Текст книги "1942 год. Работа над ошибками"

Операция «Уран»

И вот, наконец, наступил столь долгожданный день – 19 ноября 1942 года. Еще накануне войска Юго-Западного и Донского фронтов заняли исходное положение для наступления, расчеты тысяч артиллерийских орудий и минометов замерли на огневых позициях в ожидании сигнала открыть огонь, на полевых аэродромах изготовились к вылету сотни самолетов. Все ждали команды «вперед», но она по какой-то причине задерживалась.

Резко изменившаяся перед рассветом погода внесла существенные коррективы в использование артиллерии и авиации. Густой туман, начавшийся вскоре сильный снегопад сплошной серой пеленой окутали весь район предстоящих боевых действий. Поднять в воздух авиацию было невозможно, так как видимость не превышала 200 метров.

19 ноября. Но откладывать намеченное уже было невозможно, и на рассвете 19 ноября громовые раскаты тысяч орудий разорвали предрассветную тишину. Началась артиллерийская подготовка атаки, которая продолжалась 80 минут. Огонь артиллерии был сосредоточен по румынским войскам, находившимся на переднем крае обороны.

В 8 часов 50 минут, когда артиллерия перенесла свой огонь в глубину, пехота и танки атаковали передний край противника. Первую траншею румын удалось захватить почти без сопротивления, но на ряде участков неприятель встретил наступавших сильным ружейно-пулеметным огнем.

Вскоре выяснилось и другое: из-за плохой видимости артиллерия подавила далеко не все румынские батареи. Поэтому необходимо было срочно подавить огневые точки, мешавшие продвижению пехоты. Командиры полков и дивизий выдвинули на прямую наводку часть орудий с закрытых огневых позиций, но и это не повысило темпы наступления. В результате за три часа боя только две стрелковые дивизии (47-я гвардейская 5-й танковой армии и 293-я 21-й армии) продвинулись на глубину от 2 до 3 километров, овладев первой позицией румын. Другие соединения, встретив сильное сопротивление противника, успеха не имели.

Перед командованием встал вопрос: что делать? Продолжать ли пехоте постепенное «прогрызание» вражеской обороны, либо прибегнуть к помощи танковых соединений. И тот и другой вариант имели свои плюсы и минусы. Если в первом случае при задержке советских войск с прорывом неприятель мог успеть перебросить на опасные для него направления свои оперативные резервы, то во втором преждевременный ввод в сражение подвижных соединений, чреватый потерями в технике, привел бы к ослаблению их ударной силы, что затруднило бы выполнение основной задачи – в короткий срок замкнуть кольцо окружения.

Сложившаяся обстановка требовала внесения корректив в намеченный план операции, но представителя Ставки ВГК Василевского рядом не было – 18 ноября он неожиданно был вызван в Москву, и вернулся в штаб Юго-Западного фронта только утром 19 ноября. Поэтому командующему пришлось принимать решение самостоятельно.

Взвесив все «за» и «против», командующий войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин принял решение ввести в сражение танковые корпуса. Он приказал командующим 5-й танковой (генерал П.Л. Романенко) и 21-й (генерал И.М. Чистяков) армиями использовать свои подвижные группы для завершения прорыва вражеской обороны.

На рубеж развертывания танковые корпуса 5-й танковой армии стали выдвигаться в середине дня. Но при этом все маршруты оказались настолько забиты артиллерией и тылами наступавших войск, что лишь только к 14 часам 1-й танковый корпус генерала В.В. Буткова сумел пройти через боевые порядки пехоты.

Сломив упорное сопротивление противника, корпус продвинулся еще на 4 километра в глубину, однако вскоре возле хутора Клиновой натолкнулся на сильный узел сопротивления врага, обороняемый батальоном румынской пехоты с двумя артиллерийскими полками. Командир корпуса приказал частью сил сковать врага с фронта, а главными силами нанести удар во фланг. Такой способ действий дал свои положительные результаты. Одновременная атака четырех танковых бригад была настолько стремительной, что румынские орудия не успели произвести ни единого выстрела. В скоротечном бою узел сопротивления был уничтожен, а остатки гарнизона взяты в плен. На этом прорыв тактической зоны обороны противника был завершен.

