Текст книги "Расследование характера"

Улика №4 – «Удерживающий модус»

В психоаналитической теории ананкастному характеру соответствует «анальный характер». Его генезис описывается через неблагоприятную фиксацию на стадии психосексуального развития в возрасте от 1,5 года до 3 лет. Приведём краткое описание Г. Блюмом специфики «анального характера».

Анальный характер. Анализируя структуру характера, Фрейд первым выделил черты, связанные с анальной фиксацией. Считается, что эти личностные черты формируются в процессе конфликтов, возникающих в обучении ребёнка культуре отправлений кишечника… Среди основных черт анального характера взрослых известны бережливость, раздражительность, педантичность или, говоря проще, скупость, упрямство, аккуратность. Фенихель описывает скупость в качестве преемственной черты от привычки к анальному задерживанию, иногда мотивированному страхом утраты, иногда, в большей мере, эротическим наслаждением.

По мнению З. Фрейда во время анальной стадии ребёнок впервые сталкивается с социальными ограничениями в виде родительского требования приучения к туалету. Ему приходится самостоятельно сдерживать естественные импульсы к немедленному опорожнению кишечника. Он временно откладывает получение удовольствия от дефекации, но в ответ получает родительское одобрение и поощрение. При этом анальная стадия становится своеобразной матрицей для формирования других навыков самоконтроля и саморегуляции в социальной среде.

Как указывал Э. Эриксон, получение на анальной стадии опыта различения и свободного выбора актов «удержания» и «отпускания» (ассимиляции и элиминации) имеет непосредственное отношение к формированию у человека автономной воли. Но если родители чрезмерно жёстко приучают ребёнка к горшку, то это приводит к дисгармоничному формированию характера с гипертрофировано усиленным «ретентивым модусом» (от лат. retention – задержка). Удерживающий модус затормаживает элиминативные позывы и приводит к излишне длительной задержке в кишечнике фекальных масс. На психологическом уровне это способствует формированию известных ананкастных черт: склонности к накопительству, длительному терпению неудовольствия, скупости, аккуратности, педантичности.

Таким образом, в деле об ананкастах мы находим пострадавшую сторону. Это потребности, требующие элиминативного удовлетворения. Они становятся жертвой. Их свободное проявление не допускается и оценивается как нечто нелицеприятное и ужасное. Автономия против стыда и сомнения – так обозначил Э. Эриксон ключевой конфликт анальной стадии, в котором у ананкастов побеждает стыд и сомнение.

Если не полагаться полностью на психоаналитическую версию, то можно допустить, что не только анальная стадия исключительно отвечает за усиленные удерживающего модуса в структуре ананкастного характера. Возможно, и другие возрастные периоды, на которые выпадает чрезмерное социальное давление, также ответственны за формирование у человека поведенческой тактики избыточного сдерживания. В этом случае область кишечника – не первичная точка фиксации, а одна из многих телесных и психических сфер, захваченная ананкастным самоограничением.

Впрочем, вопрос о начале формирования обсессивных черт характера не принципиален. Гораздо важнее понять, как ананкасты в столь непростых условиях самоограничения продолжают функционировать в социальном метаболизме. По логике напряжение от хронического сдерживания элиминативных потребностей должно со временем повышаться и рано или поздно привести к серьёзному нарушению жизнедеятельности и дезадаптации. Если мы не видим этого, то должны быть какие-то компенсаторные механизмы в обсессивно-компульсивном образе жизни. Разгадка, в чём заключаются эти механизмы, уже близка.

Найденные улики усиленного удерживающего (ассимилятивного) модуса и ослабленного элиминативного модуса, которые свидетельствуют о нарушении нормального функционирования механизмов обмена со средой (механизмов системы хронификации жизни), дают полное право провести расследование ананкастного преступления методами тифоанализа. Но, прежде чем перейти к предварительному анализу, обратим внимание еще на одну важную улику – обсессивное поведение в сфере сексуальности.

Улика №5 – «Секс»

Сексуальное поведение ананкастов имеет свои особенности. Во взаимодействии с партнерами у них часто обнаруживается поверхностность отношений, затруднения в выражении чувств и привязанности. Хотя межличностная отчуждённость ананкастов в сексе не доходит до степени асексуальности шизоидов, тем не менее в интимной сфере у них далеко не всё радужно. Секс у обсесивных порой превращается в супружеский долг, а долг – понятие, к которому приходится относиться серьёзно и ответственно и которое не подразумевает обязательное наличие удовольствия.

