Текст книги "Окружение Гитлера"
Автор книги: Валентина Скляренко
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
В преддверии английской головоломки
Проблемы в сотрудничестве Гесса с фюрером обозначились в начале 40-х годов, хотя первые трещинки в их отношениях появились еще во время «Ночи длинных ножей» (расправе Гитлера над штурмовиками СА во главе с Эрнстом Рёмом, произошедшей 30 июня 1934 года). Как утверждал впоследствии его адъютант Лейтген, личная жестокость, проявленная тогда Гитлером, стала для Гесса тяжелейшим ударом, который «глубоко ранил его выдающуюся, почти женственную чувствительность» и буквально состарил на годы. Он предполагал, что большинство противников фюрера окажутся в концентрационных лагерях, где будут находиться, пока не раскаются. Их убийство обернулось для него шоком. Впрочем, это не помешало Гессу выступить после этих событий с речью, оправдывающей действия Гитлера. В ней, в частности, говорилось, что «в те часы, когда стоял вопрос, быть или не быть германскому народу», невозможно было оценивать индивидуальную вину каждого, поэтому «расстреливался каждый десятый и вопрос о личной виновности даже не поднимался».
Вплоть до начала Второй мировой войны Гесс, как это видно из его послужного списка, занимал ведущее место в иерархии нацистского руководства, оставаясь близким доверенным лицом Гитлера. Но, как отмечают многие исследователи, рядом с ним появляются новые лица, которые стараются оттеснить его от фюрера.
По мнению историков, наибольшую угрозу для Гесса представляла близость к Гитлеру Мартина Бормана. В этом отношении весьма любопытны сведения, сообщенные Эрнстом Болем, англичанином по происхождению, руководителем «Иностранной организации», созданной Гессом в 1933 году[16]16
«Иностранная организация», официальным предназначением которой являлось информирование немцев, проживающих за границей, обо всем происходящем в рейхе, в действительности же занималась пропагандой и разведывательной службой.
[Закрыть]. По его утверждению, Борман контролировал личный кабинет Гесса и всегда находился при Гитлере: «Он виделся с Гитлером раз в десять чаще, чем Гесс». Не менее интересные факты приводит в своих мемуарах, написанных в камере смертников, рейхсляйтер Ганс Франк: «Борман использовал свое положение в штабе Гесса, чтобы перекрыть влияние всех остальных партийных руководителей „под хитрым предлогом сохранения единства партии“; Гесс не только терпел это, но и активно тому содействовал, полагая, что таким образом распространяет собственное влияние при дворе фюрера. Примерно с 1937 года Борман находился „подле фюрера“ в полном смысле слова – раболепная, лицемерная, алчная до власти фигура, препятствовавшая всему доброму и путем тонкого расчета претворявшая все злое. То, что Гиммлер делал ради государства, систематично и истерично возводя тиранию, Борман делал ради движения».
В отличие от Гесса, Мартин Борман являлся обычным партаппаратчиком и занимал довольно скромную должность начальника штаба, заместителя фюрера. Его главный талант заключался не столько в умении четко, понятно и без комментариев докладывать дела Гитлеру, сколько в таком подборе и подаче фактов, чтобы тот мог принять решение необходимое ему, Борману. Если же фюрер принимал иное решение, он никогда не вступал с ним в спор и всегда в точности исполнял его приказы. Начиная с 1936 года Борман стал постоянно, всегда и везде, находиться рядом с Гитлером, стараясь сделаться для него совершенно необходимым и незаменимым человеком.
