Текст книги "Окружение Гитлера"

После этого – самое время рассмотреть особенности политической карьеры нашего героя. Но перед этим слегка затронем еще одну загадку, связанную с его отношениями с Гитлером и настойчиво муссирующуюся отдельными исследователями.

Черная Берта, или Кое-что о голубой свастике

Речь идет о распространенных в среде нацистов гомосексуальных связях. Необходимость в затрагивании этой темы по отношению к Рудольфу Гессу обусловлена не только его особой близостью к фюреру, но и тем, как она воспринималась современниками. А они зачастую видели в нем не столько друга Гитлера, сколько его «подружку». Об этом свидетельствуют соответствующие прозвища, которыми награждали его партийные остряки, несмотря на спортивное телосложение, фронтовые заслуги и репутацию, приобретенную им в знаменитом «пивном путче»: Черная Берта, Черная Грета, Fraulein, фройлян Гесс и, что особенно символично, фрау Гитлер.

Кстати, такого мнения придерживались не только коллеги Гесса. Так Уинстон Черчилль в наброске проекта заявления в связи с приземлением Гесса на британской территории делает относительно него следующее замечание: «Он [Гесс] имеет довольно слабый характер, и его моральный облик вызывает определенные сомнения (в непристойных кругах его окрестили „Первая леди страны“)». С аналогичными намеками можно встретиться и сегодня в работах некоторых историков. Так в одной из публикаций 2008 года (Р. Гесс – «последний долгожитель Третьего рейха») пишется: «Гесс был известен в кругах нацистов и проходил по документам внешней разведки под кличкой Черная Берта (за темный цвет волос и неадекватность сексуального поведения – о нем говорили, что, будучи верным мужем, он не отказывался от услуг „мальчиков“)».

Среди исследователей, занимавшихся изучением проблемы гомосексуализма во властных структурах нацистской Германии, ведущее место принадлежит Скотту Лайвли – американскому юристу, проповеднику и писателю, известному своей активной антигомосексуальной деятельностью. В 1995 году в соавторстве с Кевином Абрамсом он опубликовал книгу «Розовая свастика» (в русском переводе «Голубая свастика»). В ней он утверждал, что многие высокопоставленные лица в нацистской Германии, в том числе и сам Адольф Гитлер, были геями, и связывал гомосексуальность с той жестокостью, которую нацисты проявляли во время Холокоста.

Характеризуя сексуальную ориентацию ближайшего окружения фюрера, Лайвли включает в число гомосексуалистов и Гесса, хотя никаких доказательств его половых контактов с Гитлером не приводит. Зато указывает на свидетельства, якобы говорящие о его порочной связи с Карлом Хаусхофером. Ссылаясь на книгу Эрвина Лутцера «Крест Гитлера», Лайвли делает предположение о том, что профессор-генерал был не только гомосексуалистом, но и «вовлек Гитлера в глубочайшие уровни оккультной трансформации, пока тот не стал полностью демоническим созданием». Что же касается Гесса, то вывод о его интимных отношениях с учителем американский проповедник основывает на следующем: «Гесс был в близкой связи с Хаусхофером, который был старше его на 25 лет. Вместе они часто проводили всю ночь, сидя в доме у Хаусхофера, также они совершали совместные прогулки. „Он – замечательная личность“, – говорил Гесс с энтузиазмом своим родителям, и Хаусхофер посвятил своему „молодому другу Рудольфу Гессу“ гимн, напоминающий о Стефане Джордже [хорошо известном педерасте], в котором упоминалось о „его глазах, празднично освещающих закрытые двери“ прямо, как „закат солнца, отраженный в роднике“. Илза Гесс позже в сдержанной форме призналась, что она „долго почти что ревновала“ к Хаусхоферу, который, казалось, положительно „высасывал“ ее бойфренда».

Надо сказать, что аналогичное ощущение вызывала у Илзе и дружба Гесса с Гитлером. Ведь, как пишет П. Пэдфилд, уже после их первой встречи она поняла, «что Рудольф никогда целиком и полностью не будет принадлежать ей и она вынуждена будет делить его с Адольфом Гитлером». Однако можно ли как по первому, так и по второму высказываниям Илзе сделать однозначный вывод о том, что речь идет об интимных отношениях? Конечно, нет. И такого рода «фактов», которые можно трактовать по-разному, в книге Лайвли встречается еще немало. Есть в ее тексте и различные нестыковки. Все это не позволяет сделать окончательных выводов о сексуальности фюрера и его окружения.

