Текст книги "Илон Маск"

Глава 16
Отцы и сыновья

Лос-Анджелес, 2002 год

Малыш Невада

В мае 2002 года, пока Илон запускал SpaceX, Джастин родила их первенца, мальчика, которого назвали Невада, поскольку он был зачат на ежегодном фестивале Burning Man, проходящем в этом штате. Когда Неваде было два с половиной месяца, они всей семьей отправились в Лагуна-Бич к югу от Лос-Анджелеса на свадьбу к родственнику. В разгар торжества управляющий пришел в зал в поисках Масков. Их ребенку плохо, сказал он.

Когда они поднялись в номер, фельдшеры уже интубировали Неваду и давали ему кислород. Няня рассказала, что он спал в своей колыбели, лежа на спине, и вдруг перестал дышать. Причиной, вероятно, был синдром внезапной детской смерти, болезнь неустановленной этиологии, которая остается главной причиной младенческой смертности в развитых странах. “Когда фельдшеры привели его в чувство, он уже так долго не получал кислорода, что его мозг умер”, – сказала впоследствии Джастин.

Кимбал поехал в больницу вместе с Илоном, Джастин и ребенком. Хотя у Невады и диагностировали смерть мозга, в течение трех дней в нем искусственно поддерживали жизнь. Когда его в конце концов решили отключить от аппарата искусственной вентиляции легких, Илон ощутил, как в последний раз стукнуло его сердце, а Джастин, держа малыша на руках, услышала его предсмертный хрип. Маск плакал навзрыд. “Он волком выл, – говорит его мать. – Волком выл”.

Поскольку Илон сказал, что не выдержит возвращения домой, Кимбал снял им с Джастин номер в отеле Beverly Wilshire. Управляющий предоставил им президентский люкс. Илон попросил его избавиться от одежды и игрушек Невады, которые привезли в гостиницу. Лишь через три недели он набрался сил, чтобы поехать домой и взглянуть на комнату, которая раньше принадлежала его сыну.

Маск переживал утрату молча. Наваид Фарук, с которым он дружил со времен Куинса, прилетел в Лос-Анджелес, чтобы поддержать его после возвращения домой. “Мы с Джастин пытались вывести его на разговор о случившемся, но ему не хотелось об этом говорить”, – вспоминает Фарук. Вместо этого они смотрели кино и играли в видеоигры. В какой‐то момент, нарушив долгое молчание, Фарук спросил: “Как ты себя чувствуешь? Как ты держишься?” Маск его оборвал. “Я знал его достаточно давно, чтобы понимать без слов, – говорит Фарук. – Я видел, что он категорически не хочет об этом разговаривать”.

Джастин, напротив, не скрывала своих чувств. “Ему было некомфортно, когда я делилась своими чувствами после смерти Невады, – говорит она. – Он говорил, что я манипулирую эмоциями, раскрывая душу нараспашку”. Она считает его эмоциональную сдержанность одним из защитных механизмов, выработанных в детстве. “Он отключает эмоции, когда ему плохо, – поясняет она. – Думаю, так он помогает себе держаться на плаву”.

Приезд Эррола

Когда родился Невада, Илон пригласил отца прилететь из ЮАР, чтобы познакомиться с внуком. Рождение сына предоставило Илону шанс через тринадцать лет после отъезда из дома помириться с Эрролом или хотя бы изгнать некоторых демонов. “Илон был первым сыном нашего отца, и он, возможно, хотел что‐то ему доказать”, – говорит Кимбал.

Эррол взял с собой свою новую жену, двух их общих маленьких детей и трех детей жены от прошлого брака. Илон оплатил все семь билетов. Когда они прилетели из Йоханнесбурга в город Роли в Северной Каролине, где должны были сделать пересадку, представитель Delta Air Lines вызвал Эррола по громкой связи. “У нас плохие новости, – сказал он. – Ваш сын попросил сообщить вам, что ваш внук Невада скончался”. Илон предпочел, чтобы новости сообщил именно представитель авиакомпании, поскольку был не в силах сам сказать о случившемся вслух.

Когда Эррол связался с сыновьями по телефону, Кимбал объяснил, что произошло, и сказал: “Пап, тебе лучше не приезжать”. Он попытался убедить Эррола вернуться в ЮАР. Но Эррол отказался: “Нет, мы уже в США, поэтому полетим в Лос-Анджелес”.

