Текст книги "Белая вода"

Глава 37

Металлический предмет на экране эхолота привел «Каюгу» к банке Стелвэгон – закрытой рыболовной зоне у побережья штата Массачусетс.

– Если это торпеда, то я любимая проститутка Дэви Джонса, – угрюмо сказала Сэнди. – Эта штука загоняет рыбу. Только рыбки пытаются повернуть на юг, она меняет курс и гонит их на север. Кто-то ею управляет.

После часа игры в кошки-мышки появился намек, кто мог быть этим «кем-то».

Большая серая плавбаза. Она шла генеральным курсом, параллельным курсу «Каюги».

Сэнди поднялась на капитанский мостик и приложила к глазам бинокль.

– Обойди эту лохань вокруг, – приказала она рулевому.

«Каюга» стала обходить плавбазу по дуге, пока не стала видна надпись на носу:

«Арен сор»

МОНРЕАЛЬ

– Спаркс, сообщи в Кейп-Код, что мы обнаружили франко-канадскую плавбазу в наших водах и спрашиваем, что с ней делать.

– Есть, сэр!

Пока они ждали ответа, Сэнди увидела вещь, которая казалась невероятной.

«Каюга» продолжала преследование таинственной торпеды.

Вдруг торпеда прибавила скорость, всплыла и пошла в сторону «Арен сор».

– Похоже, ход наших дальнейших действий уже решен за нас, – заметила Сэнди.

Торпеда, оставляя позади пенистый след, шла к серому кораблю.

Сэнди наставила бинокль туда, куда должна была врезаться торпеда. В середину корпуса.

Пенистая стрела подходила все ближе и ближе. Избежать удара было уже невозможно. Но казалось, что «Арен сор» совершенно безразличен к опасности. Белые фигурки людей на палубе занимались своими делами – расторопно, но без паники.

В самый последний момент в корпусе судна у самой ватерлинии открылась панель, как бы готовясь проглотить приближающийся предмет.

Торпеда врезалась. Сэнди внутренне сжалась, но взрыва не последовало. Торпеда просто исчезла в черном отверстии.

Люк тут же закрылся, и только неожиданный шум подъема трала нарушал тишину.

– Что это была за чертовщина? – вслух поинтересовался рулевой, высовываясь из рубки.

– Торпеда подогнала рыбу прямо к судну, – ахнула Сэнди. – Черт бы их побрал! Они уводят нашу рыбу в свои воды и крадут ее. Это же экологическое пиратство в открытом море!

Глава 38

Римо поднялся на ноги и попытался взять себя в руки. Плечи его тряслись. Кулаки сжались, как два костяных молота.

– Чиун...

Голос его был тихим, не обвиняющим, но глухим от шока.

– Чиун, это Джильда. Она мертва.

– Знаю, – так же тихо ответил мастер Синанджу. Глаза его стали круглыми.

Римо оглядел комнату.

– Если Джильда здесь, то где же Фрейя?

– Не знаю. Но я даю обет найти для тебя твою дочь, Римо. Только так я могу загладить смертельную ошибку, которую я совершил. Это была ужасная ошибка.

– Вот почему я ее узнал. Это была Джильда. Джильда...

Римо снова посмотрел на мертвую женщину, которую любил много лет назад. Казалось, его глаза еще глубже хотят уйти в глубокие, как у черепа, орбиты. Потом он спросил:

– Что она здесь делала? И почему она вырядилась в эту одежду?

Мастер Синанджу оглядел комнату. Его взгляд упал на двух коленопреклоненных мужчин, один из которых был голым, а второй нет.

– Они должны знать.

Решительным шагом он подошел к стоящей на коленях паре.

– Говорите! Почему вы ползали на коленях перед этой женщиной?

– Она была Госпожа Кали, – ответил Гилберт Хьюгтон, как будто это все объясняло.

– Я любил ее, хотя если сказать неприкрашенную правду, увидел ее только сегодня, – признал Анвар Анвар-Садат. – Она действительно... мертва?

– Ее больше нет, самодовольный попугай, – сурово ответил Чиун.

