Текст книги "Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света"

Эдем, райские реки, зло в виде грифонов и химер – в притворе, Архангела Михаила и его соратников, побеждающих дракона – на западной стене хор, поклонение агнцу восемнадцати персон, среди которых восемь женщин и десять мужчин в куполе кивория над алтарём. Уцелевшие сцены из Апокалипсиса в центральном нефе французского аббатства Сен-Савен-сюр-Гартамп (Saint-Savin-sur-Gartempe, Вьенна, 1100 г.) погружают зрителя в образный мир романской эмблематичности монументального искусства.

Конец X и начало XI вв. – страшное время в европейской истории. В период 980-1040 гг. казалось, будто сам ангел смерти распростёр свои крылья над миром людей: царил голод, мор ходил по Европе вдоль и поперёк, бушевала болезнь, названная огнём святого Антония – эрготизм, гангренозная болезнь конечностей, изжигавшая кости людей. Страдающие осаждали дороги, ведущие к святыням, в первую очередь, к реликвиям Св. Антония, наполняя церкви зловонием и духом смерти. Страсти этого недуга запечалятся на триптихе Иеронима Босха «Искушение Св. Антония». В результате кризиса гигиены и медицины, не справлявшейся с людским мором, около 40 тысяч человек стали жертвами чумы в регионе Аквитания в южной части Франции, чёрная смерть выкашивала огромные пространства Европы, затем пришёл голод. С 987 по 1060 гг. тянулся долгий период голода и эпидемий, началось вторжение венгров и вернулись ужасы Аттилы: венгры представляли иную антропологию и чуждую культуру, производя пугающее, устрашающее, жуткое впечатление на жителей Европы, чьи территории были опустошены. Рауль Глабер описывает сцены жуткого состояния упадка и бессилия людей, каннибализм. Исторические обстоятельства воспринимались как процесс начала апокалипсиса. Пропорционально популярности эсхатологических идей развивалась и образная традиция: с XI века всё больше создавалось рукописей на тему Откровения Иоанна. Возник обширный романский цикл Апокалипсисов, доминировавший в средневековой Европе в позднекаролингский период и до начала эпохи готики (IX–XIII вв.). Эти рукописи объединяет общий стиль величественных и больших по формату иллюстраций, их количество росло, рисунки детализировались, обретая экзегетическое значение. Образы романского цикла можно встретить не только на страницах манускриптов: настенные фрески, декор, церковная скульптура также формировались в русле одной парадигмы. Ранние предшественники романской традиции в рукописях – сцены Апокалипсиса из каролингских библий: Библии Мутье-Грандваль (Moutier-Grandval Bible, Тур, 830–840 гг.)³⁸, Библия Вивиана (Vivian, Тур, 846 г.)³⁹, Библия из Сан-Паоло-фуориле-Мура в Риме (Реймс, примерно 870 г.)⁴⁰. Их фронтисписы демонстрируют Агнца и Льва, святой престол (Откр. 5), ангелов или изображение церкви, символизирующее послания (Откр. 2, 3).

Будто сошедшие со страниц романских манускриптов фрески церкви аббатства Сен-Шеф (Saint-Chef, третья четверть XII в., Франция) крупномасштабно демонстрируют монументальные сцены Апокалипсиса: 24 старца, Христос в силах, вершащий Суд, Небесный Иерусалим. В той же стилистической манере выполнены значительно хуже сохранившиеся фрески церкви Св. Иоанна Крестителя в Клейтоне (Clayton, Англия, вторая четверть XII в.), как и величественные фрагменты фрески из аббатства Сен-Поликарп (Saint-Polycarpe, Aude, Франция, вторая половина XII в.). Грандиозные фрески украшают внутреннее пространство романской двойной церкви Св. Марии и Климента в Бонне (Doppelkirche St. Maria und Clemens, Германия, вторая половина XII в.).

С конца XII–XIII вв. иконография апокалипсиса продолжила своё развитие в сторону усложнения сцен и образов: поклоняющиеся старцы воссели на престолы полукружием подле Христа, держа в руках чаши или музыкальные инструменты. Один из ранних примеров – Сен-Северский Беат (середина XI в.)⁴¹.

В XII веке преобразившиеся старцы появляются на изображениях служебника в сокровищнице Аббатства Сен-Жермен в Осер (Abbaye Saint-Germain d’Auxerre) и на тимпанах портала Аббатства Св. Петра в Муассаке (Abbaye Saint-Pierre de Moissac). Ярчайшие примеры из романского цикла: Библия из монастыря Сант-Пере-де-Родес (Жирона, Испания)⁴² и Ломбардский Беат из Берлина⁴³, отличающийся от вышеописанной пекторальной испанской традиции.