Но, как оказалось, не только окружение фюрера, а и он сам явно способствовал «отлучению» Гесса от своей персоны. Вот что писал об этом Г. Кнопп: «В кругу своих паладинов Гитлер посмеивался над своим странным заместителем, хотя все еще дружески называл его „мой Гессчик“. „Я надеюсь лишь, что ему никогда не придется заменить меня, – сказал он Герингу. – Я не знаю, кого мне больше жалеть в этом случае – Гесса или партию“. На важные политические совещания заместителя больше не приглашали, зато его начальник штаба Борман постоянно на них присутствовал». Успех в команде фюрера Бормана, как и Гиммлера, был предопределен, прежде всего, их покорностью ему. Гесс же нередко позволял себе не соглашаться с вождем. Приводя примеры их разногласий, Пикнет Линн пишет: «Хотя на публике Гесс старательно соблюдал видимость полного и слепого повиновения Гитлеру, в частной обстановке имело место совершенно другое. Они с Гитлером, безусловно, не всегда сходились во мнениях». Историк отмечает, что их долгие споры особенно в последнее время часто заканчивались не в пользу Гесса. Для большинства исследователей это послужило сигналом об охлаждении его дружеских отношений с фюрером. Из чего они делают вывод о том, «что именно по этой причине он совершил столь колоссальное и, откровенно говоря, безрассудное предприятие», как полет в Британию. Ибо с помощью такого, «в высшей степени героического жеста» можно было произвести на фюрера впечатление, «достаточное для того, чтобы изменить ход войны» и вернуть его расположение. Но далеко не все историки с этим согласны. В частности, британец Пэдфилд отмечает, что Гесс действительно «страдал от того, что терял прежнюю близость с фюрером, и очень переживал, когда вождь отклонял его рекомендации по делам партии». В то же время историк не считает, что из-за этого карьера «полновластного представителя фюрера» шла под уклон: «Волнения Гесса, связанные с его положением при фюрере, вполне объяснимы, если вспомнить о его природной замкнутости и амбициях его энергичных и коварных соперников и подчиненных, но ничто не свидетельствовало об утрате им прежнего влияния или любви и доверия со стороны Гитлера, скорее наоборот». А раз так, то вряд ли он мог решиться на такой рискованный шаг, как полет в Англию, ради того, чтобы вернуть якобы утраченное к нему внимание фюрера.
А вот по мнению некоторых биографов Гесса, охлаждение его отношений с Гитлером могло не только негативно сказаться на его карьере, но и представлять угрозу для жизни. Об этом его предупреждали друзья-астрологи, без совета которых он не обходился ни дня. Возможно, их предсказания подтолкнули помощника фюрера к экстремальному поступку? И хотя это предположение почти не имеет документального подтверждения, сбрасывать его со счетов нельзя. Хотя бы потому, что Гесс очень верил астрологическим прогнозам и, по словам Б. Хаттона, «был убежден, что он – человек судьбы». По крайней мере, день для своего полета в Англию – 10 мая 1941 года – он выбрал именно по рекомендации одного из астрологов.
Бегство по велению звезд?
Говорят, что Рудольф Гесс любил повторять древнее изречение: «Звезды управляют дураками, а умные – своими звездами». И считая себя «человеком судьбы», он конечно же стремился к постижению таинственных законов управления ею.
При этом надо отметить, что «погружение» Гесса в «астральный» мир с каждым годом становилось все более глубоким. Подтверждением тому могут служить слова министра финансов Германии в 1932–1945 годах, графа Иоганна Людвига (Лутца) Шверин фон Крозига, который писал, что при разговоре с Гессом ему казалось, что тот недавно вернулся с другой планеты и с трудом приспосабливался к этому миру. Он словно «жил в нереальном мире, верил в чтение мыслей, предсказания и астрологию». Немало свидетельств тому содержится и в письмах, которые Гесс посылал из своей добровольной ссылки в Австрию. Так, по словам Пэдфилда, «в конце ноября он писал, что, с астрологической точки зрения, следующие недели будут для него решающими; перспектива была чудесной; кульминационная точка ожидала его в следующем месяце, поэтому данный случай провала путча он будет считать пробным камнем. В письме матери, пронизанном фатализмом, говорилось о том, что он плывет в потоке судьбы, не в силах изменить течение и конечную цель».
Совсем скоро астрология и нетрадиционное целительство стали не только основой повседневной жизни «полновластного представителя фюрера», но и одной из его должностных обязанностей. По словам российского журналиста Андрея Чинаева: «Рудольф Гесс постоянно окружал себя ясновидцами, магами и гипнотизерами. Он интересовался работой института „Аненербе“, наполовину научной, наполовину политической организации, генеральным секретарем которой был его близкий друг доктор Вольфрам Зиверс. Гесс не начинал ни одного важного дела, не посоветовавшись со своим астрологом Эрнстом Шульте-Стратхаусом. Не доверяя официальной медицине, он обращался лишь к целителям, хиропрактикам и специалистам в области акупунктуры и иридодиагностики. Он строго придерживался вегетарианского режима и пил только чай. Гесс ежедневно занимался дыхательной гимнастикой. По его утверждению, он сразу распознавал ложь, поскольку видел ауру своих собеседников. Случалось, его глаза начинали странно блестеть, после чего он, словно проснувшись, заявлял: „Я уходил в астрал“». Такого же рода информация о пристрастии Гесса к оккультным наукам содержится и в книге Г. Кноппа «Помощники Гитлера»: «К астрологии, которой он все более серьезно занимался со своим сотрудником и другом Эрнстом Шульте-Штратхаусом[17]17
В различных источниках вторая часть фамилии Эрнста Шульте-Штратхаус приводится по-разному: Шратхаз, Стратхаус.
