Текст книги "Я – меч, я – пламя!"

– Если ко мне больше нет вопросов, то я пойду на стрельбище. Кстати, Артур Христианович, посоветуйтесь с психологом. Раньше мне стрельба здорово помогала. Иногда прямо на рубеже накатывало, как волной. Стрелять мешало, но знаний прибавлялось… Может, специалист подскажет, чего мне не хватает…

После этого разговора прошло около двух недель. В конце очередной шестидневки Сережа после смены стал приходить прямо в лабораторию, там сидел, ждал и таращился на Олю влюбленными глазами. Такое уже было несколько раз в их совместной жизни: Сергею надоедали курицы, и его тянуло к чему-то родному и опасному. Оля всегда относилась благосклонно к таким приступам, человек, с которым ты умудрился прожить под одной крышей почти год, поневоле становится близким, даже если вы редко спите в одной постели. В своей короткой жизни Оля поняла простую истину: на любое искреннее внимание нужно отвечать таким же вниманием. Жизнь очень строго карает заносчивых.

Когда пришел выходной, они встали рано утром и пошли на Лысую горку, прихватив с собой пару бутылок вина и закуску. Пришлось в лесу собрать дров для костра и тащить с собой, но оно того стоило. Во-первых, никто так далеко не забредал, все любители природы концентрировались в лесу. Кто грибы собирал, кто просто культурно отдыхал, расположившись на полянке. Во-вторых, на горке не было комаров и росло полно земляники, вид на округу открывался просто замечательный. Был смысл натрудить ноги. День выдался теплым, не жарким, ранняя осень щедро поделилась желтым и рыжим цветом с некошеными травами в лугах, но деревья еще стояли зелеными под голубым высоким небом, по которому редко проплывали белые хлопья облаков.

Когда они, усталые и радостные, лежали обнаженными под ласковыми лучами сентябрьского солнца, Сергей вдруг спросил с холодным презрением в голосе:

– Оля, а расскажи, как тебя в детстве шпана пользовала?

Темная волна накатила на сознание, она опомнилась, уже сидя на нем, одной рукой выкручивала сломанный в суставе палец, ножом в другой руке давила на горло и чужим, хриплым голосом спрашивала:

– Отвечай, гад, кто это придумал?

Кровь отхлынула от его лица, губы побледнели, глаза закатились. Болевой шок временно унес Сергея далеко от его взбешенной подруги. Убрав нож от его шеи, Оля долго смотрела на парня, словно впервые увидела. Алая кровь лентой сочилась из неглубокого пореза.

– Везучий ты, Сережа…

Выбрав ровный кусок палки и слегка остругав его ножом, Ольга примотала оторванным от портянки куском тряпки его палец к палке, предварительно выровняв на глаз. Ото всех этих манипуляций Сережа застонал и открыл глаза. Оля как раз заматывала вторым куском портянки порез на горле.

– Ты мне палец сломала, – удивленным голосом произнес Сергей, рассматривая импровизированную шину на своей руке.

– Пожалуешься на меня в милицию. Собирайся, Сережа, домой пойдем, отдохнули мы с тобой тут с перевыполнением плана. Полдня прошло, а мы уже и подраться успели. Нормальные семьи только к вечеру мордобой начинают.

– Погоди, у нас еще бутылка вина в сумке, не нести же обратно, да и мне в себя прийти не помешает. А горло ты мне зачем замотала?

– Догадайся с трех раз.

