Текст книги "Воды Дивных Островов (сборник)"

Часть пятая
Повесть о завершении похода

Говорится в повести, что, расставшись с Заряночкой у хижины в роще, капеллан побрёл домой в замок весьма удручённый, настолько любил он девушку и тосковал по ней, превосходно при этом зная, что тоске его утоления нет. Более того, едва оказался Леонард снова в стенах замка, несчастного охватил страх при мысли о том, что может случиться с беглянкой, и пожалел, что послушался Заряночку и помог ей покинуть замок. Напрасно повторял себе священник все доводы в пользу того, что малой опасности подвергается девушка или вовсе никакой, – ровно так же, как объяснял всё это Заряночке, сам свято веря каждому слову; только теперь казалось Леонарду, что любому из доводов возможно возразить. И вот тяжело вздохнул священник и вошёл в часовню, где находился алтарь Святого Леонарда; и преклонил он перед алтарём колена и помолился святому, чтобы тот спас и его самого, и Заряночку от опасности и оков, как встарь вызволил народ свой из рабства. Но хотя долго молился сэр Леонард и не жалел слов, не принесла молитва облегчения его душе или почти не принесла; засим, снова поднявшись на ноги, он пожелал от всего сердца, чтобы кто-нибудь порешил бы его и избавил от бремени жизни, ежели с этим перлом среди женщин приключится беда.

Тем временем замок пробудился, и капеллан вышел из часовни, обдумывая всё происшедшее, и порешил, что отправится прямиком к сэру Эймерису и во всём сознается, дабы немедленно выслали вооружённых людей на поиски Заряночки. И сказал Леонард самому себе: «Что за дело, если сэр Эймерис убьёт меня или бросит в темницу, ежели Заряночка погибнет?»

Засим направился Леонард к самой высокой башне, что обращена была в сторону суши и прозывалась Открытое Око, надеясь застать там сэра Эймериса; однако же, поднявшись на вершину, капеллан не обнаружил ни начальника стражи, ни вооружённого воина. Леонард постоял там немного, вглядываясь в даль сквозь бойницы, словно, вопреки всему, надеялся увидеть, как Заряночка возвращается под кров замка; но ничего не различил зоркий взгляд священника, кроме овец, и волов, и окрестных поселян, что работали в поле. Засим повернулся Леонард и по навесному мосту перешёл ко второй по высоте башне, что глядела на озеро и называлась Надеждой Сердец; и по пути принялся священник обдумывать слова речи, что предстояло ему держать перед кастеляном.

Так выбрался он, измождённый и несчастный, на свинцовую крышу башни, весьма широкую и просторную; и там обнаружил дюжину вооружённых людей и кастеляна среди них; сбившись в кучу, они во все глаза глядели на озёрную гладь. На подошедшего капеллана собравшиеся не обратили ни малейшего внимания, хотя, переступая порог, несчастный споткнулся и с грохотом рухнул на свинцовый настил. Тотчас же понял Леонард, что происходит что-то необычное; однако в голове его царила только одна-единственная мысль, а именно, как бы спасти Заряночку.

Засим Леонард подошёл сзади к кастеляну, перегнувшемуся через парапет, потянул его за полу платья и, когда оглянулся сэр Эймерис, молвил: «Лорд, надо бы мне сказать тебе два слова». Но развернулся престарелый рыцарь всего лишь вполоборота и оборвал священника раздражённо: «Тьфу на тебя! Погоди до другого раза! Разве не видишь, что не до тебя мне и не оторвать мне взгляда от того, что различаем мы на озере?» – «Да что же там такое?» – вопросил священник. «Вон плывет ладья, – отозвался сэр Эймерис, не оборачиваясь к собеседнику, – и думается нам, что на борту её – наши господа».

При этих словах показалось священнику, что под ногами у него разверзлась адская бездна; и целую минуту не мог он вымолвить ни слова, а затем воззвал: «Заклинаю, сэр Эймерис, выслушай меня». Но престарелый рыцарь досадливо оттолкнул капеллана рукою, и в это самое мгновение один из стражников воскликнул: «Я слышу голос рога!» Тут закричал сэр Эймерис: «Куда задевался Гром? Да труби же, труби, как не трубил за всю свою жизнь!» И раскатился медный гул, и сэр Эймерис кивнул трубачу, и тот загудел в рог что было сил, и ещё раз, и ещё, так что священник с таким же успехом мог бы и онеметь, всё равно никто бы его не расслышал; и всё это время минуты казались Леонарду часами, так что несчастный едва не потерял рассудка.