Рис. 51. Агнец окружён старцами, музицирующими на лютнях. Beatus. Commentaire sur l’Apocalypse. Paris. Bibliothèque nationale de France. NAL. 2290, fol. 126r.

Примерно в начале XII века создается уникальнейший цикл фресок крипты в кафедральном соборе Ананьи (Италия) – один из важнейших сохранившихся ансамблей Средневековья⁴⁴. Сцены из Апокалипсиса интегрированы в сложносоставное высказывание о микрокосме и макрокосме. Человек, его творение, естественная история связаны с событиями Священного Писания и жизнью небесных светил. Сцены фресок демонстрируют знаки зодиака, Ноев ковчег, пророков, а в самой апсиде над историей мученичества Св. Магна, покровителя Ананьи, представлены сцены Апокалипсиса – Четыре живых существа окружают агнца с семью рогами, семью глазами и запечатанной книгой, в молении к нему обращены старцы с кубками в руках. Восточная, а не западная часть крипты, изображает всадников апокалипсиса, снятие печатей, а также Сына Человеческого с белыми как снег волосами, огненными очами и обоюдоострым мечом из уст. Он восседает на радуге с ключами в правой руке – образом ключей рая и ключей ада, где будет заточено зло после Суда.

Рис. 52. Царственно одетый Антихрист едет верхом на левиафане – часто встречающемся средневековом чудовище, персонификации хтонической мощи дьявола. Пророк Исаия предрекал: перед Концом света монстр вырвется из ущелья, но вновь будет повержен Богом (Ис. 27:1). Liber Floridus (XII в.). Ghent University Library. Ms. 92, fol. 62v.

К этому периоду относятся и другие итальянские памятники: фрески, передающие раннеитальянскую образность, в трансепте базилики Св. Ильи рядом с озером Непи (Basilica di Sant’Elia), плохо сохранившиеся фрески в нефе Сан Северо в Бардолино (Chiesa di San Severo, Bardolino, вторая половина XII в.) и два манускрипта Нового завета Веронезе (начало XIII в.)⁴⁵.

Рис. 53. На одном листе представлены основные сцены 6–8 глав Откровения. Liber Floridus. Paris. Bibliothèque nationale de France. Latin 8865, fol. 36r.

Романская традиция представлена не только в итальянских памятниках, но и в циклах миниатюр центральной Европы: комментариях на Апокалипсис архиепископа Гаймона Осерского (Haimo Autissiodorensis, около 865 г.)⁴⁶ и энциклопедии «Книга цветов» (Liberfloridus)⁴⁷ Ламберта из Сент-Омера (Lambertus de Sancto Audomaro, 1120 г.), содержащей около 60 сцен Апокалипсиса[11]11
  Сцены апокалипсиса из «Книги цветов» доходят во множественных копиях.


[Закрыть]. Характерная черта стиля этих манускриптов – изобильная иллюстративность: страница предлагает множество изображений, сопровождаемых немногочисленными врезками цитат из текста Откровения. Также в подобной стилистике выполнены фрески галереи кафедрального собора в Гурке (Dom zu Gurk, Австрия, 1260-70 гг.).

Рис. 54. На одном листе представлены основные сцены Откровения 15–17 глав. Liber Floridus. Paris. Bibliothèque nationale de France. Latin 8865, fol. 41 v.

Рис. 55. Сверху: шестой ангел, благословлённый рукой Бога из золотого жертвенника, вострубил, освободив четырёх ангелов, связанных у реки Евфрат, они должны умертвить третью часть людей (Откр. 9:13–14). Посередине: кони с головами льва, пожирающие людей, бесовские всадники, умерщвляют людей (Откр. 9:17–19). Ниже: ангел с книгой в правой руке, одной ногой на земле, другой стоит на воде. Иоанну даётся свиток, огонь выходит из уст свидетелей (Откр. 10 и 11:1-13). Oxford. Bodleian Library. MS. Bodl. 352, fol. 8r.

Под влиянием интенсивного развития апокалиптической образности в манускриптах XII–XIII вв. усложняется и храмовое убранство: барельеф и скульптура. Отныне картины Страшного суда на тимпанах готических соборов грандиозно нависают над прихожанами; внутри соборов с капителей корчатся и кривляются демоны, они истязают грешников, а Архангел Михаил пронзает копьём Люцифера; кроме того, множество апокалиптических сцен исполняются в резной кости реликвариев.

