Текст книги "Записки сахалинского таёжника (сборник)"

– Так где вы встретились?

– По пути покажу, уже выше аквариума.

– Вы костёр на тропе жгли?

– Мы, а кто же ещё мог жечь? Вот там-то, в полсотни метрах ниже, и встретились.

– Я тебе, Санька, говорил, что кострища на тропе не было! А ты мне: было, было, оно постоянно здесь было.

– Колёк, ну он же таёжник! Ясно дело, что свежее кострище, да к тому же прямо на тропе, бросается в глаза!..

Два брата-акробата собрались и пошли на рыбалку. По пути парниша посмотрел, где спали два великих таёжника. Показал место встречи с медвежьим семейством. После последнего брода Колёк вытащил с кустов сочок. Высоко они вчера поднялись!.. Метров через триста подобрали котелки. Пошли на нижнюю яму. С сочком по тропе не разгонишься: снасть длинная, пять метров.

Пришли на яму. Поротая рыба лежит на месте, никого здесь не было. В яме горбуши полно.

– Ну что, чаёк и приступим?

– Почему медведи сюда не пришли?

– А ты что, догадаться не можешь? Теперь по речке рыба не в одном месте валяется и даже не в двух местах. Так что им спешить некуда. Как горбуша опарышами покроется, так косолапые и появятся.

Завёл костерок, повесил воду на чай. Колёк зачерпнул сачком из ямы.

– Тимоха, помогай!

Пришлось помочь вытащить снасть, но улов не трогали: на сочок положили два больших булыжника, – пусть рыба трепыхается, пусть засыпает! Браконьеры сели пить чай.

– Не нравиться мне, Колёк, эта бригада – такие работнички! И, кстати, ты кому икру сдавать будешь? Ты же знаешь скупщиков?

– Икру Олег сдаст.

– Нет, спасибо! Мне хватило, как он сырец сдал. И привёз продуктов на двести рублей. Вальку-то хоть что-нибудь перепало?

– Саня мне литр водки дал. Я к тебе не пошел, ты бы всё равно пить не стал. Да и Саня меня предупредил, чтобы я тебя не спаивал. С Китайцем водку выпили.

– Лихо девки пляшут! Да, здорово: за пятнадцать литров сырца по бутылке водки! А что это он за мое здоровье стал беспокоиться? Тебе не кажется, что странно, однако?

– Ничего странного нет. Саше надо, чтобы ты трезвый был: им надо срочно бочку икры добить и сдать. Они ту икру не сдавали, да и смысла нет скидывать неполную бочку. Саня немного денег нашёл, вот и купили продуктов. Они тоже на подсосе сидят, нигде не работают, а у них семьи. Меня-то с тобой никто не пилит, а их пилят!

– Понятненько. Да их не то, что пилить, их порубить надо в капусту. Значит, Саша захотел на моем горбу немножко продвинуться ближе к раю? Хрен ему по всей морде! А ты-то, что молчишь? Нихрена себе – за пятнадцать литров сырца бутылку водки! Мне был нужен способ засолки икры, – считай, я за него заплатил. Олега с Сашей здесь больше не будет! Да я уверен, что Олег в этом году в тайгу больше не пойдёт, его мал-мал психоз медвежий накрыл. После такой встречи любого накроет.

– Тимоха, я Олегу должен, да и когда у меня полный голяк, – обращаюсь-то к нему. Брат ведь родной.

– Хороший братан! Да ты больше к Курею обращаешься, а не к Олегу. Так, значит ты икру в общий котёл? Я пас! Давай, говори адреса скупщиков.

– Не знаю я адресов, я никогда не сдавал икры, я постоянно в стороне был. А у нового, у чужого, незнакомого человека икру не возьмут – подставы боятся. С этой бочки икры они здорово наварятся. Саша уже губы на большее раскатал.

– Пусть машинку закаточную в Долинске купит, чтоб губу закатать. Что, Саня сказал, мне не говорить явки приёмщиков?

– Тимоха, ерунду не городи! Мне этот Саня по барабану. Я же тебе объяснил насчёт сдачи икры. Ну, что, давай пороть?

– Не гони лошадей! Вынесем готовой икры по пятнадцать литров. Зачем я буду горбатиться на кого-то? Этот молодой сейчас дрыхнет в палатке, Олег один перерабатывает икру. Вы сегодня принесли около сорока литров. Это в общем девяносто литров. Да там икры с лихвой, на шестьдесят литров чистогана.

– Ты не забывай, что икра ночь простояла, – отходов много будет. И мы принесли не многим больше тридцати литров.

