Текст книги "Записки сахалинского таёжника (сборник)"

2

Время – одиннадцать ноль-ноль. От остановки посёлка Старорусское направился по грунтовке к лесу. На этот раз рюкзак лёгкий, немного продуктов, четыре килограмма соли. Больше нечего брать: на стане уже скопилось риса, муки, масла растительного, – на месяц хватит! Как говориться, много не мало. Когда на бивуаке много дров, – на душе легче, появляется уверенность в завтрашнем дне. Ведь огонь – это жизнь, когда он управляемый.

Продукты – это тоже дрова, даже главней натуральных дров, то есть деревянных! Они создают огонь в организме, и этот огонь – жизнь, даже когда он неуправляемый! Человеческий организм хитро устроен: там датчик стоит, с «дровами» ну, никак не переборщишь! Даже когда открывается яма желудка, – яму засыпал и всё, больше некуда, не лезет!..

Шагал бодро, за шесть с половиной часов дошагал до стана. Передохнул, поужинал куксой с сайрой. Чем заняться? – Что в хате, что здесь – делать нечего. Здесь лучше, чем в цивилизации. Про собаку вообще говорить не стоит. Занятие можно найти всегда и везде, главное – было бы желание чем-либо заняться. Ножовку в руки, свалил очередную сушину. Пойдёт рыба – времени не будет на заготовку дров. Так что до ночи вжикал ножовкой, махал топором. Да всего-то полтора часа вжикал и махал.

С утра продолжил прерванную работу. Ну, как только проснулся, – сразу схватился за ножовку и вперёд! На дворе – стужа, и ни палки дров! А штабель высотой метра в полтора и длиной около трёх метров – это разве дрова? – Так, согреться на один раз. Кстати, с утра свежо, всего каких-то градусов десять плюса! Для многих людей, живущих на планете Земля, десять градусов по Цельсию – это, конечно, не стужа, но холодно, однако!..

До обеда справился с сушиной, раскидал и порубил. Сварил четыре ведра тузлука. Два ведра перелил во вкладыш, вставленный в пропиленовый мешок. Разумеется, сначала процедил через марлю. Горячих два ведра поставил в яму, – пусть остывают. В мешки наливает по три ведра тузлука. Пока хватит, восемьдесят литров есть. Хватит, тары больше нет, осталось всего три новых вкладыша.

После обеда не спеша собрался, пошёл на главную работу – заниматься браконьерством. С собой – спальный мешок, инструмент, отрез полиэтиленовой плёнки (отец отдал остатки после покрытия теплицы). На аквариуме сделал перекур, полюбовался кунджой. Где бы гранату достать?! – Это рыба стала нервировать. Камень что ли запулить, килограмм на пятнадцать?..

Кунджа мешает спокойно курить: шумит дюже здорово, рыбины больно громко разговаривают, смеются, заразы анадромные! Вот как можно любоваться и думать о гранате, предназначенной для объекта любования? Однажды любовался сотнями лебедей и тоже думал о гранате! И когда любуешься медведем, почему-то думаешь о карабине! Гранату на большое расстояние не докинешь! – Обычно любуются медведем минимум с пятидесяти метров. Когда зверь ближе, – уже не до любования! Вот, допустим, человек видит стадо коров. Он ведь не думает, как бы хоть одну бурёнку оприходовать и на месте нажарить свеженины! В зоопарке никто не думает о гастрономии, глядя на упитанного медведя или жирафа. В тайге, наблюдая косолапого, не мечтаешь пустить его на шашлык (на счет карабина, скажем, пошутил). А когда видишь крупную рыбу в речке, – сразу возникает мысль о сковородке! Почему так? Смотришь по телевизору, ну, скажем, «В мире животных». Показывают разных зверей, – у тебя нет никаких мыслей на тему жаркого или рагу! Как только показывают большую рыбу, – экран сразу закрывает сковородка! Это присуще многим, скажем, большинству – и мужчинам, и женщинам. Что есть такого в рыбе, что она мысленно заставляет тебя съесть её?..

В длиной яме горбуша так и стоит: это граница, выше нет рыбы. На последнем броде не заметил горбушу. Добежал до временного бивуака, – в яме хватает рыбы. Ему эта яма не нужна: приметил отличное место в полукилометре выше. А сюда прибежал за котелком для ухи. Чайный котелок постоянно в рюкзаке.

