Текст книги "Жизнь в эпоху перемен"

Здесь будет уместно рассказать знаменательную историю с директорской шапкой. Как известно, с 1943 года по 1954 год в СССР существовало раздельное обучение мальчиков и девочек в разных школах. Некоторое время мама работала в школе для мальчиков. И вот однажды ребята решили устроить вечер с танцами в актовом зале и пригласить девочек из женской школы. Надо заметить, что отношение к девочкам тогда было более трепетное, уважительное, чем во время совместного обучения. Мама была классной руководительницей. Ребята подготовили музыку для танцев и, когда мама уходила из школы, находились в состоянии волнующего ожидания.

На следующий день выясняется, что долгожданный вечер окончился очень плохо. В разгар праздника ворвался разгневанный директор, обругал всех и потребовал прекратить вечеринку. Дело было в том, что ему не понравилась музыка. Интересно, что это было? Джаз? Или, может быть, уже рок-н-ролл? В то время была распространена жесткая критика западной музыки в контексте критики западной культуры в целом. Хотя существовали и отечественные исполнители этой музыки.

Так вот, а у директора (в сейфе!) хранилась дорогая бобровая шапка. Парни сумели открыть сейф и выкрасть эту прекрасную шапку.

Директор рвал и метал, и уже собирался обращаться в милицию.

Мама пошла в класс и спрашивает:

– Ребята, сознавайтесь, где шапка?

– А шапка, наверное, на дне Москвы-реки.

Оказалось, что шапку разрезали на мелкие кусочки и выбросили в туалет.

– Мы знали, что Вы заставили бы нас отдать шапку, но это было бы неправильно. Пришлось ее уничтожить, потому что директора надо наказать.

Мама согласилась со своими учениками.

Она пошла к директору и сказала ему, что шапку уже не вернешь, и что она, вообще-то, на стороне ребят.

– Как Вы можете их защищать? Это же воры, медвежатники! Они открыли сейф и украли шапку!

– И правильно сделали! Они так долго готовились к этому вечеру, для них было так важно познакомиться с девочками! А Вы опозорили их перед девчонками. Ведь мальчики – это будущие мужчины! Как же Вы не понимаете, Вы ведь и сам мужчина!

Директор подумал-подумал и, в конце концов сказал: «Вы правы!»

Вот такой мама герой. Я даже думаю, что директор был к ней неравнодушен.

А запрещать музыку – что может быть глупее? Это только бесило молодежь и при этом не имело никакого смысла.

А на уроках мама поддерживала строгую дисциплину. В классе у нее была тишина. Один раз мама увидела, что двое новеньких (еще не знающих Галину) играют под столом на ее уроке в шахматы, так она подошла тихо и как ударит снизу по шахматной доске: «У меня на уроке ученики слушают учителя, в шахматы не играют!» Фигурки рассыпались. Это был десятый класс. С маленькими она так поступать не стала бы. А с хулиганскими десятиклассниками, видимо, только так и надо было поступать. Они уважали только таких: строгих, но справедливых. Бельмондо в юбке. А матерям юных правонарушителей мама всегда говорила, чтобы они не расстраивалась: оценки не главное, а главное, что в глубине души парень у нее хороший. Она действительно так думала, и очень любила всех своих учеников. Но всю жизнь потом, знакомясь с моими друзьями, мама в первую очередь спрашивала: «А он точно не из малины?» Малиной на блатном жаргоне называли воровской притон.

Олин раз мама вечером шла по Люберцам, ее обступили какие-то люди, хотели ограбить, и вдруг она услышала крик: «Полундра! Это же Галина!». Миг, и все исчезли.

Конечно, это не значит, что в люберецкой школе были только хулиганы. Много лет мама вообще работала в женской школе (где были только девочки), и хулиганок там не было. Просто ей наибольшее удовольствие доставляла работа с трудными подростками. Здесь у нее все получалось, в отличие от многих других учителей, и она всю жизнь с огромным удовольствием вспоминала о своих самых любимых учениках. Талант!