Из свидетельских показаний:

Некоторые пациенты с обсессивно-компульсивным расстройством личности имеют сексуальные расстройства. Дискомфорт навязчивых людей при переживании эмоций, недостаток спонтанности, чрезмерный контроль и ригидность не способствуют свободному и комфортному выражению их сексуальности. Обычными сексуальными дисфункциями навязчивого человека являются подавленное половое влечение, аноргазмия, преждевременная эякуляция и болезненное половое сношение.

– А. Фримен, А. Бек

Не ко всякой человеческой деятельности следует подходить с точки зрения рационального анализа, но это можно делать при решении проблемы, требующей разрешения. Человек, с которым я проводила первичное интервью, на вопрос о характере его сексуальных отношений с женой мрачно и с нажимом ответил: «Эту работу я выполняю».

– Н. Мак-Вильямс

При тяжёлых навязчивых расстройствах для таких личностей основным является требование, чтобы партнёр «функционировал» пунктуально, точно, надёжно и бесперебойно, как хорошо смазанная машина, без собственных желаний и эмоциональных запросов. Вместо любящего обмена взаимными требованиями и вознаграждениями отношения строятся на условиях и предписаниях, которыми партнёр обязан руководствоваться. Можно себе представить, каким холодным и «запрограммированным» является такой брак, при котором сексуальность реализуется с регулярностью железнодорожного расписания, как некое исполнение долга в порядке очереди, не зависящее от влечения и расположенности.

– Ф. Риман

Нет ничего удивительного, что на сексуальную сферу жизни накладывается ананкастный отпечаток рациональности, пунктуальности, контроля. Эти свойства естественны и эгосинтонны для ананкастов. Они способны организовать секс никак иначе, а исключительно по-ананкастному. Конечно, такой отчуждённый и регламентированный секс может доставлять дискомфорт другому партнёру, ожидающему от сексуального контакта большей экспрессии, чувственности и спонтанности. Это будет проблемой для партнёра, но по логике это не должно становиться большой проблемой для самого ананкаста. Тем не менее нередко обнаруживается, что ананкасты подвержены значительным сексуальным дисфункциям. Почему? Возникает подозрение, что дело не просто в несходстве стилей проявления сексуальности у двух людей. Если сексуальная потребность в целом не находит удовлетворения, то для этого должны быть более основательные причины.

Предварительные размышления

Улика наличия проблем в сексе свидетельствует о том, что ананкасты часто воспринимают сферу сексуальности в определённом негативном свете. Как такое возможно, если секс – это удовольствие? Ответ: возможно, когда получение удовольствия вступает в конфликт с другими потребностями. Суть конфликта интересов для ананкастов, как людей склонных к чрезмерному подчинению диктату морали и социальным требованиям, достаточно очевидна.

Даже не обладая теоретическими знаниями в психологии, люди способны интерпретировать поведение человека в понятиях направленности его на удовлетворение личных потребностей (эгоистических) или на удовлетворение потребностей других (альтруистических, общественных). При этом показательно, что в обществе эгоистические потребности часто заслуживают порицание, а эпитет «эгоист», несмотря на все протесты психологов, используется в качестве ругательного. Конкуренция и конфликт эгоистических потребностей и потребностей общества здесь налицо22
  В психоаналитической концепции данный конфликт традиционно рассматривается как конфликт между потребностями двух инстанций психики – Ид и Суперэго. Соответственно, в буквальном обозначении, это конфликт между биологическими «ид-истическими» потребностями и общественными «суперэгальными» потребностями, где задача третьей инстанции – Эго найти оптимальный компромисс в конфликте и добиться реализации ид-истических интересов в условиях суперэгальных ограничений. Такая психоаналитическая модель удобна, но в целях минимизации специальной терминологии, будем говорить о личных (эгоистических) и общественных (альтруистических) потребностях.


[Закрыть].

Положение дел таково, что в любом биологическом удовольствии непосредственно присутствует эгоистический момент: индивид что-то получает сугубо для себя в обход общественным интересам. Он не направляет имеющиеся у него ресурсы их на «полезную работу» поддержания социальных связей и структур. Поэтому общественное мнение и социальные институты всегда очень ревностно относятся к удовлетворению потребностей, приносящим человеку большое удовольствие, особенно, к формам удовольствия, достигаемым вне и помимо общества.

