Текст книги "Драконья сага: Пророчество о драконятах. Потерянная принцесса"

Только ощутив под лапами песок и услышав драконий рёв на трибунах, Глин осознал, что план его не совсем продуман.

Как драться с бойцом незнакомого племени, какие приёмы могут понадобиться? Когда небесные стражи принесли и сбросили на другом конце арены шипящего ледяного дракона, Глин не обнаружил у себя в голове ни одной полезной мысли. Кто такие вообще эти ледяные?

Солнце стояло высоко, и каменная чаша арены раскалилась под его палящими лучами. Вверху на скалах хотя бы обдувал ветерок. Голубовато-серебристая, как снежный иней, чешуя ледяного вся покрылась блестящими капельками.

Королева Пурпур зловеще ухмылялась со своего парадного балкона, усевшись под деревом с мирно спящей Ореолой.

Вчерашний распорядитель уже вещал, обращаясь к зрителям:

– Победа над войсками Пламени в прошлом месяце принесла множество пленных из числа ледяных. К сегодняшнему дню в живых осталось только девять, и сейчас перед нами Фьорд из ледяного племени, одержавший верх уже в двух боях!

Серебристо-голубой дракон хлестнул хвостом и издал грозный рык.

– Однако на сей раз противник у Фьорда необычный, – продолжал небесный глашатай, – это земляной дракон, но и не из числа наших союзников. Когти мира растили его тайно в горных пещерах вместе с другими так называемыми «драконятами судьбы». Сейчас мы увидим, какова на самом деле его судьба…

Среди зрителей послышался смех, но кое-кто смотрел с недоумением, а некоторые, казалось, с беспокойством. Глин разглядел на одном из балконов земляного почтенного вида. «Останови это, сделай хоть что-нибудь! Я один из вас!» – мысленно взмолился дракончик, но соплеменник лишь виновато потупился.

– …и если легендарное пророчество не фальшивка, нас ждёт незабываемое зрелище! Не разочаруй нас, чудесный болотный герой!.. Итак, перед нами… Глин из племени земляных драконов! Когти вперёд, зубы готовь! К бою!

Глашатай взвился в небо, Глин растерянно моргнул. Его ни разу ещё не представляли так торжественно, и это было бы приятно, но не в окружении сотен зрителей, в том числе из соплеменников, ожидающих его смерти и готовых ей аплодировать.

Ледяной боец двинулся навстречу, но ничего чудесного и героического Глин в себе не ощутил. Убить или быть убитым, вот и всё. Самое время разбудить в себе кровожадного монстра, а вопрос, хорошо это или плохо, оставить на потом.

Светлая чешуя Фьорда переливалась небесной синевой, словно отражённой снежными пиками. Рогатый воротник щетинился ледяными сосульками. На шее запеклась кровью едва затянувшаяся рана. В голубых глазах плескалась лютая злоба, а из шипящей пасти, усеянной ледяными иглами зубов, высовывался тёмно-синий раздвоенный язык.

– Э-э… привет! – воскликнул Глин. – Значит, тебя зовут Фьорд?

Ледяной дракон остановился, уставившись немигающим взглядом и поигрывая языком. Он был всего на голову выше, но явно старше и опытней.

Земляной дракончик сделал шажок назад.

– Первый раз встречаю ледяного, – продолжал он. – Ну… то есть, я вообще мало с кем встречался. Читал, что вы цвета льда, но никогда не думал, что у него столько оттенков… оказывается, даже голубые бывают… то есть, я не…

– Хватит болтать! – раздались крики с трибун. – Крови! Крови!

– Хочешь, чтобы нас обоих прикончили? – прошипел ледяной. – Заткнись и дай мне тебя убить.

– Нет, зачем… – Глин ещё отступил, едва не споткнувшись.

Уловив какое-то движение наверху, он бросил взгляд в небо. Звездокрыл опасно перевесился через край своей площадки, хлопая крыльями и размахивая хвостом. Он явно привлекал к себе внимание. Хотел что-то рассказать о ледяных? Ну да, он же столько читал. Похоже, что-то очень важное…

Присмотревшись, Глин понял, что ночной дракончик показывает на свою пасть. Огненный выдох? Глин с сомнением взглянул на Фьорда. Ледяные и огонь? Вряд ли, их дворцы сразу бы растаяли.

Тем не менее, Фьорд явно затевал что-то нешуточное. Шевелил челюстями, будто собирался плюнуть… Ой!

Земляной дракончик чудом успел откатиться в сторону. Странно искрящийся дым из пасти ледяного лишь слегка задел кончик крыла, но страшный холод тут же пронизал всё тело.