[Закрыть], добавились другие подобные увлечения: у Заместителя стали часто бывать „кладоискатели“, „толкователи снов“, „ясновидцы“ и тому подобный сброд». Он мог страницами цитировать средневекового астролога Мишеля Нострадамуса и, говорят, даже занимался умерщвлением плоти.
Все эти обстоятельства позволяют предположить, что Гесс мог легко попасть под влияние разного рода экстрасенсов и оракулов и решиться под воздействием их предсказаний на столь рискованное предприятие, как полет на вражескую территорию. Вот только чьими именно рекомендациями он воспользовался? Возможно, Гесса вдохновили на этот шаг слова его «тайного руководителя» – мага и профессора Карла Хаусхофера, сулящие ему счастливое исполнение миротворческой миссии. Тот незадолго до полета открыл ему свое мистическое видение. А приснилось ему, как Гесс широкими шагами проходит через парадные залы английских замков, чтобы заключить мир между двумя великими нордическими народами. Это было хорошим знамением для Гесса, легко верившего в подобную белиберду. Впоследствии даже из английской тюрьмы он с печалью напишет своему учителю: «Я часто думаю о том сне…».
Однако, зная сегодня, чем закончилось предприятие Гесса, вещим этот сон никак не назовешь. Скорее это была выдача возможного за действительное. А увидеть его Карл Хаусхофер действительно мог хотя бы потому, что не только знал о планах Гесса, но и вместе с сыном Альбрехтом участвовал в их подготовке. Известно и о совершенно другом пророчестве, которое скорее можно отнести к разряду предсказания-предупреждения. Оно принадлежит российско-латвийскому экстрасенсу и астрологу Сергею Алексеевичу Вронскому (а может, и не только ему одному). С Гессом он познакомился в 1934 году, когда по рекомендации своего дальнего родственника, астролога Карла Эрнста Крафта, был принят в берлинский Биорадиологический институт (другие названия: 25-й секретный институт, Институт наследия предков). Окончив его в 1938 году, Вронский стал практикующим астрологом и, по его собственному утверждению, работал в ставке Гитлера в дезинформационном отделе, исполняя параллельно функции астролога. О своих отношениях с заместителем фюрера он рассказывал так: «Он оказался очень способным в познании этой науки, но ему мешала большая самоуверенность. Общаясь с ним, я начал по-настоящему применять мои способности гипноза и внушения. Надо сказать, он хорошо поддавался этому. Сначала я вошел в круг его друзей и сослуживцев. Когда же меня допустили „ко двору“, куда чужих не подпускали на пушечный выстрел, интуиция и мои навыки помогли мне разгадывать корыстные и карьерные игры среди приближенных Гесса, их возникающие союзы и группировки. Я давал ему советы, как с кем вести себя, кого остерегаться, кого приблизить. Он очень прислушивался к этим советам, так как я обычно попадал в точку».
Один из таких «судьбоносных» советов Вронского якобы и послужил мотивом для полета Гесса к англичанам. Впоследствии астролог вспоминал об этом как о бегстве заместителя фюрера из-за грозящей ему гибели: «К 1941 году мы были близки и полностью откровенны. Рудольф знал о плане „Барбаросса“. Мы составили астрологический прогноз, отталкиваясь от точного времени вторжения. Расчеты предвещали полный крах нацистской Германии. Гороскоп перепроверялся не раз. Все сходилось в точности. Гесс обратился к фюреру с просьбой перенести дату, но Гитлер поднял его на смех. В побеге Гесса нет ничего удивительного. Он подумывал даже бежать в Россию, но звезды предсказывали ему там немедленную гибель. Английский же вариант обещал жизнь. Так и случилось. Гесс пережил своих товарищей по партии на 50 лет».
