Текст книги "Господа Игры, том 1"

У дальней стены кабинета располагался массивный стол, наполовину заваленный бумагами. Тайра аккуратно просмотрела верхние листы, стараясь не нарушить порядка и не перемешать их между собой. Это были те самые проекты, о которых Ксандер подробно рассказывал ей в своем письме. Имея его рекомендации, можно было разобраться с ними за пару месяцев, главное было не напортачить и не свести к нулю все предыдущие усилия Ксандера. Тайра минут пять вникала в чертежи и расчеты защитных систем. Если все это и правда было установлено в музее… Впрочем, конечно, все это было установлено, и Тайре безумно захотелось пойти и посмотреть на работу Ксандера своими глазами. Теперь у нее был бейджик сотрудника музея, открывающий допуск в помещения, о существовании которых она и не подозревала, что не очень радовало широкоплечего красавца начальника охраны мистера Финча. Портить с ним отношения в первый рабочий день в новой должности не хотелось, так что экскурсию Тайра решила отложить.

Она села в кураторское кресло впервые не как стажер Александра Дарнелла, которому он позволял делать уроки на своем рабочем месте, а как полноправная хозяйка этого кабинета. Ей вспомнилось рабочее кресло сэра хет Хоофта за столом в Башне, в котором она еще ни разу не сидела. Она слишком часто думала об этом и иногда замечала, что сэр ′т Хоофт ловит ее мечтательный взгляд, сидя в том самом вожделенном кресле и якобы занимаясь делами. Вероятно, он вспоминал себя в ее возрасте, и поэтому тихонько посмеивался и ухмылялся, пряча улыбку за экраном ноутбука или утыкаясь в бумаги. Тайра была уверена, что он тоже очень хотел посидеть в кресле Некроманта Ишанкара хотя бы несколько секунд, но и его Наставник был непреклонен: мол, еще насидишься. Стоило признать, что все складывалось не так уж и плохо. В конце концов, когда бы ей еще удалось побыть главным магом Британского музея?

На кураторском столе некоторое время назад лежал сильный артефакт – отголоски некромантии ощущались и спустя время. Магия его была настолько нескомпенсированой, что становилось не по себе. Если Ксандер имел дело с такими артефактами постоянно, то понятно, где и на чем он оттачивал свое мастерство. Вещи подобной мощи Тайра видела только в лаборатории у сэра ′т Хоофта, и она очень сомневалась, что такие артефакты были общедоступными как к исполнению, так и к владению. Магия артефакта была недоброй, и, хотя Тайра уже давно отчаялась разделить аспекты некромантии на добро и зло, то, над чем еще недавно работал Ксандер, было определенно враждебным. Хорошо, что этот предмет не достался ей в качестве квалификационного испытания.

Возле стола стояло причудливое кованое ведро для бумаг. Внутри лежали несколько смятых листов. Сама Тайра никогда не выбрасывала листы целиком, потому что записи, которые она делала, не предназначались для посторонних глаз, да и просто были опасны: все их она уничтожала. Большие скомканные листы в корзине Ксандера напомнили ей о писателях галантного века, в творческих муках пытающихся подобрать наиболее выразительные слова для своих мыслей. Тайра вытащила из корзины Ксандера один лист, положила его пред собой на стол и бережно разгладила ладонью. Ей казалось, что она подглядывает в щелочку за тем, как работает большой мастер, и от этого на душе стало теплее.

Сверху листа рукой Ксандера было написано одно слово: «Передать». Рядом с ним был нарисован перечеркнутый крест-накрест квадрат, напомнивший Тайре подбитый однопалубный корабль на поле морского боя. Лист фонил магией, как и поверхность стола, и Тайра подумала, что первым делом нужно узнать, кто выбрасывал мусор и убирал в кабинете Куратора: допускать сюда простых сотрудников было небезопасно. Может, Ксандер убирал тут сам? Этого в инструкциях он не отметил. Она еще некоторое время смотрела на лист, а потом с удовольствием скомкала его и вернула обратно в корзину.

Ави захлопнула словарь, убрала его на край стола и уставилась на Тайру, подперев щеку кулаком.

– Я тебе поражаюсь, – сказала она. – Хватит учиться, пойдем сходим куда-нибудь.

