Текст книги "Время искупления. Том 1"

– Для детей? Хоспис? – Саид не сразу осознал сказанное.

– Да это кошмар какой-то! – не выдержал наконец Фэйт. – Я с судьей Томпсоном на процессах встречался раз двадцать! Все его решения были безупречны! Понятия не имею, что на него нашло! Я же ему в красках расписал предысторию ′т Хоофта, про его дочь и про тебя, – он ткнул пальцем в Тайру. – Он должен был понять! А его как подменили! Хелен-хаус! С ума сошел!

Фэйт продолжал разоряться, Тайра слушала его в пол-уха, и в голове ее медленно проявлялись кусочки пазла, только в общую картину они никак не складывались.

– Юлиус, уймись, – Тайра вернулась в общество. – Давай по порядку. Это партия, и я хочу ее понять. Эпизод с тем, как сэр ′т Хоофт разносит церковь Святой Клары мы опустим, потому что позже я схожу туда и посмотрю собственными глазами, что там было.

– Почему именно моя церковь? – Фиц наконец-то решил предъявить претензию законному представителю ′т Хоофта.

– Не знаю. Предполагаю, что причин было несколько. Если смотреть поверхностно, то потому, что именно Фэйт нужен был сэру ′т Хоофту в качестве адвоката. Вы считаете церковь Святой Клары своей, вы друг Фэйта, – связь очевидна. Если бы он проделал то же самое в другой стране или в другом месте, вероятность заполучить Фэйта адвокатом тоже была бы, но сэр хет Хоофт, наверное, не был уверен, сможет ли Юлиус представлять его интересы в суде другой страны с учетом того еще, что и сам он тоже иностранец. А так ′т Хоофт все нежелательные варианты отсек одним действием.

– Теперь понятно, – Фиц принял объяснение, хотя до конца в него так и не поверил.

– Непонятно, – не согласилась Тайра. – Непонятно, почему именно Фэйт. Что, в мире мало хороших адвокатов? Пусть бы его интересы представлял какой-нибудь другой юрист в какой-нибудь другой стране. Церквей везде навалом. Но ему нужен был именно Юлиус Фэйт.

– Он ни о чем таком не говорил, – Юлиус покачал головой.

– Откуда ты вообще узнал про это дело?

– Мне Кейн сказал.

– Я провожал Райана домой из школы, – пояснил Кейн. – И встретил отца Джерома. Ну и… позвонил Юлиусу.

– И Юлиус сделал что-то, что мог сделать только Юлиус, – Тайра посмотрела на Фэйта. – Что, судебное заседание было каким-то необычным?

– Обычное заседание, – Фэйт пожал плечами. – Я предлагал суд присяжных, но сэр ′т Хоофт отказался. Сказал, что хочет быстрее со всем этим покончить. Полностью признал вину и получил рассмотрение дела в особом порядке. Плюс еще сыграли роль его заслуги перед Интерполом… В общем, недели не прошло от погрома до сегодняшнего суда.

– И как он объяснил суду свои действия?

– Да никак, – Фэйт снова начал злиться. – Вы же с ним друг друга копируете. Он признал вину и все, рот на замок. Дальше я сам выкручивался.

– Занимался мифотворчеством, – Фиц, припомнив прошлое дело, усмехнулся, колыхнувшись всем телом.

– Никаким не мифотворчеством. Я сказал правду. Про то, что у него была дочка, которую он потерял, а теперь его приемная дочь должна умереть меньше чем через год…

– Он меня приемной дочерью никогда не считал, – поправила Тайра.

– В этом и заключался элемент мифотворчества, – отбился Юлиус. – Все остальное – правда до последнего слова. Любой бы на его месте не выдержал.

– Любой, но не сэр хет Хоофт, – вставил свое слово Саид.

– Ах, оставьте, – скривился Фэйт. – ′Т Хоофт как-никак тоже простой смертный. Чувствует он так же, как простой смертный. Судья Томпсон должен был это понять, принять это как смягчающие обстоятельства, а он его – в Хелен-хаус! После всего, что я рассказал! Апелляция! Однозначно будет апелляция!