В числе главных «доказательств» гомосексуальной ориентации Гесса авторы «Розовой свастики» называют отсутствие в его жизни любовных отношений с женщинами до брака с Илзе Прель[14]14
  Кстати, такие же сведения приводит и Г. Кнопп: «Хотя он [Гесс] был спортивным, из зажиточной семьи и внешне привлекательным, у него не было девушки. Тон его ранних писем отличался трезвостью, которая переходила в фанатичную одержимость лишь тогда, когда речь заходила о Германии, о политике или о войне. На немногих фотографиях тех лет Гесс производит впечатление замкнутого человека, и это впечатление усиливают его густые брови. В 1920 году он познакомился в своем скромном пансионе в Швабинге с дочерью офицера Илзой Прель – первой женщиной в своей жизни».


[Закрыть]. Да и сам этот брак, по их мнению, был заключен якобы по указанию Гитлера только для того, чтобы с его помощью завуалировать подлинные интимные пристрастия его молодого помощника.

В противовес Лайвли и Абрамсу практически все биографы «наци № 2» утверждают, что он искренне любил свою жену и сына, был хорошим семьянином и, как говорится, «в связях, порочащих его, замечен не был». Что же касается его любовных увлечений до брака, то о них мало что известно. К примеру, в книге «Неизвестный Гесс» мы встречаем короткое упоминание о том, что в апреле 1919 года была убита «красавица-графиня Хейла фон Вестарп, юная секретарша Общества Туле и, в соответствии с некоторыми источниками, первая любовь Гесса». Что это за источники и насколько они заслуживают доверия, неизвестно. По крайней мере, одна неточность в этой информации сразу бросается в глаза: графине Хейле в то время уже исполнилось 33 года, и вряд ли ее можно было бы назвать юной. Гесс был на 8 лет младше ее. Тем не менее, влюбленность 25-летнего весьма чувствительного юноши в красивую зрелую женщину, к тому же идейную соратницу, вполне вероятна.

Остается только согласиться с авторами книги «Неизвестный Гесс», которые заявляют: «У нас нет никаких свидетельств, позволяющих утверждать, что он [Гесс] оставался девственником до самой своей брачной ночи, ничто не указывает и на наличие у него каких-либо внебрачных связей. Скорее всего, любовь его полностью принадлежала Германии, а верность – Гитлеру».

Что же касается версии о том, что Гесс женился «по приказу фюрера», то и его биографы, и сама Илзе описывают это событие по-разному. Такой же разной является и трактовка их отношений до и после заключения брака. В этой связи нельзя не упомянуть фразу из письма самого Гесса, приведенную в книге Гвидо Кноппа: «Своим родителям он описал Ильзу не очень лестно: „Из канавы, полной змей, я выудил единственного угря“». На наш взгляд, немецкий историк делает неверный акцент: ничего уничижительного в словах Рудольфа для его избранницы нет. Они скорее свидетельствуют о его нелестном мнении о других представительницах слабого пола (именно их он сравнивает со змеями), на фоне которых Илзе оказалась единственной достойной фигурой, с которой он мог осуществлять свои жизненные планы. Этакой соратницей или боевой подругой. Именно так, по мнению П. Пэдфилда, Гесс и воспринимал ее многие годы. «Со дня их первой встречи прошло семь лет», – пишет историк. – С тех пор они почти не разлучались: вместе работали на партию, вместе ходили в походы (хотя в последнее время он был слишком занят, чтобы брать отпуск), делили радости и надежды, неудачи и разочарования их мечтательного друга и лидера, которого они до сих пор звали «Трибуном». Неясно, что заставляло Гесса так долго колебаться: неопределенность своего будущего или чрезмерная увлеченность работой и вождем? А может быть, он в большей степени считал ее своим товарищем, нежели женой, «kleines Kerlchen» (маленьким парнишкой), как обращался он к ней в письмах того времени?