Кстати, несколько раз ее ученики занимали первые места на московских олимпиадах по географии.

Мама считала профессию учителя самой лучшей и очень сожалела, что я, по ее мнению, не смогла бы стать преподавателем. «Ты слишком мягкая, детки тебе на голову сядут», – говорила она. Не очень-то и хотелось!

Ну, вот, я вкратце рассказала истории жизни своих мамы, папы, бабушек и дедушек, все, что знала.

Как жаль, что истории более отдаленных предков теряются в глубине времен. Так не должно быть, ведь каждый человек – это целый мир. Надеюсь, что голограмма (я под этим подразумеваю набор качеств) каждого человека не исчезает, а хранится где-то во Вселенной и может быть воспроизведена (и будет воспроизведена).

 
И если умирает человек,
То умирает первый его снег,
И первый поцелуй, и первый бой,
Все это забирает он с собой.
 

(Стихи Евтушенко)

Начинаю рассказывать свою историю.

II. Детство. Юность. Жизнь в Советском Союзе

Я родилась 15 августа 1961 года. В это время папа работал в поселке Дзержинском под Москвой. Сейчас это город по названию Дзержинский (несмотря на слом памятника в Москве). Почти все население поселка работало на оборонном предприятии НИХТИ (научно-исследовательский химико-технологический институт), где работал и мой папа. Из рассказов родителей следует, что люди в поселке были дружными и сплоченными. В праздничный день они могли пойти в гости чуть ли не в любой дом. Все (ну не все, а многие) знали друг друга. Выйдешь на улицу, и на каждом шагу встречаются друзья и знакомые. Вот так жили в поселке в 60-е годы. Когда мы оттуда уезжали в 1965 году, мама рыдала. Она была человек привычки, и вот, не хотела ехать в Москву.

Во время жизни в поселке произошла история с рыбой (из воспоминаний родителей, конечно). Папа однажды за компанию купил живую рыбу (наверное, карпа). Придя домой, он, к удивлению, обнаружил, что рыба до сих пор жива. После мучительных раздумий в ванну налили воду и пустили туда рыбу. Рыба не собиралась умирать. Вечером, когда стемнело, родители посадили карпа в ведро с водой и пошли на пруд, который находился в центре поселка (местная достопримечательность). И рыба начала новую жизнь.

В Дзержинском и сейчас живет моя троюродная сестра Таня, которая однажды очень сильно помогла мне. Наши отцы были двоюродными братьями. Таниного папу звали Диодор. Редкие имена – это, видимо, семейное.

В 1965 году папу назначили руководителем Главка. Главк – это подразделение министерства, орган управления отраслью промышленности. То есть он стал большим, очень большим начальником. Нам предоставили квартиру в Москве на Бутырской улице (метро Новослободская).

Но папа недолго был большим начальником. Каких-то качеств у него для этого не хватило, и, я думаю, гибкости. Папа был по характеру прямым человеком, он не был карьеристом, не умел и не хотел подстраиваться. И ему больше хотелось заниматься наукой, чем руководить. Примерно через 2 года он вернулся в НИХТИ в должности зам. директора предприятия.

Это было непростое время для нашей семьи. Я, конечно, была еще слишком маленькая, чтобы что-то понимать.

Квартира в Москве у нас осталась (иначе, может быть, я бы всю жизнь прожила в Дзержинском).

Когда мне было 6 лет, мы переехали на Гончарную набережную. Здесь прошли мои школьные и институтские годы.

На Таганке наш подъезд выходит в большой, уютный двор. Когда мне было 6 лет, то есть я еще не училась в школе, я уже сама гуляла во дворе вместе с другими детьми. При этом я считала, что мама меня слишком опекает, и, вообще-то, она действительно слишком опекала, но на улицу отпускала. Видимо, отпускать ребенка играть во двор в те времена было в порядке вещей.

