Текст книги "Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)"

– Луиджи!

Через пару минут дверь распахнулась и по лестнице спустился молодой человек. Он был красив в итальянском духе: голова молодого Давида и тугие кудри.

Ладраццо смерил нас подозрительным взглядом.

Холмс поклонился и спросил:

– Синьор Ладраццо, как я понимаю? Нас нанял сэр Саймон, чтобы мы разобрались с кражей его письма. Можно нам войти и задать вам несколько вопросов?

Похоже было, что итальянец с удовольствием отказал бы нам в этой просьбе, но не осмеливается.

– Пройдемте в мою комнату, – выговорил он неохотно и, повернувшись, направился туда первым.

Поднявшись по грязной деревянной лестнице на второй этаж, мы вошли в его комнату. Ладраццо указал на потрепанный диванчик, и мы уселись на него, сам же он устроился на кровати. Комната была невообразимо грязной и захламленной. Однако тут обнаруживались признаки ученых занятий или, по крайней мере, торговли антиквариатом: повсюду громоздились горы книг в кожаных переплетах и связки пергаментных рукописей.

– Могу я прежде всего спросить, синьор, – начал Шерлок Холмс, – когда вы начали работать на сэра Саймона?

– Наверно, год назад.

– И это всегда были рукописи елизаветинской эпохи?

– Нет. Вначале я принес ему инкунабулы[23]23
  Инкунабулы – книги, относящиеся к начальной поре книгопечатания (до 1501 года), внешне похожие на рукописные.


[Закрыть]. Старые молитвенники из Германии.

– А когда вы предложили серию елизаветинских писем?

Ладраццо задумался и ответил после паузы:

– В январе.

– Значит, месяца три тому назад?

– Да.

– А каков был источник этих документов?

Итальянец лукаво взглянул на Холмса:

– Если я вам скажу, вы сможете получить письма сами и перехватить у меня выгодную сделку. Это коммерческая тайна.

– Стало быть, вы никому больше не говорили о существовании этих писем?

– Нет, я хранил все в секрете.

– Грабитель знал, что при вас ценное письмо, и был осведомлен о времени, в которое вас ожидали на Чиниз-сквер. Кто бы это мог быть?

Ладраццо пожал плечами:

– Откуда же мне знать? Может быть, тут дело в женщине, в мисс Латимер? Женщины так болтливы.

– И она, и сэр Саймон заявляют, что никому ничего не говорили.

– Ну, тогда я не знаю, – упорствовал итальянец.

Холмс продолжал задавать вопросы, но было ясно, что мы не вытянем из этого человека ничего существенного. В конце концов мой друг поднялся и поклонился:

– Благодарю вас за помощь, синьор Ладраццо. Надеюсь, нам не понадобится больше вас беспокоить. Могу заверить, что приложу все усилия, чтобы отдать в руки правосудия негодяя, напавшего на вас.

Возможно, это игра моего воображения, но мне показалось, что по лицу молодого человека пробежала тень тревоги.

Выйдя из дома, мы пошли по направлению к Клеркенуэлл-роуд в поисках кэба.

– Мы заслужили наш чай, Уотсон, – заметил мой друг. – Давайте вернемся на Бейкер-стрит и посмотрим, что нам может предложить миссис Хадсон.

Назавтра ранним утром мы получили еще одно безапелляционное послание от сэра Саймона, где говорилось, что у него требуют выкуп за украденное письмо.

У Холмса был довольный вид.

– Как я и предсказывал, Уотсон, письмо украли ради выкупа. Теперь дело может проясниться. Многое можно узнать из самой депеши с требованием выкупа, а при обмене денег на похищенные вещи есть немало возможностей схватить проходимца. Итак, вперед!

Когда мы прибыли, слуга, открывший дверь, сообщил, что сэр Саймон в своем кабинете и приглашает нас туда. Мы последовали за слугой вверх по лестнице – на этот раз на третий этаж. Путь с лестничной площадки лежал через арку с декоративной металлической решеткой, которая определенно когда-то охраняла вход в сераль великого калифа. Я на несколько минут опередил Холмса, который задержался на лестнице, рассматривая гравюры Хогарта.

