Текст книги "Прививка от бешенства"

– А он?

– Посоветовал не спать на дороге. А потом как-то сразу сам проснулся и… Думала, арестуют. Ир, а как нам тебя в Москве прятать от маньяка?

– Никак. Если я хоть что-то способна соображать, то я ему теперь даром не нужна. Ни живая, ни мертвая. Он уже достиг желаемого результата. Мне так кажется…

Андрей спал на заднем сиденье вишневого джипа с запрокинутой на спинку головой и открытым ртом. Надо же, как быстро реставрировали машину! Солнце вовсю веселилось в рыжих волосах детектива, придавая им огненный оттенок. На покрасневшем носу блестели бисеринки пота. Интенсивное движение транспорта на шоссе Андрюше не мешало – слишком далеко заехал. Место встречи было сказочным: старое кладбище в небольшой рощице. Рядом полуразрушенная церковь, заросший травой луг, заканчивающийся лесом. И три плохо угадываемые дороги, по одной из которых мы прикатили благодаря мобильной связи. Зря я эту связь ругала столь категорично.

Сначала мы заметили знакомого по вчерашним гонкам усатого коллегу Андрея. Сложив на груди руки, заложив ногу за ногу, он подпирал джип. Увидев нас, даже не помахал в приветствии рукой. И когда мы остановились рядом, тоже не пошевелился. Не соизволил и пожалеть нас за то, что мы столько километров отмотали по бездорожью.

– Наверное, здорово башкой треснулся, изучая рекламный щит на прочность, – предположила Наташка. – Или загипсовали его сверху донизу. Сейчас Андрей проснется и развернет его в нашу сторону. Хорошо хоть усы не сбрил, а то с лейкопластырем на лбу основная часть лица теряется. Белеет пластырь одинокий в тумане морды… Нет, на голубой цвет она у него не тянет.

– Здравствуйте, – заискивающе проронила я из машины коллеге Андрея.

Наташка не решилась возглавить шествие. С ее-то пикантным задним видом! Пусть и прикрытым хвостом из ветровки. Лишние вопросы по поводу формы одежды ни к чему.

Вылезала я трудно – в дверь со стороны водительши и под ее грозное шипение Деньке: «Сидеть!!!» В ответ на мое приветствие коллега слегка дернулся и повел правым плечом. Я с состраданием продолжила общение:

– Надеюсь, ваш приятель и вчерашний попутчик жив-здоров?

Сверху вниз на меня удивлено глянули два карих глаза – один через щелочку опухшего красного века.

– Жив, – процедил сквозь зубы их обладатель. – Потому что отказался ехать на встречу с вами. И именно поэтому же здоров. Хотя бы в плане психическом. Что это вы с собой сотворили? Ни одна собака не узнает.

– Одна узнает в любом виде, потому что помнит хорошее. Да нам самим чуть крышу дверью не снесло.

Мне этот довод показался очень убедительным.

– Вы уверены, что это не произошло значительно раньше, еще до аварии?

– Ну хватит хамить! Буди начальника. Правила вождения для всех писаны, соблюдать надо, – тряхнув черными волосами, встряла из-за моей спины Наташка.

Удостоив ее сердитым взглядом, парень повернулся и негромко окликнул Андрея. Тот медленно и неохотно проснулся, дернулся в сторону, увиливая от прямого солнечного попадания в глаза, и недоуменно уставился на наши приветливые лица почти васильковым взглядом.

– Сколько мы вам должны? – с вызовом поинтересовалась у него Наташка, одновременно попытавшись заменить меня, торчавшую на переднем плане.

– Много, – не задумавшись, брякнул Андрей и помотал головой в попытке стряхнуть сонное наваждение. – Давай, Серега, за руль этой белобрысой иностранки. Как договорились, поставишь в гараж Толика.

– С какой это стати вы собрались угнать мою личную машину с моей личной собакой и нашими личными вещами?

Все-таки Наташка вылезла вперед и сунула голову в салон джипа. Не очень удачно, поскольку парик тут же шлепнулся на сиденье рядом с Андреем. Я мигом подкинула к нему свой – уж очень от него чесалась кожа головы и шеи. Может, Наташка все-таки уже стирала им пыль?

