Текст книги "Записки сахалинского таёжника (сборник)"

3

В девять утра подъехал «Урал», за рулём – Саша, великий рыбак и такой же ходок. Один приехал.

– Что, Тимоха, готов к труду и обороне?

– Я всегда готов, как пионер. А вот ты, на счёт труда, да и на счет обороны, короче, одни понты! Только костры пионерские жжешь. Слушай, ты, пионер на понтах! А куда вы «Ижак» дели?

– Поломался, а Колек не хочет ремонтировать.

– Правильно делает, ведь можно и самим отремонтировать, но лень, – этому типу вообще не надо говорить ничего лишнего, а тем более выговаривать. У них одна семейка, одна шайка-лейка!

– Как отремонтирует Колёк – так никто не отремонтирует! Он знаешь, как в движках разбирается!

– Ну, мне-то не рассказывай! Вы ещё под стол пешком ходили, когда мы по совхозу на мопедах рассекали. Однажды наши мопеды поломались, я в городе угнал «Ригу» шестнадцатую, пригнал в Сокол. Оживили свои мопеды. На моём была поломка так себе, мелочи, – дырка в картере! Так Колёк, а ему тогда было всего тринадцать лет, раскидал движки и поменял половинки. Вот так-то! И Олег у кого учился?

– Да и я у Колька учился.

Прыгнул вторым номером, Мурку и рюкзак – в коляску.

– Слушай, Саня, а как мы поедем? Ведь Сашка не разрешит бросать «Урал» в кустах ночи на три! Да и потом ему, наверное, мотоцикл будет нужен.

– Сашка нас отвезёт, а потом заберёт.

– А мы влезем все?

– Влезем, «Урал» – не «Ижак», коляска намного больше. Мы по десять человек на этом «Урале» ездили.

– Но не с рюкзаками, с тазами, да с собакой.

Приехали во двор к Олегу. Все в сборе.

– Тимоха, а как таз потащим? – спросил Олег. – Его замучаешься в руках тащить: он, хоть и не тяжелый, но объёмный.

– Не тяжёлый первые два километра. На ручках дырки есть, все отлично. Пристрою сзади своего рюкзака.

– В стропа, а хватит длины строп?

– В том-то и дело, что длины строп не хватит. Если бы в стропа, то я бы и сказал: в стропа, и не интересовался дырками на ручках. Ну что, вы готовы? Давайте грузиться.

Начали грузиться. Два рюкзака засунули в багажник на коляске. Тимоха сел в коляску, сбоку его рюкзак, еще один рюкзак в ногах, на колени собаку. Тазик положили на перед коляски, будет его придерживать. Саша сел за руль, Олег за ним, Колек за Олегом, рыбак Саша устроился на багажнике коляски. Хорошо, что «Урал» – нового образца: у него сиденье сплошное, как и у других мотоциклов. На «Уралах» старой модификации не получится сесть втроём на мотоцикл. – Там отдельные сёдла, заднее седло возвышается сантиметров на пятнадцать.

Мотоцикл забурчал, легко покатил на юг по дорожке, идущей параллельно железной дороге. Но сначала метров сто прокрутились по частному сектору. Если бы ребята так облепили «Иж-Юпитер», то мотоцикл бы взревел и с трудом тронулся с места.

Неспроста упомянул частный сектор. В это же время неопознанный объект – нет, не НЛО! – неизвестный товарищ наблюдал в окно за отъездом браконьеров-любителей. Как бы хотелось, чтобы он стал известным, и такие товарищи – они вообще не товарищи, а натуральные гады!

Товарищ, который натуральный гад, смотрел в окно, думал, бесился от злости. За икрой, сволочи, поехали, деньги, шакалы, рубят по-лёгкому. Тунеядцы, никто из этой банды не работает! Ну, я вам устрою!.. – И устроил: позвонил, куда надо (тот товарищ знает, куда надо звонить, – видать, не первый раз туда звонит). Недаром в том году Ильич повёл банду браконьеров окольными путями.

Ходит по совхозу слух, что кто-то сдает ребят. Странно получается: гарнизоновские ребята носят икру и всё тихо-спокойно. А как только в рейд ушли совхозные браконьеры, на водопаде пост ставят. Но его почти всегда обходят. А «доброжелателя» сильно давит «жаба».

