Текст книги "Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1"

Следователь Хабли написал о беседе с подрывником в карьере, о том, как Матуска учился обращаться со взрывчаткой, затем подписался под рапортом и стал ждать, когда ему выплатят награду и общественность отблагодарит его. Это одна версия.

Согласно сообщению доктора Швайнитцера, на убийцу вышли другим путем. Рассмотрим и эту версию. Следует принять во внимание тот факт, что Йожеф Хабли был полицейским в отставке и действовал как частный детектив, тогда как полицейские из Берлина – советник Геннат, доктор Берндорф и Лис-сигкайт, – с самого начала принимавшие участие в расследовании, считались в то время лучшими криминалистами в Европе, а венский советник полиции доктор Швайнитцер имел репутацию самого способного австрийского полицейского служащего. Много ли шансов было у частного детектива Хабли обставить таких знаменитостей?

Доктор Швайнитцер заявил, что Матуска показался ему подозрительным с самого начала своей говорливостью, тем, что всячески старался обратить на себя внимание, стремлением попасть на страницы газет. Он просил репортеров, чтобы они его сфотографировали. А тем временем один из самых солидных пассажиров потерпевшего крушение поезда граф Палфи-Даун сообщил доктору Швайнитцеру, как Матуска сразу после катастрофы рассказал, что выбрался из абсолютно разбитого вагона, и при этом у него были чистые руки и незапыленная одежда. И вообще, как он мог сам и так быстро выбраться из-под обломков и взобраться наверх на железнодорожное полотно?

Венская полиция пошла по следу и нашла таксиста, который вез Матуску и его подрывника Вейнерта сначала на склад в Веллерсдорфе за тринитрофенолом, а затем в Блюмау за капсюлями-детонаторами. А 22 сентября на жандармском посту в Ребенштайне появилась баронесса Форг-Юнг, венгерка по происхождению, и заявила, что ей кажется подозрительным поведение некоего Зильвестра Матуски, которому она сдала в аренду карьер. Он хотел дробить камни, но не делал этого. Но в то же время покупал взрывчатку.

Матуску арестовали и обнаружили изъяны в его алиби. Господин промышленник купил в Будапеште билет в Вену, сел в экспресс и позаботился о том, чтобы показаться на глаза многим людям. На первой же остановке он незаметно сошел, взял такси, водитель которого позже дал показания против него, доехал с ним до Торбади, обогнав поезд, пристроил на железнодорожном полотне взрывчатку и подождал пока произойдет крушение поезда. Затем смешался с теми, кто пережил катастрофу, и обращал на себя внимание, чтобы вновь иметь как можно больше свидетелей.

Многое прояснилось, но в Будапеште в камере-одиночке все еще находился Андьял, и полковник Фаркаш ждал, пока «коммунист» размякнет. Йожеф Андьял не выдержал психологического давления. В ночь с 29 на 30 сентября в камере он вскрыл себе вены заостренной металлической тюремной вилкой. Полковник Фаркаш принял самоубийство за признание и был убежден, что на этом дело закончено. Его радость была недолгой. 7 октября 1931 года в девять часов утра был арестован Матуска, надворный советник Валь объявил его подследственным и вызвал будапештских коллег, чтобы они незамедлительно прибыли и приняли участие в допросах.

Зильвестр Матуска вел себя весьма уверенно. Все отрицал. Однако против него-выступили лучшие криминалисты, имелся ряд улик, изобличающих его, и надежд на благополучный исход дела у него было мало. Подобно тому, как игрок в покер выкладывает на зеленое сукно козыри, следователи один за другим представляли ему доказательство его вины. Одной из серьезнейших улик были брюки Матуски. Многие заметили, а на фотографиях в газетах и сегодня можно увидеть, что Матуска был одет в модный костюм с брюками, которые назывались брюки «гольф». Они были новые, их мало носили, однако карманы их пожелтели. Химическая экспертиза показала, что пятна были оставлены тринитрофенолом, который преступник непродолжительное время прятал в карманах.