– Быстрая ты… я же знал, что ты взбрыкнешь, готов был, а даже понять ничего не успел…

– Не ври, Сережа… не можешь говорить – не говори. Все ты знал, какая я быстрая, еще по прошлому разу с кочергой. Ты даже не пробовал сопротивляться, поэтому и жив… пока… если бы дернулся, тут бы и остался…

Сергей помолчал, выпил вина, а потом неохотно начал говорить:

– Артур Христианович рассказывал: психолог ему советовал, тебе, мол, сильные эмоции нужны, тогда у тебя прорыв будет. Вот я и придумал, как тебя расшевелить… думаю, до смерти не забьешь, а вдруг получится… вон сколько ты для страны за год сделала, а я хожу по цеху как баран, без тебя толком наладить ничего не могу…

– Горе ты луковое, Сережа, на тебя, дурака, даже обидеться не получается. Экспериментатор хренов, пожертвовать собой решил, чуть-чуть тебе до покойника оставалось. А замначальника из тебя получился отличный, зря на себя не наговаривай, в любом деле порядок важен, что в армии, что в НКВД, что на заводе, а порядок у тебя железный. – Оля хлебнула вина и задумчиво пробормотала: – Но Артур силен, силен… жестокий профи… только когда на себе почувствуешь его методы, тогда понимаешь… будешь ему докладывать о нашем маленьком семейном скандале, скажи, пусть психолога спрячет: найду – убью на месте.

– Психолога-то за что?

– А за то, что не знает и вякает. Сказал бы, не знаю, товарищи, что делать, так нет, начинает ерунду всем рассказывать с умным видом. Этих ученых козлов нужно держать в ежовых рукавицах, иначе – амба.

– Так ты сама – ученая!

– Потому и говорю, что знаю… ладно, твое здоровье, Столетов, желаю тебе долгих лет, и не кашляй, пока не проживешь столько, сколько тебе по фамилии положено.

– Спасибо! Еще раз спасибо, Оленька, что не прибила, покалечила слегка, но жизненно важные органы сохранила…

Они долго допивали сладкое крымское вино, закусывая земляникой, растущей повсюду на холме. Солнце повернуло на запад, и Оля снова принялась собирать разбросанные вещи.

– Оля, размотай эту повязку на шее, душит, сил нет… – прервал ее занятие пострадавший, сидя на одеяле в костюме Адама. Он обхватил склонившуюся Олю и легко усадил ее себе на ноги, прижимая к своему рельефному торсу.

– Сережа, руки убери, я же занята, а то еще тебе что-нибудь сломаю…

– Олька, мне ребята рассказывали, кто в переделках бывал, я не верил…

– Столетов, угомонись, что ты делаешь!

– Да не дергайся, Оля! Слушай дальше, у тех, кто рядом со смертью побывал, стоит… железно! Чувствуешь? Думаешь, зря раньше командиры бойцам город на три дня отдавали? Знали, что иначе нельзя. Видно, у меня то же самое, видишь, что творится? Ты должна мне оказать первую медицинскую помощь и не допустить, чтоб я тут умер от разрыва… сердца и всего остального… ложись на спинку, родненькая…

– Не… на спинке ты у нас лежишь, больной, а я тебе помощь оказывать буду…

– Вечно ты сверху скачешь… не научила тебя мамка, что баба должна под мужиком лежать…

– Это старорежимный взгляд, Столетов. Советская власть равноправие мужчин и женщин провозгласила, слыхал?

– Равноправие – это значит поровну, если ты уже про равноправие заговорила… от тебя дождешься равноправия…

– Будет и на твоей улице праздник, Сереженька…

С тех пор прошло уже несколько месяцев, приближался тридцать седьмой. За прошедший год Стрельцова видела Сталина всего два раза. Первый раз – когда написала докладную по атомному оружию. Записка вышла обширная, Оля попыталась изложить все, что она знала по истории вопроса, по технологии производства урановой и плутониевой бомб, по добыче урана, а также влиянию данного оружия на политику и стратегию.

– Скажите, товарищ Стрельцова, вы уверены, что мы не должны начинать разработку этого оружия?

– Как я уже писала, товарищ Сталин, это оружие такое же бесполезное, как химическое или биологическое. Единственное его достоинство – никто не применит атомное оружие против тебя. Цена его – колоссальна. Поэтому, с моей точки зрения, самая разумная тактика – не давать его создавать другим, а коль случилось, создавать с минимальными затратами небольшое количество. Это деньги, выброшенные на ветер.