Так вот, на следующий день, по речке Сокол, немногим выше водопада, установят пост. А ещё через день поймают бригаду с гарнизона, органы дознания будут их пытать, спрашивать: куда делась совхозная бригада с белой собакой-лайкой? Откуда милиция узнает про эту бригаду? – По телефону им сообщили…

Кто там вякает, что, мол, мы уже не те, невозможен возврат к старому? – Ерунда всё это! Я сегодня не такой, как вчера! – Да такой ты и остался, каким был! Просто тявкать разрешили. Повторение тридцать седьмого может произойти когда угодно, дайте только клич, команду – и всё! «Доброжелатель» позвонил не оттого, что он днями не спит, беспокоится за сохранность популяции тихоокеанского лосося. А оттого, что его душит обыкновенная «жаба», то есть, зависть давит!..

«Урал» доехал до речки Сокол, по речке проехал под железнодорожным мостом, затем – под мостом через главную дорогу острова. Вскорости выехал на главную дорогу. Промчался до остановки Бомбосклады, повернул на восток. Дальше путь пошёл по грунтовкам. На «Урале» тоже нет номеров, а у водителя – прав на управленье мотоциклом. Так что, где есть возможность не ехать по автотрассе, – надо ей пользоваться.

Хороший мотоцикл – «Урал»: по лесной дороге прошёл без всякого напряжения! Естественно, на тяжелых участках Колёк с Сашей спрыгивали, помогали мотоциклу. «Урал» – не «Днепр», у него коляска не ведущая, гребет только одно заднее колесо. Прибыли на поляну, разгрузились.

– Ну что, Тимоха, когда и во сколько приезжать?

– Завтра идём на речку, послезавтра будем добирать. Короче, через три дня, сегодняшний день не считай. К четырём часам подъезжай.

– Да, по-моему, мы сачком за день наберём икры сколько надо, – сказал рыбак-Саша.

– По-твоему, да ты наберёшь языком! – парниша прокричал в лицо хитрому рыбаку. – А по-моему, мы не наберём за день сырца на восемьдесят литров готовой икры!

– Так мы что, будем брать по двадцать литров?

– Олег, а куда нам спешить? С двадцаткой с утра спокойно, не торопясь, на Стрелке чайку попьём. Икра на горбу будет готовая, она не пропадёт.

– Тимоха прав, да, надо брать по двадцатке.

– Я всегда прав, так что, Саня, пошли с нами!

– Ты что? – Я и с пятнадцатью килограммами сдохну через пару километров!

– А сколько ты килограмм с Бахуры таскал?

– Нисколько, я там ни разу не был, я не ношу икру, я её только вожу. Ладно, поехал я. Дорога здесь ужасная – как бы ни сесть где-нибудь…

– «Урал» не «Жигули» – вытолкаешь.

Саня завёл мотоцикл, и был таков.

Четверо браконьеров пошли по тропе к перевалу. Сегодня Тимоха похож на синюю большую черепаху. – Таз на спине создаёт такое впечатление, смотрится как панцирь. Правда, идёт эта синяя большая черепаха явно не с черепашьей скоростью. Тазик закрепил просто и быстро: через отверстия на ручках таза пропустил верёвку. Эту верёвку привязал стропами, как куртку привязывал, которую потерял. Тазик потеряет – услышит, когда объёмная посудина упадёт, да и почувствует. Если не услышит и не почувствует, то сзади ещё трое идут! На Стрелке попили чая. А куда спешить? Колёк прихватил с собой новую алюминиевую трёхлитровую кастрюлю. Посудина останется на Стрелке, – это будет чайный котелок.

У брата много новых алюминиевых кастрюль на три литра, можно сказать уже – было, теперь мало осталось. Раздал посуду? – Нет. Где он эту посуду взял, объяснять, наверное, не стоит: ясно дело, что украл! Зачем одному три десятка новых одинаковых кастрюль? Были бы хоть эмалированные, тогда другое дело, но всё равно одному много. Он тогда не один жил. Залез в такое место, что, кроме кастрюль, брать было нечего, вот и взял! Зря, что ли, залазил? За три года, как уехали его родители, сжёг два десятка кастрюль!

Обычно дело происходит вот так. Колёк пьяный начинает варить картошку, кухня на первом этаже. Кастрюлю с картошкой – на плитку, конфорку включает на четвёрку. Электроплитка «Мечта» хорошо греет, быстро варит. Сам хозяин поднимается на второй этаж, в комнату, допивает водку и делает баиньки. А плитка-то работает, хорошо работает. Колёк спит – картошка вариться! Дальше можно не продолжать.

