Текст книги "Принципы экономики. Классическое руководство"

Глава 10. Производительность и оплата труда

Правительственные данные, если их неправильно понимать и неправильно использовать, могут привести к ложным выводам.

Стивен Каннингем, профессор экономики

Обсуждая распределение ресурсов, мы до сих пор в основном рассматривали неодушевленные ресурсы. Однако люди – их ключевая часть, ведь именно они выпускают продукцию. Большинство людей не предоставляют свой труд бесплатно, поэтому им нужно либо платить за работу, либо заставлять трудиться, ведь если мы хотим жить, а тем более пользоваться различными удобствами, которые обеспечивает современный уровень жизни, определенную работу все равно придется выполнять. Во многих обществах прошлого людей принуждали работать – как рабов или крепостных. В свободном обществе им за труд платят. Заработная плата – это не просто доход физических лиц, но и набор стимулов, с которыми сталкивается каждый нынешний или потенциальный работник, а также ограничения для работодателей, чтобы они не использовали дефицитные трудовые ресурсы так, как во времена Советского Союза, когда держали лишних работников под рукой «на всякий случай», в то время как эти люди могли заниматься чем-то полезным в другом месте.

Таким образом, выплата заработной платы играет экономическую роль, которая выходит за рамки простого предоставления дохода отдельным людям. С точки зрения экономики в целом оплата труда – это способ распределения недостаточных средств, имеющих альтернативное применение. Рабочая сила – дефицитный ресурс, потому что работы всегда больше, чем людей, имеющих время на ее выполнение, а потому оно должно распределяться между конкурирующими вариантами использования их времени и талантов. Если зарплата водителей грузовиков удвоится, некоторые таксисты могут решить, что предпочтительнее водить грузовик. Если удвоятся доходы инженеров, ряд студентов при выборе основной специальности вместо физики или математики могут заняться инженерией. При удвоении всех зарплат некоторые пенсионеры могут решить вернуться на работу (по крайней мере, на неполный рабочий день), а те, кто подумывал о выходе на пенсию, отложат его на какое-то время.

Сколько людям платят, зависит от многих вещей. Рассказы об астрономических зарплатах профессиональных спортсменов, кинозвезд или руководителей крупных корпораций часто заставляют журналистов и других людей задаваться вопросом, сколько реально «стоит» тот или иной человек.

К счастью, поскольку из главы 2 мы знаем, что не существует такой вещи, как настоящая стоимость, мы можем сэкономить время и энергию, которые другие тратят на вопросы, не имеющие ответов, и вместо этого зададим более практичный вопрос: от чего зависит размер заработной платы? Есть вполне конкретный ответ: от спроса и предложения. Однако это только начало. Почему спрос и предложение приводят к тому, что один человек зарабатывает больше другого?

Очевидно, что работники хотели бы получать как можно больше, а работодатели предпочли бы платить как можно меньше. Только тогда, когда возникает совпадение между тем, что предлагается, и тем, что приемлемо, можно нанять любого человека. Но почему у инженеров это происходит при уровне зарплаты в несколько раз выше, чем у курьеров?

Курьеры, разумеется, хотели бы получать столько же, сколько инженеры. Но так как курьерами способны работать многие, работодатели особо не повышают им зарплаты. Подготовка инженеров занимает немало времени, к тому же не каждый овладевает нужными навыками, поэтому среди инженеров такого изобилия предложений по отношению к спросу нет. Это «сторона предложения» в нашей истории. А что определяет спрос на рабочую силу? От чего зависит предел того, что работодатель готов платить?

Инженеров делает ценными не только их малочисленность, но и прежде всего способность увеличить доходы компании; именно эта перспектива и побуждает работодателей платить за их услуги, а также устанавливает предел того, сколько им можно платить. Инженера, который добавил к доходу компании 100 тысяч долларов, а зарплату запросил в 200 тысяч, очевидно, не примут на работу. Однако если бы он принес компании четверть миллиона прибыли, то его стоило бы нанять за такие деньги, если, конечно, не найдутся другие инженеры, готовые выполнять ту же работу за меньшую сумму.