Рис. 56. Сверху: Михаил и ангелы сражаются с драконом (Откр. 12:7). Средний регистр: Женщине даны крылья, чтобы спастись от дракона. Зверь, которому поклонились грешники.

(Откр. 12:14; 12:1-10). Внизу: второй зверь с «рогами агнца», огненный дождь с небес. (Откр. 13:11–18). Oxford. Bodleian Library. MS. Bodl. 352, fol. 9r.

Романские капители портика из Аббатства Святого Бенедикта на Луаре (Saint-Benoit-sur-Loire, Франция, вторая половина XI в.) демонстрируют сцену с четырьмя апокалиптическими всадниками, а капители южных галерей упомянутого монастыря в Муассаке, (Cloitre de ГаЬЬауе Saint-Pierre de Moissac, 1100 г.) представляют четырёх всадников и апокалиптического зверя. На тимпане портала церкви Св. Петра в Ла Ланд-де-Фронсак, Жиронда (Eglise Saint-Pierre de La Lande-de-Fronsac, XII в.) изображен Христос с обоюдоострым мечом. На сводах крыльца романской церкви аббатства Сен-Савен-сюр-Гартамп (Saint-Savin-sur-Gartempe, Франция, около 1100 г.) в камне высечены Новый Иерусалим, представленный в виде невесты Христа, и хор спасённых.

Безусловно, экзегетическая практика имела первостепенное влияние на формирование иконографии Апокалипсиса: разные библейские образы могли совмещаться, а новое синтетическое изображение в свою очередь рождало новые смыслы. Например, на фреске апсиды церкви Св. Пере (X–XI вв.) Архангел Михаил сражается с семиглавым драконом. Это изображение помещается рядом с поклонением волхвов. Дракон извергает воду из своей пасти, целясь в Марию из сцены поклонения. Слияние двух разных сюжетов, связано с одной средневековой интерпретацией Апокалипсиса (гл. 12), озвученной Амвросием Аутпертом (Ambrosius Autpertus, 730–784 гг.)⁴⁸, и его последователями – Гаймо из Осера и Беренгаудусом (Berengaudus, Expositio super septem visiones libri Apocalypsis, cm. puc. 8, 27)⁴⁹, отождествлявшими Богоматерь с Женщиной из Апокалипсиса, одетой в солнце, а Ирода – с семиглавым драконом (см. рис. 22).

Уникален фронтиспис манускрипта «Града Божьего» Св. Августина, находящегося в Оксфорде (примерно 1130-40 гг.), изображающий под Градом Христа, сидящего на троне среди апостолов. Ниже и слева – христоподобный Архангел Михаил изгоняет копьём побеждённого сатану из Небесного града (Откр. 12:7–9), а справа изображена благодатная Церковь, представленная в образе Жены (Богородицы), одетой в солнце. В своих руках она держит, защищая, новокрещёные души, возрождённые из греха и неподвластные атакам сатаны, а старое тело только что крещённой души лежит подле (Рим. 6:22)⁵⁰.

Рис. 57. Св. Августин «О Граде Божьем». Oxford. Bodleian Library. MS. Laud misc. 469, fol. 7v.

Фреска середины XII века из крипты Св. Стефана кафедрального собора в Осере обнаруживает контаминацию имперских амбиций и богословских идей в образе Христа-всадника, сидящего на белом коне (Откр. 19:11–16). Христос представлен в контексте церемонии римского триумфального въезда в город (Adventus: в античном Риме официальное приветствие императора после военной кампании) напротив фронтального изображения огромного креста и в сопровождении небесной армии ангелов-всадников.

Христа-всадника также можно увидеть на капители хор церкви Сен-Нектера (Saint-Nectaire, Пюи-де-Дом, Франция, XII в.): Спаситель, одетый в красную тогу и восседающий на белом коне с луком и стрелой, совмещён с изображением Страшного суда, вершимого Архангелом Михаилом. А на капители хор церкви Св. Петра в Шовиньи (Eglise Saint-Pierre de Chauvigny, Франция, XII в.) Архангел Михаил, осуществляющий Страшный суд, сочетается с изображением Вавилонской блудницы и падением самого Вавилона – идеей краха зла.

