Текст книги "Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)"

* * *

Когда мы распрощались, Холмс сказал:

– А теперь, Уотсон, давайте-ка навестим миссис Мортимер и посмотрим, не разживемся ли у портнихи какими-нибудь полезными сведениями.

Прогулявшись по Хай-стрит, мы без труда нашли мастерскую, хозяйка которой вышла к нам сама. Это была высокая надменная женщина, чья манера одеваться показалась мне слишком экстравагантной, как и обилие краски на ее лице. Чувствовалось, что ей приятно принимать джентльменов.

Холмс поклонился:

– Миссис Мортимер? Мы представляем душеприказчиков покойной миссис Дороти Шарп. Как мы понимаем, на ее счету есть неуплаченные суммы.

Миссис Мортимер сразу же растаяла от такого начала.

– Пройдемте, пожалуйста, в мою контору, джентльмены. Там мы сможем потолковать в более уютной обстановке.

Мы вошли в ее контору, тесную и неопрятную. Бумажная работа явно не была сильной стороной этой леди. Почти весь письменный стол занимала большая конторская книга. Мы уселись, и в качестве преамбулы миссис Мортимер, сжимая руки, сказала прочувствованным тоном:

– Я была убита, услышав о ее кончине. Это была не просто моя клиентка, а дорогой друг. Увы, джентльмены, ее слишком рано отняли у семьи и друзей, но всё в руках всевидящего Провидения!

Мы что-то пробормотали в знак согласия, и миссис Мортимер с тяжелым вздохом переключила свое внимание на конторскую книгу. Заглянув туда, она сообщила нам:

– На момент ее трагической смерти счет миссис Шарп составлял три фунта два шиллинга четыре пенса за новое летнее выходное платье, которое она заказала и успела примерить, но, к несчастью, не смогла забрать.

– Можно мне взглянуть? – попросил Холмс.

Портниха передала нам книгу, и мой друг тщательно ее изучил. Я увидел, что целую страницу занимал список заказанных туалетов. Зная методы Холмса, я не сомневался, что он воспользуется возможностью разузнать все о счете миссис Шарп.

– Тут, кажется, все в идеальном порядке, мадам, – в конце концов сказал он. – Скажите, вы говорили об этом счете мистеру Шарпу?

Миссис Мортимер скривилась:

– Да, сэр, конечно – выждав приличное время после похорон. Мистер Шарп был крайне нелюбезен: он заявил, что жена оставила много долгов и ему нужно обдумать этот вопрос. Это не только неделовой подход, но, по моему мнению, также неуважение к памяти покойной жены.

Шерлок Холмс кивнул, выражая сочувствие.

– Поймите и нас: мы не можем выплачивать деньги, пока у нас не будет четкого представления обо всех долгах, – пояснил он. – Надеюсь, мы сможем в свое время погасить все долги.

Вынув блокнот, мой друг что-что записал. Затем он поднялся, и мы с миссис Мортимер последовали его примеру.

– Благодарю вас за содействие, мадам, – учтиво сказал он. – Вскоре мы с вами свяжемся.

Миссис Мортимер проводила нас до порога с приветливой улыбкой.

– Большой счет, Холмс, – заметил я. – А судя по тому, что сказала эта леди, миссис Шарп свободно распоряжалась деньгами. По-видимому, она была довольно расточительна для женщины в ее положении. А вы не подозреваете, что у мужа есть средства, которые он тщательно скрывает?

– Давайте не делать поспешных выводов, Уотсон, пока у нас не появятся факты, – одернул меня Холмс. – Однако вперед, нам нужно посетить еще кое-кого – саму миссис Шарп!