– Не надо никой апелляции, – остановила его Тайра, почувствовав, как в голове что-то щелкнуло, устанавливая очередной кусочек пазла на его место. – Сэр ′т Хоофт все это специально устроил. Ему надо было попасть в Хелен-хаус. Я не знаю зачем. Информации не хватает. Но он все контролировал, это точно.

– Ну да, – Фэйт скептически хмыкнул. – Отправьте-ка меня в детский хоспис, Ваша Честь, мне маловато от судьбы досталось, хочу добавить!

– Сэр ′т Хоофт молчал на суде, потому что был занят, – Тайра пропустила мимо ушей реплику Фэйта. – Он сам внушил судье такое решение. Юлиус был нужен для того, чтобы за накалом страстей – ты ведь все свое красноречие в дело пустил, когда про нас с Софи рассказывал? – никто не заметил, что сэр ′т Хоофт колдует менталистику.

– Кто бы заметил? Из магов там были только я и хет Хоофт.

– Кто угодно другой. Слишком много эмоций, Юлиус. В них легко не заметить телепатическое воздействие. Я тебя уверяю, найдутся наши, из магов, которые тоже удивятся такому повороту событий. Все знают, что Хелен-хаус для сэра ′т Хоофта – это изощренная пытка. Решат считать информацию из зала суда… Сразу заметят вмешательство лишь иллюзионисты, а из нынешних иерархов магического мира таких профессионалов я знаю только двоих: нашу госпожу Имельду и вашего Лероя. Но их можно списать сразу, потому что они будут слишком удивлены твоим фиаско…

– Я бы попросил! – возмутился Фэйт.

– Юлиус, ты должен признать проигрыш, – Тайра пододвинулась к нему, насколько позволяла столешница. – Никакой апелляции. Ситуация должна читаться однозначно: сэр ′т Хоофт слетел с катушек, а ты провалил дело.

– Но это вопрос моей репутации!

– Это вопрос и его репутации, и он своей пожертвовал.

– Ради чего?

– Я не знаю, – Тайра откинулась на спинку стула. – Не знаю. Надо спросить Гиварша, у него должны быть мысли на этот счет.

– С Гиваршем тебе придется подождать, – аккуратно сообщил Саид, – потому что он в стазисе.

– В стазисе? – Тайра не поверила своим ушам. – По какому поводу?

– Без повода. Сказал, что хочет отдохнуть. За главного у бессмертных сейчас господин Варфоломей.

– Барт? – Тайра удивилась еще больше. – Почему не Лея?

– Откуда мне знать?

– Ты же Хранитель Закона Ишанкара! Это твоя обязанность!

– Моя обязанность вести летопись событий, – не смутился Саид. – Решение Гиварша я запротоколировал и положил в Архив. В мои обязанности не входит разбираться в причудах нашего вампирья.

– Господи, меня не было меньше месяца! Теперь сэр хет Хоофт в тюрьме, Гиварш в стазисе, а Барт на троне! А Бергер, часом, нас не покинул?

– Бергер в отпуске, – ответил Саид и понял, что начинает расплываться в нервной улыбке.

– Лучше б вы выпивки заказали, доктор Фиц, – обратилась Тайра к Кейну.

– Так если б я знал, – пробасил окончательно растерявшийся Фиц.

– Если никто не должен заметить телепатию, – Фэйту было не смешно, – как ты заметила?

– У меня от телепатии голова раскалывается, – Тайра потерла висок. – Я чувствую любое ментальное воздействие, даже минимальное. Сразу замечаю.

В голове щелкнуло еще раз.

– Точно… Не сразу замечаю…

– Так сразу или не сразу?

– Я с тобой свяжусь, – Тайра поднялась из-за стола и быстро покинула кафе.

В Амстердаме было солнечно и прохладно. Тайра взбежала по ступенькам летней террасы и направилась к тому самому столику. Первыми на пол полетели салфетки, зубочистки, солонка и перечница, следом – миниатюрная вазочка с нежной зеленоватой росписью и тремя цветками календулы. Ногой Тайра оттолкнула стул, одним движением опрокинула столик на бок и под удивленными и испуганными взглядами официанток удалилась прочь.