Производительность

Хотя термин «производительность» можно использовать для описания вклада работника в доходы компании, это слово часто употребляют и в других смыслах. Иногда подразумевается, что каждый работник имеет определенную производительность, свойственную именно ему и не зависящую от обстоятельств.

Очевидно, что работник, использующий современное оборудование, может производить больше продукции за час, чем тот же самый работник в другой компании, где оборудование не такое новое или руководство организовало производство не настолько эффективно. Например, в 1930-е годы принадлежавшие японцам хлопчатобумажные фабрики в Китае платили работникам больше, чем фабрики китайцев, но при этом затраты на рабочую силу в пересчете на единицу продукции на фабриках японцев были ниже, потому что производительность каждого работника была выше. И причина крылась не в разнице оборудования (в обоих случаях техника была одинаковой), а в более эффективной системе управления, применяемой японцами.

Аналогично в начале XXI века одна международная консалтинговая компания обнаружила, что производственные предприятия в Великобритании, принадлежащие американцам, отличаются гораздо большей производительностью по сравнению с предприятиями, принадлежащими британцам. Согласно британскому журналу The Economist, «британские промышленные компании поразительно отстали от своих американских коллег», так что, когда дело касается «экономии времени и материалов», менее 40 % британских производителей «уделяют этому хоть какое-то внимание». Более того, «лучшие британские выпускники инженерных специальностей предпочитают работать в компаниях с иностранным капиталом». В общем, более низкая производительность в британских компаниях отражала разницу в методах управления, даже когда производительность измерялась в показателях объемов продукции на единицу труда.

В целом производительность любого ресурса в промышленном процессе зависит не только от него, но и от количества и качества других ресурсов. Как отмечает журнал The Economist, рабочие в Южной Африке демонстрируют более высокую производительность, чем рабочие в Бразилии, Польше, Малайзии или Китае, потому что южноафриканские компании «больше опираются на капитал, чем на труд». Иными словами, южноафриканские работники необязательно усерднее трудятся или более квалифицированы, чем рабочие перечисленных стран. У них просто оборудование лучше или его больше.

Тот же принцип действует и за пределами того, что мы считаем экономической деятельностью; его можно обнаружить и в том, что мы трактуем как чисто индивидуальное достижение, например спортивное. Карл Мэлоун из клуба «Юта Джаз» – один из самых результативных баскетболистов НБА, и значительную часть своих очков он набрал с передач Джона Стоктона – лучшего игрока в истории НБА по результативным передачам. Если у форварда Роберта Левандовского из «Баварии» есть прекрасный ассистент Томас Мюллер, то забивать голы в такой связке становится проще.

В более общем плане практически в любом занятии ваша производительность зависит не только от вашей собственной работы, но и от сопутствующих факторов, таких как качество оборудования, руководство и коллеги. Кинозвезды любят, чтобы с ними работали известные режиссеры и хорошие гримеры, а роли второго плана играли профессиональные актеры – все это улучшает игру звезды. Ученые в значительной степени зависят от своих помощников в исследованиях, а генералы для побед в сражениях опираются на свой штаб и солдат.

Каким бы ни был источник производительности человека, именно она определяет верхний предел того, насколько высоко зайдет работодатель в торгах за его услуги. Точно так же, как ценность работника можно увеличить дополнительными факторами (коллегами, оборудованием, более эффективным управлением), ее можно и уменьшить другими факторами, над которыми он не властен.

Даже коллеги с одинаковой часовой выработкой могут обладать совершенно разной ценностью, если транспортные расходы в одном месте выше, чем в другом. Ведь чистый доход работодателя, после того как они будут вычтены, в одном случае окажется меньше. Когда один и тот же продукт производится на предприятиях с разными транспортными затратами и продается на конкурентном рынке, компании с более высокими транспортными затратами не могут переложить их полностью на своих клиентов, поскольку конкуренты, чьи расходы не столь высоки, снизят цену и их переманят. Возможно, предприятиям в странах третьего мира, где нет современных автомагистралей, эффективной системы железных дорог и авиакомпаний, придется столкнуться с более высокими транспортными расходами. Даже когда они будут продавать тот же продукт по той же цене, что и предприятие в более развитых странах, чистый доход от него будет меньше, а значит, изменится и стоимость труда, затраченного на производство.

