Текст книги "Путь на Кристу. Закрытые воды"

– Так оно и есть, чтоб я лопнул! – легко подтвердил староста. – Все знают.

Все знают. Вот так вот.

– Герман, а давай-ка ещё по пиву, насухую в такое не вонзишься, – задумчиво предложил Илья Александрович.

Хороший капитан «Темзе» достался, большой мудрости человек.

Испив должного, русское представительство кое-как очухалось – через минуту мы обрели возможность спрашивать, и вопросы вновь посыпались один за другим.

Вот что выяснилось.

Неведомые владельцы планеты Земля-дубль не поскупились, проявив наивысшую степень вселенской толерантности, которая пришлась бы по душе многим нашим демократам: крестообразные двери нового обиталища распахнуты не только для автохтонов, так сказать, но и для представителей какой-то другой планеты. Зелёные гоблинозорги валятся сюда так же, как люди, через многочисленные речные Прорезы. Народ от них прибывает всё больше дикий, первобытный, цивилизация на нуле. Приходят исключительно на длинных лодках, что-то типа пирог. За пять лет два раза напуганные случившимся новенькие-зелёненькие проплывали мимо, не рискнув пристать к ощетинившемуся посёлку.

– Сразу мочить надо было, – буркнул Самарин, – пока не освоились.

Внешне гоблины вполне гуманоидны, антропоморфны, вполне их можно принять за каких-то земных дикарей, если бы не ярко-зелёный цвет кожи. Вблизи староста гоблинов не видел, чему очень рад, зато много слышал о них. Все тут слышали. Племена или роды численностью по сорок-пятьдесят особей. Из вооружения: луки, копья и топоры, кустарные. Живут гоблины в джунглях, к людям выходят редко.

– Чупакабру, поди, не боятся, – отметил учёный скептик Мазин.

– Или мрут, – дополнил шкипер.

Арвидсон продолжал. Язык гоблинов, насколько он знает, не понятен совершенно, да никто, похоже, и не пробовал его изучать – не до того людям, мало у аборигенов праздного любопытства, не развита традиционная наука. Редкие пленённые, кроме бормотания «зорги-зорги», ничего внятного не произносят. Общаться с ними категорически невозможно, очень агрессивны. Можно предположить, что статистически картина по частоте попадания и численности примерно одинакова.

Их чаще воспринимают как досадную помеху, и не более, ареалы разграничены. Надо будет ему стрелу показать, они?

– Простите, Бу, а других инопланетян тут не имеется? – осторожно спросил я. – Тех, что поцивилизованней. С лазерными пушками?

Капитан как бы незаметно пнул меня под столом по ноге.

– Нет, таких никто не видел, хвала Господу, только гоблины. Правды ради, ходят слухи, что представители других планет могут жить выше по течению Леты… Вот потому-то туда никто и не плавает.

Капитан традиционно выматерился, причём на этот раз даже Нина не поморщилась – оправдания очевидны. Да и ситуация… Сложная, падла, ситуация.

Внутри меня настырный голос бубнил: есть, есть… А я этому голосу с разворота да по полной: «Брысь! Все мы тут заряжены. Не плоди лишних сущностей, не буди лихо». Странно, но чувство страха пропало: ощущение ответственности за себя и за других людей всегда хорошо отрезвляет, а переизбыток информации гасит эмоции… Держись давай, не истери в душе! Нас не выбросило из жизни в небытие, нас перебросило вместе с жизнью – ну так и живи, начинай заново! Какая разница в возможной природе феномена, что ты голову ломаешь? Заметь, мы об этом и между собой не особо говорим. Кому-то просто стало скучно называть белое белым, и он решил поэкспериментировать. В чисто природную сущность происходящего отчего-то не верится.

Отвлекись.

Верховья… И туда никто не ходит.

«Значит, там самые жирные ништяки и накопились, – подумалось неожиданно. – Раз никто не ездит, значит, никто и не находит. Вот и стоят по притокам баржи с флотским мазутом и прочим бензином… Внизу всё выгребли под ноль, поделили и учли до болтика, это и ежу понятно, разве что по притокам что-то осталось. Наверняка ещё и караулят возле Прорезов. А вот верхнее течение… Интересная перспектива, на этом хороший бизнес можно замутить! С пароходом да таким лихим экипажем… Конечно, нужно бы по оружию пробить тот Манаус, а может, и в экипаж кого из мужиков добавить, из родных да бодрых. Есть деловая перспектива, есть вектор! Ты же не собрался тут свиные шкурки грызть? Встанем на реке крепко, авторитет поднимем».