Пришёл на приглянувшееся место. Здесь река бодро бежит вниз, – прямой узкий участок русла метров за сто длинной, течение сильное, какие-либо ямы отсутствуют. Но есть правый небольшой рукав, скажем, ручей. Длинный и узкий остров порос ивой, деревья большие. Метров за двадцать перед слиянием правого рукава с основной речкой образовалась глубокая, тихая яма. Сначала образовался затор: на начале ямы – костёр с брёвен, а по весне вода шла поверх этого костра, падала вниз, намыло яму.

На выходе из ямы тоже небольшое нагромождение старых ивовых стволов и наносника. Заводь небольшая, примерно в четыре квадратных метра, глубина – около двух метров. Ниже слияния рукавов река пошла на левый плавный поворот. На правом берегу напротив ямы – узкая терраса с редкими пихтовыми, дальше – крутая сопка. Ниже террасы, перед поворотом реки, – устье небольшого ручья, неширокая полоса зелёнки пошла за поворот.

На спуске с террасы к ручью набита короткая тропка: мишка косолапый здесь ходит, постоянно ходит, – наверное, тот воришка. Левый берег – четырёхметровый каменный обрыв, этот обрыв тянется почти до ямы у гнилого зимовья.

На террасе напротив ямы решил разбить бивуак. Завёл костерок, попил чая. Вырубил кусты черничника, сообразил полог, насобирал дров. Мало сушняка, – лес редкий, молодой, здоровый, деревья у комля толщиной не больше тридцати сантиметров. Так, сначала надо поймать рыбку на ужин…

К якорьку привязал толстую леску, на острове срезал удилище. – Смык готов! Пять шагов от бивуака и – пожалуйста, рыбачь. Забросил якорёк, точней якорь: хлоп! и в яме нет никого. Рыба разбежалась, спряталась под бревна, – в яме много мест для игры в прятки. Да потому, что якорь грохнулся на дно, при этом подняв ил, – одинаково, что камень запулить в яму!

Ну, Саша! У него якорьки минимум в десять раз меньше и легче. Парниша стразу понял, что не годится данное орудие лова при редкой рыбе и прозрачной воде. Да, правильно Колёк сказал: этим якорьком хорошо работать в качестве «кошки», сечь кету в мутных водах Большого Такой. Но, как говорится, терпенье и труд всё перетрут! Нет, не так, – терпенье и смекалка голодным не оставят! Долго не ждал: рыбе быстро надоело сидеть под брёвнами, выплыла на простор. Одна горбуша, самец (уже можно отличить самку от самца). В яме вода фактически стоячая, так что отлично видно рыбу.

Довольно крупный самец подплыл под стоявший на дне якорь, резко дёрнул удилище вверх. А здорово! – В этом случае понимает рыбаков: когда на конце лески, привязанной к палке, болтается, трепещется крупная рыба, – человек хватает адреналин! И не важно, что на конце лески крючок с наживкой или полукилограммовый якорёк, – важен сам эффект выдергивания рыбы из воды! Такую рыбалку ни с чем не сравнить! Если глубоко задуматься, то ловить рыбу острогой или на крючок, примотанный к черенку, – это охота на рыбу. Но ведь и при спортивном рыболовстве тоже охотятся на рыбу. Кстати, подло охотятся, обманывают, дурят рыбу!

Одинокий браконьер стал умней, и повторно уже не бросал якорь в яму. Аккуратно, тихонько опустил снасть на дно, подвёл к самцу и – рывок наверх. Таким способом выдернул четыре рыбины. Горбуша уже не гольное серебро – быстро, однако, красится. Данная рыба должна уже стоять на аквариуме, где кунджа, а может, и выше. А здесь должна быть свежая горбуша. Человек, царь природы, контролирует заход рыбы в речку: пропускает, сколько положено, на его взгляд, а что не положено – грузит на машины…

Горбуша пока что серебро, можно неплохую денежку выручить. Когда пойдёт в речки крашеная горбуша, – царь природы будет пропускать больше рыбы. Уже не станет грузить рыбу на машины: выпороли икру, рыбу – в яму, бульдозер рядом стоит, на случай проверки. Парниша тоже поступает нехорошо. Зачем на одного четыре крупных рыбины? – Он зажрался: отрезал брюшки и две головы, тушки выбросил за устье ручейка, в лопухи. Сварил ухи, покушал с аппетитом. Почему-то не приедается уха с горбуши, она и питательна. Собаку накормил.