Она шагнула в тени и прошла еще метров двадцать, привыкая к темноте и иному ощущению окружающего пространства. В тенях было душно и неприятно тепло. Что-то шевелилось во тьме, непонятно насколько близко, и от этого становилось не по себе. Иногда за спиной что-то мелькало, серое и полупрозрачное, похожее на разорванные контуры портала, но когда Тайра оборачивалась, видела лишь темноту. Она никогда не понимала, как Змею и прочим трейсерам может быть тут комфортно. Тайре катастрофически не хватало воздуха и света, и ведущий в вечность Мост Нижних Галерей казался гораздо более комфортным, чем ближние к Ишанкару тени.

Правда, ближними эти тени не были. Тайра не видела Первого Рубежа, хотя вектор держала как заучка-отличница и не отклонялась от маршрута ни на градус. Чернота межреальности была чужой. Тайра не смогла бы объяснить, как понимает, что эти тени ей совершенно не знакомы, но Ишанкаром с его цветущими садами не пахло. Тайре стало не по себе. Заблудиться в тенях могли даже молодые трейсеры, не то что некромантесса, только-только начавшая осваивать осознанное перемещение по межреальности. Тайра остановилась.

За спиной снова что-то мелькнуло, Тайра резко обернулась, но ничего увидеть не успела.

– Змей! – негромко позвала она, и звук ее голоса прозвучал приглушеннее, чем обычно. – Змей!

Он не ответил. Тайра подождала секунд десять и позвала снова.

Змей не ответил и на этот раз.

Странно… А обещал появляться по первому зову… Может, маркер не сработал?

– Райнард! – Тайра повысила голос. – Ты меня слышишь?

Змей не отозвался и на это имя.

Тайре стало страшно. Она вышла за Грань, стараясь не думать о том, что Змея может не быть среди живых, и принялась искать.

– Ну вот на это они и рассчитывали, – разочарованно прозвучал из пустоты голос Змея.

– Райнард! – Тайра бросила поиски. – Слава богу, живой! Чтоб тебя…! Почему не отзывался?

– Неужели правда испугалась? – с недоверием и удовольствием одновременно спросил Змей и сам себе ответил: – Ну вижу уже, что испугалась.

– Нашел повод поязвить.

– Я не язвлю. Оглянись вокруг. Только смотри как трейсер.

Тайра переключилась на трейсерское зрение. Тени сверкали зелеными искрами, и из этой блестящей пыли сверху, снизу, со всех сторон сразу появлялись полупрозрачные существа, породить которых, с точки зрения Тайры, могло только необратимо больное сознание. Они постоянно менялись, перетекая из одной формы в другую, но в этих изменениях не было гармонии: казалось, существа ищут и не могут найти форму, в которой перестанут чувствовать боль своего уродства. Они появлялись и появлялись, и возле ног их были уже десятки…

– Змей… – Тайра осторожно сделала шаг назад, но это ничего не изменило. Сомкнувшийся вокруг нее контур сдвинулся на пару метров, и снова вернулся на прежнюю позицию. – Они на меня как на еду смотрят. Райнард, ты где?

– Я рядом. Я тебя вижу.

– Забери меня отсюда, мне тут не нравится.

– Не могу. Они к тебе уже привязались, а в Ишанкаре они мне не нужны.

– Они не пройдут даже за Первый Рубеж, если ты действительно так хорош, как я о тебе думаю.

– Не пройдут, – подтвердил Змей. – Но на Первом Рубеже им тоже не место, так что ты останешься со своими новыми друзьями здесь, пока я не придумаю, в какой зверинец их определить.

– А иными способами избавиться от них можно?

– Уничтожить то есть?

Тайра не хотела признаваться, что такой способ пришел ей в голову в первую очередь, но Змей ждал ответа.

– Да, уничтожить.

– Я уже пробовал. У меня не вышло.

– Оставь убийство профессионалам, – ухмыльнулась Тайра и потерла ладони, будто и вправду разогревая руки. – Сейчас я попробую.

– Ну-ну, – по его голосу легко было представить его выражение лица. – Я тут устроился поудобнее, чтобы посмотреть, так сказать, из вип-ложи.

Тайра начала с простых заклятий. Они срабатывали, существа распадались на части, медленно гасли, почти растворялись во тьме… и снова собирались в аморфную массу, в разы уродливее предыдущей. Тайра пробовала разные варианты, но итог всегда был одинаков.

– Полумеры не срабатывают, – вслух подвела итог Тайра. – Применим проверенную тяжелую артиллерию.