– Ну, не тридцать же литров отходов?

– И что, придём пустыми?

– Да можно и пустыми: скажем, что мамка медвежья шуганула. Но ведь мы с тобой, Колек, не те люди. Возьмём литров по пятнадцать, и в итоге получится по двадцать чистогана, даже больше. А может, больше взять, чтобы они перед перевалом сдохли?!

– А я тебе что сделал? – Грузиться-то станем поровну! Мы от двадцати литров будем чуть живые.

– Колёк, надо найти двух человек. Нормальных, чтобы работали, лодыря не гоняли и не косили.

– Ну, давай Юрика возьмём. А кто будет икру делать?

– Икру я беру на себя, сложного ничего нет. Нудного – много, на грохотке-то сидеть. Но ведь Курей не таскает икру.

– Ну, почему не таскает? Ходит он изредка на Бахуру. С тобой он пойдёт. Как Курей работает, – тебе не надо рассказывать!

– Да, знаю, и он свой.

– А Олег – чужой, да?!

– Колек, если разбирать родственные связи, то Юрок мне фактически никто. Он твой двоюродный. Но он мне гораздо ближе, чем Олег. Я хорошо знаю Курея, а Олега не знаю. Потому, что возраст: Олег на восемь лет моложе, а Курей на год старше меня. Короче, Юрика берём!

– Во, Тимоха, берём Юрика, а он Витальку уговорит, да не придётся уговаривать: Виталя с радостью пойдёт! Он, кстати, тоже может делать икру.

– Ты имеешь в виду Бабка? Это здорово, ведь у него мотоцикл! А насчёт икры – и ты, Колёк, можешь делать икру, но не хочешь. Оказывается – что там уметь? Я бы Васька порвал! Вот сейчас бы он мне попался, – загрыз бы нафик, руками придушил урода, сыночка профессорского, алкоголика закодированного! Ох, и гнида!

– Да, не хило вы две путины дурью страдали! Значит, ты икру сам решил сдать? – Не советую, Тимоха…

– Ты в смысле чего не советуешь? – Что, мол, Саше не понравится?

– Да брось ты ерунду городить!

– Я просто отнесу икру старикам и все дела. Виталя знает скупщиков?

– Он не будет чужую икру сдавать.

– Да про эту икру забудь уже! Я на будущее спрашиваю.

– Он часто сдавал икру, знает всех скупщиков, так что с этим проблем не будет.

– Ну, что, приступили к работе!

Не напрягаясь, с одной ямы, с перекурами и с одним перерывом на чаепитие за три часа набрали тридцать литров! Парниша в основном порол рыбу, временами шугал горбушу, чтобы больше в сачок влетело. Сварили брюшков, покушали. На стан брюшков нарезали. В три часа дня, спрятав посуду и снасть, пошли наверх. Покурили на аквариуме, после подъёма в ельник сделали еще один перекур. Хорошо шли – уложились в два с половиной часа.

А на базе тишина, – «все ушли на фронт», даже костёр не дымит! Свалены две большие сушины, и никакого движения.

– Эй, подъём, б…! – закричал Тимоха на подходе к икорному цеху.

Икру всю переработали.

Первым с палатки вылез Олег:

– Что-то вы рано пришли. Ну, и как успехи?

– Тридцать литров сырца взяли и хватит, наверное.

– Да даже перебор будет небольшой: готовой икры – шестьдесят пять литров.

– Ну, давай, Олег, приступай к этой икре.

Саша вылез с палатки.

– Что-то я, Саня, не вижу ни одного отпиленного чурбака! Что, за день отоспаться не можешь?

– Я сейчас пилить буду.

– А ты уверен, что до ночи раскидаешь две сушины? Время-то уже шесть часов.

– Я две не раскидаю, я и одну не раскидаю, даже половину не раскидаю.

Колек тем временем завёл костёр, чайник повесил. Олег принялся икрой заниматься.

– А тогда кого ты хрена свалил две сушины? Ты что, дебил?

– Санька, я же тебе говорил, не надо вторую валить, от Тимохи получишь за такую инициативу.

– Олег, какая это инициатива? Это поступок идиота. Эти сушины долго будут лежать, потому что рыба пошла. Пихта хорошо в себя влагу берёт. Короче, будешь всю ночь пилить! Пока на чурки не раскидаешь – отсюда не уйдёшь.

– Тимоха, мне, кстати, Санька нужен, помогать надо.

– Что встал? Иди, помогай Олегу, таёжник сраный!

– Тимоха, рыбу ты будешь жарить?