Проходя вслед за лакеем под аркой, которая была довольно узкой, я случайно коснулся решетки. И сразу же всего меня пронзила ужасная боль, которая еще усилилась, когда моя рука непроизвольно сжала металл. Я попытался отдернуть руку, но мускулы мне не повиновались. Мое тело начало корчиться в конвульсиях. Я попытался закричать, но из горла выходил лишь сдавленный писк. Из-за диких корчей я соприкоснулся с пьедесталом. Сильно ударившись об него, я увидел, что стоявшая на нем статуя начинает падать. Она опрокинулась, и под весом мрамора меня отбросило на ковер. При падении я поневоле отпустил решетку. Боль сразу же уменьшилась, хотя я и чувствовал, что сильно расшибся.

Я услышал шаги на лестнице – Холмс в два прыжка оказался подле меня.

– Уотсон! – закричал он, опустившись на колени и склонившись надо мной. – Ради бога, что случилось?

Я был не в состоянии говорить и лишь безмолвно указал на электрическую лампу над головой и на решетку. Холмс сразу же понял, чт́о я пытаюсь ему сказать.

– Электричество! – пробормотал он.

Послышались шаги с другой стороны, и появился сэр Саймон, обеспокоенный шумом. Когда он обвел глазами всю сцену, черты его исказились от потрясения и страха.

– Моя Венера! – горестно вскричал он. – Она повреждена? – Бросившись к упавшей статуе, он опустился на колени, чтобы осмотреть ее. – Нет-нет, она цела! – наконец сказал он. – Ты не разбилась, моя красавица, не откололся даже крошечный кусочек. Тебя спас ковер, да? Умница! – Он чуть ли не сладострастно гладил белый мрамор.

Холмс посмотрел на коллекционера с отвращением:

– Уотсон пострадал от удара током, сэр Саймон. Не прикасайтесь ни к чему металлическому. Где герр Шульдиг?

– Недавно был здесь, – ответил сэр Саймон, поднимая взгляд. – Думаю, он проверяет новую систему освещения в голубой гостиной.

– Не окажете ли вы любезность, послав за ним?

Через несколько минут прибыл Шульдиг. К тому времени у меня уже хватило сил сесть.

– Герр Шульдиг, – мрачно произнес Холмс, – Уотсона ударило током от этой решетки. Кажется, это в вашей компетенции?

– О да, я вижу. Какое несчастье! – униженно причитал немец. – Попрошу вас всех оставаться на своих местах, пока я не я отключу ток. – И он поспешно удалился.

– Чем я могу вам помочь, старина? – спросил Шерлок Холмс.

– Просто оставьте меня ненадолго, Холмс. Боль от удара током скоро пройдет. Я, по-видимому, ушибся и обжег ладонь.

Вскоре вернулся Шульдиг. Повернувшись к нему, Холмс сказал:

– Не соизволите ли вы проверить, каким образом такое могло случиться, герр Шульдиг? Результаты могли оказаться весьма плачевными.

– Да, конечно. Я сделаю это немедленно! – выпалил Шульдиг по-немецки. – Должно быть, дело в новой проводке. Да! Посмотрите – изоляция прорвалась в том самом месте, где провод проходит возле решетки. Какое невезение! Я представить себе не могу, как это вышло.

– Действительно! – воскликнул Холмс, и в голосе его звучало недоверие. Наклонившись, он взглянул на провод, потрогал его и повертел в руках. – Гм-м! Лучше сразу же его заизолируйте. Пойдемте, доктор. Если вы способны встать, я помогу вам добраться до нашей квартиры, где вы сможете восстановить силы.

– Вы подозреваете нечестную игру, Холмс? – тихо прошептал я, спускаясь с его помощью по лестнице.

– Может быть, – ответил Холмс, тоже понизив голос. – Если так, то это было очень искусно сделано. Изоляция провода, по-видимому, истерлась именно в том месте, где он проходит у самой решетки. Лакей был защищен, так как он в перчатках. Лицо, подстроившее ловушку, разбиралось в электричестве.

– Значит, это Шульдиг? – спросил я.

– Такой вывод кажется наиболее вероятным. Несомненно, ловушка предназначалась для меня. Риск просто несоразмерный – ведь дело касается куска старого пергамента! Однако поедемте домой, на Бейкер-стрит. Там вы сможете прилечь, и миссис Хадсон напоит нас чаем.