Ледяной выдох! Ну конечно. Спасибо тебе, Звездокрыл!

Только как же от этого защититься?

Попробуем огонь. Глин набрал побольше воздуха и стал насыщать его внутренним жаром. Противник уже готовился к новой атаке, но когда раскрыл пасть, получил сноп пламени прямо в зубы.

Фьорд с шипением отпрянул и запрыгал по песку, сбивая огонь скованными крыльями. Холодная чешуя быстро впитала жар, но злоба в синих глазах ледяного разгорелась ещё сильнее.

– Извиняюсь, – снова заговорил Глин, – но послушай, разве нам обязательно драться? Что, если…

Он едва успел увернуться от острых когтей, но длинный тонкий хвост ледяного хлестнул по глазам. Земляной дракончик был на мгновение ослеплён. Отвернувшись и прикрыв морду крыльями, он ударил наугад задними лапами и почувствовал, что попал. Раздался дикий рёв боли. Фьорд отскочил, зажимая лапой шею и хлопая крыльями. Старая рана открылась, заливая чешую кровью.

Глин понятия не имел, что делать дальше. Убийца внутри него просыпаться никак не желал. Что же тогда, в младенчестве, заставило его нападать на других драконят? Наверное, Беда права, и не стоило всю жизнь бороться со своей драконьей природой? Чтобы исполнить пророчество, надо быть сильным и злым. И всё равно, убивать Фьорда не хотелось – и вообще никого.

Может, Цунами справилась бы лучше? Глин сжал зубы. Нет, он вылупился первым и вырос самым большим, а потому должен принимать риск на себя. Он вонзил когти в песок и мрачно взглянул противнику прямо в глаза. Надо убить? Что ж, придётся заставить кое-кого проснуться.

Он всю жизнь втайне надеялся, хоть и не хотел себе признаваться, что участвовать в битвах ему не придётся, и внутренний монстр так никогда и не понадобится. Пророчество, конечно, исполнится, но как-нибудь само собой – война закончится, никто никого больше не будет убивать, и ему самому не придётся кому-то пускать кровь.

А не слишком ли рано думать о пророчестве? Стоило ли так торопиться бежать из подземелья?.. Нет, они не виноваты, им пришлось – чтобы не погибла Ореола…

– Позор! Позор! – прервали его размышления крики с трибун. – Зрители шипели, свистели, хлопали крыльями. – Даже овцы дрались бы лучше! Хватит думать, к бою! Крови! Крови!

Глин невольно вспомнил выкрики Кречет на тренировках. Интересно, чьей крови эти небесные больше хотят, его или Фьорда?

Ледяной дракон перестал зализывать рану, встал на все четыре лапы и бросился на Глина. Язык высунулся из приоткрытой пасти – противник готовился снова плюнуть холодом.

Рёв толпы оживил в памяти Глина уроки Кречет. Боевые команды будто зазвучали в голове. Сделав ложный выпад, он перекатился под прыгнувшего ледяного и рванул когтями задних лап слабую чешую на брюхе, оставляя длинную кровавую полосу. Затем быстро вскочил и развернулся, готовый встретить новую атаку.

Атаки не последовало. Фьорд выл, согнувшись и зажимая окровавленный живот.

– А-а!.. Крови! Крови! – надрывалась возбуждённая толпа.

– Ты дерёшься не как земляной! – растерянно зашипел Фьорд. – Меня учили вашим приёмам.

– А меня нет, – пожал крыльями Глин. – Извини…

Кречет всегда хотела, чтобы он дрался как небесный. Наверное, так и получается… хотя она наверняка сказала бы, что он больше смахивает на хромую антилопу. Так или иначе, сбить противника с толку это помогло.

Глин стоял, глядя на растерянного ледяного. Если атаковать прямо сейчас, можно и победить, но от крови уже мутило. Разве мало? Что теперь, сломать ему шею? Бр-р… в памяти навсегда остался тот страшный хруст, закончивший жизнь несчастного калеки Бархана. Нет, не для этого он рождён, что бы там ни говорили Беда и Кречет.

– Эй, драконы! Фьорд! Глин! – Вкрадчивый голос с королевского балкона мигом перекрыл гомон толпы. – Мы не собираемся скучать тут с вами до вечера. Кому-то надо и королевством править. Либо один из вас побеждает, либо я сама спущусь – и прикончу обоих!

С рёвом и шипением Фьорд бросился в атаку. Думать было некогда. Глин успел лишь ухватить ледяного за рога и оттолкнуть от себя его пасть. Ледяной выдох ушёл в сторону зрителей. Драконы на передних скамьях с воплями кинулись в стороны, расталкивая друг друга.

Когти ледяного сомкнулись на спине Глина, непривычно жёсткие серебристые крылья больно били по бокам, отбивая дыхание. Передними лапами Глин продолжал удерживать голову ледяного и не мог помешать его когтям рвать себе спину. Дракончик взвыл от острой режущей боли.

– Пора тебе умирать! – прорычал Фьорд.

Его длинный гибкий хвост подсёк задние лапы Глина, и противники повалились на песок. Тяжёлая туша навалилась на дракончика сверху, мощные лапы сжали горло.

Опять не везёт, подумал он, теряя последние силы. Вот-вот придётся отпустить страшную пасть, и смертельное ледяное дыхание поставит точку.

Всё кончено.

Глин зажмурился. Смотреть в небо на верхушки скал, откуда друзья наблюдали его поражение, не было сил.

Внезапно издалека донеслись дикие вопли, голова Фьорда дёрнулась кверху. Глин открыл глаза и проследил за его взглядом. К небу задрались и все головы на трибунах. В переплетении проволок высоко над ареной барахтался синий дракон. Остальные пленники с криками цеплялись за свои скалы, чтобы не упасть следом.

Цунами! Должно быть, кинулась вниз, чтобы помочь, но путы оказались слишком крепкими, и теперь она билась в них, как муха в паутине.

– Взять её! – взревела Пурпур, и все стражники вокруг арены поднялись в воздух.

Сердце у Глина подпрыгнуло. Неужели шанс? Убить Фьорда, пока тот отвлёкся. Надо, очень надо, другого выхода нет! Почему это должно быть труднее, чем наброситься на беззащитные яйца соседей по гнезду?

Он не мог! Всё равно не мог. Ледяной дракон был таким же пленником, как он сам. За что лишать его жизни?

«Пророчество никогда не исполнится, – подумал Глин, – и всё из-за меня!»

Все вокруг по-прежнему смотрели только в небо. Вот почему один только Глин увидел, как на морде и шее Фьорда вдруг появилась россыпь крошечных чёрных капелек.

Ледяной дракон вздрогнул и отпустил лапу, чтобы смахнуть брызги, но не успел он коснуться своей морды, как послышалось слабое шипение. Капли пузырились и дымились, а чешуя под ними плавилась как воск.

Фьорд отчаянно завыл. Страшнее земляной дракончик в жизни ничего не слышал. Судя по всему, боль была невероятная. Тот дракон, которого убила Беда, тоже так завывал перед смертью, но не прямо в ухо Глину.

Одна капля попала в глаз, и на его месте уже дымилась чёрная дыра с обугленными краями. Морда ледяного дракона сползала набок, словно подтаявшая ледяная шапка. Он отпустил Глина совсем и повалился на песок, судорожно сжимая лапами теперь уже своё горло.

Глин снова зажмурился, его тошнило. Почему смерть не бывает чистой, безболезненной и быстрой? Почему она бывает вообще?

Он вдруг обернулся. Кто? Откуда? Чьи это брызги? Они могли прилететь только со стороны королевского балкона. Все зрители по-прежнему не отрывали глаз от Цунами, вниз смотрели только трое:

Королева Пурпур улыбалась.

Ореола, казалось, дремала.

Беда… в её глазах был ужас.

Смерть Фьорда публика встретила бурными аплодисментами и довольным рёвом. Глина отправили назад на скалу и привязали. Цунами тоже вернули на прежнее место, добавив к проволоке ещё и цепи. Соседи, едва не поплатившиеся жизнью за её буйство, гневно шумели, не в силах успокоиться, но она довольно помахала Глину хвостом, что, впрочем, едва ли отвлекло дракончика от невесёлых мыслей.

В конечном счёте, он победил – но разве честно? Сил у него не оставалось, и воли к убийству так и не нашлось. Кто-то другой всё сделал за него. Тем не менее, душу терзало чувство вины – за Фьорда, за Бархана, за жалкую участь Ореолы, за Солнышко, где бы та ни была, за Звездокрыла, который наверняка не переживёт своего боя, да и за Цунами – может, она и победит, если не убьют раньше за строптивость, но… На свинью, которую притащил стражник, Глин даже смотреть не мог. В панике она с визгом носилась по площадке, пока не сковырнулась в пропасть. Тогда он стал чувствовать себя виноватым и перед ней. Хорош убийца, нечего сказать!

Второй бой в тот день он смотреть не стал, лёг и повернулся спиной. Морской дракон дрался с воришкой, пойманным в лесу. Когда-то Глин полагал, зная о судьбе королевы Оазис, что воришки всё же бывают опасны, но с тех пор успел повидать их сам. Этому даже разрешили использовать своё жалкое оружие, но бой закончился почти сразу. Глин зажал уши, чтобы не слышать смачного хруста драконьих челюстей и злорадного рёва толпы.

Вечером он слегка вздремнул, но сон был наполнен кошмарами и смертью, и проснуться было облегчением. Беда уже сидела на краю площадки, там же, где вчера. С горных вершин задувал ледяной ветер, так что даже жар от медной чешуи казался приятным.

– Привет! – Заметив, что он не спит, Беда тут же затараторила: – Ну, ты молодец! Хотя я толком и не поняла, что ты сделал. Смотрела на тех, наверху, и вдруг – на тебе! Да ты ещё страшнее меня, оказывается. Думала, таких не бывает, а вон что… Нет, можешь не рассказывать, я понимаю, вдруг придётся драться со мной – даже наверняка придётся. Ну и страху я натерпелась! Поняла, каково сидеть тут и смотреть, как я убиваю других. А тут сама – сижу и думаю: а вдруг и меня так… Но всё равно ты молодец. Может, хоть намекнёшь – хотя не обязан, конечно…

– Погоди, – поморщился он, виновато вздыхая. – Это вообще не я, понимаешь? Не я! Не делал я этого – не убивал Фьорда.

Она сердито фыркнула, выдув из ноздрей сноп огня.

– Ладно-ладно, понимаю. Так и думала, что не скажешь… у меня тоже есть секреты.

– Да нет, я серьёзно! – вскипел Глин. – Это сама Пурпур, не иначе. Хотела, чтобы я победил. Все отвлеклись, вот она и…

Беда недоверчиво прищурилась.

– Не припоминаю за ней такого. Хотя кто её знает… Плутовка та ещё, не то что… – Она задумчиво сжимала и разжимала когти. – У неё в сокровищнице чего только не припасено.

– А что Солнышко? – вспомнил Глин. Он поморщился от боли в исцарапанной спине и помятой шее. – Ты её не видела?

– Ах да, совсем забыла! – в синих глазах Беды сверкнул хитрый огонёк. – Расскажу, где она, если сделаешь для меня кое-что взамен. А иначе не расскажу!

Он снова поморщился, пытаясь размять крылья, но они плохо слушались и болели всё больше. Кровь засохла между чешуйками, мешая двигаться.

– Зачем это? Я и так тебе помогу.

– Ну хорошо, поглядим… но имей в виду: это не так просто, и тебе может попасть, а уж мне-то точно, если узнает её величество.

– Ну и пускай, – вздохнул Глин, – мне хуже не будет… Так что насчёт Солнышка, как она?

Беда мрачно хмыкнула.

– А что ей будет? Ни царапинки, ест с королевского стола, сюсюкает с гвардейцами… смотреть противно, если уж честно.

– Такая уж она есть, – с облегчением вздохнул он, – дружит со всеми… и что ты от меня хочешь?

– Меня не пускают смотреть! – взвилась она. – Завтра все будут на арене, всё королевство – кроме меня одной! Так нечестно!

– Почему? – спросил Глин с упавшим сердцем. Какую ещё пакость затеяла эта сумасбродка? – Что там будет?

– Даже не знаю! Вроде какой-то суд или разбирательство, скучища, в общем… но почему мне нельзя? Нет, обычно меня на такое силком не затащишь, но теперь… Хотя слушать все эти разговоры о законах всё равно что выковыривать овечью шерсть из зубов. Одни церемонии, а приговор всегда один и тот же. Невиновных у неё не бывает.

– Кречет! – сообразил Глин. – Это её должны судить, Пурпур говорила.

– Кто бы ни был, я хочу посмотреть, – упрямо сказала Беда. – Если как-нибудь спрятаться здесь, за тобой…

Глин оглянулся по сторонам. Скала справа до сих пор пуста, а слева спит ледяной дракон. Можно встать на самом краю площадки и поднять крылья, тогда Беду никто снизу не разглядит.

Он снова попробовал потянуться и скривился от боли. Железные зажимы заставляли израненные крылья выгибаться, причиняя страшную боль.

– Извини, – сказал он, – то есть, я попробую, жаль только, не могу расправить крылья пошире, чтобы тебя загородить.

– Ну-ка, покажи! – нахмурилась она.

Дракончик пригнулся, выставляя спину. Беда ахнула.

– Неужели так паршиво? – хмыкнул он. – Кречет учила, что раны закаляют. Не впервой, заживёт.

Беда покачала головой.

– У ледяных особенные когти, они ими цепляются за лёд, – объяснила она. – Каждая царапина как четыре простых, понял?

– Угу, – кивнул Глин и добавил: – Когда ты рядом, легче.

– Правда?

– Ну, из-за тепла, – пояснил он, отчего-то смутившись. – Тут ветер такой…

– Не знаю, как тебе помочь… – Она придвинулась ближе. – Так лучше?

Он вдруг вспомнил отравленную пещеру и яд, разъедавший кожу.

– Я вот думаю… что, если помазать царапины грязью?

– О, конечно! – радостно воскликнула она, срываясь с места. – Сейчас принесу, погоди!

– Ха, «погоди», – фыркнул Глин, – как будто я могу пойти прогуляться.

Он подобрал крылья и скорчился, спасаясь от ветра, но без согревающего жара Беды дрожал всё сильнее. Наконец, когда луны уже стояли высоко в небе, она спустилась кругами на каменную площадку, держа в лапах большой каменный котёл с густой бурой грязью.

– Где ты столько набрала? – удивился Глин.

Небесная кивнула на дальний угол королевского дворца, где в лунном свете виднелись отблески падающей воды.

– Там водопад, из которого вытекает Алмазная река, – пояснила она, – и течёт до самого моря. Так говорят, сама я нигде не была, всю жизнь здесь.

Она погрузила лапу в котёл, и грязь забурлила, исходя паром. Глин покачал головой.

– Почему? Ты тут самая сильная, а значит, можешь бывать везде, где хочешь.

– Я никогда не ослушаюсь её величества! – нахмурилась она. Моя мать попробовала и лишилась жизни.

У Глина вдруг мелькнула интересная мысль, но обдумывать её второпях не хотелось.

– И потом, мне нужно каждый день есть чёрные камни, – продолжала Беда, – иначе не выжить. Только королева может их достать.

– Какие ещё камни?

Она дёрнула хвостом.

– Это из-за лишнего огня, который во мне. Если бы не её величество, я давно бы умерла.

– А ты пробовала их не есть?

– Один раз, ещё совсем маленькой. – Беда смущённо поковыряла лапой пол. – Разозлилась, что мне не рассказывают про родителей, и решила убежать. Вот и перестала, чтобы проверить, что будет… ну и заболела, едва выжила.

– Понятно, – протянул Глин. История с виду гладкая, но если присмотреться, чешуйка к чешуйке прилегает слабовато. Уж слишком кстати пришлись эти камни. С другой стороны, кто их знает, этих небесных. – Потому ты и не свергнешь её с трона? – спросил он. – Ты же сильнее, всякому ясно.

Беда возмущённо зашипела, изогнув шею и замахнувшись хвостом.

– Это ещё зачем?! Что за дурацкие мысли? Прекрати сейчас же и давай сюда спину!

Повернувшись, дракончик нагнулся и расправил крылья, насколько мог. Как же она станет накладывать грязь своими раскалёнными лапами? Едва он успел это подумать, как Беда подхватила котёл и вывалила почти кипящее содержимое ему на спину.

– Уй-й-й! – Он изо всех сил сжал зубы, чтобы не заорать во весь голос. Это было как огненная атака Кречет. Однако уже через мгновение жар стало можно терпеть, и грязь начала впитываться в раны и царапины, облегчая боль. Дорого бы он отдал в пещерах за такое лечение после боевых тренировок!

– Ну вот, так-то лучше, – удовлетворённо заметила небесная.

Глин повёл плечами, ощущая свободу и новую силу в мышцах.

– Ого!.. И всем земляным помогает?

– Конечно! Как ты можешь об этом не знать?

– А другим драконам? – спросил он, вспомнив о друзьях.

– Не думаю. – Беда покрутила носом. – Не слыхала, чтобы кто-то пробовал, это было бы странно. Да и какой небесный полезет в грязь? Фу!

– Ты просто не понимаешь, это же лучше всего на свете! Ну, после полёта, разве что… и еды. Как есть хочется!

– Теперь мне всю ночь туда-сюда летать, – вздохнула она.

– Да нет, что ты, я просто так, – смутился Глин, – это не обязательно! – но Беда уже упорхнула со скалы.

Дракончик уселся, обернувшись хвостом, и погрузился в размышления.

Мелькнувшая у него мысль отлично объясняла, почему Беде запретили смотреть на суд. Ещё в пещере королева Пурпур обмолвилась, что Кречет нарушила какой-то приказ. А если ещё вспомнить шрамы от ожогов на лапах… Вообще, не так уж трудно поверить, что Кречет могла попытаться убить собственного детёныша, особенно если с ним было что-то не так.

Беда считает, что мать её убита. Интересно, как она поведёт себя, когда узнает правду?