Дело приближается к ночи, горит костерок, браконьер лежит под пологом, курит. Мурка рядом пристроилась. Вдруг собака резко вскакивает и начинает благим матом орать на сопку. Тимоха вздрогнул от неожиданности, чуть папиросу не проглотил. Быстро вскочил на ноги. Собака беспрерывно орет на сопку, но от бивуака не отходит. Что, а верней, кто может быть на сопке? Неужели, тигра по зиме перебралась через пролив Невельского и направилась на юг острова? Да, встряхнутые мозги не хотят становиться на место! Но ведь поведение собаки говорит, что наверху тигр!

Мурка боится лезть на сопку. В книгах так написано: тигра любая собака боится, а медведя любая собака не боится, кидается на медведя! Даже карликовый пинчер идёт в атаку на бурого пятисоткилограммового медведя! В жизни совсем по-другому: почему-то многие собаки боятся обыкновенных коров. – У коровы рога, она может забодать собаку. Медведь собаку не забодает, у него нет рогов! Поэтому собаки его и не боятся!.. Ох уж эти писаки!

Наверху послышался треск сучьев. По склону, всего в каких-то двадцати метрах от террасы, пробежал черный небольшой медведь, килограмм на сто, не больше. Зверь пробежал на запад, Мурка продолжает орать. Хозяин, не отрываясь, смотрит на сопку. Не зря смотрел – почувствовал, что будет продолжение. Через двухминутную паузу по той же траектории друг за дружкой пробежали два медвежонка, – ребятишки не этого года рождения. Собака посмотрела на хозяина: ну что, мол, побежали за ними? И, было, направилась на сопку.

– Стоять б…! Я тебе побегаю!

Мурка сразу остановилась, – вот собака хитрая, прямо как человек. Она не хотела никуда бежать. Правильно, – собака-то не дурра: три медведя, один маленький весит больше неё в два раза. Мурка просто перед хозяином решила показать, какая она смелая.

Ведь никому не известно, что на уме у этого больного хозяина, он и сам-то не знает что у него на уме! Два года назад обещал сожрать, если медведей гонять не буду. Тогда хозяин был относительно здоров, мозги стояли на месте, почти на месте. Теперь мозги не понять где, и есть ли они вообще, – может, при сотрясении основная часть мозгов высыпалась? Так что хочешь – не хочешь, а надо гонять медведей.

О чём говорит данное происшествие? – Да о том, что лень родилась не только вперёд человека, но и вперёд медведя! И вообще, сначала на земле появилась лень, а затем всё остальное! Молодой медведь-нянька постоянно ходил с пацанами по этой террасе. Ходили не след в след. На спуске к устью маленького ручья зелёнка, там пришлось идти след в след, – вот и набили короткую тропку. Медведи, видать, каждый день спускались к реке, проверяли, ждали: массовая рыбка на подходе.

Сегодня вечером появился местный дорожник, путь перегородил, костёр развёл, зверь белый у костра лазает. Что делать, как быть? Обойти, перейти на другой берег? Да ну нафик, – далеко и мокро. Мы по сопке проскочим, ружья у дорожника нет, так что высоко подниматься не стоит!

Вот так, наверное, подумал молодой медведь и потащил за собой детей. Детки не сразу побежали, – они боялись. Но больше боялись свою няньку: у них не было другого выхода, им пришлось бежать! Иначе бы им нянька показала, по чём фунт горбуши! Если бы не было собаки, мишки косолапые, как пить дать, пробежали бы по террасе, может быть, задели бы полог…

Заварил чая. Это первые медведи, увиденные на Анне. Воришку считать не стоит, – он хоть чуть было не наступил на браконьера-одиночку, но остался незамеченным. Воришка бы не наступил на парнишу, а вот уху бы сожрал. Подумаешь, медведь лазил по бивуаку, может, и нюхал спящего браконьера, – это разве встреча? И сегодняшний случай встречей с медведем не назовёшь: звери долго наблюдали, потом решились на прорыв. Но адреналин есть, и настроение улучшилось.

Правда, было бы лучше, если бы медвежий прорыв произошёл поутру. На ночь глядя адреналин – лишнее: это ж не снотворное, а наоборот – сильно тонизирующие средство! Для многих адреналин, переизбыток его – слабительное средство, похлеще пургена! Для многих, да для всех, переизбыток чего-либо чреват нехорошими последствиями. Даже переизбыток денег!

