Текст книги "27 000 лет втроем. Секс и власть в каменном веке"

Стадное чувство

странный рудимент цивилизации

Сегодня профессор предложил прогуляться по вечернему городу. Он зачем-то купил нам мороженое и, узнав, что я не испытываю к нему особых симпатий, с удовольствием съел обе порции.

Видимо, этот процесс доставил ему немалое удовольствие, так как он повел нашу беседу в более непринужденное русло, чем обычно.

Правда, начал с места в карьер.

– Как бы вы оценили термин «стадное чувство» применительно к своему поведению, по десятибалльной шкале?

– Э-э… в смысле, как часто я поддаюсь конформизму? – пытался я сохранить академический тон.

– Да нет, черт возьми, – Альберт любил это популярное в XIX веке ругательство, – я имею в виду другое. Вот если сказать вам, что вы действуете как стадо, это звучит обидно?

– Приятного мало, – согласился я.

– Что вы как баран лезете за всеми в одни ворота метро?

– Немного обидно, – кивнул я.

– Что вы постоянно стоите на узкой дороге в пробке и нюхаете выхлопные газы как идиот, как будто у вас нет выбора, куда еще пойти?! Но все же стоят здесь! И вам надо тоже сюда!

– Звучит не обидно… но осознавать противно, – согласился я.

– Так что вы думаете насчет термина «стадное чувство» применительно к себе?

– Хотелось бы этого избегать. Желательно подольше.

Профессор лукаво улыбнулся, выдержал долгую паузу и спросил:

– А как вы относитесь к тому, чтобы быть в тренде?

Он снова улыбнулся и набросился на остатки своего мороженого, с любопытством глядя на меня.

– Хм…

– А как насчет модной одежды? – продолжал безжалостный профессор, – вы, кажется, недурно одеваетесь.

– Спасибо…

– По моде, – весело подмигнул он, – нет, ну мне правда есть с чем сравнить, я же смотрю на студентов всю неделю кряду!

– Хм, – первый раз в жизни я слышал такой сомнительный комплимент моему вкусу, которым немало дорожу, если честно.

Альберт оценил мои терзания и сжалился над своей жертвой.

– Простите, – сказал он, – я просто вчера установил себе Тик-Ток.

Невольный смех вырвался из моей головы, и мне стало неловко.

– Извините, а зачем?

– Вы не поверите, но изучение людей через социальную сеть может быть даже интереснее, чем археологическая экспедиция!

Ну вот в это поверили бы охотно девять из десяти моих знакомых, но я не стал расстраивать профессора.

– И почему же? – лишь ответил я.

– Вы только представьте – никакая оригинальность контента не дает такого роста вашей аудитории, как попадание в тренды! Вы можете изобрести вечный двигатель, но ваш ролик с презентацией однозначно проиграет сегодняшней песенке, где надо меняться одеждой с партнером или ловить сливки ртом с обратной стороны ладони!.. Это же просто прекрасно!

– Ловить сливки?

– Изучать стадное чувство в Тик-Токе! – ответил Альберт.

Надо признать, что мысль мне показалась занятной, и я решил написать если уж не статью, то маленький пост на этот счет.

– А знаете, что еще более удивительно? – не унимался мой собеседник.

– Что?

– Сила этого стадного чувства! Вы можете написать об этом книгу, открыть институт или выпустить миллиард учебников, подробно излагающих, как человек большую часть времени реагирует на действительность не умнее барана! Но об этом люди узнают, только если это попадет в тренды с какой-нибудь смешной песенкой! А через пару дней это забудут и бросятся все вместе в новый челлендж. Обожаю homo! Мы неисправимы!

Профессор улыбался как сумасшедший. Я начал жалеть, что не попробовал это мороженое. Похоже, зря я вообще избегал его последние двадцать лет.

– Вам не нравится говорить про интернет? Лицом к лицу лица не увидать, да, – профессор оценил мою задумчивую физиономию, – давайте я расскажу вам другой, ни менее выразительный пример. Что вы знаете про пещеру Альтамира?

– Что она содержит древнейшую наскальную живопись из нам известных и… закрыта для посещений.

