Текст книги "Властелин молний"

– Подумать только! – удивился Рик.

– Показывает направление ветра, – улыбнулся Джейсон.

Анита, сидевшая рядом с ними, с изумлением смотрела на цветок.

– Нет, мне кажется… – Рик поднялся, и ветер со свистом налетел на него. – Смотри… маргаритка показывает направо, хотя ветер дует с противоположной стороны… слева.

– Посмотрим, когда переменится.

Они стали считать:

– Три, четыре, пять секунд…

– А теперь ветер дует справа! – закричал Рик.

– Венчик повернулся, и лепесток передвинулся наверх!

– Считай!

– Три, четыре, пять…

– Ветер опять переменился. Теперь дует с горы!

– И маргаритка опять шевельнулась!

Они поменялись ролями: Джейсон стал наблюдать, откуда дует ветер, а Рик смотрел на маргаритку.

Они понаблюдали еще некоторое время, и, хотя это казалось совершенно нелепым, Рик сделал вывод:

– Цветок не показывает направление ветра! Он предсказывает его! Заранее сообщает, куда он подует через пять секунд.

Анита пришла в ужас.

– И что все это значит? – прошептала она.

– Будешь наблюдать, куда повернется венчик. И как только повернется влево, крикнешь мне: «Беги, Джейсон!»

Мальчик находился возле Аниты, метрах в десяти от расщелины, и присев, наклонился к земле, как спринтер на старте. Рик стоял сзади, держа веревку, которой дважды обвязали Джейсона вокруг пояса и закрепили карабином.

Аните оставалось только подать команду: «Беги, Джейсон!»

После этого у Джейсона будет ровно пять секунд, чтобы разбежаться до края пропасти и прыгнуть с надеждой, что ветер окажется попутным. Рик тоже побежит за Джейсоном до самого края и ляжет на землю, готовый удерживать друга, если тот не перепрыгнет пропасть.

Самое настоящее безумие.

Глядя на маргаритку ветра, Анита слышала, как в груди гулко колотится сердце.

Ветер с ужасным свистом кружил вокруг, и девочка пришла в замешательство.

На долю секунды она оторвала взгляд от цветка, желая взглянуть на Джейсона.

Когда мальчик из Килморской бухты обвязывался веревкой, он неотрывно смотрел на Аниту. Казалось, он хочет сказать ей что-то важное, но так и не сказал. Когда Рик пристегнул карабин, Джейсон жестом показал ей, что все в порядке, и занял исходную позицию.

И с этого момента время для Аниты остановилось.

Ветер трепал ее волосы. Венчик маргаритки повернулся вверх, потом вниз, направо, снова наверх.

Анита посмотрела на Джейсона, готового к прыжку через пропасть, и обнаружила вдруг, что любуется им.

Вверх, вниз, направо…

Он сильный, красивый, умный. Он не походит на других ребят, которых она знала. Он читает те же книги, что и Томми, но…

Джейсон великолепен.

Верх, вниз, налево.

Налево.

Анита вскочила и закричала:

– Беги, Джейсон! Беги!

И юный Кавенант мгновенно сорвался с места.

И уже через две, самое большее через три секунды оказался возле пропасти. На четвертой секунде он прыгнул. И на пятой…

На пятой секунде ветер внезапно переменил направление, вздул его майку и штаны и, словно подхватив, подтолкнул сзади.

Мальчик взмахнул руками.

Вот он уже пролетел метр, два, три.

Четыре метра.

Ветер подул еще сильнее.

Пять метров, шесть, семь…

Анита вскрикнула от волнения.

Джейсон уже почти перепрыгнул пропасть.

Другая сторона ее совсем близко, что называется, рукой подать…

И он действительно коснулся ее…

Но лишь коснулся.

И рухнул в пропасть.

Глава 15
КТО ТАКОЙ МОРИС МОРО?

