Текст книги "27 000 лет втроем. Секс и власть в каменном веке"

Предвкушая чувство легкого упоения, которое знакомо каждому художнику за работой, юноша следовал знакомой тропой к своей пещере.

Еще издалека он почувствовал, что внутри кто-то есть. Осторожно переступая без шума, Ари приготовил к удару копье и двинулся ко входу в пещеру.

Что-то темное тихо зарычало и, судя по звуку, направилось в сторону юноши. Ари широко расставил ноги и приготовился к броску. Глаза еще не привыкли к темноте и плохо видели. Ари замахнулся и в последний момент различил такой знакомый отлив белой шерсти.

– Ёррме! Ау!

Волчица бросилась на него и на радостях повалила с ног. Зверь быстро рос и за неделю-две уже значительно отличался в размерах. Пока Ари приходил в себя, поднимаясь, от стены отделилась тень и медленно двинулась к свету. Юноша замер от волнения и негодования.

– Зачем ты пришла, Тиа, – сказал он так грубо, что сам этому удивился.

Девушка молчала.

– Разве тебе не лучше там, среди новых родичей?

– Нет, Ари.

– А где ты хочешь быть, Тиа? – спросил Ари, ожидая и боясь ответа.

Тиа подошла к нему и осторожно приблизилась к лицу. Она нежно провела кончиком своего носа по его носу, затем щекам и уху. Она делала это с закрытыми глазами. Что-то внутри заставило Ари тоже закрыть глаза и почувствовать, как весь его гнев вместе с ночными кошмарами уходит в камни под ногами и исчезает бесследно.

Ее руки легли на его плечи, и Ари почувствовал, как он растворяется в этих касаниях, словно утренний туман в первых лучах солнца. Ничего подобного прежде он еще не чувствовал.

Ари перестал осознавать, куда двигаются его руки. Он не помнил, как они оба оказались без одежды на дне этой закрытой от всего мира пещеры. Как кожаные куртки и штаны, превратившись в ложе, впитали в себя следы их первой близости. Все вокруг остановилось и замерло, словно в тех редких чудесных снах, что иногда посещали его голову. Он так боялся проснуться и узнать, что это был просто сон.

Ари снова и снова открывал и зарывал глаза, проводил пальцами по ее прекрасному лицу, проверяя себя. Она застенчиво улыбалась и пряталась в его руках. Они были везде и нигде. Они были вместе как одно целое. И только верная волчица лежала у входа в пещеру, словно охраняя от посторонних этот робкий огонек любви, который мог потухнуть в любую минуту.

Когда стук сердец уже достаточно успокоился, он не выдержал и спросил.

– Почему ты ушла?

– Я не уходила, Ари.

– Что?

– Я не уходила от вас, Ари. Они забрали меня.

Ари ничего не понимал. Он сам видел своими глазами, как она при всех говорила другое.

– Ты сказала, что ушла и хочешь остаться там! – юноша поднялся, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.

– Я сказала то, что он велел.

– Кто?!

– Шаман.

– Как он мог тебя заставить, Тиа? Я видел, что он не заставлял тебя. Он стоял рядом.

Новый приступ отчаяния охватил молодого художника. Он лишь недавно впервые почувствовал себя обманутым, но не имел ни малейшего желания повторять это чувство.

– Они встретили меня в лесу. Привели в становище и велели говорить, что я сама хочу остаться там.

– Но ты же сказала сама!

– Да! Потому что если я откажусь… Они убьют маму, Мия, тебя и всех вас. Я не поверила ему, тогда они накрыли Ау сетью и направили на нее копья. Они сказали, что могут показать мне сейчас, если я не верю. И я поверила, Ари. И осталась с ними…

Не в силах стоять на месте, юноша принялся хаотично двигаться по пещере, забыв про одежду и холод. Тиа поднялась и стала одеваться.

– Этого не может быть, Тиа! Этого не может быть! – Ари искренне не мог представить, как такое возможно.