16 октября 1931 года Матуска под давлением улик сознался. При этом присутствовали: советник полиции доктор Швайнитцер из Вены и доктор Антал из Будапешта, надворный советник Валь и заместитель начальника полиции доктор Брандт из Вены, советник уголовной полиции Геннат и комиссар уголовной полиции доктор Берндорф из Берлина. Не хватало полковника Фарка-ша, сделавшего немало для того, чтобы инкриминировать крушение коммунистам и раздуть преступление в политический спектакль. Но тогда уже выяснилось, что и остальные крушения поездов были делом рук Зильвестра Матуски. Он работал в одиночку, без помощников, и уж наверняка не от имени какой бы то ни было политической организации.

Многократный убийца предстал перед судом 15 июня 1932 года. Перед судьями и присяжными должен был разыграться один из сенсационных процессов, на который съехались газетчики со всей Европы. Однако сенсации не получилось, поскольку Матуска переиграл роль сумасшедшего. Его защищал молодой адвокат Эттингер, симпатичный чемпион Австрии по фехтованию. Обвинитель – государственный прокурор доктор Фрайллингер – принадлежал к числу самых строгих в стране, а главный окружной советник доктор Зейдлер, назначенный председателем суда, должен был гарантировать, что судебное разбирательство пройдет в рамках закона.

– Ваше имя? – спросил подсудимого председатель суда.

– Зильвестр Матуска.

– Имя вашей матери?

– Антония.

– Как это, Антония? Ведь ее зовут Анна!

– Как вам угодно, – поклонился Матуска.

– Где вы родились?

– В году, цифра которого дважды девяносто два.

– Что за бессмыслица? Вы родились в тысяча восемьсот девяносто втором году.

– Не имею ничего против этого.

– Профессия?

– Пускающий под откос поезда.

– Назовите свою профессию! – злился председатель суда.

– Хорошо. Владелец недвижимости.

С самого начала стало ясно, что подсудимый не в своем уме. Возможно, он переигрывал, а может быть, хотел спрятаться за стенами психиатрической лечебницы. Он рассказывал о некоем Бергманне, который якобы и подтолкнул его к преступным действиям. Впервые они встретились в ресторане.

– Это такой большой, сильный и плешивый парень. У нас было несколько деловых встреч. Он пригласил меня к себе домой. Мы сели в такси и поехали. Не знаю, где он жил, припоминаю только, что мы проезжали под каким-то виадуком. Он пред ставил меня своей жене.

Когда подсудимый о ней рассказывал, глаза его горели. Он улыбался, описывая ее фигуру, грудь, одежду.

– Ну вот, а потом Бергманн мне ее предложил.

– Как это следует понимать? – спросил председатель суда.

– Просто так, неожиданно. Ни с того ни с сего. Предложил мне ее для интимной связи и ушел в соседнюю комнату.

Было это правдой или эту сцену Матуска выдумал? Но история с таинственным Бергманном не закончилась.

– Дело в том, что этот Бергманн странный человек. Сначала я думал, что он коммунист, а это было плохо, потому что я ненавижу коммунистов, но Бергманн хотел основать собственную секту. Тут я решил, что сам организую ее. Христос был социалистом, лучшая партия – социал-демократическая, но клерикального направления. Надо напомнить людям, в какой нужде они живут, указать на грехи, которые они совершают ежедневно, за что их надо наказывать. И я решил пускать под откос поезда!

– На допросе вы утверждали, что к крушению вас подтолкнул Бергманн. Почему именно вас? Почему этим он не стал заниматься самостоятельно?

– Господин председатель, Бергманн умный человек. Он сразу понял, что я сильная личность. Сказал мне, что я прославлюсь, отличусь в борьбе с коммунизмом и атеизмом.

– На допросе вы говорили о некоем духе, явившемся к вами отдавшем приказ совершить крушение экспресса именно на виадуке у Торбади. Кто отдал вам этот приказ? Бергманн или дух?

– Дух Бергманна, господин председатель. Явился мне в Будапеште и точно рассказал, что я должен делать и как.

Возможно, он выдумал духов, чтобы сбить с толку судей и повлиять на присяжных? А, может быть, это был ход адвоката, попытка сохранить жизнь? Так или иначе, Матуска не был психически нормален, так как только человек с больной психикой может совершать подобные ужасные действия. Что же его толкнуло на такие преступления?