Не встречая организованного сопротивления врага, танковые бригады устремились к хутору Усть-Медведицкий. Однако попытка головной бригады корпуса овладеть им с ходу успеха не имела. Более того, потеряв 12 танков при ведении фронтальной атаки, ей пришлось отойти на исходный рубеж и завязать огневой бой. Тем временем разведка установила, что к этому району приближается 22-я танковая дивизия – резерв противника. Генерал Бутков отдал приказ приостановить наступление до утра, что позволило этой дивизии сосредоточиться на достигнутом рубеже и закрепиться на нем.

Левее наступал 26-й танковый корпус генерала А.Г. Родина. Действовавшие в его первом эшелоне две танковые бригады обогнали пехоту в районе артиллерийских позиций противника, но сразу же встретили упорное сопротивление резервов 14-й румынской пехотной дивизии. В этой обстановке командир правофланговой 157-й танковой бригады подполковник А.С. Швецов, оставив с фронта перед неприятелем часть сил, осуществил главными силами маневр и обошел узел сопротивления с фланга. Атакованные с двух сторон румынские солдаты в панике обратились в бегство. Преследуя их, бригада прорвалась в район Клинового. Там вместе с частями 1-го танкового корпуса она разгромила оборонявшегося врага, а затем вышла на свое направление и к исходу дня продвинулась на глубину 22 километра.

Командир 4-го танкового корпуса генерал А.Г. Кравченко, входившего в 21-ю армию, приказ на ввод в сражение получил одновременно с подвижной группой 5-й танковой армии, но в отличие от нее действовал более решительно. Его правая колонна во взаимодействии со стрелковыми войсками уже к 12 часам завершила прорыв тактической зоны вражеской обороны и начала стремительно развивать успех в глубину. Обходя опорные пункты противника и громя на своем пути его тылы, она к исходу дня продвинулась на 35 километров и овладела населенным пунктом Манойлин. Левой колонне корпуса пришлось преодолеть сильное сопротивление врага. Тем не менее и она продвинулась на 10—12 километров и вышла в район Власова.

Таким образом, в первый день наступления оба танковых корпуса Юго-Западного фронта прорвали оборону неприятеля на двух участках и вышли на оперативный простор.

Ввод в сражение танковых корпусов в большинстве случаев положительно отразился на продвижении стрелковых войск. Так, в районе действий 5-й танковой армии наиболее успешно наступали 47-я гвардейская стрелковая дивизия вместе с 8-й отдельной гвардейской танковой бригадой и 119-я стрелковая дивизия. К 14 часам они сломили ожесточенное сопротивление противника, овладели рядом укрепленных узлов обороны и к исходу дня продвинулись на глубину 15—19 километров. Но остальные стрелковые дивизии армии прорвать оборону врага в тот день не смогли.

Одновременно с 5-й танковой армией вела наступление и 21-я армия. В первом ее эшелоне наступали четыре стрелковые дивизии. Из них наибольшего успеха добились 76-я и 293-я стрелковые дивизии (командиры – полковник Н.Т. Таварткиладзе и генерал П.Ф. Лагутин). Они смогли вклиниться в оборону противника на глубину 5—6 километров. Но другие дивизии этой армии продвинулись за первый день наступления всего на 500—1000 метров.

На Донском фронте особенно ожесточенные бои развернулись в полосе наступления правофланговых соединений 65-й армии (командующий генерал П.И. Батов). Первые две линии траншей противника, проходившие по прибрежной возвышенности, удалось захватить с ходу. Но затем тяжелые бои развернулись за третью позицию, проходившую по меловым высотам в районе Мело-Клетской, которые представляли собой мощный узел сопротивления. Подступы к нему преграждали глубокие и извилистые овраги, все лощины и крутые склоны высот были заминированы и прикрыты проволочными заграждениями. Сами позиции оборонялись личным составом спешившихся частей 1-й румынской кавалерийской дивизии, усиленной немецкими подразделениями. Обойти позицию было невозможно, пришлось брать ее штурмом. Этот штурм командующий 65-й армией генерал П.И. Батов впоследствии описал следующим образом: «Мы наблюдали один из самых напряженных моментов боевых действий войск… глубокие овраги упираются в меловой обрыв, крутые его стены поднимаются на 20—25 метров. Рукой почти не за что уцепиться. Ноги скользят по размокшему мелу… Было видно, как солдаты подбегали к обрыву и карабкались вверх. Вскоре вся стена была усыпана людьми. Срывались, падали, поддерживали друг друга и упорно ползли вверх». Настойчивое сопротивление противника было сломлено только к 16 часам.