Идти пришлось недалеко, но дорога круто поднималась в гору. Наконец мы добрались до Суэйнз-Лейн и до входа на Хайгейтское кладбище, которое узкая дорожка делит на две части. На кладбище мы спросили у сторожа, как пройти к могиле миссис Шарп. Он повел нас туда, и, отшагав с полмили, мы попали на участок с недавними захоронениями. Наш путь лежал мимо большого количества мраморных статуй. Тут были в изобилии представлены и традиционные ангелы, и разбитые колонны, но попадались и более оригинальные надгробия: каска пожарного на могиле храбреца, отдавшего жизнь при выполнении своего долга; большой мраморный рояль на могиле пианиста; некоторых покойных запечатлели в мраморе с их верными собаками. Кладбище содержалось в идеальном порядке: чисто прибрано, трава выполота. Некоторые склепы приближались величиной к небольшому дому.

Наконец мы дошли до могилы миссис Шарп. На простом надгробном камне были высечены имя женщины, ее возраст и дата смерти, а также традиционная цитата из Священного Писания. Пожалуй, это была достойная могила для жены мелкого лавочника. Вероятно, мистер Шарп не хотел обрести скандальную известность, похоронив свою супругу как нищенку.

Затем пришлось опять подниматься в гору. Правда, такая прогулка на свежем воздухе должна была пойти нам на пользу.

Добравшись до Саут-Гроув, что находится в конце Суэйнз-Лейн, Холмс на минуту остановился и объявил:

– Мы возвращаемся на Бейкер-стрит, Уотсон. Это дело нужно обдумать, выкурив пару трубок!

По возвращении домой я позвонил в колокольчик, чтобы подали чай, и сказал:

– Насколько я могу судить, Холмс, если ваша теория верна, то мистер Шарп совершил идеальное убийство!

Холмс откинулся в своем любимом кресле и начал набивать трубку табаком.

– Дело, конечно, запутанное, – признал он, – но, возможно, ключ к загадке будет найден.

Мы просидели в молчании целый час, причем Холмс размышлял, не обращая никакого внимания на чай, в то время как я с удовольствием подкрепился чашкой крепкого чая после дневных трудов. По истечении часа мой друг заметил:

– Итак, Уотсон, мне видятся три способа, которыми это можно было совершить. Завтра мы сможем проверить хотя бы один из них, если вы согласны снова проехаться в Хайгейт.

Я ожидал, что мы отправимся туда рано утром, но был разочарован.

– Нет, Уотсон, пока что мы подождем с этим и поедем после ленча, – сказал мой друг. – Некоторые исследования лучше проводить не при ярком свете дня. К счастью, в это время года смеркается рано.

На следующий день мы вернулись в нанятом экипаже в Саут-Гроув. Холмс указал на одно здание:

– Хайгейтское литературно-научное общество, – объявил он. – Достойная организация. В прошлом году я имел честь читать здесь лекцию о своих методах, и я уверен, что они позволят мне воспользоваться библиотекой.

И действительно, встретивший нас секретарь настолько горел желанием услужить Шерлоку Холмсу, что даже становилось неловко.

– Конечно, мистер Холмс, все, чем располагает наше общество, всегда к услугам такого человека, как вы! – воскликнул он. – Сюда, пожалуйста.

Секретарь повел нас в библиотеку, находившуюся в задней части здания. Она была очень просторной, хотя тут хранились почти исключительно материалы о местной истории, которой ограничивались интересы общества.

– Могу я спросить, работаете ли вы в настоящее время над каким-нибудь делом?

– Работаю, сэр, – ответил Холмс. – Правда, пока что я не волен свободно беседовать об этом. А сейчас мне бы хотелось взглянуть на некрологи.

– Боже мой! – вскричал секретарь. – Значит, речь идет об убийстве? – Судя по всему, эта мысль привела его в сильное волнение.

– Возможно, – пробормотал Холмс. – В настоящее время я просто занимаюсь небольшим исследованием.

– Конечно, конечно, я все понимаю. Пройдемте сюда – тут у нас собраны все старые номера «Таймс», вплоть до последнего выпуска.

Он подвел нас к книжному шкафу, где стояли ряды красиво переплетенных номеров. Холмс выбрал последний том и начал искать нужную страницу. Секретарь маячил возле нас, надеясь еще что-нибудь разузнать. Не выказывая желания уединиться, мой друг занимал его беседой.

