Текст книги "Жизнь в эпоху перемен"

Кафе было мало. На ул. Горького (Тверская) находились два модных кафе-мороженых «Космос» и «Московское». Туда всегда стояли очереди. На Новом Арбате было модное кафе с живой музыкой «Метелица». Тоже очередь. Подводные лодки делать могли, а открыть побольше кафе не могли. Справедливости ради хочу отметить, что у нас на Таганке находились две замечательные точки – «Рюмочная» и «Пельменная». Завсегдатаи там были, но очередей, слава богу, не было.

Проезд в метро стоил 5 копеек. Монетку надо было опустить в турникет.

На домах часто можно было увидеть стенды с надписями: «Вперед, к победе коммунизма!», «Партия – наш рулевой». Если едешь через Краснохолмский мост к метро Павелецкая, проезжаешь мимо трех одинаковых домов. Раньше на одном из них сверху стояла надпись «Вперед», на другом доме «К победе», на третьем – «Коммунизма». Перестарались ребята.

Помню, как на ГУМе 7 ноября висело полотнище: «Великая Октябрьская социалистическая революция – главное событие ХХ века». Наверное, это действительно так. Иначе история во всем мире пошла бы совсем другим путем, в капиталистических странах не стали бы вводить социальные гарантии для рабочих (угроза революции была во многих странах, не только в России были коммунисты) и точно никто бы не смог остановить Гитлера.

В Москве зарплаты не были больше, чем в других городах, как сейчас. Действовали одни и те же ставки по всей стране. За одинаковый труд люди получали одинаковые деньги. На Севере – надбавки, туда ехали за «длинным рублем». Но снабжение в Москве было лучше.

Помню, что, купив молоко, я быстро шла домой, опасаясь, как бы молоко не прокисло по дороге. Дома молоко сразу кипятили, и хранили в холодильнике в кипяченом виде в кастрюле. Да, молоко было натуральным.

Оплата за коммунальные услуги была мизерной. Ее даже нельзя было считать расходом. Так, формальность.

Все проживали согласно прописке. Так что дворниками в Москве работали русские люди, а жители Средней Азии – у себя на Родине.

Сейчас актуальна проблема раздельного мусора. Я помню, что раньше на лестничной клетке у нас стояло ведро для пищевых отходов (как мне объяснили, когда я была маленькая – для свинок), и я очень беспокоилась об этих свинках. Молоко и кефир продавали в стеклянных бутылках без этикеток или в бумажных треугольных пакетах. Стеклянные бутылки можно было сдать в том же магазине за деньги (по-моему, 15 копеек). За продуктами ходили с веревочными авоськами или с холщовыми сумками. Так что мусора, который трудно утилизировать, почти не оставалось. С распространением пластиковых пакетов в 90-х годах началась новая эра. Удобно, и в то же время все полигоны завалены мусором.

Зимой почти все ходили в меховых шапках. За границей любят изображать русских в шапке-ушанке. Это считается таким русским трендом. Действительно, все мужчины и многие женщины ходили в меховых ушанках. Женщины носили также круглые меховые шапки. У меня была и песцовая, и из чернобурки. Давно уже не вижу зимой таких шапок.

По вечерам всегда смотрели телевизор. Было всего 4 программы, причем третья программа – учебная. Обычно смотрели какой-нибудь фильм и программу «Время» по первому каналу. Часто показывали Леонида Ильича Брежнева, который с трудом читал по бумажке какую-нибудь речь.

Однажды в детстве я увидела в газете заголовок «Беседа Брежнева с Гусаком». Я была изумлена, долго протирала глаза, но заголовок не менялся. Потом узнала, что это просто главу Чехословакии звали Густав Гусак (ударение на первом слоге).

Л. И. Брежнев был у власти 18 лет. Это время можно разделить на два этапа: первые 9 лет, когда Брежнев был здоров и много сделал для страны, и последующие 9 лет после инсульта, когда Брежнев так до конца и не оправился.

