Текст книги "Комиссар Гордон. Последнее дело?"

Закон переписывают

Комиссар Гордон вздрогнул и проснулся. Сперва он сонно посмотрел на Жаби, потом на часы. Был вечер. Он проспал весь рабочий день.

Пока они жевали вечерние кексы, то есть морковные кексы, которые так полезны, Жаби рассказала, что ей удалось выяснить.

– Значит, сорока, – подытожил комиссар. – Хм, выходит, неспроста мне снилось что-то чёрно-белое…

Он вспомнил свой страшный сон.

– Браво, – похвалил он Жаби. – Теперь только остаётся поймать её с поличным!

– Что значит «с поличным»? – спросила Жаби.

– Мы подкрадёмся так, чтобы видеть, как она дразнится и говорит гадости. Потом выскочим из укрытия и скажем: «Ага!»

Жаби подошла к зеркалу и попробовала:

– Ага!

И потом ещё раз:

– ААА-ГА!

– Очень хорошо, – сказал Гордон. – Сегодня я довольно много размышлял про Книгу законов, хррмм. Ты же должна знать закон. Тебе придётся прочесть всю Книгу законов…

Жаби покраснела. Потом смущённо облизнулась. Ей надо было кое в чём признаться.

– Я не умею читать, – тихо сказала она. – Хотя печати я ставлю отлично!

– Но буквы-то знаешь?

Жаби помотала головой.

– Что, даже «А» не знаешь? Букву «А», которая похожа на маленькую палатку и произносится так: «аааа»…

Жаби задумалась. Потом снова помотала головой.

Жаби вздохнула. Гордон вздохнул. Если он хочет сделать из неё комиссара полиции, Жаби нужно прочесть Книгу законов.

– Давай почитаем её перед сном, вместо сказки! – предложила Жаби. – А маленькую палатку я выучу завтра.

У неё выдался трудный день – с колкой дров, лазаньем по деревьям и обычной ходьбой. Жаби вошла в тюрьму, юркнула под одеяло и закрыла глаза.

Гордон сел на край кровати. Книга законов по-прежнему лежала на столике. Он открыл первую страницу. Прочистил горло.

– Книга законов, – прочёл он. – Первый раздел, первый закон, первый параграф, первая статья. ВСЕ ИМЕЮТ ПРАВО…

И тут он услышал слабый храп. Жаби уснула. Она тоненько, изящно всхрюкивала и тихонько выдыхала.

– Какой симпатичный храп, – пробормотал Гордон. – И какая отличная сказка на ночь. Я только начал, а Жаби уже спит.

Комиссар был бодр как никогда. Он выспался на славу. Сегодня ночью ему ни за что не уснуть. Но ему есть о чём подумать. А ещё он должен приготовить один важный сюрприз…

Комиссар почти догадывался, что Жаби не умеет читать. Ведь ей всего ноль лет, и она никогда не ходила в школу.

А что, если ему изложить всю Книгу законов вкратце, чтобы немного облегчить дело? Но как?

В Книге законов говорится, что делать запрещено:

Запрещается будить спящего медведя. Запрещается брызгать воду на усталого барсука. Запрещается пугать маленьких детей. Запрещается дразнить кабана и говорить, что у него скрюченный хвостик…

В законе перечислено всё.

Ещё там написано, что делать можно:

Разрешается угощать ежа соком. Разрешается петь и танцевать. Разрешается помогать старому бобру с уборкой и мытьём посуды…

Разрешается быть добрым, но запрещается быть злым.

Вот так можно было бы сокращённо записать все законы. Но это слишком просто. Закон должен быть немного запутанным, чтобы маленькие животные растерялись и не знали, что сказать.

Ведь есть же вещи как бы не хорошие и не плохие. Никто не запрещает объедаться кексами и спать целый день. Может, так и написать: не хорошо и не плохо?

Кроме того, в любом законе должны быть исключения.

Например, петь и танцевать рядом со спящим медведем, разумеется, запрещается. Петь и танцевать – само по себе дело хорошее, но ровно в этом случае плохое.

С другой стороны, никто не запрещает угостить усталого барсука стаканчиком сока, даже если ты при этом случайно споткнёшься и немного его обрызгаешь. Это поступок хороший, так делать не возбраняется.