Наконец рыцарь поднял руку, давая понять, что Грому пора умолкнуть, и Леонард снова попытался заговорить, но кастелян повернулся к нему и рявкнул: «Цыц, сэр Леонард; или не видишь, что теперь усиленно напрягаем мы слух, в надежде услышать ответ? Будь то учёный человек или мирянин, всем сказано: ни слова, или горько о том пожалеете!»

Тут раскатился над водою звонкий голос рога, и ещё раз, и ещё; и все хранили молчание, кроме капеллана, что воскликнул: «Да послушай же, рыцарь, ведь речь идёт о Заряночке!» Но сэр Эймерис схватил Леонарда за плечо и свирепо прошептал: «Тебя сведут вниз, святой отец, ежели не уймёшься».

Нахмурившись, Леонард отступил назад, и вышел за двери, и медленно спустился по лестнице, и укрылся за дверью первой же залы, рассчитывая подстеречь сэра Эймериса, когда сойдёт тот вниз; в ожидании же священник клял кастеляна на чём свет стоит, называя тупоумным глупцом, а себя ругал ещё сильнее, говоря, что поделом ему это, ибо безумец и сластолюбивый предатель ничего иного и не заслуживает.

Но не задержался Леонард в своём убежище и двадцати минут, как вдруг раздался сверху дружный крик: «Приехали! Приехали!» А в следующее мгновение все с грохотом промчались вниз по лестнице мимо него, едва не сшибая впереди идущих; и священник проследовал за ними. Тут в доме поднялись шум и суета, и все обитатели замка, и мужчины, и женщины, толпою поспешили к береговым вратам; и сэр Леонард тоже отправился вместе с ними волей-неволей; и болело у него сердце при воспоминании о том, как впервые появилась в замке Заряночка.

Когда же добрались люди до береговых врат, и в самом деле обнаружилась там Посыльная Ладья, что уже готова была пристать; и на корме стояли плечом к плечу три закованных в доспехи рыцаря, а перед ними сидели три прелестные дамы, одна – облачённая в золото, другая – в зелёном и третья – в чёрном; и ло! – Поход и впрямь завершился, и Паладины возвратились под родной кров.

И вот нос ладьи ткнулся в камень лестницы, и люди наперебой потянулись к чёлну, дабы путники смогли сойти на землю, но сэр Бодуэн воскликнул громовым голосом: «Да никто не смеет прикасаться к этой ладье, ни сейчас, ни впредь, ибо в том заключена опасность!» С этими словами он взял Аврею за руку, и помог ей выбраться из чёлна, и повёл вверх по ступеням, она же ликовала и дивилась; а вслед за ними вышли сэр Хью и его любезная, а последними – Артур и Атра. Атра же единственная из трёх дам казалась удручённой; взгляд её блуждал по толпе, словно бы высматривала она что-то и, однако же, боялась увидеть то, что искала.

Когда же все странники оказались на пристани и люд обступил их тесным кольцом, сэр Бодуэн обратился к кастеляну и молвил: «Сэр Эймерис, вижу я здесь и тебя, и многих других, и зрелище сие доставляет мне немалую радость; но скажи-ка на милость, где госпожа Заряночка, подруга наша, благодаря которой все мы возвратились сюда с удачей?» И Золочёный Рыцарь огляделся по сторонам, и в лице его отразилось беспокойство; Артур побледнел как полотно, однако не вымолвил ни слова; Атра же высвободила руку из его руки.

Тут заговорил кастелян и молвил: «Ничего дурного не случилось с госпожой Заряночкой; однако последнее время ей малость недужилось; и похоже на то, что не ведает она о случившемся и пребывает в своих покоях, ибо утро ещё только занимается».

Не успел договорить сэр Эймерис, как пробился сквозь толпу человек: вне себя, смертельно-бледный; и воззвал капеллан (ибо кто же это и был, как не он?): «Сей глупец не давал мне слова вымолвить; засим подходящего момента выбирать мне не приходится. Лорды, дурные вести несу я; дурной приём ожидает вас. Госпожа Заряночка в опасности; её нет в замке; я не ведаю, где она. Должно вам выслать вооружённых людей на поиски девушки».