Римо подошел к ним. Протянув руку вниз, он схватил египтянина за воротник и вздернул на ноги. В глазах его пылал жар. В голосе жара было еще больше.

– Мы ищем маленькую девочку. Блондинку. Примерно двенадцати лет.

– Тринадцати, – поправил Чиун. – У нее золотистые волосы и голубые глаза. Как у ее матери, которая здесь лежит. Где она?

– Мне ничего не известно ни о какой маленькой девочке, – с видом оскорбленного достоинства заявил Генеральный секретарь ООН.

Римо нащупал ногой поводок, поддел его носком и подбросил вверх, поймав на лету. И крепко дернул.

Министра рыбного хозяйства вздернуло вверх, руки потеряли контакт с полом.

– Уррррк! – зарычал он.

– Ты что скажешь?

– Я никогда не видел здесь маленькой девочки, хотя много недель был рабом Госпожи Кали.

– Я уничтожен, убит, – произнес Анвар-Садат. – Я думал, что она любит только меня. И вот теперь она мертва.

– Она никогда тебя не любила, – злобно прошипел Хьюгтон. – Она презирала меня. Я был объектом ее презрения!

– Заткнитесь оба, – приказал Римо. Он повернулся к Чиуну.

– Я найду Фрейю, даже если мне придется разнести все это здание на кирпичи.

– Я помогу тебе, – поклялся Чиун, поправляя полы кимоно.

– Но прежде надо разобраться с этими.

– Нам дали инструкции запугать их, но не ликвидировать.

– Бывают несчастные случаи, – глухо проворчал Римо. – Ты займись этим, а я возьму другого.

Пока Чиун обездвиживал Генерального секретаря ООН болезненным выкручиванием уха, Римо поднял канадского министра и прислонил его к стене.

– Ты стоял за всем этим? – спросил он тоном обвинителя.

– Я все отрицаю.

– Это все было из-за рыбы?

– Никаких комментариев.

– Это твой ответ? «Никаких комментариев?»

Гилберт Хьюгтон захлопал губами, как рыба.

– Никаких комментариев.

Разведя руки, Римо свел их вместе с неожиданно громким хлопком. Голова Гилберта Хьюгтона оказалась между ними в то самое громоносное мгновение, когда они сошлись.

Когда Римо отступил назад и руки его снова висели вдоль тела, голова Гилберта Хьюгтона торчала на его же шее, как рыба-луна. Плоская, и глаза по разные стороны того, что только что было круглым черепом.

Белки удивленных глаз налиты кровью, а губы, казалось, целуют пустой воздух – и мертвый министр упал лицом вперед.

Римо повернулся.

Обутая в сандалию нога мастера Синанджу стояла на вздымающейся груди египтянина. Анвар Анвар-Садат пытался протестовать. Чиун подавил протест внезапным нажатием ноги.

Пока Анвар Анвар-Садат невольно наблюдал, как из его пересохшего рта выходит последний вздох, Чиун спокойно взял его за смуглый подбородок и поднял его голову, отделив от позвоночного столба.

Она отскочила с легким хлопком, как голова пластмассовой куклы. Вот так просто.

Отбросив ее в угол комнаты, Чиун посмотрел на своего ученика в выжидательном молчании. Подбородок его был поднят.

– Ты не виноват, – сказал Римо.

Чиун наклонил свою седую голову.

– Я беру на себя ответственность за поспешные действия.

– Ты просто пытался защитить меня, – хотел отвлечь его Римо.

– И в результате глубоко ранил тебя, о чем глубоко сожалею.

– Если мы найдем Фрейю живую и невредимую, все будет нормально. Давай поищем ее. Только найти Фрейю – и все будет прощено.

По его надломленному голосу мастер Синанджу понял, что все их совместное будущее висит на этом волоске. Найти живой дочь, которую Римо однажды потерял. Второй потери ему не вынести.

– Я не подведу тебя, сын мой, – поклялся Чиун.

Римо подошел к лежащему в неестественной позе телу Джильды из Лаклууна и отнес его к каменной скамье, идущей вдоль стены. Он положил ее на этот выступ, придал облитым черной кожей рукам и ногам достойное положение и слегка коснулся сияющих волос.