– Точно! Сикстинская капелла каменного века закрыта для свободного посещения после массового паломничества и образования плесени на рисунках. Чуть раньше, когда она еще оставалась открытой, можно было прождать в очереди два-три года, чтобы войти туда на полчасика. Но самое интересное в другом. В 1868 году охотник Модест Перас спокойно охотился в окрестностях испанского городка Сантильяна-дель-Мар, когда его пес застрял в скалах. Вытаскивая из беды собаку, он обнаружил вход в пещеру с наскальной живописью, но люди отнеслись к этому… да никак не отнеслись. Не до того было – то животина отелилась, то телега поломалась. Разве тут есть время до мазни на стенах?

Профессор усмехнулся, перевел дыхание и продолжил.

– В 1879 году археолог-любитель Марсели де Саутуола вместе с девятилетней дочерью Марией случайно снова открыли пещеру с рисунками. Вообще сложно сказать, сколько сотен раз она открывалась за тридцать пять тысяч лет, но вот этот последний раз нам известен наверняка. Так вот, пещера была раскопана Саутуолой и Хуаном Виланова-и-Пьера. В 1880 году они опубликовали результаты раскопок, где отнесли рисунки к эпохе палеолита. И что сделала общественность? Обвинила их в фальсификации рисунков! В цивилизованном обществе не могли допустить мысли, что люди так давно могли творить и мыслить. И представьте себе – мыслить даже до появления церкви! Какова дерзость! В общем, до тех пор, пока не нашли еще много пещер подобного рода, люди не хотели признавать значимость открытия. А когда признали, Саутуола уже этого не узнал.

– Уехал?

– Умер.

Профессор посмотрел в ночное небо и глубоко вздохнул.

– Ну а дальше, как вы понимаете, стадное чувство сработало на полную: раскопки, паломники, торговцы, туристы, – внезапно профессор сменил тон на более веселый, – хотя, с другой стороны, наше благополучие целиком зависит от того, что нас окружают люди. Все, что у нас есть – это люди и наши эмоции. Вы читали рассказ Брэдбери «Каникулы»?

– Да, в школе кажется.

– Люди – это все, что у нас есть… так на чем мы остановились?

Новые знакомства

не сулящие ничего хорошего

Сегодня они пришли. Людей в племени Черного Моа было так много, что они заполонили всю поляну перед становищем.

Никому не приходило в голову считать, сколько их, – такими цифрами люди еще не пользовались. Но их было минимум в два раза больше.

По обычаю, навстречу друг другу выходили главные охотники племен. Дор снял с себя богатое зубами добычи ожерелье и стоял в ожидании главного охотника чужаков.

Какое-то время пришлось подождать. Вдруг люди в их племени притихли и начали расступаться, пропуская вперед своего лидера. С волнением ожидал встречи даже могучий Дор – какой силы должен быть предводитель такого мощного племени?

Долгое время не было видно, перед кем расступаются их люди. Но наконец стало понятно почему: передние ряды тоже рассеялись, и на поляну медленно вышел маленький толстый человечек. Он был далеко не молод, но определить возраст было довольно непросто из-за разукрашенного охрой лица и множества всевозможных амулетов на шее и голове.

Он шел медленно, как будто не сомневаясь, что его все подождут. Тяжелая одышка затрудняла его движения.

Дор удивленно оглянулся назад к своим, как будто в поисках ответа – такого охотника он никак не ожидал увидеть! Позади Дора, рядом со стариком Оки, находились Ари и Ули, последний еще опирался на свое копье.

– Ты говорил про круглых людей, Оки, – спросил Ари.

Старик не отрывал сверлящего взгляда от толстяка, как будто пытаясь проникнуть сквозь его окраску.

– Да, Ари, – ответил он.

– Таких, как он?

– Да, Ари, – Оки явно был не очень расположен к беседе.

Толстяк тем временем медленно и важно двигался навстречу Дору.

– Но почему все остальные не такие круглые, как он?

– Я пока не знаю, Ари.

– А где их главный охотник?

– Может круглый сожрал его? – выдвинул Ули свою версию и усмехнулся.

Толстяк подошел к Дору и остановился. Разница между ними была настолько очевидна, что некоторые люди в племени Белого Волка не могли сдержать улыбок. Дор был на голову выше, но при этом по-юношески строен и подтянут, как и подобает охотнику. Раньше казалось, что ни у кого не висит столько зубов на шее, сколько у Дора, но толстяк удивил племя Белого Волка. Между складками его жирной шеи болталось столько трофеев, что невозможно было представить уровень силы такого охотника.

– Ты говорил, круглые люди плохо двигаются, Оки!

– Говорил, Ари.

– Но откуда тогда у него столько добычи, Оки? – спросил юноша, скромно прикрывая несколько зубов на собственной шее.