Она зачерпнула единой тьмы, трансформировав ее в ядовито-зеленый туман, и плеснула себе под ноги. Тени вспыхнули вместе с существами, зеленые и фиолетовые искры некромантии потускнели и черным пеплом опали вниз. Стало тихо и вроде бы даже спокойно. Магия, видимая сквозь Тайрин маркер сверкающими зелеными точками, начала появляться снова, и Тайра почувствовала, как тени восстанавливают баланс.

– А ты говорил, что ничего не получится.

– И сейчас говорю, – отозвался Змей. – Ты подожди немного.

– Я не хочу ждать, забирай меня в Ишанкар!

– Нет, – жестко сказал Змей. – Ты останешься и с места не сойдешь, пока я не позволю! Пока не придумаю, как от них избавиться!

Тайра всмотрелась в темноту и увидела, как вдалеке медленно начинает формироваться непонятная красноватая масса.

– Это как пытаться посчитать звезды во вселенной, – уже спокойно сказал Райнард. – Дрезденские трейсеры изобретательны, хотя тебя поймали на элементарном.

– Так это опять Дрезден? И на чем меня поймали?

– Страх, Кхасси. В тенях простой смертный может протянуть довольно долго, пока от голода не умрет, говоря прямо. Но умирают все в первые десять-пятнадцать минут, потому что страх привлекает всякую нечисть.

– Двухходовка, – Тайра потерла висок. – Я бы и не подумала о таком.

– Если объяснять на понятном тебе языке, – голос Райнарда снова зазвучал из темноты, но уже гораздо ближе, – они поставили систему маяков до Первого Перехода. У этой системы было несколько функций. Во-первых, она блокировала твой вызов – я не сразу понял, где ты. Дрезден смазал твои координаты. Пока я это недоразумение устранял – потерял время, а ты успела подумать, что я умер, и вышла за Грань. Во-вторых, система определила твои координаты и соединила их с отстойниками… Мы так называем участки межреальности, где все вот это, – Тайра поняла, что Змей указал на колышущиеся силуэты, которые снова начали собираться вокруг нее, – по каким-то причинам сбивается в стаи. А ты своим страхом привязала эту шушеру к себе, и теперь, куда бы ты ни пошла, они пойдут за тобой. В-третьих, система настроена так, что ее нельзя остановить или развернуть в обратном направлении. Она самоуничтожится, и тогда через пару месяцев эти твари выживут нас из наших владений. Я в гневе, – абсолютно спокойно закончил лекцию Змей.

– Не расстраивайся, Райнард, – Тайра попыталась его успокоить. – Ты и так сделал все, что мог.

– Я допустил данную ситуацию, – Змей снова начал злиться. – Хороша заслуга.

– Я наслышана про твой служебный перфекционизм. Но ты один. У Ишанкара один Трейсер, а у Дрездена – пол-академии. И им не надо одновременно защищать почти шесть тысяч человек от нападок других трейсеров и держать две огромные территории с прилегающими тенями.

– А еще я должен защищать тебя.

– Ты и защищаешь. Но сколькими вариантами событий ты можешь управлять одновременно? Тремя, пятью? Как бы ты ни был уникален или силен, с Дрезденом тебе не тягаться, потому что их элементарно больше и они все играют против тебя одного. Ты не предусмотришь всего, что они могут насочинять.

– Сэр Бергер прав, – с недовольством признал Змей. – Надо менять тактику. Кардинально. И мне, и тебе, и всему Ишанкару. Надо брать пример с Бергера.

– В смысле?

– Кхасси, твои приемы против трейсеров устарели еще три года назад, если не раньше. Когда у тебя не получается справиться с чем-то живой – ты выходишь за Грань…

– Все некроманты так делают! – попыталась защититься Тайра.

– …и просто уничтожаешь все, чего не понимаешь. Если у тебя не получается на простых заклинаниях – ты начинаешь их усложнять, пока не найдешь вариант с наименьшими затратами энергии и наименьшими необратимыми последствиями, – продолжил Змей. – Если есть хоть малейшая возможность избежать драки – ты драки избегаешь. Пора с этим завязывать. Пора менять тактику. Пора играть по их правилам.

– То есть без правил вовсе?