– День назад один мужчина пришел с охоты раненым. Утром ему стало хуже. Они не стали его лечить, Ари, ты слышишь? Дикий человек просто подошел к нему и убил камнем! А шаман сказал, что так велели духи, что так нужно для племени! И никто не заступился за него, ты понимаешь?!

– Нет!

– Какой же ты дурак, Ари!

– А может ты просто хотела увидеть, как они живут? Посмотреть на других мужчин и попробовать их тела, Тиа? И придумала все это?!

– Я никого не… я не… – Тиа прижала к груди куртку, которую еще не успела надеть, глаза ее отяжелели от влаги, и девушка бросилась вон из пещеры.

– Тиа! Тиа!

Ау просидела еще несколько секунд в нерешительности, но в конце концов исчезла вслед за девушкой.

Юноша снова остался в пещере один. Пронизывающий холод внезапно обдал с ног до головы его не защищенное одеждой тело.

Через час вошедший в пещеру Ули уже застал его за работой с краской.

– Ты здесь… Пошли со мной, Ари.

– Я хочу побыть здесь, Ули. Не трогай меня.

Ари ожидал какой-то новой шутки и собирался игнорировать ее молчанием.

– Оки разбился насмерть, Ари. Красная река стала еще краснее сегодня.

Захоронение пожилого мужчины (40—50 лет). Погиб насильственной смертью. Сунгирь, Владимир, Россия. Одежда украшена тысячами бусин из бивня мамонта.

Возраст 32—35 тыс. лет

Человек

и его пределы

Сегодня на встречу профессор пришел чуть более озадаченным, чем прежде. Сначала мне показалось, что это какая-то скрытая боль или отчаяние. Очень странно было видеть на таком интеллектуальном профиле такое заурядное чувство.

Недолго думая, я спросил, чем он огорчен.

– Я вовсе не огорчен, мой дорогой, – устало сказал профессор после паузы, – я разочарован. Вчера у меня случилась небольшая авария…

– Вы в порядке? Все живы?

– Пустяки, честное слово. Просто до этого мне не доводилось бывать в… ДТП, так это у них называется… И вот что меня удивило – каким беспомощным и ведомым становится человечек в состоянии аффекта в непривычной ситуации! Вы знаете?

– О да!..

– Он готов верить на слово полицейскому, подписывать бумаги, лишь бы скорее избавиться от последствий. Ему и в голову не приходит, что полицейский подсовывает ему неверную трактовку и не по закону требует подписи. В дальнейшем человека спрашивают, зачем он подписал, как он поверил на слово?

– Э-э…

– Парадокс – если ты не можешь верить на слово инспектору, который составляет протокол, если он не отвечает за собственные действия и не является гарантом закона – какой смысл мне ждать его на дороге и кормить за счет вычетов из моей зарплаты? Впрочем, я не то ведь хотел сказать, это все мелодрама…

– Жизнь полицейского?

– Да, и это тоже. Более чем, кстати! Вы наверняка изучали на психфаке эксперименты о том, как охотно человек идет на причинение боли другому, если ему поступает указ сверху?

– Эксперимент Милгрэма?

– Например, да! Шутка ли – почти три миллиона силовиков в стране с населением едва ли сто сорок миллионов! Но я опять не о том. Я про слабость интеллекта перед рефлексом, про то, как эмоция доминирует над разумом. Конечно, эта мысль не нова…

Мне захотелось поддержать Альберта. Я с усилием копнул свой мозг в поисках подходящего примера.

– Мой преподаватель по философии, профессор и доктор наук, не мог самостоятельно подсчитать, правильно ли ему выдают сдачу после покупки! Высочайший уровень интеллекта не спасал его наивный разум от примитивного обмана на сто рублей…

Альберт посмотрел мне в глаза. Угадав маленькую дружескую хитрость и мое стремление поменять тему, он благодарно похлопал меня рукой по плечу.

– Все-таки обидно осознавать свою беззащитность перед «законом», несмотря на то, что всю жизнь потратил на совершенствование своего интеллекта.