Мы доехали до дома в кэбе, и там мой друг, удобно меня устроив, пошел справиться о чае. Вернувшись, он опустился в свое любимое кресло, набил трубку табаком и начал задумчиво выпускать кольца дыма.

– За последние двадцать лет мы прошли огромную дистанцию, Уотсон, – размышлял он. – Когда в семидесятые годы я изучал естественные науки в Кембридже, об электрическом токе едва упоминали. Это явление очень мало применялось за пределами лаборатории – ведь генераторы только что изобрели. Теперь, конечно, мы повсюду наблюдаем его преимущества и, как вы только что обнаружили, также и недостатки!

Холмс умолк и погрузился в размышления, обдумывая все аспекты проблемы. Хорошо зная его привычки, я не стал ему мешать и занялся чаем и газетой, стараясь не шуршать страницами. Не знаю, сколько прошло времени – возможно, я задремал после утренних треволнений. Я очнулся, когда мой друг с восклицанием вскочил с кресла.

Холмс устремился к книжным шкафам, как часто делал, желая проверить какой-то факт. Однако, к моему удивлению, он не извлек том из своего обширного собрания, а подошел к полке, на которой стояли мои немногочисленные книги по медицине. Он выбрал трактат о кожных покровах и, усевшись, стал его пролистывать. Минут через десять он отложил книгу и повернулся ко мне.

– Вы пришли в себя, Уотсон?

– Да, совершенно, благодарю вас. Вы намереваетесь снова куда-то отправиться?

– Я намерен вернуться на Чиниз-сквер, доктор! Мне нужно задать сэру Саймону крайне важный вопрос!

Мы поспешили в дом клиента, и нас сразу же провели к нему. Холмс тотчас взял быка за рога.

– Сэр Саймон, – спросил он, – вы присутствовали при том, как мисс Латимер врачевала синьора Ладраццо?

– Да, почти все время. Услышав шум, я последовал за ними в комнату экономки, где мисс Латимер оказывала помощь несчастному молодому человеку.

– А вы не заметили, много ли было крови?

– Немного. Я ясно помню, что, беспокоясь о своем персидском ковре, как раз собирался приказать, чтобы слуга убрал его. Но тут я заметил, что в этом нет необходимости, поскольку крови было очень мало.

– Превосходно! – воскликнул Холмс, к немалому моему удивлению. – Не будете ли столь любезны послать за синьором Ладраццо и попросить, чтобы он немедленно прибыл? Думаю, с его помощью мы могли бы прояснить этот вопрос. И, наверно, надо бы послать и за мисс Латимер: полагаю, она также способна нам помочь.

Сэр Саймон отдал приказания, и мы прождали чуть не целый час, пока прибыл итальянец. Все это время мы пытались вытянуть что-нибудь из Холмса, но он был неумолим: если у моего друга и есть слабость, так это его любовь к драматическим развязкам.

Наконец появился итальянец, угрюмый и недовольный.

– Синьор Ладраццо! – бурно приветствовал его Холмс, вскакивая со своего места. – Я очень рад вас видеть. Не будете ли вы так любезны опуститься на колени?

Ладраццо отступил, его лицо исказилось от гнева.

Холмс лишь улыбнулся и быстро шагнул к нему. Схватив итальянца за руку, он выкрутил ее и, обладая большой силой, заставил упасть на колени. Ладраццо вскрикнул от боли и злости. Сэр Саймон встал, но в замешательстве ничего не смог возразить.

– А теперь, Уотсон, – сказал Холмс, удерживая итальянца на полу, – не осмотрите ли вы рану?

Я опустился на колени рядом с Ладраццо. Он вырывался, но его крепко держали. Я разделил его густую шевелюру, характерную для средиземноморских народов. Тщательно проверив кожу головы, я был изумлен.

– Ничего нет, Холмс. Я не смог найти никаких рваных ран. Но даже поверхностная царапина не могла бы зажить за такое короткое время!

– А никакой раны и не было! Как многие южане, он слишком труслив, чтобы поранить себя даже для дела. Что вы использовали, синьор Ладраццо? Кусок сырого мяса? Вымазали голову в крови перед тем, как постучать в дверь?

Он отпустил итальянца, который вскочил с пола и стоял теперь, сжав кулаки и трясясь от гнева.