– Начинай колдовать как Некромантесса Ишанкара, а не как Ученица сэра ′т Хоофта! Сейчас для этого самое время! Пока сэра ′т Хоофта нет, его обязанности полностью твои.

– В его обязанности не входит убивать всех без разбора.

– Это не обязанность! Это его привилегия!

– Ты совсем спятил?! – теперь разозлилась и Тайра. – Хочешь развязать войну с Дрезденом? Я лишилась тридцати лет жизни ради того, чтобы не было никакой войны, а ты предлагаешь мне убивать за малейшую провинность! Ты меня с Зулейхой спутал!

– Господи! Ну почему мне в напарники досталась женщина?!

Тайра четко представила, как Змей возопил, подняв голову вверх. Отвечать Тайра не стала, села и обхватила колени руками. Раньше Змей на то, что она женщина, не жаловался… Раньше Змей никогда не был таким… Неужели она могла так ошибаться? Тайра разглядывала почти бесформенную массу лилового оттенка, потом протянула руку и погладила ее по тому месту, где, вероятно, находилась морда. Существо вздрогнуло и потянулось за новой порцией ласки, и от этого почти человеческого поступка Тайрино сердце наполнилось жалостью к неприглядному куску материи. Тайра гладила его одним пальцем, и существо еле заметно вздрагивало от каждого ее прикосновения.

– Прости, Кхасси, – Змей снова подал голос. – Я не хотел тебя обижать. Мне действительно сложно представить, что когда-нибудь Некромантом Ишанкара будет женщина. Раньше мне это не казалось проблемой, а сейчас я просто… просто… Сейчас я тебя вытащу.

– Как?

– По новым правилам. Не двигайся.

Тайра убрала руку на колено и замерла. Тени качнулись, будто их, как цепочку вагонов, сдвинул с места локомотив, и, как оформленные в новые рамы полотна, перед Тайрой промелькнули какие-то картины: гостиная в голубых тонах, прихожая с террариумом в полстены, детская с мальчишкой лет десяти, склонившимся над тетрадкой, двое стариков в мягких креслах перед большим экраном с зеленым футбольным полем… Остальное Тайра не запомнила. Когда мелькание слайдов завершилось, вокруг стало абсолютно черно. Тайра поняла, что проваливается сквозь что-то темное и теплое вниз, и в этот момент вокруг ее тела сомкнулись переливающиеся голубоватой магией снежно-белые кольца Змея.

– Что это было? Что ты сделал?

– Отправил дрезденский подарок обратно в Дрезден, – почти прошипел Змей. – Думаю, они удивятся, когда обнаружат у себя дома новых питомцев.

– Ты отправил всю нечисть домой дрезденским трейсерам?

– Только тем, кто приложил руку к этому эпизоду.

– Разве этих тварей можно выпускать из теней?

– Нельзя. Я и не выпускал. Я поделил между ними все зараженные тени, вплоть до Первого Перехода. Со всеми их маяками, путями следований и, собственно, зверьем.

– Но ты же говорил, что не знаешь, как от них избавиться!

– Я и не знаю, – Змей моргнул, и Тайре показалось, что он смертельно устал, но из последних сил делает вид, будто в порядке. – А вот они пусть подумают. Раз смогли привести все это дерьмо сюда – смогут вернуть его обратно. Я в них верю. Трейсеров в Дрездене пол-академии, а я один. Мне еще за вами всеми присматривать, а Дрездену будет чем заняться.

– Так нельзя, Райнард, – Тайра смотрела в его очи, но никакого раскаяния в них не находила. – У них же семьи… Дети…

– Каждый защищает своих так, как умеет, – ответил Змей. – Я сделал все, что смог. Кто сможет, пусть сделает лучше. Так, кажется, Фэйт говорит? И хватит об этом.

– Ты с ума сошел… Это варварство…

– Значит, я буду плохим полицейским, раз ты выбрала роль хорошего. Я сторожевой пес Ишанкара, Кхасси. Я просто выполняю свой Долг. Я не в восторге от того, что мне приходится делать, но, если бы Трейсеры Ишанкара занимались дипломатией и играми, Ишанкар уже давно стерли бы из истории.

Тайра промолчала. Отчего-то ей стало жалко и Змея тоже.

– Да, вот еще что. Про твоего наблюдателя, – уставшим голосом напомнил Райнард. – Должен тебя огорчить: я никого не обнаружил.