Эррол, Кимбал и Илон

Эррол вспоминает, как удивился, увидев огромный пентхаус, который Маски занимали в отеле Beverly Wilshire: “В жизни не видел ничего настолько потрясающего”. Илон, казалось, пребывал в трансе, но вместе с тем требовал к себе повышенного внимания, и это было непростое сочетание. Ему не нравилось, что он предстает столь уязвимым перед своим задиристым отцом, но при этом ему не хотелось и чтобы тот уехал. В конце концов он настоял, чтобы отец с новой семьей остался в Лос-Анджелесе. “Я не хочу, чтобы ты уезжал, – сказал он. – Я куплю тебе дом здесь”.

Кимбал был поражен. “Нет, нет, нет, это плохая идея, – сказал он Илону. – Ты забываешь, что он тяжелый человек. Не делай этого, не поступай так с самим собой”. Но чем больше он давил на брата, тем сильнее расстраивался Илон. Много лет спустя Кимбал попытался понять, какими соображениями он руководствовался. “Подозреваю, после того как у него на глазах умер сын, он захотел, чтобы отец был рядом”, – сказал он.

Илон купил отцовскому семейству дом в Малибу и самый большой Land Rover, какой только смог найти, и устроил всех детей в хорошие школы, куда их каждый день возили специально нанятые водители. Но вскоре ситуация осложнилась. Илона стало беспокоить, что Эррол, которому уже исполнилось пятьдесят шесть, проявляет неподобающее внимание к одной из своих падчериц, Яне, хотя ей было всего пятнадцать.

Маск разозлился на отца, который вел себя, по его мнению, некорректно, и проникся глубокой симпатией – и почувствовал близость – к приемным детям Эррола. Он знал, каково им приходится. В итоге он предложил купить Эрролу яхту, которая будет стоять на якоре в сорока пяти минутах от Малибу. Если бы Эррол согласился жить там в одиночестве, он мог бы навещать семью по выходным. Идея Маска была не только странной, но и неудачной. Это лишь сильнее запутало положение. Жена Эррола, которая была на девятнадцать лет его младше, стала прислушиваться к Илону. “Теперь она считала кормильцем Илона, а не меня, – говорит Эррол, – и это вылилось в проблему”.

Однажды, когда Эррол был на яхте, сын написал ему: “Так продолжаться не может”, – и попросил вернуться в ЮАР. Эррол не стал спорить. Через несколько месяцев за ним последовали и жена с детьми. “Я угрожал отцу, дарил ему подарки, приводил ему веские доводы, лишь бы только заставить его измениться к лучшему, – впоследствии сказал Илон, – а он… – Здесь он сделал долгую паузу. – Ни в какую, он становился только хуже”. Личные сети гораздо сложнее цифровых.

Глава 17
Разгон

SpaceX, 2002 год

Том Мюллер

В детстве, проведенном на задворках Айдахо, Том Мюллер обожал собирать игрушечные ракеты. “Я делал их десятками. Надолго их, конечно, не хватало, потому что у меня то и дело случались крушения и взрывы”.

Его родной городок Сент-Мэрис (с населением 2500 человек) был основан для заготовки леса примерно в ста шестидесяти километрах к югу от канадской границы. Его отец был дровосеком. “В детстве я всегда помогал отцу работать на лесовозе, пользовался сварочным аппаратом и другими инструментами, – говорит Мюллер. – Непосредственный опыт научил меня понимать, что работает, а что нет”.

Долговязый и жилистый, с ямочкой на подбородке и черными как смоль волосами, на вид Мюллер был грубоват – типичный будущий дровосек. Но, как и Маск, он отличался любознательностью. Он постоянно пропадал в библиотеке, взапой читая научную фантастику. Когда в школе ему задали провести самостоятельную лабораторную работу, он посадил сверчков в самодельную ракету и запустил ее у себя на заднем дворе, чтобы узнать, как ускорение подействует на насекомых. Но этот эксперимент преподнес ему другой урок. Парашюты не сработали, ракета разбилась о Землю, и сверчки погибли.

Сначала он выписывал наборы для сборки ракет по почте, но затем стал использовать подручные материалы. Когда ему было четырнадцать, он соорудил двигатель из отцовской сварочной горелки. “Я впрыскивал в него воду, чтобы посмотреть, как меняются показатели работы, – вспоминает он. – Как ни странно, вода увеличивает тягу”.

Этот проект принес ему второе место на региональной ярмарке знаний и открыл ему дорогу на международный этап конкурса, в Лос-Анджелес. Он впервые сел в самолет. “У меня не было шансов на победу, – говорит он. – Там были роботы и всякие штуки, которые явно построили отцы других детей. Но я хотя бы сделал все сам”.

