Текст книги "Золотое сечение Иуды"

Часть четвертая
Новая волна

Если у кого-то нет денег, то обязательно найдется кто-то другой, у кого этих денег пруд пруди. Так кажется, во всяком случае, тем, у кого их нет. Сергей Арнольдович естественно относился к той категории людей, у кого деньги водились и не малые. Однако после разговора с Иудой у него в голове произошла резкая смена понятий. Он и раньше понимал, что денег много не бывает, но теперь почти реально представлял зеленый доллар США как лучший в мире товар, пользующийся невероятным спросом. Он ощущал себя нищим в этом океане зеленых денежных знаков, из которых лишь мизерная долька принадлежала ему, Ванину Сергею Арнольдовичу.

Но больше всего его угнетало то неравенство, в котором одни богатеют просто от того, что печатают деньги и скупают золото, а другие, чтобы их получить, должны ломать себе голову и с утра до вечера трудиться, не покладая рук.

Обычная работа банка – кредиты, депозиты, инвестиции – в одно мгновенье ему стала неинтересна. Нет, он вовсе не собирался закрывать свой бизнес или ликвидировать созданные им структуры. Не тот это был человек. Сергей Арнольдович предался своему любимому занятию – думать, и еще раз думать. Думать, как сделать много денег.

И вот в это самое время, когда слово «кризис» прочно заняло свое место в скудном словарном запасе широких трудящихся масс и употреблялось непременно с неприличным словосочетанием, удача упала с неба на голову господина Ванина.

Правительство приняло решение выделить долгосрочный кредит банковскому сектору в целях стабилизации финансовой системы, и в числе счастливчиков оказался банк, владельцем которого был Сергей Арнольдович. Однако неожиданно подвалившее счастье не загасило бурлящий котел его неутомимого мозга. Правду люди говорят, «легкие деньги ищут еще более легкие».

Как-то во время очередного сбора промышленников и предпринимателей, куда, по совету Матвейчука Александра Ивановича, Ванин стал наведываться чаще, и где говорили и обо всем и ни о чем одновременно, к нему подошел старинный приятель Трешкин Владимир Яковлевич. Это был серьезный бизнесмен, выходец из силовых структур, человек, который для всех был «в доску свой», «владелец заводов, газет, пароходов». Невысокого роста, коренастый, с гордо выдающимся животиком, с короткой стрижкой жестких черных волос на круглой голове, к которой совершенно неудачно был прикреплен нос картошкой, под которым изящно смотрелись элегантные короткие усы – мушка. Брюки он носил на подтяжках, и они были у него всегда высоко задраны. Все это придавало его фигуре весьма импозантный вид, что-то между Григорием Котовским, героем-бабником Гражданской войны, и Чарли Чаплиным, великим комиком. А между собой бизнесмены называли его «Гитлером». Но надо сказать, что за этой внешней смешливостью образа господина Трешкина скрывался очень тонкий и извращенный ум аналитика, человека много чего знавшего и видевшего в этой жизни. Поговаривали, что он серьезно интересуется политикой и вхож во многие властные структуры. И что якобы там – он свой человек. Еще поговаривали, что заслуги Трешкина перед государством столь значительны, что перед ним открыты любые двери.

Однако на людях Владимир Яковлевич был сама душка и балагур. Он производил впечатление безвредного и всем нужного человека, такого удачливого баловня судьбы. Но это было только первое впечатление. Сергей Арнольдович каким-то внутренним чутьем ощущал опасность, исходящую от этого человека, и держался с ним всегда по-приятельски, но на расстоянии. Ванина смущала навязчивая простота Трешкина в общении и панибратство. Он видел наигранность его действий, но всякий раз, когда встречался с ним, не мог понять, для чего все это.

Вот и в этот раз Владимир Яковлевич запросто обнял Ванина как старый закадычный друг и собутыльник:

– Здорово, мой старый добрый друг!

Ванин изобразил на лице радость от встречи и поддался лобзанию и тисканью со стороны приятеля.

– Слыхал, у тебя все чин-чинарем? – спросил Трешкин.