Однако никаких других подтверждений сказанному Вронским нет. Таким образом, его рассказ является единственным доказательством того, что беспрецедентный поступок Гесса был якобы совершен под влиянием сделанного ему астрологического прогноза. Такое доказательство нельзя признать бесспорным. К тому же вызывает сомнение и такая деталь в изложении астролога, как вариант побега Гесса в Россию. Ведь заместитель фюрера «был известен своим непримиримым отношением к большевизму» и видел в Советской России оплот «величайшего врага мира, большевизма… нарушителя спокойствия на земле». Хорошо знавший его член британского парламента, помощник министра здравоохранения, Джеффри Шекспир накануне войны с СССР утверждал, что Гесс «ненавидел Россию и все то, что за ней стояло…» Следовательно, он никак не стал бы бежать туда от опасности. А вот его неоднократные выступления в пользу дружбы с Великобританией и большая подготовительная работа по установлению необходимых контактов с высокопоставленными представителями этой страны дают основание считать, что он рассматривал только английский вариант.
Могли ли вообще какие-либо астрологические предсказания стать главным мотивом для полета Гесса на английскую территорию? На наш взгляд, нет. И вот почему. Во-первых, к этой акции заместитель фюрера готовился давно: как уже писалось, с помощью отца и сына Хаусхоферов устанавливал необходимые контакты для ведения переписки и организации личных встреч, составлял письма и другие документы. Так, еще в октябре 1940 года Гесс передал Эрнсту Болю, руководителю «Иностранной организации», квалифицированному специалисту по Южной Африке, составленный им черновик письма сэру Гамильтону[18]18
Сэр Дуглас Дуглас-Гамильтон, 14-й герцог Гамильтон и 11-й герцог Брэндон – шотландский дворянин и авиатор-новатор, летный инструктор Королевских вспомогательных военно-воздушных сил (резерва Королевских ВВС), ведущий офицер 602-й эскадрильи города Глазго. В прессе его называли «Летающим маркизом» или «Боксирующим маркизом».
[Закрыть], и попросил перевести его на английский язык. Впоследствии Боль утверждал: «Для этой поездки в Англию я сделал всю работу, связанную с переводом. Я не знал, что он собирается в Англию. Я думал, что он едет в Швейцарию…» Однако, как позже выяснилось из информации, содержащейся в письме, невозможно было не сделать вывод о необходимости личной встречи с Гамильтоном. Почему именно с ним? Все очень просто: Гесс был давно знаком с лордом Дугласом, членом британской королевской семьи (это знакомство состоялось еще до войны, в 1936 году во время Олимпийских игр в Берлине) и надеялся через него быть принятым в английском парламенте, чтобы изложить там свои предложения. К тому же, как отмечал П. Пэдфилд, при выборе этой кандидатуры «не последнее значение имело и наличие взлетно-посадочной полосы» в усадьбе герцога, «куда под прикрытием темноты можно было приземлиться без ведома властей, провести переговоры, заправиться у хозяина горючим и так же незаметно улететь».
Примечательно, что Гесс около года проводил тренировочные полеты, собирал информацию о метеоусловиях над побережьем Шотландии, изучал полетные карты. Об этом, в частности, свидетельствовала Хильдегард Фат, его мюнхенская секретарша: «Начиная с лета 1940 года, точного времени не помню, по приказу Гесса я должна была собирать секретные данные о погоде и климатических условиях над Британскими островами и Северным морем и передавать их Гессу».
И наконец, третье обстоятельство. Нет никаких данных о том, что Гессу в мае 1941 года угрожала серьезная опасность, из-за чего он мог прибегнуть к бегству на вражескую территорию. Даже спустя несколько десятилетий после окончания войны Сергей Вронский не сообщил ничего вразумительного по этому поводу. Может, он по-прежнему опасался раскрывать тайную информацию или никакой угрозы для жизни Гесса тогда не существовало? Ведь недаром последняя жена Вронского, Лилиана Жукова, замечала некоторые странности в поведении мужа: в последние годы жизни он, словно чего-то боясь, не выходил на улицу, избегал случайных встреч. Есть версия, что посвященного во многие тайны астролога в СССР оставили в живых и на свободе, потому что ждали выхода из тюрьмы Гесса, который многое мог рассказать о ситуации в Европе накануне войны и о закулисных отношениях Великобритании с Берлином. Но даже после смерти бывшего заместителя фюрера (а Вронский пережил его на 9 лет) он так ничего и не добавил к своему рассказу о причинах его «побега» в Англию.