Учась в Университете Айдахо, Том летом и по выходным подрабатывал лесорубом. Получив диплом, он отправился в Лос-Анджелес искать работу в авиакосмической отрасли. Его оценки были не слишком высоки, однако он заражал всех своим энтузиазмом, и это помогло ему получить место в компании TRW, которая построила ракетный двигатель, позволивший астронавтам совершить посадку на Луне. В выходные он выезжал в пустыню Мохаве и испытывал самодельные ракеты в компании других членов Общества по исследованию реактивной техники, созданного в 1943 году. Там он познакомился с Джоном Гарви, вместе с которым построил самый мощный в мире самодельный ракетный двигатель, весивший 36 кг.

Однажды в январское воскресенье 2002 года, пока они трудились над своим двигателем в специально арендованном ангаре, Гарви сказал Мюллеру, что с ним хочет познакомиться интернет-миллионер Илон Маск. Приехав в сопровождении Джастин, Маск застал Мюллера за попыткой прикрутить подвешенный 36‐килограммовый двигатель к раме. Маск тотчас засыпал его вопросами. Какая у него тяга? Тринадцать тысяч фунтов, ответил Мюллер. Вы строили двигатели покрупнее? Мюллер сказал, что в TRW работал над двигателем TR-106, который имел тягу 650 тысяч фунтов. А какое топливо? Тут Мюллер закончил с двигателем и смог сосредоточиться на вопросах, которые летели один за другим.

Маск спросил, может ли Мюллер самостоятельно построить двигатель, сравнимый по размерам с TR-106, который производили в TRW. Мюллер ответил, что лично разработал инжектор и запальник, хорошо знает устройство топливной системы и может разобраться в остальном, имея подходящую команду. Сколько это будет стоить? Мюллер сказал, что в TRW строят двигатель за 12 млн долларов. Маск повторил вопрос. Сколько это будет стоить? “Боже, это сложный вопрос”, – ответил Мюллер, удивившись, как быстро они перешли к обсуждению подобных тонкостей.

В этот момент Джастин, одетая в кожаное пальто до пола, стала тормошить Маска, говоря, что им пора. Маск спросил Мюллера, могут ли они встретиться в воскресенье. Мюллер сомневался. “В то воскресенье проходил Супербоул, а я только что купил большой телевизор и хотел посмотреть матч с друзьями”. Однако, почувствовав, что сопротивляться бесполезно, он пригласил к себе и Маска.

Том Мюллер

“Мы посмотрели от силы один розыгрыш, поскольку были слишком увлечены разговором о постройке ракеты-носителя”, – вспоминает Мюллер. Вместе с несколькими другими присутствующими инженерами они набросали планы первой ракеты SpaceX. Решили, что ее первая ступень будет оснащена двигателями, работающими на жидком кислороде и керосине. “Я знаю, как упростить эту задачу”, – сказал Мюллер. В качестве топлива для второй ступени Маск предложил перекись водорода, но Мюллер счел, что работать с ней будет сложно. Он предложил азотный тетраоксид, но Маск посчитал, что он слишком дорог. В итоге они сошлись на использовании жидкого кислорода и керосина и для второй ступени. О футболе никто и не вспоминал. Ракета была интереснее.

Маск предложил Мюллеру занять должность директора по разработке двигательной установки для ракеты. Мюллер, которому не нравилось упорной нежелание TRW идти на риск, посоветовался с женой. “Ты себя поедом съешь, если не согласишься”, – сказала она. И так Мюллер стал первым сотрудником, нанятым в SpaceX.

При устройстве на работу Мюллер настоял, чтобы Маск перевел его зарплату за два года на эскроу-счет. Не имея миллионов, он вовсе не хотел остаться ни с чем, если предприятие обанкротится. Маск согласился, но из‐за этого стал считать Мюллера сотрудником, а не одним из основателей SpaceX. Он уже вступал в такие споры в PayPal и еще вступит в Tesla. Он считал, что, если человек не готов вкладываться в компанию, его нельзя причислять к основателям. “Нельзя попросить перевести зарплату за два года на эскроу-счет и считать себя одним из основателей компании, – говорит он. – Чтобы входить в число основателей, нужно лелеять идею, трудиться в поте лица и идти на риск”.

Зажигание

После того как Маск привлек к сотрудничеству Мюллера и нескольких других инженеров, настала пора обзавестись штаб-квартирой и собственным заводом. “Мы встречались в гостиничных конференц-залах, – говорит Маск, – поэтому я поездил по районам, где находилось большинство авиакосмических предприятий, и нашел старый ангар прямо возле лос-анджелесского аэропорта”. (Формально штаб-квартира SpaceX и примыкающее к ней конструкторское бюро Tesla расположены в городе Хоторн в округе Лос-Анджелес неподалеку от аэропорта, но я буду называть это Лос-Анджелесом.)

Проектируя завод, Маск руководствовался своим убеждением, что конструкторскому, инженерному и производственному отделу необходимо непосредственно взаимодействовать друг с другом. “Люди у конвейера должны иметь возможность мгновенно вызвать инженера или конструктора и спросить у него: «Какого черта ты здесь наделал?» – пояснял он Мюллеру. – Положив руку на горячую плиту, ты отдернешь ее сразу, но если руку положит кто‐то другой, ты торопиться не станешь”.

Команда SpaceX росла, и Маск внушал ей свою терпимость к рискам и волю к изменению реальности. “Если кто‐то источал негатив или считал, что что‐то сделать невозможно, на следующее совещание его не приглашали, – вспоминает Мюллер. – Он хотел работать только с людьми, которые делают дело”. Это хорошо мотивировало людей добиваться того, что им казалось невозможным. Но в результате рядом оставались те, кто боялся сообщать плохие новости и ставить под сомнение принимаемые решения.

Маск и другие молодые инженеры работали допоздна, а потом запускали на своих компьютерах какой‐нибудь многопользовательский шутер, например Quake III Arena, подключались к конференц-звонку и устраивали смертельные битвы, которые затягивались до трех часов ночи. Маск играл под ником Random9 и был (естественно) самым агрессивным. “Мы орали друг на друга, как толпа безумцев, – рассказывает один из сотрудников. – И Илон рубился вместе с нами”. Обычно он одерживал верх. “Он пугающе хорош в этих играх, – говорит другой сотрудник. – У него чертовски быстрая реакция, и он знал все хитрости и умел заставать людей врасплох”.

Маск назвал ракету, которую они строили, Falcon-1, как космический корабль из “Звездных войн”[5]5
  Имеется в виду корабль Хана Соло Millenium Falcon, или “Тысячелетний сокол”.


[Закрыть], и позволил Мюллеру выбрать названия для двигателей. Он хотел, чтобы они получили красивые имена, а не просто комбинации из букв и цифр. В одной из фирм-подрядчиков работала женщина-сокольник, которая рассказала, какие бывают виды соколов. Мюллер выбрал для двигателей первой ступени название Merlin, а для двигателей второй ступени – Kestrel[6]6
  “Дербник” и “Пустельга” соответственно.


[Закрыть].

Глава 18
Правила ракетостроения от Маска

SpaceX, 2002–2003 годы

Перепроверяй расходы

Маск был сосредоточен на снижении расходов. И дело было не только в том, что на кону стояли его собственные деньги, хотя это и играло свою роль. Но главное, что экономичность имела чрезвычайную важность для достижения его итоговой цели – колонизации Марса. Он оспаривал цены на комплектующие, устанавливаемые поставщиками авиакосмической отрасли, поскольку обычно они были в десять раз выше, чем цены на подобные детали и компоненты в сфере автомобилестроения.

Его сосредоточенность на затратах, а также свойственное ему желание все контролировать привели к тому, что он хотел производить как можно больше комплектующих своими силами, вместо того чтобы заказывать их у поставщиков, как тогда было принято в ракето– и автомобилестроительной отраслях. Мюллер вспоминает, как однажды, когда SpaceX понадобился клапан, поставщик назвал цену: 250 тысяч долларов. Маск ужаснулся и сказал Мюллеру, что нужно сделать этот клапан самим. Они справились с задачей за несколько месяцев, потратив гораздо меньше. Другой поставщик попросил 120 тысяч долларов за привод, поворачивающий сопло двигателей второй ступени. Маск заявил, что он, по сути, не сложнее механизма для дистанционного открывания гаражных дверей, и велел одному из инженеров изготовить его за 5 тысяч. Джереми Холлман, молодой инженер из команды Мюллера, обнаружил, что клапан, который используется для смешивания жидкостей на автомойках, можно модифицировать для работы с ракетным топливом.

Однажды подрядчик поставил SpaceX алюминиевые полусферические днища для топливных баков, но взвинтил цену за следующую партию. “Прямо как маляр, который покрасил половину дома за одни деньги, а потом запросил втрое больше за вторую половину, – говорит Марк Джанкоса, ставший ближайшим коллегой Маска в SpaceX. – Илон этому не обрадовался”. Маск заявил, что поставщик “поступил по‐русски”, намекая на свои переговоры с ракетными спекулянтами из Москвы. “Давайте сделаем их сами”, – сказал он Джанкосе. На заводе оборудовали новый цех для производства днищ. Через несколько лет SpaceX уже изготавливала 70 % компонентов своих ракет.

Когда началось производство первых двигателей Merlin, Маск спросил у Мюллера, сколько они весят. Около 450 кг, ответил Мюллер. Маск сказал, что двигатель Tesla Model S весит около 1800 кг, а затраты на его производство составляют около 30 тысяч долларов. “Если двигатель Tesla в четыре раза тяжелее твоего, почему твой стоит так адски дорого?”

Одна из причин состояла в том, что ракетные комплектующие должны были соответствовать сотням требований, предъявляемых военными и NASA. Инженеры крупных авиакосмических компаний выполняли эти требования неукоснительно. Маск пошел другим путем и велел своим инженерам критически оценивать любые регламенты. Впоследствии это стало первым шагом в пятиступенчатом проверочном листе, или “алгоритме”, который превратился в его мантру при разработке продуктов. Всякий раз, когда инженеры ссылались на “регламент”, который нужно соблюдать, Маск спрашивал: кто составил этот регламент? И ответ “военные” или “юристы” его не устраивал. Он требовал, чтобы ему назвали имя конкретного человека, который был автором регламента. “Мы обсуждали, как квалифицировать двигатель или сертифицировать топливный бак, и он спрашивал: «Зачем нам вообще это делать?» – говорит Тим Базза, сбежавший из Boeing и ставший вице-президентом SpaceX по запуску и испытаниям. – И мы отвечали: «Это требование содержится в военном регламенте». А он парировал: «Кто его написал? В чем смысл?»” Маск снова и снова повторял, что регламенты – это не более чем рекомендации. Единственные нерушимые требования устанавливаются законами физики.

Не терпи промедления

Работая над двигателями Merlin, Мюллер составил плотный график для сборки одного из прототипов. Маску, впрочем, он показался недостаточно плотным. “Какого черта это тянется так долго? – спросил он. – Бред какой‐то. Сократи время вдвое”.

Мюллер воспротивился. “Нельзя взять график, который мы и так урезали вдвое, и урезать его вдвое еще раз”, – сказал он. Маск холодно взглянул на него и велел остаться после совещания. Наедине он спросил у него, хочет ли он и дальше отвечать за разработку двигателей. Когда Мюллер ответил, что хочет, Маск сказал: “В таком случае, когда я прошу о чем‐то, вынь да положь это передо мной”.

Не возражая больше, Мюллер с легкой руки Маска урезал сроки вдвое. “И что в итоге? – спрашивает он. – Мы разработали его примерно в те сроки, которые указали изначально”. Порой безумные графики Маска делали невозможное возможным, но порой это не получалось. “Я научился никогда не говорить ему нет, – говорит Мюллер. – Лучше сказать, что постараешься, а потом объяснить, почему ничего не вышло”.

Маск упорно назначал невыполнимые сроки, даже если в этом не было необходимости, например когда он приказал за несколько недель установить испытательные комплексы для ракет, которые еще даже не собрали. “Мы исходим из того, что ни одна задача не терпит промедления”, – повторял Маск. В работе в безотлагательном режиме были свои плюсы, поскольку она заставляла инженеров исходить из первооснов в своих рассуждениях, но, как отмечает Мюллер, были в ней и минусы. “Если назначать сжатые сроки, давая людям ощущение, что у них есть надежда уложиться в график, они приложат все усилия к работе, – говорит он. – Но инженеры не идиоты. Если назначать сроки, которые физически невыполнимы, у них пропадает вся мотивация. В этом главная слабость Илона”.

Схожим образом действовал и Стив Джобс. Его коллеги называли это искажением реальности. Он устанавливал нереалистичные сроки, а когда люди протестовали, смотрел на них не моргая и говорил: “Не бойтесь, у вас получится”. Хотя такая практика подрывала рабочую дисциплину, в итоге компания достигала того, что и не снилось другим. “Хотя мы почти всегда выбивались из графика и не выполняли поставленных Илоном финансовых целей, мы все равно обходили всех своих конкурентов, – признает Мюллер. – Мы разрабатывали самые дешевые и самые классные ракеты в истории и были вполне довольны результатом, пусть папочка и не всегда нами гордился”.