Какой я, однако, умный, подумал Гордон. Его мысли, словно канатоходцы, балансировали высоко на тонкой проволоке. Он поспешил к столу и записал:

Разрешается быть добрым и делать то, что не хорошо и не плохо, до тех пор, пока это делать не запрещается.

Запрещается быть злым, кроме тех случаев, когда ты хотел быть добрым или сделал что-то такое, что не хорошо и не плохо.

Комиссар остался очень доволен. Теперь Книга законов стала краткой и понятной. Но всё же в меру запутанной. Маленькие животные рты раскроют от восхищения!

Гордый собой, он достал печать. Поднёс её к бумаге – в самом низу. Чуть подвинул вправо. Прищурился, желая удостовериться, что ставит ровно. Чуть подвинул влево – идеально. Комиссар прижал штемпель к листку. Ка-данк! Какой ровный и красивый штамп!

Потом он достал секретную банку с кексами, припрятанную в корзине для мусора под большим письменным столом. И съел несколько секретных ночных кексов – шоколадных и чёрных как ночь, с тонким ломтиком лимона, похожим на месяц.

Теперь пора готовить сюрприз! Комиссар долго копался в шкафу. Наконец отыскал фуражку для Жаби, которую она сможет носить, когда тоже станет комиссаром. Золотой значок был как раз нужного размера, с короной и двумя деревьями. Гордон почистил его и убрал фуражку в надёжное место. Потом заглянул в тюрьму. Жаби крепко спала.

– Как она обрадуется!

Комиссар Гордон принялся петь и приплясывать. Вполголоса подвывая и тихонько притопывая.

ААААА

Комиссар Гордон лёг в кровать. Он уснул с первыми лучами солнца. Ровно в это же время проснулась Жаби. Было немножко обидно, что они не встретились. Зато получалось, что один полицейский всегда начеку.

Гордону сразу начал сниться сон про детство. Он был пухлым жабёнком в коротких синих штанишках и держал свою маму за руку. Ему было очень весело и хорошо.

Жаби нравилось, когда Гордон ложился спать и она оставалась в отделении одна. Она сразу уселась за стол. Достала печать. Чуть выше. Нет, чуть ниже. Вот так. Нажимаем: ка-данк! И ещё раз, рядом: ка-данк!

Жаби играла, что она – комиссар полиции и к ней пришли посетители. Она сделала такое лицо, будто очень занята.

– Комиссар полиции Жаби, – представилась она. – Как у нас тут дела?

– Я – знаменитый комиссар Жаби! – повторила она, снова напустив на себя важный вид. – Секундочку, я только поставлю печать…

А потом она стала писать. Она написала множество маленьких палаток.

АААААА.

– Ааа! – произнесла она вслух и отдала честь.

Но ей хотелось написать и другие буквы. Она побежала в тюрьму и подёргала Гордона за руку:

– А букв много? А есть ещё буквы?

Наконец Гордон понял, о чём она твердит.

– Тридцать три! – сонно промямлил он.

– Точно, не больше? – обрадовалась Жаби. – Тогда я их быстро выучу. Какие есть ещё?

– «З», – сказал Гордон и зевнул. – Она похожа на змею.

– О нет, какой ужас!

– Потом есть «М», она похожа на горы. И «Р», похожая на топор. Ещё один важный знак в законах называется «параграф» и похож на крендель. §.

Жаби поспешила к столу. Взяла новую стопку бумаги и стала писать горы. А между горами – маленькие палатки. Потом она написала несколько топоров, чтобы тем, кто живёт в палатках, было чем рубить дрова.

МММАААРРР. Как же весело в походе…

Наконец Жаби собралась с духом и написала извивающуюся змею, которая приползла в палаточный лагерь.

Получился небольшой рассказ, который так весело начинался и так печально заканчивался.

МММАААРРРЗ.

– Эй ты, злобная змея! – громко сказала Жаби. – Я знаменитый комиссар Жаби. Немедленно убирайся из палаточного лагеря!

Потом она написала § и поставила печать. Ка-данк!

Весь день до самого вечера Жаби сидела и писала буквы и ставила штампы.

– Я пишу и штампую целый день! – напевала она себе под нос.

А тем временем комиссару Гордону снился сон. Он шёл вдоль реки с мамой, держа её за руку. Они остановились, и мама устроила ему на берегу пикник с кексами. «Мой миленький Гордонушка, ты самый симпатичный на всём белом свете!» «Тю-тю-тю», – отвечал ей Гордон, потому что был ещё совсем маленький. Мама налила ему сок в стаканчик и дала трубочку, и Гордон тут же принялся пускать пузыри. «Дорогой, мы так не делаем!» – ласково пожурила его мама.