– Когда сэр Саймон сказал нам, что было мало крови, я догадался, как было дело. Рана на коже головы обильно кровоточит – не так ли, доктор? – потому что кожа в этом месте хорошо снабжается кровью и ее кровеносные сосуды не сокращаются, как в других частях тела.

И, разумеется, – продолжил Шерлок Холмс, резко поворачиваясь к мисс Латимер, которая сидела с застывшим бледным лицом, – это с головой выдает вашу помощницу. Она действовала в сговоре с итальянцем. Итак, мадам? – холодно произнес он, не получив от нее ответа. – Вам нечего сказать?

Она продолжала молчать, и Холмс обратился к сэру Саймону:

– По моему мнению, сэр, вы обнаружите, что письма, купленные вами у Ладраццо, заключались в одной из тех связок, что вы приобрели на аукционе. Составляя каталог, мисс Латимер наткнулась на елизаветинские письма интересующего вас периода. Вместо того чтобы обратить на них ваше внимание, она сговорилась с итальянцем обмануть вас.

Ясно, что какое-то время они были любовниками. В конце концов, она не первая молодая женщина, которую околдовали южная красота и бурные страсти. Какое-то время все шло хорошо, но потом они решили, что пять фунтов за письмо – это маловато. И тогда они имитировали нападение, надеясь, что естественное желание коллекционера завершить серию позволит им запросить большую сумму за возвращение письма.

После моего визита к Ладраццо он решил, что я представляю для него опасность, и вознамерился меня уничтожить. Ему пришла в голову идея воспользоваться тем, что в доме проводят электричество. Не забывайте, что электричество открыто итальянцами. Наш друг, по-видимому, обладает разносторонними талантами и отнюдь не лишен интеллекта. Интересно, уж не учился ли он когда-то в своей родной стране у последователей Гальвани[24]24
  [Луиджи] Гальвани (1737–1798) – итальянский анатом и физиолог, один из основателей электрофизиологии и учения об электричестве.


[Закрыть] и профессора Вольты[25]25
  [Алессандро] В́ольта (1745–1827) – итальянский физик и физиолог, один из основоположников учения об электричестве.


[Закрыть]? Полагаю, мисс Латимер сегодня тайком провела его в особняк, когда в передней части дома никого не было. Возможно, во время завтрака. Синьор Ладраццо устроил ловушку и затем позаботился о том, чтобы сэру Саймону доставили письмо с требованием выкупа, зная, что меня немедленно вызовут.

А теперь, сэр Саймон, если бы вы послали слуг в ближайший полицейский участок, мы могли бы арестовать эту парочку по обвинению в краже и мошенничестве.

Наш клиент, по-видимому, был шокирован этими разоблачениями. Он не ответил на предложение моего друга, уставившись в пол и медленно качая головой. Спустя какое-то время он поднял взгляд на преступную пару.

– Убирайтесь! – воскликнул он яростно. – Уходите сейчас же, и чтобы я вас больше никогда не видел!

Ладраццо повернулся и сразу же поспешил к дверям. Мисс Латимер не заставила себя просить и последовала за ним. Ясно было, что они собираются воспользоваться великодушием сэра Саймона.

Холмс повернулся к нашему клиенту, подняв брови:

– Если вы не хотите предъявлять обвинения, сэр, то я ничего не могу поделать. Однако должен сказать, что вы совершаете ошибку, позволяя остаться безнаказанными таким отъявленным негодяям.

Сэр Саймон как-то сразу состарился и осунулся.

– Они были моими друзьями, мистер Холмс, – печально произнес он, – моими единомышленниками. Я никогда бы не подумал, что они могут меня так предать. Пришлите ваш счет – я не поскуплюсь. Вы сделали то, о чем я просил.

Что касается вас, доктор Уотсон, то я буду вам признателен, если вы не присоедините этот тягостный эпизод к той коллекции сенсационных рассказов, которыми развлекаете невзыскательных читателей. А теперь я должен попросить вас обоих оставить меня.

Я кивнул в знак согласия, и мы раз и навсегда распрощались с нашим клиентом.

Дело о жене ростовщика

Был теплый день ранней осени, и мы с Шерлоком Холмсом заканчивали завтрак у себя на Бейкер-стрит.