Дайте посмотреть на того человека, у кого переизбыток денег! Не с Тимохиным рылом смотреть на этих людей, – у ларька не встретишь олигарха! Но, как сказал Остап Бендер, такие люди есть! Если по стране ходят денежные знаки, – то должны быть и люди, у которых их много! В наше свободное время люди, у которых много денежных знаков, не скрываются, а наоборот – лезут в телевизор!..

Адреналин сделал свое дело: долго не мог уснуть.

Проснулся в девять часов утра! Вот это поспал, тетеря, – всё проспал. Что именно проспал? Нечего страшного не произошло. Собаки не видно, где-то по лесу бегает. Завел костерок, сделал чая, завтракать пока рано. Ага, рано, – скоро обед! Пошёл рыбачить. Не пошел, а приступил и не рыбачить, а браконьерить!..

За ночь рыбы в яме прибавилось. Прибежала Мурка, посмотрела, проверила, не съели ли хозяина вчерашние три медведя. На медведей они не тянут: даже самый старший мелковат, чтоб называться медведем с большой буквы.

Аккуратно, тихо-спокойно стал выдёргивать самок. Надёргал два десятка, – в яме стало мало рыбы. Выпорол икру: получилось почти два литра, мелкая икра. Пойдёт, наверное, – хватить рыбачить. Икра снова подавится, – она ещё нежная. Нарезал брюшков. Завёл костёр, повесил котелок с брюшками. Что-то не так: со стороны речки кажется какой-то шум подозрительный. Резко повернулся к яме рыбацкой и осторожно пошёл к нижнему завалу на выходе из ямы.

Внизу на камнях, куда скидывал поротую рыбу, копошится молодой мишка, жрёт. Два медвежонка вперед учуяли человека: бегут к лопухам прятаться. Молодой медведь, видать, уже курить стал, поэтому с чутьём у него плохо! Он боковым зрением заметил, что младшие убегают, резко поднял голову. Ага, вот причина, наверху стоит! – Схватил в зубы рыбину и пустился следом за медвежатами. Но не сломя голову, так, трусцой. Совсем обнаглел!

Нет, это Тимоха совсем обнаглел: рассматривает зверей как в зоопарке! А если мамка появится? – Гон-то уже давно закончился, медведица должна быть поблизости. Где лазает эта собака белая? Медведи чуть не по бивуаку ходят, а она развлекается, по лесу бегает, лает на мелких зверюшек! Сегодня почему-то нет адреналина, – кончился?!..

Сварил уху, сел кушать и сразу Мурка прибежала.

– Ты что, сука, на сопке сидишь, прячешься от медведей? И наблюдаешь, пока я пожрать сварю?!

А Мурке всё до лампочки: она сидит и облизывает себя, мокрая с головы до лап. В речке купалась? – Мурка не Белка, она не любит воду. Значит, намокла от росы, где-то долго по зелёнке лазила, кого-то гоняла.

Покушал, остатки – сторожевой собаке. Ну, и сторож! – Собака у него не в качестве сторожа, защиты от медведей. Без собаки было бы легче, особенно автобусом ездить. С ним собака, потому что она у него есть. А с медведями он сам договаривался, договаривается и будет договариваться бес всяких слов. Гораздо трудней договориться с чужой собакой, а медведь – он свой, житель тайги.

Поймал три рыбины, собрал пожитки, полиэтилен с полога снял. Вылез на тропу, спрятал котелок. Побежал на стан. Завтра снова выход в цивилизацию, надо достать или самому сделать маленьких якорьков. Дело упирается в тройники: нет в продаже больших тройников.

Через десяток лет готовые якорьки разных размеров станут продаваться в любом рыбацком магазине. Запрещенные орудия лова лежат на прилавке. Почему, ведь эти орудия лова – ЗАПРЕЩЁННЫЕ?! Рыбацких магазинов будет десятка два, а в городе живёт всего двести тысяч человек. Пока что всего два магазина. Но уже на центральном рынке торгуют сетями-путаниками.