– Можешь больше этим не заниматься. Я его сама обнаружила.

– И как же?

– Не важно, – Тайра покачала головой. – Я хочу в Ишанкар. В Башню.

Змей опустил ее на твердую поверхность межреальности где-то за Первым Рубежом и раскрутил кольца.

– Я не такой сказочный, как ты думала, да, Кхасси? – спросил он.

– Ты меня пугаешь, – призналась Тайра. – Очень. Словно я никогда не знала тебя. Словно ты совсем чужой.

– Словно ты ошиблась во мне, – подсказал Змей.

– Да.

Змей грустно фыркнул и все же, решившись, на пару секунд дотронулся носом до ее щеки.

– Я всегда рядом. Зови, если буду нужен. И не ходи пока через тени.

Он сверкнул белой молнией и растворился во тьме.

На порог академии Райнард ступил уже человеком. Открыл двери, прошел по полупустым коридорам, миновал внутренний двор с пока еще выключенным фонтаном в самом его центре, поднялся на третий этаж, для приличия постучал в кабинет ректора и вошел, увидев сквозь стену, как Редегер позволительно кивнул.

– Герр Редегер, – без предисловий начал Змей. – Я делаю официальное заявление. Предупреждения кончились. Если кто-нибудь из ваших людей тронет аль′Кхассу хоть пальцем – руку оторву!

Коротко кивнул и вышел.

– Раскомандовался тут, – с довольной усмешкой пробурчал Редегер. – Тоже мне, Первый Рыцарь…

Тайра сидела на берегу моря и наблюдала, как оранжевое солнце быстро опускается в волны. Стремительно темнело. В маленьких кафе загорались свечи в каплевидных вазочках из цветного стекла, одинокие туристы перебирались поближе к свету, а парочки, наоборот, перемещались к линии прибоя. Тайра сидела так уже почти час и никак не могла заставить себя подняться и закончить начатое. На сегодня осталось только сходить в церковь Святой Клары, но с каждой минутой в Тайре росла уверенность в том, что появляться ей там не следует. Снять информацию с поля можно было и иным способом, и, окончательно решив не сдвигаться с места, Тайра перешла в режим трейсерского зрения.

Церковь была закрыта на три врезных замка и один навесной, совсем новый, который повесили на длинные дверные ручки скорее в качестве символа, чем как реальное средство безопасности. В дверях Тайра задерживаться не стала и заглянула внутрь.

Внутри было темно и пусто, только у алтаря на специальных подставках догорали толстые желтые свечи, слабо разгоняя мрак. Два ряда массивных, будто вырубленных из цельных стволов, скамеек разделялись длинным проходом, упирающимся в ступеньки перед алтарем. Некоторые скамьи блестели, покрытые свежим лаком. Стрельчатые окна были затянуты толстой полиэтиленовой пленкой, чтобы снаружи не залетали птицы и листья. Одна из трех многоярусных люстр выглядела слишком чистой и слегка погнутой: было ясно, что ее мыли и выпрямляли после того, как она с грохотом упала вниз.

Тайра отключилась от антуража и перешла на ретроспективу.

Сэр ′т Хоофт пришел поздно, когда вечерняя служба уже закончилась, а свечи, как и сейчас, еще не успели догореть. Внешне он был спокоен и даже слегка безразличен ко всему церковному убранству и атмосфере. Он был таким, как обычно. Сэр ′т Хоофт неторопливо шел по проходу и остановился, когда впереди оставалось четыре ряда скамеек. Какое-то время он просто созерцал алтарь, букеты цветов, лики святых… А потом Тайра услышала знакомый голос, на высоких нотах выводящий что-то пронзительное на староитальянском. Эта музыка шла изнутри сэра ′т Хоофта и разливалась вокруг, используя церковную акустику, поднималась вверх, отражалась от остроконечных сводов и наполняла помещение падающим откуда-то сквозь крышу золотистым светом. Когда музыка стала слишком громкой и Тайре стало казаться, что Эмма1313
  Эмма Шапплин (Чаплин) – французская певица, композитор и продюсер, выступающая в жанре классического кроссовера.