Таким образом, к конце первого дня наступления наибольших успехов добились войска Юго-Западного фронта, которые прорвали оборону на двух участках шириной до 16 километров. Оказавшиеся на пути советских танков румынские части были разбиты, а остатки их, побросав оружие, обратились в бегство.

19 ноября ранним утром главное командование сухопутных сил вермахта получило из штаба группы армий «Б» телеграмму следующего содержания: «Началась мощная артиллерийская бомбардировка всего румынского фронта северо-западнее Сталинграда». Это сообщение не оставляло сомнений в том, что началось то самое наступление, в возможность которого руководству Германии так долго не хотелось верить. Затем поток тревожных сведений с берегов Дона нарастал. Однако поступавшие сведения были настолько противоречивы, что какое-либо четкое представление об обстановке в полосе 3-й румынской армии составить было трудно. И только к вечеру этого дня стало доподлинно известно, что фронт армии прорван на двух участках.

Нужно было принимать немедленное решение, но начальник Генерального штаба сухопутных сил вермахта не мог это сделать без ведома Гитлера. А фюрер в это время находился за тысячу километров, в Южной Баварии – в Берхтесгадене, куда он отправился еще 14 ноября на отдых и лечение в сопровождении генерал-фельдмаршала Кейтеля и генерал-полковника Йодля. Когда ему передали туда по телефону первое донесение о начавшихся на Дону событиях, его реакция была на редкость спокойной: «Мы этого давно ожидали», – сказал он. Основания для такого вывода были – в оперативной сводке ОКХ за 19 ноября указывалось: «…несколько атак противника в полосе 3-й румынской армии отбиты. Противнику удалось вклиниться южнее устья р. Хопер. Организованы меры по исправлению положения».

Правда, несколько позже Гитлер все же дал свое согласие на передачу в распоряжение командующего группой армий «Б» 48-го танкового корпуса, который находился в резерве группы армий, и без личного согласия фюрера он не мог быть задействован.

Генерал Вейхс сразу же решил ввести этот корпус в сражение. Но при этом он допустил грубый просчет. Полагая, что советские войска наносят главный удар из района Клетской, он приказал командиру корпуса нанести контрудар из района Перелазовского в северо-восточном направлении. Но вскоре командующий группой армий понял, что советские войска наносят главный удар с плацдарма в районе города Серафимовичи, в 11 часов корпус получил новую задачу: развернувшись на 90°, нанести контрудар в северо-западном направлении, отсечь ударную группировку 5-й советской танковой армии, а затем разгромить ее основные силы. Такая резкая смена задачи привела к тому, что, совершая маневр, дивизии корпуса потеряли связь между собой и, действуя разрозненно, подверглись встречным ударам советских войск.

Вечером 19 ноября командующий группой армий «Б», не дожидаясь санкции Верховного командования, приказал 6-й армии немедленно прекратить все наступательные действия в Сталинграде и принять срочные меры по обеспечению своего левого фланга и тыла. Армии надлежало нанести контрудар в северо-западном направлении, во фланг прорвавшейся на Среднем Дону группировки советских войск, а 14-му танковому корпусу следовало, выдвинувшись к Дону, разгромить советские соединения в полосе 3-й румынской армии. Одновременно принимались меры к прикрытию переправы у Калача, через которую шло в основном снабжение войск.

20 ноября. Утром 20 ноября Цейтцлер доложил Гитлеру о прорыве русских в полосе 3-й румынской армии на глубину 20 километров. Но, по его мнению, давать точную оценку происходящему на Дону было пока преждевременно. В то время поступила информация об успешном отражении наступления русских в районе Клетской и о начавшихся контратаках немецких танковых соединений.

Но, по-видимому, Гитлер уже более трезво оценивал сложившуюся обстановку. Он принял решение создать на правом крыле группы армий «Б» новую группу армий «Дон» во главе с генерал-фельдмаршалом Э. Манштейном. Ему предписывалось объединить под своим командованием все войска на ставшем реально наиболее опасном направлении, во что бы то ни стало разгромить ударные группировки советских войск и восстановить положение.