Андрей быстро выскочил из машины, освобождая нам место. Отбиваясь от обезумевшей собаки, искренне радующейся детективу, хорошо знакомому еще по селу Виноградному, пояснил, что наша «Таврия» числится в официальном розыске.

– Бли-ин! – всплеснула руками Наташка. – И такие занюханные иномарки угоняют? А кто ее угнал?

Андрей, ухвативший, наконец, собаку за ошейник, купировал отчаянную собачью радость. Сил на ответ Наталье у него уже не осталось, и он, укоризненно покачав головой, только глубоко вздохнул. Дальнейшее происходило так быстро, что мы не успевали задавать вопросы и получать на них ответы. Обе машины на полном ходу съехали вниз, где, оказывается, была маленькая речка, и остановились в кустах.

– Прямо, как партизаны, – пробормотала Наташка. – Сделаем вылазку на шоссе – и в кусты, опять сделаем вылазку – и в другие кусты. Скоро уши, как у зайцев, вырастут – так вживемся в заячью жизнь. Лесные сестры, блин!

Тем временем Сергей поменял на «Ставриде» таблички с номерными знаками на другие. Наташке они не очень понравились, поскольку машина в один момент оказалась зарегистрированной в Туле. Но еще больше не понравилась какая-то здоровенная ярко-красная с зеленым наклейка, которую он приляпал на капот. Скорее всего, это была мутировавшая рогатая улитка. Затем с видимым удовольствием он выкинул наши вещи из багажника и салона. С видимым неудовольствием и буквально силком выволок из машины упирающуюся всеми четырьмя лапами Деньку, которой джип не понравился еще больше, чем Наташке манипуляции с ее «Ставридой». Загруженная в первую очередь, собака недолго оставалась в вездеходе американской породы. Улучив момент, сразу выскочила через открытую переднюю дверь джипа и сиганула на коврик между задними и передними сиденьями родной «Ставриды». Кажется, ей было наплевать, с кем и куда катить, лишь бы в привычной обстановке. При загрузке вещей обнаружилась неприятная неожиданность – соучастник Анны вместе с ней похитил и Наташкину сумку, оставив вместо нее ее собственную. Наш общий хороший вкус в выборе вещей при покупке на сей раз сослужил плохую службу.

Мне никогда не доводилось ездить так быстро. Наташка иногда позволяла себе гонять на машине. Где-то, на глазок, под сто двадцать. При этом стрелка вечно неисправного спидометра с равнодушным постоянством держалась на отметке в шестьдесят километров, и это успокаивало. У Андрея, надо полагать, исправный спидометр на отдельных участках шоссе застывал на ста шестидесяти. Вместе с ним застывали и мы с Наташкой. Денька, глядя на нас, тихонечко и жалобно повизгивала. Вначале, пока не выехали на шоссе, детектив молчал. Потом ворчал на какого-то Ромку-обормота, плохо отрегулировавшего тормоза. Потом пробовал шутить над последствиями.

– Слушай, ракетоносец! – на очередном вираже отлепившись от двери, заорала не выдержавшая перегрузок Наташка. – Нельзя ли потише?!

– Почему ракетоносец?

Андрей и не думал сбрасывать скорость.

– Потому что в случае экстренного торможения мы с Иркой и собакой вылетим через переднее стекло баллистическими ракетами и сметем всю сторону неудачно подвернувшейся по пути деревни. А если совсем не повезет, то не погнушаемся и второй стороной.

– Стекло пуленепробиваемое. Извините, но чем скорее вы вернетесь домой, тем лучше.

– Смотря в каком виде!

Закрыв глаза, я осмелела и твердо дала понять детективу, что разделяю опасения подруги. В том плане, что нам не все равно – заявимся мы домой живыми или размазанными по пуленепробиваемому стеклу.

– Сейчас я буду говорить, а вы слушайте и запоминайте. Вчера днем по настоятельной просьбе Цветковой Анны Павловны…

– Это еще кто такая? – легонько ткнув меня локтем в бок и угодив в Деньку, шепотом поинтересовалась Наташка. Собака от неожиданности фыркнула и вскочила.