Римо с Чиуном пошли в разные стороны.

Из-под ног время от времени слышалось журчание и плеск. Пол здесь был таким же, как в приемной. Как черное твердое зеркало, отражавшее все над собой, но казалось, что оно готово затянуть их в бездну чернее ночи космоса.

Чуткие уши Римо поворачивались туда и сюда, ловя звуки.

Где-то в глубине здания он услышал непрерывное пощелкивание. Оно доносилось порывами, усиливалось и ослабевало, но было несмолкаемым, как сухой град.

– Сюда, – сказал Римо, пытаясь отыскать дверь.

Вместо двери он нашел узкую нишу в стене за тяжелой портьерой.

– Как ты думаешь, что это? – спросил он, срывая портьеру.

Чиун внимательно осмотрел нишу.

– Это проход.

– Слишком мал для взрослого.

– Может быть, он предназначается для карлика. Или для ребенка. Это сделано для тех, кто не желает, чтобы их беспокоили.

Римо потрогал края камня.

– Мы можем легко здесь прорубиться.

Чиун показал на арку над ними.

– Смотри, Римо. Замковый камень. Если разобьешь край дыры, все это обрушится.

Римо потянул носом холодный воздух, поступавший из ниши.

– Я чую, что там кто-то есть.

– Я тоже, – подтвердил Чиун.

Пристроившись, Римо просунул плечо в нишу.

Сделав полный вдох, он выпустил воздух так сильно, что грудная клетка почти спалась. И все же не проходила. Тогда он выдохнул еще, так что легкие превратились в сдутые воздушные шарики.

После этого бесконечно осторожно, чтобы не сломать ребро или не повредить внутренние органы, Римо стал вкладывать себя в нишу. Это была медленная и тщательная работа. Хрящи похрустывали от напряжения. Как змея, проскользнул он внутрь, дойдя до половины и следя, чтобы не дать воздуху прорваться обратно в жаждущие легкие.

Тихим голосом Чиун ободрил его:

– Ты преуспеешь, сын мой, ибо слишком горька на вкус неудача, чтобы ее пробовать.

На полпути Римо остановился и резким рывком вдернул себя в нишу полностью. И исчез во мраке.

– Подожди! – тихо позвал Чиун.

Ответа не было.

Быстро выдохнув воздух из легких, мастер Синанджу попытался повторить опыт своего ученика, которого он обучил многому, но не той опасной технике, очевидцем которой сам только что оказался.

«Лучшие мастера Синанджу те, кто создает собственное искусство», – с горькой гордостью подумал Чиун.

* * *

Сам коридор не был так узок, как вход в него, но и удобно широким не был. Римо пришлось идти боком. Это ставило его в невыгодное положение, если встретится западня или волчья яма.

Под ногами смутно ощущалось какое-то электрическое возмущение. Плескала вода. Но эбеновый пол казался достаточно твердым.

Внезапно каменный коридор свернул направо, и Римо пошел туда. Стало шире, и тиканье, стучавшее как непрестанный град, стало явственнее.

Во всем мире так могло звучать только одно – человек работал на компьютере. Следующая мысль была – два человека на двух компьютерах.

Ладно, кто бы они ни были, лучше для них будет, если они найдут ответ на единственно важный в его вселенной вопрос...

Глава 39

До Харолда В. Смита сведения из Кейп-Кода дошли сразу, как только их там получили.

«Каюга» вошла в контакт с канадской плавбазой «Арен сор».

Смит прочел название и моргнул. По-французски он говорил сносно – еще со времен операций БСС во Франции во вторую мировую.

Словосочетание «Арен сор» показалось ему знакомым. Он ввел это название в компьютер и вызвал программу автоматического перевода с французского.

В ответ появилось название «Красная селедка» и его этимология.

На патрицианском лице Смита мелькнуло подозрительное выражение. Нет такой рыбы – красной селедки. Это фигура речи. Причем фигура речи исключительно английской. Значит, во французском языке красных селедок нет ни в прямом, ни в переносном значении. И потому для французского корабля имя «Арен сор» годится не больше, чем для французской подлодки – «Гордимся, что мы лягушатники».