В странах с высоким уровнем коррупции из доходов от продажи придется вычитать сумму взяток, необходимых для получения от чиновников разрешения на ведение бизнеса. Это соответственно изменит ценность продукта и труда производящих его работников, даже если их почасовая выработка будет такой же, как у работников в более современной и менее коррумпированной экономике. В реальности производительность рабочих в странах третьего мира, как правило, ниже, а повышенные транспортные расходы и затраты на коррупцию, которые приходится вычитать из доходов от продаж, часто приводят к тому, что заработок здесь гораздо меньше, чем платят за аналогичную работу в других странах.

В общем, производительность – это не только результат действий конкретного работника, но и следствие многочисленных факторов. Сказать, что спрос на рабочую силу основан на ценности производительности работника, не значит сказать, что оплата основана на заслугах. Заслуги и производительность – разные вещи, точно так же как мораль и причинная обусловленность.

Разница в оплате труда

До сих пор речь шла о вещах, влияющих на спрос на рабочую силу. А как насчет предложения? Работодатели редко предлагают максимум, поскольку всегда найдутся другие люди, которые согласны предоставлять те же услуги за меньшие деньги.

Зарплата выполняет ту же экономическую функцию, что и другие цены, то есть направляет недостаточные ресурсы, имеющие альтернативное применение, туда, где они ценнее всего. Однако поскольку эти ограниченные ресурсы – люди, мы склонны смотреть на зарплату не так, как на цены, выплачиваемые за другие ресурсы, которые используются в производственном процессе. Часто мы задаем эмоционально яркие вопросы, даже если они логически бессмысленны и полностью неопределенны. Например, справедлива ли зарплата? Эксплуатируют ли работников? Соответствует ли это прожиточному минимуму?

Никому не нравится, когда его соотечественники живут в нищете и убогости, и многие готовы с этим бороться, о чем свидетельствуют миллиарды долларов, ежегодно жертвуемые на благотворительность, помимо миллиардов, потраченных государством на попытки улучшить жизнь малоимущих. Эта социально важная деятельность ведется параллельно с экономической, регулируемой ценами, но служат они разным целям. Попытка сделать из цен (включая цены на труд и талант людей) нечто отличное от сигналов, направляющих ресурсы на наиболее ценное применение, уменьшает эффективность цен при выполнении их основной функции, от которой зависит благосостояние общества в целом. В итоге именно экономическое процветание позволяет тратить миллиарды долларов на помощь менее удачливым согражданам.

Распределение доходов

Нет ничего проще и понятнее того факта, что одни люди зарабатывают больше других по целому ряду причин. Например, одни просто старше, и эти дополнительные годы позволили им приобрести больше опыта, навыков, образования и практического обучения; и все это помогает им выполнять работу эффективнее или браться за более сложные задания, которые не под силу новичку или человеку с недостаточной подготовкой. Неудивительно, что это выражается в более высоких доходах. С годами человек лучше ориентируется в перспективах трудоустройства, о нем и уровне его квалификации узнает больше людей, и в результате появляются предложения новой работы или повышают на настоящей. Нет ничего необычного в том, что возраст входящих в топ-5% людей с максимальными доходами, как правило, 45 лет и старше.

Эти и другие разумные причины различий в доходах часто упускаются из виду при абстрактных обсуждениях двусмысленного термина «распределение доходов». Хотя людей из групп с высоким и низким уровнем дохода («богатых» и «бедных», как их принято называть) можно рассматривать как различные классы, часто это одни и те же люди на различных этапах жизни. Три четверти американских рабочих, находившихся в нижних 20 % по уровню дохода в 1975 году, оказывались в верхних 40 % в течение следующих 16 лет.

Это неудивительно. Через 16 лет у людей обычно на 16 лет больше опыта, включая, возможно, обучение на рабочем месте или формальное образование. У бизнесменов или людей с какой-то специальностью было 16 лет на создание клиентской базы. Было бы странно, если бы в итоге они не стали зарабатывать больше.