Мы играли в классики, вышибалы, казаки-разбойники, игру, которая называлась «бояре, а мы к вам пришли», прыгали через резинку. В игре «бояре, а мы к вам пришли» дети разделялись на две группы (а, значит, детей было не так уж мало). Каждая группа, взявшись за руки, выстраивалась в линейку на определенном расстоянии перед другой группой. И вот первая группа идет ко второй группе (с предложением, так сказать) и поет: «Бояре, а мы к вам пришли», потом отходит на первоначальную позицию со словами: «Молодые, а мы к вам пришли». Теперь наступает вторая группа: – «Бояре, а зачем пришли, молодые, а зачем пришли?»

– Бояре, мы невесту выбирать, молодые, мы невесту выбирать,

– Бояре, а какая вам мила, молодые, а какая вам мила,

– Бояре, нам вот эта мила, молодые, нам вот эта мила.

Здесь все представители «жениха», соединив руки, указывают на «избранницу». Помню, что иногда некоторые оскорбленные, что выбрали не их, девчонки, начинали шептаться: «А что в Лариске особенного, да ничего в Лариске особенного».

– Бояре, она дурочка у нас, молодые, она дурочка у нас.

Представители «невесты» не хотели ее отдавать. Было и продолжение, но оно сейчас вылетело у меня из головы. Надо запечатлеть для потомства хотя бы то, что помню. Возможно, это была очень древняя славянская игра (из области стенка на стенку). Игры ведь служили не только для развлечения. Это была репетиция, подготовка к жизни.

Помню считалки перед игрой в прятки:

 
На золотом крыльце сидели
Царь, царевич,
Король, королевич,
Сапожник, портной,
Кто ты будешь такой?
Выходи поскорей,
Не задерживай умных
И честных людей.
 

Весь асфальт в нашем большом дворе был расписан мелом на классики. В классики играли очень много, постоянно. У каждой девчонки были мелки (предмет первой необходимости). Велась охота за старыми круглыми коробочками из-под крема для обуви. Они набивались песком и назывались «битами». Нужно было прыгать на одной ноге с квадрата на квадрат, толкая перед собой биту, чтобы она не вылезала за пределы нарисованного мелом квадрата.

Эти игры воспитывали не только выносливость, решительность, быстроту реакции, глазомер, но и умение играть в команде, и привычку к взаимовыручке. Например, «Казаки-разбойники» – «казаки» должны были поймать «разбойников» – весело было.

Девчонки иногда играли в «секретики». Под осколочек стекла клали бумажку от конфеты, цветочек, ленточку, эту композицию закапывали, а потом снова находили.

Сейчас я тоже периодически бываю в этом дворе. И тишина. Построили новую детскую площадку. Но где дети? Если удастся увидеть одиноко играющего в песочнице ребенка, я считаю это большой удачей. Но где же ватаги бегающих детей? Где игры моего детства? И ужасно то, что асфальт девственно чист.

Возможно, происходит смена цивилизаций.

Еще картинка из жизни. Помню, мы с папой ездили на ВДНХ, и там детей катали в возке, впряженном в упряжку лошадей. Вообще, на ВДНХ было много лошадей. Сейчас этого нет. Тысячи лет лошадь была верным другом и помощником человека. А потом стала не нужна.

В подъезде у нас было много знакомых. Особенно мама дружила с генеральшей Антониной Анатольевной, а я – с ее сыном Юрой. Прежде чем попасть в Москву, эта семья военных поменяла множество гарнизонов. Юра сменил школ шесть. «Если хочешь стать генеральшей, надо выходить замуж за лейтенанта», – так говорится в фильме «Москва слезам не верит».

Еще очень хорошо помню симпатичного старого соседа Калину Ивановича (никогда больше не встречала это имя). Тогда люди поздравляли друг друга с праздниками с помощью открыток, отправляли их по почте (или клали прямо в почтовый ящик). У нас хранится куча альбомов с такими открытками. Калина Иванович тоже поздравлял нас открыткой: «Дорогие Томас Федорович, Галина Сергеевна и Верочка! Друзья и верные соратники в труде, борьбе и победах! Поздравляю Вас…» А дочку его зовут Галина Калиновна.