Тимоха два раза попадал на светопреставление, верней, дымопреставление! На первом этаже дышать нечем, ничего не видно. На ощупь добираешься до кухни. Здесь уже видно красный цвет раскаленной конфорки, и слышно шипенье давным-давно сгоревшей картошки. Выдёргиваешь вилку из розетки – и все, больше ничего не сделаешь! На втором этаже дыма фактически нет, а вот запах гари присутствует.

От полной кастрюли картошки через три-четыре часа кипения на дне остаётся, ну, примерно трёхсантиметровый слой черной гари, – проверено не единожды! Первые два раза соседи вызывали пожарников. Колька даже хотели оштрафовать, – он послал пожарников вместе с соседями далеко-далеко. Потом привыкли: если с окон первого этажа валит белый дым, – ничего страшного, Колёк картошку варит!..

После чаепития на Стрелке народ стал отставать. Чай здесь не при чём, – дорога пошла тяжёлая. На березе Тимоха остановился. Тишина, никого, Мурка уже пошла вниз. Через минут пять он удивился тому, что Колёк пришёл.

– А где Олег?

– Идёт!

– Я думал, он идёт, а не ты. По прямой Олег здорово шёл, в спину дышал.

– Тимоха, Олег на ход тяжёлый, это не я, а про тебя и говорить не стоит.

Саша с Олегом подошли минут через десять. Саша подошёл, Олег приполз. Саша ведь не бросит своего родственника, с которым живёт в одном доме, Олег тропу не знает. Тимоха не стал спрашивать, в чем причина задержки. Спросил другое:

– Олег, а как же ты с двадцаткой полезешь на перевал?

– Это с непривычки, я быстро войду в норму. Да и перевал здешний с Бахуровским не сравнить.

– Ну, согласен, с западной стороны круто. Но ведь с Бахуры на перевал тоже подъёмы не слабые.

– С Анны на перевал нормальный подъём.

Вот так оно в жизни: думал, что самый выносливый, физически развитый из его напарников – это Олег. Получилось наоборот: Олег оказался самым дохлым. Колёк хромой, и старые травмы дают о себе знать: ключица неправильно срослась, одно плечо выше другого, от одного лёгкого кусок остался. – Последствия давно прошедшей аварии, когда он на мотоцикле влетел под «ЗИЛ-130». А был бы здоров, Тимохе бы в спину дышал даже на камнях, где самые крутые подъёмы.

– Значить, по двадцатке много, берите по пятнадцать. А я пока двадцатку вытащу. Но когда рыба хорошо поедет, буду таскать минимум по двадцать пять, не меньше.

– Я двадцатку возьму, – сказал Саша.

– Тимоха, да и я двадцатку вытяну, я сырец вытаскивал по двадцать литров. А в том году в твоем рюкзаке тридцатку вытащил – чуть было не подох! Засиделся просто и так резко, на крутой перевал, войду в норму.

Пошли вниз, через полчаса пришлось делать большой перекур: Колёк на перевале оставил крючок, пошёл за инструментом. Крючок он в руках нес. Да там крючок – крючище! Вполне подошёл бы на гак для пятитонного автокрана! Крючок сделан в кузнице со спицы от конных граблей. Конные грабли довоенного производства, а спицы на них – что новые!..

– Олег, короче, я пойду ниже, на камнях порыбачу. Снасть есть, червей, правда, нет. Я от тропы отходить не буду. Колёк с Сашком дорогу знают.

Спустился до камней, по пути нашёл жирную гусеницу. Срезал более-менее ровный кленовый прут, – на верхах мало ивы, надо искать. Стал рыбачить на яме большого водопада.

Про клёв говорить не стоит: на гусеницу вытащил три крупных мальмы и одну кунджу немногим больше мальмы.

Пришлось с мальмы отрезать часть с хвоста. Мясо пошинковал, дальше рыбачил на рыбу. Когда подошли напарники, уже наловил рыбы сковородок на пять. Напарники бы его прошли, не заметили, – он их заметил и окликнул. Тропа выходит на речку, а метров за пятьдесят ниже – водопад.

– Ну как, Тимоха, рыбалка? – спросил Колёк.

– Смотрите, – парниша раскрыл черный пакет.

– Ох, ничего себе, ты надушил сколько рыбы!