А вот известный британский исследователь оккультной истории Эллик Хоув высказал версию о том, что астрологи действительно предсказывали весной 1941 года угрозу для жизни, но не Гесса, а… Гитлера. В своей книге «Астрология: недавняя история, включая ее роль во Второй мировой войне» он пишет: «Слабость Гесса к астрологии усилила его собственное убеждение, что нужно что-то делать без промедления, ибо в конце апреля – начале мая 1941 года астрологические прогнозы в отношении Гитлера выглядели чрезвычайно зловещими. Гесс интерпретировал их таким образом, что ему лично надлежит отвести угрозу, нависшую над фюрером, переложить опасность на свои плечи. Неоднократно „звездный советник“ Гесса говорил ему, что англо-немецкие отношения страдают от усиливающегося недоверия. Действительно, в этот период были очень опасные (планетные) противостояния в гороскопе Гитлера». Версия вроде бы правдоподобная, вот только стоит напомнить, что Гесс начал собираться в свой английский вояж еще летом 1940 года, когда такого астрологического прогноза еще не было. Так что мотив для его полета надо искать в другом.
Тем не менее, напрочь отказываться от утверждения о влиянии предсказаний астрологов на поступки Гесса конечно же не стоит. Нельзя не признать, что они оказали большую роль в определении наиболее благоприятной даты для осуществления его полета. Так, по гороскопу, составленному Гессу «придворным» астрологом рейха Э. Шульте-Штратхаусом, «10 мая 1941 года сложилась исключительно сильная астрономическая ситуация: 6 планет расположились в созвездии Тельца, а Луна в фазе полнолуния – точно в оппозиции к ним, в созвездии Скорпиона». По всем астрологическим толкователям, такое расположение звезд однозначно обещало кардинальные изменения в мировой политике. И Гесс решил, что его день Х наступил. Вот только было ли решение о полете к британцам его личным, сугубо самостоятельным или оно принималось с ведома, а может, и по заданию любимого вождя?
Герой-миротворец или…
Согласно официальной версии, Гесс «совершил втайне от нацистского руководства перелет в Великобританию с целью предложить британскому правительству заключить мир и дать ему свободу действия в Европе». Основанием для этой миротворческой миссии послужило то, что, «находясь под воздействием геополитических теорий Карла Хаусхофера, Гесс полагал трагедией для немцев и англичан – „братьев-арийцев по крови“ – вести войну друг против друга». К тому же он знал о том, что в ближайшее время планом «Барбаросса» предусмотрено начать военные действия против СССР. А это означало, что если не заключить сейчас мир с Англией, то Германии придется вести войну на два фронта.
Сегодня эту версию разделяют лишь немногие историки и публицисты. Но среди них – Г. Кнопп, профессор, считающийся лучшим специалистом по нацистской Германии. Свои аргументы в ее пользу он привел в книге «Помощники Гитлера», изданной в 1998 году в Мюнхене. Они довольно весомы, и с ними нельзя не считаться. По мнению Кноппа, мысль о полете с миротворческой миссией в Англию пришла к Гессу после неудачной попытки Геринга договориться с британцами. Как пишет профессор, «через одного шведского дипломата Геринг запросил англичан, не мог бы он прилететь в Англию для переговоров», на что получил холодный ответ: «У правительства Его Величества нет больше времени для дискуссий с господином фельдмаршалом Герингом». Вот тогда-то Гесс подумал, что «это неправильный подход: надо было лететь без предупреждения». Еще больше он укрепился в этой мысли летом 1940 года, когда, присутствуя на обеде у фюрера в Бергхофе, стал свидетелем такой сцены: «Пришел начальник пресс-службы Дитрих и сообщил: „Мой Фюрер, англичане не хотят“. И Гитлер воскликнул в сердцах: „Боже, что же я еще должен сделать? Не могу же я прилететь туда и встать перед англичанами на колени!“»
После этого Гесс, по словам Кноппа, «начал проводить внешнюю политику на свой страх и риск». При этом, как подчеркивает историк, «это была опасная игра, так как любая связь с врагом без ведома Гитлера считалась государственной изменой». По обыкновению Рудольф обратился за советом и помощью к Карлу и Альбрехту Хаусхоферам. «По заданию Гесса, – пишет историк, – Альбрехт попытался через посредника в Португалии завязать контакты с Англией. Целью была организация встречи с высокопоставленным английским представителем на нейтральной почве». Этого представителя (Дугласа Гамильтона), считает Кнопп, Гесс выбрал не только из-за короткой личной встречи и общения с ним на Олимпиаде в 1936 году, но и потому, что тот был ему симпатичен «как страстный летчик-спортсмен». Но на пути воплощения своей идеи Гесс столкнулся с неудачей: «контакты у Альбрехта Хаусхофера не получились, английская секретная служба их пресекла». Вот тогда-то, по мнению историка, «Гесс решил действовать в одиночку», полетев лично «в качестве парламентера в Англию».