– Ее каждая собака знает, – догадалась я, указывая глазами на псину. – Наша Айболитка.

– …Она сказала вам, – монотонно продолжал Андрей. – что ее машина вышла из строя, а ей необходимо срочно добраться до деревни Мамонтовка, где у нее больная мать…

– Здрассьте! Анна Павловна давно сирота!

– Где у нее больная мать!!! – повысил голос и скорость Андрей. Сделал небольшую паузу и, удовлетворенно кивнув, продолжил: – Ехали по проселочным дорогам. Машину вела Анна Павловна, так как только ей был известен точный маршрут. Она же предложила вам сделать небольшую остановку из-за сына, а заодно и выгулять собаку. На столь длительный путь вы не рассчитывали. Выходили все вместе, а когда вернулись назад, ни машины, ни Анны Павловны с сыном на дороге не обнаружили. Единственный мобильный телефон разрядился. Так как место было пустынное и уже стемнело, вы только под утро добрались до жилья и связались со мной. А я после кое-какой проверки добросовестно заявил об угоне вашей машины в милицию. Сейчас, подобрав вас без вещей, машины и денег, возвращаю домой. К сожалению, с небольшим опозданием, но имелись неотложные дела.

– Надо же! – искренне удивилась Наташка. – И десяти минут не прошло, как меня ограбили. И на фига ж мне это развлечение?

Меня волновало другое:

– Я так поняла, что ты, Андрей, отмазываешь нас от соучастия в убийстве мужа Анны. Однако есть свидетели не только ее шумных сборов, но и того, что мы выметались из дома вместе с ней именно в тот момент, когда произошел взрыв ее машины. Странная у нас у всех реакция на этот инцидент – тут же уехать…

– Ничего странного, если вы не знали, чья машина взорвалась. Анна пояснила, что наверняка идут бандитские разборки. Или обострилась конкурентная борьба между соратниками. Зачем нормальным людям глазеть на последствия? Тем более если они спешат по своим делам?

– В принципе правильно, – согласилась Наташка. – Если мы люди нормальные. Только как нормальные люди отправятся в какую-то Мамонтовку, когда направлялись в село Владимирское к художнику Рогожину.

– Мне тут знакомые ребята кое-какие сведения успели собрать. Так вот, господин Рогожин о вас ничего не слышал и, соответственно, в гости не ждал. У него мобильный телефон пропал. Художник – человек не очень общительный. С утра до вечера пейзажи пишет и не терпит присутствия посторонних.

На этом месте Андрей вынужден был умолкнуть, так как мы с Наташкой заорали в голос: «Маньяк!!!» Дальше уже каждая тянула свое. Лично я зациклилась на одной гласной «а». Наташка отдельно вела свою партию, бесконечное «о-о-о-о».

– Рогожин никого не обвиняет в краже телефона! – переорал нас Андрей. – Прекратить истерику!

Наташка послушалась и затихла разом. Я еще слабенько подвывала. Глядя на меня большими печальными глазами, скулила Денька.

– Так вот почему ты решил спихнуть всю вину на Анну? – ахнула Наташка. – Наша Айболитка ничего уже не скажет в свое оправдание. Лежит где-нибудь на дне реки…

– Она ни в чем не виновата, – прогундосила я и полезла за платком в куртку. Не важно, чью. Вещи из машины в машину перекидывали наспех. Под руки попалась Анькина. Я судорожно вздохнула и решила аккуратно положить ее назад, но из кармана торчал белый листок. Как выяснилось – какое-никакое доказательство моей правоты.

– Лучше бы считать ее виноватой. Тогда хоть ее гибель можно оправдать карой небесной. Все полегче, – хлюпала носом Наташка, вытирая какой-то тряпкой Денькину морду. – Ты-то что расслюнявилась! Можно подумать, все понимаешь… Ир, ну не зря же Анна куда-то уезжала прошлой ночью. Точно – на встречу с сообщником. Потом они что-то не поделили. Или поделили, но не поровну. А встречу на шоссе с похищением просто разыграли перед нами, как сцену из спектакля.