– Да какой рыбы? – Мальма крупняк и кунджа вон есть. Тимоха, а ведь с пакетом неудобно. Я забыл тебе предложить: у меня в рюкзаке трёхлитровый бидончик из-под майонеза.

– Знаешь что, Саша? – Рыбачь с бидончиком ты сам! Кого ты, б…, учить собрался?

– Тимоха, да ты что, все ходят на рыбалку за мелочёвкой с такими бидончиками, это удобно.

– Вот, Олег, и ходи! Кто «все»? Где вы нашли удобство? – На каждой яме искать место, куда поставить бидончик, чтоб вдруг нечаянно ногой не задеть? А рыба в бидоне – живая! Я вообще считаю идиотизмом: набрал воды в бидон и туда ловит рыбу! Кино и немцы, дурачки на рыбалке! Мы даже в детстве такой ерундой не занимались, да, Колёк?

– Потому, что таких бидончиков не было, мы и слова-то такого – майонез – не слышали!

– Ну, мы не знали и что Корея существует, да, к тому же, две страны – Кореи. Думали, что корейцы только на Сахалине живут!

– Тимоха, ну чем пакет удобней бидончика? Что-то я тебя не понимаю…

– Саша, это не для средних умов! Пакет на запястье руки повесил и рыбачь, а рыбу в пакет. Ясно?

– Но ведь здесь веса – рука отвалится, на руке столько веса и еще удочкой дёргать.

– Эта рыба уже не влезет в твой бидончик. Кто в Соколе ловил столько мелочевки, а? Да и я по столько редко ловлю.

– На той стороне хребта нереально поймать столько крупной рыбы и за короткий отрезок времени!

– Ошибаешься, Олег. Я в этом году по Соколовке, от Скалистого ручья и вниз, за двадцать пять минут выдёргивал мальмы на три сковородки! Мог бы и ведро поймать часа за полтора, за два. И мальма, кстати, не мелкая, не намного меньше этой. Просто никто не рыбачит там весной: страшно, однако, мишки голодные гуляют. На любой речке в верхах отличный клёв! А ты попробуй на Анне порыбачить ниже развилки, да даже напротив устья нашего ручья, – в данное время, окромя под каменки размерами со спичечный коробок, ты ничего не поймаешь!..

Покурили, пошли дальше, следующая остановка на тропе напротив зимовья. Парниша сходил с Олегом на избу, показал таёжное строение. Хотели, было, на развилке устроить очередной перекур, – Тимоха стал материться. Сколько можно курить? Пошёл десятый час пути! Вот это они бегут на Анну!..

На повороте, уходя с тропы, его маты не возымели должного воздействия: напарники, уставшие, сели курить. Парниша махнул рукой и пошёл ельником наверх. Но не забыл предупредить, чтобы не шли след в след, – чтобы тропа не набивалась.

Пришёл на стан, можно сказать – дома! Развёл огонь, повесил чайник, рядом пристроил офицерский котелок. Чайник большой, на пять литров, котелок литровый и неполный. Когда подошли напарники, он чаи гонял.

– Я уже третий раз здесь, но сегодня устал здорово! Так еще не уставал.

– А это, Колек, потому что медленно шли и часто курили! Я тоже устал.

– Ну, у тебя-то, Тимоха, в рюкзаке вес.

– Да какой это вес? Легкий рюкзак.

Олег обошел стан:

– Да, классно ты всё сделал! Такой отличный стан – и икру сырцом таскать!

– Да это вон Колёк упёрся. Я всё, больше сырцом не таскаю, мне хватило одного раза… – парниша натолкнулся на взгляд Колька, вовремя замолчал. А то бы сейчас наговорил. Олег бы обиделся и не показал бы способ производства икры без прокатки!

– Кто с тобой в палатке спит, Колёк?

– Я сплю, – быстренько ответил Саша.

– Колёк, продолжает дурковать?

– Сам ты, Тимоха, дуркуешь!

– Это я ещё мягко выразился. Отказ от комфорта знаешь, чем пахнет?!

– Да не могу я в этих спальниках спать!

– Да ты и не пробовал. Ты, Саша, больше не спишь в палатке, да спал-то всего одну ночь. Олег – мой брат, а ты кто?

– Я тоже твой родственник, дальний.

– Вот, тебя, дальнего, и надо обмануть, чтобы ближние… Хотя, я уже опоздал! – Тимоха разразился хохотом.