– Куда бы мы ни пошли, ты все равно с кем-нибудь подерешься, – ответила Тайра, не отрываясь от тетради.

– Мне, вообще-то, далеко ходить не надо. Я тут на днях одному парню врезала.

– Кому?

– Откуда я знаю? Какой-то первокурсник, наверное. На пугало похож.

– Так он именно за это получил?

– Получил он за свастику на груди. Я его вежливо попросила, – Тайра не удержалась и ухмыльнулась, но Ави не заметила и продолжила: – снять эту гадость, а он начал меня лечить. Про Индию мне рассказывал и про Веды. Ну и получил.

– И что с ним стало?

– Думаю, нос я ему подправила, – предположила Ави. – А вообще не знаю. Полковник Картер взял его под белы рученьки и увел куда-то, а мне потом выговор залепил в личное дело, но мне на это плевать.

– Хочешь честно? – Тайра отодвинула тетрадь и взглянула на Ави. – Джи Джи и Гудрун до сих пор не выгнали тебя отсюда не потому, что ты талантлива, а потому что обе прекрасно понимают, что, когда придет время, ты возьмешь кафедру. Вместо Джи Джи.

– Сдалась мне эта кафедра, – отмахнулась Ави. – Ты вон тоже кафедру потянешь.

– Вот уж мне ваша кафедра точно не нужна, – возразила Тайра. – У меня испытательный срок, я даже не студентка, а вольный слушатель. У меня и диплома, вероятнее всего, не будет, а ты подходишь по всем параметрам, кроме одного.

– Какого?

– Никто не даст тебе кафедру, если в твоем личном деле будут одни выговоры и замечания. Тебя и в Лигу с таким послужным не возьмут. Тебе, может, на это и плевать, а вот для Джи Джи это будет трагедия. Она в тебя столько сил вкладывает…

– А ты не завидуй!

– Я не завидую. Тебе надо хоть иногда думать о ком-то, кроме себя, и о чем-то, кроме войны. Зачем ты на первокурсника напала? Шел бы себе со своей свастикой и Ведами дальше. Что-то в твоем мире изменилось от того, что ты ему в морду двинула?

– Слушай, аль′Кхасса, – зло сказала Ави. – Знаешь, за что все не любят Ишанкар? По многим причинам, конечно, но в основном за их нейтралитет! За мнимую толерантность! У них под носом можно убивать друг друга, носить свастики, а они будут делать вид, что все прекрасно, что ничего не происходит! Ни одна зараза не вмешается!

– Ишанкар не вмешивается не потому, что ему все равно, – Тайра отложила ручку, – а потому, что он слишком силен и его вмешательство может нарушить баланс сил. За всю историю Ишанкара он вмешивался только тогда, когда дальше оставаться в стороне было уже нельзя.

– Когда конфликт касался интересов самого Ишанкара! – поправила Ави. – Ради других они и пальцем не пошевелят!

– Это ложь!

– Чем докажешь? Тебе все равно, что какое-то пугало гордо ходит со свастикой на груди, разве ты вмешаешься, если кого-нибудь будут убивать у тебя на глазах?

– А почему Ишанкар должен лезть в чужие конфликты? – Тайра разозлилась. – Весь магический мир грызется между собой по пустячным поводам, вам не хватает масштабной войны, чтобы было где спустить пар, и такие, как ты, эти войны провоцируют! А потом сидите в дерьме по уши и возмущаетесь, почему Ишанкар не пришел и не вытащил вас из этого дерьма!

– Вас? – возмутилась Ави. – Вас?!

– Вас! – жестко подтвердила Тайра.

Стало так тихо, что можно было услышать шелест переворачиваемых страниц за скрытым книжной полкой соседним столом читального зала. Девушки некоторое время смотрели друг на друга, а потом Ави медленно улыбнулась.

– Я так и знала! – с торжествующим видом шепотом произнесла она. – Я знала, что ты из Ишанкара!

– Вот и молчи, – сверкнула глазами Тайра.

– А почему ты это скрывала?

– Я не скрывала.

– И за что они тебя выперли?

Тайра не ответила, стараясь не смотреть Ави в глаза.

– Ладно, твое дело, – сдалась Ави. – Я никому не скажу.