– А как насчет той теории, – мне очень хотелось свернуть с дороги апатии, – что мозг человека подобен хвосту павлина – растет и распускается для привлечения сексуального партнера?

– Пожалуй, так оно и было, – профессор наконец-то улыбнулся, – пока не придумали деньги.

Мы свернули в уютный переулок, которыми еще полнится старая Москва. Несмотря на узость пространства, городская управа всякий раз находит способ вписать в эклектичный ландшафт зеленую клетку для игры в мяч. Каждый раз мэрии удается порадовать гастарбайтеров из Средний Азии, которые с таким упоением играют там в футбол каждый вечер.

Их счастливые лица озаряются подлинным чувством благодарности московским властям, а окрестные дворы наполняются непонятными, но очень волнующими криками южных диалектов.

Московские школьники трусливо смотрят на площадку из окон своих дорогих московских квартир в ожидании того возраста, когда можно будет перестать скучать по спортивной площадке и отправиться наконец в ночной клуб.

Я не выдержал и обратил внимание профессора на этот феномен.

– А разве вы находите, что лучше бы они, – он указал на играющих в клетке загорелых мужчин, – тратили свою энергию, шатаясь по улицам в поисках драки или женщин?

– Думаю, есть такая категория женщин, которые найдут их сами, даже не отходя от кассы супермаркета, – вспомнил я подсмотренный утром флирт на одной из касс.

– Я серьезно! – наконец увлекся Альберт. – Вы когда-нибудь задумывались, какую огромную роль играет спорт в жизни людей? И не только тех, кто тратит на него все силы, лишая себя желаний на другие приключения агрессивного рода. Например те, кто делает ставки, выпучив глаза в монитор? А как же азарт российских олигархов, которые готовы покупать целые команды для отработки своего стремления к соревнованию? Ну хорошо, допустим, это не самый удачный пример, мы не знаем доподлинно мотивов этих отдельных людей. Но разве хотя бы один человек может удержаться от соревнования в том или ином виде? Карты, гейминг, рулетка, матчи, олимпиады, конкурс, тендер, реалити-шоу, в конце концов!

– Если не ошибаюсь, – поддержал я мысль, – даже концерт классической музыки образовался от понятия concerto… «состязаюсь», кажется. Как соревнование первой скрипки и оркестра.

– Именно! Мы настолько склонны к соревнованию, что даже не замечаем, что большую часть своего времени либо соревнуемся, либо наблюдаем за поединком. А что было бы, если наш мозг не придумал столько разных инструментов, куда бы пошла эта энергия?

– Думаю, мы бы не узнали – человечество захлебнулось бы кровью в самом начале и до нас бы очередь так и не дошла… – кажется апатия профессора, покидая его голову, решила обосноваться в моей.

– Быть может это лучшее, что мы придумали, – громоотвод для нашего стремления побеждать и убивать, – Альберт, кажется, и правда повеселел.

Мы вышли на Петровский бульвар.

– Знаете, некоторые люди полагают, что человечество постоянно двигается вперед, что каждый новый день – это как бы венец нашего прогресса и развития.

– А разве это не так? – надо сказать, меня часто посещала именно такая мысль.

Он рассмеялся.

– В начале V века нашей эры Рим был на пике своего развития – ведущие философы, ученые и мыслители находились в самом центре этой цивилизации. Но вот варвары подчиняют себе столицу, разрушают империю, и через каких-то сто лет в вечном городе с трудом можно встретить человека, который умеет читать…

Профессор горько усмехнулся и продолжил.

– Попробуйте представить, как будут жить и общаться люди, которых вырастят в дикой природе, вдали от цивилизации? Что будет, если никто не скажет им слов, не покажет, как мыться, не научит обращаться с одеждой? Откатить прогресс назад гораздо легче, чем кажется многим.

В этот момент очень захотелось привести пример про Маугли, но стало боязно, как бы ученый не удалил после этого мой номер. В конце концов, кажется всем уже известно, что ребенок, выросший вне социума, никогда уже не научится говорить, мыслить и двигаться как человек. Великий Киплинг дал нам красивую, но ложную надежду.