Смит связался с Кейп-Кодом как раз вовремя, чтобы получить свежий доклад прямо от начальника.

– Мои люди докладывают, что это судно запускает что-то вроде торпеды, которая гоняется за рыбой. Это определенно враждебное действие, – сообщил начальник.

– Я приказываю, чтобы судно «Арен сор» было задержано и обыскано, – сказал Смит.

– Будет сделано, сэр! – отчеканил начальник базы, абсолютно уверенный в том, что говорит со штаб-квартирой регионального управления береговой охраны в Бостоне.

Смит положил трубку и вернулся к компьютеру. Торпеда, загоняющая рыбу. Если такое устройство действительно существует, может быть, удастся найти его в Интернете.

* * *

– Что за черт? – недоуменно спросила Сэнди Хекман, получив приказ начальника базы. – Это как же нам досмотреть такую громадину? У них численное превосходство экипажа десять к одному.

– А может, попытаться взять их на пушку? – предложил рулевой.

– Это как?

– Вызвать самолеты береговой охраны.

– Но у них нет боевого оружия.

– Эти вряд ли про это знают.

– А это мысль!

Сэнди взяла в руку микрофон.

– Внимание, «Арен сор»! Говорит катер береговой охраны США «Каюга». Вы нарушили Акт Магнусона и должны остановиться для досмотра. В противном случае ваше судно будет потоплено.

С «Арен сор» не ответили. Зато выпустили торпеду.

– Каковы шансы, что на этой рыбной торпеде есть боеголовка? – вслух подумала Сэнди, не спуская глаз с приближающегося пенного следа.

– Та, что тут была, взорвалась по команде, – напомнил рулевой.

– Это был только заряд самоликвидации.

– Тротил и в Африке тротил.

– Уход! – скомандовала Сэнди и ухватилась за первое, что попалось под руку.

Катер стал закладывать крутые повороты ухода, а торпеда гналась за ним, как голодная собака.

– Догоняет! – заорал рулевой.

– Разворачивайся – и прямо к ней в зубы! – заорала Сэнди в ответ.

– Вы с ума сошли? Сэр...

– Выполняй!

«Каюга» шла на торпеду лоб в лоб. Сэнди у шестнадцатидюймовой пушки на носу нацелила дуло в тупой нос торпеды.

Полетели снаряды. Первый пошел с перелетом. Сэнди изменила прицел. Второй упал с недолетом, и невредимая торпеда пролетела сквозь вспененную воду невредимой.

– Третий раз за все платит, – сквозь зубы сказала Сэнди, тщательно прицеливаясь. Один глаз ее был закрыт, и от усердия она даже высунула язык.

Торпеда взорвалась с силой и грохотом, снявшими все вопросы. Это действительно была боевая торпеда.

Больше торпед «Арен сор» не пускал.

Через двадцать минут в небе было полно «Фальконов».

– "Арен сор", у вас остался последний шанс! – предупредила Сэнди. – Сдавайтесь, или будете вплавь добираться. Водичка ласковая – плюс один.

Над палубой взвился белый флаг, а вдоль бортов столпились моряки с поднятыми руками и синими лицами.

– Чтоб мне моря не видать, если это не «флер-де-лисы» на этих гнусных рожах, – сказала себе Сэнди, когда катер шел вдоль нависшего над ним борта серой плавбазы.

Глава 40

Коридор привел его к двери.

Она была как замерзший лист сине-зеленой воды. Щелканье доносилось с той стороны. Римо оглянулся. Чиуна не видно. Но ждать некогда.

Донеслось тихое шарканье сандалий. Чиун где-то недалеко. Может догнать.

Римо подошел к двери. Она была разделена пополам в середине.

Коснувшись двери, Римо рассчитывал, что створки разойдутся. Не было ни ручек, ни кнопок. Значит, она должна работать от электричества.

Но дверь осталась плотно закрытой.