Примерно в ИЗО году был создан величественный тимпан, один из шедевров романской пластики, на тему Страшного суда в кафедральном соборе горда Отён, Франция (Cathedrale Saint-Lazare d’Autun). В самом центре композиции, в мандорле, окружённый ангелами, на престоле восседает Христос. Справа – праведники входят в двери небесного Иерусалима, открытые апостолом Петром. Слева Архангел Михаил, с одной стороны, и дьявол, с другой, взвешивают души людей.

Над этой сценой выбита надпись, гласящая: «пусть ужас этих картин устрашит грешных, земных людей, ибо всё страшное, что изображается здесь, действительно случится»⁵¹. Суд окружён сценами из Апокалипсиса. Арки свода над Христом украшены зодиакальными знаками, медальонами с изображением времён года и сезонных работ. Существование планет и природных циклов, – время мира, – подчинено его Создателю и движется к неумолимому концу, который разоблачит все людские дела. Символика рельефа последовательно отражает богословские взгляды, выраженные Гонорием Августодунским (Honorius Augustodunensis, ок. 1080–1156 гг.) – средневековым схоластом, историком и философом. Третья книга энциклопедии «Светильник» (Elucidarium) Гонория с огромным энтузиазмом обсуждает христианскую эсхатологию. В духе сократического диалога ведутся рассуждения об Антихристе, Втором пришествии, Страшном суде, Чистилище, демонстрируются муки ада и радости Небесного Иерусалима. С идеями Гонория также связана интерпретация Жены, облаченной в солнце, как Церкви-экклесии. Такое истолкование Богородицы представлено в знаменитом «Саду утех» (Hortus deliciarum) – в первой энциклопедии, что написана женщиной – Геррадой Ландсберской (Herradis Landsbergensis, 1130–1195 гг.) – бенедиктинской монахиней, игуменьей Хоэнбургского монастыря. Рукопись, законченная в 1185 году, была одним из самых известных манускриптов этого периода, компендиумом знаний XII века, однако в 1870 году манускрипт погиб, сохранившись лишь в копиях. Текст содержал помимо энциклопедических сюжетов, отрывки из греческих и арабских авторов, стихи Геррады, положенные на музыку, а также множество иллюстраций, 336 из которых представляли различные темы: теософские, философские, литературные, в том числе и рассуждения об Апокалипсисе.

Популярность средневековых толкований Апокалипсиса отразилась и на монументальном искусстве: в уникальных иконографических программах, таких как фрески Капеллы всех святых в Регенсбурге (Allerheiligenkapelle, Германия, примерно 1165 г.). Они изображают мотивы литургии всех святых, основанной на комментариях того же Гонория и Руперта Деутца к сценам из 7 главы Откровения: ангелы сдерживают ветры с четырёх сторон света, происходит запечатление сынов Израилевых, в куполе возвышается Христос-вседержитель, а также хор избранных перед троном Господним. Эти сцены исполнены по канону византийской иконографии и аналогичны мозаике Палатинской капеллы в Палермо⁵².

Рис. 58. Ад. Геррада Ландоверская, «Сад утех». Копия Кристиана Мориса Энгельгардта, 1818 г.

Прогресс XII–XIII вв. затронул разные области прикладной культуры: мастерство изготовления керамики, кузнечное дело и стекольное искусство. Окна и витражи монументальных готических соборов украшались сценами библейского предания и апокалиптическими картинами в том числе. Дневной свет, мерцая, пронизывал цветное стекло (свет, красота, гармония являются эманацией Бога с точки зрения схоластического проекта, реализовавшегося в готике), высвечивая образы Страшного суда, почерпнутые из рукописных миниатюр⁵³.

В течение XIII века по всей Европе происходит расцвет городов, стимулирующий развитие университетов, искусств и интеллектуальной культуры⁵⁴. С новой мощью образы Страшного суда предстали в архитектуре готических соборов: украсили центральный портал Нотр-Дам де Пари, позже северный портал Собора Богоматери в Реймсе, Святого Стефана в Бурже и многие другие.

Необычайный подъём в культуре отразился и на традиции иллюминированных рукописей, в частности, апокалипсисах Франции и Англии XIII–XIV вв., выполненных в готической манере под стать новому, возвышенному типу архитектуры.

Готический тип Апокалипсисов возник около 1240-х гг. в Англии в контексте дискуссий о Конце света, вдохновлённых проповедями Иоахима Флорского (Gioacchino da Fiore). Помимо него, многие мыслители Европы ожидали прихода Антихриста около 1260 года.