[Закрыть] стоит прямо перед Наставником, сэр ′т Хоофт закрыл глаза, склонил голову и вслед за певицей шепотом произнес: «Vedi, Maria…»1414
  «Vedi, Maria…» (ит. «Смотри, Мария») – песня с первого студийного альбома (1997) Эммы Шапплин «Carmine Meo».


[Закрыть] Церковь мелко задрожала. Через несколько секунд со стены сорвался медный канделябр и пролетел в считанных сантиметрах от головы мага. Сэр ′т Хоофт не пошевелился. За канделябром последовали другие металлические вещи; потом, неприятно скрипя деревянными ножками по мраморному полу, с натугой сдвинулась скамья, перегородила проход, подвинула две другие, перекувыркнулась через себя и врезалась в стену.

Тайра смотрела за происходящим еще две с половиной минуты, пока длилась песня. В финале поочередно лопнули цветным салютом витражи часовни и вывалились железными основами в прилегающий к церкви парк, а на последних нотах упала с потолка люстра, которой больше всего досталось от летающих скамеек. Сэр ′т Хоофт опустился на одно колено и перекрестился. Когда эхо от грохота стихло, из боковой двери с кочергой в руке осторожно выглянул сухонький священник и, высоко подняв свое оружие над головой, приблизился к сэру ′т Хоофту. Тот медленно встал и так же медленно выставил перед собой руки ладонями вперед, будто перед ним был не служитель культа, а полицейский с готовыми сомкнуться на запястьях мага наручниками. Отец Джером на секунду замешкался, а потом с огромной, неизвестно откуда взявшейся яростью опустил кочергу вниз, разбивая сэру ′т Хоофту кости возле запястий.

Тайра вскрикнула и вернулась к нормальному зрению.

Уже совсем стемнело, справа на торчащей из моря скале красным глазом мигал маяк.

– Vedi, Maria… – повторила за Наставником Тайра. – Смотри, смотри… Он ему руки сломал! А еще священник… Бедный сэр хет Хоофт…

Тайра слушала море, стараясь успокоиться и убедить себя в том, что сэр ′т Хоофт уже давно вылечил себе эти переломы, но сердце все равно ныло. Как же так… Зачем он вообще туда пошел? Зачем он все это сделал? Тайра не видела партии. Были лишь разрозненные кусочки, которые иногда можно было выстроить по два или три в ряд. Но целиком панно не складывалось. А еще это «Vedi, Maria»… Каждый сам хозяин своей голове, но разрушать церковь под «Vedi, Maria»? В репертуаре его любимой Эммы Чаплин были и более мрачные произведения, но сэр ′т Хоофт вспомнил именно это.

– Или выбрал…? – вслух спросила Тайра.

Скорее, выбрал… Раз так, значит, был в этом какой-то смысл. Тайра снова вернулась в полутемную церковь.

Почему Мария? Церковь же названа в честь Святой Клары…

Тайра рассматривала фигуры. Святая Клара, облаченная в монашеское одеяние, стояла в левой полукруглой нише. В ее правую руку была вложена веточка живой лилии. Дева Мария располагалась напротив, в такой же нише, но была полубоком повернута ко входу, отчего сидящим на скамьях прихожанам должно было казаться, что Мария обращена к ним. Руки ее были опущены и чуть разведены в сторону, и этот жест показался Тайре похожим на приглашение к объятию. Вероятно, так казалось не только ей, потому что подол одеяния Богородицы блестел от тысяч прикосновений верующих.

Тайра постаралась вспомнить все, что знала о Богоматери. Набор информации оказался стандартным, зацепиться было не за что. Со Святой Кларой все обстояло гораздо хуже. Первая женщина-последовательница Франциска Ассизского… Во время болезни наблюдала за мессой, не выходя из своей кельи… На этом познания о житии святой заканчивались.

– Наблюдала за мессой, – произнесла Тайра, словно от этого лучше думалось.

Хм-м… Это была идея. Попробовать стоило.

Тайра развернула пространство, чтобы увидеть то, что увидела бы Святая Клара из своей ниши, имея живые глаза. Святая смотрела чуть выше правого плеча Девы Марии, в точку возле затянутого пленкой окна на противоположной стене. Стена была самой обыкновенной, с тонкими жилками разводов на мраморных плитах.

