Электронная библиотека » Тони Парсонс » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "В краю солнца"


  • Текст добавлен: 17 декабря 2015, 11:20


Автор книги: Тони Парсонс


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– У тебя есть дом, – сказала Тесс. Гнев понемногу ее отпускал, но все же она продолжала: – У тебя есть папа, мама и брат, и твой дом там, где они. Ты понимаешь меня?

– Да. Да. Да.

Кивины слезы падали на страницы забытой книги.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Тесс. – А теперь иди ко мне.

Они обнялись, извиняясь и повторяя, что любят друг друга, и я подумал: она классная мать. По временам Тесс бывала с детьми гораздо строже, чем я, но я знал, что она не может видеть, как они плачут.

Пока девочки обнимались, Рори посмотрел на меня и приподнял брови, как бы говоря: «Хорошо, что мы не стали вмешиваться и дали им самим разобраться».

– Англия никуда не денется, – говорила Тесс, укачивая Киву и вытирая ей слезы. – Когда мы приедем в гости, вы с Эмбер по-прежнему будете друзьями. Но наш дом теперь здесь, правда?

Она посмотрела на меня. Снаружи доносились звуки ночи: далекий рокот длиннохвостой лодки, пчелиное жужжание мотоциклов, шелест ветра в листве казуарин. Я осознал, что Тесс ждет ответа.

– Правда, – кивнул я.

Прорицатель ошибся: тьма была не в одном шаге.

Но она приближалась.

7

Когда ветер бывал достаточно силен, чтобы шевелить верхушки деревьев, красная спутниковая тарелка на крыше соседского дома хлопала, как сломанная дверь. Мы с женой стояли у окна спальни и смотрели на нее сквозь натянутую на раму сетку от комаров.

– Ты не можешь как-нибудь ее закрепить? – спросила Тесс. – А то сами Ботены – люди пожилые.

Красная антенна продолжала раскачиваться взад-вперед.

– Ты же знаешь, что могу, – ответил я.

Я подумал об инструментах, которые нашел у задней стены сарая. Их было немного, но много мне и не понадобится.

– Это опасно не только для них самих, – добавила Тесс. – Это опасно для нас. Опасно для детей.

Сарай был по-прежнему забит бутылками с водой – я подозревал, что нам ее хватит на всю оставшуюся жизнь. Однако у задней стены, на маленьком, заляпанном краской верстаке я нашел то, что искал: дрель, ключ-трещотку, тюбик с силиконовым герметиком и несколько дюбелей разных размеров. Дрель покрывал ржавый налет, но когда я воткнул ее в розетку и включил, она заработала. Тесс наблюдала за мной с порога сарая. Подошли Кива и Рори с «Оксфордским детским атласом» в руках и встали рядом с матерью.

– Лестницы нет, – сказал я.

– За углом их дома есть стремянка, – сообщила Тесс. – Тебе ее хватит?

– Хватит.

Со стремянки я увидел, что вода повредила скобу, держащую ногу антенны. Но главное, кронштейн был затянут слишком туго, поэтому тарелка и билась о крышу во время сильного ветра. Я посмотрел вниз, на маленькую группу у подножия лестницы, к которой успели присоединиться господин и госпожа Ботен.

– Что за умелец устанавливал эту антенну? – спросил я. Улыбнулась только Тесс.

Даже с моими старыми поломанными инструментами работа оказалась несложной. Я разобрал всю конструкцию, просверлил четыре новых отверстия для кронштейна, надел на него скобу и закрепил ногу, на которой держалась тарелка. Затем попросил проверить, работает ли телевизор, и они всей толпой вошли в дом. Назад вернулись только взрослые. Я представил, как мои изголодавшиеся по телевидению дети жадно переключают каналы, а забытый атлас мертвым грузом лежит у них на коленях.

Тесс подняла оба больших пальца:

– Отлично!