Образцом готического цикла является «группа Морган», объединённая по наименованию коллекции, содержащей однотипные иллюстрированные списки Апокалипсиса⁵⁵. В первых вариантах иллюстрации сопровождались комментариями Беренгадуса, а позже к ним был добавлен и сам текст Откровения. В образцах 1245–55 гг. изображения занимают значительную часть страницы, они более красочны и детализированы. Текст Откровения и комментарии к нему размещаются под объёмной картинкой и выглядят скромным дополнением. Общее количество изображений в этих рукописях колеблется от 80 до 100. К традиционному визуальному набору иллюстраций Откровения романского периода добавились сцены с деяниями Антихриста и апокрифической жизнью Иоанна⁵⁶

Рис. 59. Горбатоносый воин с крыльями – Аббадон – ангел разрушения, бедствий и смерти, в руке держит французскую геральдическую лилию – «флёр де ран» в качестве абсолютного символа власти[12]12
  В эпоху столетней войны геральдическая лилия, передаваемая злу в образе морского зверя от зверя с суши, ассоциировалась с захватническими притязаниями Англии. Подробнее: N., A. O’Hear. Picturing the Apocalypse: The Book of Revelation in the Arts Over Two Millennia. Oxford, 2015, p. 141. The Cloisters Apocalypse // Metropolitan Musuem of Art, 1971, рp. 17–19. Kottman, K. A. Law and Apocalypse: The Moral Thought of Luis De Leуn // International Archives of the History of Ideas, 1972. Vol. 44.


[Закрыть]. Ангел истребления восседает на саранче в образе человекоголовой лошади. В знак пятого гласа трубы за ним следует саранча, напоминающая вавилонские скульптуры: крылатые человекоподобные кони со змеиной шкурой и уздечкой во рту (Откр. 9:7-15). Paris. Bibliothèque nationale de France. MS. 403, fol. 14v.

Изысканный готический образец стал распространятся в конце XIII века по северной Франции и Фландрии, а в скором времени очаровал и остальные европейские народы, поэтому в обширную «группу Морган» входит около 100 манускриптов XIII–XV вв., создававшихся по всей Европе. Сначала они предназначались для монастырей, поскольку иллюстрации транслировали теологическую мысль. Однако заказы на эти новые апокалипсисы всё чаще поступали от аристократии и двора, вследствие чего экзегетические книжки с картинками превращалась в восхитительные фолианты для индивидуального пользования, в которых всё больше проявлялись развлекательность и декор, затейливость и роскошь.

Рис. 60. Открытая пасть ада и мертвецы, встающие на Страшный суд. (Откр. 10:10–15). Oxford. Bodleian Library. MS. Auct. D. 4.17, fol. 21 r.

Из этого обширного семейства европейских готических манускриптов выделяют специфически английскую традицию апокалипсисов: «группу Мец», возникшую в середине XIII века; «Вестминстерскую группу», к которой относится и Апокалипсис из музея Клойстерс (Нью-Йорк)⁵⁷, созданный в Нормандии⁵⁸. Апокалипсис Тринити-колледжа в Кембридже суммирует ранне-английскую готическую традицию (см. рис. 4, 11).

Великолепные готические рукописи Апокалипсиса вдохновили художников туманного Альбиона на создание фресок в Вестминстерском аббатстве, а во Франции – авторов грандиозного «Анжерского Апокалипсиса». Анжерский готический собор Св. Маврикия украсили серии уникальных шпалер, представляющих множество сцен Откровения, вытканных из шерсти и шёлка (между 1373 и 1381 гг.) для Людовика I Анжуйского его придворным ткачом Николя Батайлем (Nicolas Bataille).

В то же время на континенте, независимо от Англии, развивалась своя готическая традиция. Библия, нравоучительная или народная (Bible moralisee, Biblia pauper uni), – объёмный иллюстрированный фолиант, выполненный по поручению французской королевской семьи между 1220-30 гг. в Париже – ярчайший пример средневекового искусства. Манускрипты содержали параллельно текст Библии и комментарии-иллюстрации к ней в виде небольших медальонов, идущих один за другим. Изобразительная традиция нравоучительных библий повлияла на многие средневековые памятники: миниатюры, декор, в том числе на скульптуры Реймского собора, демонстрирующие более ста сцен из Апокалипсиса.