Ветер с солоновато-горьким привкусом дул с моря с необычайной силой, налетая на маяк. Дверь внизу закрыта, но у садовника виллы «Арго» имелся ключ, и он открыл дверь. Посмотрев на каменную винтовую лестницу, почувствовал, что перехватило дыхание: он забыл, как это трудно – подняться на самый верх маяка.

– Проклятье, Леонардо!.. – проворчал Нестор. – Черт бы тебя побрал вместе с твоими путешествиями. Последний раз прихожу искать тебя.

И, прихрамывая, стал медленно, ступенька за ступенькой, подниматься.

Уже не в том он возрасте, чтобы совершать такие трудные восхождения.

Комната Леонардо, которая размещалась непосредственно под прожектором маяка, оказалась точно такой, какой Нестор помнил ее: на столах разложены навигационные карты, повсюду стопки книг, пробковые доски на стенах – Леонардо любил накалывать на них разные записки.

Зал путешествий…

…и приключений.

Нестор присел на пороге, желая перевести дыхание. Посмотрел на разные бумаги, оглядел карты, на которых смотритель маяка намечал маршруты и отмечал какие-то точки, и улыбнулся при мысли о Калипсо, которая теперь разделяла с Леонардо его неутолимую страсть к путешествиям. При мысли о хрупкой чудесной хозяйке книжной лавки, он вспомнил, как увидел ее первый раз пятьдесят лет назад в старом парке на холмах с ее двумя пуделями. Подумал об аккуратности, с какой Калипсо вела учет и регистрацию книг, и попытался представить, как она пыталась убедить Леонардо навести порядок в этом его необычном кабинете.

Его карты. Его путешествия.

– Ладно, Леонардо, упрямая голова, – проворчал Нестор, с трудом переставляя ноги. – Можно узнать, куда ты делся на этот раз?

Они с Калипсо отправились на лодке, никому ничего не объяснив. Да и не должны были этого делать, ведь они взрослые, самостоятельные люди. И не могли предвидеть, что именно в эти дни в городе появится Анита Блум со своей записной книжкой и что Клуб Путешественников-фантазеров снова громко заявит о себе. Нестор сомневался, что у Леонардо есть копия записной книжки Мориса Моро, но он должен по крайней мере убедиться в этом.

Он стал просматривать книги и заметки, разбросанные по всей комнате. Как всегда, они касались путешествий и поисков. Поиски имели всегда одну и ту же цель – найти создателей дверей, тех, кто построил или доставил в Килморскую бухту Двери времени. На самом деле ему удалось собрать лишь очень немногое о них: они отмечали свои творения силуэтами животных, и нередко это оказывались черепахи. По мнению Леонардо, черепахи – морской символ, а значит, строители могли появиться с моря. А куда же они потом делись? Вернулись в море? Умерли? Передали кому-нибудь свои знания?

Одно Нестор знал наверняка: они связали между собой некоторые места, и двери – кратчайший путь туда. И сделаны они, по крайней мере на первый взгляд, из самых простых материалов: дерево, ключ с головкой в виде какого-нибудь животного, более или менее сложная замочная скважина. Но секрет Дверей времени и их создателей так до сих пор никому и неведом.

Нестор просмотрел записки Леонардо.

– Острова, острова и снова острова. Куда же ты направился на этот раз? Что ищешь?

Он присмотрелся к одной навигационной карте: море у Корнуолла и Ирландии. Здесь Леонардо написал слова, которые Нестор полностью разделял. Он сам много лет повторял эту мысль, еще до исчезновения Пенелопы:

Все создатели дверей умерли.

– Молодец, упрямец… – пробормотал садовник. – Наконец-то ты понял это. Все, что в наших силах теперь, это спрятать двери.

И все же…

И все же еще что-то оставалось в душе Нестора и волновало его всякий раз, когда он думал о дверях. Все эти годы напрасных поисков… чтобы прийти… К чему?

Даже если все умерли…

Леонардо продолжал в своей записке эту мысль:

…возможно ли, чтобы они никому не передали секрет своего мастерства?