Тут над толпою воцарилось скорбное молчание; Артур же ринулся к священнику с обнажённым мечом, восклицая: «Сдаётся мне, что ты нас предал; говори! – или я убью тебя на этом самом месте». – «Ежели я и впрямь предатель, – отвечал сэр Леонард, – я без промедления поведаю тебе, что должно вам сделать, дабы предательство моё исправить, ежели ещё не поздно; потому не убивай меня, пока не выслушаешь; а после поступай, как знаешь».

Но Бодуэн отстранил Артура и молвил: «Подожди немного, достойный брат, иначе слова твои смешаются, и ничего-то толком мы не поймём. Сэр Эймерис, отведи наших ненаглядных возлюбленных в самые роскошные покои, и прими их с почётом, и обращайся с ними со всей учтивостью. А вы, милые, уж не ставьте нам в вину, что отправимся мы на поиски вашей подруги. Ты, святой отец, отойди-ка с нами чуть в сторону и расскажи обо всём, лишних слов не тратя, и ничего не бойся; ибо разве мы негодяи распоследние, вроде Красного Рыцаря и его приспешников?»

Тут зарыдала Виридис, и расцеловала своего возлюбленного перед всем честным народом, и велела ему отправляться в путь не мешкая и, не щадя себя, отыскать её подругу, а иначе пусть к ней и не возвращается. Слова её едва ли не до слёз растрогали Аврею, и протянула она Бодуэну руку и молвила: «Ежели есть на свете человек, способный помочь нам, так это ты. Ступай же». Атра не заплакала и сказала Артуру одно только: «Ступай; так должно».

Засим дам отвели в роскошные покои, а три рыцаря отправились вместе со священником в верхние покои замка и выставили у дверей стражу, дабы беседы их никто не подслушал.

Не более пяти минут потребовалось священнику, чтобы пересказать Паладинам всё, что надобно им было узнать; засим оставили они священника в покое, хотя, по правде говоря, не нашлось бы среди них ни одного, кто не свернул бы злосчастному капеллану шею с превеликой охотой. А сошлись все трое на одном: ничего не оставалось делать, как, не теряя времени, поспешить скорее к Чёрной Долине Серых Овнов и проехать по следу Заряночки, ежели удастся оный след отыскать; засим приказали Паладины тотчас же седлать коней, и, пока исполнялось их повеление, рыцари подкрепились малость и распрощались со своими возлюбленными. И вот они все трое снарядились в дорогу и взяли с собою всего-то навсего одного оруженосца и одного воина; оба этих человека были превосходными следопытами и лес знали, как свои пять пальцев. Однако прежде чем покинуть замок, по совету Артура Паладины наказали сэру Эймерису вооружить десятка два людей и скакать прямиком к Красной Крепости и обложить дорогу промеж нею и Замком Обета; ибо единодушно порешили они, что ежели с Заряночкой и случилось что недоброе, так уж Красный Рыцарь непременно в том замешан.

Засим выехали Паладины в путь и добрались до долины часа четыре спустя после того, как Заряночка повстречалась с незнакомым рыцарем; и двинулись по следу девушки, хотя непростым делом это оказалось, ибо земля в ущелье была каменистой и твёрдой; тем не менее, и про спутника Заряночки узнали они по разным приметам, ибо тут и там попадались им отпечатки ног, явно оставленные мужем высокого роста. Весьма огорчило это друзей, ибо теперь не приходилось сомневаться, что с Заряночкой приключилось нечто недоброе. Однако же они продолжали разбирать след, двигаясь по нему с превеликим трудом, пока не добрались до круга судьбы в верхней части долины, где Заряночка и незнакомец расположились подкрепиться. И столько времени и усилий ушло на прочтение следа, что к тому времени уже порядком стемнело; и не осталось у рыцарей иного выхода, кроме как заночевать в долине. Засим некоторое время сидели они рядком, беседуя промеж себя, и помянутые оруженосец и воин изрядно робели при мысли о том, что спальней послужит им место столь жуткое. Дабы убить время, лорды повелели своим спутникам рассказать всё, что известно им об ущелье; и оба объявили, что прежде не приводилось им углубляться в долину далее, чем на несколько шагов, и признались, что отважились на подобное приключение, только исполняя волю господ своих и свято веря в удачу Похода. Тут разговор свёлся к тому, что же всё-таки произошло с Заряночкой и велика ли вероятность отыскать её; и, как свойственно людям в подобном положении, друзья принялись толковать так и эдак и обсуждать дело снова и снова, до тех пор, пока не устали и запас слов себя не исчерпал.