СССР выгодно отличался от многих других государств тем, что здесь производилось все: от ракетоносителей до нижнего белья. Да, ракетоносители были лучшего качества, чем модная одежда, но страна была самодостаточной, какой она и должна быть (посмотрите на карту). В 1950-х годах экономика и промышленность СССР твердо закрепились на втором месте в мире, уступая только США.

В плане геополитики влияние Советского Союза распространялось на половину мира. Брежнев говорил, что видит свой святой долг в том, чтобы сохранять границы в мире, определенные ялтинской конференцией, чтобы жертвы народа во время войны были не напрасны.

В страну постоянно приезжали высокопоставленные иностранные гости. И вот по телевизору можно было видеть, как Леонид Ильич с доброй улыбкой устремляется навстречу представителю иностранного государства – мужчине или женщине, все равно, обнимает его и совершает тройной поцелуй по-русски, в том числе часто и в губы. Да, это был самый добрый государственный деятель. На всю жизнь я запомнила случай, когда однажды Брежнев в телевизоре радостно устремился к высокому африканцу, но по мере приближения к товарищу улыбка стала исчезать с лица, и в конце концов Леонид Ильич протянул ему руку для рукопожатия. Это было на него не похоже. Показали африканца – ну, очень своеобразный, ну, очень похож на людоеда из сказки. Даже Леонид Ильич изменил своим привычкам.

После инсульта было видно, что Брежнев скорее всего уже не может выполнять обязанности главы государства. Говорили, что он хотел уйти со своего поста, но его не отпускали. Наверное, ответственные товарищи никак не могли поделить власть за его спиной. Брежнев умер в ноябре 1982 года, и рухнул спокойный мир. Советские люди в тревоге ждали перемен. И они не ошиблись.

Но буду рассказывать по порядку. О политике потом.

Сначала о более приятном – о даче.

Когда мне было 5, 6 лет, родители снимали дачу в Лианозово. Это была загородная местность, мы ходили гулять в лес, который казался дремучим, собирали грибы. А теперь это Москва – метро Алтуфьево.

Когда я училась в школе, каждое лето мы снимали дачу в местечке Клязьма по Ярославской железной дороге.

Хозяин первого дома, часть которого мы сняли, был доморощенным художником, художником-самоучкой. У него в гараже находилась настоящая мастерская. Особенно он любил писать копии с картин великих русских художников (в свободное от выпивки время). Я, например, не могла бы отличить копию от оригинала. У нас на Таганке долго висела подаренная им картина с зимним пейзажем (копия картины Репина). Вот так живут и умирают в деревнях неизвестные таланты. А если бы ему в свое время поучиться?

Когда мне было 8 лет, я уже сама ходила в магазин. Однажды мама попросила меня купить молоко, а я купила соблазнительную банку сгущенки, размышляя: «Сказали купить молоко. Я как раз и купила молоко. Это же тоже молоко».

Там я общалась с местными детьми и с другими дачниками. Очень много играли в карты в дурака и, главное, в кинга, в разные настольные игры (морской бой). Много играли в бадминтон. Никак не могу понять, почему теперь в него перестали играть.

Готовили на керосинках. И нужно было регулярно ходить за керосином. Молоко продавали в разлив. И я иногда ехала на велосипеде с рынка так: на одной стороне руля бидон с молоком, на другой стороне руля сумка, и сзади в багажнике сумка.

Ходили купаться на Клязьму. К речке надо было спускаться с крутого обрыва. На самом верху обрыва росла сосна, половина корней которой росла в земле, а другая половина – висела в воздухе. Мы всегда думали, что когда дерево упадет, мало не покажется.

Когда мне было 11 лет, я там чуть не утонула.