Какой чудный сон…

Но ближе к вечеру кое-что произошло. Панг! Дверь в отделение распахнулась. Комиссар сел в кровати, а Жаби подскочила на стуле.

В отделение влетел камень. Что это было?

Жаби первая подбежала и увидела, что камень обёрнут в бумажку. Жаби развернула её. Но ничего не поняла. Там не было ни гор, ни змей. Она узнала только топор и палатку.

Жаби поспешила отдать бумажку комиссару.

На бумажке было написано ВОРОНА.

– Анонимка! – сонно пробормотал комиссар. – Кто-то хочет выдать нам имя злодея, но сам желает остаться в тени. Кто бы это мог быть?

Жаби взяла бумажку и понюхала её. Пахло шерстью, морковкой и травой.

– Это кролик! – закричала она.

– Браво! – сказал Гордон.

Коллеги поспешили к двери, комиссар – прямо в пижаме.

– Пистолет не возьмём, да? – уточнила Жаби, задержавшись у стеклянного шкафчика, в котором он был заперт.

– Нет, пистолет мы не берём никогда! – ответил Гордон. – Пистолет – это смертельно опасная штука. Полиция должна только тщательно охранять его…

И скорее за дверь!

Невдалеке они действительно увидели кролика. Он старался выглядеть невинно – насвистывал и смотрел на небо.

– Держи его! – крикнула Жаби.

Комиссару удалось схватить кролика за мягкий хвост.

– Я ничего не скажу! Я боюсь! – пропищал кролик.

Он высвободил свой хвостик и поскакал прочь. Он исчез так быстро, что его в жизни никто бы не догнал.

А Гордон упал и ударился лбом об собственную руку.

Комиссар сел, из глаз его полились слёзы. Он тихо плакал.

Жаби погладила его по лбу.

– Ай-ай-ай, – сказал Гордон.

И они заковыляли обратно в отделение. Гордон опирался на Жаби. Слёзы капали ему под ноги, оставляя мокрую дорожку, которая протянулась до самой его кровати.

Мрау, мрау, вруфф

Комиссар сидел на кровати и плакал. Жаби была удивлена. Вроде он не сильно ушибся. Однако он плакал.

– Шишка очень большая? – спросил Гордон.

Жаби искала, искала.

– Нет, – в конце концов ответила она. – Так, с комариный укус.

– Ай-ай-ай, – опять сказал Гордон. – У нас найдётся широкий пластырь?

Великий герой комиссар Гордон плакал, как маленький ребёнок. Жаби ничего не понимала.

– Хочешь, я подую? – предложила она. – Пфу, пфу, пфу! А потом заешь кексиком…

– Да-а, – жалобно согласился Гордон. – А что у нас сейчас – утро, день или вечер?

Комиссар жадно запихнул в себя четыре кекса. Рот был набит битком!

– Странное письмо, – заметила Жаби. – Я была уверена, что это сорока всех дразнит. Почему кролик написал, что это ворона? Когда я встретила ворону, она была грустная. Как будто её кто-то дразнит. Не понимаю. Ведь так не бывает, чтобы ты кого-то дразнил и одновременно дразнили тебя? Или как, шеф?

Она посмотрела на Гордона, который тем временем достал секретную банку и сунул в рот ещё три кекса.

– Мрау, мрау, вруфф, – ответил он.

Жаби подождала, пока он прожуёт.

– Я считаю, что одной полицейской группе надо продолжить расследование, – пояснил он.

Потом ему стало немного стыдно. Ну зачем он так плакал? Всё-таки он важный полицейский. И зачем слопал столько утешительных кексов? Всё это как-то неловко.

Но говорить об этом он не хотел.

– А как мне вести расследование? – спросила Жаби.

– По-другому, – расплывчато ответил комиссар. Он всегда говорил расплывчато, когда сам толком не знал ответа.

Хмм, по-другому, по-другому… Жаби сразу подумала о смешной одежде и странных шляпах. Или, может быть, о странных ушах и смешном носе…

– Завтра я переоденусь, – сказала она. – У меня появился план!

Жаби зевнула. Она целый день выписывала горы, палатки, топоры и змей. Сейчас ей хотелось спать.