– Может он забрал зубы у всех, после того как сожрал главного охотника? – не унимался Ули.

– Может, – прошептал старик, и Ули перестал улыбаться. Слишком странно звучала эта версия. Страшно звучала.

Тем временем Толстяк перебрал на шее несколько веревочек, снял с себя одно ожерелье и протянул Дору. Охотник опешил – вместо зубов на нем висело множество каких-то ребристых костяшек. Но спорить, конечно, было неприлично.

Племя Черного Моа запричитало за спиной толстяка. Видимо, их очень удивило, что он выбрал такое ценное ожерелье для дара.

Лидеры обменялись и соприкоснулись носами.

– Я главный охотник племени Белого Волка, и это наше племя, – показал Дор на своих рукой, – добро пожаловать!

Толстяк выдержал паузу и сделал знак. Подбежал стройный юноша и, наклонившись к губам толстяка, выслушал от него несколько слов, произнесенных шепотом. Затем юноша выпрямился и громко произнес гордым властным голосом:

– Племя Черного Моа приветствует племя Белого Волка! Мы пришли с миром от Великой воды. Великий шаман Того желает отпраздновать встречу и обменяться молодыми людьми, – на последних словах юноша довольно улыбнулся и оглядел стоящих за спиной Дора женщин.

Повисла пауза. Дор анализировал услышанное.

– Почему ты говоришь, а он молчит? – наконец сказал он.

В его словах не было вызова – охотник и правда не понимал, в чем причина такого странного поведения.

Шаман сделал паузу и опять прошептал что-то на ухо юноше. Юноша озвучил мысль

– Я его сын Роро. И он хочет, чтобы говорил я.

Непонятно, чему больше удивились люди Белого Волка. То ли тому, что один человек говорит за другого, то ли тому, что они так явно демонстрируют свое родство, наследственность. Во всех племенах, что прежде встречали люди, никто не уделял внимание вопросу отцовства. Иногда говорили про мать, но в целом все жили как единый организм, не разделяя свое и чужое. Все были отцами и матерями для всех детей племени.

Того сделал знак рукой, и его люди поднесли к становищу несколько огромных кусков мяса. Толстые палки, на которые была нанизана добыча, прогибались под тяжестью ноши.

– Примите этот дар, – переводил Роро, – мясо этого Моа совсем свежее. Мы хотим разделить его с вами.

Племя Белого Волка с удовольствием приняло подарок, и только Ари и Тиа беспокойно переглянулись между собой.

Церемония встречи наконец окончилась – кажущаяся для нас сравнительная простота обряда для людей палеолита казалась немыслимо сложной. Наконец люди перемешались между собой. Они развели еще костры, стали общаться, меняться шкурами и наконечниками для копий. Многие с изумлением слушали рассказы о том, что племя Черного Моа дошло до Великой воды, у которой не видно берегов. Воду эту невозможно пить из-за соленого вкуса, в ней водится другая рыба, а на той песчаной земле живут другие люди, знающие в этой рыбе толк.

Дор и другие удивленно рассматривали ожерелье из ракушек и пытались понять, что за червяки, по описанию пришедших, могли бы в них жить.

В этом племени даже нашелся человек, который вырос у Великой воды. Его кожа была темнее, чем у всех остальных, а речь была малопонятна. Он прибился к племени там, на юге, когда оно уходило обратно в родные земли. Поначалу некоторым хотелось выяснить причины его изоляции, но язык его был сложен и напоминал какую-то тарабарщину. Все бросили эти попытки и оставили его в покое.

У Великой воды было недостаточно лесов и дичи, местных жителей было слишком много, а навыка рыбалки в водах Великой воды у пришельцев не было. Так, спустя десятилетия скитаний, люди вернулись в свои широты.

Молодые люди обоих племен с удовольствием знакомились и терлись носами. Давно у них не было возможности найти тех, с кем можно было бы слиться телами. И наконец этот день настал.

Роро высокомерно оглядывал девушек, Ули увлекал окружающих своими шутками и заражающим смехом. Ари занимался тем, что каждую минуту искал взор Тиа, перехватывал ее взгляды и скрежетал зубами. Девушка в ответ только улыбалась, но тоже старалась держаться особняком. С этой целью она пыталась не отрываться от своего брата Мия, искалеченный внешний вид которого мгновенно понижал уровень либидо всех приближавшихся юношей.

Но Ари все равно на всякий случай подошел к Тиа поближе и стал помогать им с приготовлением мяса.