– Не думаю, что многие читатели выражают желание просмотреть страницы с некрологами, – заметил он, переворачивая страницы.

– Вообще-то, мистер Холмс, их не так уж мало. Многие члены нашего общества – ревностные историки, и им то и дело приходится уточнять даты рождения, венчания и смерти. Для среднего и высшего классов «Таймс» гораздо удобнее записей в приходской книге.

– Понятно, – кивнул Холмс. – Значит, более свежие номера не пользуются особым спросом.

– Ими не так часто пользуются, это верно, – признал секретарь. – Однако по крайней мере один наш посетитель, ростовщик, регулярно приходит читать «Таймс» и просматривать некрологи. Если он замечает имя усопшего, который жил в нашей округе и у которого могут оказаться раритеты, то наведывается к родственникам, чтобы сделать предложение. Да, он свое дело знает.

– Действительно, – согласился Холмс с небрежным кивком.

Меня эта новость потрясла, но я постарался сохранить бесстрастное выражение лица. Мы совсем близко подобрались к Шарпу!

Наконец секретарь нас покинул. Заглянув Холмсу через плечо, я увидел, что он просматривает некрологи за тот месяц, когда умерла миссис Шарп. Я все еще пребывал в неведении относительно цели, которую он преследует в своих поисках.

– Холмс, – прошептал я тихо, чтобы нас не могли подслушать, – но мы же знаем дату смерти миссис Шарп, и, уж во всяком случае, объявление о смерти жены лавочника вряд ли появилось бы в «Таймс».

– Правильно, Уотсон. В известном смысле я ищу кого-нибудь вроде нее. – И он продолжил поиски. – Ага, тут есть кое-что для нас! – воскликнул он.

Я снова заглянул ему через плечо. Это был традиционный некролог одной местной жительницы. Леди Джейн Ли, племянница графа Лодердейла, городской дом которого стоит на Хайгейт-Хилл, скончалась в возрасте сорока двух лет. Причина смерти не упоминалась.

– Как же эта леди может быть связана с нашим делом? – недоумевал я, изучая некролог. – Она умерла на несколько дней раньше, чем миссис Шарп.

– Может быть, она и не связана, но я считаю, что есть шанс. Уотсон, мы возвращаемся на кладбище: нужно нанести визит усопшей!

На Хайгейтском кладбище мы оказались уже в сумерки. Впрочем, найти большой фамильный склеп Лодердейлов не составило труда – он находился у самого входа. Доступ в усыпальницу с готической остроконечной крышей и греческими колоннами преграждала бронзовая дверь, позеленевшая от сырости. Холмс пристально осмотрел замок через лупу. Наконец он выпрямился, выразив удовлетворение.

– Царапины вокруг замка, мой дорогой Уотсон. Именно это я и ожидал увидеть.

– Склеп осквернили!

– Совершенно верно. Тело леди Джейн изъяли и заменили телом миссис Шарп. Они были примерно одного возраста, так что требовался врач, не знавший миссис Шарп, чтобы освидетельствовать труп. Ее семья живет в Дербишире, и родственники не могли увидеть тело. Хитро задумано, Уотсон.

– А что же с настоящей миссис Шарп?

– Я придерживаюсь мнения, что мы найдем ее в гробу леди Джейн. Труп невозможно долго скрывать, а если бы Шарп попытался закопать его у себя в саду за домом, соседи обязательно бы заметили. Пустой гроб – вот самое подходящее место, чтобы спрятать труп.

Это не было преступление страсти, совершенное под влиянием минутного порыва, – Шарп хладнокровно замыслил убийство жены. Он выждал, пока врач, пользовавший миссис Шарп, отбудет на отдых, и начал подыскивать женщину примерно одного с ней возраста, умершую от какой-нибудь естественной причины. Он был уверен, что в таком густонаселенном районе подходящий случай подвернется скоро. Прежде чем обратиться к доктору Флетчеру, он выждал несколько дней, чтобы труднее было установить время смерти, и сослался на то, что якобы был в отъезде.