– Я сейчас, Колёк, дрова пилить буду. Огонь делай меньше и не жарь одну строну по полчаса! Пять-семь минут – не больше – и переворачивай. Брюшки быстро жарить.

– Завтра во сколько уходим? – спросил Олег.

– С рассветом выходим, так что подъём в пять часов. Надо было назначить на шесть вечера, а не на четыре.

– Да нормально дойдём, зачем так рано выходить?

– Заглохни, тебе слова не давали, ты лишён голоса! Ты опять, урод, лезешь! – Тимоха с ножовкой подошёл к икорному цеху. – Ты что, Саша, русского языка не понимаешь? Ты меня, бл… выведешь, – и Олег не поможет!..

– Тимоха, оставь его, – молодой, глупый.

– Ну, а ты, Олег, старый, да? Вы, случаем, не одногодки?

– Нет, ты что, я старый, я на два года старше Сашки!

– Да, развалина, однако, древняя!.. – посмотрел Саше в глаза, очень не хорошо посмотрел. – Ладно, живи пока, пошёл я дрова пилить.

Колёк жарит рыбу, в перерывах чурбаки рубит. Тимоха, не напрягаясь, вжикает ножовкой, он решил раскидать комли у сваленных сушин. Саша так и торчит в икорном цеху, хотя там уже вдвоём делать нечего…

Икра готова, рыба пожарена, толстые концы сушин раскиданы на чурки. Чуть раньше девяти часов вечера сели ужинать. Да уже фактически темно, – можно сказать, ночь наступила.

– Тимоха, вышло почти девяносто литров готовой икры. Мы в свои рюкзаки уже затарили по двадцать литров. По сколько добавлять?

– Вам и этого хватит. Хотя, Саша-то здоровый, кинь ему весь довесок.

– С чего я здоровый?

– Ну, ты же сказал, что ерунда, мол, легко с двадцаткой пройдёшь. Ну, а чтобы ты от нас не убежал вперёд, мы тебе ещё восемь литров бахнем!.. Я заберу эти восемь литров. Может, кто против? – Пожалуйста, берите себе!

Все смолчали, Саша мельком глянул на Олега, – тот отрицательно покачал головой.

– А ты, Саша, оказывается, еще и жадный. Вот мне почему-то кажется, что ты и с двадцаткой помирать будишь перед перевалом. Ладно, делим поровну: по два литра каждому.

– Может, Тимоха, не надо? Да и мне в вещмешок больше не влезет.

– Колёк, я честный, не как некоторые! И – всё, разговор на эту тему прекратили. А в твой мешок можно ещё пятёрочку впихать!..

Колёк знает, что такое двадцать литров икры, и Олег знает. А вот Саша, наверное, не знает. Олег даже знает что такое тридцать литров икры, – его второй раз не заставишь взять на горб тридцать литров. Он в том году брал у Тимохи рюкзак, загрузил тридцать литров, так проклял всё на свете, но дотащил икру до водопада, где их встретили.

Парниша покушал, перекурил, молчком, никому ни слова ни полслова, полез в палатку спать. Будильник поставил на пять утра. Минут через десять Олег залез. Надо спать: завтра день тяжёлый, самый тяжёлый день. Да, языком легко нарубить денег на красной икре!..

Подъём по будильнику, сразу растолкал Олега. Вылез с палатки – и Колёк поднялся. Подживили огонь, чайник повесили. Икру со стечек пересыпали в рюкзаки. Ясно, что через мерку: десятилитровое ведро со шкалой деления на литры. Покушали, чая напились. Остатки жареных брюшков и риса Тимоха положил к себе в рюкзак, – это будет обед.

На стане всё прибрали, скажем, всё разложили по полочкам. В шесть тридцать старт, как раз путь уже видно, хоть ещё не полностью рассвело. Друг другу помогли надеть рюкзаки. Вперёд, но без песни.

Первый перекур на развилке. Как и предполагал, Саша идёт последним. Второй перекур на камнях, за водопадом. Пришлось немного обождать молодого: он начал плакаться, что, мол, оступился, ногу слегка подвернул, хромает. Пришлось и на верхней развилке курить. Затем устроили перекур на окончании, точней будет – на начале сильного перепада.

На этом участке пробил тропку не по основному ручью, а по махонькому ручейку. В данное время здесь вообще нет никакого ручья! Сверху далеко видать пройденный путь. Парниша устроился в клочке ельника, закурил, минут через пять Колёк подтянулся. Видно как Олег буксует на подъём. Саши еще не видно.