Неожиданные перспективы породили в моей душе небывалый азарт, которого я не испытывал лет уже как десять.

Мир с нуля! Да тут горы свернуть можно!

– Так возьмёте?

– Я не готов сразу ответить, – заявил капитан. – Слишком важная информация, надо всё хорошенько обдумать и обсудить. Сейчас уходим на остров, где планируем разбить временную базу, а днём всё решится. На всякий случай, будьте наготове. Платы не потребуется, свозим вас, как хорошие люди хорошего человека… Владимир Викторович, переведите, будьте любезны… Успеем ещё наговориться во время плавания. От же зар-раза, гоблины! Что-то поесть осталось?

Профессор перевёл, староста понятливо кивнул.

Минут через сорок засобирались. Светало.

– Был такой коммерсант, золотопромышленник Михаил Сидоров… Отец-основатель Северного морского пути. Он первым из русских обратил внимание на благоприятное изменение климатических условий в Арктике и в Карском море, произошедшее в 50-60-е годы девятнадцатого века, и открывающиеся возможности ходить в Енисей Севморпутём. Ну, оценил перспективы и начал разрабатывать нижний Енисей и Таймыр. Бился, как об стенку, даже императору Александру II написал докладную, в которой указал пути промышленного освоения Крайнего Севера. В ответ получил резолюцию генерала Зиновьева: «…такие идеи могут проповедовать только помешанные».

– Почему-то я не удивляюсь! – отметил я, глядя в бинокль на приближающийся остров.

До левого берега метров восемьсот. А вот правый километрах в трёх, если не четырёх, учитывая изгиб реки и бухту, в которой стоял посёлок. Левый «рог» бухты короче, правый длинней, порос лесом. Если идти посередине Леты, то судно, стоящее в островной гавани, и не заметишь.

– Немногое изменилось с тех пор.

– Во-во. Не получив господдержки, он в 1859 году обратился в Русское географическое общество. Однако, по мнению бывалого полярного мореплавателя академика Бэра, выходило, что Карское море – «ледяной погреб». И даже полярник Фёдор Литке, так и не сумевший сам решить задачу, заявил Сидорову, что морской путь к устьям сибирских рек из-за льдов категорически невозможен. А ведь просьба у купца была более чем скромна: принять от него четырнадцать тысяч рублей для премирования того из русских моряков, кто достигнет морем устья Енисея!

Я опустил бинокль.

– Знаете, Илья Александрович, вы как по живому. Вспомнил, и опять трясёт. Года два назад я попросил поддержки по перевозке охлажденного мяса северного оленя в столицы…

– Я понял, – кивнул шкипер, – можете не продолжать… Так вот. Значится, возможность таких плаваний отрицалась в правительственных и географических кругах России, как сейчас сказали бы, официальная точка зрения. Литке, уверенный в том, что пройти в Енисей через Карское море и проложить трассу вдоль берегов Сибири невозможно из-за льдов, поставил непробиваемый барьер – у знаменитого адмирала сложились дружеские отношения с возглавлявшим Географическое общество великим князем Константином. Зарубили всё, а геройский Литке заявил так: «У нас, у русских, ещё нет такого моряка, который осмелился бы плыть морем к устью Енисея». Представляете? Ну, Сидоров решил, что раз такое дело, то открытием торговли с богатейшим краем могут заинтересоваться иностранные капитаны, и учредил в Англии поощрительную премию в две тыщи фунтов стерлингов для первого открывшего морское сообщение с Сибирью. Тому же, кто обогнёт северную оконечность Новой Земли, был обещан целый пуд золота!

Тут уж я заинтересовался конкретно.

– Пуд? И что?

– Призом заинтересовался англичанин Джозеф Виггинс. Мужик он оказался опытный и мыслил так же, как золотопромышленник: громадная масса воды, сбрасываемая в Карское море Обью и Енисеем, в совокупности с Гольфстримом способна отжать льды в северную часть Карского моря, делая южную его часть судоходной. Спелись, в общем.