Матуска был лицемером, двуликим Янусом. С одной стороны, он ежедневно ходил в церковь, отсиживал положенное время на церковной скамье и демонстративно молился. Был внимательным мужем и добрым отцом, но ежедневно ездил с проститутками во второразрядные отели. По дороге из Вены в Будапешт в поезде он познакомился с одной женщиной, а после приезда в столицу Венгрии отправился с ней прямо в отель. Он сам признавался с гордостью, что во время своего пребывания в Будапеште каждый день жил в новом отеле и с новой женщиной.

Судебные эксперты – специалисты в области психиатрии – неделями обследовали Матуску. Наконец советник, профессор доктор Хевель и университетский профессор доктор Бисхоф пришли к выводу, что Матуска способен нести ответственность за свои действия. А американский психоаналитик доктор Герберт Хейг заявил репортеру Габе, что Матуска садист, которому доставляет удовольствие мучить других. Ему было мало мучить или убить одну женщину, он нуждался в массовой бойне. Дело в том, что в его случае извращенность соединялась с болезненной манией величия. Ему недостаточно было просто убивать, им владела навязчивая идея совершить крупное преступление, которое бы его прославило. И это ему удалось.

Венский суд судил Матуску только за железнодорожную катастрофу в Анзбахе, то есть за преступное действие, совершенное на австрийской территории. Его приговорили к шестилетнему тюремному заключению с содержанием в тюрьме с усиленным режимом. Однако его не отправили в тюрьму, а увезли в Будапешт, где за крушение поезда у Биаторбади приговорили к смертной казни через повешение. Однако приговор не был приведен в исполнение, поскольку преступник был арестован в Австрии, где не' существовало смертной казни. Поэтому в Будапеште первоначальный судебный приговор вынуждены были заменить на пожизненное тюремное заключение.

Убийца закончил свою жизнь в австрийской тюрьме, где пробыл шесть лет. Там он написал несколько романов и киносценариев. Все о своих преступлениях. Согласно одной версии, нацисты после «аншлюса» Австрии перевели его в концентрационный лагерь, где он затем был незаметно застрелен, согласно другой – Матуска отбывал свой срок в венгерской тюрьме Чиллагбортон в Шегедине, откуда при освобождении Венгрии Советской Армией сбежал и исчез. В 1953 году в печати проскользнуло сообщение, что он якобы погиб во время войны в Корее.

Частному детективу Хабли, заслужившему награду за проведенное расследование, ничего не дали под тем предлогом, что он был нанят на работу, и ему за нее заплатили. Сумму в 50000 пенге венгерский министр внутренних дел разделил следующим образом: 40000 получила венгерская полиция, 5000 – штатские, участвовавшие в раскрытии преступления, 2000 – жандармы и 3000 – венская полиция.

МУМИЯ КАПИТАНА ЛАНКАСТЕРА

Пустыня Сахара. Вечер. Песчаные дюны отбрасывают длинные тени. Медленно вышагивает вереница верблюдов. Патруль движется тихо, молча, только поскрипывают ремни седел. И все. Только размеренные шаги верблюдов, песок и бесконечный простор.

Первый всадник резко остановился, другие сгрудились возле него. Сержант спрыгнул с верблюда, за ним спешились и остальные. Столпились, присели рассматривая что-то на песке. Казалось, они не могли поверить в увиденное. Алюминиевые трубки, сиденье, кусок железа – это могли быть остатки обломков старого самолета, деревянные и матерчатые части которого уже давно истлели. Тело человека в абсолютно целом комбинезоне выжжено солнцем и выбелено песком. Мумия. На правой руке намотан ремень. Здесь также находились пустая канистра, коробок спичек «Сэйфти мэчез» и под тонким слоем песка – книга. Это летный дневник. Бумага пожелтела, однако буквы были хорошо различимы. Мужчины молча стояли над находкой, и никто не промолвил ни слова. Только песок шумел, пересыпаясь через остатки самолета и высушенное лицо мертвеца.

Командир патруля сержант Полидори отдал приказ продолжать движение. Место находки: примерно 300 километров от экспериментальной атомной станции «Реггане». Коробок спичек, канистру для воды и дневник он взял с собой. Верблюдов перевели на бег. Уже было поздно. Через несколько минут на пустыню сразу опустится ночь, а они должны вовремя вернуться на свою базу в Танезруфт.