– Ну, что, следующий перекур на перевале, а там до Стрелки свалимся и на обед станем.

– По времени-то успеваем?

– Успеваем! Да, даже если и не успеем, – обождёт. Я-то по-любому к четырём часам выйду на поляну… Вон, Саша показался! Смотри, и не хромает…

– Косит, скотина!

Олег залез никакой, вылез из лямок и упал.

– Ох, и подъём!..

– Всё, больше крутых затяжных подъёмов не будет. Олег, посмотри на своего родственника, идёт очень тяжело (точней – ползет), но не хромает! А вот если сейчас на подходе начнёт хромать, – я его грохну!

– Тимоха, ты нас-то пожалей! Мы икру еле тащим, а ещё его тащить.

– Что за человек тупой?! Устал, нет сил, – так и скажи!

– Вот ты, Тимоха, ему и объясни.

– Да Тимоха ему уже два раза объяснял лично при мне – бесполезно.

– Выход единственный: в рыло! Тогда сразу поймёт.

Саша наконец-то поднялся, осталась пара метров и перекур.

– Что, Санька, вывих уже вылечил?!

А Саша – раз! – и стал сразу припадать на правую ногу.

Три брата рассмеялись, но не задорно, а очень нехорошо!

– Так рассмеялись, что у Саши лицо побледнело.

– А ведь ты, падла, левую ногу вывихнул, на левую хромал! Этого я тебе, урод, не забуду!..

Саша плюхнулся на землю, – он очень здорово вымотался, дохлый мальчик. С виду сухопарый, гончий… Просто физкультура – враг его.

– Ты с икрой аккуратней!

– А что, Олег, икре-то будет? – Она ж солёная!

– Да! Ты, Тимоха, прав. Сань, ты что – и впрямь идиот? Выходит, что, если икра солёная, по ней и топтаться можно, так что ли? Ты сейчас с такой силой рюкзак об землю жахнул, что литра два минимум раздавил от этого удара!..

– Парня в горы тяни – рискни,, там поймёшь, кто такой! Понял, Олега? А жить в одной семье – это ещё не значит хорошо знать человека. Вот, допустим, я одного товарища знал семь лет, даже в чем-то пытался равняться на него! Ушли в горы, и я понял, кто он есть, – совсем не тот, за кого себя выдавал.

– А кто он такой, я его, Тимоха, знаю?

– Два года назад он к тебе за шубой приезжал.

– Мент, что ли?

– Да не был он никогда ментом, но почему-то все стараются повесить ему ярлык мента!

– Да потому, что он выглядит натуральным ментом.

– Не спорю. Ну, что, архаровцы? – Ещё два перекура, и на Стрелке большая остановка. А дальше – извините, – я пойду один! Я уже заколебался плестись и по полчаса курить.

Прошли перевал. Лезли на водораздел четыре с половиной часа, – уму непостижимо! Вот это ходоки-икроносы! Колёк отставал минут на пять, Олег немного больше, Сашу приходилось ждать и по пятнадцать минут. Пошли вниз. Парниша предупредил, чтобы смотрели в оба глаза: на Соколовке нет крутых, каменных, затяжных спусков. Дотянул до Стрелки, на пихте пристроил рюкзак, вылез из лямок. Настроение подпорчено. – Снова задница в сукровице икорной. Ведь вставлял новый вкладыш! Скорей всего, где-то в коробе торчит кончик гвоздя и рвёт полиэтилен…

Завёл огонь, с бамбука вытащил кастрюлю, набрал воды, повесил на огонь. Большой привал, обед. Саша приполз, когда уже чай заварился. Он больше не хромает, – жить-то хочется. Зачем Тимоха икру таскает? Ему надо идти в народные целители, – словами лечит вывихи! Такое даже Кашперовскому слабо! Тимоха вон, без всякой музыки: пять слов – и рассосался вывих!..

– Сколько отсюда до поляны?

– Я пройду за четыре перекура, это, примерно, чуть больше трёх часов. У меня здесь все перекуры помечены, черемши сколь вытащил.

– Черемша она лёгкая…

– Ты че, в натуре?! Сколько тебя можно предупреждать: пасть свою захлопни!

– Саша, знаешь, сколь Тимоха черемши за раз вытаскивает?

– Колёк, да рассказывал я ему про черемшу, он точно идиот. И сено, Саша, тоже лёгкое!.. Вот дебил!

– Ну, сейчас-то все равно веса больше?