Засим следопыты легли спать, и ничего дурного с ними не случилось, пока не проснулись они с наступлением дня; однако же никто из них не смог бы сказать, который теперь час, ибо долину до краёв заполнил густой белый туман, что, клубясь, сполз с гор; так что собственной руки невозможно было разглядеть, и пришлось следопытам волей-неволей задержаться в долине. И вот воин завёл рассказ о людях, коим доводилось заплутать в этом каменном лабиринте; и все склонялись к мнению, что виной всему – либо колдовство злобных призраков, либо чародейство Красного Рыцаря. Короче говоря, все порешили, что именно Красный Рыцарь призвал в ущелье туман, – все, кроме одного только воина, каковой по-прежнему утверждал, будто распоряжаются в ущелье горные духи, а вовсе не прислужники владельца Красной Крепости.

Как бы то ни было, что случилось, то случилось; и продержался туман часов шесть, а затем вдруг рассеялся, словно отдёрнули занавес, и ло! – глазам Паладинов открылось синее небо, и солнце, и горы, ярко-лазурные, словно на картине; и по солнцу поняли следопыты, что полдень только что миновал.

Но пока рыцари тому радовались, снова принявшись разбирать след Заряночки и её спутника, на небо набежали облака, и от клыкастых гор налетела буря с дождём и ветром, и громом, и молниями, буря столь яростная, что следопыты с трудом различали лица друг друга. Когда же, спустя часа полтора, погода прояснилась и ураган унёс тучи на юго-восток, ручей вышел из берегов и теперь катил бурные, мутные воды вниз по долине, так что перейти его возможно было не везде, а уж что до того, чтобы прочесть след тех двоих, об этом не шло и речи, ибо проливной дождь всё смыл.

Засим весь день провели рыцари в ущелье; погода то прояснялась, то опять сгущался туман; и с наступлением ночи расположились друзья на отдых, весьма обескураженные. Когда же снова настал день, следопыты обсудили промеж себя, как лучше поступить, и помянутый воин заговорил и молвил: «Лорды, сдаётся мне, я знаю Чёрную Долину куда лучше вас; не будем уточнять, откуда. И так обстоит дело, что ежели задержимся мы здесь до наступления ночи, неведомо, какая беда может приключиться с нами; как бы то ни было, этим ничего мы не добьёмся. Или, ежели повернём мы назад и двинемся на юг и прочь от долины, мы и впрямь окажемся в безопасности, однако же в безопасности находились бы мы и не покидая замка, о лорды, и добились бы тем самым не большего. Но теперь скажу я вам, лорды, что, коли согласитесь, провожу я вас к перевалу, что начинается в верхней части долины по правую руку, огибает склон горы и выводит в окрестности Красной Крепости. И кажется мне, что именно туда должно нам ехать, ежели хотим мы узнать хоть что-нибудь о госпоже; ибо там можем мы затаиться в засаде и обложить пути, что ведут к Крепости, каковыми пленницу, верно, и провезли, ведь не по воздуху же доставили её в Красную Крепость? Что ответите, лорды? По чести говоря, весьма опасна эта затея; однако, сдаётся мне, опасна не более, чем необходимость провести в Чёрной Долине ещё одну ночь».

Отвечал Артур: «Что нам до опасности, ежели в нашей власти сделать хоть что-то; засим выступим же в путь немедленно». Все согласились с Чёрным Оруженосцем; и вот воины сели на коней и двинулись вверх по долине; а день стоял погожий и ясный.