Колёк рассмеялся. Олег виновато улыбнулся – он понял, что двоюродный брат всё понял. Саша, правда, тоже ржал что конь, но он вообще ничего не понял! – Старшие, мол, задорно смеются, – надо и мне присоединяться, а то подумают, что я тупой. А если бы он понял, то тоже бы не смеялся. Обмануты кто? – Тимоха, Колек и Валёк.

– Короче, в палатке спят те, кто ближе мне по родству. А таких родственников как ты, Саня, у меня пол-Сокола. Где на всех набрать спальников и палаток?! Так, товарищи браконьеры, мне сочок делать надо. А ты, Колек, не экономь масло, – давай, приступай к рыбе! Жрать-то охота.

– Ты рис поставь.

– Что, понравился рис по-корейски, но с солью?!

– Моя мамка не верит, что можно сварить рассыпчатый рис без откидки на дуршлаг и промывки. А когда я сказал, что варил рис на костре, она вообще руками замахала и обматерила меня!

– Ну, теща уперлась и ни в какую. Говорит, что рассыпчатый рис без промывки можно приготовить только в кашеварке. Уже продаются южно-корейские кашеварки: риса засыпал, даже не моешь крупу, воды залил, – она сама регулирует.

Здесь Олег спутал кашеварку со стиральной машинкой-автоматом! В кашеварку нужно класть промытый рис и, если переборщил воды, то получится каша. Ребята не видели этих кашеварок, зато уже видели микроволновые печи. До чего техника дошла: раз! – и за полторы минуты разогрел суп, пирожок, рыбу. – Да что угодно! На носу двадцать первый век! Вот это развились! И куда мы пришли?! Микроволновая печь – довольно старое изобретение, а в молодой свободной России микроволновка в доме – это круто, ты богатый гиляк!

– Естественно, в Корее-то рис заместо хлеба. Скоро, наверное, придумают такую сковородку: поймал рыбу, засунул в эту сковородку, а вытащил жареную! Анекдот на тему, но не совсем. Выставка разного оборудования для пищевой промышленности. Показывают агрегат и объясняют работу. «Вот сюда мы заводим живого барана, закрываем, нажимаем кнопку… Вот отсюда посыпались котлеты, а вот отсюда – колбаса лезет. Никаких отходов!» Один молодой человек спрашивает: «А можно сделать наоборот? – Вот сюда засунуть колбасу, а отсюда вытащить живого барана?» – «Молодой человек, вам сколько лет?» – «Двадцать один!» – «Однажды, почти двадцать два года тому назад, засунули колбасу, и вот получился баран!»…

Колёк занялся рыбой. Он сразу принялся жарить, разумеется, развел между камней огонёк. Саша с Олегом потрошат и моют рыбу. Парниша поставил рис, занялся изготовлением сочка. Первым делом выпрямил кусок проволоки, а это дело нелёгкое и небыстрое: проволока толщиной восемь миллиметров. Затем сделал обруч. Принесенный таз здорово помог, – круг получился ровный, а иначе где, на чем сгибать проволоку в большой круг?.. Сочок будет диаметром немного больше метра. Зубилом обрубил ненужные концы (ничего себе концы! – проволоки хватит ещё на пару сочков). Зубило принёс вот ради этого.

А что, нельзя было в цивилизации нарубить кусков? На месте оно лучше!..

Тридцатисантиметровые концы согнул параллельно друг другу, закрепил алюминиевой проволокой. Эта часть будет прикреплена к древку, а точней – будет присобачена к древку! Основание готово, теперь придётся шить.

Натянул мантию, вооружился иглицей с капроновым шнуром, принялся за работу. Десять минут – и готово. Древко присобачат на месте. Зачем тащиться по тайге с габаритной вещью? Здесь лес неподходящий, замучаешься искать нормальный черенок. Ниже гнилого зимовья лежит готовый черенок, – только крючок снять и на его место присобачить сочок.

Рыба снова черная. Тимоха, наконец-то, понял, почему у брата получается черная рыба!

– Колёк, ты огнь убавь и не жарь так долго – рыба не мясо! Мелочевку вообще быстро жарить. А ты только вторую сковородку жаришь…

Пришлось самому жарить рыбу.

– Как вы здесь живете?

– А в чем дело, Олег? Тебе что-то не нравится? Ты чем-то недоволен? – шутя, спросил парниша. Он уже понял причину вопроса: мураши всему виной! Любят они чужих погрызть, скажем, – свежих погрызть.