В школу в первый класс в первый раз я пришла 13 сентября 1968 года, потому что меня угораздило в августе заболеть мононуклеозом. Меня положили в больницу. Помню, что я не плакала, смело пошла в больницу, но взяла с собой любимую куклу, не зная, что мне потом после инфекционного отделения ее не отдадут. Из-за куклы я долго еще переживала. В больнице меня вылечили с помощью уколов антибиотиков, и, как ни странно, мне там понравилось. Я почувствовала там себя такой самостоятельной и независимой и даже пыталась опекать десятимесячного малыша, который почему-то тоже находился в нашей палате.

И вот десять школьных лет.

Приведу шуточные стихи моей школьной подруги Маши, посвященные мне и нашей школе:

 
Над тобою господь потрудился,
Сделал все, то, что сделать он мог,
В умиленье сам черт прослезился,
Той работы увидев итог,
Создавал тебя бог без свидетелей,
Втихомолку страдал и творил,
Дал тебе миллион добродетелей,
Сто потов над тобою пролил,
Но создать эталон добродетели
Был не в силах и сам бог-отец,
Нет, не зря, нет, не зря он надеялся
На подмогу 8-й школы спец.
 

Спец – это не то, что вы подумали, а с углубленным изучением немецкого языка.

 
О, рассадник благих добродетелей,
Благородный таганский лицей!
Сколько нас поглотил ты, как хищник,
Легковерных наивных детей!
Ох, ты, Вера моя свет Томасовна!
Ну и жизнь началась у тебя,
Слева алгебра, справа – ботаника,
Кругом – гении – учителя.
 

Учителями были только женщины. Одно исключение – 2 года рисование у нас вел мужчина. Он был веселый, и девчонки его обожали. Ну, и, конечно, преподаватель по военному делу. Но исключение, как известно, подтверждает правило. Среди учительниц было много евреек. Нашу учительницу начальных классов звали Ида Васильевна.

В школу я всегда собиралась под звуки «Пионерской зорьки», доносящиеся из радио. Прекрасно помню песню про юного барабанщика, «Взвейтесь кострами, синие ночи». Тогда в каждой квартире были радиоточки с первой программой радио. После перестройки многие решили, что это радио им не нужно. Я не хотела отказываться, но во время ремонта рабочие убрали эту радиоточку, у меня и не спросили. А во время войны это радио было совершенно необходимо, это была система всеобщего оповещения, по ней голос Левитана сообщал, что происходит в стране и на фронте.

В первом классе нас сначала рассадили так: мальчик с девочкой. Мне очень нравился мой сосед. Он действительно был очень хороший, такой серьезный, добрый. И с ним у меня было первое в жизни объяснение в любви.

Однажды он сказал: – Слушай, что я тебе скажу!

– Что?

– Я тебя люблю.

– Я тебя тоже.

И мы сидели красные, как пион, и счастливые.

Какие были особенности советской школы? В первом классе нас приняли в октябрята и мы носили на форме значки в виде пятиконечной звезды с изображением в центре лица маленького симпатичного Володи Ульянова.

В классе было три ряда парт. Поверхность парты была немного наклонная для удобства письма, как считалось.

Я уже не очень хорошо помню, но, по-моему, каждый ряд считался отрядом.

На обороте тетрадей в косую линейку, предназначенных для младших классов, были написаны правила поведения октябрят.

Октябрята – дружные ребята,

Читают и рисуют,

Играют и поют,

Весело живут.

Октябрята всегда помогут товарищу.

Октябрята уважают старших.

Вот так воспитывали коллективизм и все хорошее.

На уроках труда иногда мы работали на школьном участке, делали клумбочки и сажали цветы.

Перед первым листом тетради обязательно была вложена промокашка. В первом классе детей учили писать перьевой ручкой для образования более красивого почерка. А написанное перьевой ручкой надо промокать промокательной бумагой, чтобы не пачкать страницы.

Помню, как я, папа, моя одноклассница Ирка Соловьева, с которой я тогда дружила, ходили в Мавзолей Ленина. Очередь начиналась где-то у реки, шла через весь Александровский сад и Красную Площадь.