Около 85 миниатюр, иллюстрирующих комментарии францисканского монаха Александра из Бремена (Минорита, примерно 1242 г.), продолжили традицию исторического толкования Апокалипсиса в немецком готическом цикле. Сочинение Александра, вдохновлённого взглядами Иоахима Флорского, спровоцировало развитие той визуальной традиции, которая синтезировала исторические факты и апокалиптические символы: римские императоры стали всадниками апокалипсиса, ересиархи затрубили в трубы, как апокалиптические ангелы, а реальные персоны из хроник предстали в фигурах демонических чудовищ. Исторические персонажи появляются в качестве эквивалентов⁵⁹: в сцене с четырьмя ветрами (Откр. 15) ангел с печатью Бога Живого истолкован как Константин Великий, а двуликие ангелы, попирающие стопами ветры, которые изображены в виде звериных голов, – как языческие императоры Максимин, Максенций, Лициний и Север⁶⁰. Этот манускрипт сохранился в различных копиях и мог влиять на более поздние произведения, такие как 45 панелей на тему Апокалипсиса из алтаря, созданного около 1400 года Мастером Бертамом.

Рис. 61. Балдуин Фландрский, Готфрид Бульонский, армия госпитальеров, тамплиеров и тевтонских рыцарей, возглавляемая всадником на белом коне с обоюдоострым мечом (Христом). Expositio in Apocalypsim. Cambridge University Library. MS. Mm. 5.31, fol. 139r.

Иконография некоторых других немецких Апокалипсисов также могла отражать особые политические или духовные идеи. Генрих Хеслер (Heinrich von Hesler) – поэт из знатного и влиятельного рода, написал стихотворное переложение

Апокалипсиса, популярное в кругу тевтонского ордена, во владениях коего возникли рукописи его произведений, снабжённые миниатюрами⁶¹. Иллюстрации содержат специфическую идеологию Тевтонского ордена: на одной из миниатюр рыцари в доспехах ордена рядом с князем Конца времён сражаются против Гога и Магога, а следующее изображение демонстрирует крещение евреев священником Тевтонского ордена (см. рис. 62)⁶².

Рис. 62. Битва Христа против неверных. Stuttgart. Wurttembergische Landesbibliothek. MS Hb. XIII, fol. 153v.

Рукописи и списки Апокалипсиса создавались во всех концах Европы, возводились соборы, изобилующие визуализированными сценами Страшного суда и Нового Иерусалима. Тянулись годы нескончаемого предчувствия апокалипсиса. Свирепствовала чёрная смерть (чума 1346–1353 гг.)[13]13
  В течение нескольких последующих столетий чума уже не покидала европейский континент, вплоть до XV в. эпидемии вспыхивали то там, то здесь каждые 6-12 лет, а порой и чаще.


[Закрыть], породившая образы макабрического танца, в котором Костлявая без разбора увлекала за собой и царя, и купца, и священника, и крестьянина. Идея неизбежности боли, страдания и смерти, а также равенства каждого человека вне зависимости от статуса перед этой неизбежностью, – оказала мощное влияние на средневековый менталитет, постепенно подтачивая и разрушая веру в спасительную избранность представителей духовенства, погибающих так же, как и самые отъявленные грешники. Спасение от «чёрной смерти» зависело от удачи, гигиены, иммунитета, – но не молитв. Скептицизм и безысходная ирония пронизывают «Декамерон» Боккаччо, в котором десять представителей «золотой молодёжи» Италии XIV века затеяли «пир во время чумы», дабы скрасить фривольными и занимательными историями тягостное ожидание близкой смерти.

Рис. 63. Звук шестой трубы и последовавший за ним глас Господень выпускает связанных у реки Евфрат звероподобных, крючконосых Ангелов смерти, уготованных для умерщвления третьей части людей. (Откр. 9:13–16). Biblioteka Uniwersytecka w Toruniu. Rps ms 64/111, p. 351.

Под знаком катаклизмов проходил XIV век: начавшийся в 1315 году «Великий голод» сменяется чумой, в Италии шла вражда гвельфов и гибеллинов, во Франции – «Столетняя война», в Восточной Европе – татаро-монгольское иго. Бедствия понимались как апокалиптические кары, в связи с чем возникали своеобразные религиозные течения и доктрины. Весть об очередной катастрофе, разнесённая по городам и сёлам, провоцировала вспышки и глубоко христианских, и антихристианских верований, нередко становящихся причиной коллективных психозов, которые выражались, с одной стороны, в предельной набожности и аскезе, а с другой – в шабашах, экстатических плясках и массовых убийствах евреев. Воскресли старинные суеверия, табуированные церковью: заговоры, магия, ведовство, чародейство, колдовство, – дьявольское с новой силой хлынуло в мир повседневности, маня искусом на каждом шагу; а неистовой реакцией на всё это безобразие, в свою очередь, становились религиозные крайности.