В ночь на 20 ноября командующие армиями Юго-Западного фронта уточнили свои решения и поставили задачи войскам на следующий день. Чтобы сломить упорное сопротивление врага на правом фланге 5-й танковой армии, командарм генерал П.Л. Романенко решил ввести в сражение свой второй эшелон – 159-ю стрелковую дивизию. Действовавшая там же 14-я гвардейская стрелковая дивизия была усилена танковой бригадой, а также пятью артиллерийскими и минометными полками. 8-му кавалерийскому корпусу генерала М.Д. Борисова ставилась задача нанести одной дивизией удар на Горбатовский, то есть в тыл вражеской группировке, действовавшей перед правым флангом 5-й танковой армии, а главными силами к исходу дня выйти к реке Чир в районе станицы Чернышевской. Командующий 21-й армией поставил своей подвижной группе задачу к исходу 20 ноября выйти к реке Дон в районе Калача, с ходу форсировать ее и захватить плацдарм на левом берегу.

Тем временем главные события развернулись в полосе 26-го танкового корпуса. Умело маневрируя, его бригады наносили внезапные удары по флангам и тылам противника, громили его по частям. На рассвете 20 ноября 157-я танковая бригада вместе с приданным ей батальоном автоматчиков ворвалась в Перелазовский. Неприятель сопротивлялся до последнего. Об этом говорит тот факт, что бой за Перелазовский длился 8 часов. В итоге крупный вражеский гарнизон был разгромлен. Такая же участь постигла здесь и штаб 5-го румынского армейского корпуса. Остатки его во главе с командиром корпуса генералом Сонном спаслись бегством, бросив даже штабные документы.

А главные силы 26-го танкового корпуса совместно со стрелковыми соединениями завязали встречный бой с 1-й румынской танковой дивизией. К исходу 20 ноября корпус, который действовал двумя группами, оказался рассредоточенным на значительном пространстве. Недостаток средств связи привел к нарушению управления войсками. К тому времени густой туман сменился мокрым снегом; сильный ветер кружил над бескрайней степью, наметая огромные снежные заносы. Видимость была ограничена. Глубокий снег и сильная гололедица затрудняли движение не только колесного автотранспорта, но и гусеничных машин. В этой обстановке командир 26-го танкового корпуса генерал Родин решил приостановить наступление почти на сутки, а за это время подтянуть отставшую артиллерию, дозаправить танки и пополнить боеприпасы.

3-й гвардейский кавалерийский корпус 20 ноября из-за нераспорядительности своего командира генерала И.А. Плиева оказался во второй половине дня даже позади пехоты. Возмущенный этим командующий войсками фронта отстранил командира корпуса от должности, а командующему 21-й армией приказал незамедлительно двинуть конницу вперед. Правда, Верховный главнокомандующий не согласился с решением Н.Ф. Ватутина, и через несколько дней командир 3-го гвардейского кавалерийского корпуса был восстановлен в должности.

20 ноября перешла в наступление южная ударная группировка – войска Сталинградского фронта. Это наступление также началось в неблагоприятных погодных условиях. Артиллерийская подготовка была назначена на 8 часов утра. Казалось, все идет по плану, но вдруг погода стала быстро портиться: сгустился туман, начался снегопад.

Командующий войсками фронта готовился выехать на передовой наблюдательный пункт, когда раздался звонок из Москвы. «Ставка беспокоится, начнете ли вовремя?» – спросил начальник оперативного управления Генерального штаба. «Сейчас туман, если рассеется, начнем вовремя, все готовы», – ответил Еременко. Но в том, что начинать никак нельзя, он убедился, когда в 7 часов 30 минут прибыл на свой НП, находившийся в полосе 57-й армии. Начало артподготовки пришлось перенести.

Ставка ВГК стала проявлять беспокойство. Но вот туман на отдельных участках поредел, видимость постепенно улучшилась. Было решено артиллерийскую подготовку начинать в каждой армии по мере того, как для этого создадутся необходимые условия. От одновременного ее проведения в масштабе фронта пришлось отказаться, впрочем, так же, как и от авиационной подготовки.

Первой в 9 часов 15 минут открыла огонь артиллерия 57-й армии. Спустя 15 минут началась артиллерийская подготовка в полосе 51-й армии. Несколько позже она началась в полосе 64-й армии. Это было связано с тем, что планом операции из-за общей низкой плотности артиллерии на Сталинградском фронте маневр ею в полосу этой армии предусматривался только после проведения артиллерийской подготовки в других армиях. Продолжительность артподготовки в армиях была различной и составляла от 40 до 75 минут. Ограниченная видимость заставляла вести огонь по ненаблюдаемым целям, за исключением тех орудий, что были выделены для стрельбы прямой наводкой. Тем не менее система огня противника в основном была нарушена.