– Ничего… – шепотом сама себе призналась Тайра. – Но я же смотрю как трейсер… Я должна видеть хоть что-то…

В голове с треском встал на место еще один кусочек пазла. Конечно, сэр ′т Хоофт не мог оставить такую явную подсказку… Смотреть как трейсер было недостаточно. Любой трейсер может видеть подобным образом. Это была задачка для некроманта. Тайра вышла за Грань, не отключаясь от трейсерского видения, и на стене одна за другой стали проявляться буквы. Латиница… Нидерландский… Нидерландский? Тайра только недавно начала учить язык… Вот сейчас-то и случится провал, если она не поймет ни слова… Но сэр ′т Хоофт предусмотрел и это. Слова складывались в элементарные предложения.

«Молодец», – прочитала Тайра, и слово стерлось, как только она зафиксировала его взглядом. «Не связывайся со мной. Не буди Гиварша. Игнорируй Сэла. Спрячься, если будет возможность. Люблю тебя». Последними на стене появились три росчерка, похожие на недописанный иероглиф, складывающиеся в фирменную подпись хет Хоофта – апостроф и букву «т». Больше стена ничего не показала.

Тайра сменила ракурс и теперь снова смотрела со стороны скамеек. Послание Наставника изрядно ее озадачило. Спрячься? Никакой опасности, кроме столкновений с дрезденскими трейсерами, Тайра не видела, но и эти проблемы были решаемы. Спрячься… От кого?

И почему, черт возьми, «Vedi, Maria»? Тайра снова развернула пространство под удобным углом, и теперь рассматривала церковь с позиции второй статуи.

Богоматерь смотрела не на дверь и не на прихожан… Взгляд ее был направлен на пол, на стык мраморных плит в пяти метрах от входа. Тайра уже встречалась с подобным в доме Горана, в Эрегли, много лет назад… Она прошла эту ловушку, даже не заметив ее наличия, но второй раз пропустить такое было бы стыдно. В этот раз сэр ′т Хоофт вообще не оставил никаких магических следов, и, если бы Тайра не имела личного опыта, мрамор показался бы просто мрамором. Так и должно было быть для того, на кого сэр ′т Хоофт расставил эту ловушку. Тайра не могла считать ни одного параметра: Наставник сделал одолжение, объяснив, почему ей не следовало приходить в церковь обычным способом, но больше никаких намеков не оставил. Тайра всматривалась в стык мраморных плит еще минуты две, пока глаза не начало щипать от морского ветра, и бросила эту затею, вернувшись в реальный мир.

Скрестив руки на груди, прямо перед ней на песке по-турецки сидел Дерек Фрост.

– Ладно, – как ни в чем не бывало, словно они были давними друзьями, произнес Фрост, – тест на идиотизм вы прошли, причем дважды и на хорошем среднем уровне.

Тайра встала, не отрывая взгляда от его лица, Фрост поднялся следом.

– А теперь дайте мне мою монографию, – он протянул руку, безапелляционно требуя книгу. – Давайте, давайте…

– Это моя книга, – Тайра наконец-то открыла рот. – Не отдам.

– Дайте мне книгу или я сейчас сам возьму! Сбегать с ней я не собираюсь.

Тайра прикинула свои шансы против гениального мага и, пересиливая свое недоверие, вынув из Арсенала, протянула ему монографию.

Фрост выхватил из воздуха шариковую ручку, открыл книгу на форзаце, старательно зачеркнул свое имя и роспись и надписал монографию снова. Закрыл и протянул Тайре.

– Вот теперь это моя подпись. В прошлый раз я придумал ее на ходу.

Тайра раскрыла книгу и некоторое время смотрела на ровное, почти каллиграфическое соединение букв под неаккуратными каракулями, закрывающими первый вариант подписи, и на идеальное изображение снежинки с шестью разветвляющимися лучами чуть ниже.

– Разрешите представиться, – Фрост снова протянул ей ладонь, теперь уже требуя ее руку для поцелуя. – Дерек Фрост. И если ваше имя и правда Тайра аль′Кхасса, то будем знакомы.

Тайра опешила от такого напора и даже не стала сопротивляться. Фрост дотронулся до ее руки, и его тут же выкинуло за Грань.

– Ого, – с уважением произнес он и едва коснулся губами ее пальцев. – Почти до Границы зашвырнули. Вы так со всеми поклонниками?