Тайра вздохнула и отвернулась в сторону. По полу мелькали солнечные блики, страшно хотелось на улицу, просто пройтись.

– Господь с ним, с шифрованием, пойдем погуляем, – предложила Тайра. – У меня тоже мозги устали. Надо сменить обстановку.

Ави ухмыльнулась и затолкала книги в рюкзак.

– Ну а как у тебя дела в музее? – спросила Ави, когда они вышли за стены института.

Тайра знала, что Ави, хоть никогда и не признается в этом открыто, очень понравился Ксандер, и, спрашивая о музее, она на самом деле спрашивала о Ксандере.

– Даже и не знаю, как сказать, – Тайра поправила сумку на плече. – Что-то я не так сделала, только не могу понять что, но сотрудники меня стороной обходят и ухмыляются.

– Ну ты же только стажер, им должно быть непонятно, почему Ксандер назначил Темнейшей тебя. Наверняка им сложно поверить, что ты хороший маг.

– Дело не в этом, не в моей молодости. Ксандер тоже в девятнадцать Куратором стал, и музей его принял. Где-то я прокололась. Прихожу позавчера в кабинет, а у меня на столе стоит полутораметровый фикус Бенджамина в большом керамическом горшке. Я от Ксандера слышала, что они там все с юмором… Сначала подумала, что дерево вместо букета цветов, хотела тоже в ответ пошутить. Встречаю охранника, говорю, мол, спасибо за фикус, хорошо, что не в ночном горшке, а то на столе он был бы не к месту. А он на меня так посмотрел, вроде как не понимает, шучу я или нет, а потом по-английски вежливо говорит: «Нам, мэм, пока еще непросто разобрать, что именно вы считаете ночным горшком». И ушел. Вот и скажи, кто остался в дураках?

– Думаю, однозначно ты, – Ави хихикнула и кашлянула в кулак, – но в чем прокол, я тоже не пойму.

– Мне вчера стыдно было там появляться, – призналась Тайра. – Чувствую себя полной дурой, и самое главное, что спросить, в чем моя ошибка и что означает это дерево на столе, не у кого.

– Ну ты даешь! Полный музей народу, а ей спросить не у кого! У того же охранника спроси.

– Ты не понимаешь, это дело чести. Я сама должна понять, в чем я ошиблась, только тогда они начнут воспринимать меня серьезно.

– И что фикус? Так и стоит на столе?

– Так и стоит.

– Почему? Ты так еще большей дурой выглядишь. Переставь его на пол.

– Не-е-ет, – протянула Тайра. – Части этой головоломки с мест сдвигать нельзя. Это пазл. Как только я пойму, что делать с фикусом, все остальное встанет на свои места.

– И как долго ты собираешься это понимать?

– Не знаю, – Тайра пожала плечами. – Думаю, это будет инсайт. А пока пусть постоит на столе.

– Странная ты, Кхасса, – хмыкнула Ави. – Я бы давно проблему с деревом решила, а ты пазл собираешь. Но теперь понятно, откуда такой мазохизм: у вас в Ишанкаре, наверное, все в Дар Элайя играют…

– Не все.

– …поэтому ты партию даже в истории с деревом видишь, – закончила свою мысль Ави.

– Ты как насчет того, чтобы мороженого поесть? – Тайра решила не продолжать ишанкарскую тему.

– Я бы вообще поела, только эта норвежская селедка в разных видах мне уже поперек горла стоит.

– Кошерного сегодня не подвезли.

– Переживу. Жду тебя у Хельги. Только учебники в комнату закину. Через полчаса встречаемся на месте. Не опаздывай, – бросила Ави через плечо и размашисто зашагала к кампусу.

– Когда это я опаздывала? – вслед огрызнулась Тайра.

В кафе, как всегда, царил полумрак. Хельги меланхолично протирала бокалы идеально белым полотенцем. Тайра сидела на высоком стуле за стойкой и наблюдала за ее движениями, понимая, что еще немного – и заснет, так и не дождавшись Ави. Она в очередной раз набрала ее номер, но трубку Ави не сняла.

– Не отвечает? – как бы между делом спросила Хельги.

– Не-а.

– И не ответит. Личные вещи при задержании изымаются.