Одно из свидетельств того, что Гесс действовал без ведома Гитлера, состоит в том, что ему, по сути, второму человеку во власти, было весьма нелегко раздобыть самолет. Кнопп пишет: «Когда он попросил Эрнста Удета, старого боевого товарища Геринга, ведавшего самолетным парком, предоставить в его распоряжение „мессершмитт“, тот сказал, что сначала нужно получить разрешение Гитлера. Гесс сразу же отказался от этой затеи. „Этот простодушный человек, – пояснял Гесс два года спустя, – поставил условием разрешение Вождя, который запретил мне летать и срок запрета только что истек. Просить этого разрешения значило бы посадить самого себя под домашний арест“. Посланцу мира повезло только на заводе в Аугсбурге, выпускавшем „мессершмитты“. Под тем предлогом, что он хотел бы совершить испытательные полеты, он получил истребитель типа BF-110 и начал его перестраивать, чтобы увеличить дальность полета».
Параллельно с тренировочными полетами осенью 1940 года Гесс все так же тайно начал усиленно зубрить английский. «Своей секретарше, – пишет Кнопп, – он продиктовал речь к английским офицерам и взял с нее честное слово, что она никому об этом не скажет. Он тайно изучал сводки погоды и карты районов блокады воздушного пространства над Северным морем». Столь интенсивная подготовка к полету, по словам историка, вывела Гесса «из апатии последних месяцев», в которую он впал из-за войны с Англией, считая ее настоящим «несчастьем». К нему вернулись энергия и прежняя активность, что не преминули отметить коллеги. Так, Геббельс после встречи с ним с удивлением отметил в дневнике: «Гесс снова в форме. Он произвел на меня самое хорошее впечатление». Об истинной причине такого «возрождения» никто не догадывался, даже Гитлер.
Но самым главным доводом в пользу своей версии Кнопп считал бурную реакцию фюрера на сообщение о полете Гесса. Именно она, по мнению историка, показывает, «что Гитлер никогда не одобрил бы эту авантюру». Сказать, что на него это известие «произвело впечатление разорвавшейся бомбы», будет мало. «Гитлер сначала не хотел в это верить, а потом был в ярости. „Как мог Гесс так со мною поступить?“ – возмущался он».
Кстати, такой же довод приводит в своей книге воспоминаний «Лабиринт» и Вальтер Шелленберг, руководитель шестого отдела РСХА. На основе расследования «дела Гесса» он также пришел к выводу о непричастности Гитлера к этому полету. Шелленберг считает совершенно невероятным, «что Гитлер дал приказ Гессу лететь в Англию, чтобы сделать последнее предложение о мире». И эту «невероятность» он объясняет «состоянием прострации», в которую якобы впал фюрер, узнав о поступке своего заместителя, а также тем, что по его приказу были арестованы Гиммлером работники штаба Гесса – от шоферов до личных адъютантов – и его личные друзья (в том числе Карл Хаусхофер). Кроме того, нацистское ведомство пропаганды издало указ «Акция Гесс», наложивший запрет на публичную практику оккультизма и предсказания судьбы по звездам. Все известные астрологи были арестованы и допрошены. В первую очередь арестам подверглись уже упомянутые здесь Э. Шульте-Штратхаус и Карл Эрнст Крафт (последний из тюрьмы был переведен в концлагерь, где и скончался в 1945 году).