– А если прошлой ночью Анна уезжала навстречу своей предполагаемой гибели? Вдруг ей пришло очередное сообщение убийцы, о котором она умолчала. Ночью наша девушка вынула ключи из твоей сумки, сунув туда эту записку. А вернувшись целой и невредимой, произвела обратный обмен.

Андрей резко обернулся, узрел листок и коротко бросил:

– Читай!

Я и прочитала: «Ира и Наташа, простите меня за все. Если меня кто-то намерен убить, то не отступится. Не хочу, чтобы свидетелем этому был мой сын. Если со мной что-то случится, пожалуйста, не бросайте Женечку. У него никого, кроме меня, нет».

– В качестве пояснения могу добавить: Анюта наверняка боялась этой ночи. А еще больше боялась за жизнь сына и наши – тоже ни в чем не повинные души. Скорее всего, она сидела в машине, трясясь от страха в ожидании нападения, недалеко от места нашего приюта – чтобы был на виду. С рассветом, не дождавшись убийцы, вернулась. Ключи положила на место, а записку изъяла и сунула в карман своей куртки…

Тут я запнулась, поскольку заметила кое-какую нестыковку.

– Правильно, – неосознанно продолжая вытирать Деньке загривок, – пробормотала Наташка. – Зачем каждый раз писать одно и то же? В душе-то, наверное, надеялась не одну ночь продержаться. А получилось… Господи, кто мне вместо тряпки подсунул мою собственную майку?!

И тут меня осенило:

– А когда и где ты успел узнать о нелюдимости Рогожина и пропаже его телефона?

– Сведения точные. А откуда – не важно.

Андрей казался абсолютно невозмутимым. Я разозлилась и решила вывести его из себя. Несмотря на то что он был за рулем.

– Труп Анны не мог мне звонить со дна речного пару часов назад и уверять, что у нее все хорошо. Не Садко.

Я машинально отметила время звонка на мобильнике, когда Наталья остановилась у машины патрульно-постовой службы…

Конечно, я ожидала вслеска эмоций, но, честно скажу, – не такого. Андрей хорошо соображал, несмотря на хронический недосып, и, чтобы выразить свое возмущение специально остановился. Как он орал! Уловить смысл было нетрудно. Если коротко, то какого хрена мы, редкостные бестолковки, вообще останавливались, когда нам строго-настрого было запрещено это делать? Тем более останавливались прямо у ловца, на которого зверь бежит. Машина-то объявлена в розыск! Будь проклят тот день, когда он увидел нас в первый раз, а заодно и все последующие. Шея и лицо детектива приобрели цвет алой зари. Это не шло к его рыжим волосам, но сказать об этом детективу я не решилась. Ну, не так прямо конечно, а в том плане, чтобы не приобретал себе красных рубашек, маек и свитеров. Хотя… насчет трусов – не уверена. Если, конечно, их никто, кроме него, не видит, то…

– Какого черта засветились, можете внятно объяснить?!

– Да никаких чертей там не было, кроме двух инспекторов! – вскипела неправедным гневом Наталья и тут же убавила громкость. – Так получилось. Маньяк Ирине позвонил… Ну мне показалось, что маньяк. – Подруга развела руками, демонстрируя вынужденное раскаяние. – Давно ведь не общался с нами, отвыкли. Анну похитил, теперь за Ирину Александровну возьмется. Я и поехала ее спасать. Прямо к инспекторам. Вместе с собакой. Собака – она тоже человек…

Андрей шарахнул кулаком по рулю. Вздрогнули мы втроем, включал собаку. Но, в отличие от собаки и Наташки, я успела сообразить, что детектив хотел этим сказать. И порадовалась, что сидим сзади. Схватил бы одну из нас и долго тряс, тряс… обзывая нехорошими словами.

– Андрюша!

Мне показалось, что я обратилась к детективу очень ласково.