– Трудимся помаленьку, – отвечал ему Сергей Арнольдович. – Стараемся быть не хуже других.

– Ты не хуже, ты лучший среди нас. Знаешь, как анекдот про татарина: есть поговорка «незваный гость, хуже татарина». Мужик смущается и говорит: «А я татарин». Тогда ему отвечают: «Ну, что ж. Тогда «незваный гость лучше татарина». Шутка. Как ты, Сергей Арнольдович? Как дела?

– Все хорошо, – отвечал Ванин. – Сам-то как?

– Что я. Трешкин маленький человек, в родном отечестве ему развернуться не дают. Видать, фамилия не та. Я все по заграницам. Покупаю отели, гостиницы. Пытаюсь соотечественников завлечь, бизнес наладить.

– И как, получается? – поинтересовался Ванин, в полной мере отдавая себе отчет в том, что Трешкин «гонит пургу». И подошел он к нему не просто так. Не такие они с ним приятели, чтобы встречаться так радостно и восторженно на людях. Значит, что-то хочет.

– Послушай, Сергей Арнольдович, у меня есть одна интересная тема. Я бы хотел ее с тобой обтолковать. Я неделю буду в Москве, может, выкроишь время для старого товарища?

– Почему нет? – радостно ответил Ванин, желающий как можно быстрее прекратить эту встречу. – С хорошим человеком завсегда приятно пообщаться, тем более по делу. Дай мне свой мобильный номер. Я выкрою время и позвоню. Лады?

Оба остались довольны друг другом и разошлись в предвкушении новой информации.

Если Трешкин знал, какие вопросы он поставит перед Ваниным, то сам Сергей Арнольдович был в полном неведении. А так как он терпеть не мог неизвестность и различные сюрпризы, то принял единственно правильное решение, которое может быть в подобных ситуациях. Он решил собрать максимум информации о Трешкине Владимире Яковлевиче.

Вернувшись на работу, Ванин вызвал своего помощника по экономической безопасности Попова Валерия Андреевича. Об этом человеке мы пока практически ничего не знаем, потому как его служба, на первый взгляд, как будто не видна, но без нее и без этого человека трудно было бы представить работу всей паутины бизнеса, сплетенной господином Ваниным. Валерий Андреевич был бывшим офицером Федеральной службы охраны и не простым охранником, а системным аналитиком с соответствующим образованием, подготовкой и богатым опытом. Уволившись в 42 года с полной выслугой, он нашел прекрасную работу по специальности у Сергея Арнольдовича и служил ему верой и правдой. Он обладал удивительными коммуникабельными способностями, имел самый широкий круг информированных людей и умел дружить с пользой для дела. Для аналитического склада его ума это было удивительно полезное подспорье, которое позволяло дополнять недостающие звенья в логике событий, явлений и фактов.

Получив задание от шефа, Попов в первую очередь озадачил своих приятелей-сослуживцев, являющихся его доверенными лицами, и уже во вторую очередь дал задание подчиненным выжать всю возможную информацию из Интернета.

Был у Сергея Арнольдовича еще один незаметный человечек – Георгий Иванович Сургучев, или просто Жорик Сургуч по кличке Вирус, компьютерный гений. Была у него одна слабость – это рыться в чужой базе данных. Когда его поймал за руку Бритов, парню грозил реальный срок. Ванин спас его от тюрьмы и позволил ему направить свои гениальные способности на благо ему, Сергею Арнольдовичу. С Жориком Сургучем они никогда не встречались в офисах и на людях. Хакер, разбойник и слухач Сургуч жил в том же доме, где и шеф, только в другом подъезде и на съемной квартире. Не стоит сомневаться в том, что квартира эта принадлежала Сергею Арнольдовичу. Зарплата Сургуча устраивала. Он ее отрабатывал сполна, а любимое дело, тем более такое, что еще нужно человеку для счастья?