– Честное слово, Уотсон, – заметил мой друг, – сегодня слишком хорошая погода, чтобы сидеть дома. Давайте-ка погуляем в Риджентс-парке, благо он через дорогу. Побродим вокруг озера, полюбуемся цветами и прочими красотами природы.

Я выразил горячее согласие, но тут миссис Хадсон, вошедшая, чтобы убрать со стола, сказала Холмсу:

– Молодая леди хочет вас повидать, сэр. Я ей сказала, что вы завтракаете, и попросила подождать в гостиной.

– Благодарю вас, миссис Хадсон. Какая энергичная молодая леди – так рано начала день. Сомневаюсь, что она живет в праздности.

Увидев девушку, я понял, что догадка Холмса верна. Незнакомка была опрятно, но просто одета. Выражение лица серьезное, хотя, на мой взгляд, и не слишком удрученное. Заметив, что у нее на пальце нет обручального кольца, я предположил, что тут замешаны дела сердечные.

– Благодарю за то, что вы согласились принять меня, сэр, – начала она. – Мое имя – Мэри Франклин. Я приехала к вам, потому что меня беспокоит одна вещь, правда, может статься, что это простое совпадение. Мне очень нужен ваш совет.

– Расскажите все по порядку, – попросил Холмс, откидываясь в кресле и прикрывая глаза.

– Итак, сэр, прежде всего, должна сказать, что отец мой умер и я живу вместе с матерью и ее вторым мужем в Хайгейте. По соседству с нами находится лавка ростовщика, мистера Шарпа, который ссужает деньги под залог. Он очень дружен с моим отчимом, и они часто выпивают вместе в ближайшем кабачке.

Два месяца назад жена мистера Шарпа внезапно умерла от остановки сердца. Она была совсем не старой женщиной, так что смерь ее меня поразила: мы часто встречались и беседовали. К тому же случилось это в отсутствие ее мужа – он уехал на несколько дней по делам, чего на моей памяти еще не бывало. Муж нашел ее мертвой, когда вернулся. Меня бросает в дрожь, мистер Холмс, как подумаю, что она лежала мертвая чуть ли не за стеной моей спальни и никого не было с ней рядом.

После похорон мистер Шарп не очень-то горевал. А вскоре он начал ухаживать за мной. Должна сказать, что я его не поощряла. Возможно, это глупо с моей стороны: он, несомненно, человек честный и трудолюбивый, но я нахожу его наружность и манеры отталкивающими. Наконец он набрался мужества попросить моей руки. Я с трудом подавила дрожь при мысли о том, чтобы разделить с ним жизнь, и ответила, что, хотя весьма благодарна за предложение, не могу заставить себя его полюбить. Он лишь заметил, что, вероятно, слишком рано заговорил о браке и через какое-то время снова испросит моего согласия.

Мой отчим при каждом удобном случае расписывает преимущества, которые сулит мне брак с ростовщиком. Все повторяет, что лучше жить в достатке, нежели выйти замуж за нищего молодого человека – ведь тогда жизнь моя будет нелегкой. Конечно, все это правильно, но я пока не расположена послушаться его совета. Вообще-то, я подозреваю, что отчим старается не без корысти. Дело в том, что покойный отец оставил мне наш коттедж с тем условием, чтобы я не могла его продать при жизни матери. Сдается мне, отчим сговорился с мистером Шарпом, заручившись обещанием, что в случае нашей женитьбы тот позволит ему по-прежнему жить в унаследованном мною доме.

Все еще не открывая глаз, Холмс осведомился:

– Есть ли причины сомневаться, что смерть наступила от естественных причин?

– Нет, сэр, – ответила молодая леди после короткой паузы. – Поскольку жена ростовщика умерла внезапно, производилось вскрытие. Правда, делал его не врач миссис Шарп – он в то время совершал путешествие по северу Франции, – а весьма почтенный местный медик, доктор Флетчер. На дознании был вынесен вердикт о смерти из-за остановки сердца.

Мой друг открыл глаза.

– Моя милая юная леди, – сказал он, – я понимаю ваше затруднительное положение и очень вам сочувствую, но чем же тут может помочь детектив-консультант? Мистер Шарп не первый мужчина, которого привлекает леди намного моложе его, и, как вдовец, он волен добиваться вашей благосклонности. Вы всегда можете ему отказать.