– Олег, я, когда пришёл сюда первый раз, тоже такой вопрос Тимохе задавал. А теперь нормально, – муравьи своих не кусают. Ты пока что для них чужой!

– Ну, меня-то до сих пор кусают!

– Саня, видать, ты им не понравился. Колька-то фактически не грызут!

– А Мурка тогда почему вон над обрывом лежит?

– Она на роботе, сторожит, в охрану устроилась! Сейчас модно в охране работать. Муравьи собак не любят, так что, Саня, делай выводы! Как начнём ужинать, – Мурка будет рядом. И сразу, Олег, предупреждаю тебя, ты здесь новенький: остатки от рыбы под ноги не кидать, а также и бычки не разбрасывать, – вон, костёр есть. Да, и во время ужина держи рыбу крепче, могут из рук вырвать!

– Кто? Ты сейчас наговоришь! Ну, Тимоха!

– Кто-кто, мураши!

Ужинали в сумерках – вот и день прошёл. Долго сегодня шли, тащились по отличной тропе. Олег после ужина сразу залез в палатку. Трое «старожилов» еще часа два сидели у костра, лясы точили. Вдруг завтра коллективно потеряют ножи? Не беда! – Будут пороть рыбу лясами, они остры, что бритва.

Подъем – как обычно, с рассветом. Сегодня ночью под навесом было тихо. Кольку не о чем с Сашей долго беседы вести. И поэтому, когда парниша поднялся, уже чай заваривался. Колёк тоже жаворонок, а вот его брат и две сестры – типичные совы. У Тимохи точно также: три сестры – три совы. Их матери, две родные сестры, – жаворонки. Кстати, Колёк тоже левша. Саша спит у костра. Два брата сели чаёвничать.

– Ну, что, надо поднимать народ. Быстренько позавтракаем, и вперёд.

– Да Саня не спит. Эй! Подъем, не дома. Олега, вставай.

Тишина, – Колька не боятся.

– Придётся прибегнуть к старому испытанному способу. Сейчас чайник закипит, и я им устрою! – нарочно громко сказал хозяин стойбища.

– Тимоха, не занимайся ерундой, я поднимаюсь, – раздался с палатки голос Олега.

– А что, чая больше нет? – Саша тоже уже на ногах.

– Понял, как будить надо? Без криков, тихо, спокойно!

– Да сказал бы такое Колек, – я бы и ухом не повёл! – Олег уселся поближе к огню.

– Что, замёрз в таком богатом спальнике?

– В спальнике тепло было, даже жарко, вообще отлично поспал. Я так никогда в лесу не спал.

– Вот почему все уверены, что я садист и могу на спящего человека налить кипятка? Другой не может, а я могу!.. Ведь не первый раз я так народ поднимаю. Но ведь я никогда не будил кипятком.

– Тимоха, да и я бы вскочил! А сказал бы это Олег или Саня, я бы тоже ухом не повёл!

– Ладно, б…, я когда-нибудь претворю это в жизнь!

– Тимоха, давай договоримся, что это «когда-нибудь» будет не здесь и не с нами!

– Что, Олег, испугался?

– Ты задавался вопросом: почему все уверены, что ты можешь ливануть кипятка на спящего человека? Но ты ведь сам сейчас подтвердил, даже угрожал, что можешь налить кипятка! Так что наш страх на эту тему обоснованный! И не прикидывайся мягким и пушистым, – здесь тебя хорошо знают.

– Ну, Саня-то меня не знает.

– Он уже мне плакался, что ты его достал.

– Что, я плакался? Ты, Олег, ерунду какую-то говоришь!..

– А что ты, Саша, сразу в обратку идёшь? Ты у меня не плакаться, а рыдать будешь! Завтра просыпаюсь, молча подхожу к костру, снимаю чайник… – Дальше продолжать?

– Нет, не надо! Давайте лучше завтракать, да на рыбалку пойдём.

Завтрак холодный – жареная рыба и рис, зато чай горячий. Тимоха приладил сочок к рюкзаку. Тропа чистая, широкая. В одном месте только придётся боком метров двадцать идти. Это на верхней тропе, где дорожка проходит над осыпью метров за двадцать высотой. Не стал там спиливать мелкие пихтовые, – чтобы можно было, в случае чего, ухватиться за деревья.