– Мы не видели стада Моа с прошлой осени, где вы его настигли? – Дору не давала покоя эта мысль.

– Роро – очень умелый охотник, – вдруг важно ответил шаман Того. И тут же величественно замолчал.

В этот момент ему поднесли первый прожаренный кусок мяса. Он положил его на каменную плошку, что была у него с собой, и поднял руку вверх. Все его племя сразу затихло, и люди Белого Волка тоже по инерции замерли.

– Спасибо вам, великие духи, что даете нам пищу и бережете нас. Уррве!

– Уррве! – Повторили его люди хором и сделали какой-то знак рукой. Для людей Белого Волка все это выглядело очень смешно, но шаман важно отдал стоящему рядом мальчишке плошку с мясом, и тот бросился к лесу.

– Зачем он отнес мясо в лес? – спросил Ари у ближайшей к нему женщины.

– Мы кладем жертву для духов леса, чтобы они были к нам добры, – ответила женщина с глубокой верой в собственные слова.

– А кто сказал вам, что они хотят этого? – удивился юноша.

– Того сказал. Того все знает. Того – великий шаман.

Ари прищурился.

– А ты видела духов? Там, в лесу?

– Нет, – задумалась женщина на секунду, но тут же лукаво улыбнулась, – но мы можем пойти в лес и посмотреть вместе.

Женщина протянула свою руку и нежно провела ею по руке юноши.

Ари опешил и беспомощно оглянулся в поисках Тиа. Ее не оказалось рядом. Ари попятился назад.

– Я хорошо знаю… знаю этот лес… там нет духов… – он хотел еще что-то добавить, но, отступая, оступился на какой-то кости и повалился на землю. Юноша вскочил и неуклюже удалился под веселый смех женщины.

Тем временем мальчик, оставивший жертву в лесу, возвращался. Все внимание людей было приковано к нему, и тут стало очевидно, что это не мальчик. Это был юноша очень низкого роста и при этом очень коренастого телосложения.

По мере его приближения к становищу лицо его все более казалось странным – огромный нос, широкие скулы и зубы выдавали в нем чуждое происхождение.

Люди Белого Волка начали перешептываться.

– Кто это?

– Что с его лицом?

– Какой странный!

Все только хлопали глазами и никак не могли понять очевидного. Наконец малыш Луо закричал:

– Это дикий человек!

Ребенок спрятался за спину Оки, лицо которого тоже выражало удивление.

Тем временем юноша подбежал обратно к шаману и получил в награду кусок сырого мяса. Он спокойно уселся на землю и стал грызть его, периодически помогая разрезать мясо отщепом. Один конец куска он держал зубами, другой – рукой, а вторая рука кремнием чиркала по мясу.

Люди Белого Волка узнали, что неандертальца нашли однажды на становище, где одни дикие люди пожирали других, видимо из соседнего племени. Мальчик успел уцелеть в этой родственной бойне.

Племя Черного Моа забросало диких людей из копьеметалок с расстояния. Несчастные неандертальцы, не умея метать копья, не успели ничего сделать. Найденный среди трупов своих поедателей мальчишка был оставлен в племени по решению шамана Того. Он почти не умел говорить, но отлично понимал хозяина и был ему бесконечно верен, словно ручной зверек. Они звали его Оа, исходя из тех немногих простейших звуков, которые он использовал.

Оа вызывал смешанные чувства – с одной стороны хотелось потискать его, потрогать руками, как все необычное. Некоторым девушкам даже понравилась его странная коренастая низкорослость.

С другой стороны – его дикий вид пугал детей, которые боялись, что он их съест, а мужчин настораживал. В общем, каждый новый поворот этой встречи с чужаками все меньше нравился Ари.

Но болезненнее всех на пришельцев реагировал даже не Ари. Это была Ау. Поначалу они рычала и огрызалась, с трудом воспринимая немыслимое столпотворение вокруг нее. Пришедшие не сильно удивились домашнему волку. За время скитаний им уже приходилось видеть нечто подобное, но для них любой зверь оставался просто зверем – больше людей в племени, больше нужно мяса.

Когда Того заметил Ау, он приблизился к ней, торжественно подняв руку. Видимо, ему хотелось продемонстрировать свое влияние на силы природы через успокоение животного. Ау зарычала еще сильнее и даже хотела наброситься на толстяка. Но прежде чем кто-либо успел сообразить, что происходит, между волчонком и Того молниеносно возник Оа с копьем в руке. Он даже уже замахнулся, но медлил с ударом, словно ожидая команды. Ари подбежал к волчонку, сгреб в охапку и отнес в сторону. В его руках она затихла и успокоилась.