– Но тут есть одно странное совпадение, мистер Холмс. Часто случается, что клиенты ростовщика не могут выкупить свой заклад, и тогда через какое-то время его продают. Однажды днем, за неделю до смерти миссис Шарп, я увидела, как она вешает сушиться красивый траурный костюм. Мы поговорили через садовую ограду, и она сказала, что муж попросил ее выстирать и погладить этот костюм, перед тем как его выставят на продажу. В следующий раз я увидела этот костюм на мистере Шарпе, когда он стоял у могилы жены на Хайгейтском кладбище. Она приготовила ему одежду для своих собственных похорон! – Лицо девушки затуманилось от ужаса при этом воспоминании.

– Конечно, это может быть просто зловещим совпадением, – рассуждал Холмс. – И тем не менее я возьмусь за ваше дело, мисс Франклин. Оно обещает быть довольно интересным. Мы с Уотсоном собирались прогуляться в Риджентс-парк, но свежий воздух Хайгейта, находящегося на возвышенности, ничем не хуже, а быть может, и лучше. Если позволите, мы будем сопровождать вас до дома и рассмотрим дело у его истоков.

* * *

Часом позже мы прибыли в Хайгейт. По просьбе мисс Франклин кэб остановили на Хай-стрит: она объяснила, что соседи, увидев ее выходящей из наемного экипажа, обязательно примутся судачить. Мы спустились по Уэст-Хилл к Палимент-Хилл-Филдз. Одна из крутых улочек привела нас к дому мисс Франклин.

– Я не могу пригласить вас к себе, сэр, – извинилась она. – Отчим рассердится на меня за то, что я посвящаю посторонних в личные дела.

– Я понимаю. Мы проведем небольшое расследование и встретимся с вами позже, чтобы обсудить вопросы, которые могут возникнуть. Где нам было бы удобно увидеться?

– Кафе Притчета на Хай-стрит – весьма респектабельное заведение, – ответила девушка.

– Прекрасно. Скажем, через три часа?

Мисс Франклин покинула нас, а Холмс сказал:

– Очевидная отправная точка – лавка ростовщика. Давайте зайдем туда и посмотрим на этого мистера Шарпа.

Мы зашли в темную лавку. От старой одежды исходил затхлый запах: многие бедняки закладывали летом пальто и выкупали с наступлением холодов. На полках за прилавком были выставлены многочисленные часы и мелкие украшения. Имелись здесь и небольшие музыкальные инструменты, в частности скрипки и концертино. В витрине я увидел недорогие камни: опалы, черный янтарь, аметисты, лунные камни, малахит. Из задней части лавки вышел сам ростовщик. Увидев двух хорошо одетых мужчин, он поклонился, потирая руки. Ему не удалось скрыть за раболепной улыбкой беспокойство: он опасался, что мы можем оказаться представителями властей.

– Доброе утро, джентльмены, – обратился он к нам. – Чем я могу вам помочь?

– Я собиратель редкостей, – не задумываясь ответил Холмс. – Случайно проходил мимо вашей лавки и зашел взглянуть, нет ли у вас чего-нибудь любопытного.

– Я всегда счастлив помочь антикварию, поскольку и сам не чужд этой страсти, сэр, – угодливо произнес Шарп. – К сожалению, в таком месте, как наше, попадается не так уж много раритетов. Вам больше бы повезло в Дептфорде или Гринвиче, куда заходят моряки. И тем не менее у меня имеется несколько превосходных вещиц, которые могли бы заинтересовать такого джентльмена, как вы. Например, вон там, сэр, – он указал в угол лавки, заваленный разнообразными предметами, – хранится несколько весьма любопытных вещей, которые собрал покойный полковник Томас из Саутвуд-хауса, когда вместе с валлийской гвардией пребывал в Южной Африке. Мне посчастливилось купить их после кончины полковника при распродаже с аукциона его имущества.

Пожалуйста, взгляните на этот трон племенного вождя, вырезанный из черного дерева. Обратите внимание на его вес и твердость. Чем не кресло для джентльмена? Оно украсит столовую или кабинет. Вот тут – несколько идолов, также в основном из черного дерева. – Он указал на причудливо раскрашенных истуканов высотой в два-три фута с очень худыми, вытянутыми лицами и непомерно большими губами. – Заметьте, какая примитивная сила исходит от этих фигур, сэр. Возможно, они не очень подходят для дома, в котором есть хозяйка, но выглядели бы потрясающе в апартаментах холостяка.