Читая эти строки, Нестор улыбнулся. Возле карты и в самом деле лежала книга с недвусмысленным названием:

Исследователи Бесконечности:

Руководство по Переходным мирам по версии того, кто вернулся

На обложке помещался портрет Данте Алигьери. Леонардо покрыл заметками каждую страницу, подчеркивая отдельные строки и оставляя закладки.

– Это еще откуда взялось? – удивился старый садовник, а ветер между тем все выше вздымал волны и завывал все сильнее.

Он оставил книгу и стал рыться в ворохе карт и перебирать книги, пока не нашел, что искал, – погребенный под десятками мятых номеров «Нэшнл джиогрэфик» («Национальной географии») радиоприемник.

Он представлял собой черную пластмассовую коробку величиной с небольшой телевизор. Питер Дедалус собрал этот приемник незадолго до того, как покинуть город. Леонардо считал, что он никогда как следует не работал, а Питер не сомневался в обратном. Нестор попытался вспомнить, как он включается. Посмотрел, включен ли он в сеть, но потом вспомнил, что, как и большинство созданных Питером механизмов, он не нуждается в электричестве, достаточно открыть и выставить на солнце.

Вздохнув, Нестор взял приемник под мышку и вышел из комнаты. Поднялся по последним ступенькам, которые вели на самый верх маяка, а потом и на круговой балкончик возле огромного прожектора.

Ветер едва не сбил старого садовника с ног и растрепал волосы.

Нестор опустил приемник на пол, открыл его и подождал, пока солнечные батареи, которые Питер установил в нем, получат достаточно света, чтобы он заработал. И тем временем обошел балкончик, разглядывая гавань Килморской бухты и холмы, покрытые лесом, где растет кислица.

Потом взял приемник, прошел на лестницу, пригладил волосы и прислонился к стене, беленной известью.

Включил приемник, и из динамика послышался типичный шум, какой бывает, когда радио не настроено ни на какую волну. Тогда он стал вращать ручку по часовой стрелке и обратно. Понятное дело, в Килморской бухте мало что можно поймать.

Единственный передатчик тут построили лет пятнадцать назад, соединив его с переделанным музыкальным автоматом, который с тех пор круглые сутки передавал музыку из коллекции грампластинок Блэка Вулкана. И никто в городе никогда не жаловался на это. Блэк владел великолепной коллекцией записей.

Перебирая частоты, Нестор поймал и этот сигнал и несколько секунд слушал отрывок из альбома 1970 года «В кильватере Посейдона» рок-группы «Кинг Кримзон».

Коллекция или не коллекция, но только диски из собрания Вулкана начинали устаревать. И рано или поздно их придется сменить.

Нестор опять принялся крутить ручку настройки, пока не попал на волну, где стояла полнейшая тишина.

«Вот она, – сказал он про себя. – Вот нулевая частота».

Питер не раз пытался всеми способами объяснить Нестору, как работает эта частота, но ему плохо давались научные или слишком подробные объяснения. Он помнил только, что это называлось «фоновая космическая микроволновая радиация» и что ее обнаружили в шестидесятых годах двое ученых, которые занимались радиоантеннами.

Питер говорил еще, что этот радиосигнал исходит из космоса, со всех сторон и с одинаковой силой. Он говорил, что это эхо шума, вызванного Большим взрывом при возникновении Вселенной.

Нестора вполне устроило бы, если бы созданная Питером черная пластмассовая коробка позволила бы переговорить с Леонардо.

Он наклонился к микрофону и, нажав кнопку, включающую связь, произнес:

– Леонардо? Леонардо Минаксо, слышишь меня? Это Нестор. Леонардо? Ответь. Говорит Нестор из Килморской бухты.

И отпустил кнопку, вслушиваясь в полнейшее безмолвие приемника.

Он повторил обращение десятки раз без всякого результата, проверил, те ли нажимал кнопки, какие нужно, те ли крутил ручки. Сделал еще пару попыток и наконец убедился, что ничего не получается.