Затем соединения 51-й (генерал Н.И. Труфанов) и 57-й (генерал Ф.И. Толбухин) армий перешли в наступление. Прорвав оборону 4-й румынской армии и отразив многочисленные контратаки, войска этих объединений начали развивать успех в западном направлении.

К середине дня были созданы условия для ввода в прорыв армейских подвижных групп.

4-й механизированный корпус генерала В.Т. Вольского составлял подвижную группу 51-й армии. Сигнал на ввод в прорыв он получил в 11 часов 20 минут, но из-за своей неготовности выступил из исходного района с опозданием на полтора часа. В итоге части корпуса смогли обогнать пехоту только через четыре часа, затратив слишком много времени на преодоление минных полей. К тому времени 126-я и 302-я стрелковые дивизии, осуществлявшие прорыв вражеской обороны, уже продвинулись на глубину 7—10 километров.

Навертывая упущенное, уничтожая разрозненные группы противника, механизированные бригады этого корпуса к исходу дня вышли в район Плодовитое, где окружили часть сил 13-й румынской пехотной дивизии. Не оказав особого сопротивления, румыны вскоре капитулировали. В плен сдались около 6 тысяч солдат и офицеров, в том числе артиллерийский полк в полном своем составе.

13-й танковый корпус полковника Т.П. Танасчишина (подвижная группа 57-й армии) был введен в прорыв в 16 часов. Обогнав боевые порядки пехоты, он начал развивать успех в западном направлении. Тем временем противник ввел в сражение свои оперативные резервы. Его замысел состоял в том, чтобы, нанеся удар по правому флангу армии, отсечь ее ударную группировку от основных сил фронта, а затем и уничтожить. Основу контрударной группировки врага составляла 29-я моторизованная дивизия. Контрудар, нанесенный вечером 20 ноября, пришелся по 422-й стрелковой дивизии полковника И.К. Морозова, которая к тому времени овладела Нариманом. После ожесточенного боя с превосходившими силами воины-дальневосточники были вынуждены оставить этот населенный пункт. Упорные бои развернулись и в районе колхоза имени 8 Марта. При приказу командующего армией 13-й танковый корпус двинулся для отражения контрудара.

21 ноября. В течение всего дня 21 ноября никаких указаний от фюрера в отношении действий войск в районе Сталинграда не поступало. Пришедшее утром известие о переходе советских войск в наступление южнее Сталинграда явно выбило его из колеи. Да и растерявшиеся советники фюрера не выдвигали никаких конкретных предложений. Все надежды возлагались на 48-й танковый корпус. В нем видели спасение от всех неприятностей на этом участке советско-германского фронта.

Утром 21 ноября в Голубинский, на командный пункт 6-й армии прибыл командир 14-го танкового корпуса генерал Г. Хубе. Он доложил Паулюсу, что его дивизии на подходе и к вечеру начнут переправу через Дон. Но обстановка к тому времени резко изменилась: стало известно о полном разгроме 3-й румынской армии, 14-й танковой дивизии, о неудачном контрударе 48-го танкового корпуса, о паническом бегстве румын, попавших под удар советских танков, об успешном наступлении танковой группировки русских на Калач. Грозный призрак надвигавшейся катастрофы стал принимать все более четкие очертания. Стремительное развитие событий опрокидывало все расчеты командования вермахта. Прежний замысел на контрудар танкового корпуса уже утратил свой смысл. Поэтому он получил другую задачу – обеспечить отход войск на левый берег Дона.

В этот день 1-й танковый корпус 5-й танковой армии в районе Усть-Медведицкого во взаимодействии со стрелковыми и кавалерийскими соединениями вел упорный встречный бой с 22-й немецкой танковой дивизией, но успеха не добился. Затем он после нескольких настойчивых требований не только командующего армией, но и командующего войсками фронта в высоких темпах продвигаться вперед вышел из боя и приступил к выполнению своей основной задачи – наступлению в юго-восточном направлении, к Дону. К исходу дня части этого корпуса прорвались в район Перелазовский, Липовский. Таким образом, задачу первого дня операции 1-й танковый корпус выполнил только к исходу третьего дня.