– Так мы остановились у инспекторов только своими испуганными душами. Бренная оболочка была ряженой. Ты ведь и сам не сразу нас признал. Мало ли какие стервы могли сидеть в угнанной «Ставриде»? Наташка выглядела типичной Маргаритой на шабаше, а я в ее дурацком парике-пылесборнике – рыжей лисой с химической завивкой на голове. Сами себя не узнали бы, не то что родные люди. Вот эти чокнутые угонщицы и увели машину: Анна на ней от нас уехала, по дороге бросила, они и подобрали. По дури – покататься.

Кулак Андрея застыл на полдороге к рулю и медленно разжался. Рука опустилась вниз. Алая заря на шее потихоньку бледнела. Я выждала, пока шея окончательно не приобрела белесый предрассветный тон, и со всей убежденностью добавила:

– Самое главное, что нас в «Ставриде» не было. Мы – без машины, вещей и денег, голодные, с голодной собакой, ждали тебя на пыльной обочине пыльной проселочной дороги.

– Попробовал бы сам прокантоваться ночь в безлюдном незнакомом месте.

Наташкин укор прозвучал не очень уверенно, и для усиления эффекта она всхлипнула.

– Кругом маньяки. Плетни сами по себе разваливаются. Может, мы и живы остались только благодаря тому, что убийца сам боялся торчать в темном месте в полном одиночестве.

Андрей крякнул, но ничего не ответил. И это было хорошим признаком. Я осторожно спросила:

– Что-нибудь удалось выяснить по поводу смерти Ренаты?

– Согласно предварительному заключению эксперта она утоплена в собственной ванне. На теле жертвы имеются следы борьбы. Но смерть могла наступить и по другой причине. Если в легких обнаружат воду – первый вариант…

– Все понятно, – заторопилась я. – В квартире все, конечно, вверх дном?

– Квартира в идеальном порядке. В отличие от хозяйки. Соседка по лестничной клетке трижды падала в обморок на опознании Хованской. А после опознания прямо в больничную палату попала – предынфарктное состояние. Но это все-таки лучше, чем в морг.

Андрей расслабленно зевнул и потянулся. Надо же, как быстро пришел в себя.

– А кто Ренату обнаружил? – поинтересовалась я, ничуть не сомневаясь в ответе.

– Я! Но это разглашению не подлежит.

Андрей обернулся к нам, желая убедиться в произведенном эффекте. Доверил нам такую тайну! Лица у нас стали суровые и мужественные. Довольный детектив вернулся к обзору дороги и рассказу:

– Металлическая дверь не была закрыта. Такое расстройство для воровской братии, упустившей прекрасную возможность поживиться. Убийца оказался заботливым и аккуратным. Стер все следы своего пребывания в доме… Ирина, передай мне список номеров, с которых велась активная атака на психику вашей ветеринарши.

– Сейчас.

Роясь в маленькой сумке, я усиленно изображала поиски, хорошо зная, что искомый листочек лежит в боковом кармане спортивной. И так же усиленно думала: выявить бывших абонентов этих номеров – для нас нереально. Ну кто из операторов сотовой связи позволит рассекретить эти сведения совершенно постороннему человеку? Ход мыслей Андрея понятен. Он хочет установить, случайные ли это ротозеи, позволившие украсть собственный мобильник, или же они какое-то время общались с маньяком. Следовательно, должны припомнить всех, с кем находились в момент непредвиденной пропажи телефона. Если все бывшие владельцы отметят среди своего окружения одну и ту же личность – с большой долей вероятности можно считать, что он и есть убийца. Пожалуй, списочек придется отдать. Не видать нам сведений об абонентах как своих ушей. А к проверке можно подключиться и потом…

– Список я убрала в другую сумку. Просто только сейчас вспомнила. Надеюсь, перечень абонентов покажешь. Вдруг там есть знакомые нам лица?

– Непременно, – сказал Андрей и тронулся с места. – Главная ваша задача – сидеть дома и не высовываться. Надо объяснять, почему?

– Потому что у нас может находиться то, что ищет маньяк-убийца, – радостно подсказала я. – Во всяком случае, он этого не исключает. Если уже не нашел. И мы… вы… Короче, ты да я, да мы с тобой обманываем следствие, а киллера не проведешь, сколько ему зубы ни заговаривай. Все равно перебьет… в буквальном смысле слова.