Школа наша находится в центре, так что в пионеры нас принимали на Красной площади. Председатель Совета дружины школы (был и такой) нес знамя. Все было очень торжественно.

– Будьте готовы!

– Всегда готовы!

Коммунизм, (во всяком случае, советский) – это, конечно, тоже религия. Как и у других религий, у нее есть обряды. Конечно, когда вера уходит, обряды кажутся формальностью. Это – когда вера уходит.

На обороте тетрадок в клетку и линейку печатали гимн страны или моральный кодекс строителя коммунизма. Помню призыв: «Сам погибай, а товарища выручай». А в христианстве считается, что высшее проявление человеческого духа – это готовность «отдать жизнь за други своя».

Из учителей чаще всего вспоминаются математичка Татьяна Ивановна, моя любимая очень добрая учительница по немецкому Ирина Николаевна и физичка Елена Семеновна Людоговская по прозвищу Елка (прозвище такое, наверное, потому что колючая). Елка была необыкновенно эксцентричной и властной. Она всегда являлась в экстравагантных нарядах и могла прямо на уроке, зайдя в комнатку-лабораторию, примыкающую к классу, поменять сережки. Лет ей было около шестидесяти. Но самое экстравагантное в ней было – это бурно выражающаяся ненависть к автору учебника по физике Буховцеву. Эту фамилию ученики Елки никогда не забудут. «Буховцев – дурак! Буховцев – дурак! – орала Елка, – Откройте учебник на странице 20. Берите карандаш. Вычерните эту страницу! На странице 21 вычеркните три первых абзаца! А теперь слушайте, как я буду подавать материал!» И так далее.

 
Людоговская, свет наш Семеновна!
Что там Ньютон, Ампер, Фародей?!
«Не читайте учебник!
Дурак этот Буховцев!»
Что ж, тебе, дорогая, видней.
На талант твой и ум самобытный
Я не в силах не указать,
Мне так кажется, что и Эйнштейну
Пред тобой бы пришлось замолчать.
 

Елка рассказывала, что когда-то она лично знала Буховцева. Учились, что ли, вместе. И он всегда был идиотом, что и доказал, написав идиотский учебник. Буховцев, наверное, не переставая, икал. Кстати, на мой взгляд, кое-в– чем Елка была права. Возможно, учебник Буховцева был искусственно усложнен. Как-то мне попался в руки старый учебник Перышкина, и мне показалось, что там более простым и доступным языком материал был подан лучше.

Вообще, на мой взгляд, и учебник по математике был искусственно усложнен. Автор – Колмогоров, как сейчас помню. Он ввел понятие конгруэнтности. А конгруэнтность – это равенство. Вместо того, чтобы сказать: треугольники равны, нужны было, видите ли, высказываться: треугольники конгруэнтны. Просто диверсия какая-то была, и скорее всего, и сейчас есть.

Когда я прочитала в книге о Гарри Поттере про уроки зельеварения в волшебной школе, мне тут же вспомнились наши уроки по химии. Как будто с них списали. Часто на уроках химии мы ставили опыты. Двое школьников, сидящих за одной партой, вместе ставили опыт. У нас были колбы, пипетки, бутылочки, мы каким-то образом разводили огонь. Нужно было порошок засыпать в жидкость, разогреть, потом влить другую жидкость, и в результате получить субстанцию, например, желтого цвета. То есть если субстанция должна была быть желтого цвета, то у нас она была зеленая, если голубого – то коричневая. По-моему, ни разу у нас не образовался желаемый цвет. И еще все время казалось, что вот-вот что-нибудь взорвется. Химия была для нас с Машей самым тяжелым предметом, это был единственный предмет, по которому я нахватала двоек. Так что меня нисколько не удивило отношение Гарри Поттера к зельеварению и профессору Снеггу.

Мне кажется, когда моя дочка Маргоша училась, этого не было, а зря. Может быть, люди с талантом к химии не могли проявить себя.