– Нет, Олег, сейчас веса меньше, нету тридцати килограмм. У меня только черемши выходило тридцать килограмм, плюс ножовка, топор, куртка «Аляска»… Ладно, я пошёл. Вы на перекурах долго не засиживайтесь. А то будем вас ждать до ночи…

Пошёл вниз, Колёк следом. На втором броде перед зарослями сакуры Колёк потерялся, и больше за весь путь парниша его не видел. На поляну вылез без десяти четыре. Мотоцикл стоит, и никого нет. Рюкзак поставил на коляску, вылез из лямок. Мурка на речке тявкнула и замолчала.

Саша появился.

– Здорово, Тимоха! Как успехи?

– Да всё нормально, как планировали, так и взяли.

– А где эти?

– Медведь съел! – Идут. Колек должен минут через пятнадцать подойти.

– Значить, Сашка с Олегом вот-вот подойдут. Медведя видели?

– Чего? Кто вот-вот подойдёт? Я тебе русским языком сказал, что Колёк минут через пятнадцать подойдёт. Потом Олег, а Сашу будем ещё полчаса ждать!.. Что ты на меня так смотришь?

– Да я думал, Санька здорово ходит, а Колёк же переломанный весь.

– Колёк нормально ходит, а Саша дохлый, одни понты. Я его убить хотел!

– Что он натворил?

Тимоха завёл костерок, на огонь – офицерский котелок.

– Ничего он не творил, он больно умный, как ему кажется. Я ему сказал, что он дебил и идиот, и мне не кажется… Мишек видели, да ещё как видели! Так, Саня, видели, что потом прикурить не могли, – руки дрожали, спички ломались. Меня с Олегом медведица тормознула, на дыбах перед нами стояла в шести метрах. Олег расскажет.

– Ох, ничего себе вы попали!

– Да, попали конкретно, но всё обошлось.

– Мурка подоспела?

– Ага, Мурка подоспела. Если бы собаки не было, было бы на много спокойней. И медведице собака была по барабану.

Только сели пить чай, – Колёк подошёл. Олег пришёл с Сашей вместе через сорок минут после прихода Колька! Они еле доползли. Короче, никакие. Загрузили всю икру, Олег – вторым номером, Саша сел на багажник. Тимоху с Кольком заберут второй ходкой. В мотоцикле почти две бочки икры, так что перегружать не надо. Это на случай того, чтобы можно было убежать от охранников биоресурсов.

Два брата-акробата не стали сидеть на поляне и ждать с моря погоды. – Потихоньку пошли навстречу. Шли, шли, не спеша, за полтора часа дошли до речки Буй. Ругая на чем свет стоит и Сашу, и Олега. Вышли на дорогу, идущую с бомбоскладов.

Наконец-то подъехал «Урал», но другой, за рулем Сашкин друг. Он сказал, что Санькин мотоцикл сломался, и тот попросил его их встретить. Не ломался мотоцикл! – Олег сказал, что Тимоха не будет участвовать в этом колхозе, вот Саня и не поехал второй раз…

Парниша забрал свою икру, как планировал, отнёс родителям. Матушка быстро реализовала икру маленькими партиями и выручила гораздо больше, чем если бы парниша сдал икру скупщикам.

4

Через три дня, в восемь ноль-ноль, заблажила собака – Мурка разоряется на цепи. Ясно дело, что к калитке подошёл чужак. Кого это поутру по Шанхаю носит и что ему здесь надо? Правда, в восемь часов должен Виталя подъехать. Но Тимоха не слышал шума мотоцикла и уже давно отвык от пунктуальных людей. Ему стало казаться, что пунктуальных всего лишь двое: он сам и Гоша! Остальные хозяева своих слов: слово дали и забрали!

Вышел в сени. Ты смотри, Виталя приехал! Пунктуальный паренёк. Он одногодка Олега, они одноклассники. Виталя общается, водит дружбу с ребятами на восемь, десять лет старше. И от этого сам кажется старше. Парниша сначала не поверил, что он одноклассник Олега… Позавчера вечером приехали новые члены браконьерской бригады – Юрок и Виталя, они друзья. Естественно, Колёк с ними приехал.

Обговорили все нюансы: что, как, почему, почём и когда! Договорились на сегодня на восемь утра дать старт. Тимоха собран, он пунктуальный товарищ. Но думал, что подъедут часиков в девять, а может, и в десять. – Сам говорил, что торопиться не стоит.

Вышел на улицу, успокоил Мурку. Поздоровался с новым напарником. Ребята знают друг друга, но поверхностно, пару-тройку раз выпивали вместе у Юрика в гостях.

– Как там Виталя Шкетобаза с Куреем, – готовы к ударно-демократическому браконьерству?!