Когда я спустился со стремянки, господин и госпожа Ботен тихо переговаривались между собой – наверное, совещались, не попытаться ли мне заплатить. Старый таец посмотрел на меня, я посмотрел на него, и он не стал предлагать мне деньги. Я был этому рад.

– Вы многое умеете, – сказал он.

– Я не всегда был шофером, – ответил я.

Несмотря на спутниковую тарелку на крыше, которая теперь стояла прямо и ровно, дом Ботенов выглядел именно так, как я представлял себе классическое тайское жилище: все в нем будто омыли мягким медовым светом. В нишах и на черных лакированных шкафчиках сидели статуэтки Будды. На стене висела фотография короля. Вокруг длинного деревянного стола были расставлены шесть стульев – настолько симметрично, словно они позировали на камеру. Все безупречно, изящно и очень чисто.

Дом Ботенов был устроен точно так же, как наш, но чувствовалось, что в нем ведут совершенно другой образ жизни. У нас вечно царил беспорядок, неизбежный, когда в семье растут дети: повсюду валялись книги, забытая одежда, разбросанные игрушки, которых, впрочем, мы привезли с собой немного. Кива и Рори постоянно кусочничали, жили от перекуса до перекуса и думали только о том, чего им хочется пожевать и что им разрешат. Сомневаюсь, чтобы в доме Ботенов кто-нибудь кусочничал или перекусывал в неурочное время.

Однако выяснилось, что господин и госпожа Ботен тоже родители.

Рядом с чем-то похожим на маленький алтарь, украшенный статуэтками Будды, зажженными свечами и единственной чайной чашкой, висела фотография в серебряной рамке. На ней был заснят крупный, состоятельного вида мужчина в очках. Рядом на стуле сидела его миниатюрная, очень хорошенькая жена, а между ними вытянулся в струнку серьезный мальчик.

– Наш сын, – пояснил господин Ботен с нескрываемой гордостью. – Юрист в Бангкоке.

– Какая славная семья! – улыбнулась Тесс. – Они часто вас навещают?

Господин Ботен задумчиво нахмурился и медленно покрутил головой, словно затруднялся дать точный ответ. Было слышно, как в соседней комнате Рори и Кива смеются и переключают каналы.

– Не очень часто, – сказала госпожа Ботен, опуская на стол поднос с чаем.

Мы все посмотрели на фотографию в серебряной рамке. Она висела так близко к алтарю, словно запечатленной на ней семье тоже поклонялись.

* * *

После чая мы вернулись домой, а вскоре соседи постучались к нам в дверь, держа в руках два полиэтиленовых пакета – один для Кивы, другой для Рори. Пакеты были доверху набиты банановыми листьями, свечками и цветами. Сегодня ночью празднуют Лойкратхонг, объяснили господин и госпожа Ботен. Я понятия не имел, что это значит, но понимал: таким образом они хотят меня отблагодарить.

Когда стемнело и взошла полная ноябрьская луна, дети отнесли свои самодельные корзинки на пляж и вместе с Ботенами спустились к самой воде. Корзинки были сделаны в виде цветов лотоса и украшены банановыми листьями, цветами, монетами и незажженными свечками.

По всему Най-Янгу семьи подходили к берегу, и родители зажигали свечи, прежде чем осторожно спустить корзинки на воду. Мы пришли вскоре после заката, и вся бухта уже была в огне: сотни светящихся точек уплывали в открытое море, мерцая в пронизанной лунным сиянием темноте.

Наш первый Лойкратхонг. Тогда я еще не понимал, какое это важное для тайцев событие. Я видел, что по обочинам дорог продают готовые корзинки, но даже не догадывался, зачем они нужны. Если бы не наши соседи, мы бы вообще не узнали о празднике.

Кива и Рори были в полном восторге. Еще бы, отложить «Оксфордский детский атлас» в сторону, целый день мастерить корзинки и допоздна не ложиться спать, чтобы отправить их в плавание – разве может такое не понравиться?

Мы наблюдали, как дети готовятся пустить корзинки по черной поверхности Андаманского моря, неподвижной и гладкой, точно каток. Ботены тем временем пытались объяснить нам, в чем смысл праздника.