– Деньги, потраченные на оборону, на неприкосновенность Советского государства, называть выброшенными на ветер – это глубокая ошибка, товарищ Стрельцова…

– Единственным способом доставки такого оружия в ближайшее время будут только бомбардировщики. Поэтому развитая система ПВО просто не даст возможности противнику доставить атомное оружие по месту назначения…

– Ваша докладная по развитию системы ПВО детально изучена руководством РККА и в основном одобрена. Были жаркие споры, но это уже в прошлом. На основе докладной разрабатывается план развития ПВО страны. Не надо думать, что ваши записки выбрасываются в мусорный ящик, товарищ Стрельцова. Однако в вопросе урановой бомбы сделанные вами выводы слишком пассивны. Может, они и правильны с точки зрения экономии народных средств, но со стратегической точки зрения сидеть сложа руки – это ошибка.

– Я убедительно прошу только одного. Можно проводить любые подготовительные работы, но два слова – «урановая бомба» – должны знать в стране только те три человека, которые знают их сегодня. Ведутся работы по организации добычи урана – ответственные товарищи должны знать, что уран будет использоваться в производстве бронебойных снарядов и пуль. Организован институт по выделению радиоактивного изотопа из урана – все его работники должны знать, что радиоактивность вредна для здоровья, поэтому правительство поставило перед ними задачу – извлечь вредный изотоп. Патроны и снаряды, изготовленные из урана, не должны вредить здоровью бойцов РККА. А вот когда мы этому научимся и вредного изотопа насобираем килограмм двести – двести пятьдесят, тогда можно будет всем сказать: из этих радиоактивных отходов мы сделаем урановую бомбу.

– Вам нужно подумать о работе учителем, товарищ Стрельцова. Вы нам как нерадивым ученикам одно и то же повторяете. Но я рад, что наши позиции совпадают и вы не возражаете против начала подготовительных работ.

Второй раз они встретились осенью, после того как Оля подготовила свою последнюю докладную с рекомендациями в области продовольственной безопасности, сельского хозяйства и строительства. Рекомендовалось ввести в севооборот несколько новых культур. В северных районах Нечерноземья, на площадях со средней урожайностью десять центнеров зерновых с гектара и ниже, перейти на выращивание топинамбура как технической культуры для производства этилового спирта и кормовой для животноводства. В перспективе большую часть производства этилового спирта в стране перевести на топинамбур, освободив соответствующие объемы зерновых и картофеля для продовольственных нужд. В южных районах страны, обеспеченных влагой, часть площадей занять под сою и кукурузу.

В качестве поощрения колхозников рекомендовалось в колхозах, выполняющих план, выделять семье колхозника для ведения подсобного хозяйства от двадцати пяти до пятидесяти соток земли с возможностью торговать излишками продукции на колхозных рынках в пределах области.

По строительству предлагалось в силу острого дефицита кирпича и цемента внедрить метод деревянного каркасного строительства с наполнением саманом в комбинации со скользящей опалубкой. Даже расчеты были приведены. Оля утверждала, что данная технология не панацея, но «расшивает» три узких места в капитальном строительстве. Транспорт, кирпич, цемент. А это значит, что при тех же мощностях, увеличив лишь выпуск кровельных материалов, можно резко поднять объемы строительства.

Разговор был короткий.

– Товарищ Стрельцова, кто, по вашему мнению, и как должен докладывать об этих материалах?

– Лучше всего будет, если я доложу.

– И как вас представить? Студентка-радиофизик будет учить профессоров сельхознаук?

– Представьте меня как работника НКВД, вернувшегося из командировки в САСШ. Я надену форму, немножко загримируюсь, чтобы никто не узнал. К мнению НКВД у нас все прислушиваются, даже профессора сельхознаук.

– Ну что ж… давайте попробуем.

Через неделю они собрались в гораздо более представительном составе. Оля не знала пришедших людей, но предполагала, что носящие звания ниже профессора в приемную не попали.

Заседание начал Сталин:

– Товарищи, мы собрались сегодня обсудить доклад по вопросу улучшения дел в сельском хозяйстве, подготовленный нашими сотрудниками внешней разведки. Давайте дадим им слово. Товарищ Артузов, введите присутствующих в курс дела.

– Товарищи ученые, сейчас перед вами выступит наша молодая сотрудница, которая, выполняя задания советского правительства, работала определенное время в САСШ, где самостоятельно провела анализ, с результатами которого сейчас вас ознакомит. Я передаю слово Надежде Павловне.

– Спасибо. – Ольга встала. – Товарищи ученые, я постараюсь надолго не задерживать вашего внимания. Вначале освежу в памяти несколько цифр, которые вы либо знаете, либо обязаны знать.

От ее голоса в кабинете заметно упала температура. Молодая женщина непонятного возраста с иссиня-черными волосами до плеч и с холодными, пронзительными глазами, очерченными темными тенями, смотрела на собравшихся характерным взглядом опытного следователя. От такого взгляда у любого гражданина начинали трястись колени, и он судорожно вспоминал, нет ли за ним грехов. Оля начала перечислять цифры валовых сборов кукурузы, сои в Южной и Северной Америке, а также топинамбура в Австрии, САСШ и Канаде. Затем коротко коснулась использования этих культур в пищевой и перерабатывающей промышленности.

– Товарищи, закономерно возникает вопрос: какой вклад нашей страны в мировой валовый сбор этих культур? Страны, занимающей одну шестую поверхности суши и удерживающей лидерство по количеству пахотных земель.

Она замолчала, неторопливо переводя взгляд с одного лица на другое. Каждый, кто встречался взглядом с ее ледяными пронзительными глазами, судорожно пытался найти что-то в лежащих перед ним на столе бумагах.

– С удивлением находишь ответ на этот вопрос – ноль целых ноль десятых процента. Наша страна этих культур в промышленных масштабах не выращивает. Кто отвечает за такое состояние дел? Я думаю, подавляющее большинство ответственных товарищей собрались за этим столом. Как охарактеризовать такое на двадцатом году Советской власти? Ища ответа на этот вопрос, мне не пришлось долго думать. Потому что известно только одно слово, адекватно отвечающее на поставленный вопрос. Саботаж! В конце своего доклада хочу ознакомить вас, товарищи ученые, с моими рекомендациями руководству страны по исправлению положения. – Голос молодой женщины заметно повеселел. Она сделала небольшую паузу. – Пункт первый. Руководство и ответственных работников сельскохозяйственных научных учреждений арестовать и отдать под суд как саботажников и вредителей. Пункт второй. Перевести соответствующие научные учреждения на казарменное положение. Обязать новое руководство в двухмесячный срок разработать перспективный пятилетний план внедрения вышеозначенных культур в севооборот климатически соответствующих им регионов страны, а с весны следующего года приступить к его практическому выполнению. Пункт третий. Вынести сельскохозяйственные научные учреждения из Москвы в регионы, соответствующие им по профилю. К примеру: подразделения зерновых культур – в Кубань, соя, кукуруза – Кировоградская область, картофель – Минская и так далее, принцип, думаю, всем понятен. Мне кажется, в Москве у товарищей ученых слишком много занятий, имеющих мало общего с их служебными обязанностями. У меня все, – жизнерадостно сообщила докладчица.

Видно было, что сделанные предложения заметно подняли девушке настроение. Но из собравшихся в кабинете, похоже, лишь Сталин разделял ее оптимизм. Во время доклада вождь ходил по кабинету, попыхивал пустой трубкой и прятал в усы улыбку.

– Если к товарищам из разведки нет вопросов, то, думаю, следует их поблагодарить за проведенную работу. Хочу особо подчеркнуть, работу инициативную, выполненную за счет своего свободного времени, сна, дополнительно к основному заданию, с которым они успешно справились. Я думаю, мы товарищей отпустим, у них много другой важной работы, а с вами обсудим доклад и услышанные рекомендации по исправлению положения.

Когда они вышли из кабинета, Артузов, задумчиво поглядывая на Стрельцову, сказал:

– А ведь вы не шутили, Оля, будь ваша воля, вы бы их всех расстреляли… вредители, как директор школы, верно?

– Ну что вы, Артур Христианович, просто ваш метод вспомнила. Как вы Сережу учили? Сильные эмоции активизируют работу мозга. Вот я и применила ваш прием, активизировала им работу мозга, как могла, вот только не знаю, насколько хватит. Вы извините, но мне нужно зайти в дамскую комнату, снять парик и смыть грим, а то нас не выпустят и личное оружие не вернут.

Когда Ольга вернулась и они сели в машину, Артузов, улыбнувшись, сказал:

– А грим вам удался, я просто поражался, как они смотрели на вас во время выступления, словно кролики на удава. Кто вас научил?

– Вы такое спрашиваете… любая женщина рождается с умением раскрасить себе физиономию, дай ей краски в руки. Черный парик, черная тушь возле глаз, помада поярче – вот и готова маска ведьмы. А у мужиков страх перед ведьмами заложен на подсознательном уровне. Так что никаких чудес, Артур Христианович, голый расчет.

– С расчетом я согласен. Чем больше вас узнаю, Оленька, тем больше меня поражает ваша расчетливость. А это очень нехарактерно для провидцев. Все, что мне удалось найти в письменных источниках, характеризует ясновидцев как людей крайне эмоциональных, неуравновешенных, склонных к истерии и припадкам конвульсий.

Они выехали из ворот Кремля, машина двигалась в сторону центральной конторы ИНО. Что Олю всегда поражало, так это разговоры в машине, которые начальники вели в присутствии своих шоферов. Была в этом какая-то мистика. Начальник ИНО, зубы съевший на конспирации, сейчас говорил, пусть вполголоса, то, что никому слышать не следовало. «Видимо, шофер подсознательно воспринимается как часть собственной личности или как часть машины, поэтому никакого предупредительного сигнала о посторонних мозг не посылает!» – подумала Оля и решила: если ей в будущем предложат свою машину с шофером, от шофера она обязательно откажется.

– Артур Христианович, тут по дороге столовая есть, давайте зайдем, попьем чаю, я хочу с вами поговорить, если у вас есть время.

– Для вас, Оля, всегда. Но почему не у меня в кабинете?

– Нет, только не там. Какой это разговор, когда через каждые пять минут кто-то вбегает и выбегает.

– Да, вы правы. Иван Терентьевич, остановите возле столовой, а сами езжайте в управление. Скажете Слуцкому, я буду через час.

Они зашли в полупустую столовую, где редкие посетители выбирали себе блюда для позднего обеда или раннего ужина. Осенние сумерки уже хозяйничали на улице, но стройка напротив, за окном, возле которого они сидели, не замолкала. Отхлебнув крепкого чая и насмотревшись на деловито снующих рабочих, Оля начала:

– Артур Христианович, я совершенно забыла про ваше любопытство настоящего ученого и могла за это дорого заплатить. Вижу, что ваши психологические эксперименты становятся все рискованней, и у меня нет другого выхода, как попытаться вам объяснить то, что мне самой непонятно. Но вначале несколько небольших просьб. Вы меня не перебивайте и попытайтесь найти смысл в моих словах, даже если его там не будет.

– Я весь внимание, Оля, и не бойтесь…

– «Говорить правду легко и приятно…»[9]9
  М. А. Булгаков. «Мастер и Маргарита».


[Закрыть]

– Совершенно верно. Очень точная фраза, нужно запомнить.

– Представьте себе, Артур Христианович, девушку с сознанием ребенка, не знающего понятий добра и зла, девушку очень спокойную и уравновешенную. Если изобразить макет личности этой девушки, то ее внешнюю оболочку составляла броня безмятежных спокойствия и тишины, а внутри этой брони играл с игрушками ребенок. Игрушки у него были странные, но ребенку ведь все равно, чем играть. Я не буду подробно описывать ее жизнь, в ней нет ничего особо интересного или трагического. Сейчас она вспоминается мне как сон… возле девушки толкались неспокойные, злые и не очень ребята, с которыми она инстинктивно пыталась выстроить отношения, приводящие к минимальному ущербу и беспокойству. Интуитивно девушка искала и находила защиту у самого влиятельного из ее окружения. Все изменилось в тот день, когда Ростик велел обслужить одного нужного ему человека. Человека с очень грязными мыслями, одержимого страстью доминировать, презирающего себя и, как следствие, все вокруг себя. Девочка постоянно чувствовала исходящее от него желание уничтожить ее, растереть в порошок, раздавить. Ее броня дала трещину, она испугалась и наделала глупостей. Вместо того чтобы просто попытаться убежать, сделала ему очень больно и неприятно. Когда она лежала в коме, получив по голове и чудом оставшись в живых, в ее сознание ворвалось что-то стремительное, беспокойное, решительное и агрессивное. Оно пыталось перестроить все под себя, разрушить ее, но оказалось бессильным перед тем, что составляло основу ее личности. Под броней ее спокойствия начался процесс перерождения ребенка в новую сущность, в удивительную суперпозицию ребенка и беса, вселившегося внутрь.

– Беса?

– Не придирайтесь к словам. Это рабочее название. Наши предки считали, что в человека вселяется бес. Как правило, это оканчивалось трагически, человек сходил с ума, и его тем или иным способом добивали, освобождая душу. Сейчас закрывают в психиатрические клиники. Люди эти, как правило, очень буйные, долго не живут, но часто демонстрируют знания, которых у них быть не может. Начинают разговаривать на иностранных языках, иногда на таких, которых уже не знает никто на земле и которые называют мертвыми, или играют на скрипке. Силу и быстроту реакции демонстрируют исключительную. Много разного показывают, чего мы сейчас обсуждать не будем, поскольку оно уведет разговор далеко в сторону. Примем как рабочую гипотезу то, что девочке удалось укротить беса и переродить его в новую сущность, которую вы видите сидящей на стуле перед собой. Поскольку я и есть эта новая сущность, позволю себе дальше говорить от первого лица. В процессе становления моей новой личности я начала разбираться с записями, которые бес распихал куда попало, и первый «ящик» сознания, попавшийся в руки, касался будущей войны. Информация, которую узнала, настолько потрясла меня, что желание изменить открывшийся ход событий стало определяющим мотивационным фактором моего поведения. С тех пор вот уже полтора года я все свои действия измеряю этим критерием: поможет то, что я делаю, изменить канву истории или нет. Можете считать, что это навязчивая идея, полностью формирующая мое поведение.

– Расскажите поподробней о той сущности, которую вы называете бесом.

– Практически во всех существующих религиях есть понятие души. Это некая субстанция, покидающая тело после смерти и несущая в себе, по крайней мере на начальном этапе, воспоминания данного индивида. Рискну предположить, что в меня залетела другая душа. Как она проникла ко мне? Вопрос к тем силам, которые за это отвечают. Может, это ее персональный ад или чистилище так выглядит, кто его знает, ведь я фактически уничтожила старую личность. Что можно сказать о том, кем была эта личность? Персональные воспоминания, если они существуют, пока мне недоступны. Видимо, профессионально занималась радиофизикой, назовем это так. Знания в этой области достаточно подробные, детальные, ими легко и просто пользоваться. Я уже составила перспективный план работ лет на десять вперед. Не знаю только, под каким соусом это Лосеву преподнести, он и так на меня смотрит как на восьмое чудо света. Все остальные знания, а их очень много, это, скорее всего, результат всевозможных увлечений. Из того, что я поняла и в чем более-менее разобралась: военная история, стратегия и тактика различных родов войск, шахматы, огнестрельное и прочее оружие, а также многое другое. Такое ощущение, что во всем этом предстоит еще долго копаться. Как уже отметила, практически отсутствуют личные воспоминания, либо я на них еще не наткнулась. Отдельно хочу еще раз подчеркнуть – все это мои домыслы, гипотезы, с помощью которых пытаюсь описать то, что происходит. Истина может быть совершенно другой.

– Правильно я понимаю, вы считаете, в вас вселилась душа, пришедшая к нам из будущего?

– Не знаю… иногда мне кажется – это другой мир, очень похожий на наш… у меня нет ответа на ваш вопрос.

– Значит, вы, Оля, верите в переселение душ, рай и ад и с этих позиций объясняете происшедшее, правильно я вас понял?

– Артур Христианович, можете считать, что эти знания мне под гипнозом внушили инопланетяне, жаждущие победы социалистического строя в СССР. Этот вопрос не имеет никакой практической ценности. Я веду разговоры с вами по двум простым причинам. Во-первых, ваше любопытство начало мешать моей работе, я покалечила Сергея, а могла убить. Во-вторых, наши судьбы оказались достаточно плотно связаны, поэтому любопытство правомерно, вы должны знать, чего от меня можно ожидать. Как вы это воспримете, мне все равно, важно, чтоб вы поняли – я от вас ничего не скрываю.

– В том, что случилось, есть и ваша вина. Нужно себя в руках держать. Я считал вас более уравновешенной. Хотя, если стать на вашу точку зрения, никакого смысла сдерживать себя с Сергеем не было, поскольку для победы он величина малозначимая. С этой точки зрения важней было быстро устроить допрос и добыть нужные сведения. Когда я вас довожу неприятными вопросами, вы просто включаете дурочку и смотрите на меня наивными глазами, поскольку считаете меня для победы величиной значимой и нужной, радикальные методы экономии времени, как с Сергеем, задействовать не представляется возможным.

– Вы все правильно поняли, я рада, что этот разговор был не напрасным.

– А директор для победы величина просто нулевая, уперся, глупый, не захотел вас допускать к экзаменам, вот и нашел свой конец…

– Артур Христианович, вы хоть факты не извращайте, ведь все знают, что покойный директор ходатайство профессора Гинзбурга удовлетворил и к экзаменам меня допустил. Ходатайство с его положительной резолюцией должно в бумагах лежать, на основе этого меня к экзаменам допустили. Мне кажется, с этим директором у вас навязчивая идея, может, вам стоит о чем-то другом подумать? Засиделись мы с вами, а у вас еще много дел, да и у меня немало.

Оля решительно встала из-за стола.

– Сядьте, Оля. Может, и формально, но я ваш начальник, не нужно нарушать субординацию.

Она послушно села.

– В мыслях не было такого. Просто я вас пригласила и начала разговор. Только поэтому решилась обозначить, что с моей стороны он завершен.

– А с моей – пока нет. Скажите, почему вы упорствуете? Вы мне не доверяете? Или все-таки чувствуете, что это деяние вас не красит, и поэтому отнекиваетесь?

– Давайте рассмотрим возможные причины вашего интереса к этому делу. Предположение первое. Вам дали задание найти на меня компромат. Порывшись в моей биографии, вы отыскали несколько эпизодов. Поскольку притянуть меня за уши к разборкам уголовников в нашем далеком городке довольно проблематично, да и на компромат этот эпизод не тянет, вы отчаянно пытаетесь повесить на меня смерть директора. Доказательств никаких нет, и вы пытаетесь добиться от меня добровольного признания. Согласитесь, что идти у вас на поводу с моей стороны было бы верхом безрассудства. Предположение второе. Вам нужно знать мои способности для будущих заданий. Поскольку вероятность использования меня в качестве ликвидатора равна нулю и поскольку у вас и без этого достаточно данных о моих способностях, то, как и в первом случае, подыгрывать вам нет смысла. Если вы хотите продолжать разговор, сформулируйте внятно любую причину, которая может заставить меня добровольно взять на себя ответственность за расстрельное преступление.

– Взаимное доверие, как вам такая причина?

Ее синие, холодные глаза вдруг заволокла пелена, они стали грустными и влажными, казалось, вот-вот девушка расплачется. С трудом улыбнувшись, Оля сказала чуть дрогнувшим голосом:

– Удачная шутка, Артур Христианович. Знаете, я совсем недавно поняла: удачная, глубокая шутка должна обязательно быть чуть-чуть грустной. Вам удалось… вы не можете доверять мне, этого и не требуется. – Она замолчала, задумалась о чем-то. – Важно, чтобы и вы, и руководство страны обращали внимание и проверяли то, о чем я говорю.

– Ну что ж, в таком случае нам действительно лучше закончить этот разговор. Я проинформирую вас, когда планируется заседание со строителями. – Его голос был сух и спокоен.

– Рада была повидаться. Жаль, что наш разговор вас расстроил.

– Зачем врать, Оля, вам совершенно не жаль.

– Так положено, Артур Христианович, это люди назвали правилами хорошего тона, но если вы хотите… мне не жаль, что наш разговор вас расстроил, – спокойно произнесла она. В ее холодных глазах промелькнуло что-то, похожее на уважение.

– Уже лучше. Передайте привет Сереже, пусть выздоравливает, скажите, все женатые сотрудники радуются, что он вкусил прелестей семейной жизни, а холостые сочувствуют.

Этот день был таким же, как и многие другие. Начиналась третья шестидневка января тысяча девятьсот тридцать седьмого года. На прошлые выходные они праздновали ее день рождения. Двадцатый по документам и семнадцатый в действительности. Утром Оля выбежала на зарядку, предварительно выслушав все, что Сергей думает про жен, занимающихся с утра таким безобразием, вместо того чтобы готовить мужу завтрак, пока тот с гирями разминается. «Во сне с гирями разминаться легко и приятно!» – ехидно подумала Оля, оставив его лежащим в постели.

Попив чаю, они, как обычно, взяли личное оружие и пошли на работу. Таскать с собой личное оружие, куда бы ты ни шел, ее долго приучал Сергей, проявляя при этом несвойственные ему занудство и бескомпромиссность. Постепенно пистолет в кармане или сумке стал столь привычным, что его отсутствие создавало ощутимый дискомфорт. Олю в этом случае охватывали зудящее беспокойство, чувство, что она забыла нечто важное и должна его немедленно найти.

Последнюю неделю Ольга возилась с установкой по искусственному выращиванию кристаллов кварца, изготовленной по ее заказу. Установка напоминала большой автоклав, загружались в нее обломки кристаллов ни на что не годного молочного кварца, которые геологи находили в неограниченных количествах, и щелочной раствор. Все это нагревалось до температуры четыреста градусов, создавая давление внутри установки в тысячу атмосфер. Кристаллы постепенно растворялись в щелочи, нагреватель располагался снизу, когда нагретый раствор поднимался к затравочным кристалликам кварца, расположенным вверху автоклава, он, охлаждаясь, создавал так называемую перенасыщенную зону. Кварц, осаждаясь на затравках, потихоньку рос со скоростью один миллиметр в сутки. Затравки размещались в четыре этажа, по дюжине на одном уровне. Теоретически установка должна была выдавать сырья на десять тысяч кварцевых резонаторов в год, что было много, но недостаточно и не могло покрыть потребности страны. Но, как говорится, лиха беда начало, хотя установка была дорогой, ее пришлось изнутри золотить, чтобы изолировать сталь от агрессивной среды, но оно того стоило, а повторить то, что уже сделано, всегда проще. Кварцевые резонаторы постоянно росли в цене за рубежом в силу ограниченного количества натурального кристаллического кварца, пригодного для изготовления резонаторов. Так что перспективы у этого изобретения были очень радужные.