Воин привёл своих спутников к перевалу, о коем незнакомец в чёрном поминал Заряночке; перевал этот вёл во владения Красного Рыцаря. Не задержавшись, Паладины двинулись прямиком по нему, а к тому времени от полудня миновало около трёх часов. Дорога оказалась крута и камениста; всадники продвигались вперёд с превеликим трудом, и не проехали и нескольких миль, как над ними сомкнулась ночь, луна же ещё не поднялась над горизонтом. Ещё часа два они, спотыкаясь, пробирались вперёд; лошади выбились из сил, и сами следопыты весьма притомились; тогда, подкрепившись тем, что с собою нашлось, рыцари расположились на покой, выбрав место, где росло немного травы, дабы кони могли попастись; ибо на протяжении всего пути встречались только угрюмые валуны да огромные скалы, по обе стороны ограждённые каменистыми осыпями, а ещё выше громоздились отвесные утесы.

Рыцари поднялись на заре и, нимало не мешкая, снова сели на коней и ехали до тех пор, пока не добрались до седловины перевала, и спустя какое-то время оказались на покатом склоне огромной горы (очень может статься, горы Плинлиммон, что в Уэльсе); поросший травою склон был вовсе не каменист, однако деревьев там вовсе не росло. Тут воин повёл спутников чуть наискось от помянутой горы, пока дорога не пошла под уклон; и вот глазам следопытов открылась холмистая местность внизу, густо поросшая лесом; а спустя какое-то время, ещё до того, как наступил полдень, друзья оказались под сенью помянутых чащ, а росли там по большей части большие деревья, тут дуб, а там бук, и передвигаться можно было с лёгкостью.

И вот, спустя три часа после полудня, всадники добрались до лесной прогалины; прямо перед ними, на расстоянии не более фарлонга, расстилалась протяжённая и узкая равнина, по которой текла река; по другую сторону поднимался высокий и густой лес, так что помянутая равнина напоминала широкую зелёную дорогу, что ведёт себе куда-то от одного места до другого.

У самого края равнины проводник, известный нам воин, велел натянуть поводья и молвил: «Лорды, вот мы и оказались в окрестностях Красной Крепости; здесь – сосредоточие опасности и обитель страха, перед коими устоять дано только отважным сердцам, вроде ваших; однако сдаётся мне, так удачно выбрали мы место, что кто бы ни проехал от Чёрной Долины Серых Овнов к Красной Крепости, вы его не упустите. Вон там, за равниной, к северу, лежит дорога к помянутой Крепости, и любой, кто двинется от выхода из долины, непременно проследует тем же путём, что и мы, и проедет не более чем в нескольких ярдах от нас. С другой стороны, ежели кто направится в Крепость от устья Чёрной Долины, всенепременно окажется он на этой зелёной дороге, прямо перед вашими глазами. Наконец, ежели мы сделаем то, ради чего приехали, а именно, спасём госпожу от Красного Рыцаря, тогда, совершив задуманное, мы поскачем по зелёной дороге на юг и, проехав около лиги, свернём на восток, и Замок Обета окажется прямо впереди нас, и вскорости встретимся мы с сэром Эймерисом и нашими людьми, что стерегут подъезды к владениям Красного Рыцаря со стороны нашего дома. Засим совет мой таков: вам следует затаиться здесь в засаде и подождать, не случится ли чего; ежели так никто и не явится сюда до тех пор, пока не останется два часа до заката, тогда можно двинуться дальше и продолжить поиски».

Все с предложением согласились, и спешились, и легли на землю, не переговариваясь иначе как шёпотом. И не прошло и часа, как оруженосец, что обладал на редкость тонким слухом, поднял руку, давая знак сохранять полную тишину, и все навострили уши. Очень скоро молвил оруженосец: «Слышите?» Отвечал Артур: «Сдаётся мне, что слышу я негромкий перезвон, словно побрякивают колокольчики отары». Отвечал оруженосец: «То к югу на равнине меч ударяет о меч, и сдаётся мне, что клинков всего два; ехать ли нам туда?»

Отвечал Бодуэн: «Я не советую; ибо ежели мы их слышим, так и они нас услышат; не лучше ли пешими неслышно подобраться чуть поближе, так, чтобы всё время между нами и открытой равниной оставалась полоса леса, наше надёжное прикрытие? Вперёд же; и пусть у каждого оружие будет наготове».