Учительницу по физкультуре звали Вера Ивановна (моя тезка). Она была маленькая и толстенькая, всегда в синем спортивном костюме, и удивительно, как хорошо у нее получались всякие трудные телодвижения. В начале урока мы строились по росту, я обычно была девятая. Мы бегали, прыгали в длину и высоту, прыгали через козла (у меня получалось просто садиться на этого козла), делали березку, мостик, кувыркались (это мне нравилось). Надо было еще лазить по канату, но я (и многие другие) могли только вцепиться в этот канат и немножко на нем покачаться.

Учительницу по пению звали Виолетта Григорьевна. Она иногда сама играла на пианино и пела нам кое-что из классики. Помню еще, как она пела песню про летчиков, которые не выпрыгнули с парашютами из горящего самолета, чтобы не дать ему упасть на город:

 
И надо бы прыгать, не вышел полет,
Но рухнет на город пустой самолет.
 

Эта песня не была выдумкой, она отражала реальные случаи.

Однажды разучивали песню о Щорсе. Начинали девочки:

 
Хлопцы, чьи Вы будете? Кто Вас в бой ведет?
Кто под красным знаменем раненый идет?
 

А мальчики должны были петь в ответ:

 
Мы сыны батрацкие! Мы за новый мир!
Щорс идет под знаменем – красный командир!
 

Еще помню, как в первом классе (Виолетты еще не было) на каком-то собрании мы пели песню, начинающуюся словами:

Ленин, это весны, это весны цветенье!

Ко мне тогда закралась крамольная мысль: «Нет, это уже слишком. Ленин, конечно, хороший дедушка, но при чем здесь весны цветенье?» Кстати, на первом этаже в холле стоял бюст Ленина и рядом существовала надпись большими буквами: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!»

Да, Ленин был главным богом нашего коммунистического пантеона. Ну что ж, он был великий человек, и надо относиться с уважением к своей истории. «Так, храм разрушенный – все храм, Кумир поверженный – все бог». Это Лермонтов.

На уроках военного дела нас учили, между прочим, собирать и разбирать автомат. За меня всегда это делал Игорь. Не давалась мне эта наука. Еще нас раза два-три возили в какое-то место, где нас учили стрелять в мишень из ружья из положения лежа. У меня в правом глазу близорукость, а в левом было тогда стопроцентное зрение. Я приставила прицел ружья к левому глазу, и вдруг слышу грозный голос: «Номер третий, Вы левша?» Я поворачиваюсь и объясняю, что я не левша, но правый глаз плохо видит, поэтому я смотрю левым глазом, хоть и собираюсь стрелять правой рукой. Необычный случай! Я снова ложусь и пытаюсь прицелиться и снова слышу вопрос: «Номер третий, Вы левша?» Вот так нас готовили в случае необходимости защищать Родину.

В систему гражданской обороны входила, между прочим, и борьба с эпидемией. Нас учили обращаться с противогазом. Один раз в своей жизни я одела противогаз и быстренько его сняла. Удовольствие ниже среднего.

Я хорошо училась по математике. Вообще, когда я шла домой, я с нетерпением ждала момента, когда я пообедаю и сяду за математику. Обычно я после школы провожала свою подругу Машу до метро, мы там ели мороженое, она любила «Лакомку» (уже тогда была «Лакомка»), а я – «Шоколадный батончик». «Шоколадный батончик» был очень вкусный, но давно пропал. Еще недалеко от школы во время нашей учебы открыли дегустационный зал, в котором впервые в Москве появился торт «Птичье молоко». Это было целое событие!