Жорик разработал канал связи, доступный только ему и Ванину. Но главной его гордостью был выведенный им вирус, который достаточно было запустить в компьютерную сеть на чей-нибудь электронный адрес, как вся информация мгновенно перекачивалась на жесткий диск компьютера Жорика. Затем вирус убивал сам себя. С помощью этого вируса из любого компьютера можно было вытряхивать все, и засылать его адресату не составляло никакой сложности. Сделав свою работу, вирус самоликвидировался, не оставляя никаких следов. То же самое Жорик делал с мобильниками.

Ванин подключил в компьютере Yandex, в новостях набрал нужную группу цифр, через секунду на экране появилась небритая рожа Жорика Сургучева, в больших очках типа велосипед.

– Здравствуйте, Георгий Иванович, – обратился к нему Ванин.

– Привет, шеф, – отозвался Жорик, поприветствовав Сергея Арнольдовича рукой. За спиной у Сургучева на большом зеленом диване расположилась дородная девица, из одежды на которой красовались цветные крупные бусы, кажется красные, да полотенце слегка прикрывало перед. Закинув ногу на ногу, дама пилочкой обрабатывала свои коготки, покуривая тонкую сигаретку.

– Смотрю, кучеряво живешь? – высказал ему Ванин, намекая на даму.

– Балуюсь, иногда. Время нет ходить, вот и пользуюсь общей телкой.

– Как это общей? – не скрывая своего удивления, спросил Ванин.

– Но Вы же знаете, что у меня еще двое приятелей есть. Они, как и я, из окна не вылазят, работы много, вот и любим одну втроем по очереди. Сегодня моя очередь.

– Разумно, – поддержал его Ванин. – Но я по делу. Записывай. Трешкин Владимир Яковлевич. Телефон – мобильный номер. Бизнесмен. Владелец «СтилЭнерджетик». Но больше пока никаких данных нет. Очень важно собрать всю возможную информацию, даже невозможную. Прослушку мобильника поставь обязательно, немедленно, и не снимай, пока я не дам отбой.

– Цель? – спросил Жорик.

– Пока цель одна – повышенный интерес. Нужен максимум информации обо всем: чем занимается, о чем говорит, с кем дружит. Понял? Если узнаешь что-то, представляющее особую важность, звони немедленно, в любое время дня. Ну все, давай. Работаем.

– Пока.

– А телка у вас знатная.

Дама словно услышала Сергея Арнольдовича, увидав его лицо на экране монитора, показала язык. Ванин рассмеялся и выключил компьютер. Это было обязательным условием сеанса связи.

«Странный этот парень Жорик. Пять лет работает у меня и ничего не просит. Имеет гениальные мозги, сам пишет программы, может взломать любой сервер, любой код, войти в самые секретные сайты и базы данных, только на этом мог бы делать миллионы. Нет, не хочет. С утра до вечера какие-то игры. Не понимаю. Надо бы присмотреть за ним. Не нравится что-то мне все это. Если засветится, то мало не покажется».

Правда, Ванин дистанционно контролировал базу данных Жорика и мог ее уничтожить, находясь перед своим компьютером, но кто знает, что взбредет в голову этому компьютерному гению? По большому счету, ведь пацан еще. Зарплата позволяла ему жить безбедно, путешествовать по миру, да и квартира эта со временем могла перейти к нему в собственность, если бы, конечно, Ванин этого захотел. Так что пока мальчишке было за что держаться. «Надо бы дело дать ему озорное. Если додумался одну дивчину на троих делить, то, наверное, озорной парниша, большой выдумщик», – рассуждал Сергей Арнольдович.

Прервал его тихий знакомый голос:

– И что ты собираешься делать, с господином Трешкиным? – Это был Иуда.

Ванин обернулся. Тот стоял за спиной его кресла в своем мешковатом балахоне, сандалиях и небритый.

– Опять ты? – спокойно ответил ему Сергей Арнольдович.

– Кто же может еще быть, брат мой?

– Мог бы привести себя в порядок, – сделал ему замечание Ванин. – В офис все-таки пришел, не на молебен. Давно тебя таким помятым не видел.

– Перестань ерничать, – отвечал ему Иуда. – Дел у меня невпроворот. А что касается переодеться, вот, смотри.