– Они уже на поляне, наверно, чай пьют.

– Где они? – парниша не понял юмора.

– Я их, Тимоха, уже отвёз на поляну. Коляска-то у меня «ИЖевская». Да и сам подумай, – две собаки. На мой взгляд, лучше две ходки сделать.

– Правильно мыслишь. Ну, тогда поехали.

Вынес рюкзак, закрыл хату. В этот раз идёт без короба: надоело ходить с мокрой, липкой задницей, а потом стираться, – в коробе где-то внизу гвоздик выпирает, делает махонькую дырочку во вкладыше, и сукровица потихоньку вытекает. Мурку – в коляску, поводок в руке. Поехали. Да не поехали, а полетели. Виталя тоже любитель вдавить газ до полика. На мотоцикле «Урал» газ до полика – это много, по грунтовке очень много! Да еще данный мотоцикл обороты набирает, что путная иномарка.

У Виталика «Урал» старой модификации, так что Тимоха возвышается над водителем. Зато на сиденье ручка хорошая, мощная, не создается ощущения, что она может оторваться. А вот на сплошных сиденьях ощущение отрыва ручки есть! Были случаи отрыва ручки, и в итоге второй номер слетал с мотоцикла, бился об дорожное полотно. По Южке неслись около ста километров в час. Когда выскочили на местный БАМ – на автотрассу – грузовики обходили как стоячие, даже обошли две иномарки. Виталя и по раздолбанной дороге до поляны гнал мотоцикл. Так что парнише не пришлось спрыгивать и помогать. – Нехорошие, топкие участки прошли на скорости.

На поляне костерок горит. Тимоха выгрузился, отпустил Мурку. Подбежал Тайга – Юрика собака, Муркина дочка, того года осенний помёт. Тайга ростом с мамку, масть волчья, красивая собака, на лайку похожа!

Молодая собачка, было, пошла в атаку; Муся щелкнула зубами, – Тайга сбросила свой воинский пыл.

– Мурка, ты что свою дочку кусаешь?

– Ты лучше, Юрок, своей Тайге скажи: зачем ты, сука, на мать прыгаешь?! Здорово, что ли, браконьеры!

Поздоровались, Виталя загнал мотоцикл в кусты.

– Надеюсь, что тачку никто не тронет, да, Тимоха?

– В данное время здесь никто не ходит, – черемша давным-давно закончилась. Если кто и пойдёт, то это будут туристы, мотоцикл им не нужен.

– Мы «ИЖак» оставляли.

– Но ведь, Колёк, не на три дня оставляли!

– Да какая разница на сколько дней?..

– Я, в сущности, не беспокоюсь за мотоцикл. Скажем, мне его не жалко, у меня машина есть. Он – лошадка рабочая.

– Да, без лошадки будет туго, но лошадка останется цела.

– Тимоха, вы чай будете пить?

– А когда я от чая отказывался? Чей котелок?

– Мой котелок, я с ним везде хожу.

– А где ты, Юрок, «везде ходишь» с котелком?! Тайга хоть в лесу была?

– На Мураяму ездили.

– Значить, не была, – придётся учить ходить.

– Тимоха, кого учить ходить? – Она быстрей тебя идти будет, это ведь собака!

– Ты в этом уверен, что это собака?! Колёк, это собака или кто?

– Нормальная, хорошая собака!

– Ну-ну, сейчас пойдём, и посмотрите!

– Что мы посмотрим?

– Собачка фактически щенок, она сзади будет идти и на пятки наступать.

– Да брось ты, Тимоха, она впереди бежать будет, я-то знаю!

– А, ну да, ты-то старше на год!

– Тимоха, Юрок пока трезвый, не кичится своим возрастом!

– Я не собираюсь Тимоху тайге учить.

– А хотелось бы, Юрик, да?! А бытовой жизни ты нас учишь, когда пьяный!

– Когда он это вас учил жизни?

– Виталя, да постоянно, как подопьет: слушайте и слушайтесь меня – я ведь вас старше!

– А что, разве неправильно я говорю? – Я ваш старший брат и имею право учить!

– Юрок, я тоже люблю жизни учить, но один товарищ мне сказал: «Куда ты лезешь? Ты сначала свою жизнь наладь!» – Вот эти слова я тебе передаю. У нас здесь жизнь налажена только у одного, у Витали. Вот он имеет полное моральное право учить жизни нас всех! Хотя он намного моложе нас и вовсе не брат! Так что, Юрок, не верь Вахтангу Кикабидзе, что, мол, мои года – мое богатство! Эта песня для дурачков! Давайте-ка все продукты мне в рюкзак.