Римо прижал обе руки к панелям. Кто-то или что-то там было, щелканье клавиш не прекращалось.

Римо продавил концы пальцев сквозь стык дверей и поднял сцеплявший двери крюк.

Двери разъехались, как театральный занавес. Римо вбил их в пазы и шагнул внутрь раньше, чем сидевший внутри – кто бы он ни был – мог отреагировать.

Квадратная комната с кирпичными стенами. Стол. На столе бок о бок два компьютерных монитора. Рядом другие мониторы, экраны светятся.

Перед мониторами сидела спиной к нему молодая женщина, и волосы ее были облаком золотых нитей.

Римо замер.

Кто бы она ни была, его присутствие было ей безразлично. Из-за огромной спинки кресла были видны ее руки. Одна была протянута к клавиатуре у правого монитора, другая профессионально щелкала по клавишам около левого.

Два монитора работали одновременно.

И Римо видел экран каждого из них.

Левая рука печатала по-французски.

Правая рука печатала что-то совершенно другое кириллицей, по-русски. Две руки, управляемые одним мозгом, работали на двух языках. У Римо зашевелились волосы на предплечьях.

И тут он заметил на столе огромный глиняный предмет, склонившийся над сидящей фигурой, как паук, плетущий паутину. Глина была похожа на статую Кали, но рук у нее было очень много, и все уродливой формы. Тонкие, как ручонки младенца, большие, как у взрослого мужчины. Были беспалые, были сжатые в гневный кулак. Статуя смотрела вниз с перекошенным и полным злобы лицом.

У Римо будто граната разорвалась под ложечкой.

– Фрейя, это ты?

Он не успел договорить, как пальцы обеих рук застыли, отдернулись от клавиш, и медленно, очень медленно золотоволосая фигура повернулась вместе с креслом к нему лицом.

Глаза Римо видели корону волос, потом профиль, когда он появился в повороте. Когда лицо повернулось полностью, на него взглянули глубокие карие глаза, которых он не видел так давно, что это казалось десятилетиями. У него перехватило дыхание.

– Фрейя?

Она улыбнулась. Улыбка была солнечной, как ее волосы.

– Здравствуй, папа. Ты нашел меня.

Упав на одно колено, Римо повторил:

– Фрейя?

И две ее руки встретили его руку. Пальцы их охватили друг друга. Римо ощутил их тепло. Потом они сжались, как скользкие и твердые костяные когти, и от бедер ее взметнулась вторая пара рук, набросившая ему на шею желтый шелковый шарф.

– Ты убил мою мать! – завизжала она. И шарф сдавил его шею с неодолимой силой...

Глава 41

Харолд В. Смит получил доклад, что задержание «Арен сор» прошло без инцидентов, как раз тогда, когда просматривал интернетовский узел одной российской компании, предлагавшей на международном рынке устройство, названное Акустический Концентратор Рыбы (АКР).

Безуспешно пролистав всю Паутину по темам «рыба» и «рыбные промыслы», Смит с досады ввел в окно поиска слово «торпеда» – и тут оно и выплыло, как по волшебству.

Созданный на базе старой советской противолодочной торпеды и работающий на ультразвуке АКР был построен, чтобы направлять движение рыбы примерно тридцати семи видов туда или оттуда, куда пожелает оператор. Устройство, управляемое по радио, было оснащено телеметрией для дистанционного контроля и управления.

Это простое открытие на девяносто процентов объяснило Смиту смысл действий «Арен сор» и «Фьер Д'Этр де Гренуйе». Канадцы уводили промысловую рыбу из международных вод в свои. Уничтожение судов от «Санто Фадо» до «Инго Панго» имело целью скрыть свои действия и запугать потенциальных охотников до той же рыбы. А вину предполагалось свалить на Квебек.

Все «как» и «почему» прояснились. И осталось лишь несколько «кто».

Глава 42

Мастер Синанджу чувствовал, как прижимает грудную клетку к бьющемуся сердцу, и силой воли заставлял его утихнуть.

Это было трудно, потому что сердце колотилось. При всей уверенности Чиуна в своем ученике Римо оно колотилось.