– А это? – спросил Холмс, кивнув в сторону какого-то оружия, очевидно также африканского происхождения.

– Ах да, сэр! – воскликнул Шарп. – Прекрасное оружие, опять-таки из коллекции полковника Томаса. Полный комплект вооружения зулусского воина – взгляните на дротик и щит. В очень хорошем состоянии, сэр, и притом замечательной работы.

Холмс небрежно кивнул:

– Действительно прекрасные вещи, но вряд ли они впишутся в мою коллекцию.

Он немного побродил по лавке, приглядываясь к некоторым предметам. Зная своего друга, я не сомневался, что он пытается узнать все, что только можно, о пристрастиях и доходах мистера Шарпа. Наконец Холмс снова заговорил с ростовщиком:

– Я живу примерно в двух милях отсюда. Если я захочу, чтобы мне доставили кресло, это можно устроить?

– Разумеется, сэр, – с жаром ответил Шарп, так как кресло явно стоило недешево. – У меня есть очень удобная ручная тележка для перевозки крупных предметов.

По-видимому, Холмс собрался уходить.

– Благодарю вас, мистер Шарп, что потратили на нас время, – сказал он учтиво. – Некоторые вещи определенно представляют интерес. Я подумаю, не купить ли мне что-нибудь.

Ростовщик проводил нас, и мы пошли обратно той же дорогой.

Я сгорал от любопытства и, едва мы удалились на безопасное расстояние, осведомился:

– Ну как, Холмс, что вы обнаружили?

Холмс насмешливо поднял брови.

– Очень мало – касательно нашего дела, Уотсон. Не могли же мы говорить с этим человеком о его романтических склонностях? Однако я заметил нечто любопытное при осмотре зулусского оружия.

– В самом деле? – с сомнением спросил я. – И с какой же вещью что-то не так?

– Лучше спросите, какой вещи недостает. Там не было дубинки с тяжелым набалдашником. Она стала непременным оружием всякого зулусского воина после того, как Чака Великий[26]26
  Чака (Шака) Великий (1787–1828) – основатель и первый правитель (инокси) державы зулу (Зулусской империи) в Южной Африке.


[Закрыть] вооружил такими дубинками своих воинов и сделал их грозой Черного континента. Это оружие должен был носить каждый воин, и полковник не мог не включить его в свою коллекцию.

– Но ведь миссис Шарп не была убита такой дубинкой или каким-то другим оружием, – возразил я.

– Правильно. Быть может, этот факт не имеет значения, но все равно вызывает вопрос. А здесь, Уотсон, наши пути разойдутся. Я собираюсь навести кое-какие справки насчет мистера и миссис Шарп, в то время как вы окажете мне большую услугу, если навестите своего коллегу, доктора Флетчера.

– Я понял, Холмс! – вырвалось у меня взволнованное восклицание. – Доктор, делавший вскрытие, вот-вот удалится от дел. Возможно, он питает пристрастие к спиртному – ну, во всяком случае, не компетентен. Шарп вполне резонно рассчитывал, что врач не заметит какого-нибудь подвоха или закроет на него глаза.

Холмс сардонически улыбнулся:

– Правдоподобная теория, Уотсон. Быть может, вы будете столь любезны нанести профессиональный визит этому джентльмену, чтобы проверить вашу догадку?

Я снова начал подниматься в гору – к Понд-сквер. Там в красивом георгианского стиля особняке находилась приемная доктора Флетчера. Доктор оказался высоким, хорошо сложенным человеком. Весь его облик говорил о процветании, и он едва миновал средний возраст. Словом, моя теория о пристрастии к выпивке и беспутном образе жизни оказалась несостоятельной.

– А, доктор Уотсон, – сердечно приветствовал он меня, – я всегда рад видеть коллегу. Не выпить ли нам чаю, пока вы будете излагать свое дело?

Я согласился, и мы принялись обмениваться любезностями и замечаниями относительно мягкой погоды. Наконец горничная вкатила столик на колесиках со всем необходимым для чаепития и удалилась. Я заговорил о миссис Шарп, представившись дальним родственником, чтобы объяснить свой интерес к ней.