Того завистливо наблюдал за уходящим юношей – Ари неосознанно отобрал в этой сцене роль у самого злопамятного актера.

Уже смеркалось, когда люди расселись вокруг пылающих костров и угощались мясом мамонта.

Жареные куски передавались по кругу и будили зверский аппетит даже у тех, кто недавно успел закусить вяленой олениной.

Один лишь Ари пропускал это мясо мимо себя и не обращал внимания. Он увлеченно резал кость, сидя рядом с Тиа и волчонком, периодически поворачивая поделку к свету огня.

Своим необычным поведением он привлек внимание тех, кто уже наелся.

– Почему ты не ешь? Тебе не по вкусу моя добыча? – услышал Ари голос Роро в нескольких метрах от себя.

– Твоя добыча? – Ари взглянул на Роро на секунду и снова углубился в работу.

– Да, я настиг этого Моа, – гордо заявил Роро.

– И трудно было догонять Моа, который лежал на земле без движения?

Роро опешил от такой наглости. Знавшие его ярость родичи притихли, наблюдая за тем, что будет дальше.

– Ты хочешь сказать, что Роро слабый охотник?! – вскричал юноша.

– Я не знаю, какой ты охотник, – ноздри Ари едва заметно расширились, – я видел, что тот Моа лежал без движения, а твоей силы я не видел.

Роро схватил свое тяжелое белое копье из бивня, размахнулся и метнул в сторону леса. Оно преодолело значительное расстояние и, не долетев несколько метров до чащи, глубоко вошло в землю. Бросок весьма впечатлил сидящих рядом людей, они уважительно закивали – не каждый сможет совершить такое, даже с дротиком и копьеметалкой.

Юноша гордо расправил плечи, взял второе копье и бросил его Ари, так что оно угрожающе воткнулось в землю совсем рядом.

– Теперь ты покажи! – крикнул Роро.

Надо сказать, что к такому вызывающему поведению люди в племени Белого Волка не привыкли. И мужчины, и женщины напряглись и сосредоточились от такого накала страстей. Они ждали, что ответит Ари, готовые защищать его при любой необходимости.

Но Ари спокойно отдал свою поделку Тиа, поднялся и взял копье в руку. Он взвесил его, оценив тяжесть и хороший баланс. Роро гордо улыбался, так и не присев обратно – он ждал завершения своего триумфа.

Ари размахнулся и бросил копье по той же траектории. Только вот его копье перелетело через первое, достигло леса и скрылось в чаще. Все это вызвало бурные эмоции у сидящих за костром.

– Айя! – радовались люди его племени!

– Уррве! – радовались чужаки хорошему броску, забыв о необходимости болеть за своего человека.

Пока Ари спокойно возвращался на свое место, Роро переживал смесь удивления, ярости и зависти. Опешив на пару секунд, он оценил случившееся с ним унижение и, дав подзатыльник ближайшему ребенку, отправил его тем самым в лес за утерянным копьем.

Шаман Того прищурился, он был не из тех, кто действует прямо. Только когда люди начали рассеиваться во все стороны, шаман неожиданно обратился к Ари, который вернулся к вырезанию на кости.

– Что ты делаешь, юноша?

Ари удивленно посмотрел на шамана, а затем на старого Оки, который продолжал молча, но дружелюбно наблюдать за пришельцами. Вдалеке за спиной кто-то затянул мелодию на флейте из птичьей кости.

– Эта голова для Оки. Я часто вырезаю что-то для людей, – пожал плечами Ари и продолжил резать, – я почти закончил.

– Значит, ты мог бы вырезать что-то и для меня, – сказал Того мягко, но как-то очень неприятно.

В его тоне слышалась невозможность получить отказ.

– Покажи ее мне.

Ари нехотя передал шаману маску.

Того долго внимательно смотрел на нее.

– Мы хотим принять ее в дар, в честь нашей встречи, – сказал он и улыбнулся.

Сначала Ари просто не знал, что ответить, – так хитро и странно звучала эта фраза.

К музыке флейты присоединилось несколько разнотонных бубнов.

– Ты хочешь, чтобы я сделал для тебя голову? – не понимал юноша.

– Нет. Я хочу эту голову, – ответил шаман и снова улыбнулся.