Рис. 64. Ангелы смерти обращаются во всадников в броне огненной, гиацинтовой и серной; головы их коней подобны львиным, изо рта их выходит огонь, дым и сера. От этих трёх язв погибает третья часть людей. (Откр. 9:17–20). Подобная демоническая иконография характерна для средневекового изображения арабов, иудеев, нехристей. Biblioteka Uniwersytecka w Toruniu. Rps ms 64/111, p. 353.

Чума, войны, проповедь Флорского, предсказывающая пришествие Антихриста и скорый Страшный суд – повлияли на возникновение движения флагеллантов (бичующихся), вызывавшее религиозный экстаз у городской толпы (лат. flagellarе – хлестать, сечь, бить, мучить). Члены этой секты объединялись в группы до нескольких тысяч человек и устраивали показательные шествия. Одетые в чёрные плащи и капюшоны, с низко надвинутыми на глаза войлочными шапками, в ходе процессий они охаживали свои тела бичами, истязая плоть и предавая себя мучениям, которым подвергался перед распятием Христос. Посредством такого умерщвления плоти они жаждали добиться благоволения и прощения Создателя (поскольку сам Христос прогневался на человеческий род за грех) и прекращения голода, эпидемий и бед. В годы буйства «чёрной смерти» это движение достигло небывалого размаха. Флагелланты полагали, что Божий гнев столь велик, что человечество будет стёрто с лица земли. Ожидались самые разные кары: и нашествие диких зверей, и набеги язычников⁶³. В 1360 году некий Конрад Шмид провозгласил себя Енохом (ветхозаветный персонаж) и наследником всей церковной власти. Его анархистские последователи отказывались принимать авторитет как католической церкви, так и светских правителей. Возмутители спокойствия шествовали по всей Европе, вырождаясь в ересь и сектантство.

Помимо них были и другие фанатики: «одетые в белое» (от лат. albati), известные также и под своим итальянским именем bianchi, – пытавшиеся остановить чуму подвигами веры[14]14
  В секте бытовало предание: некий крестьянин повстречал в поле Христа, который, оставшись неузнанным, попросил у крестьянина хлеба. Крестьянин объяснил, что хлеба больше не осталось, но Христос попросил его посмотреть в сумке, где, хлеб обнаружился. Христос отправил крестьянина к колодцу, чтобы размочить хлеб. Крестьянин возразил, что колодцев в этой местности нет, но подчинился. И колодец сам собой явился в названном месте. Возле колодца стояла Богородица, она отправила крестьянина
  обратно, приказав передать Христу, что его матерь запрещает размачивать хлеб. Крестьянин выполнил поручение, на что Христос заметил: его матерь всегда на стороне грешников, и объяснил, если бы хлеб размочили, погибло всё население Земли. Но Христос готов помиловать падших и просит размочить лишь треть хлеба, что повлечёт за собой смерть трети населения. Крестьянин выполнил приказ и началась эпидемия, остановить которую можно, лишь одевшись в белое, молясь и предаваясь посту и покаянию.


[Закрыть]. Бьянки обвиняли в грехе церковь и её служителей за корысто– и властолюбие, а также требовали «нищего папу», полагая, что Господь карает свой народ из-за стяжательства церкви. Широкое распространение получил в XIV–XV вв. такой психотический феномен, как хореомания (или безудержные пляски): тысячи человек вихрем проносились в едином танце по городам Европы⁶⁴.

Однако этот же XIV век вошёл в анналы европейской культуры под именем итальянского предвозрождения, когда творили Данте Алигьери (1265–1321 гг.), Джованни Боккаччо (1313–1375 гг.) и Франческо Петрарка (1304–1371 гг.), – в эпоху кризиса великие итальянские гуманисты возвращали интерес к человеку.