– «Лой» значит «плыть», – сказал господин Ботен. – «Кратхонг» значит… – Он замялся, подбирая слова. – Чаша из листьев? – произнес он наконец, вопросительно глядя на жену.

Потом заговорила госпожа Ботен:

– Мы благодарим духа воды за то, что он дает земле жизнь. – Она немного подумала и продолжила: – Просим прощения за грехи людей, которые оскверняют землю.

– Круто, – сказала Кива.

Господин Ботен достал сигарету и жадно ее осмотрел.

– Молимся, чтобы завтрашний день был лучше, – просто сказал он, и, глядя на трепещущие в темноте язычки пламени, я решил, что именно так и буду понимать для себя Лойкратхонг – как молитву о лучшем дне. Лишь гораздо позже я по-настоящему понял, что эта церемония значит для тайцев. В тот, первый Лойкратхонг я видел только волшебную красоту ночи, словно кишащей светлячками.

Госпожа Ботен бросила на мужа быстрый взгляд, и старый рыбак сунул сигарету обратно в карман, решив не рисковать. Кива с силой толкнула свою корзинку; та закрутилась и поплыла прочь. Рори держал маленькое суденышко бережно, словно драгоценную чашу, явно не желая с ним расставаться. Он с надеждой повернулся к госпоже Ботен, и отблески пламени заиграли на голубых и розовых свечках, которые он воткнул в мягкое дно из бананового стебля.

– А можно я оставлю ее себе? Пожалуй, так я и сделаю.

Она рассмеялась и покачала головой:

– Нет, ее нужно отпустить.

Госпожа Ботен и Рори вместе наклонились, и корзинка с легким плеском скользнула в воду. Мы провожали глазами обе корзинки, пока они не уплыли в ночь и не затерялись среди остальных.

На воде беззвучно покачивались длиннохвостые лодки. Наши босые ноги утопали в мягком белом песке. Было настолько темно, что я не мог определить, где кончается море и начинается небо. Вокруг слышалось приглушенное бормотание многих голосов, но еще нигде меня не окружала такая тишина и покой, как на пляже Най-Янг в тот Лойкратхонг.

Жена взяла меня за руку и крепко сжала. Когда я увидел улыбку на ее лице, освещенном полной ноябрьской луной, то понял, что и она видит красоту этой ночи.

Внезапно тишина разлетелась вдребезги.

Раздались громкие возгласы, люди начали указывать куда-то пальцами. Вокруг поднялся возбужденный говор. И тут я заметил, что на море появилась лодка – не длиннохвостая с дизельным двигателем, рев которого разрывает ночь, а выдолбленная из дерева. Она скользила по воде почти бесшумно, неясной тенью, черным пятном на черном фоне. Потом, когда мои глаза сосредоточились на этом сгустке темноты, я понял, зачем она здесь: сидящие в лодке люди вылавливали из воды праздничные корзинки, словно экзотических рыб.

Кто-то вскрикнул от негодования, послышались сердитые голоса. Заплакал и запричитал по-тайски ребенок, и я увидел, как еще одну корзинку с язычком пламени внутри подняли с воды и сунули в лодку.

Маленькая фигурка мальчика скользнула за борт и подогнала к лодке целую флотилию корзинок. Невидимые руки вынимали их из воды, и праздничные свечи гасли. Воры больше не пытались скрыть свое преступление.

Видя возмущение тайцев, я ждал, что кто-нибудь сядет в длиннохвостую лодку и догонит наглецов, однако ни один человек не сошел с берега.

– Зачем кому-то понадобилось воровать корзинки у детей? – спросила Тесс.

– Они продают их туристам на юге, – ответил господин Ботен. – Туристам, которые не умеют сами мастерить Лойкратхонг.

– Прибыльное дело, – заметила госпожа Ботен, как будто обсуждала сомнительный, но выгодный способ подзаработать.

А потом мальчик засмеялся, словно его забавляли сердитые крики тайцев. Засмеялся, подтянулся на руках и перебросил свое маленькое крепкое тело обратно в лодку. Лодка развернулась, луна осветила голову мальчика, и в волосах у него вспыхнула золотистая прядь.

Кива посмотрела на меня.

– Чатри! – взволнованно проговорила она.

– Злой мальчишка, – произнес ее брат, не сводя глаз с моря. – Когда-нибудь он за это поплатится.

– Может быть, он не такой уж и злой, – вступилась Тесс. – Может быть, он просто пытается прокормить семью.

– В конце концов такие, как он, всегда получают по заслугам, – ответил Рори.

8

Проехав под шлагбаумом, я поднял глаза на балкон Фэррена и увидел серую форму и темные очки тайского полицейского.

Я нажал на тормоза и так и остался сидеть на мотоцикле, не выключая двигатель и глядя на копа. Голова под шлемом взмокла от жары и страха. Я обернулся на будку охранника, как будто по выражению его лица надеялся догадаться, что происходит, но охранник уже скрылся внутри. Может быть, с Фэрреном что-то случилось, и дом кишит полицейскими по какой-нибудь совершенно невинной причине?

Коп стоял, заложив большие пальцы за пояс, и пристально смотрел на бассейн с эффектом бесконечных краев, словно пытался понять, в чем тут секрет: почему кажется, будто полотно воды висит в воздухе. Потом я заметил еще одного копа, и еще одного. Все трое глазели на бассейн и смеялись. К горлу подступила тошнота. Я тихо выругался и с усилием сглотнул, разрываясь между желанием удрать и желанием приблизиться к дому. Ни тот ни другой выбор не сулил ничего хорошего. А затем я услышал рев другого мотоцикла.

Мотоциклист затормозил, снял шлем и повернул ко мне бледное и одновременно темное лицо. Это был тот самый русский, который смотрел с нами тайский бокс. Он глянул на копов, насадил шлем на голову, потом лихо обогнул шлагбаум, не дожидаясь, пока охранник его поднимет, и умчался. Я провожал его глазами и чувствовал, как от смеси страха и выхлопных газов кружится голова.

– Том!

По грунтовке, ведущей к яхтовой пристани, трусцой бежал Джесси. Вскочив на мотоцикл позади меня, он выдохнул:

– Поехали!

Джесси махнул в ту сторону, откуда пришел, и я покатил по немощеной дороге к офису «Дикой пальмы», который притаился среди деревьев, точно бомбоубежище в джунглях. Внутри стояла тишина: обычного гула уговоров, увещеваний и обещаний слышно не было. Сотрудники совещались вполголоса. Телефоны молчали.

– Надо отсюда выбираться, – говорил Джесси, хватая со стола вещи и швыряя их в рюкзак. Вещи были все важные: паспорт, ключи, телефон, тайские баты и английские фунты. – Доедем на мотоцикле до конца дороги, а там через пристань.

Он закинул рюкзак на спину.

– Мы ведь не делаем ничего незаконного, правда? – спросил я.

Джесси метнул на меня взгляд, в котором читалось: «Сам знаешь, что делаем».

– Пошли, – бросил он.

Мы поспешили к двери. На ходу я достал телефон, ощущая острую потребность поговорить с Тесс. На экране уже высветилось слово «ДОМ», когда в дверь вошли полицейские. Я услышал, как жена назвала меня по имени – сначала спокойно, потом вопросительно, – а затем связь оборвалась.

Не повышая голоса, полицейские выстраивали сотрудников «Дикой пальмы» вдоль стены. Ни к кому не прикасались – только один коп осторожно взял Джесси за локоть. Сначала я подумал, что его удивила мертвенная бледность моего друга, затем понял, что он смотрит на трое наручных часов, установленных на разные временные зоны.

Всех копов это ужасно развеселило.