– А как они будут решать конфликты и где будут спать? – продолжал Альберт, – наш мир намного более хрупок, чем нам кажется. Более ста тысяч лет нам потребовалось, чтобы перестать убивать друг друга из-за взгляда на улице.

– Ну, это зависит от уровня доступа, – пожал я плечами.

– Склонен полагать, что мы сейчас не на вершине своих эволюционных возможностей, как вы думаете?

– Надеюсь, – я вновь пожал плечами, – но вообще, да, я читал прежде о том, что цивилизация способна не только развиваться, но и периодически деградировать.

– Это точно! Но один факт остается бесспорным – сто тысяч лет нашей эволюции можно уничтожить за одну минуту, без шансов вернуться назад. Для этого хватит одного примата и одной кнопки.

– Перекусим?

– Охотно! – Альберт наконец вернулся в привычное настроение, – и да, кажется, история про Красную троицу близка к развязке. Хотите услышать третий акт этой трагедии?

Очаг

который не греет

В неглубокой могиле рядом со становищем лежало искалеченное тело старого Оки, которое люди не спешили засыпать. Несмотря на раны на голове, лицо осталось почти нетронутым и выглядело так спокойно и ясно, что казалось, вот сейчас он проснется и пойдет удить рыбу.

Но Оки продолжал лежать, одетый в лучшую одежду, покрытую тысячью бусин из кости мамонта. Всю свою жизнь провел человек в битве с природой за существование. Все, кого он знал в детстве, давно уже ожидали его где-то там, куда нет входа живым. В чем был смысл его жизни? Куда он ушел и сможет ли вернуться?

У людей не было ответов на эти вопросы.

Усталыми и разбитыми встречали они у общего костра этот вечер. Смерть совсем не была редкостью для этого племени, но кто сможет теперь говорить так же хорошо и понятно? Кто сможет объяснять такие сложные вещи, как это прежде делал мудрый Оки? Тяжелая тишина висела над становищем и прерывалась лишь треском костра.

– Как жаль, что он упал, – сказал кто-то вполголоса и всхлипнул.

– Жаль, – поддержал кто-то.

– Камни скользкие.

– Давно уже не было такого, чтобы кто-то падал насмерть…

– Давно…

– Давно…

– А что если… он не упал? – осторожно, но очень внятно сказал Ари.

Несколько непонимающих взглядов уставилось в сторону говорящего.

– Он столько раз ловил рыбу на этих камнях, разве мог он упасть с такой силой? – продолжил Ари свою мысль.

– Камни скользкие, – повторил кто-то.

– А Оки старый…

– А что насчет Луо? – Ари поднялся, – мальчик сказал, что видел в лесу у Красной реки дикого человека!

– Мальчику показалось!

– Да, дети всего боятся!

– А что, если нет? – продолжал молодой охотник, – что, если дикий человек пришел и убил Оки? На его затылке мы все видели большую рану!

– Да, да – видели! – подтвердил кто-то.

Люди замерли.

– Зачем дикому человеку убивать Оки? – спросил Дор.

– Я не знаю. Что если ему сказал… шаман?

– А зачем шаману убивать Оки? – продолжал спокойно спрашивать Дор.

– Когда они уходили, Оки сказал мне, что шаман хочет получить все эти земли, что он не хочет делить их с нами. Что он хочет забрать все себе.

Людям вдруг стало страшно. А они не хотели бояться.

– Нет, Ари!

– Нет-нет!

– Ты ошибаешься, Ари! Оки сказал что-то другое!

– Да, наверняка что-то другое.

– А что, если, – не выдержал Ари, – я скажу вам, что они заставили Тиа уйти к ним? Что шаман обещал убить всех нас, если она откажется?!

– Не может быть!

– Нет!

– Ты виделся с Тиа? Тебе и Тиа нельзя сливаться, Ари!