Когда мы покидали кладбище, мне показалось, что кто-то стоит под ивой неподалеку, но не успел я потянуть Холмса за рукав, чтобы привлечь его внимание к этой смутной фигуре, как там уже никого не было. Возможно, меня ввела в заблуждение тень, или то был какой-то человек, пришедший на могилу дорогого усопшего.

Дважды повернув направо, мы прошли через узкие ворота в соседний Уотерлоу-парк. Вдали неясно вырисовывалась католическая церковь, построенная в последние годы.

В обширном парке, где сейчас не было ни души, Холмс внимательно осмотрел ограду, отделявшую парк от кладбища. Наконец он издал возглас удовлетворения:

– Ого! Осторожней, Уотсон, не подходите слишком близко: вы уничтожите улики.

Там, куда он указывал, я увидел две параллельных борозды в грязи.

– Ручная тележка! – воскликнул я.

– Совершенно верно. И заметьте, следы очень глубокие. На тележке перевозили что-то тяжелое. Это говорит о том, что он действительно спрятал тело жены в склепе.

Мы залезли в густые заросли, скрывавшие часть ограды. Тут отыскались отпечатки ног, и Холмс сделал мне знак отойти в сторону, чтобы он мог их осмотреть.

– Да, все ясно. Тележка оставалась здесь какое-то время. И отпечатки ног становятся гораздо глубже, когда он взваливает на себя тяжесть. Нелегкая задача для человека такого сложения.

Я, врач, закаленный ужасами войны, содрогнулся при мысли об этом кошмарном путешествии. Вот он вынимает из тележки тело жены, которую убил, и взваливает себе на плечи, затем с трудом дотаскивает до склепа и возится в темноте, подменяя один труп другим.

Вынув из кармана рулетку, Холмс измерил расстояние между колесами тележки, затем занялся отпечатками ног и занес результаты измерений в записную книжку. Наконец он выпрямился.

– Еще один шаг, Уотсон, прежде чем мы официально предъявим властям доказательства против мистера Шарпа. Нужно осмотреть его ручную тележку, которая, если мисс Франклин не ошиблась, находится в конюшне кузнеца. На ней обязательно обнаружатся следы крови, а возможно, и нитки с одежды.

Мы снова начали подниматься в крутую гору. Справившись у какого-то мальчугана, мы узнали, где находится конюшня.

В эту минуту мне пришла в голову мысль:

– Холмс, извините, но мне придется вас покинуть на несколько минут: нужно сообщить новости мисс Франклин, чтобы успокоить ее. Конечно, никаких подробностей – просто поставлю в известность, что мы обнаружили обстоятельства, в силу которых брак с ней невозможен для мистера Шарпа.

Холмс снисходительно улыбнулся:

– Ну конечно, утешать леди – это по вашей части, Уотсон. Поступайте как вам угодно. Если вы соизволите встретиться со мной в Таунсенд-ярд через полчаса, то мы наймем кэб и отправимся на Бейкер-стрит.

Повернувшись, я бодрым шагом направился к Уэст-Хилл. Когда я проходил мимо здания Литературно-научного общества, то случайно встретился с секретарем, который как раз выходил из него.

– Доктор Уотсон! – воскликнул он сердечно. – Надеюсь, ваши изыскания принесли плоды?

– Да, – ответил я. – Нам осталось лишь добавить последнее звено.

– Рад это слышать. Ваш визит уже наделал много шуму. Несколько членов нашего общества пытались выудить у меня сведения, которые, увы, ничтожны. В частности, джентльмен, о котором я упоминал, как раз зашел, по своему обыкновению, почитать некрологи, после того как закрыл лавку. Он увидел, что старых томов нет на месте, и справился о причине. Когда я ответил, что ими интересовался знаменитый мистер Шерлок Холмс, он был поражен и спросил, куда вы направились. Я смог только сказать, что вы пошли на кладбище, чтобы продолжить свое расследование.