В свою очередь, Шелленберг называет еще несколько предположений относительно мотива поступка Гесса, которые отрабатывались разведывательными службами, в том числе гестапо: «Наша разведка придерживалась мнения, что Гесса мог побудить принять такое решение один из сотрудников Сикрет Сервис, долгие годы находившийся среди его окружения. Известную роль мог сыграть и известный профессор Г., специалист по заболеваниям щитовидной железы, который имел на Гесса решающее влияние. Кроме того, следовало учитывать, что Гесс, как немец с чужбины (он вырос в Египте), в молодости испытывал влияние со стороны англичан». Однако все это, по мнению Шелленберга, не могло объяснить исчерпывающим образом поступок заместителя фюрера.
Еще менее правдоподобным выглядит объяснение, которое дал уже после войны на допросе Карл Хаусхофер. Он предположил, что Гесс мог полететь в Англию в силу «собственного благородства и от чувства отчаяния, которое испытывал из-за убийств, творившихся в Германии», ибо «твердо верил, что, если пожертвует собой, отправившись в Англию, то сумеет что-то сделать, чтобы остановить это». В ответ на это П. Пэдфилд пишет: «Поскольку цель полета состояла в заключении мира на Западе, чтобы все силы бросить против России, трудно поверить, что он [Гесс] испытывал угрызения совести по поводу убийств в Германии, в то время когда его миссия в случае успеха должна была открыть путь массовым убийствам на Востоке».
Но вернемся к доказательной базе, представленной Г. Кноппом. Некий диссонанс в нее вносит содержание последней беседы Гесса с Гитлером, состоявшейся 3 мая 1941 года. «Она длилась, по словам полицейского, дежурившего у дверей рабочего кабинета Гитлера, четыре часа. В конце оба расстались примиренными и Гитлер сказал: „Вы были и остались старым упрямцем“». О чем они говорили все это время, никто не знает. Поэтому каждый исследователь трактует содержание их беседы по-своему, что приводит к разного рода спекуляциям вокруг этой темы. Свой вывод о результатах этого разговора, совершенно отличный от версий других историков, делает и Г. Кнопп: «Несомненно одно: Гесс еще раз убедился, что Гитлер по-прежнему мечтает о мире с Англией. Это подтверждает и один неопубликованный документ. В бумагах, найденных у Гесса после его отлета, был и конспект политических переговоров на 16 страницах. Это были те же предложения, которые Гитлер сформулировал за год до этого, еще до начала воздушной войны против Англии: свобода рук в Европе и на Востоке в обмен на неприкосновенность Британской империи. Это было бесперспективное предложение, Черчилль уже не раз его резко отклонил. Но Гесс в своей рукописи подчеркивал свое согласие с Гитлером: „Никакой заинтересованности в крахе мировой империи. Мои беседы с Вождем. В последний раз – 3 мая“. О том, что Гитлер знал о планах полета, в рукописи нет ни слова. И в Англии на вопрос, прибыл ли он по заданию Гитлера, Гесс всегда отвечал отрицательно».
Действительно, в воспоминаниях Гесса, подготовленных и выпущенных в свет в 1974 году полковником Бердом (бывшим американским начальником тюрьмы в Шпандау, куда после суда в Нюрнберге был посажен Гесс), он утверждает, что совершил полет по собственной инициативе, что Гитлер ничего не знал об этом. «Если бы он хоть что-нибудь узнал, он приказал бы тотчас же меня арестовать», – утверждал Гесс. В то же время он признавал: «Я, однако, был уверен: то, что мне предстояло сказать в Англии, встретило бы одобрение фюрера». Значит, он все-таки обсуждал с Гитлером свои планы переговоров с англичанами? И может быть, именно они и стали темой их последней беседы? Н. Г. Кнопп, в отличие от других исследователей, такими вопросами не задается, предпочитая предположениям только известные и подтвержденные факты. На их основе он приходит к такому заключению: «Многие гадают о том, не был ли Гитлер все-таки проинформирован о полете своего Заместителя и не был ли он закулисным организатором этой акции. Многие историки отвечают на этот вопрос положительно, но пока не найдено никаких доказательств того, что Фюрер знал».
Да, обнаружить прямые доказательства участия Гитлера в организации миротворческой миссии Гесса никому из исследователей пока не удалось. А вот косвенных – предостаточно. И кстати, часть из них вступает в противоречие с некоторыми доводами Г. Кноппа. Так кто же из исследователей прав?
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?