– Нарушение закона крови карается смертью, Ари, – сказал кто-то.

– Она мне не сестра! – возмутился юноша.

– Она твоя сестра, Ари. А Оки упал. Очень жаль Оки, – резюмировал Дор, и все вокруг охотно закивали, отгоняя от себя мысль о возможных проблемах.

Люди стали расходиться, и на всех лицах отчетливо читалось лишь одно – «нам не нужны неприятности». Никому не приходило в голову, что шаман мог организовать такое сложное убийство. Зачем?

Ари остался у огня. Странное все же это ощущение – находиться среди своих родичей и быть в одиночестве. Как сидеть у огня, который не греет.

Кто-то тихо подошел сзади и похлопал его по плечу.

– Я верю тебе, Ари, – необычным для себя голосом сказал Ули, – я всегда помогу тебе, Ари. Не сомневайся, брат!

Сильная фигура Ули растворилась в сумерках, и Ари наконец почувствовал тепло очага.

Ари вошел в становище племени Черного Моа на следующий день. Несколько человек приветливо встретили его и проводили к костру. При всем радушии приема, Ари успел заметить, что среди встречающих его родичей мелькают с серьезными лицами несколько друзей Роро и не выпускают его из виду.

Юноше предстояла немалая пытка – находиться в шаге от Тиа и не иметь возможности сблизиться с ней хотя бы на минуту.

Разместившись у костра, Ари рассказал о новостях.

– Оки упал на камнях у Красной реки. Оки отправился в страну мертвых.

Родичи возбужденно забеспокоились. Некоторые не смогли сдержать слез. Ари успел обратить внимание, что холодное лицо Роро на миг стало довольнее, чем при встрече.

– Люди думают, что он оступился. Что камни скользкие. Видно, так оно и было, – продолжал Ари, наблюдая исподлобья за Роро и шаманом, который тихо подошел к собранию.

– Осень пришла, камни скользкие. А старику давно пора было уходить, – надменно произнес Роро, мельком взглянув на дикого человека.

Кровь бросилась в голову Ари, он поднялся и стремительно подошел к Роро. Юноши тяжело смотрели друг на друга некоторое время в полной тишине. Сложно было представить, что пришедший в одиночку Ари захочет драться, но было очень похоже на то.

– Это все новости. А теперь мне пора идти, – неожиданно спокойно сказал Ари, глядя Роро прямо в глаза. И только внимательный взгляд Тиа успел заметить по его лицу, с каким трудом юноше удалось сдержаться.

Ари соприкоснулся с родичами на прощанье носами, собираясь домой. Понимая, что нет шансов поговорить с Тиа среди такого скопления людей, он успел шепнуть ей при прощании три слова.

– Сегодня в пещере.

Тиа еле заметно кивнула.

Он прождал ее в пещере много часов. Ожидание было так мучительно, что не спасала даже охра. В какой-то момент руки бессильно опустились и больше не хотели подниматься. Он опустился на пол пещеры, прислонился спиной к стене и устало закрыл глаза.

Что-то теплое и мокрое коснулось его обессиленных рук. Ари открыл глаза и чуть не закричал от радости, увидев мохнатую морду Ау прямо перед с собой.

За волком под своды пещеры зашла Тиа и осторожно оглянулась. Ари выпрямился и приготовился сказать ей так много – про то, как долго он ждал, про то, как ему ее не хватает, про смерть Оки и коварство шамана.

Но Ари успел только приоткрыть губы, и они тут же слились воедино с губами девушки. Все слова беззвучно замерли в его голове, время остановилось, и только падающая на пол пещеры одежда напоминала, что они все еще находятся в реальном мире, а не чудесном сне.

Тени от их возбужденных тел накрыли стены пещеры, и глубокое дыхание наполнило холодные своды самым прекрасным чувством, доступным человеку. Они снова были везде и нигде. Они снова были вместе.

Волчица опять разместилась у входа в пещеру, внимательно прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.