Когда полицейский фургон подъехал к Пхукетской тюрьме, сквозь зарешеченные окна я увидел написанное по-тайски название. Перевести его на английский не сочли нужным, и, глядя на таинственные буквы, я как никогда чувствовал себя большим неуклюжим фарангом. В глубине живота прочно засело противное сосущее чувство.

Сотрудников «Дикой пальмы», с которыми меня везли, я не знал. Мы сидели в кузове маленького фургона под присмотром одного копа – такого молодого и прыщавого, что он мог бы легко сойти за подростка. Никто не разговаривал. Все были в наручниках и очень напуганы. Австралиец. Пара американцев. Светловолосая новозеландка, глотающая беззвучные слезы.

Фургон проехал сначала в одни ворота, потом в другие и оказался во внутреннем дворе тюрьмы. В переднем кармане джинсов, плотно прижатый к бедру, долго вибрировал и наконец затих телефон. Я не мог его достать и испытывал какое-то постыдное облегчение, потому что знал: это Тесс, а у меня не было слов, чтобы все ей объяснить. Слезы обожгли глаза – я их сморгнул. Фургон остановился, и нас вывели наружу.

Во дворе стояла очередь из женщин в коричневой тюремной форме. Все местные, босоногие, удивительно жизнерадостные. Одна из них улыбнулась, рассмеялась и бросила на меня такой взгляд, каким смотрят на клиентов девушки в барах. Профессиональный взгляд, полный призыва и желания, настолько убедительный, что от настоящего его отличает одно: в любой миг женщина может его потушить или переключить на другой объект. Некоторые заключенные носили кандалы. Некоторые вообще были не женщинами, а мужчинами, арестованными между двумя операциями по смене пола.

– Катои, – сказал австралиец. – Второй вид женщин.

Потом он заметил, что некоторые из заключенных кашляют, и разразился бранью:

– Мать твою! Туберкулез! Их проверяют на туберкулез! В этой сраной тюрьме эпидемия!

Я с трудом сглотнул и попытался следить за дыханием. Медленно вдыхаем через нос, заполняем легкие воздухом, медленно выдыхаем через рот. Еще раз. И еще. И еще. Жалкая попытка контролировать хоть что-то в мире, где все вышло из-под контроля.

Нас выстроили в неровные шеренги. Фэррен хмурился, мрачный как туча. Пирин с вызывающим видом стоял рядом с ним. Джесси был бледнее обыкновенного и явно страдал от жары. После темного фургона солнце слепило глаза. Кто-то окликал нас по-английски – заключенные-европейцы.

Копы пробормотали что-то по-тайски и повели нас в главное здание, словно группу экскурсантов в наручниках. Глаза постепенно привыкли к свету. Кожа горела, хотя мы провели во дворе всего несколько минут.

Потом Фэррен выступил из строя.

– Произошла ошибка, – холодно улыбаясь, обратился он к молодому полицейскому. Возможно, это был прыщавый из нашего фургона, хотя мне все они казались на одно лицо – очень молодые, пугающе молодые. С такими молодыми полицейскими надо вести себя осторожнее. Коп без всякого выражения посмотрел на Фэррена и поднял руку, как бы говоря: «Стоять!», а в следующий миг ударил его раскрытой ладонью в левый глаз. Фэррен отпрянул, задохнувшись от боли и неожиданности, и вернулся в строй.

Никакой ошибки не было.

Нас согнали в огромную камеру, тесную от полуголых воняющих тел. На большинстве заключенных не было ничего, кроме шортов и повязки на лице, как у злодеев из старых вестернов. Помимо сотрудников «Дикой пальмы» встречались тут и другие иностранцы. У всех у них в глазах застыло такое выражение, словно они проснулись от кошмара и обнаружили, что это реальность.

Когда моих ноздрей достиг запах открытой параши, я понял, зачем нужны повязки. Потом я ощутил, какая в камере стоит жара, и больше не удивлялся, почему все заключенные раздеты до штанов или шортов. Однако сам я не снимал ни рубашки, ни джинсов, словно это было равносильно признанию, что я попал сюда не случайно и останусь тут навсегда.