Он сделал оборот на 360° и оказался в шикарном сером костюме в темно-вишневую полоску и в голубой сорочке с темно-розовым галстуком. Ванин с восторгом оценил Иуду:

– Черт, у тебя лучше, чем у меня.

Его поразили черные замшевые туфли Иуды с лаковыми носами.

– Иуда, ты прекрасен.

– Можешь меня пощупать, – игриво посоветовал тот.

Сергей Арнольдович машинально взял его за рукав, но там ничего не было. Пусто. Иуда грустно улыбнулся:

– У тебя лучше, а у меня только кажется. Так и в твоей жизни, чтобы я тебе не советовал, за поступки, слова, действия свои перед людьми отвечать тебе. Наши с тобой разговоры – только наши. А существую я только для тебя.

– Пусть так, – согласился с ним Ванин. – Мне все равно с тобой лучше, чем без тебя.

– Правда? – наивным голосом спросил Иуда. – Ты мне веришь?

– Как самому себе, – ответил ему Ванин и предложил сесть.

Иуда вальяжно развалился в мягком кресле:

– Так что будем делать с господином Трешкиным? – снова спросил он Сергея Арнольдовича.

– Я пока не могу ответить на этот вопрос. Собираю информацию. А через день, другой буду готов. Но встречаться с ним буду.

– Вот и хорошо, – поддержал его Иуда.

– Надо встречаться и общаться. Там все и выяснится. Очень, очень меня беспокоит этот человек.

– Не волнуйся, – успокоил его Иуда, – если бы намечалось что-нибудь эдакое, опасное, я бы почувствовал. Думаю, будет предложено нечто такое, от чего ты, брат мой, отказаться не сможешь. Но, наверняка, новенькое. Так что будь готов по-серьезному.

Закончив свою мысль, Иуда резко сменил тему и задал Ванину вопрос, который тот никак не ожидал в данный момент:

– Брат мой, – спросил он, – помнишь, во время нашей встречи у тебя дома, когда ты болел, это был третий вечер, ты вдруг вспомнил имя Марка Иосифовича. Кто это?

Ванину не хотелось говорить на эту тему, но раз вопрос задан, надо отвечать, тем более, какие могут быть секреты от Иуды?

– Это старая история из моей молодости и детства.

– Наверное, что-то дорогое и близкое?

– И да, и нет. Много воды утекло, – ответил Сергей Арнольдович, мысленно возвращаясь в далекое прошлое. – Я ведь рано лишился родителей, и меня с детства в основном воспитывали соседи. Отец умер, когда мне не было еще и 5 лет, мать все время была на работе. Отчим тоже трудился с утра до вечера. И основное времяпровождение мое было – это школа и соседи. И этот Марк Иосифович был преподавателем математики. У него было две дочери Мария и Полина. А за мной в основном ухаживала баба Лида. Это мать моей матери. Наши семьи жили здесь, в Москве, на Садово-Каретной в переулке в большой коммуналке. Кроме наших двух семей там была еще одна семья фронтовика-инвалида без ноги. Детей у них не было, так тот, бывало, как напьется, всех начинает гонять, и самым любимым его развлечением было по пьяному делу, снять деревянную ногу свою и крушить все подряд. Милиция с ним ничего поделать не могла: орденоносец, инвалид, член партии. Мне уже было, наверное, лет 13 или 14, хулиганом я не был, все больше книжки любил читать. И вот как-то раз во время очередного буйствования дяди Коли, ну, как его тогда называли жильцы Хромым, он дошел до такой степени, что стал на кухне крушить буквально все. Причем при этом изрыгал такой мат, что Марк Иосифович как интеллигентный человек, начал как-то его останавливать, вышел из комнаты и дал по морде этому хромому идиоту. Зрелище было смешное. Маленький Марк Иосифович и здоровый бугай на одной ноге, держащий в руках деревянный протез, размахивается, чтобы ударить Марка Иосифовича по голове. Тут я кидаюсь на него, кусаю за ногу, тот орет, падает на плиту и опрокидывает на себя кастрюлю с кипятком. Бак с бельем, который он опрокинул и который поставила его жена, весь вылился на него.

– И что дальше? – спросил Иуда. – Умер?