– У меня, Тимоха, нет продуктов!

– А я, Колёк, с тобой не разговариваю!

– Тимоха, ты чё, за дохляка меня считаешь? – Юрок возмутился.

– А ты чё, в натуре, здоровый, что ли?!

– Тимоха, он нас старше, так что отдай ему и свои продукты!

– А что, я донесу!

– Я, Юрок, не сомневаюсь, что ты донесёшь. На стане пожрать есть, дня три продержимся, да какой три дня – неделю протянем и неплохо протянем! Потом ты с продуктами подойдёшь!

Посмеялись трое, у Юрика с чувством юмора тяжело, а во лбу даже нет одной пяди!

– Да брось ты, Тимоха! Тут продуктов-то!.. Давайте по очереди нести.

– Юрик, Тимоха сказал: продукты ему в рюкзак, – и давай без слов. Ты не видел тропу! На перевал по камням лезть.

Юрик нехотя вытащил продукты.

– Ты давай всё вытаскивай, а то банку тушенки зажмёшь и на тропе втихушку где-нибудь оприходуешь! – на полном серьёзе сказал Колёк.

– Ты чё, Шкет, за кого ты меня принимаешь?! – Юрок в лице изменился.

А напарники со смеха попадали.

– Да пошли вы все к чёрту! Шутники нашлись.

– Да, Юрик, ты прав: надо идти. Только не к черту – к нему ещё рано, мы пока пойдём на Анну.

…Юрок первый «уйдет к черту», через семь лет. Потом Колёк «к чёрту» уйдёт. А ведь молодые мужики – всего-то по сорок лет проживут…

Попили чая, подсобрались и – в путь-дорожку. Тимоха первый, за ним Виталя, потом Колёк, Тайга и Юрок замыкающим. Первая, конечно, Мурка, но её не видно. Через десять минут хода Колёк с Юриком начали ругаться: Тайга наступает Кольку на пятки, он стал лягаться – собаке сильно попало по рылу, она заскулила.

– Юрок, давай первый иди, может, твоя охотничья собака пойдёт впереди.

– Ты, Тимоха, правильно сказал! – Невозможно идти, все пятки оттоптала.

– А зачем бить собаку? Учить надо.

– Твоя собака, вот ты её и учи.

– Правильно, Колёк! Если собака предоставляет неудобства, – да нахрен нужны такие братья меньшие?!

Юрик пошёл первым, следом его собака. Она не наступает хозяину на пятки, но зато стала путаться у Тимохи под ногами. Наконец, пришли к оптимальному решению: Юрика поставили снова замыкающим. Тайга иногда обгоняет своего хозяина, начинает наступать Кольку на пятки, тот лягается, Юрок ругается, собака сразу прячется за хозяина.

Вот так фактически всю дорогу и шли. На Стрелке чай не пили, группа браконьеров не растягивалась по тропе на километр. Тимоха залез на перевал, устроился на любимой березе, закурил, напарники подтянулись все сразу. Быстро, однако, дошли до перевала – за четыре часа. Ну, разумеется, он начал объяснять, куда можно упасть с перевала. Юрок и Виталя здесь впервые. Колёк нарезал немножко черемши.

– Да она дубовая уже.

– На уху пойдет, да, Тимоха?

– Если её использовать как приправу, то пойдёт.

– Так ты отсюда черемшу таскаешь? – спросил Виталя.

– Ну, я еще пятнадцать минут спускаюсь на Симау.

– Да ну-ка нафик такую черемшу!

– Сколько падать будем?

– По-моему, Юрок, за два с половиной часа дойдем до стана. Да, Колёк?

– Ну, это не с Олегом да с Санькой идти. Про Валька я вообще не говорю. В этот раз быстро до перевала дошли.

– Ты, Тимоха, не устал? А то, может, давай мне продукты, теперь-то вниз идти.

– Юрок, ты идёшь и иди, не беспокойся за меня.

– Да стыдно мне: мы пустые, а ты загружен.

– Совестливый нашёлся. А когда совхозных тёлок валил и на тушёнку пускал, тебе, Юрок, было стыдно?!

– Что ты ровняешь! Это совершенно разные вещи! И, кстати, ты тоже ползимы мою тушенку жрал.

– Да, хорошая тушёнка была. Так тебя, Юрок, поэтому не берут в совхоз на работу?

– Почему не берут? В сентябре пойду на скотобазу. Если бы точно узнали, кто тёлок валил, – нам бы лет по десять намотали.