Вместе с тем Пэдфилд указывает и факты, свидетельствующие о любовных чувствах Гесса к девушке. «По количеству и содержанию его писем к Илзе, – пишет он, – можно судить о глубине его чувств к ней». В сентябре он прислал ей небольшое, полное очарования стихотворение, начинавшееся так:

 
«Во тьме ночи свежий ветер дует,
и кружась, и бушуя, мою милую встречает,
рядом с нею вьется, норовит погладить,
нежным веером ласкает, за меня целует!»
 

И, тем не менее, констатирует британский историк, хотя «Гесс был очень близок с Илзе, любил ее семь лет, но жениться не собирался». Поэтому он склонен считать историю со «сводничеством» фюрера похожей на правду. Тем более, что Илзе также рассказывала об этом, добавляя, что «она сама спровоцировала предложение, намеренно или нечаянно». По ее словам, «вопрос о женитьбе возник, когда она подумывала об отъезде из Мюнхена с очевидным намерением бросить и Рудольфа, поскольку его место находилось рядом с фюрером». И вот когда она «упомянула об этом однажды в кафе „Остерия Бавария“, Гитлер взял ее руку, вложил в ладонь Гесса и сказал: „А ты никогда не подумывала о том, чтобы выйти замуж за этого мужчину?“» Правдоподобность сказанного девушкой, по мнению Пэдфилда, подтверждается аналогичными примерами: «Гитлер идеализировал брак и женщин видел в той роли жен и матерей, которую он на них возлагал; известно, что подобные предложения создать семью он делал и другим лидерам партии. Кроме того, существовал элемент благопристойности. Какой бы характер ни носили его отношения с Гессом, фюреру не следовало себя пятнать ни малейшим намеком на гомосексуальность. Поскольку остряки уже пустили в ход прозвище Фройляйн Гесс, с этим нужно было срочно покончить. Лучший способ, чем женить Гесса, трудно было придумать».

Такой же точки зрения придерживаются и авторы книги «Неизвестный Гесс»: «Едва ли Гесс был великим любовником: хотя личность Илзе и ее интеллект весьма привлекали его, мысль о браке не приходила ему в голову до получения прямого приказа от фюрера». И только сам «подопечный» Гитлера был категорически не согласен с такой трактовкой. Вот что пишет по этому поводу П. Пэдфилд: «Когда сорок четыре года спустя, в тюрьме в Шпандау, Гесс услышал о версии Илзе относительно участия Гитлера в их женитьбе, он горячо отрицал это. „Об этом уже говорилось ранее, и это ложь“». Безусловно, Гитлер мог сказать, продолжал он, что из Илзе получилась бы хорошая жена, но это совсем другое. «Любовь нельзя навязать извне. Наша с женой любовь прошла испытание временем; все эти годы она была верна и предана мне… Такое по чужой указке не построишь».

Действительно, верность и преданность Илзе были безграничны. Она во всем помогала мужу, с пониманием относилась к его постоянной занятости, десятилетиями терпеливо ждала его освобождения из тюрьмы. Хотя вряд ли могла считать себя с ним полностью счастливой. Так, по словам П. Пэдфилда, «Илзе якобы жаловалась Хенфштенглю (Ханфштенглю[15]15
  Эрнст Франц Седжвик Ханфштенгль – немецкий бизнесмен, который был доверенным лицом Гитлера.


[Закрыть]), что имеет от брака не больше, чем конфирмант». О том же пишет и Лотар Махтан, немецкий историк, профессор современной и новейшей истории в университете Бремена, автор книги «Секреты Гитлера: двойная жизнь диктатора»: «Илза Гесс… жаловалась, что она не получила от своего брака ничего большего, чем „прохождение девичьей конфирмации“, и что она даже сравнивала себя там, где „предполагаются удовольствия брачной жизни“, со „школьницей-монашкой“». Да, видимо, Гесс не особенно часто баловал жену любовными утехами. Косвенным подтверждением может служить то, что их единственный сын появился на свет лишь после 10 лет супружеской жизни. Современники даже распускали слухи о том, что Гесс не является отцом мальчика (хотя он явно обожал маленького Вольфа). Однако было среди них и немало тех, кто считал ближайшего помощника фюрера настоящим мужчиной. Их мнения приводятся в книге П. Пэдфилда. В частности, Курт Людеке (по одним данным, агент немецкой разведки, по другим – один из ранних сторонников нацистского движения) писал о своей встрече в 1933 году с Гессом: «Передо мной сидел человек, которого нелегко было просчитать. Я не мог понять, почему его прозвали Фройляйн, когда он казался воплощением мужественности». Кроме того, Людеке заметил в глазах Гесса «сдерживаемый фанатизм, но поведение его отличалось холодностью и носило печать властности, что можно было сказать мало о ком из высших нацистских бонз». Однако это и другие мнения являются, конечно, лишь субъективными.