Они добрались позже, чем рассчитывали. Сержант Полидори тут же побежал к телефону, вызвал начальство, попросил выделить вездеход, чтобы патруль рано утром мог быстро доехать к тому месту, где лежали останки летчика. Затем один солдат сказал, что дневник написан по-английски, и сержант отнес его в офицерскую комнату. Так сначала военный патруль, а затем и вся мировая общественность узнали о том, что найдены останки капитана Британского военно-воздушного флота Ланкастера, тридцать лет тому назад бесследно исчезнувшего во время героического перелета через пустыню. Тайна смерти капитана Ланкастера долго оставалась неразгаданной, целых тридцать лет не была раскрыта и Айна человека, который однажды предстал перед судом по обвинению в убийстве. И вот далеко от цивилизации дежурный патруль, совершавший объезд на верблюдах, нашел ключ к разгадке этой тайны.

. Уильям Ньютон Ланкастер родился 14 февраля 1898 года в Бирмингеме. Он не был удовлетворен своей жизнью на родине. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он переселился в Австралию. Вскоре началась первая мировая война, и его потянуло туда, где разворачивались бурные события. Он вернулся в Англию, вступил в армию, служил в кавалерийской части, затем перешел в Королевские военно-воздушные силы и стал летчиком-истребителем. Война окончилась, и кавалер ряда орденов Ланкастер оказался перед проблемой – что делать дальше. Как и у многих других, кто одел в годы войны униформу, у него было чувство, что с окончанием войны закончилась и его миссия. Сначала он учился, затем вернулся в армию и служил на северо-западе Индии. Но и там он долго не выдержал. Затем Ланкастер некоторое время зарабатывал на жизнь как профессиональный наездник и инструктор летного дела.

Весной 1927 года капитан Ланкастер на одной из вечеринок познакомился с удивительной женщиной. Он танцевал с ней весь вечер и был в восторге от нее. Беседуя с ней Уильям пришел к выводу, что у них много общего. Ее звали Джесси Миллер. Она была женой австралийского журналиста, положение и состояние которого позволяли ей отдаваться многочисленным увлечениям. Больше всего ее интересовали спортивные полеты, и она попросила капитана Ланкастера посвятить ей несколько часов для обучения летному делу.

Капитан Ланкастер был женат, но после встречи с Джесси позабыл о своей семье. Его интересовала только Джесси Миллер. У них была общая черта характера – тяга к невероятным приключениям. Они с полуслова понимали друг друга, строили фантастические планы, хотели доказать невозможное и были убеждены, что вдвоем им это удастся. Они заявили, что вдвоем облетят половину земного шара – совершат перелет из Лондона в Австралию. По тем временам это было более чем смелое намерение, и большинство специалистов сомневалось в реальности замысла.

Двадцать тысяч километров по воздуху искатели приключений преодолели за полных пять месяцев. Это было нелегкое путешествие. Естественно, они предполагали, что на пути возникнут препятствия, но что их окажется так много – этого не подозревал ни один из них. Джесси и Уильям чудом пережили две вынужденные посадки и аварии, после которых самолет можно было отправлять в капитальный ремонт. Однажды на высоте двух тысяч метров они обнаружили, что возле пульта управления их самолета извивается ядовитая тропическая змея, затем смелые воздухоплаватели приземлились в месте, где была эпидемия холеры, попали в карантин и целых четырнадцать дней вынуждены были ожидать разрешения на вылет. Но в конечном итоге они приземлились в Дарвине как герои. Пресса всего мира на первых страницах писала об их необыкновенном достижении, и их имена были на устах у людей всего мира.

Они вместе преодолевали опасности рискованного мероприятия, делили известность, по праву принадлежавшую им, и наконец решились на совместную жизнь. Кейт Миллер дал согласие на развод, а миссис Ланкастер была против. Затем Уильям Ланкастер и Джесси провели серию показательных полетов в Соединенных Штатах, увидели, что в этой стране все разрешено, – местные жители понимают толк в азарте, приключениях, рискаванных предприятиях – и решили здесь остаться.

Джесси пришла идея написать книгу об их знаменитом перелете через половину света, ведь всем было бы интересно узнать подробности их удивительных приключений. Она основательно увлеклась этой мыслью. Джесси знала, что у нее не было особого дарования для такой работы, поэтому записалась в Майами на вечерние курсы журналистики. Она училась писать, а Билл Ланкастер тем временем зарабатывал деньги на жизнь. У него была для этого лишь одна возможность, ведь он умел только летать. Переезжая из города в город, Ланкастер по воскресеньям проделывал над полем или местным аэродромом каскады головокружительных фигур.