Недостаточные активность и решительность, допущенные им при ведении боевых действий, привели к тому, что 1-й танковый корпус оказался в тылу ушедшего далеко вперед 26-го танкового корпуса. Расстояние между ними к тому времени составляло 60—70 километров, и взаимодействие практически было нарушено.

Таким образом, в ходе выполнения поставленной задачи подвижная группа 5-й танковой армии действовала разобщенно. Причин тому было несколько. Это, прежде всего, фронтальное столкновение с оперативными резервами противника, приведшее к упорным встречным танковым боям, отсутствие должного опыта применения подвижных групп, недостаточная активность и маневренность наших танковых и механизированных соединений при действиях в оперативной глубине противника, а также излишняя увлеченность отдельных командиров лобовыми ударами, особенно при овладении опорными пунктами, что приводило к затягиванию боевых действий и излишним потерям.

С 18 часов 21 ноября, после того как в районе Перелазовский, Зотовский были сосредоточены основные силы, соединения 26-го танкового корпуса возобновили наступление. Погода к тому времени улучшилась: снегопад прекратился, небо прояснилось. Ломая сопротивление врага, танковые бригады устремились вперед. К исходу дня они вышли к реке Лиска. Для того, чтобы не допустить выхода советских войск в район Калача, навстречу им была брошена 3-я немецкая моторизованная дивизия.

На направлении наступления 4-го танкового корпуса его бригады, отражая контратаки противника, упорно пробивались вперед. «В середине дня 21 ноября около 40 русских танков появились в нескольких километрах от Голубинского, где находился командный пункт 6-й армии», – пишет Г. Дерр. Стремительный прорыв советских танков к Дону воздействовал на врага ошеломляюще. Паулюс вместе с начальником штаба сразу же вылетел в Нижне-Чирскую, а часть штаба армии, переправившись через Дон, начала выдвижение к месту новой дислокации кружным путем.

Утром 21 ноября соединения 3-го гвардейского кавалерийского корпуса вышли к сильному узлу сопротивления на подступах к Дону – хутору Евлампиевскому, возле которого находился аэродром. Против кавалеристов были брошены пехота и танки, но они, спешившись и выдвинув артиллерию на прямую наводку, отразили все атаки врага. Затем, преследуя противника, один кавалерийский полк ворвался на аэродром и, уничтожив охрану, захватил большие трофеи, в том числе 18 самолетов.

Чтобы восстановить положение, а главное – предотвратить полный разгром румынских войск, германское командование ввело в сражение 14-ю немецкую танковую дивизию. Ее удар по наступавшим соединениям 21-й армии привел к ожесточенному встречному бою в районе Венцы. Все атаки врага были отражены, более того, полностью уничтожены два румынских пехотных полка, а немецкая танковая дивизия понесла большие потери.

Стрелковые соединения 21-й армии продолжали боевые действия по окружению распопинской группировки противника. Преследуя разбитые румынские и немецкие войска, армия частью сил развивала наступление в южном и юго-восточном направлениях. Разгромленные румынские войска в панике отступали. «Бросая все на своем пути, – вспоминал участник тех событий, – бегущие без оглядки войска увеличивали и без того огромную армию отступавших, создавая в целом картину, напоминающую отступление Наполеона». Генерал вермахта Ф. Меллентин также впоследствии писал: «Румыны бежали в панике, бросая орудия и даже винтовки».

Таким образом, в первые три дня наступления войска Юго-Западного и правого крыла Донского фронтов добились крупного оперативного успеха. Вражеская оборона северо-западнее Сталинграда была взломана на фронте до 120 километров, советские войска продвинулись на глубину 110—120 километров. При этом враг потерпел сокрушительное поражение. 3-я румынская армия была разгромлена. Два румынских корпуса в районе Распопинской попали в окружение. Главные силы ударной группировки Юго-Западного фронта вышли на подступы к Дону. Все попытки немецкого командования сорвать наступление советских войск в большой излучине Дона оказались тщетными. Стремительное развитие событий делало бесполезными все предпринимаемые им меры: резервы, вводимые в сражение по частям, попадали под удары превосходивших сил советских войск и терпели поражение.