Джесси подошел и сел рядом со мной.

– Все будет хорошо, – сказал он.

– Знаю, – ответил я. – Все будет в порядке.

Джесси закрыл лицо руками. Я обнял его за плечи и отвел взгляд.

Фэррен сидел в стороне, как будто был с нами незнаком, и держался за больной глаз.

Свободной рукой я вытащил телефон и, когда увидел, что сигнала нет, встал и пробрался между полуголыми телами к тому месту, где сидел Фэррен.

– У меня огромное желание набить тебе морду, – процедил я.

Фэррен поднял на меня взгляд.

– Вы же хотели новой жизни, – заговорил он холодным бесцветным голосом. – Красивой жизни. Удобной жизни. Я вам ее дал, так что нечего ныть.

Это была неправда.

Достойной жизни – вот все, чего я хотел.

Я бросился на него, желая разодрать ему лицо за то, что теперь придется вынести Тесс, но Пирин успел меня перехватить. Таец был гораздо сильнее и прекрасно знал, что делает. Он оттащил меня от Фэррена и повалил. Его крепкие руки переплелись вокруг моих рук и шеи сложным узлом, пригибая голову книзу, и он принялся бить меня лицом о бетонный пол, чтобы я перестал сопротивляться.

Но мое сердце переполняла жена, так что оно сжималось и переворачивалось в груди, и что бы ни делал со мной Пирин, я упорно продолжал сопротивляться.

9

– Томас Артур Финн, – произнес молодой коп.

Я не сразу сообразил, что обращается он ко мне: во-первых, английские слова в его исполнении звучали довольно странно, а во-вторых, меня сбило с толку имя Артур. Я ненавидел его и никогда не использовал, но оно значилось в моем паспорте и в распечатке полицейского. Имя моего отца. Практически единственное, что я получил от этого мерзавца, кроме экземы.

– Здесь, – ответил я.

На плече у меня лежал Джесси. Я осторожно отодвинулся, стараясь его не разбудить, и встал. Наверное, я тоже заснул, потому что день был уже на исходе, солнце пересекло камеру, и теперь его свет быстро тускнел, а остров готовился к очередному грандиозному закату.

Пробираясь среди заключенных, большинство из которых находилось где-то между сном и бодрствованием, я подумал о том дне, когда в последний раз видел отца. Мне было тогда одиннадцать. Он уходил от нас, чтобы начать новую жизнь с соседкой по этажу. «Однажды ты меня поймешь», – сказал мне отец. Я уже успел забыть его лицо, но так и не понял, не хотел понимать и знал, что не пойму никогда.

Вслед за копом я прошел по коридору и оказался в маленьком чистом кабинете. За столом сидел тот самый полицейский, которого я видел на балконе Фэррена. Тогда я подумал, что это просто молодой пацан, но теперь заметил на сером рукаве его формы три нашивки сержанта. Он провел ручкой по списку имен и зевнул. На столе лежали и другие бумаги, на многих был логотип «Дикой пальмы».

На меня сержант не смотрел.

– Мне нужно позвонить жене, – сказал я.

– Ваша должность в «Дикой пальме»? – спросил он. – Телемаркетолог, агент по продаже недвижимости, инвестиционный консультант?

По-английски он говорил хорошо, но осторожно, как будто впервые пробовал незнакомые слова на вкус. На груди у него был бейджик с фамилией: «Сомтер».

Я покачал головой:

– Нет, я шофер. Моя жена… Пожалуйста, сержант Сомтер, мне нужно ей позвонить…

Он наконец-то посмотрел на меня и вздохнул:

– Вы приезжаете в Таиланд и делаете много плохого.

– Я? Нет…

Сомтер пододвинул ко мне лист бумаги.

– Это ваш сценарий: что говорить, чтобы выманивать у клиентов деньги. Что говорить, когда деньги испаряются. Как дурачить людей.

Я снова покачал головой:

– У меня нет никакого сценария.