На аквариуме перекур и снова мысли о гранате, а вдалеке маячит сковородка! Если швырнуть в яму гранату, то нечего будет жарить. Надо мечтать о динамите или о тротиловой шашке, но – не мечтается. Нужна граната! Даже несмотря на то, что в рюкзаке три рыбины почти таких же размеров, немного меньше, а вот мясо с кунджой близко не поставить! – Эта кунджа действует на нервы с каждым разом больше и больше.

Перед подходом к стану учуял дымок, Мурка бросилась вперёд. Затем послышался короткий лай, собака замолчала. Мог прийти только Колёк, а короткий лай, – значит, притащил чужого. Ведь предупреждал! Уже на подходе к стану здорово распалил себя, приготовился к конкретной ругани. Вот дурак, не мог сам додуматься до ловли рыбы смыком. Теперь расхлёбывай!..

Ещё сверху увидел чужого: Валька притащил, дружка своего. Подошёл к навесу. Ребята только пришли, чай заварили: Колёк, Саша и Валёк. Поздоровались.

– Я ведь тебя предупреждал, что чужих не таскать!

– Тимоха, ты чё, это же Валёк, какой он чужой?

– Знаешь что? – У тебя полный посёлок своих!.. Ещё раз, последний, предупреждаю! Иначе вы меня, б…, выведите, прикопаю на хрен всех. Без моего разрешения никого, ясно?! – парниша прокричал последнюю фразу.

– Тимоха, а причём здесь я? Я говорил Кольку, что не надо без спроса Валька брать.

– Тимоха, да я не буду здесь рыбу ловить, я просто посмотреть пришёл, какой ты стан сделал, – Валек никогда не таскал с Бахуры икру сырцом (В том году разок попробовал, парниша тоже участвовал в той пробе). Валёк на Большом Такой рыбачит.

– Да я-то, Валёк, на счёт тебя ничего против не имею. Ты вообще здесь не при чём. Колёк виноват. А вот ты, Саша, хорошо мне посоветовал на счёт якорька! Специально, что ли? Тебе что – им по голове настучать или подсечь?

– А что, плохой якорёк? Ты, наверное, неправильно свинцом залил!

– Чего? Да я делал якорьки, когда ты в садик ходил!

– Саня, мы втроём по Большухе лазили, и якорьки делали. Покажи, Тимоха, якорёк.

Парниша вытащил запрещенное орудие лова:

– На, Валёк смотри!

– Ох, ни фига себе! Таким только кету на керосинке глушить, а не сечь!

– Колёк, а ты что такой хмурый? Я что, неправильно сказал, что это твой косяк?

– Да правильно всё сказал… У нас косяк посерьёзней, – опять орать начнёшь!

Тимоха внимательно осмотрелся кругом: да кажется, всё нормально. И чего они могли такого здесь сделать, к тому же только пришли, чай заваривается?..

– Мы курево в коляске забыли! Заехали в магазин, Сашка взял пятнадцать пачек Примы. По пачке в карманы, остальное в пакете было.

– Вы бы лучше, б…, головы забыли!.. Да должно у меня курева хватить. Ну, народ безалаберный!

– Да мы тропились, время-то было уже много.

– А что вы так рано выехали? Надо было в обед выезжать, – к ночи бы пришли!.. Какая разница: торопились, не торопились, – вы в тайгу шли!.. Так ты мне, Саня, не ответил на счёт якорька: специально сказал, что классный якорёк?

Саша молчит.

– Тимоха, якорёк отличный, но не для такой речки. Горбуша шугается этой железяки, так?

– Да, Валёк так! Тихо, аккуратно опускать – немножко поймал. Мелкая икра. Как я понял, на речку пойдём завтра после обеда? Тогда надо рыбу жарить.

– Я тушенки хорошей взял!

– Саша, тушенка не помешает, пусть лежит. У меня в рюкзаке три хвоста, я ведь завтра поутру хотел выскочить.

Занялся икрой, но прежде поставил отвариваться рис, Колёк стал рыбу жарить. Саша помогает. Валёк, с…, лясы точит с переработчиком икры.

– Эй, там, у костра! К рису не прикасаться, а также и к огню под рисом!

– Тимоха, ведь подгорит рис! Да ты и воды налил, как украл…

– Саша, не тронь котелок, а то я тебя сегодня точно прибью!

– Саня, не лезь, Тимоха варит – и пусть варит, он знает, как варить.

– Колёк, я сейчас сварю рис по-корейски!

– Не получится: ты его уже посолил!