– И тут «Темза»…

– Нет. В 1874 году Виггинс на собственном пароходе «Диана» совершил первое плавание в Карском море. Это было первое паровое судно в Карском море! Не наше, английское! Козлы… Потом он одиннадцать раз со всеми рисками повторял рейсы к устьям Оби и Енисея, положив начало регулярному торговому мореплаванию севера Сибири, в 1876-м его судами впервые из Европы в Енисейскую губернию были доставлены коммерческие грузы. А наши всё спали… Литке не велит! Потом Виггинс провел уже пароход «Темза» с образцами европейских товаров в устье Курейки, считай, с этого момента Енисей был освоен, стало возможным возить грузы по всему течению! «Темза» плавала не раз, английский мореплаватель даже сделал доклад в Петербургском отделении Общества содействия русскому торговому мореходству – «О своем плавании на паровой яхте «Темза» по Карскому морю в реку Енисей в 1876 году», и за большой вклад в географическое исследование был принят в Императорское Географическое общество. Так остро не любимые многими англичане помогли России откупорить кладовочку.

– Подождите, но… Это же сколько испытаний! – засомневался я. – Неужели «Темза» после всех этих нагрузок настолько сохранилась?!

– Ну что вы, Герман, конечно же, нет! – откликнулся капитан, переходя на ненавистное мне противно-вежливое «вы». – Вы невнимательны. Я уже говорил вам, что судно названо «в честь»… Это бывший «Байкал». В годы Советской власти он стал «Красноярским партизаном», а после того, как я выкупил и восстановил корабль, решил назвать его «Темзой». В память о тех, кто не струсил.

Не струсил. Это ключевое.

В гавань нижней части острова «Темза» вплывала уже при полном свете. Положенные команды прозвучали, палубники отработали штатно, и вскоре усталый пароход замер в стоячей воде бухты, приткнувшись к десятиметровому пляжу соблазнительного жёлтого песка. Упали сходни. Боцман с Сашкой выскочили на берег, пугая деревья и всё спрятавшееся за ними ружьями наперевес. Сразу за песчаной полосой начиналась серпообразная травяная поляна, и почти тут же – лес. Высокие пинии с причудливо изогнутыми кронами у жёлтого песка более напоминали Испанию, нежели Амазонку. Господи, как же мне хотелось именно этого!

Пш-шш…

– Спокойно всё, шеф. Проблем не вижу, лес прозрачный, открытый, – образно доложил Михаил, но шкипер понял правильно.

Через пять минут уже почти весь экипаж «Темзы» бродил между деревьями, наслаждаясь блаженным спокойствием. Хорошая тут будет база.

Ну, вот теперь можно и поспать.

…Разбудил меня стюард. Нет бы за плечо вежливо тряхнуть или возопить погромче, если что серьёзное, – парень тупо дёрнул за ногу, кою я в неге и жаре высунул из-под простыни. Снились мне, похоже, гоблины-зорги, с диким присвистом вылетающие из прибрежных кустов, потому что взвился я, как подорванный, шаря под подушкой в поисках «кольта».

– Где?!

– Кто?!

С сонным изумлением и полным непониманием глядя в квадратные глаза Ярика, я не сразу смог прийти в себя, но наконец-то сел на кровати. Голова кружилась.

– Илья Александрович велел разбудить, – извинился парень, переминаясь с ноги на ногу. – Сейчас на берегу ящики будут вскрывать, под опись, уже выгрузили. Сказал, что вы должны присутствовать.

– В задницу. У тебя сигареты не найдётся? Нормальной.

Как хорошо жить в курящей стране! Нашлось.

– Что там?

Пых-пых…

– Капитан приказал вас разбудить, – упрямо повторил Ярик. – На берегу ящики вскрывать будут.

И где пепельница? Куда сунул? Пить хочется. Какие такие ящики? На хрена разбудить? А-а! Ништяк громим!

– Спасибо. Ярик, будь другом, дай стакан воды, трясётся всё…

Парень метнулся к графину.

Если когда-нибудь я вырвусь отсюда, то весь экипаж «Темзы» заживёт багамно, золотым «Георгием» клянусь, расшибусь, но обеспечу! Святые люди, всё понимают… Родня, такое не забывается, это свято. Да плевать, что не верите.

– Начинают уже.

– Понял, Ярик, понял… Скажи, сейчас приду. Извини.