Таким образом, загадка Черной Берты остается неразгаданной. Но к его неожиданному поступку – полету на Туманный Альбион – она не имеет никакого отношения. Поэтому оставим ее для других исследователей, а сами обратимся к исследованию более важного для нашей темы вопроса о том, какое место занимал Рудольф Гесс в иерархии нацистской власти.

«Полновластный представитель фюрера»

Доставляют Гесса к Черчиллю, и тот его спрашивает: так вы и есть тот сумасшедший?

На что Рудольф скромно отвечает: нет, я только заместитель!

Анекдот военных времен

Многие историки склонны считать, что, несмотря на высокий официальный статус «полновластного представителя фюрера» и заместителя по НСДАП, фактически Гесс исполнял роль его личного адъютанта и секретаря. Особенно это было характерно для конца 1930-х – начала 1940-х годов, когда его место подле вождя постепенно стали занимать другие соратники: Гиммлер, Геринг, Борман. Пытаясь вернуть его, Гесс якобы и решился на столь отчаянный шаг, как полет на территорию врага. Так ли это?

На самом деле у Гесса была типичная карьера НС-бонзы, начинавшаяся еще в 1920 году в Мюнхене в праворадикальных ополчениях. Именно тогда там возникли первые фашистские «боевые отряды» – зародыши будущих штурмовых подразделений (СА), известных как «коричневорубашечники», окончательно оформившиеся в октябре 1921-го. И Рудольф Гесс был в числе самых активных штурмовиков. Его выход на политическую арену состоялся 9 ноября 1923 года во время знаменитого «пивного путча». Он был рядом с Гитлером, когда тот провозгласил начало национальной революции и объявил баварское и общеимперское правительства низложенными. Однако немало историков называли Гесса всего лишь одним из рядовых участников этих событий. То обстоятельство, что «в качестве нового предводителя СА Геринг в ночь путча был подручным Гитлера, в то время как Гесс даже не являлся членом Боевого союза», они часто принимали «за доказательство его политической незначительности».

Сегодня же появилось немало исследователей, которые утверждают, что Гессу, сформировавшему и возглавившему отряд СА из студентов, отводилась одна из ключевых позиций в осуществлении «национальной революции». По мнению Пэдфилда, об этом свидетельствует тот факт, что «утром в день путча приказы Гессу отдавал сам Гитлер и делал это „ясно и точно“». И касались они проведения весьма важной операции – захвата министров баварского правительства и заключения их под домашний арест. Эту точку зрения разделяют и авторы книги «Неизвестный Гесс», которые пишут, что «хотя Гитлер и назначил Геринга своим лейтенантом, он отдал Гессу секретные распоряжения, касавшиеся наиболее тонких частей плана». Почему именно ему? Британские историки поясняют это так: «Некоторые аспекты переворота требовали дисциплины, холодной головы, и вопросы эти были доверены Гессу. Проблеме этой предстояло сделаться постоянной. Гитлер и Гесс нуждались в толпе, которая должна была добыть им власть, однако не могли позволить, чтобы чернь оказалась наверху. Контроль над важным делом был возложен на Гесса, исполнявшего эту сознательно сделанную не столь уж очевидной роль. Он исполнит ее более эффективно, находясь в тени».

Как известно, мюнхенский путч потерпел провал: фашистам тогда не удалось захватить ключевых позиций в городе, их главари, в том числе и Гитлер, были арестованы и заключены в Ландсбергскую крепость. Позднее там оказался и Рудольф Гесс. Отбывая наказание в довольно комфортных условиях, друзья не только вели долгие «застольные беседы», трудились над созданием первой части «Майн кампф», но и выработали новую стратегию политической борьбы. Поскольку Гесс, получивший университетское образование и воспитанный на идеях Хаусхофера, был более сведущ в этих вопросах, то нетрудно догадаться, что именно он и являлся ее разработчиком, а после освобождения из тюрьмы активно участвовал в ее осуществлении. Справедливость такого предположения поддерживается авторами книги «Неизвестный Гесс», которые, освещая события 1925–1933 годов, пишут: «Произошла и другая радикальная перемена, которая стала результатом влияния Гесса: отныне Гитлер решил добиваться воплощения в жизнь своих амбиций не с помощью уличной борьбы или революции, но с помощью избирательной урны, хотя было ясно, что после победы он немедленно упразднит всякую демократию и примет диктаторские полномочия».