Но вернемся к математике. Обычно к отстающим ученикам прикрепляли, как говорилось, тех, кто лучше учился по данному предмету. У нас был такой Митя, который по математике из двоек не вылезал. Даже когда ему подсказывали, из него нельзя было вырвать ни слова. И вот учительница попросила меня подтянуть Митю. Я вообще ответственный человек, тогда же была гиперответственной. На первой же перемене после получения столь важного задания я, бросив подружек, разыскала Митю и обратилась к нему с пламенной речью: «Митя! Пожалуйста! Давай отойдем к подоконнику и я объясню тебе, как решать задачу, которую нам задали.» На лице подопечного отобразился ужас, он повернулся и дал стрекоча. Я побежала за ним, крича: «Митя! Подожди! Ну почему же ты не хочешь? Я объясню тебе, как решать пример, и ты все поймешь!» Невозможно было уговаривать более убедительно, но Митя почему-то бежал все быстрее. Я за ним, с твердой решимостью исполнить свой нелегкий долг. Несколько дней почти все перемены я бегала за ним по всем лестницам и коридорам с криком: «Митя! Постой! Куда же ты? Давай займемся математикой!» на смех народу. Наконец я решила временно оставить его в покое. Математикой мне с Митей так и не удалось позаниматься. Но вот какой был результат. Через некоторое время Митя стал звонить мне почти каждый день и спрашивать, что задали на дом, хотя он тоже был в школе. Может, он оценил, так сказать, мое внимание. Но математика – увы и ах.

Многие девчонки вели песенники. Это были красивые тетради с текстами песен и рисунками.

Считалось, что нужно обязательно вести какую-то общественную нагрузку. Не помню, как другие находили выход из положения. Я работала с несколькими девочками в «Штабе Поиск». Имелось в виду, что мы разыскиваем бывших фронтовиков. Мы вели переписку с фронтовиками, поздравляли их с праздниками. Один раз я увидела на конверте запись: «Адресат в могиле». Испугалась, подумала, что мне померещилось, протерла глаза, снова посмотрела. То же самое. Потом оказалось, что другой конверт накрыл то, что было приписано внизу – «ве». То есть адресат в Могилеве, переехал в Могилев. Вообще-то, ну и название для города.

Так как у нас была немецкая школа «Спец», была организована переписка с ровесниками из ГДР. Мою девочку звали Янина Виолет. Я писала ей по-немецки, она мне – по-русски. Особенно ничего интересного в этой переписке не было. Жалко, что мы так и не встретились. На фотографии была симпатичная девочка. Она меня всегда поздравляла с праздником 9 мая.

В девятом классе нас приняли в комсомольцы, и мы сменили пионерские красные галстуки на комсомольские значки. В классе голосовали по поводу каждого человека, достоин ли он быть принятым в комсомол. Иногда мнения разделялись, и ученику давали испытательный срок.

Была у меня в школе и лучшая подруга. В подростковые годы мы буквально часами разговаривали по телефону, обсуждая все на свете. Наверное, каждый подросток нуждается в таких длинных отвлеченных разговорах со сверстником, который его понимает. В эти годы впервые начинаешь по-взрослому задумываться о мире, в который мы пришли. Хорошо, что у меня была подруга, с которой можно было поговорить, и как жаль, что через три года после школы мы расстались.

Вспоминается одна очень неприятная история. Когда мы учились, по-моему, в десятом классе, в школе появилась девушка-психолог. Психологи тогда в школах не работали, это был эксперимент.

И вот однажды на собрании в нашем классе этот так называемый психолог решил обсудить животрепещущую тему: «А почему Беляева дружит с Якимовой? А почему Якимова дружит с Беляевой? А не отделяются ли они от коллектива?»

Девица высказала мысль, что надо дружить со всем коллективом, а мы с Машей почему-то все перемены ходим парой.

Мы с недоумением услышали это, Маша сказала мне: «Слушай, давай прямо сейчас встанем и выйдем из класса! Пошли они к черту!» И она была права, совершенно права. Я очень жалею, что мы так не поступили. Это я проявила слабость, постеснялась.

Так мы столкнулись с издержками принципов колективизма. Кстати, на самом деле мы и с другими одноклассниками общались.

Да, психологи разные бывают.

В то время учились 6 дней в неделю, то есть и в субботу. А в воскресенье мы с папой часто ходили в кино, в театр, в кафе, гуляли по Москве. Мама не стремилась в этом участвовать. Она ждала нас с обедом. Эти вылазки многое мне дали. Мы с папой разговаривали обо всем, мне было с ним хорошо. И я привыкла к тому, что нужна культурная программа.