– При каком задержании? – сон улетучился моментально.

– Ты ведь ждешь Зиву? Ее забрала местная полиция. Она чуть не устроила тут побоище, ее противникам хорошо досталось. Вовремя угомонили.

Почему-то Тайра даже не сильно удивилась.

– Ты знаешь Ави?

– О-о, ее все знают! – Хельги усмехнулась. – Но некоторые об этом очень жалеют.

– С кем она подралась?

– Понятия не имею. И почему тоже не знаю, но полицейский участок в соседнем квартале на перекрестке.

…Ави сидела на шконке, обхватив колени руками, и взглядом несломленного застенками бойца сверлила противоположную стену. Тайра подошла к решетке и прислонилась к ней лбом. Похоже, Ави была тут не в первый раз, а еще – Тайра поняла это совершенно ясно – этот раз точно не станет последним.

– Я тебе пастушьего пирога принесла, Хельги передала, сержант сказал, что можно, – Тайра сквозь решетку протянула ей пакет с едой. – Ты ведь так и не поела.

Ави слезла со шконки, забрала пакет, достала из него яблоко, бутылку воды и пластиковую коробку с кусками теплого пирога. Наблюдающий полицейский переступил с ноги на ногу.

– Ну и из-за чего на этот раз? Опять проблема этнонационального восприятия или еще один парень со свастикой попался?

Ави не ответила, сосредоточенно жуя.

– Это тоже не кошерно, – сказала она с набитым ртом.

– У тебя есть кто-нибудь, кто тебя отсюда вытащит?

– Нет. Джи Джи сказала, что так мне и надо, а кроме нее меня вытаскивать некому. А она не будет.

– Справедливо, – заметила Тайра.

– Не усугубляй! – пригрозила Ави и вгрызлась в пирог.

– У меня есть один знакомый. Адвокат. Правда, не местный. Я ему позвоню.

– И что, поможет?

– Думаю, хоть советом, но поможет. Для него драка – это ерунда, он и не с такими переделками встречался, только не надо сбегать отсюда через портал: пока на тебе просто драка, а так еще и побег пришьют.

– Мне сэр Дэвенпорт все порталы перекрыл, – недовольно пояснила Ави. – Такой протокол, так что я при всем желании отсюда не сбегу.

– Ну тогда можно считать, что мы с тобой договорились, – Тайра рассмеялась.

Она отошла от полицейского участка на приличное расстояние и набрала номер Фэйта. После пятого вызова терпение начало заканчиваться: Юлиус не отвечал. Тайра набрала его рабочий номер, и вышколенный мальчик-секретарь снял трубку моментально.

– Добрый день, Артур. Это Тайра аль′Кхасса. Могу я услышать доктора Фэйта?

– В данный момент нет, мэм, – учтиво ответил секретарь. – Доктора Фэйта сейчас нет на рабочем месте.

– Он на процессе?

– Нет, мэм.

– Он мне очень нужен. Помогите мне, Артур, я не скажу ему, что вы его сдали.

– Боюсь, вы все равно не сможете с ним поговорить, – слегка запинаясь, произнес секретарь. – Он в реанимации. У него второй инфаркт. Чудом спасли.

Тайра на секунду задержала дыхание. В реанимации… Значит, еще жив… Координаты секретарь, конечно, не даст, придется просчитывать их по первичной портальной сети…

– Какая больница?

– Записываете? – уточнил секретарь.

По пластиковым стеклам одиночной палаты тихо стучал дождь. Тайра смотрела в окно, наблюдая, как из противоположного корпуса выходят люди в формах медработников и простые посетители. За спиной монотонно пищал аппарат, фиксирующий каждый удар сердца Юлиуса Фэйта.

В интенсивную терапию его перевели утром, и сейчас он просто спал. В больничной белой рубашке в дурацкий мелкий горошек, с бледным осунувшимся лицом и сбившейся прической он выглядел как обычный смертный. Смертный, да… Точнее не скажешь. Надо же, он будто предвидел эту ситуацию… Указания дал насчет Дэвида и его старших братьев… Правда, Барни и Робину звонить было рано, и Тайра надеялась, что и не придется. В случайные совпадения она уже давно не верила, надо было искать настоящую причину. Что-то подсказывало, что без магии тут не обошлось.