Наташка прижала тряпку, не так давно считавшуюся майкой, к груди и жалобно охнула:

– Ну только расслабилась, блин, ограбили. Не успела прийти в себя – бац по башке: нас всех перебьют! И, как назло, ни одного повода, чтобы пожалеть о том, что на свет родилась.

– Я вообще-то имела в виду другое: киллер все равно перебьет наши планы…

– Правильно, – порадовался за меня Андрей. – Соображаешь. Через пару дней вернется Листратов и посадит вас куда следует. Для вашего же блага. Так лучше сохранитесь. Для истории, в которую влипли. Так что успела сказать Анна?

– Много. Но ничего понятного. Сейчас! – повторилась я в поисках Наташкиного блокнотика. – Облом… Запись осталась в блокноте, а блокнот в бардачке «Ставриды».

Андрей опять съехал с шоссе, прозвонился напарнику, и я с удовольствием отметила, как у детектива стали розоветь уши. Если еще покраснеют, на них вполне можно будет сушить хотя бы носовые платки. Только их негде постирать.

– Ирина Александровна, шутить изволите? Я не люблю готовить, и мне рецепты не нужны.

– А вы, Андрей Викторович? Насчет нашей сохранности в камере предварительного заключения.

– Я-а-а… действительно пошутил.

– Лопнуть со смеху можно! Как от сока «Моя семья»!.. Извини, только сейчас вспомнила, что выдрала записку из блокнота и сунула в карман. Блокнот в бардачке – не очень надежная вещь. Тебе записку сразу прочитать или ты сам на досуге?

– Сразу.

Я медленно и внятно прочитала головоломку, получившуюся из Анкиного монолога.

– И что ты об этом думаешь?

Я переглянулась с Наташкой и повторила собственную расшифровку.

– Будь добра, передай эту абракадабру сюда.

Андрей, не оборачиваясь, протянул назад руку, в которую я с удовольствием и вложила аккуратно свернутый листок из блокнота. У меня был еще один в запасе. Пока препирались – успела переписать.

Домой мы вернулись с наступлением темноты и буквально на цыпочках. Сытые по горло: пиццей, колой, которую терпеть не могу, а равно наставлениями Андрея. Никакими предварительными выводами или предположениями он не поделился. Но проводил каждую из нас до квартиры, проверив исправность замков. По-моему, намеренно. С таким расчетом, чтобы окончательно запугать. И, надо сказать, цели своей достиг. Мне даже в окружении соскучившихся кошек было страшновато. Самообладание детектив потерял только один раз – когда Наташка опрометчиво стянула с талии ветровку и, повернувшись к нам задом, аккуратно повесила одежку на вешалку.

– Сюрпри-из! – пропела я, разворачивая подругу приличной стороной.

Андрюша пулей вылетел в коридор.

Перенервничавшая Денька, вылакав не меньше трех литров воды, с удовольствием залегла на свое место и притихла. Наташку эта спячка не устроила, и она прибежала со своими постельными принадлежностями ко мне, заявив, что вместе веселее. А раз собака не хочет веселиться – ее дело.

В начале одиннадцатого, когда мы вплотную приступили к расшифровке галиматьи как результата некачественной мобильной связи, послышалась отчетливая возня с ключами в дверном замке. Дверь попытались открыть, но она держалась на металлическом засове. Не сговариваясь, мы одновременно вскочили и схватились за руки. Первый испуг, вызванный эффектом неожиданности, прошел, уступив место неуемному любопытству. Крадучись, мы отправились к двери с намерением увидеть лицо взломщика. Лицо едва поместилось в поле зрения, поскольку предприняло безуспешную попытку разглядеть в глазок хоть что-нибудь с обратной стороны. Именно поэтому кроме темного пятна вначале мы ничего не увидели. Затем лицо обрело вполне узнаваемые, но явно недоумевающие черты Анастас Ивановича. В руках она держала пакет «Вискаса».

Открыли мы сразу, результатом чего был выпавший с испугу пакет с кошачьим кормом из могучих рук соседки. Просто ей были нужны руки, ничем не обремененные. Ими она и схватилась за сердце. Если бы не Борин коньяк, очередной раз реквизированный Наташкой из бара, мы с ней долго бы не помирились. Уговорами сердечный приступ Анастас Ивановича не купировать.