Одну из преподавательниц Джесси в школе журналистики звали Ида Кларк. У пожилой женщины был двадцатишестилетний сын. Хаден Кларк был милым и привлекательным молодым человеком со спортивной фигурой, он интересовался всем, чем угодно, но только не настоящей работой. Этот молодой человек был из тех, кого позже стали называть плейбоями. Не так давно он приехал в Новый Орлеан, чтобы занять место репортера, и теперь у него было достаточно времени, чтобы уделить внимание начинающей писательнице Джесси Миллер.

Хаден был интересным человеком, особенно для женщины, любившей приключения, которая, к тому же, была старше его. Он танцевал с ней ночи напролет, мог выпить невероятное количество спиртного, запрещенного в то время в Америке, курил сигареты с марихуаной и с полуночи до утра водил Джесси по кабакам. Джесси Миллер была им очарована.

А тем временем Билл Ланкастер, рискуя своей жизнью на старых самолетах – ветеранах минувшей войны, кружил над американскими поселками и городами фигуры высшего пилотажа. Он понятия не имел, что зарабатывает деньги на беззаботную жизнь Джесси Миллер и ее любовника.

Записи из его дневника:

3 февраля 1932 года. Только что разговаривал по телефону с Джесси. Было замечательно слышать ее голос. Люблю ее больше, чем свою собственную жизнь.

9 февраля 1932 года. Майами. Сегодня познакомился с Хаде-ном Кларком. Он мне показался милым парнем.

Билл любил Джесси и ни на секунду не сомневался в ее любви и верности. Он уложил вещи и снова отправился зарабатывать на жизнь воздушной акробатикой. Он посылал ей десятки писем, но она не отвечала. Когда же изредка от нее приходили открытки со скупыми строчками: «Желаю счастья. Твоя Джесси», то Ланкастер был безмерно счастлив.

Во вторник Билл выступал в Сент-Луисе. Поздно вечером, вернувшись в свой номер в отеле, он нашел на столе письмо от Джесси. Это было длинное объяснение, путанно мотивированное, но для Билла Ланкастера ошеломляющее: Джесси собирается выйти замуж за Хадена Кларка.

В ту ночь он не сомкнул глаз. Утром пошел на почту и отправил в Майами телеграмму: «ПОДОЖДИТЕ МОЕГО ПРИЕЗДА БИЛЛ».

Он вернулся в Майами 20 апреля. Ни слова упрека не услышала от него Джесси. Билл с каменным лицом пожелал ей счастья, словно это касалось кого-то постороннего, а Хадену Кларку по-мужски пожал руку. Стоял жаркий, душный день. Они сидели, слушали граммофон и пили виски со льдом. Мимоходом Джесси спросила Билла Ланкастера, не согласится ли он быть на свадьбе свидетелем. Билл с каменным лицом согласился.

Затем Джесси ушла в спальню, а мужчины продолжали сидеть и пить виски. Уже светало, когда в доме раздался выстрел. Через несколько минут раздался стук в дверь комнаты Джесси. Билл Ланкастер просил прощения, что тревожит Джесси в это время, и спокойно сообщил:

– Хаден Кларк минуту назад застрелился.

У него в руках было два листка бумаги, которые он передал Джесси.

Первый: «Билл, у меня нет другого выхода, только очень тебе советую, никогда не оставляй Джесси одну. Хаден».

Второй: «Джесси, мое финансовое положение настолько ужасно, что я не вижу выхода. Помоги, прошу тебя, моей матери в ее горе. Тебе остается Билл, единственный настоящий парень, которого я когда-либо встречал. Хаден».

Оба письма были напечатаны на машинке и подписаны авторучкой. Позднее на суде они фигурировали в качестве серьезных улик против Ланкастера, так как эксперты установили, что оба письма были напечатаны с большим вниманием и с одинаковой силой ударов по клавишам. Невозможно, считали специалисты, чтобы они были написаны самоубийцей, находившимся перед смертью в состоянии высшего нервного напряжения. Более того, обе подписи были подделаны. Они не принадлежали Хадену Кларку.