Одна рука Фэйта расслабленно лежала поверх одеяла, к указательному пальцу был прицеплен пластиковый детектор, другая была сжата в кулак, и медсестра сказала, что ни один санитар не смог ее разжать, даже когда Фэйт неоднократно умирал прямо на операционном столе.

Тайру насторожило уже одно это «неоднократно умирал», но она старалась не подавать вида и согласилась с медсестрой, что врачи сотворили чудо. На самом деле подозрения закрадывались самые недобрые. Она аккуратно прощупала Фэйта на предмет магического воздействия, и ее опасения подтвердились: Юлиусу досталось от некроманта, и если кто и сотворил чудо, то это она сама. Тайра подошла к его кровати, дотронулась до его кулака и попыталась отогнуть один палец. Надо было достать золотую подвеску, чтобы считать с нее последовательность заклинаний, атаковавших Фэйта. Созданный ей амулет настолько хорошо гасил откаты, что узнать суть использованных заклятий по одним только отголоскам было практически невозможно. А отголоски были еще какие.

Тайра уже чувствовала подобную магию и, более того, хорошо была с ней знакома, но никак не могла припомнить, когда и где она могла сталкиваться с реальными боевыми заклятиями такой силы. Все это ей очень не нравилось, словно она упускала что-то настолько очевидное, что ей должно было быть стыдно за свой непроходимый идиотизм. Она будто пыталась вспомнить сон, который видела секунду назад, и, хотя ощущения полностью сохранились, безумно важный сюжет был безвозвратно утерян, и от досады на этот провал памяти хотелось кусать локти.

Фэйту досталось от некроманта, и именно в тот момент, когда его ангела-хранителя Ксандера Дарнелла не оказалось рядом. Если бы не ее буква «эйч», которую Фэйт носил, не снимая, весь последний год, он уже давно был бы в лучшем из миров. Ее амулет вытаскивал Фэйта с того света пять раз, и Тайре было сложно представить, что Юлиус пережил: он не был некромантом и, ко всему прочему, один инфаркт уже перенес. Его сердце могло просто не выдержать такого издевательства.

Тайра аккуратно вливала в него свою жизненную силу, стараясь не переборщить, чтобы не сделать еще хуже. Она видела, как энергия Фэйта выровнялась, черные и фиолетовые цвета некромантии постепенно сменились на голубые и зеленоватые, а сердце начало биться размеренно и ровно. Тайра свернула поток, давая Фэйту время привыкнуть к тому, что она уже в него перекачала, подтащила стул к его ложу и села.

Прошло минут двадцать, Фэйт чуть дернул указательным пальцем и еще через пять минут медленно приоткрыл глаза. Тайра пододвинулась ближе и взглянула ему в лицо.

– Юлиус…

Фэйт сфокусировал зрение на потолке, несколько раз моргнул и скосил глаза в ее сторону.

– С возвращением.

Он попытался что-то сказать, но с трудом разлепил губы и так и не издал ни единого звука. Он смежил веки, словно сделанные движения отняли у него все силы, и Тайра снова накрыла его прохладным сверкающим потоком магии исцеления.

– Не надо вслух, – сказала она. – Только сам транслируй, а то я не умею мысли читать.

Фэйт согласно моргнул.

Тайра настроилась и на мгновение утонула в его спутанных воспоминаниях, разрозненных мыслях, эмоциях, у нее заболела голова, и она подумала, что сэр ′т Хоофт не без оснований ограничивает ее в ментальных техниках: то, что для всех остальных магов было пустячным делом, для некромантесс представляло не только трудность, но и большую опасность.

«Тебе разве… ′т Хоофт разрешает… так делать?»

Тайра поняла, что даже мысленная речь давалась ему с трудом.

«Не разрешает. Но сейчас как раз тот случай, когда надо злоупотребить. Ты как?»

«Пальцев не чувствую».

Тайра коснулась его кулака и помогла ему его разжать. Фэйт морщился, разгибая одеревеневшие пальцы. На ладони лежала его буква «эйч», цепочка была порвана, словно ее содрали с шеи.

«Ты зачем подвеску снял?»