И такая ситуация свойственна не только Соединенным Штатам. Исследование, проведенное в одиннадцати европейских странах, выявило сходные закономерности. Половина людей в Греции и две трети в Нидерландах, находившихся в определенном году за чертой бедности, в течение двух лет ее преодолели. Исследование в Великобритании обнаружило аналогичные закономерности, наблюдая за тысячами людей в течение пяти лет. К концу этого периода почти две трети тех, кто изначально попадал в низшие 10 % по уровню дохода, выбрались из этой группы. Исследования в Новой Зеландии продемонстрировали схожие результаты: всего за год группу нижних 20 % по уровню дохода покинуло значительное число людей, а за несколько лет их количество существенно увеличилось.

Когда одни люди рождаются, живут и умирают в бедности, а другие в роскоши, это совсем не та ситуация, когда молодые люди просто еще не достигли уровня доходов старшего поколения, например своих родителей. Однако статистические данные, которые часто приводятся в СМИ и даже в академических кругах, как правило, не различают эти абсолютно разные ситуации. Более того, те, кто публикует эту статистику, обычно действуют так, словно речь идет о разных классах людей, а не о различиях между возрастными группами, игнорируя, что, хотя люди могут всю жизнь оставаться в одной группе по доходам, они не могут оставаться всю жизнь в одной возрастной категории.

Из-за перемещения людей из одной группы по уровню доходов в другую в течение нескольких лет степень неравенства доходов на протяжении жизни не совпадает со степенью их неравенства в каком-то конкретном году. Исследование в Новой Зеландии установило, что неравенство доходов за время трудовой жизни было меньше, чем в любой конкретный год на протяжении жизни.

Споры о богатых и бедных или о верхних или нижних 10 или 20 % не затрагивают вопрос о том, какие виды доходов позволяют их отнести к этой категории. По состоянию на 2011 год дохода домохозяйства в 101 583 доллара хватало, чтобы войти в топ-20 % американцев. Но если каждый супруг зарабатывает чуть больше 50 тысяч долларов, вряд ли их можно назвать богатыми. Для попадания в топ-5 процентов доход должен составлять чуть больше 186 тысяч, то есть по 93 тысячи на каждого. Это хороший доход, но подъем до этого уровня после десятилетий более низких зарплат вряд ли окажется признаком богатства.

Описывать людей из какой-то группы по доходу как богатых неверно и по более важной причине: доход и богатство – разные вещи. Какой бы доход ни проходил через ваши руки в данном году, ваше состояние зависит от того, сколько вы сохранили и накопили за прошедшие годы. Если вы получаете миллион долларов в год, а тратите полтора, то вы не разбогатеете. Зато не раз оказывалось, что бережливые люди со скромными доходами оставляли наследникам на удивление солидные состояния.

Даже среди действительно богатых людей наблюдается текучесть. Когда в 1982 году Forbes впервые опубликовал список 400 самых богатых американцев, в него входило четырнадцать Рокфеллеров, двадцать восемь Дюпонов и одиннадцать Хантов. Через двадцать лет в списке было три Рокфеллера, один Хант и ни одного Дюпона. Чуть больше одной пятой части богатейших американцев из списка Forbes 1982 года унаследовали свое богатство. Однако в 2006 году таких наследников было только 2 % из списка.

Хотя сейчас очень много говорят о распределении доходов, большая их часть не распределяется вообще в том смысле, в каком людям, скажем, раздают газеты или социальные пособия из какого-то общего центра. Львиная доля дохода распределяется исключительно в переносном статистическом смысле, как, например, и рост населения. У одних людей он составляет 172 сантиметра, у других – 185 сантиметров и так далее, но его не раздают из какого-то центра. Тем не менее слишком часто приходится читать, как журналисты и другие люди обсуждают, как общество распределяет доходы, вместо того чтобы просто сказать, что одни зарабатывают больше других.

Общество не принимает никаких коллективных решений относительно стоимости труда каждого человека. В рыночной экономике те, кто получают непосредственную пользу от продуктов или услуг, решают, сколько они готовы платить за получаемое. Люди, предпочитающие коллективный метод принятия решений по таким вопросам, могли бы выдвинуть аргументы в пользу данного подхода. Однако ошибочно полагать, что современное общество распределяет свои доходы каким-то одним способом и в будущем просто должно найти какой-то иной способ.