Стоит ли удивляться, что именно сексуальным потребностям досталось от общества по полной программе. «Маленькой смертью» (la petite mort) называют французы пик сексуального удовольствия с оргастической разрядкой. По всей видимости, общество интуитивно воспринимает это мощное переживание удовольствия в качестве выражения некой временной символической смерти социального контроля и достижения личной независимости.

Особенно преуспели в ограничении сексуальности религиозные предписания. Книга Д. Кон-Шербока, Д. Д. Крайссайдса, Д. Эль-Алами «Истинная вера, правильный секс. Сексуальность в иудаизме, христианстве и исламе» наглядно иллюстрирует до какого абсурда и комичности может дойти регламентация секса в вероучениях. Религиозная мораль готова без устали и до предельной мелочности генерировать условные нормы – кому, с кем, когда, где, как и сколько. В тех же конфессиях, в которых сексуальное влечение получает ярлык порочности и греховности, ограничения могут становиться крайне садистическими.

В ущемлении свободы выражения сексуальных и других эгоистических потребностей со стороны социума по отношению к человеку нет какой-то злонамеренности. Так срабатывает общественный инстинкт самосохранения. Дело в том, что индивидуум не является неисчерпаемым ресурсом. Если где-то в его активности прибыло, то где-то убыло. Для поддержания социальных институтов нужна энергия, затраченная работа. Поэтому общество встраивается в психическую экономику человека и предписывает ему откладывать достижение личных интересов на потом. При этом удовлетворение эгоистических желаний не полностью воспрещается, а допускается через опосредованные социальные звенья. Человек имеет право на удовольствие, но лишь как награду за правильно прожитую общественную жизнь, напряжённый труд и добрые альтруистические поступки.

Обычно в противоречии эгоистического и общественного, в конфликте «хочу» и «должен» здоровые люди находят оптимальный компромисс: «кесарю – кесарево», а «себе – своё». Даже формула золотого альтруистического правила «Делай людям то, что ты хочешь получить от них для себя», включает эгоистический компонент – необходимость получить что-то для себя. Но ананкасты на такие компромиссы плохо способны.

Насколько сильно ананкасты ограничивают свои эгоистические потребности наглядно проявляется в их неспособности к расслаблению и отдыху. Состояние лености или ситуация отсутствия насущных дел создают благоприятные условия для снижения волевого самоконтроля и релаксации. Но в ту же минуту обсессивное сознание настойчиво атакуют тревожные мысли и чувство вины за попусту растрачиваемое время. Ананкасты начинают смутно подозревать, что совершается нечто недопустимое: они посвятили досуг исключительно для себя, осмелились делать то, что «хочется», а не то, что «нужно». Безделье немедленно прерывается и они бегут прочь от малейшего эгоизма в тотальный трудоголизм.

Только благоприятное разрешение конфликтов на анальной стадии психосексуального развития по Э. Эриксону приводит к устойчивой формуле идентичности – «Я есть то, чего я могу свободно желать». В противном случае стыд и сомнение подавляют свободу самовыражения и ведут к формированию обсессивной личности. В её картине мира нет чёткого различения «должного» от «желанного» и, следовательно, нет выбора. Если должное становится равным «хочу», то человек перестаёт чувствовать себя, утрачивает способность разграничивать свои и чужие потребности и со временем всё дальше уходит от своего подлинного Я.

Для многих навязчивых людей характерно мышление в понятиях «нужно» и «должен». Этот примитивный, абсолютистский и моралистический стиль мышления приводит к тому, что они делают то, что должны делать согласно их строгим внутренним стандартам, а не то, что они хотят делать или что предпочтительнее делать. Это придаёт задачам силу императива и заменяет собой личные желания как первичный источник мотивации. Навязчивый человек считает, что если он не сделал того, что «должен», он обязан испытывать чувство вины. Кроме того, если другие не делают то, что «должны», они заслуживают гнева и осуждения.