За расшифровку принялись уже в первом часу ночи. Прикинув и так, и эдак, решили, что вначале Анна произнесла: «У нас все хорошо». Про хулигана Хрюшу, лупившего в Бибиреве Марину, было непонятно. Сошлись в едином мнении, что телеведущая Елена Ищеева ко всей этой истории отношения иметь не может. Это у нее прямо на красивом лице написано. Что касается «у.е.» и «ай», то с колебанием курса валюты многие граждане нашей страны айкают и ойкают, пытаясь угадать, в чем хранить свои денежные сбережения. Только как-то не ко времени Анна об этом заговорила. И еще она пыталась нас убедить, что ни в чем не виновата. Дальше начались разночтения: Наташка считала, что Хрюша и есть «сволочь». А кем ему еще быть? Я промолчала, поскольку слово «бьет» расшифровывала в двояком смысле: «убьет» либо «не убьет». В зависимости от этого решался вопрос об относительной порядочности Хрюши. «…ала» также трактовалось по разному: «знала», «не знала», «организовала»… И так до бесконечности.

Очередная попытка прозвониться по мобильному номеру Анны ничего нового не принесла. Телефон был отключен.

С этим мы и легли спать, сняв с кровати матрасы и разложив их в коридоре у входной двери. В четыре утра, наплевав на всех киллеров в мире, я со своим матрасом переместилась назад в спальню. Во-первых, измучилась спать на новых местах, во-вторых, надоели кошки, шляющиеся по мне всем табуном. К тому же маньяк вполне мог оказаться альпинистом. А что стоит альпинисту спуститься по веревке с крыши и вломиться в окно без приглашения! Так хоть Наташка успеет спастись бегством, пока он будет разбираться со мной. С последней благой мыслью я спокойненько и уснула.

Сон пошел на пользу общему делу. Встала я с готовым планом оперативно-розыскных мероприятий, но поделиться им было не с кем. Подруга с первыми лучами солнца удрала досыпать в свою квартиру, закрыв меня на все замки моими же ключами и оставив после себя матрас опрометчиво прислоненным в коридоре к стене. Обрадованная появлением новой огромной когтеточки, кошачья свора с упоением поработала над ее освоением. Плотная ткань обивки была в многочисленных зацепках, местами даже проглядывало богатое внутреннее содержание. Я ахнула и мигом забыла про тщательно выработанный в процессе сна план, чему в немалой степени поспособствовали еще и три сообщения от мужа, требовавшего немедленного отчета, где меня носит, в то время как он, пожелав мне доброго утра, вправе рассчитывать хотя бы на элементарную благодарность. С благодарностью я определилась сразу после доставки матраса на должное место. Даже с тремя благодарностями, сдобренными заверениями в том, что скучаю безмерно. Не успела задуматься над тем, соврала мужу или сэсэмэсила неосознанную правду, как получила ответ: «Выезжаю сегодня при первой возможности, целую, твой Димка». Главное, ведь за язык никто меня не тянул. Работали пальцы – тупое орудие безответственного умственного труда. Следовало встать с дивана и, стоя, хорошо подумать, перед тем как бросаться словами.

Распугав кошачью ораву, я вихрем пронеслась на кухню за телефонной трубкой, в итоге оказавшейся в разряженном состоянии на диване, с которого я стартовала. Это немного остудило. Элементы паники вошли в стадию полураспада. Я трезво рассудила, что муж, по-существу, самая надежная моя крыша. И пока она не съехала мне на голову, успею кое-что выяснить.

Для начала я прозвонилась в справочную аэропорта «Шереметьево», где получила совершенно не удивившие меня сведения: никакого рейса из Амстердама с прибытием в пятнадцать ноль-ноль вчера не было. И вообще нет в расписании и в помине. Ближе к этому времени подходили рейсы из Турции. Ясное дело – там тепло, но нам туда не надо. Был рейс Москва – Куба с залетом в Амстердам, но это, увы, в обратную сторону. Прикинувшись маразматичной англоязычной тетей голландца Питера, русского происхождения… или наоборот… я как-то сразу запуталась, но тем не менее довольно легко выяснила отсутствие такой личности на ранних рейсах, перезвонив всего по трем телефонным номерам. Милая девушка напоследок посоветовала мне уточнить, в каком именно месяце текущего года ожидается прибытие моего племянника.