Не менее важной и ответственной была работа Гесса в рядах НСДАП. Хотя, в отличие от своего друга Трибуна, ему, по словам Г. Кноппа, «не хватало одного важного таланта: он не умел говорить», зато умел и делал многое другое. В частности, ему удавалось обеспечивать необходимую финансовую подпитку НСДАП, которая с каждым годом все больше нуждалась в деньгах. Так, в 1929 году Гесс очень ловко «потряс» кошельки промышленных магнатов Гамбурга. Для этого он использовал оригинальный «маркетинговый» ход. На встрече с промышленниками им были показаны две пачки фотографий. В одной – снимки рабочих демонстраций, в другой – шагающих штурмовиков. При этом Гесс заявил: «Вы видите, господа, силы разрушения, которые угрожают уничтожить ваши конторы, фабрики, все ваше богатство. Я показал вам также, как создается власть порядка. Мы фанатично стремимся искоренить дух бунта. К сожалению, одного стремления мало, необходимы еще материальные предпосылки. СА – бедны, нацисты – бедны, вся организация – бедна. Откуда придут сапоги, форма, флаги, словом, все снаряжение, которое необходимо для сегодняшнего политического строя, если нет денег? Их должны дать те, кто ими владеет, чтобы в конце концов не потерять того, чем они владеют». Вот таким образом Гесс и установил нужный для партии союз нацистов с промышленниками.

Стараниями Гесса в 1930 году во имя «престижа партии» в Мюнхене был построен Коричневый дом, ставший прообразом будущих партийных зданий в Берлине. Многогранность партийной деятельности Гесса отмечал и Б. Хаттон: «Гесс поддерживал тесные связи с Гитлером и партией, писал многочисленные партийные пропагандистские брошюры, совещался с Гитлером о политике партии и помогал планировать мероприятия, направленные на увеличение нацистских рядов. В 1932 году с Гитлером порвал Грегор Штрассер, и будущий фюрер сразу же сформировал центральный комитет, который должен был помочь ему сокрушить всю оппозицию. Во главе этого комитета был поставлен Гесс, который с тех пор стал руководить политическим развитием партии на всей территории Германии». Постепенно этот неутомимый, вездесущий и надежный помощник Гитлера стал, по словам Г. Кноппа, «лицом партии: фанатичным, верующим и фатальным образом вызывающим доверие».

Еще больше положение Гесса укрепилось после прихода Гитлера к власти. В апреле 1933 года он был назначен заместителем фюрера, а в декабре – имперским министром без портфеля. Теперь он имел право выносить решения от имени Гитлера по всем вопросам партийного строительства и не только. Чем не замедлил воспользоваться. Вот что пишет о его бурной деятельности на посту заместителя по партии Б. Хаттон: «30 января 1933 года, в тот день, когда родился гитлеровский „тысячелетний рейх“, Гесс получил огромную власть. По его приказу нацистские организации начали методически уничтожать свободу и свободную мысль по всей Германии. Гесс решал, чему должны учиться молодые люди в университетах, школах и религиозных обществах. Он же издал приказ об организации Немецкого трудового фронта. Именно Гесс произносил клятву верности на всех партийных съездах, и Гесс решал, кого можно принимать в национал-социалистическую партию, а кого – нет».