«В реанимации… все снимают, даже крестики. А я знал… что мне с ней расставаться нельзя. Иначе бы уже… окончательно умер…»

Тайра взяла золотую буковку в руки и, потирая ее пальцами, начала считывать с нее информацию. Фэйт видел, как с каждой минутой она все больше хмурится, и, когда она откинулась на спинку стула и уставилась в пространство перед собой, спросил:

«Что видишь?»

«Одно и то же заклинание, но какой силы… Я такого раньше не встречала. И кажется, что создавалось специально под тебя. У тебя конфликт с каким-то некросом?»

«Нет у меня с вашими… никаких конфликтов…»

«На тебя напали?»

«Нет».

«Тогда как это произошло? Это не инфаркт, совершенно точно. Вернее, инфаркт – это следствие, реакция на магическое нападение. Кто-то пытался вышибить из тебя душу и подчинить себе. Ты бы не умер, а стал заурядной нежитью, полностью подчиненной чужой воле. И кто его знает, что бы от тебя потребовали за возвращение твоей души».

«Это чушь».

«Это некромантия, и ты сто процентов знаешь, в чем тут дело. Скажи мне, что произошло, так я смогу помочь тебе куда быстрее».

«Я устал».

Тайра дала ему чуть-чуть отдохнуть, а потом снова пошла на приступ.

«Юлиус, такие заклинания запрещены к применению Магическим Конвентом еще в пятьсот третьем году нашей эры, и запрещены потому, что ничья душа не может принадлежать никому, кроме Господа Бога. Некромант, который начнет создавать рабов из живых людей, должен быть нейтрализован немедленно».

Фэйт не ответил.

«Это многокомпонентное заклинание. Оно циклично, оно не остановится, пока цикл не будет завершен. Тебя отпустило не с первого раза, и то только потому, что я вложила в твой амулет все, что умела на тот момент. Кто на тебя напал?»

«У меня голова болит… Прекрати, пожалуйста».

«Это у меня голова болит», она потерла пальцами виски. «Ответь мне, не заставляй меня тебя пытать».

«Господи, Тайра, хватит!», мысленно завопил Фэйт, и его боль эхом отозвалась у нее в висках, усиленная в сотню раз.

Тайра согнулась пополам, схватившись руками за голову, перед глазами поплыли красные пульсирующие круги. Она отпустила Фэйта, прервав телепатическую связь, и постаралась прийти в себя, усилием воли с каждым вздохом успокаивая красные молотки в своей голове, заставляя круги сжиматься, пока они не сошлись в одной точке и не исчезли вовсе.

– Из… вини… – еле слышным шепотом сказал Фэйт.

– Ничего, – ответила Тайра высохшими губами, медленно распрямляясь. – Все в порядке.

Краем глаза она заметила, как задергалась зеленая линия его кардиограммы, и в эту минуту в палату вошла медсестра.

– Выйдите, мисс, пожалуйста. Посещение окончено. Я сейчас вызову доктора.

Тайра медленно отходила к двери, не сводя с Фэйта взгляд. Конечно, Юлиус знал, что после такой встряски она не сразу решится использовать ментальные техники и прочитать образ того, кто на него напал, сможет только через время, но этого времени у Тайры как раз и не было.

«Тайра», вдруг позвал ее Фэйт, и она снова схватилась за рассыпающуюся голову. «Найди Дэвида. Он тебе кое-что должен…»

Медсестра выпроводила Тайру за пределы палаты, закрыла перед ее носом дверь и опустила жалюзи на смотровых окнах. Фэйт так и не договорил, а может, отвлеченная медсестрой и головной болью, Тайра его не расслышала. Она еще несколько секунд смотрела на слепое из-за жалюзи стекло, потом попрощалась с дежурными медсестрами и вызвала лифт.

Куда идти дальше, Тайра не представляла. Ави точно не выпустят до завтрашнего утра, а может, и до вечера. Норвежских законов Тайра не знала, зато знала Джи Джи, и раз не стала вызволять из заключения свою лучшую студентку, значит, наконец-то решила ее проучить. В полицейском участке с Ави точно ничего не случится, на ее счет Тайра не волновалась. А вот Фэйт ее беспокоил. Монсальват, конечно, уже знал о том, что он в больнице, но почему-то не забрал его к себе… в лазарет? Госпиталь? Как это называлось в Монсальвате? Этого Тайра тоже не знала. Монсальват доверял не владеющим магией врачам? Или Юлиус не соврал, сказав, что и Мастер Целитель не знает, как укрепить его сердце? Или была еще причина, Тайре неизвестная? На реабилитацию Монсальват Фэйта, конечно, заберет, доктор Фиц за этим уж точно проследит, но, видимо, после того, как его состояние стабилизируется. В медицине и целительстве Тайра была не сильна, так что эту часть решила оставить на откуп специалистам.