Здесь скрывается нечто большее, чем просто вводящая в заблуждение метафора. Не менее часто сами единицы измерения, в которых обсуждают разницу в доходе, вводят в заблуждение. Вы можете ошибиться, если станете сравнивать статистику семейного и индивидуального дохода. Один человек всегда будет означать одно и то же, а вот размер семей или домохозяйств значительно отличается в разное время, для разных этнических или расовых групп, для разных категорий по уровню дохода.

Например, подробный анализ данных переписи населения в США показал, что в 2002 году в нижние 20 % домохозяйств входило 40 миллионов человек, а в верхние 20 % – 69 миллионов. Хотя невнимательные люди могут предположить, что эти квинтили[64]64
  Квантиль уровня α (α-квантиль) – в математической статистике значение, которое случайная величина не превышает с вероятностью α. Квинтили (от лат. quinta – «пятая») – это квантили, которые делят диапазон значений величины на пять отрезков, то есть соответствующие вероятности α = 0,2, α = 0,4, α = 0,6 и α = 0,8. Прим. пер.


[Закрыть] представляют собой деление страны на «пять равных слоев», как неверно утверждали два известных экономиста в популярной книге, в этих слоях нет ничего равного. Они представляют собой совершенно разное количество людей[65]65
  Понятно, что если мы расположим семьи по величине и разобьем их на пять частей по 20 % в каждой, то в группе самых малочисленных семей (20 % всех семей) окажутся не 20 % всех жителей страны, а меньше (ведь в эту группу попали самые малочисленные семьи). Пример: пусть в стране всего 5 семей, в которых живет 1, 2, 3, 4 и 7 человек, то есть всего в стране 17 человек. Если мы разобьем все семьи на пять групп, то в каждой группе окажется одна семья, и каждая группа – это 20 % всех семей. Однако в самой малочисленной группе проживает не 20 % всех людей, а только 1 ÷ 17 ≈ 0,059, или 5,9 % всех людей. Прим. пер.


[Закрыть].

Мало того что количество людей существенно отличается в домохозяйствах с низкими и высокими доходами, в них сильно разнится и доля работающих людей. В 2010 году верхние 20 % домохозяйств включали 20,6 миллиона работающих глав домохозяйств по сравнению с 7,5 миллиона работающих глав домохозяйств в нижних 20 %. И это еще без учета полной или частичной занятости. Если говорить о полной занятости в течение года, даже в верхних 5 % домохозяйств будет больше глав, работающих полный день минимум 50 недель в году, чем в нижних 20 %. В абсолютных цифрах оказывается, что в верхних 5 % домохозяйств круглогодичная полная занятость есть у 4,3 миллиона глав, в то время как в нижних 20 % – всего у 2,2 миллиона.

Еще в 1890-х годах люди из верхних 10 % по уровню дохода работали меньше часов, чем люди из нижних 10 %, но эта ситуация уже давно изменилась. Мы больше не говорим о праздных богачах и сутками работающих бедных. Сегодня в основном принято говорить о тех, кто работает регулярно, и о тех, кто работает периодически или не работает вообще. В таких условиях чем выше оплата труда, тем значительнее неравенство в доходах. Согласно обзору, опубликованному в Harvard Business Review, в группе из 6 % наиболее обеспеченных людей 62 % трудились больше 50 часов в неделю, а 35 % – больше 60 часов в неделю.

Размеры семей и домохозяйств отличаются не только для разных уровней доходов в данный момент, но и меняются со временем. Эти различия неслучайны. Они радикально меняют следствия тенденций в статистике «распределения доходов». Например, реальный доход на одно американское домохозяйство за период с 1969 по 1996 год увеличился только на 6 %, а доход на душу населения за тот же период вырос на 51 %. Такое расхождение связано с тем, что с течением времени средний размер семей и домохозяйств уменьшился, а потому меньшие домохозяйства (включая и состоящие из одного человека) теперь зарабатывали примерно столько же, сколько более крупные одно поколение назад. Если взять еще более длительный период – с 1967 по 2007 год, – то медианный[66]66
  Медиана – это 0,5-квантиль (то есть случайная величина не превышает медианы с вероятностью 0,5). Соответственно, в статистике выборочная медиана широко применяется в качестве среднего значения, отличного от обычного среднего арифметического. Медианный доход – это когда доход половины людей не меньше этого числа, а половины – меньше. Прим. пер.