У капитана Ланкастера имелось объяснение этим фактам: он сам напечатал оба письма на машинке и поставил подписи, поскольку об этом его просил Хаден. Дело в том, что молодой человек был крайне взволнован и боялся, что у него не хватит решительности. Однако застрелился он сам.

И еще одно обстоятельство служило косвенным доказательством вины Ланкастера: Хаден Кларк был застрелен из пистолета, который был куплен капитаном Ланкастером в Сент-Луисе сразу после получения известия о желании Джесси выйти замуж за Хадена Кларка. В свое оправдание Ланкастер заявил, что всегда носил оружие и что Хадену не составляло труда одолжить пистолет у него.

Несколько свидетелей показали, что Хаден Кларк часто заговаривал о самоубийстве. Он употреблял наркотики и много пил, поэтому у него часто случались приступы депрессии. Джесси Миллер охарактеризовала его как очень тонкую натуру и эксцентричного человека. Поэтому, сказала она, трудно было предсказать, что Хаден задумал совершить в следующую минуту.

В состав присяжных, призванных решить виновен ли капитан Билл Ланкастер, входило двенадцать женатых мужчин. Судья предупредил их, что незаконная связь подсудимого с Джесси Миллер не должна влиять на вынесение решения. Однако прокурор всеми средствами стремился очернить подсудимого.

– Каждый дикарь до самой смерти борется за женщину, которую любит, – сказал он. – Дикие звери отличаются от людей тем же. Эти животные движимы не разумом, а только своими низменными желаниями. Уважаемые господа присяжные, именно так поступил этот человек, именно так действовал бывший военный летчик капитан Уильям Ланкастер, находящийся перед вами в качестве человека, подозреваемого в убийстве своего соперника.

Присяжным понравилась речь прокурора, сравнение показалось им удачным, но после четырех часов сорока восьми минут совещания они пришли к выводу, что улики, собранные против Билла Ланкастера, не убедительны и что он не виновен в инкриминированном ему преступлении.

Капитан Ланкастер, которого еще минуту назад многие в зале судебного заседания считали убийцей Хадена Кларка, был освобожден. Он ушел домой с опущенной головой. Через несколько дней он получил официальное уведомление о высылке из Соединенных Штатов. Аналогичное уведомление получила и Джесси Миллер. Причина – нелегальный приезд в страну.

Они покидали Америку на разных пароходах. Встретились в Ливерпуле. Уильям Ланкастер пообещал Джесси сделать все, чтобы получить развод. Он просил Джесси подождать, пока он освободится. Джесси Мидлер ждала три года. Затем вышла замуж за английского летчика Джона Пуга.

Капитан Ланкастер попытался найти работу, обеспечившую бы ему пристойное существование. Но это оказалось непросто. Всем было известно, что произошло в Америке. Везде, куда бы он ни обращался, он натыкался на непробиваемую стену традиционной английской учтивости. Работу Ланкастер так и не нашел. Постепенно он обошел всех своих бывших приятелей, но безрезультатно. Он был на грани отчаяния, когда один из его знакомых помог советом:

– У тебя есть только одна возможность реабилитировать себя, – сказал он. – Ты должен совершить что-то очень смелое, о чем все узнали бы и что затмило бы американский инцидент. Ты нуждаешься в славе, известности и ни в чем больше. Попробуй еще раз поставить рекорд.

И капитан Уильям Ланкастер решился совершить перелет из Лондона в Кейптаун. В тридцатых годах это было смелым проектом. Однако одного желания было мало. Для осуществления головокружительного полета он нуждался прежде всего в летательном аппарате и деньгах на бензин, продукты, снаряжение и сотню мелочей, за каждую из которых надо было платить. У него не было денег, и он не знал никого, кто бы ему одолжил необходимую сумму.

Совершенно отчаявшись, Билл вернулся к людям, которые одни продолжали верить в него и все еще любили – к своим родителям и жене.

Старшие Ланкастеры продали большую часть имущества, чтобы их сын смог купить самолет. Жена дала ему все свои сбережения. После долгих недель поисков он нашел самолет, который не был слишком дорогим и годился для полета. По крайней мере, Уильям Ланкастер так полагал. Это был маленький одноместный двухплоскостной самолет, на котором незадолго до этого сэр Чарльз Кинфорд Смит пытался побить рекорд на трассе из Австралии в Англию, что ему не удалось.