Она позвонила сэру хет Хоофту, но он не ответил. Похоже, у нее сегодня был день неотвеченных звонков. Вызывать его телепатически Тайра не стала – голова все еще болела и была как будто мутной. Да и как бы он помог Ави и Фэйту? Она прошла пару остановок пешком и как-то незаметно оказалась возле музея.

В рабочем крыле было тихо. Тайра поднималась по лестнице в мансарду, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не видеть нескрываемые усмешки встречающихся по пути сотрудников. Проклятый фикус! Надо было обязательно что-нибудь придумать. Спросить об этом Фэйта, когда он придет в себя. Он-то как давний друг Ксандера наверняка должен будет понять, где она напортачила.

Из реставрационных мастерских пахло оливковым маслом и свежим сосновым полотном. Артемизия вышла из дальней двери, ее правое плечо оттягивал этюдный планшет. Тайра остановилась и помахала ей рукой: а ведь Тэми тоже можно было спросить про злополучное растение.

– Привет, – Артемизия подошла ближе.

– Помогаешь родителям? – Тайра указала взглядом на мастерские.

– Учусь потихоньку. Мама разрешает посидеть в сторонке, если я не мешаю. А вообще я в греческий зал рисовать приходила, тренирую анатомические этюды. У меня пропуск есть и разрешение, все официально, – Тэми продемонстрировала ей вынутый из кармана бэйджик на длинной синей веревочке.

– Хочешь чаю? – улыбнулась Тайра. Ей было совершенно все равно, есть у Тэми разрешение рисовать в греческом зале или нет, но ее детская законопослушность почему-то растрогала.

– Давай, – Тэми посмотрела на часы. – Но только чаю, а то скоро ужин, мама не любит, когда я не ужинаю со всеми. В нашей семье это традиция.

– Хорошая традиция.

Стало печально, и в памяти всплыла залитая солнцем веранда, круглый стол, мамины пирожки с картошкой и Леша, надламывающий все и выискивающий свои любимые, с яйцом и зеленым луком… Тайра открыла дверь в кабинет.

Артемизия пристроила планшет возле кривоногого столика у двери, прошла к окну и забралась на подоконник, словно делала так уже не один раз. Тайра включила чайник и достала из буфета позади книжных стеллажей бисквитные печенья и начатую коробку шоколадных конфет.

– Давно ты видела Дэвида?

– Уже второй день как пропал, – Тэми прислонилась виском к стеклу. – И в колледже не был, и на тусовку вчерашнюю не пришел, и на мои звонки не отвечает.

– А на мои так тем более.

– А он тебе зачем?

– Не знаю, Фэйт сказал, что у него что-то для меня есть или он мне что-то должен сказать, я толком не поняла.

– Как он сам-то? Я слышала, там мистика какая-то. Говорят, он пять раз был мертв, но что-то его удержало. Тоже магия, да?

– Да.

– А мама с папой не верят. Говорят, это его Бог не захотел принимать за его грехи.

– Какие за ним грехи? – Тайра фыркнула. – Не больше, чем за большинством из нас. Хотя, если все его легенды о себе принимать на веру, то да, ад перевернется при его появлении.

Артемизия рассмеялась и ткнула пальцем в сторону ее стола:

– А ты прикольная! Я бы ни за что не догадалась фикус на стол поставить. Оригинально.

– Да уж, – Тайра опустила глаза, старательно разливая чай по Ксандеровым раритетным фарфоровым чашкам. – Это не я его туда поставила. И раз ты тут лучше меня ориентируешься, может, скажешь, где он должен стоять?

– Вон там, – Тэми, не переставая улыбаться, снова ткнула пальцем в сторону ее стола.