– Нет, какой там? Орал как ошалелый. Мат перемат. Обварил половину тела. На полгода положили в больницу. Жалобы писал во все инстанции. А кто его будет защищать? Бытовая травма по пьяному делу. Но квартиру в новой хрущевке они получили первыми. А их комната досталась Марку Иосифовичу. Их же было четверо в одной маленькой комнатушке. И мы с ним подружились. С семьей моей они как-то не общались. А вот я у них был почти каждый день. Ну, так сложилось. Он постоянно мною занимался. Если бы не он, я бы не знал ни математики, ни физики, и вообще не знаю, закончил ли бы школу? Вместе мы проводили целые вечера, когда моих не было дома. А у него было так интересно, все стены в книгах. Еще он играл на скрипке. О-о, что это было, когда он ее брал в руки! Я готов был слушать часами.

– Ну, а как же девочки? У них, вероятно, уже появились ухажеры к тому времени? – хитро щурясь, спросил Иуда.

– Девочки – это была моя вахта. Я за ними смотрел как петух за курами. Сколько раз меня колотили пацаны со двора, не пересчитать. Через день нос разбит. Я же не мог драться со всеми, и тогда у меня появилась тактика. Я терпеливо сносил все побои, потом подлавливал одного из обидчиков и отметеливал так, что тот в школу неделями не ходил. У меня и дрын специальный для этого дела появился. Они меня втроем, а я их по одному отлавливал. Но вскоре они поняли, что я не отступлю. Отстали от меня и от девчонок. Потом получилось так, что мы с Полиной стали встречаться. Не заметить этого было невозможно. Баба Лида постоянно стращала меня: «Ты, – говорит, – с девками не балуй. Сам попрыгаешь и утек, а ей с подолом ходить». Марк Иосифович мне доверял, знал, что я девчонок, и особенно Полину, обижать не буду. Мы продолжали жить как жили. Учились, гуляли, чудили, ходили в кино. Вскоре вся семья Марка Иосифовича переехала в Питер. Там ему дали квартиру от института, куда пригласили на работу, а нас тоже переселили в Текстильщики. Видимо, кому-то наша коммуналка в центре очень приглянулась. Мы с Полиной уже не могли встречаться, зато переписывались практически каждый день. Перед тем как призваться в армию, я поехал в Ленинград. Марк Иосифович о моем приезде ничего не знал.

Ванин умолк, а Иуда не хотел спрашивать, что было дальше, и ждал, что Сергей Арнольдович сам продолжит свой рассказ.

– Там у нас с Полиной все и произошло. И уже в Ашхабаде я узнал, что она беременна. Что делать? В мои планы это совершенно не входило. Короче, она почувствовала, что я к ней охладел. И потихоньку наша переписка начала затухать. А когда она узнала, что я отказался от положенного мне отпуска, то вообще перестала писать. К тому времени я уже точно знал, что семья – это не мой удел.

– А ты знал, что уже к тому времени у нее родился ребенок?

– Да, знал. Последнее письмо от Ковалевских, это фамилия у них была такая, я получил от Марка Иосифовича. Тяжелое письмо было. Спокойное и тяжелое. Он сообщил, что родился мальчик, вес 3 кг 800 г, рост 50 см. Еще написал, что у него такие же как у меня голубые глаза. И еще написал, что в жизни бывает всякое. Надо только всегда оставаться человеком и помнить только хорошее. Просил за ребенка не беспокоиться и никогда их не тревожить напоминаниями о себе. Полина успокоилась, у нее своя жизнь. У тебя – своя. Вот так он закончил свое письмо, что меня вполне устраивало. Люди они были очень порядочные, оставили меня в покое.

– Почему ты, брат мой, ничего не рассказываешь о матери Полины, о жене Марка Иосифовича? – спросил Иуда.

Ванина нисколько не смутил этот вопрос.

– Она ничего никогда не говорила.

– Как это? – удивился Иуда. – Что она была глухонемая?