Наверное, лучше вернуться к Джулии и попробовать как-то связаться с ребятами в Тулузе. Хотя бы по мобильнику Аниты из дома, «откуда хор голосов звучит», единственного места, откуда действительно можно звонить наружу.

Он снова взял приемник под мышку и отнес его туда, где нашел.

– Пора бы уже обновить аппаратуру, Питер, – проговорил Нестор. – Эта совершенно не работает.

Поставил приемник на стол и покрутил ручку, чтобы поймать передатчик Блэка Вулкана.

– …ОР! – вдруг каркнул приемник, прежде чем зазвучала барабанная дробь.

Нестор вздрогнул. Он не ослышался?

Быстро повернул ручку в обратном направлении и перешел на нулевую частоту. Нажал кнопку связи и произнес:

– Леонардо? Слышишь меня? Перехожу на прием.

Секунд пять приемник молчал, потом нестерпимо захрипел:

– Н… СТОР! …ТО… Я… АРД! …ШУ… …ЛОХО!.. …ОЖУ!..

– Я тоже плохо слышу тебя. Где вы с Калипсо? Перехожу на прием.

– Не поверишь, перехожу на прием, – ответил Леонардо или, во всяком случае, так понял Нестор, прижавшись ухом к динамику, чтобы расслышать.

– Попробуй объяснить. Перехожу на прием.

– …МОРЕ! Что у вас случилось? Почему вызываешь? Перехожу на прием.

– Приехала одна девочка, которая прочитала мои дневники. Спасибо, что предупредила меня. Перехожу на прием.

В ответ он услышал смех.

– Пожалуйста. Очень рад. И ты для этого вызываешь меня? Перехожу на прием.

– Нет. Произошли другие события. Слишком долго объяснять, но мы отправились искать человека, который нуждается в нашей помощи. А вы когда вернетесь? Перехожу на прием.

– А кто это нуждается в нашей помощи? Не понимаю, постарайся объяснить как следует. Перехожу на прием.

Голос Леонардо зазвучал все тише, как будто у батарей приемника кончалась зарядка. В отчаянии Нестор поднял черную пластмассовую коробку и расположил ее против ветра, так, что приемник получит достаточно света, чтобы закончить разговор.

– Объясню, когда вернетесь. А теперь послушай: мы ищем одну книжку. Что тебе известно о Морисе Моро? Перехожу на прием.

– Что ты сказал? Какую книжку? Не расслышал. Перехожу на прием.

– Записная книжка с записями о путешествии. ПУТЕШЕСТВИИ! Перехожу на прием.

– Повтори имя. Перехожу на прием.

– МОРИС МОРО! Перехожу на прием.

– Подожди. Перехожу на прием.

Нестор подождал, но больше ничего не услышал.

– Леонардо? Калипсо? Вы еще слышите меня? Перехожу на прием.

Голос Леонардо загремел из приемника с такой силой, что Нестор невольно отшатнулся. Садовник взял приемник, чтобы повернуть ручку громкости, и тут вдруг уронил его.

– …наю! Совсем не… аю!.. Кто это?

– Нет! – вскричал Нестор, пытаясь понять, что говорит Леонардо. Приемник разбился, и какие-то детали из него покатились по полу. – Проклятье!

Он нажал кнопку вызова.

– ЛЕОНАРДО! ЗАПИСНАЯ КНИЖКА У ТЕБЯ? КТО ТАКОЙ МОРИС МОРО?

Потом присел возле приемника, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук.

– …ИПСО! – прозвучал голос Калипсо. – Морис Моро был… УШКА!

– Что говорит Калипсо? Кто такой Морис Моро? Перехожу на прием.

Только какой-то далекий хрип, слабый неразборчивый голос, словно кто-то звонит из царства призраков.

И больше ничего.

Нестор нахмурился.

Должно быть, он плохо расслышал.

Ему показалось, будто Калипсо сказала, что Морис Моро был ее дедушка.

Глава 16
КАЛИПСО, ДОРОГАЯ, ЭТО ТЫ?

В вестибюле очень веселые, абрикосового цвета обои.

Джулия не стала обращать внимания на крики братьев Флинт, доносившиеся с улицы, а начала медленно подниматься на второй этаж. Она очень разволновалась. И не потому только, что убежала от этих хулиганов, и потому, что проникла, словно воровка, в чужой дом.

В дом, куда ее никто не приглашал.

Молча, ступенька за ступенькой, поднялась она наверх и вошла в просторную комнату с низким потолком. Два квадратных окна выходили на улицу, откуда она только что убежала. Открытые ставни пропускали мягкий свет. У входа стояла пара войлочных туфель, какие используют для натирки пола, а пол – из светлого дерева – и в самом деле так блестел, что в него можно было смотреться, как в зеркало.

Джулия скинула туфли, чтобы не испачкать пол.

Прошла на цыпочках в комнату, наугад выбрала одну из дверей, ведущих в другие помещения, и оказалась в кухне – в огромной кухне с красным потолком.

Все полки уставлены букетами сухих цветов, а возле батареи отопления стоит корзинка с ароматной лавандой. На длинной полке аккуратно расставлено множество книг по кулинарии.

Джулия вернулась в комнату, размышляя, что лучше – продолжить поиски или выйти на улицу, дать как следует этим братьям Флинт и отправиться на виллу «Арго».

Однако она открыла другую дверь и вошла в гостиную. В этой узкой комнате обои оказались сиреневые, а окна выше и уже, и на них висели льняные занавески. Вдоль трех стен тут стояли книжные шкафы с аккуратнейшими рядами книг, выстроенными по высоте. Здесь тоже имелись две двери: одна приоткрыта, а другая распахнута в просторную ванную комнату, где виднелись раковина и зеркало в золоченой раме.

Бесшумно скользя в носках по натертому полу, Джулия с волнением подошла к книжному шкафу.

День стоял светлый и теплый. Обычный уличный шум и братья Флинт показались далеким воспоминанием.

И все же Джулия чувствовала: что-то не так в этом веселом и аккуратном доме.

Она стала рассматривать корешки книг в поисках записной книжки.

– Калипсо? – прозвучал вдруг слабый голос, и Джулия вздрогнула от неожиданности.

Голос прозвучал настолько тихо, словно прошелестела папиросная бумага. Однако этого оказалось достаточно, чтобы у Джулии побежали мурашки по спине.

– Калипсо, дорогая, это ты? – снова послышался дрожащий голос. – Вернулась?

Джулия задрожала. Она поняла, кто это говорит. Голос принадлежал престарелой маме Калипсо и доносился из-за приоткрытой двери, совсем рядом.

«Она услышала, как я вошла», – подумала Джулия, замерев и прислушавшись. Прошуршала простыня, скрипнул старый матрас. Потом послышался долгий вздох, и девочка заволновалась.

«Может быть, ей что-то нужно? – подумала Джулия, вспомнив, что престарелая мать Калипсо не встает с постели. – Может, позвала, думая, что…»

Джулия шагнула вперед по блестящему полу и взялась за ручку приоткрытой двери. Слегка толкнув ее, она увидела тумбочку с мраморной столешницей, часть большой кровати и свисающую с нее очень бледную руку.

– Калипсо! Дорогая моя? – снова произнес слабый голос.

Сделав над собой усилие, Джулия заглянула чуть дальше и увидела крохотное, сплошь в морщинах лицо старой женщины, тонкие, редкие, белоснежные волосы и большие светло-голубые глаза.

Мать Калипсо лежала на кровати и была такой худой, что простыня, накрывавшая ее, даже не смялась, а голова тонула в большой подушке и походила на набалдашник трости.

Джулия улыбнулась женщине.

– Я не Калипсо, госпожа… – сказала она. – Меня зовут Джулия. Могу я чем-нибудь помочь вам?

Старушка еле заметно качнула головой. Голубые глаза ее закрылись, потом вновь открылись, и на лице появилась мечтательная улыбка, как у человека, который вспомнил что-то очень приятное.

– А, мама, это ты! – произнесла старушка так просто, что стало страшно.

Джулия замерла. Мама Калипсо, видимо, перепутала все на свете – не поняла, кто перед ней, забыла, сколько ей лет…

Старушка поднесла руку к губам, как делают дети, когда смущаются, и произнесла:

– Извини, мама. Я не хотела.

Джулия оглянулась, желая уйти, но не смогла даже шелохнуться.

– Мама, мне очень жаль, извини меня, – произнесла старушка. – Мне в самом деле очень неловко. – И начала всхлипывать.

Джулия не знала, что делать. Ей очень хотелось убежать, однако разговор этот, походивший на странный бред, не отпускал ее, будто в какой-то игре, которая нисколько не нравилась, но вызывала жгучее любопытство.

– Я не хотела открывать эту дверь, мама… – заговорила старушка, снова закрывая глаза. – Знаю. Ты же предупредила меня, я знала, что не должна делать этого.

Джулия хотела зажать уши руками.

– Извини, мама…

И еще:

– Я знаю, что тебе стоило большого труда поставить эту дверь.

О какой двери она говорит?

– Я знаю, что она опасна и всегда должна быть закрыта! – хныкала старушка, закрывая лицо рукой. Потом вдруг опустила руку и энергично покачала головой, отчего волосы ее паутиной разлетелись по подушке. – Нет. Я ни с кем не разговаривала. Ни с кем! Клянусь тебе! Ни с кем, ни с кем, правда!

Джулия отступила на шаг. Это было уже слишком, она не могла больше слушать эту женщину.

– Видишь, я была умницей, верно? – продолжала мать Калипсо, лежа в своей огромной кровати. – Не уходи! Мама! Иди сюда! Прочитай мне какую-нибудь историю.

Джулия хотела было мотнуть головой в знак отрицания, но от волнения не могла даже пошевелиться.

– Иди ко мне, мама! – настаивала старушка.

Ноги Джулии сами двинулись, и девочка, держась прямо, как манекен, подошла к кровати.

– Какую-нибудь красивую историю, мама, из тех, что сочиняет папа!

Джулия с трудом сдерживала волнение.

– Папины истории я всегда держу в тумбочке. Слабый, тонкий голос старушки звучал требовательно, настойчиво.

– Открой тумбочку, мама.

Тумбочка была в нескольких шагах от Джулии.

– И возьми книжку.

Маленькая тумбочка с мраморной столешницей, на ней лампа с абажуром, не включенная. Джулия подошла, не понимая толком, почему повинуется и не в силах отказаться.

– Да, какую-нибудь красивую историю про путешествие, – продолжала старушка. – Из тех, какие я люблю. Про какое-нибудь замечательное путешествие… Очень жаль, мама, что мне еще рано путешествовать. Потому что это опасно, конечно. – Мать Калипсо подняла прозрачную и необыкновенно худую, как у мумии, руку.

Потянулась к лицу Джулии.

Девочка открыла тумбочку.

– Какую-нибудь чудесную историю…

В тумбочке лежала книжка.

Записная книжка.

Книжка Мориса Моро.

– Прочитай мне историю про Умирающий город… – Старушка коснулась щеки Джулии, словно желая приласкать ее.

Но вдруг старая женщина вся напряглась: рука, предплечье, морщинистое лицо стали как деревянные, а глаза словно превратились в холодные, стеклянные шарики.

Мягкое доброе лицо старушки вдруг исказил испуг.

– Ты не моя мама! – закричала мать Калипсо истошным голосом, широко раскрыв рот.

Джулия в испуге попятилась.

– Кто ты? Кто ты? – продолжала кричать мама Калипсо, и простыня на ней заколыхалась от учащенного дыхания.

Джулия хотела было что-то ответить, но от испуга совершенно лишилась дара речи.

– На помощь! Калипсо! На помощь!

Джулия схватила записную книжку, опрокинув при этом тумбочку, и выбежала из комнаты, охваченная ужасом и смятением.