В полосе Сталинградского фронта на рассвете 21 ноября 4-й механизированный корпус внезапным ударом захватил железнодорожную станцию Абганерово, а его передовой отряд овладел населенным пунктом Зеты. В результате этого, действуя на заходящем фланге ударной группировки фронта, корпус продвинулся на глубину до 40 километров.

Всю ночь на 21 ноября бригады 13-го танкового корпуса во взаимодействии со стрелковыми соединениями отражали яростный натиск противника, что не позволило танкистам выполнить поставленную задачу. Вместо запланированного на этот день наступления 30—40 километров корпус продвинулся всего-навсего на 10—15 километров.

4-й кавалерийский корпус генерала Т.Т. Шапкина 20 ноября ввести в прорыв засветло не удалось: все дороги на пути его выдвижения к рубежу ввода были забиты тылами наступавших войск. Он вошел в прорыв только в 22 часа вслед за 4-м механизированным корпусом. Перед конницей стояла задача отрезать врагу пути отхода на юг. В ночь на 21 ноября, сбивая его заслоны, кавалеристы совершили 65-километровый марш-маневр и на рассвете вышли к станице Абганерово. После короткого огневого налета артиллерии эскадроны в конном строю ворвались в село. В ходе непродолжительного боя румынский гарнизон был разгромлен.

Стрелковые соединения армий наступали вслед за подвижными группами, закрепляя достигнутый успех. Под ударами советских войск фронт противника трещал по всем швам. Для закрытия бреши командованию 4-й румынской армии пришлось ввести в сражение свой последний резерв – два полка 8-й кавалерийской дивизии. Но и это не могло спасти положения. Фронт рухнул, а остатки румынских войск обратились в бегство.

Таким образом, за первые два дня операции войска Сталинградского фронта прорвали оборону южнее Сталинграда, разгромили 6-й армейский корпус румын, остатки которого бежали к реке Аксай, и, продвинувшись почти на 60 километров в северо-западном направлении, глубоко охватили с юго-запада сталинградскую группировку противника. Благодаря глубоким рассекающим ударам первоначальное расстояние в 230 км, разделявшее войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов, к исходу 21 ноября сократилось на отдельных участках до 60—80 километров.

22 ноября. Советские войска развивали достигнутый успех.

На Юго-Западном фронте 1-й танковый корпус 22 ноября вышел в район Тузов, Лысов. 26-й танковый корпус получил задачу форсировать Дон и овладеть Калачом. По данным разведки, единственный в этом районе уцелевший мост находился именно у Калача. От его захвата в решающей степени зависело успешное завершение операции на окружение.

Командир корпуса понимал, что овладеть этой переправой через Дон обычным способом вряд ли удастся. Поэтому он решил захватить мост внезапным ночным налетом, используя неразбериху, царившую в тылах неприятеля. Для этого был выделен передовой отряд во главе с командиром 14-й мотострелковой бригады подполковником Г.Н. Филипповым. В него вошли две роты автоматчиков на автомашинах и пять танков Т-34, а также взвод разведчиков с двумя бронемашинами, всего около 300 человек. Перед этим передовым отрядом была поставлена задача, не вступая в бой с противником, стремительно выдвинуться к переправе, внезапным налетом захватить ее и удерживать до подхода главных сил.

В 3 часа ночи 22 ноября передовой отряд с включенными фарами на большой скорости прошел через передний край противника и устремился к Калачу, до которого было 20 километров. Немцам и в голову не могло прийти, что русские пойдут на такую дерзость, поэтому они беспрепятственно пропустили колонну машин и танков через боевые порядки, приняв ее за свою учебную часть, оснащенную советской трофейной техникой.

В 6 часов утра, еще в темноте, головное подразделение передового отряда, не вызвав у охраны моста ни малейших подозрений, с ходу преодолело его и уже на противоположном берегу дало сигнал ракетой. Тут же основные силы отряда стремительно ворвались на переправу и после короткой схватки овладели ею. Ошеломленная внезапностью нападения, охрана не успела даже взорвать заранее заминированный мост. За этот подвиг весь личный состав отряда был награжден орденами и медалями, а его командир подполковник Г.Н. Филиппов удостоен звания Героя Советского Союза.

Всю первую половину дня 22 ноября главные силы 26-го танкового корпуса вели ожесточенные бои в 15—20 км западнее Калача, где противник организовал сильную противотанковую оборону. К 20 часам, разгромив противника, танкисты соединились с передовым отрядом.