– Нет, – отвечал ему Сергей Арнольдович. – Они сами из Белоруссии. Во время войны на глазах у Александры Семеновны, так звали жену Марка, расстреляли всю ее семью. У нее был нервный срыв, а потом, как рассказывали, все прошло. Однако после рождения детей болезнь стала прогрессировать. Марк Иосифович каких только врачей не привлекал, ничего не получалось. Но вот чудо – с рождением внука, то есть сына Полины, она пошла на поправку, стала разговаривать и излечилась. Вот как бывает, Иуда.

– Да, на все воля божья, – произнес он. – А что сын? Ты про него что-нибудь знаешь? Или видел когда? Кем он стал?

– Ничего не знаю, – отвечал ему Ванин. – И знать уже не хочу. Мы чужие люди, никогда не видели друг друга. Да и вообще, что я могу к нему испытывать и что могу ему сказать в свое оправдание? Давай лучше закроем эту тему.

– Давай, – согласился Иуда. – А я бы поинтересовался на твоем месте. В жизни всякое бывает. Не в каждом человеке течет твоя кровь.

– Согласен, – ответил Ванин. – Ну что поделаешь? У меня такая вот сложилась судьба. У кого-то по-другому. И, вообще, их семья была глубоко верующей. Видимо, выздоровление Александры Семеновны произошло по воле божьей именно в знак рождения внука. Поэтому, как я теперь это понимаю, в этом есть и доля моего участия. Не так ли, Иуда?

Пришло время проанализировать информацию касательно Трешкина Владимира Яковлевича. Первым информацию доложил Попов Валерий Андреевич. Данные, изложенные в его рапорте, свидетельствовали о том, что Владимир Яковлевич владеет охранными предприятиями или, как еще называется, ЧОПами, которые оформлены на его супругу, торговой сетью супермаркетов «Меркурий» в нескольких странах Восточной Европы и в Москве, несколькими отелями в Болгарии и Черногории, прикупил санаторий в Карловых Варах. Причем вся эта собственность была зарегистрирована на оффшоры на Кипре, Виржинских островах, на Белизе. По большому счету, ничего здесь нового и криминального не было, если бы ни одно обстоятельство. Документально было известно, что Трешкину принадлежит солидная доля крупного сталелитейного завода в Испании и там же крупный цементный завод; именно эти активы делают его известным в бизнес-сообществе. А тут на тебе, их нет. Кроме того, все вышеперечисленные активы в странах Восточной Европы были заложены и даже судоходные компания, купленная в Италии. В этом году Трешкин получил в швейцарском банке кредит почти в миллиард долларов.

– Это все? – спросил Ванин, выказывая всем своим видом явное недовольство работой Попова.

– Нет, – отвечал ему Валерий Андреевич, показывая шефу хитрую улыбку на своем бульдожьем лице, давая понять, что есть еще одна информация.

Попов наклонился поближе к лицу Ванина:

– В Южной Африке он купил два алмазных рудника.

– Да что ты! – вырвалось у Сергея Арнольдовича, – Вот молодец! Играет по-крупному. Один купил?

– Похоже, что нет, – отвечал ему Попов. – Но главное не это.

– А что главное? – спросил его Ванин. – Главное то, что сделка эта была совершена еще три года назад, и добыча идет полным ходом. Есть информация, что половина этих алмазов уходит к известному монополисту. Вы знаете, о ком я говорю. А вторая половина растворяется на черном рынке.

– Ай-да, Трешкин! Ай-да, гусь! – Ванин встал из-за стола и быстрыми шагами стал передвигаться по кабинету. – Что же он делает с этими алмазами? Кому реализует? – обратился он к Попову, который стоял как гусар по стойке «Смирно!», во весь свой двухметровый рост, будто он помогает ему принимать какие-то сигналы извне.

– Пока не знаю, Сергей Арнольдович, – отвечал он, – но если дадите еще сутки – двое, может что и нароем.

– Валерий Андреевич, – застонал Ванин, – у меня завтра крайний срок. Должна состояться встреча с этим Трешкиным, а мне информации не хватает. Ты выкладываешь такие интересные факты, что без детализации я не могу принять решение, как с ними поступить. Нет, ты не обижайся. То, что сделано, это здорово! Но для серьезных переговоров в силу сложившихся обстоятельств мне нужен глубокий анализ.