– Но тебе-то, наверно, спать ещё не хочется? – спросила она Гордона. – Ты же целый день спал…

– Да ладно, всё равно я уже в пижаме. Чего зря сидеть? Лучше сразу лечь. Если хочешь, я могу почитать тебе перед сном – по-настоящему длинную сказку. Всю Книгу законов!

Устроившись на краю Жабиной кровати, комиссар читал и читал:

– § 489. Запрещается толкать белок в воду. § 490. Запрещается отнимать кексы у маленькой мышки…

Слушать было очень интересно. Жаби прямо видела, как из кустов выскакивает злодей, толкает белку в воду и, хохоча, исчезает. Или как другой злодей отнимает кексы у голодной мышки.

Когда-то животные собрались и придумали законы, запрещавшие вытворять подобные глупости. Да-да, ведь в лесу действительно были такие, которые толкались и таскали кексы. Но теперь баловству положен конец! Полиция строго следит, чтобы никто не совершал нехороших поступков. И Жаби гордилась тем, что она полицейский.

Иногда она указывала на какую-нибудь букву и спрашивала, как она называется.

– Это «ж», – говорил Гордон. – Похоже на жука с лапками.

Или:

– «О». Как о-орех, – рассказывал он.

В тот вечер Жаби выучила столько букв, что в голове у неё шумело.

Комиссар закрыл тяжёлую книгу.

– Я должен сказать тебе кое-что важное, – начал он. – Ты так хорошо работаешь – я хочу, чтобы ты тоже была комиссаром…

Но Жаби уже уснула. Она спала с открытым ртом.

– Маленький комиссар полиции, – сказал Гордон. – Сладких снов!

И Жаби действительно снились сладкие сны.

Ей снилось, что она переоделась и отправилась на расследование. Ей снилась Книга законов и особенно § 867: запрещается дразнить мышь-полицейского с большими ушами и красным носом.

Гордон тоже лёг.

Вот бы мне приснился мамин пикник, думал он.

Жаби периодиваица

Жаби встала рано-рано, вытащила из-под кровати сундук и принялась в нём рыться.

Там хранились старинные шпионские наряды и всякая смешная одежда, которую Гордон отобрал у злодеев, или нашёл в заброшенных домах, или купил, чтобы надевать на маскарады и праздники.

Сперва Жаби нашла чёрную шляпу с широкими низкими полями, большие очки, накладные усы, рваную куртку нищего и докторский халат. Нет, всё это не годится.

Под тонкой дымчатой тканью лежала пара огромных ушей и большой красный мышиный нос. А вот это то, что надо.

Жаби села за стол и на бумажке написала:

ЖАБИ ПЕРИОДИВАИЦА.

Да-да! Жаби переодевается. Она была так рада, что умеет писать. Она поцеловала листок и нежно погладила буквы. А потом поставила печать. Ка-данк!

План заключался в том, чтобы пойти в лес и выглядеть странно. Она наденет огромные уши и красный нос. Вот тут, возможно, и появится дразнильщик. Он станет над ней смеяться, тыкать пальцем и кричать: «Ушастая, ушастая!» А она снимет уши и нос и скажет грозным голосом:

– А-ГАА! Именем закона! Немедленно пройдёмте в отделение!

Тогда дразнильщик, возможно, удивится. Или даже заплачет… Но ничего не попишешь, дразниться запрещено. Всех обидчиков надо разоблачить. Пусть учатся быть добрыми. Жаби очень нравилась работа полицейского.

Она надела уши и нос. Посмотрелась в зеркало. Её теперь не узнать. Жаби захихикала, но сразу же замолчала. Смеяться над смешными ушами нельзя!

И тут как раз проснулся комиссар.

Он открыл глаза и увидел сквозь проём в двери, что к ним в участок пришёл какой-то необычный забавный зверь.

Да ну его, подумал Гордон. Жаби прекрасно сама разберётся со странным посетителем, решил он. У неё так хорошо получается беседовать с чудаками.

Гордон повернулся на другой бок. Ему очень хотелось спать. И он мигом снова захрапел.

За порогом дома стоял туман. Лес был серый и таинственный. Луг – страшный и призрачный. Жаби дрожала, влага проникала под одежду. У Жаби замёрзло всё, кроме носа – накладной нос отлично согревал.

Она села на пенёк. Мимо в тумане пролетали птицы, Жаби слышала, как они машут крыльями и сипло кричат. Но ничего не видела. Это было жутко.