– А. Фримен, А. Бек

Обсессивно-компульсивный пациент вовлечён в конфликт между подчинением и неповиновением. Как если бы он всё время спрашивал себя: «должен я быть хорошим или могу быть гадким?» Это приводит к постоянному чередованию эмоций страха и злости – страха, что он будет уличён в «плохости» и наказан, и злости, связанной с его желаниями и подчинением авторитетам…

– Р. А. Маккиннон, Р. Майклс, П. Дж. Бакли

Таким образом, для обсессивных людей социальные требования, примат общественного, императив «должен» приобретают абсолютную силу и ценность. Закономерно, что такой дисбаланс потребностей не только приводит к проблемам в сексе, но и в целом препятствует свободному получению от жизни больших и малых эгоистических радостей. «Оно, конечно, так-то так, всё это прекрасно, да как бы чего не вышло», – в который раз проговаривает чеховский Человек в футляре заклинание самоограничения.

Непосредственное чувство малодоступно психастенику, и беззаботное веселье редко является его уделом.

– П. Б. Ганнушкин.

Любое удовольствие, не связанное с деятельностью, считается предосудительным, а проявление чувств – признаком распущенности.

– Ц. П. Короленко и Н. В. Дмитриевой

Наслаждаться жизнью такой, какая она есть, ананкастам не дано. В социальном метаболизме они уступают требованиям окружающих и позволяют себя поглотить. Обсессивные люди слепо подчиняются социальным интроектам, они не могут свободно их выбросить и открыто проявить сопротивление. Даже если у отдельных ананкастов обнаруживается оппозиционность к конкретной общественной системе, она не заменяется в их сознании эгоистическими установками, но только новыми «правильными» морально-этическими ограничителями. Другими словами, ананкасты – это всегда порядочные люди, но некоторые из них придерживаются своих особенных представлений о порядке.

Безоговорочная подчинённость ананкастов социуму наглядным образом проявляется даже в такой отдельно взятой черте как пунктуальность. Обсессивные не могут позволить себе быть неточными, не успеть в срок выполнить работу или опоздать к назначенному часу. Для них непунктуальность – проявление не просто человеческих слабостей, а вопиющее попрание общественных договорённостей, что, пускай и в малом масштабе, равно бунту и преступлению против социального порядка.

Безусловно, следование требованиям семьи, работодателя, церкви, государства – есть выражение приспособления к среде, приносящее свои реальные плоды. Но оно становится дезадаптивным в случае чрезмерности, жёсткости и ригидности. Можно пояснить механизм достижения равновесия эгоистического и альтруистического на примере известного «зефирного теста» (он же «тест с пастилой» и «маршмеллоу-тест»). В 60-х годах психолог У. Мишел провёл с детьми определённого возраста серию экспериментов. Ребёнку давался кусочек пастилы, после чего его оставляли наедине с лакомством. Перед уходом экспериментатор говорил ребёнку: «Ты можешь съесть пастилу прямо сейчас, но если ты дождёшься моего возвращения, я дам тебе не один, а два кусочка». Одни дети выполняли поставленное условие и получали удвоенное вознаграждение, другие – нет33
  Показательно, что для того, чтобы заблокировать желание выбросить из головы социальную установку на терпение, дети не просто пребывали в пассивном ожидании, а реципрокно затормаживали своё желание сразу съесть сладость противоположной активностью, в которой можно усмотреть признаки удерживающего модуса и смещенной элиминации. Например, кто-то из детей пел, кто-то играл, кто-то закрывал глаза, некоторые даже засыпали.


[Закрыть]. Психологами была прослежена судьба многих из более 600 детей, принявших участие в опыте. Оказалось, что те дети, которые выдерживали психическое напряжение, дожидались возвращения экспериментатора и получали обещанное, во взрослой жизни также чаще добивались социального успеха. В то же время дети, которые были нетерпеливыми, съедали единственный лежащий перед носом кусок пастилы и таким образом получали малое, но немедленное удовольствие, в дальнейшей жизни достигали меньших результатов, чаще страдали от избыточного веса, имели проблемы с алкоголем и наркотиками.