Затем он остановился перед Поповым, который так и не сдвинулся с места, и, взглянув на него своими голубыми немигающими глазами, сказал:

– Валера, давай еще. Здесь есть что-то жареное.

Попов ушел к себе, озадаченный шефом, а Сергей Арнольдович сел за свой компьютер и вышел на связь с Жориком.

Мадам на диване не было. Жорик по-прежнему был небрит. На столе стояла чашка с кофе, накрытая хлебом с колбасой.

– Ну, чем порадуешь, бандит? – спросил его Ванин.

– Здравствуйте, Сергей Арнольдович. Кое-что у меня есть. Я вкратце, а потом Вам занесу флешку домой, если Вы сегодня в Москве.

– Хорошо, – сказал ему Ванин. – Рассказывай.

– Первое. Трешкин, он Трешкин только в России. В Австрии он зарегистрирован как Рональд Райнхард. С 1983 года похоже был советским нелегалом. Так им и остался жить по легенде. Там у него есть семья, жена, сын. У них собственный бизнес – медицинский центр, большой ресторан и кофейня. Всем этим делом заправляет его супруга.

– Так может он до сих пор при погонах? – с тревожными нотками в голосе спросил Ванин. – Тогда мы залезли не на ту территорию и надо делать ноги? Что думаешь?

– Я думаю, что он не стал бы так рисковать и его начальники тоже. Видимо, у него было второе гражданство. Неважно, как и для чего полученное, важно, что он добропорядочный гражданин и честно платит налоги.

– Это все? – Ванин ждал еще чего-то, но это было уже горячо.

– Есть еще одна информация, совершенно легальная, но Вам, думаю, будет полезно знать. В ЮАР есть компания «Daymon Star» под юрисдикцией африканской республики. Три года назад ее купила оффшорная компания «Help», зарегистрированная в Панаме. Так вот, владельцем этой компании является гражданин Австрии Рональд Райнхард.

– Ну, теперь все ясно. Коробочка захлопнулась, – воскликнул Ванин. – Что прослушка?

Жорик показал флешку.

– Вот, будет весьма полезно посмотреть – сплошная политика.

На этой здоровой ноте, наполненной «позитивным негативом», они закончили свой диалог. Оставалось проанализировать содержимое флешки.

Приехав на квартиру, Ванин сделал себе легкий завтрак, состоящий из мороженого и кофе, и начал просматривать записи, которые дал ему Жорик. На экране появились три человека, вальяжно развалившихся в креслах из белой кожи. На журнальном столике стояли чашки и большой графин, видимо, с коньяком. Двоих Ванин знал хорошо. Это был Трешкин, его не спутаешь ни с кем. Второй – бывший крупный руководитель и один из лидеров демократов эпохи Ельцина, Тенгиз Шамильевич Исмаилов. Третьим оказался левый молодежный активист с бритой головой и в черном одеянии, иногда мелькающий на экранах новостей Леонид Огурцов.

«О чем же они гутарят, эти Лебедь, Рак и Щука? – Ванин прибавил звук. – Странно, – вдруг подумал Сергей Арнольдович, – почему Иуда появляется только на работе, а не на даче и не на квартире? Как было бы хорошо сейчас вдвоем послушать этих трех мудазвонов».

На экране монитора Трешкин эффектно закурил сигару и выпустил кольцо табачного дыма.

– Ну что, господа? – обратился он к собравшим-ся, – скоро выборы президента. Событие исключительной важности. Что бы там не говорили, нынешний хозяин Кремля уйдет. Есть конституция, общественное мнение. В конце концов, он не рискнет оставаться на третий срок.

– И что из этого? – саркастично ответил ему Огурцов. – Неужели Вы думаете, что в Кремле нет подходящего кандидата из своей команды, или Вы в натуре рассчитываете на победу на этих выборах?