Что же касается его полномочий в качестве имперского министра без портфеля, то, судя по характеристике, данной британскими историками в книге «Неизвестный Гесс», они были поистине безграничны: заместитель фюрера «руководил службами, имевшими отношение к закону, прессе, государственным финансам и налогообложению, образованию, общественным работам, занятости населения, промышленности и технологии, то есть, по сути дела, всеми аспектами правительственной деятельности». В общей сложности он ведал более чем двадцатью службами, составлявшими «истинную империю». Таким образом, как пишут историки, «новая должность Гесса предоставляла ему высшую власть над всеми аспектами правительственной деятельности, за исключением внешней политики и вооруженных сил». Но главной его обязанностью было «обеспечить, чтобы все законодательство соответствовало нацистской идеологии: любой законопроект, выдвинутый любым правительственным учреждением, должен был утверждаться им. По существу, без подписи Гесса нельзя было сделать ничего». Нередко он сам инициировал подготовку законопроектов, а некоторые подписывал лично. Так, в 1934 году Гесс принял участие в создании эсэсовских организаций, инициировав введение исключительных полномочий СД при рейхсфюрере. Его подпись стоит под античеловечным и поистине расистским законом 1935 года «О защите крови и чести» (так называемым печально знаменитым «Нюрнбергским законом»), лишавшим евреев германского гражданства. А еще, как пишет П. Пэдфилд, «он открыл важный департамент народного здравоохранения с двумя вспомогательными службами „по расовой политике“ и „по исследованию родства“, функция которой состояла в выявлении еврейской крови». Все это соответствовало духу и букве национал-социализма, который Гесс в своей речи на массовом митинге в 1934 году назвал не чем иным, как «прикладной биологией». Руководствуясь этим нацистским мировоззрением, гитлеровцы приступили к внедрению в практику «расовой гигиены» (евгеники). В том же году Гесс также фактически «узаконил» начало подготовки к войне, подписав закон о введении в Германии всеобщей воинской повинности.

Известно и о его участии в организации политических провокаций и тайных операций. Однако самые важные из них оказались провальными. Среди них прежде всего необходимо упомянуть об участии Гесса в операции по поджогу Рейхстага, получившей название провокации века. Правда, документальных подтверждений тому крайне мало, а те, что имеются, свидетельствуют о том, что в организации самого поджога он не был задействован. Его задача состояла в обеспечении «доказательств» вины в этом деянии коммунистов. В связи с этим П. Пэдфилд ссылается на письмо Гесса руководству СА, в котором тот спрашивает, «имеются ли в „распоряжении СА бывшие коммунисты, которые могут засвидетельствовать“, что поджог является одним из методов воздействия в арсенале коммунистической партии». По мнению историка, «он подыскивал таких людей для предстоящего „показательного суда“ над коммунистическими лидерами, которые вместе с молодым голландцем Ван дер Люббе должны были предстать перед трибуналом по обвинению в умышленном поджоге Рейхстага». Пэдфилд считает, что это письмо «подтверждает слова профсоюзного деятеля Йозефа Шеппа о том, что Гесс отвечал за поиск лжесвидетелей для суда». Но, как известно, суд не сумел установить связь между Ван дер Люббе и коммунистическими лидерами, и все старания Гесса пошли насмарку.

Еще об одной тайной операции, проводимой Гессом, пишет Б. Хаттон: «В 1938 году, как член тайного кабинетного совета, составлявшего планы нападения на европейские страны, он [Гесс] подготовил заговор с целью убийства фон Папена, немецкого посла в Вене. Фон Папена должны были убрать агенты гестапо, выдававшие себя за австрийских патриотов. Целью этого убийства было спровоцировать целую серию дипломатических инцидентов, в результате которых в Австрию должны были войти немецкие войска. Однако тщательно разработанный план Гесса провалился. Заговор был раскрыт еще до того, как тайные агенты приступили к действию, и от него пришлось отказаться». Тем не менее, с июля 1939 года уже после заключения Австрией аншлюса с Германией он участвовал в ее управлении. В том же году Гесс сыграл ведущую роль в захвате Чехословакии, подписав декрет о введении системы управления Судетской областью как неотъемлемой части Германской империи.

«Но высокое положение и огромная власть не вскружили ему голову, – пишет Б. Хаттон. – Он оставался верным соратником Гитлера», ибо имел единственную цель: «быть наипреданнейшим проводником идей Гитлера». Вот только достигать ее Гессу с каждым годом становилось все труднее, поскольку фюрер, окруженный толпой подхалимов и карьеристов, все больше отдалялся от своего верного заместителя. Вот тогда-то, по мнению некоторых исследователей, для того, чтобы исправить это положение, он и задумал свою миротворческую миссию, осуществить которую намеревался на Туманном Альбионе. Миссию, которая, по определению Пикнет Линн, «…бесспорно, стала высшей точкой в биографии Гесса».