Наташка моему звонку не обрадовалась, сонным голосом заявив, что «с кем поведешься – от того и наберешься». Я не сразу поняла, что она имела в виду маньяка. А когда поняла, постаралась уверить подругу, что вожусь исключительно только с ней. Эпизодически возникающие на моем пути случайные личности – не в счет. Пожелав Наташке спокойной ночи, я решила, что это судьба. Пора задуматься о встрече собственного мужа.

Задумалась крепко, в том числе и о домашних пельменях. Но холодильник вымерз от одиночества, я надежно замурована в собственной квартире. Будить второй раз Наташку не хотелось. Ни к чему унижаться. Тем более что голодная смерть грозит, скорее всего, ей. Вечером все сумки, не разбирая, выгрузили в наш коридор. Даже пакет с Денькиным кормом. Через пару секунд стало ясно, что мясной корм «Чаппи» из банки кошкам нравится гораздо больше, чем сухой «Вискас». Затем наступило легкое разочарование: из съестных припасов для людей осталась только половинка «Дарницкого». Большое разочарование наступило чуть позже – позвонила проснувшаяся Наташка и виноватым голосом поинтересовалась, не помню ли я, куда она, покидая ночью дурацкое спальное место, сунула ключи от моей квартиры? Достойного ответа подруга так и не дождалась – я поперхнулась корочкой хлеба, неудачно захлебнув его слишком большим глотком кофе.

– Понятно. Теперь уже ты заспала этот момент, – торопливо заявила Наташка. – Будем искать. У меня, если ты еще в состоянии соображать, никогда и ничего зря не пропадает. Надо обязательно перетащить ко мне сумки.

Придя в себя, я тут же перезвонила «ключнице» и велела утроить усилия по извлечению меня из дома. Неожиданно раннее возвращение Дмитрия Николаевича при пустом холодильнике – достаточно весомое основание.

– Не понимаю, чего ему так торопиться? Поспешишь, людей насмешишь! Хотя, с другой стороны, мне уже не следует столь старательно искать ключи. У него свои есть.

– Сбрендила?!! Если немедленно не откроешь мою светлицу, торжественно обещаю – последней будешь смеяться не ты. Так что поспеши. Я не могу сообщать тебе по телефону сногсшибательные новости.

– А что, есть новости похуже скоропостижного возвращения семейного доктора Ефимова?

– Узнаешь – оценишь.

– Тогда пока займу твою ключичную обойму у Анастас Ивановича.

Не дослушав мои справедливые упреки, Наташка брякнула трубку и через три минуты явила себя пред мои серо-зеленые очи. Члены семьи в минуты абсолютного безделья до сих пор не могут прийти к единому мнению по поводу цвета моих глаз. Эта неопределенность не пугает. Главное – они у меня выразительные. И их выражение явно Наташке не понравилось. Тем более – на фоне пустой банки из-под «Чаппи», стоявшей на кухонном столе рядом с почти целой половинкой «Дарницкого» и недопитой чашкой кофе.

– Ты объела мою собаку… – прозвучало скорее испуганно, чем возмущенно.

Кивком головы я подтвердила опасения подруги. В конечном итоге кошки слопали корм по моей инициативе.

– Но это же мерзость…

– Я бы так не сказала. Попробуй сама.

Наташка осторожно понюхала остатки корма, пробубнила что-то про мой волчий аппетит и твердо заявила, что облизывать крышку не будет. Банка с глухим стуком полетела в ведро на дно пустого мусорного пакета. Я молча пожала плечами: хозяин – барин.

– Ты что, корм на хлеб намазывала? – не успокаивалась подруга, не решаясь прикоснуться к пакету с хлебом. – Может, за печеньем сбегать? Я понимаю, что ты его не любишь, но…