Мы очень часто с папой и с подругами ходили к кинотеатру «Зарядье», к гостинице «Россия», гуляли там, заходили в кино. Один раз обедали в ресторане в гостинице «Россия». Это были любимые места моего детства. Кстати, напротив «России» на другой стороне реки к верхней части стены дома был прикреплен огромный транспарант со словами: «Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны».

Гостинице «Россия» принадлежал рекорд Гиннесса как самой большой гостинице мира. Здесь были красивые номера с прекрасными видами на столицу, в том числе на Красную площадь. Помимо номеров, в гостинице располагались концертный зал, магазины, рестораны.

В 2006 году гостиницу демонтировали. Не знаю, как можно разрушать то, что находится в отличном состоянии. Да, может быть, с точки зрения архитектуры гостиница не вписывалась в историческую застройку, но советское время – тоже часть истории. А ломать легче, чем строить. Сломали еще и потому, что это был один из символов эпохи СССР.

А гостиница была очень хорошей. Я вспоминаю ее с теплотой и сожалением. Теперь на этом месте находится, как Вы знаете, парк «Зарядье».

На 8 марта я всегда дарила маме мимозы. Для этого приходилось ездить на цветочный рынок, метро «Курская».

Однажды я встретила в нашей аптеке Тамару Синявскую, знаменитую тогда певицу, жену Муслима Магомаева, а в нашей школе в день выборов – известного певца Юрия Гуляева. Он, наверное, как и все, голосовал за блок коммунистов и беспартийных (была такая формулировка). Эти артисты были нашими соседями (центр все-таки).

Кстати, о выборах. Помню, как голосовали за единственную кандидатуру Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Должности президента у нас тогда не было. Главой государства был Генеральный секретарь. В связи с этим советский народ сочинил анекдот.

Приходит Брежнев на рынок. Подходит к грузину, перед которым на прилавке лежит один арбуз.

– Я хочу купить арбуз,

– Выбирай!

– Как выбирать, я вижу только один арбуз,

– Ну, Вы же у нас тоже один, но мы Вас выбираем.

А я считаю, что не всегда хороша выборная система из представителей различных партий. Здесь все зависит от пиара, и очень часто победившие нарушают свои предвыборные обещания. А народ в конечном итоге не знает, за кого голосует. Временщики чувствуют меньше ответственности за страну, чем, например, царь.

Платон писал, что большим государствам больше подходит монархия.

Иногда хороша демократия, а иногда монархия. Здесь необходим творческий подход, не надо следовать догме. Нужно учитывать множество обстоятельств. Например, если глава государства руководит выполнением какой-то позитивной программы, ему не надо уходить, пусть даже прошло 6 лет правления или больше.

А Леониду Ильичу как раз уже нужно было покидать свой пост. Он не справлялся просто по состоянию здоровья. Можно сказать, упустили время.

Мне очень нравится, как казаки выбирали атамана. Десять человек выбирали лучшего среди них, наиболее умного и смелого. Выбранные десять человек, представляющие уже сто человек, снова выбирали наиболее уважаемого человека. И так далее. Так, пожалуй, можно выбрать достойного человека.

Билеты в театр на известные спектакли были дефицитом, и у театра можно было видеть много людей, спрашивающих лишний билетик. Так даже можно было познакомиться с приличным молодым человеком, имеющим этот самый билетик.

Все очень любили ходить в кино. По всей Москве были установлены большие стенды с перечнем кинотеатров, указанием фильмов и сеансами. Все желающие развлечься обычно шли к ближайшему стенду, там определялись и ехали в выбранный кинотеатр. Перед фильмом показывали так называемый журнал, хронику дня (новости о том, сколько собрали зерновых, какие станки выпустили, и все такое позитивное), а иногда показывали любимый всеми «Ералаш». Было много хороших французских фильмов (еще с Де Голлем у СССР было заключено соглашение об обмене фильмами).