Нет сомнений, что ананкастов в примере с зефирным тестом следует отнести к повзрослевшим детям из группы терпеливых и успешных. Но необходимо учитывать, что социальная жизнь не подчиняется правилам понятного и строгого эксперимента. Она динамично меняется и «игра не по правилам» – одна из реалий непростых человеческих взаимоотношений. Порой ананкасты слишком долго ждут, когда им принесут второй кусок пастилы, в то время как социальный эксперимент давно заброшен, а все экспериментаторы ушли в другой проект. Обсессивные забывают, что вознаграждение не цель социального эксперимента. Цель всех социальных мероприятий – совершение определённой полезной для социума работы, а награда – лишь вынужденная мера, оплата обществом противоестественных для Эго душевных и физических затрат. Но если социальный эксперимент может быть выполним без обязательного вознаграждения его исполнителей, он пройдёт без него. Поэтому именно ананкасты, объявившие терпение самоценностью, рискуют первыми оказаться в ряду людей с обманутыми надеждами.

Любопытно, что, принимая во внимание существенный социальный крен в приоритете потребностей у ананкастов, психологи и психиатры, как правило, рассматривают его не столь негативно. Они отмечают избыточность социального подчинения, граничащей с аскетизмом и жертвенностью, но в целом гипертрофированная социальная направленность не порицается. Например, М. Е. Бурно в своей книге «О характерах людей» относится к дефензивным, «слабым» типам личности (в т.ч. психастеническим и ананкастным) с явной симпатией. Среди положительных качеств дефензивных индивидов автор подчёркивает интеллигентность, совестливость, сострадательность, самокритичность, рефлексивность, нравственность и во всём этом видит особую «силу слабых».

От снисходительного принятия обществом ананкастных жертв отлично мнение психоаналитически ориентированных авторов. Они рассматривают в обсессивном ущемлении эгоистических потребностей серьёзную проблему и такая позиция намного ближе к медицинской модели здоровья.

То обстоятельство, что такие пациенты с трудом соглашаются даже на время выпустить из рук контроль, умаляет возможность проявления их способностей в таких сферах, как сексуальная жизнь, игра, юмор и вообще в любой спонтанной деятельности.

– Н. Мак-Вилямс

В таком случае бихевиоральные компульсии, когнитивные навязчивости и другие менее симптоматические проявления активности, составляющие эту личность, могут быть наилучшим образом объяснены, как органические попытки отрицания и удержания под контролем тех неприемлемых импульсов, которые диктуют быть сексуальным, агрессивным соперником и эмоционально спонтанным. К этой «активности» принадлежит навязчиво-компульсивная тенденция к жизни под постоянным, упорным давлением или в постоянном напряжении, чтобы думать, чувствовать и делать подобающие вещи. Этот постоянный прессинг ведёт к тому, что человек когнитивно и бихевиорально занят и осуществляет контроль над собой, благодаря чему ни одна спонтанная и потенциально плохая или опасная экспрессия не будет высвобождена.

– С. М. Джонсон

Фобические характеры правильно было бы приписать индивидам, чьё реактивное поведение ограничивается избежанием первоначально желанных ситуаций.

– О. Фенихель

В контексте дисбаланса личного и общественного становится понятна улика терзающих ананкастов частых сомнений. Хотя навязчивые сомнения порой интерпретируют как страх неудачи, неуверенность в достижении идеального результата и спутник перфекционизма, нам также видится их причина в потере ананкастами надёжного критерия различения того, что считать благом.

Что такое «хорошо» и что такое «плохо» на уровне отдельного организма дано ему в элементарных ощущениях: то, что доставляет удовольствие – хорошо, что вызывает страдание, неудовольствие – плохо. Но в социальных нормах и правилах нет строгой однозначности. Общественная шкала оценок абстрактна и изменчива. Многое зависит от времени, места, контекста, конъюнктуры, давления большинства. Порой общественное мнение не лишено лицемерных оценок: что хорошо и приемлемо для человека одного социального статуса, будет негативно оценено по отношению к человеку другого («Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»). В такой обстановке у ананкастов никогда не будет надёжного мерила «хорошести» и «плохости» своих действий. Им даны лишь внешние умозрительные шкалы моральных оценок, но недоступен чувственный опыт непосредственного восприятия положительных и отрицательных сигналов, исходящих из человеческого природного естества. Потому-то сомнение – вечный преследователь ананкастов.

Дальнейший ананкастный сюжет начинает проясняться лучше. Отталкиваясь от того, что лишение удовлетворения эгоистических потребностей – основной мотив преступления, рассмотрим способы блокировки эгоистических импульсов. В этом поможет улика сильного удерживающего модуса.