Так они и поступили, и выстроились в цепочку, держась друг от друга на расстоянии в шесть шагов, и тихо двинулись вперёд; Бодуэн первым, Хью вторым, затем Артур; а замыкали ряд оруженосец и воин.

Так шли они на протяжении четверти часа, и вот оруженосец поравнялся с Артуром, и тихо обратился к нему, и молвил: «Перезвон мечей давно уже стих, и только что до слуха моего донёсся крик, а голос был женским. А теперь снова готов я поклясться, что слышу цокот копыт».

Артур кивнул в ответ; рыцари прошли ещё немного вперёд, и вот молвил Чёрный Оруженосец: «Ло, ло! Настало время дать работу глазам! Вон кто-то едет». Рыцари тут же остановились. В этом месте лес клином выдавался вперёд, загораживая от взоров большую часть равнины; и вот из-за скопления деревьев появились двое, да так близко, что можно было разглядеть их во всех подробностях. Вооружённый рыцарь сложения воистину великанского, с ног до головы облачённый в красное, ехал верхом на гнедом коне, а позади него пешком брела женщина в состоянии весьма плачевном; кожаный ремень стягивал её запястья и другим концом привязан был к подхвостнику сбруи, так что между пленницей и конём оставалось расстояние ровно такое, чтобы могла она передвигать ноги; а на шее у несчастной висела свежеотсечённая человеческая голова.

Вот какое зрелище предстало глазам рыцарей, и в мгновение ока выбежали они из леса, потрясая оружием, ибо при первом же взгляде опознали они и всадника, и женщину; и были то Красный Рыцарь и Заряночка.

Так стремительно и неожиданно атаковали Паладины Обета, что Красный Рыцарь не успел ни дать шпоры коню, ни извлечь из ножен меч; однако же, когда первый из рыцарей поравнялся с ним, а именно статный Бодуэн, в руках у всадника в алом оказался тяжёлый стальной топор; и обрушил Красный Рыцарь на Бодуэна такой яростный и могучий удар между шеей и плечом, что лезвие всё сокрушило на своём пути, и Золочёный Рыцарь упал на землю бездыханным. Но тут подоспели к Красному Рыцарю Хью, оруженосец и воин; ибо Артур поспешил к Заряночке и рассек её путы. Воин ударил врага по правой руке палицей, и тот выронил топор; меч оруженосца пришёлся всаднику наотмашь по голове, так, что голова качнулась назад, и острие меча Хью вонзилось недругу прямо в горло, и Красный Рыцарь рухнул на землю и тут же, на месте, скончался.

Тут все обступили Бодуэна, и с первого взгляда ясно было, что Золочёный Рыцарь мёртв. Растолкав прочих, подбежала к нему Заряночка и бросилась перед ним на колени, и, увидев, в сколь плачевном состоянии её друг, зарыдала она и запричитала над телом так горько, что казалось, будто вовеки ей не утешиться. Хью склонился над девушкой, не утирая слёз, что капали на погибшего; тут и оруженосец, и воин не сдержали стенаний, ибо всеобщей любовью пользовался Бодуэн Золочёный Рыцарь.

Но вот заговорил Артур; глаза его были сухи, хотя лицо искажено горем; и молвил он: «Друзья, и ты, госпожа, сокрушаться мы будем позже, но сейчас пора нам уезжать отсюда как можно скорее. Однако же спрошу я, не знает ли кто, чью голову убитый тиран повесил на шею госпожи? Да покарают его за это дьяволы!»

Отвечал воин: «Да, господа, о том мне ведомо: то голова сэра Томаса Эстклиффа, предводителя и главаря банды Красного Рыцаря; при жизни был он одним из самых доблестных рыцарей, о чем вы, господа, безусловно знаете; и слыхал я, будто заметно уступал он в жестокости вот этому тирану, что лежит здесь на радость воронам».