Услышав это, я вздрогнул. Ну конечно, за нами следили! Какой же я дурак, что не заметил этого!

Неучтиво оборвав беседу с секретарем, я ринулся в ту сторону, куда направился Холмс. В отчаянии я спросил у прохожего, где Таунсенд-Ярд, и услышал, что нужно немного спуститься по склону Хайгейт-Хилл. Завернув за угол, я увидел открытую дверь конюшни. За дверью стоял Шарп – к счастью, спиной ко мне. В руке у него был пистолет прошлого века, возможно дуэльный, из его лавки. Он всматривался в щель между дверью и косяком.

Я выругал себя за то, что оставил дома свой армейский револьвер, посчитав, будто он не понадобится. Однако я взял с собой крепкую трость, чтобы легче было взбираться на крутые склоны Хайгейтского холма. Я двинулся вперед, быстро и бесшумно.

В это время негодяй прицелился из своего пистолета, готовясь выстрелить в щель. Я закричал, и он обернулся, не зная, в кого выпалить прежде. Воспользовавшись замешательством Шарпа, я ударил его палкой по запястью. Раздался сильный треск, и он выронил пистолет, взвыв от боли.

Бросившись к Шарпу, я схватил его, но он вырвался и, выбежав со двора, помчался вниз по склону. Холмс выскочил из конюшни, и ему хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.

– За ним, Уотсон! Он не должен сбежать! – заорал мой друг.

Мы неслись со всех ног, преследуя негодяя. Хайгейтский холм – самый крутой в Лондоне, и спуск был трудным. Шарп уступал проворством Холмсу, который благодаря длинным ногам и жилистому сложению мог дать ему сто очков вперед. Однако у ростовщика было преимущество: он хорошо знал местность. Виляя из стороны в сторону, то и дело пересекая трамвайную линию, которая тянулась в центре улицы, перепрыгивая через изгороди, он немного опережал Холмса. Я же по вине сидячего образа жизни тащился в хвосте. Спустившись до середины холма, мы оказались напротив католической церкви. Понимая, что он проиграет на прямой дистанции, Шарп свернул налево. Последовав за ним, мы скоро поняли его замысел: он направлялся к арке, высившейся над Большой северной дорогой, соединяющей Лондон с Эдинбургом.

В то время как раз начали сносить старый виадук из кирпича и камня, освобождая место для триумфа современной инженерной мысли, известного нам сегодня. Пока что инженеры воздвигли семь огромных чугунных балок прямо над старым сооружением. Шарп карабкался к старой арке, пробираясь между грудами строительного мусора. Я боялся, что в такой темноте у него есть реальный шанс сбежать или запутать следы, ведь тут есть где спрятаться.

– Следуйте за ним, Уотсон! – закричал мой друг, а сам повернулся и побежал к новому мосту.

У меня душа ушла в пятки, когда он помчался к ближайшей огромной балке из чугуна. Она была шириной более фута, и если бы находилась не так высоко над землей, то это предприятие не представляло бы опасности. Но требовались воистину стальные нервы, чтобы не бояться упасть на большое шоссе, простиравшееся под нами.

Я понял, что Холмс намерен отрезать Шарпу пути к отступлению, и следовал за злодеем, загоняя его на шаткие остатки старого сооружения. Он лихорадочно цеплялся за каменную кладку с природной ловкостью, увеличивая расстояние между нами. И тут, бросив взгляд вперед, он увидел Холмса, который двигался ему навстречу с другой стороны. Шарп остановился, озираясь в отчаянии. Мы с Холмсом приближались, уверенные, что теперь он никуда не денется. Но мы ошиблись: у Шарпа был один выход, и он им воспользовался. С диким воплем он перепрыгнул через обломки парапета и бросился вниз, на шоссе, до которого было пятьдесят футов.

Снизу раздались крики. Поравнявшись со мной, Холмс потянул меня за рукав.

– Пойдемте, Уотсон, тут нам больше нечего делать. По крайней мере, Шарп избежал виселицы, которой ему бы иначе не миновать.