[Закрыть] доход семейства вырос на 30 %, а реальный доход на душу населения за тот же период – на 100 %. Причина – в сокращении числа людей в одном домохозяйстве.

Рост благосостояния вносил свой вклад в уменьшение размера семьи. Еще в 1966 году Бюро переписи населения США сообщало, что количество домохозяйств увеличивается быстрее, чем число людей, и делало вывод: «Основная причина более быстрых темпов образования домохозяйств – распространение тенденции (особенно среди людей, не являющихся родственниками) содержать собственные дома или квартиры, а не жить с родственниками или переезжать в существующие домохозяйства в качестве жильцов, постояльцев и так далее». Тем не менее эти следствия роста благосостояния порождают статистику доходов домохозяйств, широко используемую для поддержания мнения, что реального экономического прогресса не было.

Один автор в Washington Post, например, заявил, что «доходы в большинстве американских домохозяйств упорно держались на том же уровне в течение трех последних десятилетий». Правильнее будет сказать, что некоторые авторы упорно игнорируют экономические факты. Если сегодня в одном домохозяйстве два человека зарабатывают столько же, сколько в прошлом зарабатывали три человека из одного домохозяйства, то это означает 50-процентное увеличение среднедушевого дохода, хотя доход домохозяйства остался прежним.

Несмотря на путаные или вводящие в заблуждение дискуссии о богатых и бедных, основанные на переходном положении людей на шкале доходов, по-настоящему богатые и бедные люди действительно существуют – люди, живущие в роскоши или нищете всю жизнь, – но их намного меньше, чем можно было бы предположить по статистике валового дохода. Как большинство американских бедняков не остаются бедняками, так и большинство американских богачей не родились богачами. Четыре пятых американских миллионеров заработали свое состояние сами, а не унаследовали. Более того, действительно богатые люди – такая же редкость, как и действительно бедные.

Даже если в качестве критерия богатства взять владение имуществом на сумму миллион долларов, то только примерно 3,5 % американцев окажутся на этом уровне. Но на деле это довольно скромный уровень, ведь такое имущество включает все – от предметов домашнего обихода и одежды до суммы, положенной в пенсионный фонд. Если считать по-настоящему бедными те 5 % населения, которые несколько лет остаются в нижних 20 % по уровню дохода, то действительно бедные и действительно богатые в совокупности составят менее 10 % населения США. Тем не менее политическая риторика нередко заставляет считать, что большинство людей – либо имущие, либо неимущие.

Изменение ситуации со временем

Если нас беспокоит экономическое благополучие обычных людей, а не статистические сравнения по уровню доходов, то мы должны смотреть на реальный доход на душу населения, потому что люди живут не на процентные доли, а на реальный доход. У 98 % тех американцев, которые находились в нижних 20 % в 1975 году, к 1991 году реальный доход повысился, а у двух третей оказался выше, чем у среднего американца в 1975 году, когда сами они находились в нижних 20 %.

Даже если сосредоточиться только на категориях по доходу и обратить внимание, что доля нижних 20 % домохозяйств упала с 4 % всех доходов в 1985 году до 3,5 % в 2001-м, то следует заметить, что при этом в абсолютном исчислении реальный доход этих домохозяйств вырос на тысячи долларов, не говоря уже о выбытии многих людей за это время из нижних 20 %.

Проанализировав реальный доход отдельных лиц за какой-то промежуток времени и статистику сравнения верхней и нижней категорий населения по уровню доходов, обнаруживаются радикально разные тенденции. Например, широко освещается тот факт, что, по данным переписи населения, процентная доля национального дохода, приходящаяся на нижние 20 %, с годами снижается, в то время как процентная доля входящих в верхние 20 % с годами растет, причем особенно резко у верхнего 1 %. Это приводит к стандартному рефрену, что «богатые богатеют, а бедные беднеют»; такое представление о вещах придает драматизм и тревогу новостям, которые повышают продажи газет и собирают аудиторию у телевизоров, – ситуация идеологически выгодна для одних и политически полезна для других. Однако настоящий вопрос в другом: а правда ли это?