В душевой я машинально вздёрнул рукоять крана, слишком поздно вспомнив, что магистраль давно пуста. Однако выплеснувшаяся из крана струя прохладной воды рывком подняла тонус и настроение – боцман тему держит, ситуация под контролем. Мне бы такую команду в главный офис! Выгнать метлой поганой весь прокисший планктон да посадить… Эй! Ты о чём, Герман?! Потому и не планктон, что это люди реальные, тёртые, битые, комарами хоть и погрызенные, но якоря на мелях не потерявшие. Вот уж, век живи, век учись.

Что? Ага! В сравнении познаётся, кто бы спорил.

На палубе стояла Инна, та самая эмообразная девица старшего класса, из-за образа коей вполне может заунывать любой здравый родитель, которому предстоит. В руке чёрная коробочка «Моторолы», ишь, деловая какая!

– А чё они на берег-то ящики скинули? – машинально спросил я в пространство.

– Под три тонны и упаковка! Странно, что вы не понимаете, – фыркнуло в мою сторону строгое создание. – Илья Александрович так решил, трюм надо освободить, что-то здесь оставить, тару вообще убрать. У нас теперь, между прочим, новый стартап, будем передвижной магазин возить, что тут непонятного! Да и удобней. Поняли? Я там стояла, но они матерятся, как матросы.

– А-а… – Стартап. Груз. Матерятся. – Да всё мне понятно. Ох… А где профессор?!

– На вахте стоит. Сашка с Зарембой змей ищут, представляете, в жутких болотных сапогах!

В принципе, правильно сделали. Если открыть створки грузового трюма, то места на тесной палубе просто не остаётся, тяжело тут разбирать. А быстро управились мужики, чувствуется большая практика сброса груза в речных посёлках! Кран поставили, доски…

Вот бы кофейку глоток! Солнышко, тишина, бухта фильдеперсовая… Здесь можно ставить дом отдыха, а лучше мини-отель с ресторанчиком на пляже. Высокие деревья с густыми кронами. Трава короткая, словно стриженая. Опасных зверей точно нет, нечего им на острове делать. Змеи могут быть, так их не клубки – имеющихся выбить, а новые появятся не скоро. Вот птицы наверняка в изобилии, отличное место для спокойного гнездования.

Горячая рука легла мне на плечо. Вздрогнул – сон всё ещё давал о себе знать ожиданием засады.

– Гера, кофейку вот… Осторожно, горячий, руку! Полотешко держите, в левой.

Альфия, страсть мужская! Я – Лермонтов! Печорин! «Вы странный человек! – сказала она потом, подняв на меня свои бархатные глаза и принужденно засмеявшись». Эх… Бэла, Мери, любовь дикарки…

Восточная женщина лучше всех понимает непутёвого мужика! Пробило. Мозги резко прочистились слезливой радостью и умилением – проклятье, расшибусь, но сделаю так, чтобы жили вы вдоволь и вернулись обратно целиком.

– Звезда моя, можно я тебя поцелую?

У меня с утра всегда лирика, тем более в такую райскую погоду.

Есть в восточных женщинах что-то первобытно-притягательное. То, что льстит любому мужчине. Сочно чмокнул в смуглую щёку и честно умилился. Родная ты моя…

– Товарищ Ростоцкий, вы как дикарь!

Вот так вот! Умеют они подстегнуть, аж в штанах зашевелилось.

Кряк! Остальные мужики при деле, топором на берегу орудуют, там шуткам нет места. Вдалеке грохнул выстрел из гладкоствольного ружья, но никто не всполошился, вот уже и змеиная проблема решается.

Пш-шш…

– Гера, вы там уже ожили с поварихой? – прошипел в рации женский голос. Это Нина, что ли? Контролирует. Что-то я влипаю…

Вид никуда, побриться бы. Для самоуспокоения я строго посмотрел на юную Инну. Подвёрнутые джинсики ниже пояса, блузка по пуп, не я один, как охламон, всё полегче. В пупу и рядом золотые серьги. «Выдрать и отчеканить флорин». Нет, Альфия куда как слаще. Когда мужчина выспался, всё мягкое-женское выглядит довольно просто, а резоны оцениваются быстро – стоит или не стоит. Думайте, как хотите.

Приняв из рук девчонки чёрную коробочку, ответил:

– Пишем. Сейчас уйду, на реку посмотрю. А потом спущусь на берег.

– Может, сразу по накладным сверять? – раздался голос капитана.