– Юрок, да Похомиха хорошо знает, кто тёлок валил! Доказательств не было. А иначе бы – да, загремели бы надолго!..

* * *

Как Тимоха и предполагал, до стана дошли за два с половиной часа. Юрок с Виталей осмотрели браконьерскую базу, остались довольны.

– Да, классно ты, Тимоха, сделал!

– Да стан – это ерунда, здесь работы было немного, да, Тимоха? А вот тропа!.. – Короче, без слов.

– Я, Юрок, про тропу молчу, потому что слов нету. Была бы такая тропа на Бахуру!..

– Виталя, а в чём проблема? – Ножовку, топор в руки и – вперёд!

– Тимоха, ну зачем я буду для кого-то пилить тропу?

– Правильно, и Саша тоже самое говорил, и Олег. Для себя пилить!

– Лично я редко таскаю икру сырцом. Я обычно с водопада забираю икру и сдаю. Не вижу смысла пилить тропу. А здесь никто не ходит: ты, Тимоха, пилил дорогу для себя!

– Ну, что, наверное, вермишели с тушенкой сварим?

– А ты что, Юрок, проголодался? Интересно, с чего бы это?

– А ты, Тимоха, есть не хочешь? Как вы здесь живёте? Ну, ты и место нашёл!

– Тебя не поймёшь: то классное место, то хреновое!

– Муравьи уже достали!

– Да по тебе не видно, а вот Тайгу они уже достали.

Молодая собачка изредка тихонько скулит, лапами дёргает, как будто наступила на оголённый провод со слабым напряжением. Мурка крутится возле навеса. Она, было, собралась зайти под навес, – Тайга на нее рыкнула, – Муся развернулась и ушла на обрыв.

– Понял, какая у меня собака!

– Ещё не вечер.

– А что будет вечером?

– Да муравьи сожрут Тайгу, Мурка-то – вон, где устроилась, – Колёк показал рукой на обрыв.

– Правильно, она нас охраняет! А Тайга ещё маленькая, чтобы сторожем работать, она малолетка.

Тимоха завёл огонь, повесил чайник и в большом котелке воду под вермишель.

– Я не понял, а вы-то что сидите спокойно? – сказал Виталя, почёсывая укушенное место.

– А вот я не пойму, что вы дергаетесь?

– Вас что, муравьи не кусают?

– А зачем им нас кусать? Для этого вы существуете!

– Виталя, муравьи своих не кусают, разве что – так, иногда. Я тоже сначала удивлялся. Мы подпрыгиваем, а Тимоха спокойный, что танк. В тот раз Олег подпрыгивал.

Вермишель сварилась, парниша открыл банку тушёнки. Колёк сразу повесил два ведра – тузлук варить. Мурка крутится вокруг навеса, Тайга не пускает свою мамку под навес, рычит, – наглая, однако, собачка. Сейчас тебя мамка поставит на место! Вывалил тушенку в котелок с вермишелью. Муся пристально смотрит на хозяина, пустые банки все её. Парниша мельком глянул на Колька, – тот улыбнулся, он понял, что сейчас произойдёт. А Юрок смеётся, довольный, что его собака гоняет свою мамку. Ничего он не понял.

Тимоха смотрит на Мурку, а говорит совсем другое:

– Тайга, на! – и бросает банку молодой собачке, а взглядом сказал своей собаке: мол, банка твоя. Да Мурка и сама знает. Белая собака стрелой набросилась на свою дочку. Схватка была короткой, но шумной: Тайга блажила на всю тайгу! Да какая это схватка? – Мамка поставила на место свою дочку! Забрала банку и ушла на обрыв. Все, после этого случая Тайга будет бояться Мурку. Ребята посмеялись, один Юрик не смеялся: он жалел свою побитую собаку.

– Тимоха, зачем так делать? А ты, Мурка, нехорошая собака, – дочку свою бьёшь.

– Юрок, Мурка учит твою молодую. А то, я смотрю, она больно наглая. Ты представь, что заместо Мурки была бы, допустим, крупная овчарка, и что бы она сделал твоей Тайге? – Да порвала бы её здорово! Теперь всё, точки над и расставлены.

Покушали, времени ещё хватает. Потихоньку, не спеша, допилили и порубили сушины, сваленные Сашей. Сварили шесть вёдер тузлука. В сумерках сели вечерять, доели вермишель, стали пить чай с батоном с маслом.

– Дров у тебя Тимоха, гора.

– Дрова – это жизнь! Скажи, Юрок?

– Правильно, есть время – надо заготавливать. А что без дела сидеть?