– Да, ты прав, не получится, посолил, и перца красного у меня нету. Такой рис и в чашку не нальёшь!

– Конечно, не нальёшь: он сгорит, пригорит!

– Саша, давай так: если рис пригорит, я вытаскиваю двадцать литров икры и тебе отдаю, а если не пригорит – то наоборот. Только ты там смотри, дров в костёр не нафигач.

– Тимоха, а где ты такую грохотку взял? – спросил Валёк.

Парниша сидит на чурбаке, на другом чурбаке стоит тазик, на нем грохотка. Рядом стоит ведро, в котором сырец, ведро для чистой икры, оцинкованное ведро для отходов.

– Сам сделал.

– Ты серьёзно говоришь? Ничего себе! Рамку делать сложно!..

– А вот рамку-то, Валёк, я сделал играючи, раз-два – и готово. Зато сетку день вязал.

Прогрохотал икру, промыл её в стечке, с Вальком прокатали, залили тузлуком, шесть минут – и снова на стечку. Снял готовый рис.

– Сколько, Тимоха, икры получилось? – спросил Колёк.

– Да немногим больше литра.

– Сегодня пробовал картошку копать: мелкая, что горох. Где-то с килограмм на зимовье оставил.

– А что, не мог сюда принести?

– Да её чистить замучаешься: картошка с голубиное яйцо! – Саша влез в разговор.

– Саня, новую картошку чистить легко и быстро.

– Да знаю: ножом отшкрябал и всё.

– Ты слушай, знаток нашёлся! Берёшь кусок дели и не ножом, а делью шкрябаешь. Протираешь мокрый новый картофель. – Дель сдирает молодую кожицу.

– Так, а ты сам пробовал этим способом картошку чистить или только слышал?

– Колёк, я соседей в Шанхае научил, – они были поражены. Бабушка прожила семьдесят шесть лет и такого не видела. Она теперь новую картошку только сеткой и чистит, – это гораздо быстрей, чем ножом шкрябать.

– В зоне, Тимоха, научился, да?

Внимательно посмотрел на Сашу.

– Ты больной?! При чем здесь зона? Я там не в столовой работал, а на эстакаде баланы катал! И там, кстати, не кормят молодой картошкой. Не веришь – вон, у Колька спроси или сходи посмотри. Дорогу я тебе расскажу, не заблудишься!.. Охотовед меня научил так картошку чисть. И отличный рис варить он тоже научил. Кстати, новая картошка отварная в мундирах идёт на ура! А если ещё и с икрой!.. Вот только где взять икры этой?..

Сели ужинать на пихте.

– Ну, и как, Саня, рис? Подгорел?

– Ничего себе ты рис на костре сварил! И точно по-корейски, рассыпчатый, – удивился Колёк.

– У меня мамка такой же варит, но она его откидывает на дуршлаг, затем промывает.

– Тоже на костре варит. А ты видел, как я откидывал рис на дуршлаг, а затем мыл? Вот я только не понимаю для чего это делать.

– Ну, чтоб рассыпчатый был.

– А этот рис, что, б…, слипшийся?

– Тимоха, что ты орёшь, дай поесть спокойно. Саня, а ты молчи!

– Кстати, тебе, Колёк, выговор!

– За что это? Что, плохо рыбу пожарил?

– А что, хорошо? Да за такую жарку рыбы в тридцать седьмом расстреливали без суда и следствия! Здесь масла растительного – три литра! Знаешь секрет заваривания хорошего чая?

– Знаю: сыпьте больше заварки. Ладно, в следующий раз буду больше масла лить. А кстати, где ты вычитал, что в тридцать седьмом расстреливали даже за плохо пожаренную рыбу? Я совсем недавно прочитал Солженицына, «Архипелаг ГУЛАГ», там такого не было, – Колёк хоть и пьёт по-чёрному, но книги читает. Еще как читает! – Таких в совхозе единицы. Да он один такой в совхозе…

– Ну, и что ты понял с прочитанного?

– Да, в сущности, ничего не понял! Но что-то он написал не так.

– Прочитай еще раз. Я тоже по первому разу ничего не понял, но многое показалось странным. Правда, я читал в девяносто первом. Ну, а сейчас бы мне и одного раза вполне хватило прочитать эту муть. И, возможно, я бы даже не дочитал до конца!