– Господи, и так всё слышно, зачем эти игры с рацией? – с тихим придыханием проворчала юная учётчица рядом со мной. – А мы, между прочим, уже искупались…

Я испуганно поглядел на эмо-нимфетку. Что-то глаз у тебя какой-то нехороший, девочка-пионерочка… Взгляд волчицы! И язык ещё тот. Язва подрастает, никак скорпион по зодиаку.

– Проще по документам, капитан! Скоро спущусь! – повторил я и торопливо смылся, чтобы не прослыть ещё и педофилом.

С правой палубы открывался вид на Лету.

Туманное марево рассеивалось по мере того, как всё более поднимавшееся к зениту солнце прогревало влажный воздух. Без ночных огней посёлок практически не виден. Там уже завтракают: кукурузной кашей с копчёным мясом. Я машинально втянул воздух – не пахнет, но трескают, точно знаю. Вот сегодня аппетит отменный, надо бы в ресторан спуститься. Только вот остальные мужики работают, и такой маневр мне не с руки, неудобно. В каюте переоделся – на улице пока не жарит, можно и длинные штаны надеть.

На берегу рядом с кораблём было живо, шумно и матерно.

– Инна, прыгай сюда! – не выдержал Самарин, одетый по-трудовому: серая футболка, шорты, с помощью ножниц сделанные из каких-то спецушных штанов. – Надоело орать! Подумаешь, солёное словцо услышала! Сами-то… Не буду больше! Спускайся.

Куча трофейного имущества быстро подрастала.

– Давай следующий! – скомандовал шкипер и пояснил для меня: – Почти всё уже разобрали.

Нимфетка опять встала рядом, я заглянул в список – что возят по заказу отстрельным и рыболовецким бригадам?

1. Электростанции Yamaha 8,5 кВт – 4 шт.

2. Лодочные моторы Mercury-40 EO – 2 шт.

3. Масло моторное и трансмиссионное для подвесных моторов «Меркурий» – 140 и 40 литров.

4. Винты лодочные стальные (полированные) и алюминиевые, грузовые и скоростные – 16 и 8 шт.

5. Сварочные агрегаты Hammer с ДВС – 2 шт.

6. Бензопилы Husqvarna – 2 шт.

7. Электропилы той же фирмы – 2 шт.

8. Топоры плотницкие, ножовки по дереву – по 8 шт.

9. Ломы и лопаты совковые – по 6 шт.

10. Лампы накаливания 12В – 52 шт.

11. Провод электрический – 100 п.м.

12. Уголок алюминиевый 50х50x2 – 40 шт.

13. Электроды в ассортименте – 80 кг.

14. Трос стальной оцинк. 5 мм. – бухта 100 м.

15. Сети ставные «пятидесятки», Китай – 12 шт.

16. Накомарники – 20 шт.

17. Ботинки кожаные чёрные модели «говнодав», СССР – 18 пар.

18. Бельё солдатское, белое, СССР – 24 компл.

19. Репеллент «Репудин» 10 л – 1 бут.

20. Ткань вафельная полотенечная белая 0,85–20 п.м.

21. Марля отрез 10 м – 10 шт.

22. Очки защитные 3М «Премиум» дымчатые – 24 шт.

Пока вопросов почти не возникало, всё нужное, всё по делу. Бельё-то им зачем старинное, неужели до сих пор носят? Да… накрылся промысел большой мексиканской шляпой. Последний ящик оказался поинтересней.

23. Баллоны 20-литровые с углекислотой – 2 штуки.

– Это ещё зачем понадобилось? – спросил я у Самарина, когда мы с боцманом и Семёном отодрали стенку.

– Мода пошла на промысловых точках такая, газировку делают, – невозмутимо пояснил тот.

Во где дурь! С другой стороны – как бы качество полевой жизни…

– Варианты появились? – деловито поинтересовался я.

– Механик думает.

– Можно газировку и делать. В баре, под коктейли. VIP-сектор.

По реакции Ильи Александровича было видно, что пока идея прошла мимо ушей, Заремба ему уже что-то напел.

24. Унитаз Rоса, Испания, белый – 1 штука.

Мне уже стало интересно. Тоже мода? Капитан кивнул.

– А что такого? Надоедает людям на досках корячиться. Нормальный ход. Вот только что с ним делать… Здесь оставим.