Тем временем Заряночка поднялась на ноги и теперь стояла напротив Артура, бледная и измученная, забрызганная кровью, что натекла с шеи мёртвого рыцаря; однако же ни тени стыда не отражалось в лице девушки, когда заговорила она, не трогаясь с места: «О, мои друзья, оставшиеся в живых, кои, заодно с погибшими моими друзьями, только что спасли меня, – а от какого позора и смерти, я и не ведаю; история сих скорбных событий чересчур длинна, чтобы пересказывать её здесь, ибо опасность близка, и сама я едва жива от страха и горя; но вкратце вот что случилось: этот человек, чью голову видите вы перед вами, заманил меня в ловушку, когда по глупости забрела я в Чёрную Долину, а после спас меня и вёз меня к вашему замку, друзья мои; но вот этот второй, господин его, тиран Красной Крепости, настиг его, и напал, и зарубил его как предателя, и обрядил меня подобным образом. И горе мне! – моё безрассудство погубило вашего друга и моего. Потому не стою я вашей дружбы; следует вам прогнать меня с глаз долой или, ещё лучше, убить на месте».

Так говорила Заряночка, не сводя умоляющих глаз с Артура, и в душе её царило такое смятение и горе, что девушка, пожалуй, умерла бы на месте, кабы не лесное её воспитание и кабы не жизнь в Обители у Леса, что научила бедняжку выносить любые тяготы.

Но Хью заговорил с Заряночкой ласково и молвил: «Ободрись, дева; ибо рука Судьбы направляла тебя, не иначе; а ведь никто не поступит дурно, ежели только не задумал недоброго в сердце своём; а мы знаем, сколь правдива ты и чиста душою; и помогла ты нам немало, и вернула нам наших возлюбленных, а вместе с ними и счастье».

Но тут девушка снова разрыдалась, восклицая: «О нет, нет! Ничего, кроме горя и боли не принесла я своим друзьям; а уж себе горя и боли принесла ещё больше».

И поглядела она жалобно на Артура, и выражение лица его показалось девушке суровым и неумолимым; и задрожала Заряночка и заломила руки от тоски. Чёрный Оруженосец же заговорил и молвил: «Об этом потолкуем мы подробнее, когда окажемся в безо-пасности в пределах наших стен; тогда и увидим, в чём поступила она дурно, а в чём – нет. Но теперь одно только остаётся нам, а именно – не мешкая ни минуты, двинуться в путь к Замку Обета и привязать тело нашего собрата и друга на круп коня, дабы и он поехал с нами; а госпожа сядет на лошадь проклятого разбойника». Засим все повернулись и направились было к лошадям, но тут Заряночка споткнулась о голову убитого рыцаря, и отпрянула от неё, и указала вниз пальцем, не в силах вымолвить ни слова; и проговорил Хью: «Друзья мои, госпожа права; должно нам предать земле хотя бы вот это. Ступайте и приведите сюда наших коней, поскольку нам и впрямь пора в дорогу, а я тем временем сделаю здесь всё, что нужно».

Засим все отправились за лошадьми, а Хью и Заряночка выкопали яму при помощи мечей и положили туда голову, что принадлежала некогда предводителю банды Красного Рыцаря. И, по чести говоря, поплакала бы над ним Заряночка, ежели бы осталась в её распоряжении хоть слезинка.

Затем принялись они за дело и привязали тело покойного Бодуэна к крупу могучего гнедого коня Красного Рыцаря, дабы не тратить времени; когда же с этим было покончено, а прочие ещё не вернулись с лошадьми, Хью взял Заряночку за руку, и повёл бедняжку к ручью, и смыл с груди её запёкшуюся кровь; и ополоснула она лицо и руки, и позволила отвести себя назад: и теперь девушка нашла в себе силы прислушаться к словам утешения, к ней обращённым. И показался Заряночке Хью настолько сострадательным и добрым, что, наконец, набралась она храбрости и спросила его, как поживает Виридис. Отвечал Зелёный Рыцарь: «Все дамы находятся в полной безопасности под кровом замка; с Виридис всё в порядке, и любит она тебя всей душою. И с Авреей всё в порядке; однако что за горе её ожидает! Что до Атры, не так весела она, как остальные две, но отчего – я не ведаю».

Тем временем возвратились и остальные, ведя в поводу лошадей, и Артур кивнул в знак согласия, увидев, как поступили с телом Бодуэна; засим все сели в седла; вот так случилось, что конь Золочёного Рыцаря достался Заряночке. И вот отряд двинулся в путь, переправился через реку и углубился в лес; и воин, как и прежде, служил проводником, в то время как оруженосец вёл в поводу коня, обременённого скорбною ношей – телом покойного Рыцаря Обета.