Возникла неловкая давящая пауза. Теперь уже становилось очевидно, что понимание хороших манер в двух племенах сильно различается. Ари уже начал подниматься с места, но внезапно почувствовал на себе руку Оки.

– Возьми ее, Того. Ари сделает потом еще для меня. А эту он дарит тебе. Правда, Ари?

Юноша посмотрел Оки в глаза и сел обратно. Он ничего не сказал.

– Старик хорошо говорит, – важным тоном сказал Того, – старику уже пора на свою последнюю охоту, но пока он здесь и все говорит…

Шаман как будто еще больше надулся от своей маленькой победы, с наслаждением теребя в руках «подарок».

Один из древнейших портретов человека,

Изготовлен из бивня мамонта.

Возраст более 25 000 лет, Дольни-Вестонице, Чехия.

– Разве старик не устал? – сказал шаман, нагло глядя Оки прямо в глаза.

– Если он говорит, что устал, значит устал, – пронзительно, но при этом очень спокойно ответил Оки, не отводя взгляда.

Несколько секунд они молча глядели друг другу в глаза. Почти все вокруг уже разошлись и отправились к тому месту, где звучали флейты и намечался большой танец. Пожилые люди все смотрели друг на друга и молчали.

– Так ты устал, шаман? – наконец прервал молчание Оки.

Шаман улыбнулся.

– Я устал разговаривать с тобой, старик, – едко отметил Того, властно оперся на человека рядом, тяжело поднялся и пошел прочь, держа в руках свою добычу.

Дойдя до костра, где начались танцы, Того поднял вверх руки, собираясь сказать какое-то напутствие. Но люди помоложе уже слишком погрузились в танец и звуки флейт. Они не нуждались в пояснении такого простого и приятного древнего ритуала. Люди растворялись в ударах множества бубнов, сливая движения своих тел с величественным звучанием натянутой барабанной кожи.

Того постоял как истукан некоторое время и удалился от костра, так и не одарив присутствующих своим благословением.

Две ночи и день люди активно общались, подбирая себе партнеров для слияния тел. Новые знакомства позволяли избегать нарушения закона экзогамии. Одного из немногих законов, которые, как считается, существовали в то время.

Сильный и заносчивый Роро вызывал у женщин те самые чувства, что необходимы для сексуальной близости. Высокий и сильный, с гордо поднятой головой, он бродил между новых людей, словно носорог, не знающий опасности. Многие женские взгляды притягивала его крепкая фигура. И только одна девушка не симпатизировала этой важности.

Тиа продолжала держаться поближе к брату и наблюдать за сексуальными играми издалека. Но выходя позже на танец к костру, она не могла не привлекать внимание всех окружающих своими сильными упругими формами. Ари чувствовал это и с остервенением кромсал кость за костью, сублимируя свои чувства.

Два дня спустя племя Черного Моа уходило, забирая с собой нескольких девушек из племени Белого Волка и оставив несколько своих красавиц. Жизнь людей продолжалась и остро нуждалась в свежей крови.

Племена договорились находиться на небольшом расстоянии до прихода осени и начала великой охоты на мамонтов, которую было решено провести вместе. Долгая зима требовала серьезной подготовки – необходимо было набить холодильные ямы мясом до наступления сильных морозов. Люди надеялись, что сезонная миграция Моа вдоль Красной реки в этом году не остановится – жизнь без больших запасов мяса на зиму не сулила ничего хорошего.

Уходя из становища, Роро подошел к Тиа и сделал последнюю попытку сблизиться.

– Пойдем со мной! – резко и властно сказал он, не считая нужным добавить что-то еще.

Но это предложение, как и все предыдущие, было встречено только жалостливой улыбкой.

Юноша покидал становище скрипя зубами – никогда прежде его самолюбие еще не страдало так сильно.

– Я хочу ее! – сказал он, приблизившись к шаману, – мы должны взять ее с собой!

Того обернулся назад, где еще стояли Оки, Тиа, Ари и все остальные. Он выдержал паузу и, зло улыбнувшись, произнес:

– Мы заберем ее, Роро.

– Когда отец?! – зашипел возбужденный юноша.

– Скоро, Роро. Скоро.

Племя Черного Моа покидало становище в поисках своего нового места. Начиналась новая, самая трагичная страница, теперь уже их общей истории.

Древнейший музыкальный инструмент найден в пещере Холе-Фельс, Германия. Изготовлен из кости птицы около 35 000 лет назад.