Жаби стало страшно. И зачем она пошла одна? Надо было немного подождать, и её надёжный сильный друг пошёл бы с ней. Хотя нет, это исключено! Ведь тогда дразнильщик не посмеет…

Вдруг Жаби услышала загадочные звуки. Вокруг всё шуршало. И стучало. Что это – птица? Или привидение?

Бум-бум-бум, – доносилось до Жаби.

– Эй, кто здесь?

Никто не ответил.

К ней приближались чьи-то громкие шаги. И грозный гул голосов:

 
Бум-бум-бум, мы идём!
Бум-бум, палки мы несём
В руках. БУМ-БУМ.
 

Уф, какой ужас. Жаби жалела, что отправилась одна в этот призрачный лес.

– Мама! – пискнула она.

БУМ-БУМ-БУМ!

Ещё ближе. Спасите!

Жаби ничего не могла с собой поделать. Страх вонзил в неё свои когти. Жаби сунула большой палец в рот и начала сосать: чмок-чмок-чмок, сосала она.

 
БУМ-БУМ-БУМ, гулять идём!
В лесу веселье мы найдём!
Детский садик. БУМ-БУМ.
 

Из леса вышла длинная вереница малышей в цветастых жилетах. Мышата, кротята, бельчата. У каждого был рюкзачок с соком и кексами. В руках каждый держал походную палку.

– Привет, мышка! – закричали дети и помахали Жаби.

Последней шла воспитательница-мышь, держа за руку маленького жабёнка. Они остановились. На жабёнке была голубая шапочка.

– Я буду играть в грязи и глине, – радостно пропыхтел он. – Пока?

По-прежнему с пальцем во рту Жаби стояла и смотрела, как дети исчезают в тумане.

Ну надо же, так испугаться загадочного «бум-бум», которое оказалось всего лишь детским садом на прогулке! Да ещё стоять с пальцем во рту! Тоже мне, полицейский.

– Ага! – послышалось в стороне. – Ха-ха.

Перед Жаби на посадку заходила сорока. Её крылья шелестели.

Сорока поцокала клювом. Потом пропрыгала вокруг Жаби, склонила голову набок и прищурилась.

– Кого я вижу! Уж не наш ли это новый полицейский? – с ухмылкой сказала она. – Какой дурацкий костюм. Ха-ха-ха.

– Я веду расследование, – серьёзно сказала Жаби.

– Ха-ха-ха. Ведёт расследование, а испугалась детей и сосёт палец. Тоже мне, полицейский! Не забыть бы потом рассказать другим…

И сорока улетела, презрительно хохоча.

Жаби стало стыдно. Как же всё это глупо. Это надо же так опозориться! У Жаби даже заболел живот.

Поскорее бы вернуться в отделение и спрятаться под одеяло.

Комиссар Гордон и комиссар Жаби

Комиссар лежал в кровати с закрытыми глазами. Но он не спал. Он думал. В кровати ему думалось лучше всего. Особенно с закрытыми глазами.

Что разрешено? Что запрещено? – думал он. Может, ну его, это правило: разрешается быть добрым и делать то, что не хорошо и не плохо, до тех пор, пока это делать не запрещается? Может, сказать Жаби, что не обязательно читать всю Книгу законов? Ведь в глубине души все и так знают, что хорошо, а что плохо. Книга законов написана в сердце каждого. В сердце!

Он закрыл глаза и прислушался к ровным ударам своего сердца. Ка-данк, ка-данк, послышалось ему.

Тут дверь открылась, и по полу, судя по звукам, быстро пробежала мышь. Но, когда Гордон открыл глаза, никого не было.

Он посмотрел на постель Жаби. Никого.

Вернее, нет. Под одеялом лежал маленький комочек. Комочек дышал.

– Жаби?

– Отстань! – послышалось из-под одеяла.

– Жаби?

– Уходи…

Жаби была чем-то огорчена, и Гордону оставалось только одно. Он встал и оделся.

Потом заварил чай, нарвал цветов и достал один особенно крупный орех, припрятанный специально, чтобы утешить какую-нибудь грустную мышь.

Всё это как раз поместилось на подносе. Потом Гордон взял полицейскую фуражку и завернул её в красную бумагу.

– Поздравляю-поздравляю… – запел он и поставил поднос на столик возле постели Жаби.

Жаби выглянула из-под одеяла.