– Прочитай, я уже отдал книги…

– Такие книги надо сжигать на костре!

– Тимоха, ты чё! Солженицын – лауреат Нобелевской премии!

– А ты, Саша, читал этого лауреата? Нет? – Тогда заткнись! Ты не имеешь морального права что-либо говорить о писателе книги, которую ты не читал! Да ты, походу, вообще не читаешь! И многие не читавшие хвалят Солженицына. Начинается то же самое! Да оно не кончалось никогда и не кончится! – Нынешней власти надо возвысить человека – возвысят, и все будут «Ура!» кричать…

– Меня, Тимоха, поразило то, что он пишет на счёт уголовников: мол, урки жили в лагерях, как кот в масле, а политическим было туго.

– Это мелочи и пыль, фактически, не заслуживающая внимания! Главное в его книгах то, что плохие коммунисты расстреляли или пересажали хороших коммунистов. Но если бы те хорошие успели расстрелять плохих, то они бы поменялись ролями. Это одно. А второе: ну, не бывает плохих хороших! Теперь страна против любых коммунистов: мол, они довели страну до ручки! Тогда как и зачем можно уважать Солженицына, который лил гряз на свою родину?! Ведь у него были не все коммунисты плохие, он шёл не против коммунистов. А в другой главе он уже шёл против всех коммунистов! А ведь они, коммунисты, ни при чём, и страну они не доводили до ручки. – Ельцин довёл страну! Демократы довели страну до ручки! И в начале века тоже демократы-дворяне довели страну до ручки. Так довели, что за год произошло две революции! Это длинная и долгая тема. Лично я презираю Солженицына! Меня коробит от этой фамилии! С этих книг желчь капает…

– Тимоха, как ты здесь живёшь? Муравьи в чашку лезут.

– Что, Валёк, рис воруют? – По морде им!

– Да если бы только рис! – Они за руки хватают!..

– Значит, пореже мечи! Муравьи-то не дураки: чем тебя будут чаще хватать за руки, тем меньше съешь. А значить, мурашам больше достанется!

– А я смотрю, ты, Тимоха, муравьёв не замечаешь!..

– А что их замечать? Примелькались: куда ни плюнь – везде мураши! Ты, Колёк, веди себя так, как будто их нет. Муравьи обидятся на невнимание к ним и отстанут от тебя. Но чувствую, вы сегодня поспите! Тебя-то, Колёк, я в палатку заберу, спальник я принёс.

– Не, я в спальнике спать не буду, – лучше у костра. Я возьму твой совет на вооружение и не буду замечать муравьёв!

– Ну, и дурак, если отказываешься от комфорта! Не будешь мурашей замечать, зато они тебя заметят возле костра! И факт, что мимо не пройдут.

– Меня, Тимоха, возьмёшь в палатку?

– Сашок, о чём разговор! Ведро икры – и пожалуйста: спи в новом спальнике!

– Дороговатый отель.

– Ну, иди, походи по гостиничному комплексу, может, найдёшь номер подешевле! Косолапый берлогу сдаёт по дешевке, но он икрой не берёт – только рыбой! Там и номер соответствующий: никаких удобств и нет спального мешка.

– Медведей здесь много? – спросил Валёк.

– Да пока не видел.

– Тимоха, и не увидишь! Мы на Бахуре ни разу не видели медведя – ни помёта, ни следов. А вот рыба тухлая пропадает…

– Колёк, медведь-то не дурак, он знает, кому можно на глаза показаться, а кому – нет. Покажется он на глаза вашей банде или другой банде, – в следующий раз вы с собой притащите стволы и приговорите этого медведя. Приговорите просто так, ради того, чтобы убить, чтобы его не было. А если медведя не видно, значит, его нету, и носить стволы незачем, – икру носить надо. А вот другие икроносы говорят, что постоянно на Бахуре медведей видят!

– Гонят они! По рассказам, на Бахуре медведи – кишат, в вот лично я ни одного не видел.

– Колёк, ты – не все. На Бахуре медведей полно, но, повторяю ещё раз: мишка не дурак!..

До темна сидели под навесом, разговоры вели. Саша пошел спать в палатку, Колёк с Вальком расположились возле костра.

– Так, товарищи, сильно не кочегарить!

– Тимоха, ты и здесь дрова экономишь! У тебя же штабель огромный! – прокричал с палатки Саша.

– Сейчас кто-то договорится! Тебя вообще не касается. А штабель не огромный – небольшой штабель. При сильном огне может навес прогореть! Да при сильном огне теплей не будет, а вот ожоги можно получить и одёжку попортить. А тебя я, Саша, наверное, ночью придушу по-тихому! Ты видал «Кавказскую пленницу»? – Вот и поплывёшь в спальнике!

– Спальника не жалко?

– Это чужой спальник. Был бы мой – хрен бы я его сюда принёс! К тому же – с нуля мешок.

Залез в палатку, упаковался в спальный мешок.

– Всё, отбой в Вооруженных Силах СССР!

Уже семь лет нет СССР, но привычка вот так говорить на ночь глядя останется на всю жизнь. Даже когда парниша один, – сам себе говорит. А ведь не был в Вооружённых Силах СССР. Нет никакой ностальгии, просто понравилось выражение, попало на зуб и зацепилось на этом зубе навсегда.

Поднялся с рассветом, народ дрыхнет. Будить не стоит: на речку после обеда. Колёк с Вальком так кострище обняли, что придётся разбудить. Надо чая испить. На завтрак осталась горелая рыба, – не жареная, а именно горелая!

– Колёк, ты в строну отодвинься, – он тоже жаворонок, но полночи играл в сову: парниша изредка просыпался, слышал приглушенный говор и видел мерцания пламени.

Подживил огонь, углей много. Сделал чай, брат сразу поднялся, за ним и Валёк встал.

– А что вы полночи не спали?

– Да сидели, базарили.

– Ну, я понимаю: десять лет не виделись, всё наговориться не могли!

– Тимоха, если бы десять лет не виделись – мы бы долго не разговаривали, не о чем было бы говорить. Чем заниматься будем?

– Ласты парить! Дрова будем пилить, – за ночь сожгли полштабеля, как в лютый мороз.

– Какой «полштабеля»? Сейчас наговоришь!

– А ты, Тимоха, оказывается жадный!

– Ты, Валёк, только понял? А, ну да, Тимоха сам говорит: хочешь узнать человека – тащи его в тайгу.

– «Парня в горы тяни, рискни»! Эй, в палатке! Время пребывания в отеле вышло. Через полчаса счёт пойдет на втрое ведро икры!

– У тебя разве не посуточно?

– Нет, только на двенадцать часов.

Саша вылез с палатки:

– Что ты спать не даёшь?

– А ты что, не выспался? Это вон они полночи: «бу-бу-бу» да «бу-бу-бу».

– Саня, не отрывайся от коллектива! Сейчас лёгкий, быстрый завтрак, и Тимоха гонит нас на лесоповал. Он замерзает, а дров – кот наплакал!

– Это вы ночью замерзали. Пойдёт основная рыба – не будет времени дрова пилить. И я не буду таскать икру сырцом, не вижу смысла.

– А зачем сырцом таскать? Ты стан такой классный сделал.

– Валёк, вон, объясни своему корешку, он упёрся и ни в какую!

– Да, тоже думаю, что надо здесь на месте икру готовить, – сказал Саня.

– Начнётся массовый ход – готовьте икру. Я пас, я буду ловить рыбу да таскать икру. Не люблю с икрой возиться.

– А я, Колёк, прямо тащусь, сидя на грохотке, кайфую!.. Любить что-либо делать – это извращение. Есть такие слова как практичность, выгода: мы будем затрачивать меньше физических усилий, а получать будем больше.

Позавтракали, не спеша занялись заготовкой дров. Тимоха на ножовке, Колек топором машет, Валёк с Сашей складывают дрова в штабель и ходят по лесу собирают мелкий сушняк, хворост. До обеда поработали неплохо: гора хвороста, раскидали и сложили две сушины. На обед сварили вермишели с тушенкой.

– Ну, ты, Тимоха, и работаешь ножовкой! – Что бензопила. Я всего чурбак отпилил – у меня чуть руки не отвалились.

– Саня, ты так рьяно взялся пилить, и на половине пропила здох!

– Тимоха, он посмотрел, как ты пилишь, и подумал, что такая ножовка сама пилит, только придерживай! Вот и решил тебе класс показать!

– Никакой я класс не показывал, просто попробовал. Ножовка отлично пилит, но долго. Одному столько напилить – это уму непостижимо! Стол и тот с толстых чурбаков.