Теперь оставалось только оповестить власти. Холмс поставил в известность Скотленд-Ярд, изложив полицейским свои подозрения, и скоро местный судья разрешил полиции навестить семейную усыпальницу Лодердейлов.

Несколько дней спустя на Хайгейтском кладбище перед их фамильным склепом собралась мрачная компания: кладбищенский сторож; инспектор Лестрейд с одним из своих констеблей; доктор Смит, врач миссис Шарп; очень элегантный джентльмен по фамилии Гальен, представлявший интересы семьи Лодердейл, и мы с Холмсом.

Сторож достал свой ключ, и все мы вошли, сняв шляпы. В склепе стало неподобающе людно, когда мы сгрудились вокруг гроба. Дюжий констебль вынул отвертку и начал возиться с многочисленными запорами. Наконец с помощью сторожа была снята крышка красивого гроба, который все еще выглядел совсем новым, и ее отложили в сторону. В гробу, на шелковой обивке, забрызганной кровью, лежал обезображенный труп женщины средних лет. Рядом с ней мы увидели длинный блестящий предмет из дерева. Холмс протянул руку и достал его с удовлетворенным видом.

– Боевая дубинка с тяжелым набалдашником! – воскликнул он. – Последнее недостающее звено в цепи доказательств.

Доктор Смит сообщил официальным тоном:

– Инспектор, я могу засвидетельствовать, что это лицо – моя бывшая пациентка, миссис Дороти Шарп из Хайгейт-Уэст-Хилл.

Лестрейд кивнул констеблю, и тот, вынув блокнот и карандаш, старательно записал эти слова.

– Благодарю вас, доктор, – сказал Лестрейд, затем обратился к сторожу: – Мы также получили ордер на эксгумацию тела, погребенного в могиле миссис Шарп, который я покажу вам у себя в участке. Попрошу вас позвать пару могильщиков, чтобы выкопать гроб и поместить его открытым в церкви, пока мы найдем кого-нибудь для опознания трупа. Несомненно, мистер Холмс прав и мы обнаружим, что это леди Джейн. В таком случае мы обратимся к коронеру с просьбой возобновить оба дознания.

– Возобновить дознания! – в ужасе воскликнул мистер Гальен. – Джентльмен, я настаиваю, чтобы вы воздержались от поспешных шагов. Все это будет весьма неприятно для его светлости. С телом его родственницы обошлись неподобающим образом. Это тяжкое испытание для его утонченных чувств. Я должен просить, чтобы дело хранилось в глубокой тайне. – Ему с трудом удалось взять себя в руки. – Министр иностранных дел, сэр Спенсер Уолпол, или старший сотрудник его штата свяжется с вами, инспектор, завтра ранним утром, чтобы обсудить, как вести это дело. Будьте так любезны ничего не предпринимать, пока с вами не побеседуют. Мистер Холмс, полагаю, я должен отдать должное вашей проницательности, но, честное слово, лучше оставить все как есть. Не сомневаюсь, что его светлость пожелает щедро вознаградить ваши труды. Однако крайне важно, чтобы и малейший слух об этом скандальном происшествии не просочился в прессу.

Холмс отвесил ему мрачный поклон:

– Сэр, я живу ради своей работы. Мне ни к чему известность, которую я приобрел благодаря Уотсону, и со своей стороны я охотно присоединяюсь к вашей просьбе. Пожалуй, для вас большая удача, что Шарп мертв, ибо ни одному человеку нельзя отказать в праве на справедливый суд.

Лестрейду явно не понравилось подобное вмешательство, но Гальен настоял на своем, и я не увидел упоминаний этой истории в газетах. Вне всякого сомнения, дознание проводилось, но в кабинете судьи, а не на открытом судебном заседании, и документы отправились на секретные полки государственных архивов в Кью. Таким образом, я оставляю до будущих времен рассказ об этом самом зловещем из всех преступлений, распутанных Холмсом.