Тайра проследила за ее жестом: Артемизия указывала на корзину для бумаг.

– В мусорном ведре? – уточнила Тайра.

Тэми снова рассмеялась.

– Определенно, ты прикольная! Мусорное ведро!

– Ну корзина для бумаг, – Тайра смутилась.

– Корзина для бумаг! Это подставка под цветочный горшок, Венеция, бронза, шестнадцатый век. Редчайший экземпляр, из личной коллекции покойного Дарнелла-самого-старшего!

Тайра почувствовала, что на щеках появляется предательский румянец, ей стало стыдно, а от осознания того, что весь музей обсуждает, как она кидает мусор в антикварную подставку для цветочного горшка, горячая волна прилила к голове и захотелось спрятать ее в песок.

– Умора! – продолжала смеяться Тэми. – Кому рассказать! Нет, конечно, все Кураторы с причудами, но такое музей видит явно первый раз!

«Нам, мэм, пока еще непросто разобрать, что именно вы считаете ночным горшком»…

Тайра села в свое кураторское кресло, и оно показалось ей непомерно большим. Вот это был промах так промах… Мусорное ведро… А она ведь даже не задумалась над тем, почему Ксандер не спрятал его под стол, а оставил на всеобщем обозрении… Стол по-прежнему неприятно фонил, Тайра сосредоточилась на отголосках магии, пережидая, пока Артемизия перестанет смеяться, а с лица спадет краска стыда. Фикус, будто посмеиваясь вместе с Тэми, чуть шелестел листвой от ветерка, долетающего из приоткрытого окна.

– Да-а-а, – выдохнула Тэми. – Сто лет так не смеялась!

– Боюсь тебя разочаровать, но весь музей уже поржал.

– Не обижайся, я не со зла. Хочешь, помогу дерево в подставку воткнуть, одна ты горшок вряд ли поднимешь. Да и стоял он всегда вот там, где монстеры.

Тайра посмотрела на занятый гигантскими листьями кусок кабинета. Может, и стоял чертов фикус в этой импровизированной мини-оранжерее, Тайра никогда не обращала особого внимания на скопление зелени в том углу… Она вздохнула, выбралась из кресла и присела перед злосчастной венецианской подставкой. Бронза, шестнадцатый век, чтоб ее… Она выгребла изнутри смятые бумажные листы и бросила их рядом прямо на ковер.

– Хорошо, что Ксандер сюда огрызков не накидал, – буркнула она.

– Ксандер туда вообще ничего никогда не кидал, – возразила Артемизия. – Фикус купать уносят раз в полтора месяца, и подставка всегда его ждет в лучшем виде.

– А кто тогда напихал сюда бумаги? Что я должна была думать? Я не искусствовед, я маг! – попыталась оправдаться Тайра. – Я туда ни единой бумажки не положила!

– Да? А кто положил?

– Ксандер и положил! Они его рукой написаны! Хочешь, докажу?

Тэми пожала плечами, слезла с подоконника, подошла и опустилась на колени перед вываленными на пол скомканными листами. Тайра схватила первый попавшийся, развернула его, но он оказался абсолютно белым. Она отбросила его в сторону и разгладила второй, но и он был девственно чист. Третий, четвертый, пятый – ни на одном не было написано ни единого слова. Тайра непонимающе воззрилась на бумагу.

– Бред какой-то… Я сама видела надпись.

Артемизия снова пожала плечами и принялась помогать разворачивать смятые листы. Все они были пусты, за исключением одного. Тайра осторожно разгладила его на полу, и они с Тэми замерли над ним, обе стоя на коленях.

– Ну да, – согласилась Артемизия после некоторого молчания. – Это рука Ксандера. Но что это значит? – и она ткнула пальцем в перечеркнутый квадрат.

– Не знаю, – отозвалась Тайра. – Мы в детстве так кораблики подбитые рисовали.

– Это точно не кораблик, – с уверенностью сказала Артемизия.

Тайра всматривалась в лист и чувствовала, как в голове медленно, кусочек за кусочком, начинает складываться пазл, и от картинки, которая представала ее внутреннему взору, становилось жутко.

– И все же, кому понадобилось совать в подставку для цветочного горшка пятнадцать чистых листов? – спросила Тэми и повернулась к Тайре.