Тиски стен ниши сдавили и сердце, и легкие, не давая им функционировать.

Но Римо показал мастеру Синанджу способ, и Чиуна, Верховного мастера Синанджу, столь примитивное препятствие остановить не могло. Тем более что Римо, западному человеку с огромной грудной клеткой, было куда труднее.

Но дело было не в том, чтобы задержать дыхание и сжать ребра. Очень тонок был шелк его кимоно. Порвать его – значило лишиться драгоценной одежды. Это было бы непристойно. И мастер Синанджу проникал в отверстие очень осторожно, зная, что там, на другой стороне, его уже ничто не остановит.

Из сырого коридора донесся крик. Высокий и резкий. Но искаженные эхом слова трудно было разобрать.

Это был не голос Римо. Женский голос, сварливый, мерзкий и злой.

Уже почти прошедший Чиун уперся сандалиями в пол. Позвоночник его выпрямился, эластичные хрящи сжались.

И выпрямившись так, он проскользнул внутрь, сохраняя выдержку и достоинство.

Оказавшись на другой стороне, он одним вдохом зарядил легкие кислородом. Один вдох – больше не нужно было, и потом легким шагом он прошел по каменному проходу и свернул, когда дошел до поворота.

Под ногами он ощущал какие-то странные удары и беспокойство, но не обращал внимания. Пол был из сплошного камня.

За последним поворотом его карим глазам открылась комната с кирпичными стенами, освещенная янтарным сиянием двух рядом стоящих мониторов.

Там, выпрямив спину, стоял Римо. Лицо его было обращено к сидящему перед ним.

Мастер Синанджу сделал судорожный вдох, увидев вьющиеся тонкие руки с бананово-желтыми ногтями.

И еще он увидел шарф из желтого шелка, прижатый к затылку Римо.

– Нет! – крикнул он, бросаясь вперед.

Его длинные ногти скользнули вверх, под шелк, и шелк с треском и шипением распался.

Римо качнулся назад. Чиун сгреб его обеими руками за футболку и оттолкнул с дороги. Странно, но он не ощутил сопротивления. Казалось, Римо лишился воли.

– Ты не получишь моего сына! – сказал Чиун, делая осторожный шаг вперед.

И голос, одновременно и зрелый, и юный, ответил ему:

– Ты опоздал. Он уже мой.

И хоть ее черты были искажены и сведены гримасой оскала, мастер Синанджу видел, что лицо перед ним – и еще четыре колышущиеся руки, две из которых держали концы разорванного шарфа...

Это лицо он хорошо знал.

Она стала старше. Но эти карие глаза нельзя не узнать.

Фрейя, дочь Римо и Джильды из Лаклууна.

А за ней – огромное глиняное чудовище, принявшее форму Кали Пожирательницы.

Каждая частица энергии требовала нанести смертельный удар. Но убить демона Кали значило забрать жизнь единственной дочери Римо.

Сверкающие ногти скрылись в рукавах кимоно, и лицо мастера Синанджу стало суровым.

– Поздравляю, нечистая. Ты выбрала хозяйку, которую я не смею убить.

– Изыди, старик! – сказал голос. Это был голос Фрейи, но в нем звучало эхо векового зла.

Глаза Чиуна метнулись к Римо, стоявшему в стороне. Темные глаза его застыли, лицо дергалось от противоречивых чувств. Он видел и не видел одновременно.

Чиун обратился к аватаре Кали:

– Я не могу убить тебя, это правда. Но это не означает, что я не могу обуздать тебя или выгнать из той невинной души, которой ты овладела.

Фрейя встала. Четыре ее руки протянулись в стороны, как стрелки сумасшедших часов. Чиун видел перед собой юную женщину. Более не ребенок, но еще не совсем женщина.

– Уходи, пока еще можешь стоять на ногах, – прошипела она.

Отступив на шаг, сказал с нажимом:

– Я уйду. Но сын мой пойдет со мной.

– Уходи, но отец мой останется здесь, ибо я знала, что он придет, не знала лишь, что так скоро.