Под «здесь» матросы уже собирались колотить вдали меж деревьев временную будку-склад, туда и сносили пустую тару.

– Да ничего подобного! – возразил я. – Сразу везём в Манаус, это же элитный товар, губернатору впарим.

25. Бельтинг «БФ-БД» 1400 мм – 16 п.м.

26. Шарикоподшипники – 40 шт.

– Для конвейера, – не дожидаясь вопросов, пояснил капитан. – Оленей на берег тащить к разделочным столам и вешалам. По транспортёрной ленте. Слышь, Герман, а по банкомату уже есть идеи?

Я помотал головой, тут сразу не придумаешь. Бизнес только вызревает, он у меня пока на стадии УЗИ.

Я выдрал наружу сноп амортизирующей стружки, сунул руку поглубже.

– Мужики, тут бутыли с прозрачной жидкостью.

– Вы там осторожней, вдруг кислота какая! – заорал Илья Александрович.

– Ну-ка, Герман, подвинься чутка, – предложил Михаил и осторожно откантовал на песок две объёмистые бутыли с завинчивающимися пластиковыми пробками.

Естествоиспытатели-мародёры сгрудились у горловины.

– Спирт! – громко доложил боцман, наливаясь весёлым энтузиазмом.

– От суки! – всплеснул руками шкипер. – Гуцериев, значится, втихушку контрабанду ко мне сунул. Ну я тебе по приезде вклею!

– Питьевой? – наивно спросил я.

Экипаж посмотрел на меня, как на больного.

– А какой же ещё на промысел повезут?! Под финиш и на обмен, у аборигенов лучшая валюта. Строжайше запрещено!

– Выливать, надеюсь, не будем?

Матросы визуально уточнили диагноз, на этот раз, похоже, окончательно.

– Пиши, Инна! – скомандовал кэп. – Трофей.

27. Спирт медицинский 10 л – 2 бут.

Следом на свет божий появилась небольшая коробка, замотанная плёнкой, в которой оказались специи.

– Да уж, специи рядом с унитазом, оригинально! – заметила невовремя подошедшая Нина.

На что эмо-нимфетка, показав шариковой ручкой в нашу сторону, театрально вздохнула:

– Мужчины же собирали.

28. Табак курительный в пачках, лавровый лист, перец чёрный, душистый, красный, чеснок сушёный… (всё зачёркнуто) Специи и пр. в ассортименте – 1 кор.

Тем временем Ярик пролез глубже и вылез с весьма смущённым выражением лица.

– Товарищ капитан, там это… патроны!

Тут уж мат понёсся над рекой во всю русскую мощь! Инна закрыла уши. Врач же лишь поморщилась, делано прикрыв одно ухо.

Я присел и прочитал надпись на ящиках. Ага, ясно. Охотничий барнаульский патрон 7,62х39 HP, «дырявые». Четыре ящика, две тысячи штук. Ничего так запасик себе создают промысловые люди!

– Гуцериев, падла! Под статью решил меня закатать! Чтобы лицензию отобрали? Я ж тебе верил, скот! Я ж к тебе, как к человеку! Да я… Да когда вернусь! Ты у меня шариком с северов скатишься!

Ждать, когда Самарин отбеснуется, пришлось минут пять, за это время на берег сбежались все, кроме вахтенных.

– Инна, ты пиши, родная, – предложил я. – Диктую.

Да, эта позиция в товарно-транспортных накладных точно не значится.

29. Патроны спортивно-охотничьи 7,62х39 HP, 25 пачек в ящике, итого 500 штук в каждом, всего – 2000 шт.

– Калибр неподходящий, – гениально решил боцман.

– Ещё бы, у них там у всех СКСы, – сплюнул капитан. – Падла ты сухопутная, чтоб у тебя хрен на лбу вырос!

СКСа на судне нет. Значит…

– Значит, надо купить «АКМ» или хотя бы дешёвый китайский «АК», – по-моему, вполне очевидное решение. – Вот патроны и пригодятся. Ещё спасибо этому падле-Гуцериеву скажем, когда чупакабру встретим. Оружие популярное, а дальше вопрос цены. Всё в этом мире продаётся.

– Не всё! – взвился так и не остывший шкипер.

Надо бы ему успокоительного дать. Нина уже полезла в карман.

– Хорошо, не всё, – легко согласился я. – Но автоматы всегда продаются. Всегда.

В путь отправились только после обеда.