Колёк боится этого места, и не зря: через три года он навернётся с осыпи вместе с рюкзаком икры. Ему повезёт: отделается множественными ссадинами, порванной одеждой, но ничего не поломает. Вальку придётся по собственному желанию идти вслед за другом. Да-да, и Китаец станет носить икру сырцом, – жизнь заставит! У них на хвосте будут сидеть три омоновца. И этот маневр спасёт Валька: два друга уйдут от ОМОНа, с икрой уйдут! Остальных поймают, они на ходу икру выбросят, но их всё равно поймают. Заставят отнести икру на устье, а потом в Долинском районом отделении милиции оформят на пятнадцать суток! За нарушение общественного порядка! За браконьерство получили бы срок. Но браконьерство без вещественных доказательств не припишешь: икры-то уже не было, а в ОМОНе тоже люди работают, деньги всем нужны. За поимку трёх браконьеров звёздочку не дадут, только благодарность. Извините, менять деньги на кусок бумаги – дураков нет! Да если и звёздочку дадут – что толку? Она алюминиевая! Колька само проведение толкнуло вниз: мол, единственный шанс. После этого случая он прекратит носить икру с Сусунайского хребта…

Как обычно, на аквариуме перекур. Муть давно осела, в яме – кунджи шесть штук, и крутится десяток хвостов крашеной симы.

– Во, наконец-то на Анну сима пришла. А почему так?

– Да хрен его, Тимоха, знает! Скорей всего, устье было перекрыто.

– Так здесь вы, Санька, кунджу поймали?

– Здесь, Олег, если бы я застал их за рыбалкой, то Саня бы сейчас копошился на дне этой ямы, – я бы его здесь жить оставил. Они угробили два с половиной часа на поимку одной кунджи! Он Китайца подбил на рыбалку. А ещё плачется тебе!.. Запомни, Саша, я никогда ни на кого не наезжаю необоснованно.

– Я бы не отказался съесть кунджину!

– Да? А что бы ты, Олег, предпочёл: горбушу-серебрянку или вот эту кунджину?

– Естественно, горбушу! Кунджу я уже вчера ел, а горбушу пока в этом году не ел… Долго ещё идти?

– Около часу топать.

– Далеко за рыбой спускаться.

– Скоро рыба будет напротив устья нашего ручья.

– Да и на развилке будет много горбуши.

– Нам развилка не нужна, а если на то пошло, рыба поднимется до водопада, под которым я вчера рыбачил. Через водопад ей не пробраться.

– Да, по-моему, горбуша должна и в наш ручей идти.

– А куда она, Колёк, денется? Она не должна – она обязана идти в наш ручей! Ладно, рванули, у нас перекуры по двадцать минут. Как будто прём гружёные непомерной тяжестью!..

По пути подобрал посуду, сегодня в речке рыбы больше. Но, как и в прошлый раз, выше длинной ямы река чистая. В той яме уже с тропы можно определить, где самка, где самец. Десять дней назад здесь стояло гольное серебро. Даже на берегу в пойманной рыбе было невозможно отличить самку от самца. Пришли на место дислокации, на любимую яму браконьера. Рыбы в любимой яме хватает.

– Яма большая, здесь сачком неудобно рыбачить!

– Что ты, Олег, предлагаешь? Найти лучшую яму?

– Можно выше подняться, там небольшие ямы.

– Там, Санька, рыбы меньше, надо наоборот ниже пройтись, на чуть-чуть. Ты как, Тимоха, думаешь?

– Я думаю, сначала надо чайковского сделать, затем сочок привести в рабочий вид. Так что пошёл я за крючком, на нём древко классное.

– Да, правильно, костер нужен, – медведь здесь снова был. Рыбы-то поротой с тропы не видно.

– А её и на должно быть видно с тропы. Иди, Санька, сходи, посмотри!

– Я отсюда вижу, что нету рыбы.

– А, боишься? Правильно! Медведь где-нибудь рядом в кустах сидит, ждёт, когда же снова рыбы накидают. Он уже не ждёт массового хода горбуши, – он нас ждёт!

– Да ну, «рядом в кустах»! – Мурка бы его сразу учуяла. Ты собаку с собой забираешь?

– Чего? Ты, Саша, случайно, не дурак? Я через пятнадцать минут приду. И где ты видишь собаку? У Мурки где-то здесь рядышком есть любимая елка. У нас любимая яма, у нее любимая елка, – чем Мурка хуже нас? Наверное, выводок бельчат живёт поблизости, вот она и ходит на охоту. Не ссы, Саня, если тебя мишка начнёт грызть, Мурка услышит, прибежит и поможет мишке! Ладно, побежал я.