– Ах да, – сказал доктор Флетчер, – я прекрасно помню тот случай. Я не знал эту леди, но мы с доктором Смитом нередко подменяем друг друга по взаимной договоренности. Он предпочитает отдыхать ранним летом, когда нежарко, а я – поздним, и это очень удобно для нас обоих. Когда меня вызвали, миссис Шарп была мертва уже несколько дней. К несчастью, ее муж уезжал по делам и обнаружил, что она скончалась, только по возвращении. Прискорбный случай и ужасное потрясение для бедняги. Я официально констатировал смерть и распорядился, чтобы ее останки доставили в Королевскую бесплатную больницу для вскрытия. Я присутствовал на дознании и давал показания. Но вскрытие не оставляло никаких сомнений: причиной смерти послужила остановка сердца.

Я расспросил, каково вообще было состояние здоровья миссис Шарп. Очевидно, ранее ее врач не наблюдал никаких тревожных симптомов, таких как сердцебиение или затрудненное дыхание, но они не обязательно присутствуют при болезни сердца. Обменявшись напоследок любезностями с добрым доктором, я откланялся и с тяжелым сердцем направился на встречу с другом.

* * *

Мне было ясно, что мисс Франклин, к которой я уже питал теплые чувства, просто цепляется за соломинку. Так я и сказал Холмсу.

– Не могу с вами согласиться, Уотсон, – твердо произнес он. – На мой взгляд, слишком много совпадений. Вот смотрите: леди умирает, когда ее муж в отъезде. А между тем он никогда прежде не покидал дома. Смерть настигает ее в тот самый месяц, который ее врач обычно проводит за границей. Приготовлен даже траурный костюм подходящего размера. Нет, Уотсон, я убежден, что тут дело нечисто.

– Но дознание, Холмс, – не сдавался я. – Заключение врача не оставляет сомнений. Знал он ее или нет, доктор Флетчер – опытный профессионал, который не мог бы не заметить, что дело нечисто. У несведущего в преступных тонкостях ростовщика не было шансов обвести его вокруг пальца – учитывая достижения судебной медицины, в которую вы сами внесли значительный вклад.

– Вы, как всегда, мне льстите, Уотсон. Однако пойдемте. Сейчас время ленча, и нам пора встретиться с мисс Франклин в кафе Притчета.

Когда устроились за столиком кафе, где подавали простую, но хорошо приготовленную пищу, Холмс, сделав заказ, обратился к мисс Франклин:

– Мне бы хотелось побольше узнать об отношениях мистера и миссис Шарп. Они были дружной парой?

– Думаю, нет, мистер Холмс, хотя и не слыхала, чтобы они ссорились. Миссис Шарп относилась к мужу несколько пренебрежительно и часто жаловалась, что он скуповат, мало дает ей на карманные расходы. Она была щеголиха, модница и, думаю, считала ростовщика неудачной партией.

– Интересно. Скажите, а вы знаете имя ее портнихи?

– Конечно. Миссис Шарп часто ее упоминала. Это некая миссис Элиза Мортимер, которая владеет мастерской на Хай-стрит, поблизости от кафе, где мы сидим.

– Еще один вопрос, – продолжил Холмс. – Мистер Шарп сказал мне, что у него есть ручная тележка. Не знаете ли вы, случайно, где он ее держит?

– Знаю, сэр. Она хранится в Таунсенд-ярд, в конюшне, принадлежащей кузнецу, который подковывает лошадей. Мистер Шарп часто перевозит на этой тележке мебель и другие тяжелые или громоздкие вещи, чтобы сэкономить на возчике.

Мы еще побеседовали на разные темы. Мисс Франклин поделилась с нами надеждой получить место в Хайгейтской строительной компании, где имеется вакансия – ей там дали согласие на собеседование.

Мы не стали засиживаться в кафе, поскольку Холмсу не терпелось продолжить расследование. Расставаясь с молодой леди, Холмс сказал ей на прощание:

– Я пока что в самом начале пути, мисс Франклин, но чувствую, что, вполне вероятно, смогу вам помочь. Я свяжусь с вами завтра, если будет такая возможность.