– Вы неправильно поняли меня, Леонид, – как бы извиняясь, заговорил Трешкин. – Речь идет не о победе, а совершенно о другом. Вы, как политик-практик, сделавший себе имя на баррикадах и на митингах, лучше других понимаете, что в России сейчас не существует реальной силы, способной произвести смену власти. Революционно-демократический потенциал народных масс затушили пожарной струей при либерализации общества под лозунгом «Обогащайся кто может и как может!» В результате кто был никем, тот стал ничем.

– Я не понимаю Вас, Владимир Яковлевич. Для чего Вы меня пригласили? Наша организация и союзники наши по борьбе за свободу и независимость России и русского народа давно определили свои цели и задачи. Более того, реально, кроме нас, никто ничего конкретного не делает. Мы единственные, кто борется против этого режима. Посмотрите телевизор, если кто-то и борется за свободу России, так это я и мои сторонники, а не эти чинуши, оторванные от кормушки, называющие себя либеральной оппозицией. Им власть нужна как воздух. Им хочется рулить и грабить. Вы на лица посмотрите.

– Тихо, тихо, господин Огурцов, – остановил его Тенгиз Шамильевич. – Мы же с вами не на митинге, и какие, на хрен, вы борцы? Мозги пудрить трудящимся массам надо там, а не здесь. Здесь надо дело делать.

Огурцов опешил. Ванин догадался по обалдевшему лицу левого лидера, что встреча с Исмаиловым проходит у них в первый раз, но, похоже, что совершенно неслучайно. Так оно и оказалось. Обстановку разрулил Трешкин.

– Господа! Я предлагаю выпить по бокалу и направить нашу встречу в позитивное русло.

Когда выпили, и Трешкин снова раскурил свою сигару, он, словно невзначай, сказал Огурцову:

– Леонид, с начало года по сегодняшний день Вы получили… – он взглянул на лист печатного текста. – Вы получили от меня 5 миллионов долларов наличными и 12 миллионов рублей. Это огромные деньги.

Тут не выдержал Огурцов:

– Шум, который я поднимаю по стране, побуждаю молодежь к действию – разве этого мало? Вы же видите, никому ничего не надо. С таким народом революцию не сделаешь. У меня ребята сидят во всех регионах. Если бы не Интернет, никого на улицу не выгонишь. Сегодня в Интернете вам выдадут все, что хотите. Какой угодно лажи полно и компромата. Будут обсуждать, но на улицу и на митинги не пойдут. На Кремль идти их не заставишь, на Белый дом тоже. А на деле, кроме бабулек да стариков, за три тысячи рублей никто работать не будет. Дело дошло до того, что я в штате держу бунтовщиков и специальные команды из студентов-зазывал, которые обеспечивают митинги. Спасибо еще, золотая молодежь есть. Те любят тусоваться везде, быть поближе к народу. Больше всего этим козлам нравится вертеться перед камерами. Ради всего этого даже кабаки содержу, лишь бы электорат был всегда в готовности по первой команде бежать на площади и митинговать. В каждом районе, в каждом округе такой кабак может принять 300–400 человек. А что может быть более привлекательным – после митинга такая халява. Вот туда деньги и уходят. А пресса? С ней тоже надо работать, чтобы она показывала то, что нам надо. А то ведь в таком ракурсе преподнесут, что и на улицу не выйдешь. Всем надо платить. Мы ведь не летим к власти на волне революционного подъема? Мы гоним эту волну. Такова реальность, господа, – закончил Леонид и театрально дернул бритой головой как бы говоря: «Уж я-то свой хлеб отрабатываю».

– Что правда, то правда. Шумите вы, действительно, много, – вступил в диалог Исмаилов. – Это тоже надо. Главным образом для того, чтобы страна знала своих героев. Но для реального дела это – мышиная возня. Вы должны трезво давать оценку всем своим мероприятиям. Скажите, Леонид, кроме нас с Владимиром Яковлевичем, кто еще спонсирует вашу деятельность? Вы ведь достаточно одиозны в лице общественного сознания. Если кто-то еще есть, мы должны знать своих молочных братьев. И что они от вас хотят? И что они собой представляют?

После минутной паузы, которая начала перерастать в неприлично долгое молчание, Огурцов еле слышно ответил: