Текст книги "Место Силы. Первый уровень. Здравствуй, друг"

Глава 33

Я узнал место, в котором оказался.

Та самая комната, где на нас напал шатун. Комната с огромным телевизором на стене. Именно на телевизор указывал длинным серым пальцем крикун. Я всмотрелся в рябь «белого шума».

Вот, как и в прошлый раз, появилась картинка, только на этот раз она не исчезла, а задержалась.

Я был прав. Камера снимала большой участок красновато-коричневой земли. И теперь я сумел разглядеть «предметы», которые его усеивали.

Это были не предметы, а холмики земли. Взрыхлённой, вытащенной и брошенной обратно красновато-коричневой земли.

Могилы.

Гигантское кладбище занимало весь обзор.

Здесь не было надгробий, не было крестов – ничего такого. Только холмики. Которые могли означать всё, что угодно.

Могли ведь?..

Что-то двигалось там, в этом царстве смерти. Я прищурился, всматриваясь. И в этот момент экран словно бы перестал существовать.

Я был там. И – не совсем «был». Просто я очень хорошо видел трёхметрового робота, который катился по незасеянному могилами участку земли на массивных гусеницах. У робота не было головы. Только гусеницы, корпус и руки, заканчивающиеся щупами. На руках робот нёс…

Сначала я подумал, что это – человек. Но быстро понял, что ошибся.

Длиннопалые руки без ладоней – похожие на щупы робота. Серая дряблая кожа. Только вот воронки не было. Было лицо. Плоское и невыразительное. С двумя щелями вместо носа. С закрытыми глазами и безгубым ртом.

Существо было мертво. И робот, остановившись, сбросил его в свежевырытую могилу. Секунду постоял над ней, как-то задумчиво повертел своими щупами, а потом, развернувшись, покатился обратно.

Я тряхнул головой.

Снова экран. Помехи. Белый шум.

– Что это?

Нет ответа.

– Что ты хотел мне показать?!

Нет ответа.

Я повернулся, и крик застыл у меня в глотке, не в силах вырваться.

Крикуна не было.

У меня за спиной стоял Скрам. Вернее, голова Скрама, на которой едва-едва угадывалось сожжённое «холодцом» лицо. Всё остальное туловище представляло собой студенистую зелёную массу.

Скрам протянул ко мне руку – ещё один сгусток зелёной субстанции – раскрыл рот, пытаясь что-то сказать.

По лицу пробежала судорога, и то, что удерживало останки Скрама в вертикальном положении, перестало действовать. Зелёное месиво хлынуло на пол, растеклось, достигло моих ног.

Я закричал.

И проснулся.

Я сидел на своей кровати, тяжело дыша. Даже не дыша – ловя ртом воздух, молекулы которого, казалось, все усилия прикладывали, чтобы не попасться.

В душ как будто и не ходил. Пот – градом. Господи… Проклятый толстяк сглазил насчёт кошма…

Мысль оборвалась на полуслове.

Краем глаза заметив движение, я резко повернул голову и увидел крикуна.

Он стоял посреди комнаты и «смотрел» на меня своей воронкой. Убедившись, что я его вижу, он медленно поднял руку и погрозил пальцем.

– Что? – прошептал я. – Что за?..

Крикун развернулся и подошёл к двери. Щёлкнула щеколда.

– Стой! – заорал я.

Движение убивает страх.

Я стиснул рукоять топора и бросился вслед за крикуном. Но когда я выскочил в коридор, он уже был у первой двери, поворачивал колесо.

– Стой!

Я побежал так быстро, как никогда не бегал. Сам не знаю, что хотел сделать. Зарубить эту тварь? Попытаться расспросить?

Коридор был пуст.

Дверь закрылась за крикуном. Колесо повернулось обратно.

Я врезался в дверь с разбегу, не обращая внимания на боль, повернул колесо, распахнул дверь, побежал дальше.

Пусто, везде пусто. Ещё одна дверь – и я вырвался на галерею, опоясывающую общий зал. Вцепился руками в перила, завертел головой.

Раненых убрали, растащили по комнатам.

Стаффы заканчивали с уборкой.

Пять человек стояли и что-то обсуждали недалеко от двери. Готовились выйти в рейд и, быть может, умереть.

Фальм, Гайто, этих двоих не знаю… Пятый – Дуайн. Американец, который пытался подкалывать меня в первый день, который входил в пятёрку Лин. Оказывается, он тоже выжил.

Ни намёка на крикуна.

Я бросился обратно. В тренировочный зал, в душевую, в туалет. В свою комнату. Перед комнатой Скрама я заставил себя остановиться.

Хватит.

Хватит, Крейз.

Ты сейчас с ума сойдёшь, если не остановишься.

Нет никакого крикуна, это был лишь сон.

Но дверь-то открылась. Я же точно её запирал перед тем как лечь.

Силы, которых и так было небогато, окончательно меня покинули. Я, волоча ноги, вернулся к себе. Упал на стул, положил на стол руки и уронил на них голову.

– Проклятое дерьмо, – сказал я комнате приглушенным голосом. – Однозначно.

– Крейз?

Я с криком подскочил на месте, и удивлённая рожа Гайто наглядно мне показала, до какой степени я неадекватно взвинчен.

– Ты только дуба не врежь с перепугу, – сказал он, предостерегающе подняв руки. – Ещё одного Наказания не хватало.

– Постараюсь, – прошептал я, рухнув обратно на стул.

Руки дрожали, колени – тоже. Чёрт… Надо как-то приводить себя в порядок. Для начала, наверное, поспать – только нормально, без всяких глючных снов.

– Видел, как ты выскочил, будто ошпаренный, а потом назад унёсся, – сообщил Гайто. – Ты как в целом?

– Нормально, – бросил я.

– Уверен?

– А если и нет? У тебя случайно завалялся пузырёк с антидепрессантами? Или я не обратил внимания на кабинет психолога? Может, предложишь погонять шкурку на время?

Гайто хихикнул и показал мне большой палец:

– А ты осваиваешься. Одобряю. Признай, поначалу шокировало, как мы общаемся, да?

– Н-да уж, – пробормотал я и отвёл взгляд.

– Что же до твоего вопроса… – Гайто подошёл и уселся на стол, как так и надо. – Таблеток и психологов не обещаю. Но мы можем поговорить. Это не стыдно, брат. Мне ты можешь сказать всё, что угодно, я никому не расскажу. Будет гораздо хуже, если ты сейчас промолчишь. Потому что потом твоё молчание может превратиться в проблему.

Передо мной сидел парень, который только что потерял друга, и пытался мне помочь.

– Не погибай, – вырвалось у меня.

– Не понял? – приподнял бровь Гайто.

– Я хочу, чтобы ты вернулся из рейда живым. Плевать, чего это тебе будет стоить.

– Ты… мне приказываешь?

– Считай, что так.

– Брат, я даже не в твоей пятёрке.

– Ты будешь в моей пятёрке. Когда вернёшься. И мы уйдём отсюда все вместе. Я знаю путь.

– Ты про те забавные цифры, что Алеф написала на столе? Да, мы попробуем по ним пройти.

– Удачи. Но если что-то пойдёт не так, ты должен вернуться.

– Крейз… – Гайто соскочил со стола и сделал вид, будто смотрит на часы. – Ты – конченый псих. Мне это нравится. Надеюсь, на том свете я буду по тебе скучать.

Он вышел из комнаты, а я задумался над тем, почему сказал ему это. И ответ лежал на поверхности.

В моём бредовом сне Скрам открывал рот, отчаянно пытаясь что-то сказать. Ему было практически нечем говорить, но он старался, и я услышал…

То, что я услышал, могло быть – «Сайко».

Или «майка».

Или вообще «банка».

Но я сейчас отчего-то был уверен, что Скрам пытался сказать: «Гайто».

Глава 34

В двенадцать часов пятёрка ушла.

Поскольку они были единственными кандидатами, квадратная тумба не долго морочилась с выбором. Луч просто сразу же ударил в грудь Гайто. Тот изобразил на лице радостное изумление, как у тех, кого вызывают на сцену получать Оскара.

Я сидел на скамейке, в числе провожающих, и не удержался от смешка.

Гайто оправился. Во всяком случае, у него уже получалось вести себя, как прежде.

Правда, это ровным счётом ничего не говорило о том, что происходит у него в голове. Или, если можно так выразиться, в душе.

Здешние ветераны привыкли терять и привыкли терпеть боль, снова и снова возвращаясь с того света. Привыкли улыбаться там, где обычные люди ломаются раз и навсегда.

Но это не значит, что они сами никогда не сломаются.

– С богом, – вздохнула сидящая рядом со мной Лин, когда дверь за ребятами закрылась.

– Ты как? – спросил я.

– Такое ощущение, будто гораздо лучше, чем ты. Что происходит, Крейз? Ты после Наказания более живым выглядел, а сейчас – тебя будто из могилы вырыли.

Я содрогнулся, вспомнив кладбище на экране. Или не на экране…

– У-у-у… – протянула Лин. – Пошли.

– Куда? – удивился я.

Лин встала первой и единственной рукой потянула меня за плечо.

– Перекусим. Следуй мудрому правилу, Крейз: стресс надо заедать. Запивать не надо – плохо кончится.

– Да и нечем…

– Да и нечем, – согласилась Лин. – Пошли, обчистим кухню. Наведём шороху среди стаффов. Ты и я!

– Аминь, сестра, – согласился я.

Кухня встретила нас той тишиной, которая возникает внезапно, на полуслове, когда в аудиторию заходит преподаватель.

Стаффы вытянулись по стойке смирно. Те же самые девчонки и пацаны, которых я видел позавчера, сидя здесь с Жастом. Может быть, кто-то из них замёл на совок Жаста и выбросил его в утилизатор… Хотя и вряд ли. Кажется, уборкой занимались другие стаффы. Учитывая сколько их, не удивлюсь, если есть две отдельные должности: держателя совка и заметателя праха.

– Что? – с вызовом спросила Лин. – Если вы вдруг не заметили, завтрак мы пропустили. Мы вместо завтрака подыхали там, – указала она большим пальцем себе за спину.

– К сожалению, Лин, туннельные твари ворвались в кухню, – размеренно сказал китаец с изуродованной рукой.

– И всё сожрали? – огорчилась Лин.

– Растоптали. Уронили и растоптали. Но у нас, разумеется, есть кое-что. Вы знаете, где.

– Отлично, – обрадовалась Лин и опять потащила меня в дальний угол кухни.

Здесь я ещё не был. В глаза бросились вмонтированные в стену шкафчики – четыре металлические дверцы в ряд.

– Видишь, да? – указала на них Лин. – Три раза в день там появляются продукты. Мясо, овощи, мука, макароны. И стаффы готовят из этих продуктов. О нас заботятся, мы получаем сбалансированное питание. Сегодня на обед должна быть рыба, например.

– Откуда появляется? – спросил я.

Лин нырнула под стол и вытащила оттуда пластиковый ящик.

– Что значит, «откуда»? Оттуда же, откуда течёт вода в душевых. Или откуда берутся батончики, новая форма и новая зубная щётка в шкафчике. Оттуда же, откуда вылезают в неограниченных количествах эти выродки тоннельные. Знаешь, Крейз, ты только никому не рассказывай, но у меня есть теория, откуда это всё.

– Да?

Я подошёл к Лин. Она поставила ящик на стол, сняла с него крышку. Внутри оказались завёрнутые в плёнку бутерброды – хлеб уже размок от майонеза. Множество бутербродов.

– Я думаю, что всё это приносит Дед Мороз.

Я не удержался – заржал.

– И ничего смешного, – одёрнула меня Лин. – Можешь считать меня совершенно сдвинутой, но я в детстве до истерики его боялась.

– Деда Мороза?! – не поверил я.

– Ага. Кажется, папа с мамой чего-то напутали и подали мне сказку не под тем углом. Я отчётливо поняла одну вещь: есть какое-то магическое существо, которое раз в год пробирается к нам в дом незамеченным и оставляет подарки. Но что если оно вдруг захочет убить нас? Или ограбить? Кто вообще может ему помешать? Кто сказал, что ему всегда будет хотеться быть добряком, дарящим подарки?

– Лин.

– Да?

– Ты совершенно сдвинутая.

– Знаю, Крейз. Вот. Пополни запас калорий на всякий случай. Вполне возможно, сегодня ночью они тебе пригодятся. – Она протянула мне бутерброд. – Есть основания полагать, что сегодня будут новички. Много мест освободилось.

– А это проблема? – спросил я, взяв бутерброд. – Ну, новички?

– В таком количестве – ещё какая. Ну, я к тому, что успокоить одного паникёра не проблема, а когда их сотня… Слушай, тебе бы одежду раздобыть. Хочешь, я поспрашиваю, у кого из погибших остался целый комплект?

– Лин, ты совсем?!

– Что, Крейз? Это нормально. Жизнь продолжается. – Лин сорвала плёнку с бутерброда, откусила половину и добавила невнятно, с набитым ртом: – Здесь или не выходить из траура вообще, или привыкать быть циничной мразью. Выбирай. Я уже бывала в вечном трауре. Спасибо огромное, больше неохота.

Я тоже взял бутерброд. Странное ощущение. С одной стороны – есть охота до умопомрачения, а с другой – кусок в горло не лезет, хоть ты тресни. Кажется, если проглочу хоть немного – тут же вырвет.

– Лин, а здесь есть химики или биологи? – спросил я.

– Были, – кивнула она. – А что?

– Что они говорили о том, с какой скоростью разлагаются тела?

– Бред собачий. Так и говорили. Разложение – это процесс поедания плоти бактериями. Если здесь водятся такие бактерии – они бы, наверное, заживо нас жрали. Не говоря о том, что еда разлагалась бы за минуты.

– Вот и я о том же думаю…

– Да все об этом думали, Крейз. А распределение силы «обтяжкой»? А регенерация? А эти буквы, которые мы видим? «Здравствуй, друг!» – передразнила она. – С точки зрения науки, мы живём в какой-то хренотени, которую объяснить невозможно.

– Бутерброды, хлеб, – продолжал я рассуждать. – Мясо, рыба… Всё то, что едим мы, люди. Надо понимать, пауки получают паучью еду.

Страшно даже представить, что там за еда. Учитывая то, что они сразу же и безошибочно распознали еду в нас с Алеф…

– Не будет никакого ответа. – Лин подошла к раковине, открыла кран и по-простецки опустив голову, напилась, ловя струю губами. – По крайней мере, пока мы находимся на первом уровне. Слыхал? Чтобы оценить систему, нужно выйти за её пределы.

– Я не хочу её оценивать. Я хочу понять.

– Ну-у-у… – Лин вытерла губы тыльной стороной ладони. – Вот представь себе учёного, который построил муравейник и запустил туда муравья. И раз в день, в одно и то же время, запускает в муравейник пару термитов. Что может понять муравей? Только то, что каждый день в двенадцать часов ему нужно сражаться за свою жизнь. А учёный… Даже если муравей его увидит – он не осознает, что это такое. Просто обделается от ужаса. В то время как учёный будет думать о том, что нужно сделать взнос по автокредиту и трахнуть лаборантку, пока жена в отпуске.

– Мы – не муравьи, – возразил я.

– Именно что муравьи. Нам дали правила, и по ним нужно играть. Всё, Крейз. Точка. Помаши ручкой тому миру, где у тебя была свобода воли, здесь такой драгоценности нет.

Это мы ещё посмотрим.

В конце концов, одна из ручек чаши, за которую я взялся, означала как раз волю. Свободоволие, если быть точным.

– Я собираюсь сыграть против правил, Лин, – сказал я. – И хочу, чтобы ты была со мной.

– В каком плане – «была с тобой»? – Лин нахмурилась, поправила свои дурацкие косички.

– В том плане, что постарайся как можно скорее отрастить руку, и когда я скажу «прыгай», спрашивай только «как высоко?»

– Ну… – пожала она плечами. – Ты командир, уходить из пятёрки я не собираюсь. Так что всё, что ты прикажешь в туннелях, я выполню. Как и Алеф. Кстати, надо бы спросить о планах Сайко. Если этот чёртов японец опять вздумает бузить, нам придётся искать сразу двух бойцов.

– Мы берём Гайто. – Я распаковал ещё один бутерброд, первый сумел-таки запустить пищеварение, и желудок теперь жадно требовал продолжения банкета.

– Гайто не вернётся, – просто сказала Лин.

– Вернётся.

– Крейз, я такое видела уже тысячу раз. Он пошёл умирать. Может быть, судьба сыграет забавную шутку, и их пятёрка доберётся до Врат. Но даже если так – мы его больше не увидим. Держу пари, одна из палочек уже покраснела. Хочешь поглядеть?

Я закрыл крышкой коробку. Убрал её вниз.

– Пошли.

***

Краснели две палочки.

Безмолвные «болельщики» смотрели на эту картину угрюмо.

– Дерьмо, – прошептала Лин. – Господи, как же я не люблю привыкать к новым придуркам после того, как подыхают старые… Крейз, не умирай, пожалуйста! К тебе я уже привыкла.

– И в мыслях не было умирать.

Мы нашли уединённую лавочку – теперь с этим не было проблем – и сели. Через несколько минут я сходил к себе и принёс пару батончиков, поделился с Лин. Кажется, у меня получалось «заедать стресс».

– А ты когда-нибудь смотрела, что показывает экран в той комнате, в туннелях? – спросил я.

– Он ничего не показывает. Одни помехи.

– Там совершенно точно была картинка.

– Какая?

Я пожал плечами.

Теперь у меня уже не было твёрдой уверенности, что я на самом деле видел ту картинку до своего сна. Ведь так бывает – приснится что-нибудь яркое, и ты просыпаешься с твёрдой уверенностью, что видел это раньше. Но на самом деле – ничего подобного. Поковыряешься в памяти как следует – а там нет воспоминаний, только иллюзия.

Вот и сейчас.

Огромное кладбище. Огромный робот. Труп у него на руках.

Чёрт, я бы копейки не поставил на собственное психическое здоровье после всего пережитого. Так как я могу быть уверенным хоть в чём-либо?

– Пейзаж, – коротко сказал я.

– Даже если так, – отвернулась Лин. – Что нам с того?

– Я не знаю. Может, это какой-то ключ…

– Ключ? Ну и куда бы ты его вставил?

– Лин, я не знаю.

– Крейз, ты пытаешься собрать пазл из кусочков. Иногда тебе даже кажется, будто что-то получается, будто ты сумел угадать мысль изготовителя этих пазлов. Но в конце концов, может, это вообще не пазл, может, ты просто как идиот перекладываешь с места на место шашки, пытаясь увидеть в них рисунок.

Пессимизм Лин начал уже утомлять. Я раскрыл рот, чтобы сказать ей что-то резкое, но в этот момент лязгнул замок двери, и мы, забыв о дискуссии, повернули головы в ту сторону. А потом, как и все остальные, встали и побежали вперёд.

Трое человек вошли в дверь. Собственно, шли двое, а третьего они вели под руки, как перебравшего товарища.

Я узнал Фальма и Дуайна. Они выглядели несколько озадаченными.

– Какого?.. – вырвалось у Лин, но закончить фразу она не смогла.

Больше никто ничего не говорил. Все, как и я, таращились на зрелище, которое вызывало у нас вопросы. Множество вопросов. И вряд ли мы так уж хотели получить на них ответы.

– Понимаю, – нарушил тишину Фальм, – раньше у нас на районе такого не случалось. Но, как известно, всё бывает в первый раз.

– Мы подождали десять минут, – добавил Дуайн. – Гнить он не начал. Понимаю, что бред полнейший, но у нас ведь есть неписанный кодекс. Вот и…

– Это вообще кто? – спросила Лин.

– Это Гайто? – спросил я одновременно с ней.

– Я процентов на девяносто девять уверен, что да, – нервно хихикнул Фальм.

– Он, – кивнул Дуайн. – Ну и… Что с ним делать? Положим здесь?

– Нафиг, – тут же отмёл эту идею Фальм. – Давай к нему в комнату. Но кто-то должен будет за ним следить. Я… Не представляю, как это будет.

Они потащили Гайто к лестнице. Все повернулись вслед и провожали их обалдевшими взглядами. Никто не мог представить, как это будет, будет ли, и если да, то зачем.

Потому что у Гайто, безусловно, сохранилось куда больше тридцати процентов тела, а значит, по условиям Места Силы он должен восстановиться. У него, собственно, не хватало лишь одной части тела.

Гайто был без головы.

Глава 35

Проведать Алеф оказалось непросто. По стечению обстоятельств практически все Избранные, делившие с ней коридор, погибли, а те немногие, кто остались, не выходили провожать пятёрку. Их слишком сильно измочалили, и они остались у себя, зализывать раны.

– Да ладно, – проворчал я, дёргая колесо, которое ощущалось, как приваренное. – Я ж свой, ну! Алеф точно хочет меня видеть.

На дверь мои доводы не произвели никакого впечатления. Я в сердцах пнул по двери, прислушался. Нет, стучать – бесполезно. Слишком толстый слой металла. Ну и что теперь, стоять под дверью, ждать, пока кто-нибудь выйдет? Прям как будто пришёл в гости к другу, у которого не работает домофон, и ему именно сейчас приспичило в упор не слышать телефонного звонка.

В задумчивости я огляделся, и вдруг в голову пришла идейка. Я поспешил спуститься и прошёл в кухню.

– Э, – сказал я, уже после того, как раскрыв рот, сообразив, что не знаю имени, которое хочу назвать. – А вы не видели толстяка.

– Кого? – удивилась миловидная девочка лет шестнадцати с огромным ножом в руке.

– Ну, мужик такой. Толстый. Из-за которого Наказание.

– А, – сообразила девчонка. – Это Растор. Он, вообще, по уборке. Попробуй посмотреть в подсобке. – И она указала ножом направление.

Поблагодарив, я вышел из кухни и постучался в указанную подсобку. Открыли сразу. Передо мной оказалась коротко стриженная блондинка с красными заплаканными глазами.

– Да? – всхлипнула она.

– Растор здесь? – спросил я и сам задним числом понял, как жёстко прозвучал вопрос.

– Зачем? – Тонкая рука решительно уперлась в косяк, преградив мне путь.

– Да мне без разницы, зачем он здесь, – пожал я плечами. – Мне с ним поговорить нужно.

– О чём?

– Это что, допрос? – начал я злиться.

– Слушай, ты, Избранный! – Девушка погрозила мне пальцем. – Он меня защищал, ясно тебе? Он ни в чём не виноват! У Скрама совершенно снесло крышу, он…

– Не надо меня защищать! – нарисовался у неё за спиной толстяк Растор. – Отойди.

– Но…

– Пожалуйста, уйди. Этот человек вытащил меня из петли.

Я едва не расхохотался. Случай с петлёй представлялся мне до такой степени нелепым, что я даже не предполагал, будто его можно записать мне в категорию «подвиги». В конце концов, даже если бы я вообще не зашёл в комнату Скрама и не увидел висящего там Растора, что бы это изменило?

Ну, продёргался бы он в петле до ночи. Ночью, наверное, в комнате образовался бы новичок. Увидел бы эту картину, съехал бы с катушек моментально, побежал куда-нибудь, заскочил в соседнюю комнату, увидел бы там тело без головы в постели… Н-да, пожалуй, я всё-таки молодец.

– Я могу быть чем-то полезен, Крейз? – спросил толстяк Растор.

Он очень хорошо и правильно начал этот разговор, существенно облегчив мне задачу.

– Да, – сказал я. – Пойдём.

И мы пошли к двери в коридор Алеф.

– Вы, стаффы, ведь все двери открываете, – пояснял я на ходу свою мысль. – Мне нужно к моей девушке попасть, посмотреть, как она.

– Хорошо, – безропотно согласился Растор. – Кстати, ты знаешь – они не любят, когда их называют стаффами.

Вот ещё новости. А как их вообще называть? «Избранные с ограниченными возможностями»?

– Они не в претензии, – пояснил Растор. – Просто тяжело смириться с тем, что у них, в отличие от вас, нет шанса отсюда уйти.

– А о чём вы врёте себе? – спросил вдруг я, не успев прикусить язык.

– В каком смысле? – озадачился Растор. Мы с ним уже поднимались по лестнице.

– Ну, мы верим, что всё станет лучше, когда мы выберемся с первого уровня. Трудно жить без мечты. Или цели… Чего-то такого.

– Да, в общем-то, ни о чём, – пожал плечами Растор.

– Да ладно?

Он призадумался. Мы уже остановились возле нужной двери, когда Растор сказал:

– Краем уха слышал что-то вроде суеверия. Что кто-то из избранных однажды уйдёт на верхние уровни и там что-то сделает, что остановит эту адскую машину и освободит всех. Но это просто суеверие, никто в него, кажется, всерьёз не верит.

– Интересно, – хмыкнул я, – откуда здесь берутся суеверия?

– Ну, это уже просто. Говорят, что в прачечной есть одно место… Вообще, оно и вправду есть. Это какая-то совершенно бессмысленная ниша в стене. Я сперва решил, что это вентиляционная шахта без решётки. Она довольно высоко. Сам я туда не заглядывал… Говорят, это просто глубокая ниша, куда можно забраться, она в длину метра два.

– И-и-и что? – не понял я. – Какой смысл туда забираться?

– Стаффу – никакого. А вот Избранному… Говорят, однажды во время Наказания один Избранный в панике запрыгнул туда и спрятался. Его, кстати, твари не нашли. Но он там долго лежал, сходя с ума от страха, слышал, какая бойня происходит в прачечной. Парень был новичком, Наказание случилось чуть ли не в его первый день… В общем, его вытащили оттуда стаффы, когда всё закончилось. И парень, ещё толком не придя в себя, рассказал, что увидел там буквы. Которые и поведали ему вот эту… легенду.

Растор ощутимо путался. Он явно был не мастак травить байки. К тому же из уважения ко мне пытался говорить на русском, что тоже не помогало ему чётко выражать мысли.

– Ла-а-адно, – протянул я. – Дверь-то откроешь?

– Конечно. Рад помочь.

Растор провернул колесо и открыл дверь с таким энтузиазмом, как будто правда верил, что такими мелочами постепенно сможет расплатиться за всё, случившееся по его вине.

– Спасибо, Растор. Если что – я тебя найду.

– Да, Крейз. Если я буду в своём коридоре, и тебе понадобится что-то – просто скажи Найане, ты её видел. Она передаст мне. Что угодно. Заменить бельё в неурочный день, постирать форму…

– Слушай, Растор, – перебил я его. – Вот скажи честно. Ты никогда не думал, что лучше бы тебе было погибнуть на Испытании, чем вот это вот всё?

Растор серьёзно посмотрел мне в глаза и чуть заметно мотнул головой.

– Я не такой, Крейз. Ты был прав. То, что я устроил в комнате Скрама – это был самый настоящий цирк. Мне хотелось… чтобы меня пожалели. Вот и всё. Я хочу жить. Как угодно плохо, но – жить. И остальные стаффы – тоже. Может, именно это нас и отличает. Может, именно поэтому мы не сумели пройти Испытание. Потому что у вас хватало смелости идти навстречу смерти.

Я молча вошёл в коридор. Что тут скажешь?