Итальянские образы Страшного суда и Апокалипсиса складывались не без влияния византийской живописи. В выразительной и монументальной мозаике флорентийского баптистерия Сан-Джованни представлена вся космогония христианского мира (1260-70 гг.). Под грандиозной фигурой Христа-пантократора вершится Страшный суд. Слева – праведники, а справа от его стигматизированных ступней – Коппо ди Марковальдо создал образы ада: злодеи горят в огне, жарятся на вертелах, побиваются камнями, их кусают змеи, грызут и пожирают отвратительные чудовища во главе с сине-зелёным дьяволом (см. рис. 65). Стилистика мозаики связана с поздневизантийской живописью, в то время как современник Марковальдо, Чимабуэ, обращался к более ранней традиции.

Рис. 65. Дьявол пожирает грешников. Его тело составлено из частей разных бестиарных животных. Рога сатана позаимстовал у тельца, а у осла – уши. Из ушей лезут змеи – этот образ восходит к средневековому преданию, в котором змей, являясь персонификацией нечистого, затыкает себе ухо своим собственным хвостом, вторым ухом прижимаясь к земле, дабы не слышать ловца, играющего на флейте – символ божьего слова. Коппо ди Марковальдо. «Ад», мозаика, 1260–1270 гг. Флоренция, баптистерий.

Постепенно, с середины XIII века, под влиянием искусства Джотто и Чимабуэ, складывается отличающийся от северных соседей неаполитанский стиль. Монументальные картины Апокалипсиса разворачиваются на фресках южного трансепта верхней церкви Св. Франциска в Ассизи, расписанного Чимабуэ и его артелью в 1277-80 гг. Эти фрески изображают поклонение Агнцу старцами и ангелами; четырёх ангелов, сворачивающих ветры; семь ангелов с трубами; ангела с кадилом; ангела, возвещающего падение Вавилона; и ангела, побеждающего дракона.

Позже, по мотивам Чимабуэ, Джотто создал ансамбль с образами Апокалипсиса в церкви францисканской святой – Клары Ассизской (Basilica di Santa Chiara, 1328-32 гг.) в Неаполе, заказанный королём Робертом Анжуйским (фреска ныне утрачена)⁶⁵. Апокалиптические сцены из капеллы церкви Санта-Кроче во Флоренции, написанные Андреа Орканья (Andrea di Cione di Arcangelo, примерно в 1335 году) под влиянием Джотто, так же, как и апокалиптический цикл фресок собора Св. Марии (Santa Maria Donna Regina) в Неаполе, созданных после 1317 года неизвестным художником, демонстрирует явные параллели с неаполитанским циклом⁶⁶. А сохранившаяся фреска Джотто на тему Страшного суда западной стены Капеллы Скровеньи (Cappella degli Scrovegni, Падуя) выражает всю яркость и монументальность итальянских образов Страшного суда: огненная река испепеляет грешников, одних терзают черти, других пожирает рогатый синий дьявол (см. рис. 66). Ад изображён по левую руку от Христа-судьи, окружённого апостолами и старцами, по правую – праведники и сам донатор (Энрико Скровеньи), построивший себе храм-усыпальницу и покоящейся в апсиде собора.

Рис. 66. Джотто. Капелла Скровеньи, 1305 г. «Ад», фрагмент фрески. Италия, Падуя.

Эталонным памятником итальянской традиции считается панель, выставленная в картинной галерее Штутгарта, демонстрирующая 44 сцены из Апокалипсиса в светлых, золотистых цветах на тёмно-синем фоне, сценки сегментированы полукружиями в четыре регистра. Подобная иконография многократно появлялась в неаполитанских манускриптах (неаполитанская библия Анжуйского двора – Библия Гамильтон⁶⁷) и на фресках церквей.

Рис. 67. Христос-судья. Буонамико Буффальмакко. Капостанто, Италия, Пиза.

Следуя визуальным образцам Джотто ди Бондоне и новым тенденциям предвозрождения в Италии возникает плеяда талантливых художников. В символическом «Иерусалиме» – Кампо-Санто в Пизе (в хрониках XIV века упоминается, что в начале XIII века архиепископ привёз в Пизу святую землю из Иерусалима, чтобы разбить при соборе кладбище Кампо-Санто – campus sanctus – святое поле) работало не одно поколение художников. В 1330-е гг. Буонамико Буффальмакко создал величественную фреску со сценами Распятия, Воскресения, Триумфа смерти, Страшного суда и ада, соединив византийский образец и технику треченто. Христос-судья на этой фреске, сильно пострадавшей во время Второй мировой войны, замахивался правой рукой во властном и судьбоносном жесте. Именно в такой позе изображён Христос на Страшном суде Микеланджело Сикстинской капеллы, будто Юпитер, готовый метнуть молнию.