Придерживаясь выбранного метода расследования, за фасадом «сильных» сторон ананкастного характера мы должны обнаружить его базовую слабость. То, что не умеет или плохо умеет ананкаст и есть его ключевое звено, к которому фиксируются второстепенные характерологические звенья. Если в качестве улики мы имеем в характере сильно выраженный удерживающий (ассимилятивный) модус, то, по принципу реципрокности, за ним скрывается слабая элиминация – плохая способность исключать из себя то, что мешает жизнедеятельности и токсично её отравляет.

То, что ананкасты не могут выбросить из своей жизни в психологических концепциях, называется по-разному: ригидными социальными установками, родительскими интроектами, непереваренными гештальтами. Это усвоенные жёсткие принципы коллективной жизни, которые предписывают терпеть неудовольствие ради общего блага, несмотря ни на что. Если такие принципы становятся самодовлеющими и ничем не компенсируются, то жизнь ананкастов превращается в одно сплошное терпение и страдание. «Пример навязчиво-компульсивной личности, – пишет С. М. Джонсон, – убедительно свидетельствует о том, что принуждение к жизни, не отвечающей её настоящей природе, приводит к смерти при жизни».

При всём при этом ананкасты остаются живыми людьми, а потому их эгоистические потребности никуда не исчезают. Из-за хронической неудовлетворённости данных потребностей их напряжение постоянно растёт, и они проявляют себя во внезапных элиминативных позывах – импульсах, которые ананкасты сами для себя считают неуместными, чуждыми и пугающими. Эти импульсы идут вразрез регламентированному обсессивному порядку и грозят сломать его. По сути, это те самые, терзающие ананкастов, навязчивости.

Однако то, что было отринуто, может продолжать беспокоить. Распространённым симптомами навязчиво-компульсивной личности являются навязчивые мысли. Может быть, я должен совершить наезд на этого пешехода, утопить своего двухлетнего сына, изнасиловать эту женщину. Мысли такого рода, появляющиеся в голове дисциплинированного во всём остальном положительного гражданина, который во что бы то ни стало старается жить правильно, могут предупреждать о серьёзной опасности.

– С. М. Джонсон

Гипертрофированно усиленные и содержательно извращённые до неузнаваемости собственные желания воспринимаются как чудовища из потустороннего мира, лишённые человеческих свойств. В уродливых обсессиях ананкасты не способны услышать голос и увидеть лик своих потребностей. Отчуждённые части психики, словно брошенные и несчастные родственники, стучаться в дома ананкастов, но, не узнанные и демонизированные, они всегда сталкиваются с ответной враждой хозяев и прогоняются прочь. Однако далеко они не уходят. Их удел – вечными призраками возвращаться с теневой стороны психики и ужасать своим визитом. Так они мстят ананкастам за надругательство над собой.

Обсессивные личности пугаются росту давления элиминативных позывов и для его подавления отвечают противоположной активностью – усилением удерживающего модуса (механизма ассимиляции). Даже без явного вторжения в сознание навязчивостей, ананкасты часто переживают смутную тревогу, что что-то в их жизни будет безвозвратно потеряно, упущено, растрачено. Избавиться от этих опасений позволяет накопительство вещей, денег, недвижимости, редких экземпляров коллекций и прочих материальных ценностей. Они испытывают странное удовольствие от приобретения нового предмета, как будто тот помогает им сохранить контроль ситуации и ослабить неотвратимость потенциальной катастрофы. При этом окружающие, не знакомые с тем, с какими внутренними демонами обсессивно-компульсивные люди ведут скрытую борьбу, могут не понимать целесообразности избыточного накопления денежных средств и бесполезных вещей, которые ни потратить, ни как-то использовать плюшкины-ананкасты не способны за всю оставшуюся жизнь.

Можно заметить, что стремление к накопительству ананкастов – это форма субъект-объектных отношения, заменяющая собой радости подлинного контакта с людьми (субъект-субъектных отношений). Данный тип отношений Ц. П. Короленко и Н. В. Дмитриева описывают применительно к специфике аддиктивного поведения (в том числе алкогольной и наркотической зависимости). Обозначим их, но не будем сейчас останавливаться на аспекте субъект-объектных отношений, так как к ним ещё предстоит вернуться в деле о шизоидах, где эта проблема представлена более отчётливо.