Это был скоростной летательный аппарат, потреблявший мало топлива, что как нельзя лучше подходило Ланкастеру. Однако самолет не был приспособлен для дальних перелетов. А для ночных полетов совсем не годился. У него не было даже фюзеляжной подсветки. В темноте на этом самолете летчик должен был освещать свой путь фонариком. Но капитан Ланкастер не боялся трудностей. Вероятно потому, что ему не оставалось ничего другого.

Он стартовал с аэродрома в Лимпне (графство Кент) 11 апреля 1933 года, снаряженный не лучше гимназистов, отправляющихся в однодневный загородный поход в соседний заповедник. Его запасы состояли из нескольких бутербродов с маслом и глиняной посудины с водой. Вероятно, он рассчитывал только на то, что ему будет сопутствовать удача. Это может показаться покорностью перед судьбой, шагом отчаяния. Однако Ланкастер не думал об опасности, он стремился прославиться и снова оказаться в центре общественного внимания. Он начал свой рекордный полет, во время которого сложил голову.

Перед вылетом он простился с родителями; уже у самолета пожилая миссис Ланкастер умоляла своего сына ни за что на свете не покидать летательного аппарата, если у него вдруг случится вынужденная посадка в пустыне, а ждать у самолета спасателей. Затем он еще раз помахал, рукой, взлетел, сделал прощальный круг над аэродромом.

В первый же день после непродолжительной остановки в Барселоне капитан достиг североафриканского Реггане, где приземлился поздно вечером абсолютно измученный. Пока местные механики проверяли самолет и заправляли его горючим, он прилег недалеко на траву и попытался хотя бы ненадолго заснуть. Это ему не удалось. Он был слишком возбужден. Через неполные три часа Ланкастер продолжил свой полет.

Стояла чудесная тихая африканская ночь, но безлунная. Чудесная для влюбленных, но отвратительная для ночного полета. Наземный персонал аэродрома в Реггане предупреждал Уильяма Ланкастера, что его аппарат непригоден для ночных полетов, и пытались отговорить его от безумной затеи. Однако он не прислушался к их советам, думая только о своем рекорде, сенсации, статьях в газетах, славе и дальнейшей безоблачной жизни.

Он пролетел еще триста километров в кромешной тьме африканской ночи. Затем поднялся встречный ветер. Скорость его самолета, по приблизительным оценкам специалистов, упала как минимум на семьдесят километров в час. Потом отказал мотор. Капитану Ланкастеру пришлось совершить вынужденную посадку в полнейшей темноте в пустыне. Во время посадки самолет перевернулся, однако пилот избежал ранений.

Из его записей в дневнике позднее стало ясно, что он отнюдь не считал свое положение безвыходным. Пилот лег, и поскольку был очень уставшим, сразу заснул. Утром, когда его разбудило палящее солнце, Ланкастер попытался отремонтировать свой самолет, однако после нескольких часов работы понял, что привести в порядок летательный аппарат, глубоко увязший в мягком песке, ему не под силу.

Капитан Ланкастер прожил в пустыне без воды и пищи, под палящим солнцем, на раскаленном песке еще целых одиннадцать дней. Он регулярно вел дневник, пытался даже записывать свои мысли и идеи. Писал обо всем на свете. Не писал только об одном: о смерти Хадена Кларка. Согласно обещанию, данному матери перед отлетом, капитан ни на шаг не отошел от самолета. А от местности, где пролегал оживленный караванный путь и где ему могли оказать помощь, Ланкастера отделял всего день пути.

12 апреля его ждали на аэродроме в Гао. Когда он не прилетел, начались поиски самолета. Со многих аэродромов в воздух поднялись летательные аппараты и низко кружили над пустыней, пока хватало горючего. Затем пилоты возвращались на ближайшие аэродромы, заправляли свои машины и снова летели, чтобы спасти коллегу. Однако ни одному из них не удалось найти ни самолет, ни попавшего в авиакатастрофу летчика.

– Я бы все отдал за глоток воды, – из последних сил написал обреченный путешественник и навсегда остался на горячем песке, уже не поставив точку в конце последнего предложения своей биографии. Более тридцати лет пролежал он в Сахаре, прежде чем его мумию случайно нашел военный патруль.