Некоторое время спустя, уже лежа устало и неподвижно на его груди, Тиа нарушила молчание.

– Ау сильно выросла…

Ари внимательно посмотрел на волчицу и довольно улыбнулся.

– Она стала сильной. Слишком сильной, – продолжила девушка.

Ари почувствовал угрозу в этих словах.

– Что ты имеешь в виду, Тиа?

– Сегодня, когда ты ушел, – медленно начала девушка, – Роро весь день хотел получить… меня.

Скулы Ари зашевелились, и легкий скрип зубов заполнил образовавшуюся тишину.

– А ты? – осторожно спросил юноша.

– Я избегала его весь день… Роро злился и продолжал следовать за мной. Потом он отстал. Но вдруг шаман позвал меня в свою хижину. Я зашла туда с Ау, ты знаешь, она всегда ходит за мной.

Волчица услышала свое имя и, довольная, подошла к девушке.

– Шаман сказал, что я обижаю его сына, что так нельзя делать. Я хотела уйти, но вошел Роро, они окружили меня, и шаман схватил меня за руку. Я стала вырываться…

Дыхание Ари беззвучно замерло. Он хотел скорее услышать историю до конца, но в то же время отчаянно боялся ее узнать.

– Если бы не Ау, – сказала девушка и ласково погладила волчицу, – она защитила меня и… укусила шамана за руку. Мы выбежали на улицу, но шаман уже гнался за нами. Он кричал, что зверь схватил его без причины, что зверя нужно убить, что Ау опасна. Они набросили на нее сеть и хотели заколоть…

Тиа вновь нежно погладила верного волка и продолжила.

– Несколько наших родичей защитили ее. Тогда шаман потребовал немедленного изгнания. И я как будто пошла отводить ее к вам…

– Ёррме! – выругался Ари и по своей привычке начал хаотично двигаться по пещере, – ты не должна туда больше возвращаться, Тиа, не должна!

– Если я не вернусь, они подумают, что я сбежала. Ты помнишь, что они обещали убить вас?

– Они уже убивают нас! Они убили Оки! Убили так, что никто даже не заметил!

– Оки убили? – удивилась Тиа.

– Конечно, они его убили! Он столько лет сидел на этих камнях и вдруг разбился насмерть! Разбил затылок! А перед падением Оки Луо видел в лесу у Красной реки дикого человека!

– Оа?

– Да!

– Я видела, как он убивает людей камнем… я видела… я видела…

Ари подошел к девушке и крепко взял ее за плечи.

– Мы должны уйти, Тиа! Слышишь? Мы не сможем быть вместе, пока находимся здесь! В любой день дикий человек может убить любого из нас камнем, а наши родичи не смогут сделать ничего, чтобы нас защитить!

– Но почему?!

– Люди боятся, Тиа. Они не хотят уходить из этих мест, и они не хотят драться с племенем Черного Моа. Они не хотят их злить. Страх лишает нас сил, Тиа…

– Если я не вернусь сегодня, они подумают, что…

Юноша поискал ответ внутри своей головы.

– Хорошо! Мы уйдем завтра! Я подготовлю все что нужно и уйду на охоту. Ты уйдешь утром собирать грибы и не вернешься. Люди поищут нас несколько дней и… забудут!

Впервые за последние дни Тиа засияла как прежде. Но тут же ее лицо омрачилось неприятной мыслью.

– А куда же мы уйдем, Ари?

– Мы найдем новый дом, Тиа. В мире много племен и много мест для охоты!

– А как же мама? Как же Мий и все наши родичи?

Ари сокрушенно опустил голову.

– Они не хотят, чтобы мы были вместе, Тиа. Мы должны уйти.

Молодые люди посмотрели друг другу в глаза. Кажется, все уже было сказано.

Тиа покидала пещеру без Ау. Ей казалось, что в этот вечер ее ноги стали легче, а воздух вокруг свежее. Она была так увлечена мыслями про завтра, что не заметила, как по ее следу кто-то бесшумно двигался до самого лагеря.