Как оговаривалось в теоретической части, если мы обнаруживаем подавленную элиминацию и реципрокно усиленную ассимиляцию, то в общем сюжете должна присутствовать и третья составляющая – смещённая элиминация. Это тот поведенческий компонент, в котором напряжение от заблокированных элиминативных импульсов находит лазейку для своего стравливания и тем самым частично компенсирует то, в чём испытывает нужду человек.

При определённых обстоятельствах ананкасты из жертв давления общества сами становятся преследователями. Нередко это проявляется в семье или в трудовых коллективах, в которых обсессивным был предоставлен доступ к руководящим полномочиям. Они способны взять на себя функцию по ограничению чужих свобод, педантичному сверхконтролю и элиминации из микросоциальных групп потребностей других людей. Любая инаковость (поведенческая, сексуальная, политическая, религиозная), не вписывающаяся в усреднённый стандарт, может стать, с точки зрения ананкастов, объектом подлежащим немедленному искоренению. Хотя усилия ананкастов по контролю своего окружения, как правило, не достигают параноидной выраженности, но раздражающий элемент некоего социального врага или вредителя нередко присутствует в их мировоззренческой картине. Ф. Риман называет такую смещенную элиминацию у обсессивных людей «легитимной агрессией», поскольку часто прикрывается благими мотивами выполнения долга и соблюдения порядка, иерархии, правил, нравственности и пр.

Возможности придать своей агрессивности корректность, доходящую до степени садизма, чрезвычайно разнообразны – это чиновник, который пунктуально, минута в минуту, закрывает окошко своей конторы, хотя легко мог бы ещё кого-нибудь обслужить; учитель, подчёркивающий малейшие отклонения в пунктуации или ошибки, связанные с невнимательностью; экзаменатор, который считает правильным лишь ответ, ни на йоту не отличающийся от ожидаемого; судья, строго придерживающийся буквы закона при оценке того или иного проступка и не принимающий во внимание мотивацию, и т. д…

– Ф. Риман

Таким образом, при выраженной акцентуации характера ананкасты сами становятся тираническими проводниками в обществе суровых моральных требований. Они стремятся сформировать жизнь других по образу и подобию своего психотипа. Они сами неукоснительно придерживаются условного социального порядка и предписывают окружению следовать жёстким правилам. Вероятно, ананкастам такая активность, направленная во вне, приносит облегчение, поскольку она энергозатратна и, следовательно, позволяет снизить душевное напряжение, переключить внимание с постоянно атакующих изнутри обсессий и компульсий.

В более мягком (психастеническом) варианте ананкасты не вмешиваются в чужую жизнь, а отравляют лишь свою. «Навязчиво-компульсивная личность является для себя самым злейшим врагом», – замечает С. М. Джонсон. Представители ананкастного склада не только пассивно игнорируют возможности отдыха, развлечений, путешествий, встреч в компаниях, секса, но и часто активно выбрасывают те подарки жизни, которые сами идут им в руки. Нередко люди из ближайшего окружения предоставляют им реальные возможности для выхода из замкнутого обсессивного круга. Но на все стимулы, сулящие отпусканию проблем и удовлетворению эгоистических потребностей «просто так», у ананкастов подготовлен аскетичный ответ «нет». Бедные трудоголики, с синдромом «невроза выходного дня», уклоняются в том числе и от полнокровной коллективной жизни. Как указывает Н. Мак-Вильямс, при сильной социальной отгороженности и избирательности общения у ананкастов тип характера приходится дифференцировать с шизоидной отчуждённостью.

В ситуации постоянного противостояния с эгоистическими потребностями тема контроля становится ведущей. Только под неослабевающим строгим надзором, неусыпным моральным диктатом можно сдержать натиск неприемлемых импульсов. А. Бек и А. Фримен приводят перечень типичных допущений, которых ананкасты придерживаются в отношении себя и в которых тема контроля является одной из главных: «Я должен полностью контролировать своё окружение, так же как и себя», «Потеря контроля невыносима» и «Потеря контроля опасна».

Боязнь утраты контроля может проявляться в форме навязчивого страха сойти с ума. Назвать этот страх ведущей фобией у ананкастов нельзя, так как этому мешает большое разнообразие других фобий. Как отмечалось выше, улика страха у обсессивных личностей охватывает более 300 вариантов классифицированных фобий. Чтобы найти общий знаменатель всех пугающих факторов, обратим внимание на то, что объединяет фобии ананкастов.