– Но у меня же не день рождения, – сказала она.

– Мы с тобой будем праздновать кое-что другое…

Жаби села и тут же принялась грызть орех.

– Что-то случилось? – спросил Гордон.

Жаби покачала головой.

– Тебя дразнила сорока?

Жаби пожала плечами.

– А что в свёртке? – спросила она. – Это мне?

– Я думал сперва поговорить с тобой о том, почему одни дразнят других. Ты когда-нибудь кого-нибудь дразнила?

– Да нет вроде, – сказала Жаби.

– Ты сказала, что я могу переодеться в древнюю старушку. Я немного огорчился…

– Ой мамочки! Я не нарочно. Я просто не подумала, прости. Я считаю, ты вполне можешь нарядиться пожилым доктором с красивыми усиками. В сундуке со шпионскими костюмами всё есть…

– Иногда можно сказать что-то нехорошее случайно, не подумав, – объяснил Гордон. – Но иногда нехорошее говорят специально, чтобы расстроить других.

– Надо же, – сказала Жаби.

– Когда я был маленький, я часто дразнил гуся и отпускал шуточки по поводу его длинной шеи. Я говорил, что без шеи было бы намного красивее…

– Но ты же не хотел его обидеть?

Гордон медленно покачал головой:

– Нет, я завидовал, что он умеет и летать, и плавать.

Гордон подумал: полицейские должны уметь заглянуть внутрь себя. Чтобы понять, как всё взаимосвязано.

Жаби схватила красный свёрток и пощупала его. Ей было так любопытно.

– Что это?

Комиссар не слушал.

– Полицейский должен всегда говорить правду! – продолжал он. – Что бы ни случилось!

Жаби спрыгнула с кровати и стала ходить взад-вперёд. А потом всхлипнула. Ей было что рассказать.

– Сорока дразнила меня, – призналась она.

Гордон обнял своего маленького помощника. А помощник на одном дыхании пропищал:

– Я СДЕЛАЛА КОЕ-ЧТО ПОСТЫДНОЕ И ОНА ЭТО УВИДЕЛА И ЗАСМЕЯЛАСЬ И СТАЛА ДРАЗНИТЬСЯ И СКАЗАЛА ЧТО ВСЕМ РАССКАЖЕТ А Я НЕ ХОЧУ ЧТОБЫ КТО-ТО УЗНАЛ ПОТОМУ ЧТО Я ХОЧУ БЫТЬ ОТВАЖНЫМ ПОЛИЦЕЙСКИМ…

В конце концов воздух кончился, и ей всё-таки пришлось сделать вдох.

– Бедная Жаби! – пожалел её Гордон.

Он взял блокнот и написал: ПОЧЕМУ СОРОКА ТАК ДЕЛАЕТ?

– Я так злюсь, так злюсь, так злюсь, – сказала Жаби, подпрыгивая на месте. – ТАК злюсь! Так ЗЛЮСЬ! ТАК ЗЛЮСЬ!!!

– Кажется, я тебя понимаю, – спокойно сказал Гордон. – У меня тоже есть несколько секретов, которые я бы хотел сохранить в тайне.

Жаби успокоилась. Может быть, это когда он слегка стукнулся лбом и расплакался? – подумала она. Но ничего не сказала.

– А теперь можешь открыть свёрток, – сказал Гордон, – потому что ты – настоящий полицейский, который говорит правду!

Дрожащими руками Жаби развернула красную бумагу.

– Это же твоя фуражка, – удивилась она. – Только поменьше!

– Примерь!

Фуражка пришлась Жаби точно впору.

– Но я не понимаю, – сказала она. – Её что, положить в сундук со шпионской одеждой?

– Нет, – сказал Гордон. – Имею честь повысить тебя в звании. Отныне ты – комиссар полиции!

– Я? Я тоже комиссар полиции? Комиссар Жаби?

А потом она засмеялась, запрыгала и затанцевала перед зеркалом и отдала честь семью разными способами.

Гордон сел за стол и написал извинительное письмо гусю, которого он дразнил в детстве.

Жаби продолжала танцевать, но вдруг замерла.

– Но почему же сорока дразнится? За что она на меня накинулась?..

– Хмм. Полицейские должны во всём сомневаться. Всё может быть так, как мы думаем. Или наоборот! – расплывчато объяснил Гордон.

Вот что предстояло разузнать комиссару Гордону и комиссару Жаби!