– Вы приезжаете в Таиланд за дешевыми девушками, дешевым пивом, дешевыми ценами. Вы приезжаете в Таиланд за дешевой жизнью.

Я подождал немного, желая убедиться, что Сомтер закончил. В голове гулко стучала кровь, тело ломило. Я не знал, говорит ли он обо мне или обо всех иностранцах, которых встречал в своей жизни. Я действительно не мог понять, и от этого мне становилось страшно.

– Я приехал в Таиланд в поисках лучшей жизни, – тихо произнес я.

Сержант Сомтер кивнул, как будто я с ним согласился.

– Сюда приезжает много фарангов, – заметил он.

– Послушайте, я хочу вам помочь. Сержант Сомтер… пожалуйста… Я готов ответить на все ваши вопросы. Только я не знаю ничего об этих – как вы сказали? – телеагентах и консультантах. Мне ничего о них неизвестно. Я тут ни при чем. Я просто вожу мотоцикл.

– И не для того, чтобы отдохнуть, – продолжил он. – А чтобы остаться и высосать побольше крови. Дешевые цены, дешевая жизнь.

– Это не про меня, – вмешался я.

– Это про таких, как ваш босс. Фэррен. Ведь Фэррен ваш босс?

– Да.

Я был для него просто безликим фарангом – одним из тех, кто дерется в барах, шатается пьяным по улицам, заходит без рубашки в храмы.

– Моя жена волнуется, – попробовал я еще раз. – Она не знает, где я. У нас двое детей…

– Ваша жена отлично знает, где вы, – перебил сержант Сомтер.

Он кивнул молодому полицейскому, который стоял у двери, и улыбнулся, обнажив ровные белые зубы:

– А вы ведь на самом деле уверены, что варвары – это мы…

Молодой коп вернулся. С ним была Тесс, спокойная и сдержанная – только губы сжаты в тонкую линию, да еще в глазах промелькнул ужас, когда она увидела, в каком состоянии мое лицо. Я обнял ее и сказал, что мне очень жаль, а она сказала, чтобы я не говорил глупостей – все это еле слышным шепотом. Когда она мягко, но решительно отстранилась, я заметил, что с ней еще кто-то.

Англичанин. Высокий и подтянутый. Казалось, царящая в тюрьме жара не причиняла ему ни малейшего беспокойства. На нем были отутюженные джинсы, строгая голубая рубашка и бейсболка. Сержант Сомтер встал со стула и пожал ему руку. Потом англичанин повернулся ко мне, однако руки не подал.

– Джеймс Майлз. Я помогаю в британском представительстве. В почетном консульстве Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии. Именно там и нашла меня миссис Финн.

На бейсболке у него были нарисованы китайские иероглифы и дракон в темных очках. «Гонконгский клуб иностранных корреспондентов», – гласила надпись по-английски.

– Британское представительство находится на Патак-роуд, – добавил Джеймс Майлз, как будто это все объясняло.

– Пляж Карон, – вставил я.

– Именно! – со смехом отозвался он. – Каморка над мебельным магазином «Клонг» – офисом ее назвать трудно.

Я растерянно уставился на Джеймса Майлза, сбитый с толку его ничего не значащей болтовней.

Тесс взяла меня за руку и крепко сжала. Я не понимал, что происходит, и взглянул на сержанта Сомтера. Джеймс Майлз обратился к нему по-тайски. Сержант выслушал, кивнул молодому копу, и оба вышли. Когда дверь за ними закрылась, Тесс бросилась мне на шею, и я прижал ее к себе.

– Со мной все хорошо, – проговорил я.

– Пхукетская тюрьма рассчитана на семьсот заключенных, а содержится в ней почти в два раза больше, – сказал Джеймс Майлз. – Однако есть тюрьмы, в которых условия еще хуже. Намного хуже.

– Так вы из посольства? – спросил я, все еще обнимая жену за талию. – Вы меня отсюда вытащите?