Пошёл вниз до места, где тропа снова подходит вплотную к реке, где совершил первый акт браконьерства на реке Анне. Если быть точным, то это был акт вандализма: загубить без толку столько хорошей, первосортной рыбы! Заглянул на яму. А вот здесь рыба кишит, одна на одной!..

Если, допустим, снова на перекате закрепить сеть, бросить в яму хотя бы пару булыжников, – сеть можно не догнать! Перешёл на правый берег, с лопухов вытащил крючок. Естественно, где лежала куча поротой первосортной рыбы, – уже давно чисто и опрятно, никаких следов, напоминающих об акте вандализма. Косолапые чисто работают!

Вылез на тропу, пошёл наверх. Здесь тропа идёт на подъём, в ельник, уходит от речки. Далеко впереди послышался оптимистичный звонкий лай! – Неужели на любимую яму пришёл медведь? Тогда почему криков не слышно? Нет, Мурка кричит ниже ямы, лай быстро приближается. Кого-то гонит по тропе прямо на хозяина.

Минута – и на тропе появляется мишка косолапый, быстро появляется. Чертова собака, да что бы тебе пусто было, да что бы ты охрипла! Медведь на большой скорости несётся на Тимоху. Зверь пока не видит человека, зато человек его видит, и опешил. – Слишком резко, быстро появился медведь.

У парниши в руках крючок – это даже не рогатина. Да на большой скорости медведь снесёт охотника с рогатиной! К тому же не мелкий зверёк убегает от маленькой собачки – медведь килограмм надвести, черный. Первая мысль, промелькнувшая в голове: не заметит, сметёт с тропы! Не успел додумать и сообразить, что нужно делать резкую смётку влево (здесь крутой склон, внизу речка, не успел дойти до ельника), – собачка пригнала подарок.

Медведь, не добегая метров пятнадцать до человека, делает резкий поворот влево, его занесло от такого маневра. Глухо, утробно захрюкал, на махах понёсся в сопку, круша на своём пути погибший еловый подрост. Парниша как раз в этом месте брал древко на крючок. Треск стоит на всю округу, даже лай заглушил!

Зашёл в ельник, на первой попавшейся под ноги валежине закурил. В данном ельнике на тропе хватает низких «шлагбаумов»: от гнилого зимовья дорога не чищена, так что мишка летел по тропе с прыжками – бег с препятствиями! Было, выскочил на ровное чистое место, – на тропе появилось препятствие. Препятствие, так препятствие – человек! Да какой человек: хороший! Разумеется, для медведей, живущих на Анне, лучше Тимохи людей не существует: вон, дорогу какую сделал, да кормить стал!.

Здорово хватанул адреналина, – ух, чуть медведь не сбил! Испугался не медведя, а того, что зверь снесёт, сметёт с пути. Всё произошло за какие-то секунды. Быстренько покурил и чуть ли не бегом – на бивуак, ведь косолапый летел со стороны бивуака, – может, кого нечаянно подцепил, убегая. Ведь, когда пришли на место, – нутром учуял, что медведь где-то рядом, и сказал об этом. Знает повадки зверя, какой мишка ленивый и как быстро привыкает к дармовщине: нажрался рыбы и в полсотни метров отлёживается, переваривает белковую пищу. Это вам не трава – белковая пища, она тяжёлая. Любой зверь и человек не исключение – быстро привыкает к дармовщине…

Прибежал на бивуак, напарники сидят, спокойно чаи гоняют, беседы ведут.

– Вы никого не видели?

– Никого. А что, Тимоха, медведь? – спросил Саша, а остальные уставились на парнишу, ожидая отрицательного ответа.

– У вас такие лица стали, как будто здесь должен появиться ОМОН! Мурка на меня мишку выгнала, чуть не сбил меня. А я чуть в штаны не наделал. Думал, что от вас зверя гонит.

– Мы слышали лай, вон, выше немножко, в папоротнике гавкала. Думали, зверька какого мелкого нашла.

– Да не такого уж и мелкого, Олег! Даже совсем не мелкого зверька Мурка нашла, килограмм так на двести! – уселся чай пить. – Значить, медведь на гнилом зимовье ласты парил? Всё правильно! Зачем далеко отходить, скоро снова рыбы наловят. Кстати, внизу рыба кишит!..