– Я не уйду без Римо, – настаивал Чиун.

– Ты должен был бы спросить у моего отца, хочет он этого или нет, – предложила Фрейя-Кали, и глаза и губы ее так же сочились ядом, как ее слова.

Чиун повернулся.

Римо стоял в тени, и глаза его сверкали во впадинах лица черепа. Выражение лица невозможно было прочесть.

– Сын мой. Говори со мной...

Прозвучали слова, обернутые заполнившей мир болью:

– Чиун. Это Фрейя.

– Нет. Не Фрейя говорит с тобой, но дух Кали.

– Чушь! – Римо сорвался в гнев. – Не верю! Только не Фрейя. Никто не сделает такого с моей дочерью!

– Поверь, ибо это правда.

Римо ступил два трудных шага вперед. Руки его беспомощно и просительно взметнулись, а глаза отвернулись, чтобы не видеть четырехрукое существо.

– Чиун, я ничего не понимаю. Помоги мне.

– Я здесь ничего не могу сделать, – грустно проронил мастер Синанджу. – Я не могу убить это существо с двумя душами, из которых одна невинна, а другая – воплощенное зло. Ибо убиение зла принесет смерть невинной. Она твоей крови, и она всего лишь ребенок. Мы должны отступить.

Римо упрямо сжал кулаки.

– Я никуда не уйду. Без моей дочери – никуда.

И холодно повелел голос Фрейи-Кали:

– Ты останешься, плоть моей заемной плоти. Другой должен уйти.

Чиун посмотрел на Римо лишенным эмоций взглядом.

– Сын мой, перед тобой чрезвычайно трудный выбор. Пойти со мной – значит обрести безопасность. Остаться – опасность страшнее, чем ты можешь себе вообразить.

Темные глаза Римо метнулись к четырехрукому созданию, облаченному в желтый шелк.

– Она не тронет меня. Это моя дочь.

– Она – существо с четырьмя руками и демонической похотью. Она видит в тебе всего лишь давнего любовника. Она ищет близости с тобой. Для танца Тандавы.

– Не знаю я, о чем ты говоришь, – запальчиво произнес Римо.

– Тандава – это танец, который положит конец Вселенной и всем ее обитателям. Тебе. Мне. И твоей дочери-заложнице.

– Ерунда. Послушай, хватит пудрить мне мозги. Я должен остаться. Должен здесь разобраться.

– Римо... – начал было Чиун.

– Ты получил свой ответ, – раздалось шипение Кали из щели накрашенных желтых губ. – Теперь уноси свою жалкую жизнь и позабудь все, что ты видел и слышал. Ибо ты не смеешь коснуться моей невинной плоти, а я могу уничтожить тебя одним взглядом.

Чиун колебался. Повернувшись к Римо, он поклонился, очень осторожно.

– Я ухожу.

Римо колебался.

– Может быть, это и есть единственный выход, – неуверенно произнес он. – Может быть, мы сможем это распутать.

В голосе Чиуна прозвучал почти страх.

– Не поддавайся ее чарам, сын мой. Самое главное, не поддавайся ее чарам.

– Ради Бога, Чиун! Она же моя дочь.

– Она твой враг Она опутала тебя такими цепями, что даже мне их не разбить.

И с этими печальными словами мастер Синанджу, пятясь, вышел из комнаты, не повернувшись к врагу спиной и не сводя глаз с гипнотически колышущихся рук.

Оказавшись в коридоре, он пошел быстро. Подойдя к нише, он приготовился, как и раньше, и проскользнул обратно в главный зал. Второй раз это было легче. Шелк не цеплялся.

Не раньше чем его сандалии коснулись черных сверкающих плит, они, как будто по волшебству, стали прозрачными.

И мастер Синанджу увидел, почему оттуда слышались постоянное журчание и бормотание воды.

Снизу на него с тусклым, голодным огнем ожидания глядели чьи-то глаза.

И будто от удара невидимого молота внезапно ставший прозрачным пол разлетелся на мелкие осколки, и мастер Синанджу погрузился в самые горькие воды за всю свою долгую жизнь...