Он рассмеялся:

– Я не настолько важная птица – всего лишь скромный писака. Пишу путеводители. Как я уже говорил, в британском представительстве я просто помогаю. На острове нет ни официального консульства, ни посольства, так что людей не хватает. Но я постараюсь вас вытащить.

Звучало не слишком многообещающе.

– Полиция подозревает, что компания Фэррена – просто бойлерная.

– Бойлерная? – переспросил я.

Я никогда не слышал ни о какой бойлерной и чувствовал себя глупо. Глупо и беспомощно. Облегчение, которое я испытал от встречи с Тесс, теперь превращалось в нечто иное. Я не хотел, чтобы она видела меня в таком месте. Мне было невыносимо думать, что ей приходится видеть меня в таком месте.

– Профессиональный жаргон, – пояснил Майлз. – Бойлерные предлагают клиентам приобрести акции до первичного размещения.

Я вспыхнул, ощутив всю глубину своего невежества. Потом посмотрел на Тесс: она улыбнулась, кивнула и стиснула мои руки. А наш новый знакомый тем временем продолжал:

– Их продают по низкой, базисной цене своим людям – обычно директорам. Когда компанию регистрируют на фондовой бирже, цена на акции взлетает, и акционеры получают хорошую прибыль. – Тут он позволил себе рассмеяться: – Если, конечно, компания действительно существует.

– Но ведь «Дикая пальма» занималась продажей недвижимости, – возразил я.

– По сути, это то же самое, – ответил Майлз уже без улыбки. – Сомнительные инвестиции. Стильный веб-сайт, за которым не стоит ничего, кроме сарая с десятком телефонов. Сотрудники ищут жадных и легковерных клиентов и помогают им расстаться с деньгами. Может, это и не бойлерная в строгом смысле слова, но наш сержант Сомтер недаром почуял неладное.

– «Дикая пальма» не занималась ничем противозаконным! – запротестовал я, чувствуя, как почва уходит у меня из-под ног.

Впервые в его глазах мелькнуло раздражение.

– Том, а вам-то откуда знать?

Я не ответил, а про себя подумал: «Интересно, на чьей он стороне? Не похоже, чтобы на моей».

– По-моему, полиция не зря забила тревогу, – продолжил Майлз. – Фэррен слишком вольно толковал тайское имущественное и земельное право. «Дикая пальма» создавала компании, во главе которых стояли подставные лица, а это незаконно: тайскими компаниями должны управлять граждане Таиланда. Существует такой документ, называется Закон об иностранной коммерческой деятельности от 1999 года, и власти относятся к нему очень серьезно.

Я уставился на него:

– Кто вы?

– Просто литературный поденщик, – со смехом ответил Майлз. – Пишу путеводители.

Потом он посмотрел на Тесс и немного смягчился.

– Послушайте, я здесь не для того, чтобы кого-то в чем-то обвинять. Тайцы начали следить за Фэрреном давно – еще до вашего приезда. Я хочу помочь вам, Том. Однако нужно помочь и сержанту Сомтеру. Что вам известно о Фэррене?

– Он бизнесмен. Застройщик.

Майлз рассмеялся:

– А в итоге станет владельцем бара. Такие, как он, всегда этим кончают.

– Вы не знаете его, – бросил я, внезапно разозлившись. – И не знаете меня.

– Том… – проговорила Тесс, но я на нее даже не взглянул.

– Я знаю, что вы не такой, как остальные, – сказал Джеймс Майлз.

Он старался быть ко мне великодушным – я это видел. Если не ради меня самого, то ради Тесс. Господи, что же она пережила, прежде чем нашла его в британском представительстве на Патак-роуд?..

– Я знаю, что вы просто шофер. Ведь так? Вы работали в «Дикой пальме» шофером?

Я подумал о строительной фирме, которая была у меня в Лондоне. Подумал о работавших на меня людях и о тех домах, что мы создавали своими руками.

– Да, так. Я просто шофер, – ответил я и отвернулся.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации