Текст книги "Когда пируют львы"

Глава 26

Для Шона Йоханнесбург без Даффа обеднел – улицы были не такими людными, в «Рэнд Клубе» стало скучно, а волнение на фондовой бирже утратило былую остроту. Однако нужно было работать, выполнять свою долю работы и долю Даффа.

По вечерам, когда заканчивались совещания с Градски и Максом, он возвращался к себе в номер гостиницы. От испытанного днем напряжения мозг немел, глаза горели, и сил на сожаления не оставалось. Но он чувствовал себя одиноким. Тогда он отправлялся в «Оперу» и пил шампанское в толпе других посетителей. Одна из девушек танцевала канкан на столе в центре зала, и, остановившись перед Джоком и Тревором Хейнсами, выпятила зад, касаясь лбом колен, так что ее юбки покрыли голову, Шон позволил Тревору спустить с нее панталоны. Неделю назад он ударил бы Тревора в нос, не уступив ему этой чести. Но теперь это было совсем не весело и не забавно. Шон рано вернулся домой.

В следующую субботу в полдень Франсуа и Кертис пришли в контору для обычного еженедельного совещания. Когда они завершили свой отчет и Градски ушел, Шон предложил:

– Пойдемте со мной, выпьем в баре «Гранд-отель Националь», вспрыснем уикэнд, так сказать.

Франсуа и Кертис заерзали на стульях.

– Мы договорились встретиться с парнями в «Светлых ангелах», босс.

– Отлично, я с вами, – с готовностью сказал Шон. Неожиданно ему показалась очень привлекательной перспектива снова стать обычным человеком. Его тошнило от общества тех, кто улыбался ему и пожимал руку, в то же время дожидаясь возможности съесть его. Приятно будет побыть в обществе тех, кто не говорит об акциях и долях бизнеса, посмеяться с теми, кто работает в шахтах СРК и получает шестьдесят шиллингов по понедельникам. Он немного выпьет с Франсуа и Кертисом; потом, может, подерется – честная драка без злобы. Боже, да, хорошо будет с людьми, чистыми сердцем, даже если под ногтями у них грязь, а одежда под мышками в пятнах от пота.

Кертис быстро взглянул на Франсуа.

– Там будет толпа хулиганья, босс, в субботу собираются все землекопы.

– И отлично, – сказал Шон. – Пошли.

Он встал и надел свое сизо-серое пальто; лацканы отделаны черным шелком и гармонируют с черной жемчужиной в галстуке. Взял со стола трость.

– Пошли!

Шум они услышали за квартал до «Светлых ангелов». Шон улыбнулся и ускорил шаг, как старый охотничий пес, учуявший птицу. Франсуа и Кертис шли по бокам от него. На прилавке стоял рослый шахтер. Шон узнал в нем одного из рабочих шахты «Младшая сестра». Тело шахтера слегка отклонилось назад, чтобы уравновесить тяжесть большой оплетенной бутылки; он пил из этой бутылки, дергая кадыком при каждом глотке. Толпа вокруг скандировала: «До дна, до дна!..» Шахтер кончил пить, бросил бутылку в дальнюю стену и оглушительно рыгнул. Поклонился, принимая аплодисменты, и тут увидел в дверях Шона. Шахтер виновато вытер рот тыльной стороной ладони и спрыгнул с прилавка. Остальные повернулись, увидели Шона, и шум сразу стих. Все стояли молча. Шон в сопровождении Франсуа и Кертиса вошел и положил на край прилавка соверен.

– Бармен, наливайте всем. Сегодня суббота, можно расслабиться.

– Добрый вечер, мистер Кортни.

– Удачи, сэр.

– Gezondheid,[25]25
  Ваше здоровье (голл.).


[Закрыть] мистер Кортни.

Приглушенные голоса звучали почтительно.

– Пейте, ребята, там, откуда это, еще полно.

Шон с Франсуа и Кертисом остановились у бара.

Все смеялись его шуткам. Лицо Шона раскраснелось от счастья, ему приятно было снова оказаться среди добрых друзей. Немного погодя дал о себе знать мочевой пузырь, и Шон через заднюю дверь отправился в туалет. Там разговаривали; Шон остановился за поворотом.

– …и чего он сюда приперся? Это ведь не поганый «Рэнд Клуб».

– Ш-ш-ш! Он тебя услышит, парень. Хочешь потерять работу?

– Наплевать! Что он о себе воображает? «Пейте, ребята, там, откуда это, еще полно». Я босс, и поэтому целуйте мне зад, ребята!

Шон стоял ошеломленный.

– Успокойся, Фрэнк, он скоро уйдет.

– Чем скорей, тем лучше, слышишь? Пусть этот паршивый франт с его ботинками за десять гиней и тростью с золотой рукоятью убирается туда, где ему место!

– Послушай, парень, ты пьян, не ори!

– Конечно, я пьян, достаточно пьян, чтобы пойти и сказать ему это в лицо.

Шон попятился и медленно вернулся к Франсуа и Кертису.

– Надеюсь, вы меня простите – я только что вспомнил, что намечал на вечер важное дело.

– Какая жалость, босс, – с облегчением сказал Кертис. – Может, как-нибудь в другой раз?

– Да, в другой раз.

Когда он вошел в «Рэнд Клуб», ему обрадовались. Три человека едва не подрались за право угостить его выпивкой.

Глава 27

Вечером он ужинал с Канди и за ликером рассказал ей об этом. Она выслушала его до конца, не прерывая.

– Они не хотели, чтобы я там был. Не понимаю, что я им сделал, почему они меня так невзлюбили?

– И это тебя беспокоит? – спросила она.

– Да, беспокоит. Раньше люди никогда так ко мне не относились.

– Я рада, что это тебя беспокоит. – Она мягко улыбнулась ему. – Когда-нибудь ты станешь очень хорошим человеком.

– Да за что они меня ненавидят?

Шон не хотел отказываться от первоначальной мысли.

– Они тебе завидуют. Ты ведь сам сказал «с его ботинками за десять гиней и тростью с золотой рукоятью» – вот тут и зарыта собака. Ты теперь не такой, как они, – ты богат. И не можешь ожидать, что они примут это.

– Но ведь я никогда ничего плохого им не делал, – возразил он.

– А тебе и не нужно ничего делать. За все в жизни нужно платить. Это часть платы за твой успех.

– Дьявольщина, как я хотел бы, чтобы здесь был Дафф, – сказал Шон.

– Дафф объяснил бы тебе, что это неважно, верно? – сказала Канди. – «Кому какое дело, приятель, до этой немытой толпы? Мы отлично обойдемся без них», – сказала она, подражая Даффу.

Шон почесал кончик носа и посмотрел на стол.

– Пожалуйста, Шон, не верь Даффу, если он скажет, что люди не имеют значения. Сам он в это не верит, зато порой говорит ужасно убедительно. Люди важны. Они важнее золота, или домов, или…

Шон смотрел на нее.

– Я однажды понял это, когда застрял в «Глубокой Канди». Там, в темноте и грязи, я понял это очень ясно. И принял решение. – Он озорно улыбнулся. – Я сказал себе, что больше никогда никому не причиню зла, если этого можно будет избежать. Тогда я чувствовал это очень остро, но потом…

– Да, пожалуй, я понимаю. Это серьезное решение, его трудно принять, а еще труднее выполнить. Не думаю, чтобы один случай мог изменить образ мыслей человека. Это как стена, которую возводят кирпич за кирпичом. Каждый раз добавляешь понемногу, а потом смотришь – стена окончена. Я же говорила, Шон, что в тебе есть сила. Думаю, однажды ты закончишь свою стену, и тогда в ней не будет слабых мест.

Глава 28

В следующий вторник Шон впервые после исчезновения Даффа поехал в «Ксанаду». Джонсон с четырьмя помощниками работал в бальном зале, упаковывая подарки и приклеивая к ним ярлычки.

– Заканчиваете, Джонсон?

– Почти закончили, мистер Кортни, завтра утром пришлю за подарками два фургона.

– Да, так и сделайте. Не хочу, чтобы они лежали здесь.

Шон поднялся по мраморной лестнице и остановился на верхней площадке. В доме ощущалось что-то мертвое: он был совершенно новый и ждал, чтобы пришли люди и оживили его. Шон прошел по коридору, останавливаясь и рассматривая картины, выбранные Канди. Это все были картины маслом в мягких пастельных тонах. Женские цвета.

– Без них обойдемся. Кое-какие – те, в которых есть жизнь: алое, черное, ярко-синее, – я оставлю себе.

Он открыл дверь своей спальни. Тут было гораздо лучше. Яркие персидские ковры на полу, стены в панелях темного дерева с шелковистой поверхностью и кровать величиной с поле для игры в поло. Шон лег на кровать и стал смотреть на нарядный, в лепнине потолок.

– Эх, вот бы Дафф вернулся! Мы неплохо зажили бы с ним здесь.

Он снова спустился вниз. У подножия лестницы ждал Джонсон.

– Я закончил, сэр.

– Отлично. В таком случае можете идти.

Шон прошел в кабинет и остановился у оружейной стойки. Достал дробовик Пердью, поднес к окну и принялся разглядывать на свету. Его ноздри слегка расширились: запах ружейной смазки разбудил воспоминания. Шон поднес ружье к плечу, убедился в том, что оно отлично уравновешено. Провел стволом дугу в воздухе, вторя полету воображаемой птицы, и неожиданно увидел в прицеле лицо Даффа. Шон был настолько захвачен врасплох, что продолжал стоять, целясь Даффу в голову.

– Не стреляй, я пришел с миром, – серьезно сказал Дафф.

Шон опустил ружье и отнес его в стойку.

– Привет.

– Привет, – ответил Дафф, по-прежнему стоя в дверях.

Шон повернулся спиной к Даффу и сделал вид, что тщательно устанавливает ружье на место.

– Как ты, приятель?

– Отлично. Отлично!

– А остальные?

– Кого ты, собственно, имеешь в виду? – спросил Шон.

– Канди, конечно.

Шон обдумал вопрос.

– Конечно, ты мог бы причинить ей больший ущерб, если бы пропустил через дробилку.

– Плохо?

– Плохо, – согласился Шон.

Они немного помолчали.

– Вижу, что и ты не очень ко мне расположен, – сказал наконец Дафф.

Шон пожал плечами и перешел к камину.

– Даффорд, ты свинья, – сказал он как бы между прочим.

Дафф поморщился.

– Что ж, приятно было познакомиться с тобой, приятель. Вероятно, наши дороги расходятся?

– Не болтай, Дафф, ты теряешь время. Налей нам выпить и сможешь рассказать мне, каково это – быть свиньей. К тому же я хочу поговорить с тобой о картинах, которые Канди развесила в коридоре наверху. Не знаю, то ли отдать их кому-нибудь, то ли сжечь.

Дафф выпрямился, перестав прислоняться к косяку, и попытался скрыть облегчение на лице, но Шон торопливо продолжал:

– Прежде чем мы на этой теме закроем крышку и закопаем, я хотел бы сказать тебе следующее. Мне не нравится то, что ты сделал. Я понимаю, почему ты это сделал. Но мне все равно это не нравится. Все. Хочешь что-нибудь добавить?

– Нет, – сказал Дафф.

– Тогда хорошо. Думаю, ты найдешь бутылку «Курвуазье» в шкафу рядом с графином виски.

В тот же вечер Шон отправился в гостиницу и застал Канди в ее кабинете.

– Он вернулся, Канди.

– О! – Канди задохнулась. – Как он, Шон?

– Протрезвел, но не очень.

– Я не это имела в виду. Он здоров?

– Как всегда. Даже спросил, как ты.

– И что ты ответил? – спросила Канди.

Шон пожал плечами и сел в кресло у ее стола. Посмотрел на высокие стопки соверенов, которые подсчитывала Канди.

– Это доход последнего вечера? – спросил он, избегая ответа на ее вопрос.

– Да, – с отсутствующим видом сказала она.

– Ты богата. Выйдешь за меня? – улыбнулся Шон.

Канди встала и подошла к окну.

– Вероятно, вы теперь будете жить в «Ксанаду», – сказала она. Шон хмыкнул, а она быстро продолжала: – «Палаты Виктории» займут братья Хейнс, они уже говорили со мной об этом, так что не беспокойся.

– У тебя здесь будет весело. Каждый вечер приемы, много народу.

– Мне все равно, я уже привыкла.

Шон встал, подошел к ней, взял за локоть и повернул лицом к себе. Достал из кармана носовой платок и протянул ей.

– Хочешь увидеть его, Канди?

Она покачала головой, не доверяя голосу.

– Я присмотрю за ним, как обещал.

Шон обнял ее и собрался уходить.

– Шон, – сказала она. Он повернулся. – Заходи ко мне иногда. Поужинаем, поговорим. Ты ведь по-прежнему мой друг?

– Конечно, Канди, конечно, дорогая.

Она улыбнулась.

– Если упакуешь свои и Даффа вещи, я пришлю их в «Ксанаду».

Глава 29

Шон посмотрел на сидевшего за столом напротив него Даффа в поисках поддержки. Дафф выпустил кольцо густого сигарного дыма. Кольцо все расширялось, как круг на поверхности воды в пруду, пока не коснулось стола и не растаяло. Дафф его не поддержит, с горечью понял Шон. Они проспорили половину предыдущей ночи. Он надеялся, что Дафф передумает. А теперь понял, что этого не будет. И предпринял последнюю попытку.

– Они просят повышения зарплаты на десять процентов. Я считаю, справедливо: за последнее время цены в городе взлетели, а зарплата осталась прежней. У этих людей есть дети, джентльмены, нельзя ли и это принять во внимание?

Дафф выпустил новое кольцо, а Градски достал из кармана часы и многозначительно взглянул на циферблат. Макс кашлянул и вмешался:

– Кажется, мы уже обсуждали это, мистер Кортни. Нельзя ли перейти к голосованию?

Шон смотрел, как Градски голосует против него. Смотреть на руку Даффа он не хотел. Не хотел увидеть, как тот выступает против него на стороне Градски, но вынужден был повернуть голову.

Рука Даффа лежала на столе. Дафф выпустил очередное кольцо и наблюдал, как оно разбивается о поверхность.

– Кто за предложение? – спросил Макс, и Шон с Даффом одновременно подняли руки. Шон понял, как много бы для него значило, если бы Дафф голосовал против. Дафф подмигнул, и Шон не сумел сдержать улыбку.

– Тридцать процентов голосов за, шестьдесят против, – объявил Макс. – Таким образом, предложение мистера Кортни не принимается. Я сообщу Союзу шахтеров о нашем решении. Есть ли еще вопросы, прежде чем мы закроем заседание?

Шон и Дафф вместе вернулись в контору.

– Единственная причина, по которой я тебя поддержал, в том, что я знал – Градски все равно победит, – любезно сказал Дафф. Шон фыркнул. А Дафф невозмутимо продолжал, открывая дверь в кабинет Шона: – Он, конечно, прав. Десятипроцентная прибавка к зарплате увеличит стоимость производства на десять тысяч в месяц. – Шон молча захлопнул дверь. – Ради Бога, Шон, не доводи свое добросердечное отношение к рабочим до абсурда. Градски прав: Крюгер в любой момент может обложить нас новым налогом, а нам нужно финансировать развитие нового производства на Восточном Рэнде. Сейчас мы не можем позволить себе поднять стоимость производства.

– Хорошо, – ответил Шон. – Все решено. Я просто не хочу, чтобы началась забастовка.

– Всегда есть возможность справиться с забастовщиками. Полиция на стороне Градски, и мы всегда можем привезти пару сотен наемников из Кимберли.

– Дафф, это неправильно. Ты и сам знаешь, что неправильно. И этот нелепый Будда с маленькими глазками тоже знает.

– Но что мы можем сделать?

– Дьявольщина, что мы можем сделать? – взорвался Шон. – Я чувствую себя беспомощным.

– Ну, это ведь ты захотел отдать ему бразды правления, – рассмеялся Дафф. – Бросай попытки изменить мир и пойдем домой.

В прихожей их ждал Макс. Он явно нервничал.

– Прошу прощения, джентльмены, могу я поговорить с вами?

– А кто говорит, – неожиданно спросил Шон, – вы или Градски?

– Это секрет, мистер Кортни.

Макс понизил голос.

– А до завтра нельзя подождать?

Шон мимо него направился к выходу.

– Прошу вас, мистер Кортни, дело чрезвычайной важности.

И Макс в отчаянии схватил Шона за руку.

– В чем дело, Макс? – спросил Дафф.

– Мне нужно поговорить с вами наедине, – ответил Макс шепотом, нервно поглядывая на входную дверь.

– Ну так говорите, – подбодрил его Дафф. – Сейчас мы одни.

– Не здесь. Мы можем встретиться позже?

Дафф приподнял бровь.

– В чем дело, Максимилиан? Неужели вы продаете порнографические картинки?

– Мистер Градски ждет меня в гостинице. Я сказал, что вернусь за несколькими документами, и если я задержусь, он что-то заподозрит.

Макс едва не плакал – его кадык играл в прятки за высоким воротником, выскакивая и снова исчезая. Даффа неожиданно очень заинтересовали слова Макса.

– Вы не хотите, чтобы об этом узнал Норм? – спросил он.

– Боже, конечно нет.

Макс чуть не плакал.

– Когда вы хотите с нами встретиться?

– Сегодня вечером, в десять, когда мистер Градски ляжет спать.

– Где? – спросил Дафф.

– За отвалом шахты «Младшая Сестра» есть проселок, уходящий на восток. Его больше не используют.

– Знаю, – ответил Дафф. – Мы будем там в половине одиннадцатого.

– Спасибо, мистер Чарливуд, вы не пожалеете.

Макс скользнул к двери и исчез.

Дафф придал шляпе правильный угол, потом концом трости ткнул Шона в живот.

– Ну-ка нюхни.

Он картинно принюхался, Шон тоже.

– Пахнет неплохо, – сказал Шон.

– Да все пропахло, – согласился Дафф. – Сладкий запах предательства.

В половине десятого они выехали из «Ксанаду». Дафф настоял на том, чтобы надеть черные накидки.

– Атмосфера очень важна, приятель. На такое свидание нельзя идти в грязной рабочей рубашке и башмаках из сыромятной кожи. Это все испортит.

– Будь я проклят, если надену это!

– Но это очень хороший наряд. В самый раз. А нельзя уговорить тебя прицепить к поясу пистолет? – с надеждой спросил Дафф.

– Нет, – рассмеялся Шон.

– Нет? – Дафф покачал головой. – Ты варвар, приятель. У тебя нет вкуса, вот в чем твоя беда.

Проезжая по Йоханнесбургу, они миновали главную улицу и выбрались на дорогу на Кейптаун примерно в полумиле за городом. На темном небе горел лишь узкий лунный серп. Но звезды были очень яркие, и в их свете белые шахтные отвалы, с большой холм каждый, казались нарывами на лице земли.

Сам того не желая, Шон испытывал легкое возбуждение. Настроение Даффа всегда оказывалось заразительным. Они ехали, почти соприкасаясь стременами, ветер раздувал плащ Даффа, от него сигара Шона разгорелась ярким огоньком.

– Помедленней, Дафф, поворот близко. Он зарос, и мы можем его пропустить.

Они двинулись шагом.

– Который час? – спросил Дафф.

Шон затянулся и поднес огонек сигары к циферблату.

– Четверть одиннадцатого. Еще рано.

– Ручаюсь, Макс нас ждет. Вот и дорога.

Дафф повернул лошадь, Шон последовал за ним. Рядом поднимался отвал «Младшей сестры», крутой и белый. Они обогнули отвал и попали в тень. Лошадь Даффа заржала и заартачилась, и Шон сжал свою лошадь ногами, потому что она тоже повела в сторону. Из густого кустарника у дороги вышел Макс.

– Приятно встретиться при лунном свете, Максимилиан, – поздоровался с ним Дафф.

– Пожалуйста, сведите лошадей с дороги, джентльмены.

Макс по-прежнему был сильно возбужден. Они привязали лошадей под кустами рядом с лошадью Макса и подошли к нему.

– Ну, Макс, какие новости? Как семья? – спросил Дафф.

– Прежде чем мы начнем, джентльмены, я хочу, чтобы вы дали честное слово независимо от исхода никогда никому ничего не рассказывать о том, что я сейчас скажу.

Шону показалось, что Макс очень бледен. А может, это просто свет луны?

– Согласен, – сказал Шон.

– Вот тебе крест! – сказал Дафф.

Макс расстегнул пальто и извлек длинный конверт.

– Думаю, лучше сначала показать вам это, тогда мне легче будет объяснить свое предложение.

Шон взял у него конверт.

– Что это, Макс?

– Последние данные всех четырех банков, с которыми имеет дела мистер Градски.

– Спички, Шон! Посвети нам, приятель, – возбужденно сказал Дафф.

– У меня с собой фонарь, – сказал Макс и присел, чтобы зажечь его. Шон и Дафф присели рядом и положили в желтый кружок света банковские документы.

Они молча разглядывали их, пока Шон не выпрямился, по-прежнему сидя на корточках, и не закурил новую сигару.

– Что ж, я рад, что у меня не так много денег, – сказал наконец Шон. Он сложил листки и убрал в конверт. Потом свободной рукой хлопнул по конверту и засмеялся. Макс протянул руку, взял у него конверт и снова спрятал под пальто. – Ну ладно, Макс, выкладывайте.

Макс наклонился вперед и задул фонарь. То, что он собирался сказать, легче говорить в темноте.

– Большая сумма наличными, которую он должен был выплатить вам, джентльмены, и ограничения добычи его алмазных шахт в связи с новым картельным соглашением в алмазной промышленности заставили его взять крупные кредиты во всех банках. – Макс остановился и откашлялся. – Сумму кредита вы видели. Конечно, банки потребовали заклад, и мистер Градски передал им все свои акции СРК. Банки установили нижний предел стоимости акций в тридцать пять шиллингов. Как вы знаете, нынешняя текущая стоимость акций СРК – девяносто шиллингов, что обеспечивает достаточную безопасность. Однако если цена акций начнет понижаться и упадет до тридцати пяти шиллингов, банки начнут эти акции продавать. Они выбросят на рынок все акции СРК, которые принадлежат мистеру Градски.

– Продолжайте, Макс, – сказал Дафф. – Мне начинает нравиться ваш голос.

– Мне пришло в голову, что если мистер Градски будет временно отсутствовать в Йоханнесбурге, например отправится в Англию за новым оборудованием или еще за чем-нибудь, вы, джентльмены, могли бы снизить цену акций СРК до тридцати пяти шиллингов. Если проделать все правильно, на это уйдет три-четыре дня. Вы можете начать продавать свои акции, распустив слух, что в глубине Главарь истощился. Мистер Градски не сможет защищать свои интересы, и как только стоимость акций упадет до тридцати пяти шиллингов, банки начнут их продавать. Цена еще больше упадет, и тогда вы сможете скупить все акции СРК за небольшую часть их истинной стоимости. Вы приобретете контроль над всей корпорацией и вдобавок заработаете несколько миллионов.

Снова наступило молчание. Тянулось оно довольно долго. Наконец Шон спросил:

– А вы что получите, Макс?

– Ваш чек на сто тысяч фунтов, мистер Кортни.

– Цены растут, – заметил Шон. – Мне казалось, стандартная цена за такую работу – тридцать сребреников. И кажется, уровень цен установили ваши соплеменники.

– Заткнись! – рявкнул Дафф и более любезно сказал Максу: – Мистер Кортни иногда любит пошутить. Объясните, Макс, чего вы хотите? Только денег? Скажу откровенно, это не очень правдоподобно. Вы должны быть относительно богаты.

Макс быстро вскочил и направился к лошадям, но, не дойдя до них, обернулся. Лица его в темноте не было видно, но в голосе звучала открытая ненависть, он почти кричал.

– Думаете, я не знаю, как меня называют? Придворный шут, язык Градски, лизатель задниц. Думаете, мне это нравится? Думаете, мне нравится каждый день пресмыкаться перед ним? Я снова хочу стать свободным. Хочу быть человеком!

Он подавился и закрыл руками лицо. Макс плакал. Шон не мог смотреть на него, и даже Дафф отвел взгляд. Но когда Макс заговорил, у него был обычный мягкий и печальный голос.

– Мистер Кортни, если завтра вы придете на биржу в своем желтом жилете, я пойму, что вы согласились с моим предложением и мои условия кажутся вам приемлемыми. Тогда я приму меры, чтобы обеспечить отсутствие мистера Градски в стране.

Он отвязал свою лошадь, сел на нее и поехал в сторону дороги на Кейп. Ни Шон, ни Дафф не вставали – слушали, как затихает в ночи топот копыт. Только потом Дафф заговорил.

– Банковские документы подлинные, я хорошо рассмотрел печати.

– Еще более подлинны чувства Макса. – Шон бросил окурок в кусты. – Так играть невозможно. Меня выворачивало, когда я его слушал. Дьявольщина, как человек может так хладнокровно предавать другого?

– Приятель, давай не будем обсуждать нравственность Макса. Займемся фактами. Нормана подают нам со связанными крылышками, приправленного чесноком и с веточкой сельдерея за каждым ухом. Вот что я скажу: зажарим его и съедим.

Шон улыбнулся.

– Перечисли несколько основательных причин. Я хочу, чтобы ты меня убедил. После того, что я услышал, не удивлюсь, если убедить меня будет легко.

– Первое. – Дафф поднял палец. – Норман этого заслуживает.

Шон кивнул.

– Второе. – Поднялся второй палец Даффа. – Получив контроль, мы будем управлять как хотим. Ты сможешь претворить в жизнь свои добрые намерения и прибавить всем жалованье, а я снова буду на самом верху.

– Да! – Шон задумчиво потянул себя за усы. – Мы пришли сюда делать деньги, и лучшей возможности для этого не может быть.

– И наконец мой последний, но самый важный довод: ты отлично выглядишь в желтом жилете, приятель. Я и за тысячу акций СРК не пропустил бы завтрашнее зрелище.

– Да, он удобный, – согласился Шон. – Но слушай, Дафф, я не хочу второго случая с Лохткампером. Это очень неприятно, знаешь ли.

Дафф встал.

– Норман большой мальчик, он так не сделает. К тому же он не обеднеет – у него ведь есть алмазные шахты. Мы только освободим его от обязанностей в Витватерсранде.

Они вернулись к лошадям. Шон уже поставил ногу в стремя, как вдруг остановился и воскликнул:

– Боже мой, я не смогу этого сделать. Все кончено!

– Почему? – встревожился Дафф.

– Я пролил на желтый жилет соус, и потому не могу надеть его завтра. Мой портной убьет меня.