Я чуть-чуть дальше отплыла от пляжа, встала на ноги, и так получилось, что вода накрыла меня с головой. Я попала на глубокое место. Рассказывали, что на реке есть ключи, которые бьют из-под земли, и меня, наверное, стал затягивать такой ключ. Это уже потом я сообразила. А тогда ощущения у меня были удивительные. Мне показалось, что все вокруг стало голубое, как небо, и я подумала: «Небо, что ли, надвинулось?» Потом я подпрыгнула, и голова оказалась над поверхностью воды. Смотрю, все как обычно – пляж, люди. Потом опять очутилась под водой, и опять все вокруг меня стало ослепительно голубым. Я и не сомневалась, что это небо. В то же время я понимала, что надо звать на помощь. Но когда мне удавалось подпрыгнуть, никак не могла преодолеть неловкость: неудобно было отвлекать людей. Пока я собиралась с силами, меня уже снова увлекало под воду. Спасла меня мама. Она сидела на пляже и увидела, что моя голова то уходит под воду, то показывается на поверхности, и как заорет. Меня вытащил молодой мужчина. Он нес меня на руках, думая, что я в бессознательном состоянии, пока я не сказала: «Огромное вам спасибо, но я уже и сама могу идти». Тут он чуть меня не уронил. Я ему страшно благодарна, конечно.

Но что это было голубое? Я потом в маске смотрела под водой, вода выглядит по-другому. Есть здесь что-то мистическое. Может быть, я чуть на небо не попала (грехов у меня тогда точно было мало).

Я не один раз подвергалась опасности, живя на даче. В подростковом возрасте у меня была склонность к экстриму, свойственная некоторым подросткам. И вот я из лихости каталась на велосипеде, никогда не пользуясь тормозами. Я ездила вниз с горки перпендикулярно шоссе без тормозов и на скорости пересекала шоссе. Страшно вспомнить. Да, сейчас я бы так не поступила.

Последний раз мы снимали дачу, когда я переходила в 10-й класс. Только через 40 лет снова посетила я с Марго эти места. Мы быстро нашли участки, на которых снимались дачи. (Мы жили сначала в одном месте, потом в другом). В памяти все сохранилось.

На одном участке стоял тот самый старый домик, а на другом участке все было новое, кирпичный дом и железный забор.

Спустились к речке по заросшему деревьями обрыву (той самой сосны уже не было), и, о, ужас, я увидела, что речка обмелела. Она уже больше похожа на ручей. Почему? Как это грустно. Правда, утонуть там теперь точно невозможно.

Школу я окончила с хорошим аттестатом. После выпускного вечера гуляли по Красной площади.

Перехожу к институту. Я поступила в Московский экономико-статистический институт (МЭСИ). Сейчас его уже нет. Его, к сожалению, объединили с Плешкой (Плехановским).

Когда я сдавала экзамен на дневной факультет (математика письменная), я почему-то ужасно волновалась. Такой был настрой, что вот обязательно надо поступить. И получила двойку. Потом я сдавала экзамены на вечерний факультет, совершенно уже не волновалась и сдала все экзамены на 4 и 5. Было образовано 6 групп на вечернем, и тех, кто лучше сдал экзамены, назначили старостами. И меня назначили старостой. В группах было человек по тридцать. Я вела журнал, в котором должна была отмечать отсутствующих. Если препод не делал перекличку, я, конечно, никого не отмечала.

Помню, как я в первый раз увидела список фамилий нашей группы: Бельмесова, Брюханова, Беляева… Каких только фамилий не бывает!

К вопросу о том, надо ли загадывать себе будущее. Перед институтом я мечтала о том, чтобы в первый же день в институте, где-нибудь перед расписанием, познакомиться с будущим любимым человеком. И точно, познакомилась с человеком, который очень быстро вызвался провожать меня домой и вручал мне любовные стихи. Но это точно был герой не моего романа. Я сделала вывод, что Вселенная стремится к тому, чтобы выполнить наши желания, но не всегда попадает в самую точку. (Доверяй, но проверяй. На бога надейся, а сам не плошай.) Вся мудрость заключается в народных пословицах.

 
Помнишь?
Вечер, огни над дорогой,
Троллейбусный шум, голоса,
Помнишь?
И было сказано много,
И мы смотрели друг другу в глаза,
Помнишь?
Ты в туфельках красных шагала,
Плащишко набросив на плечи…
 

Миша писал стихи, которые казались мне ужасно глупыми, я смеялась и показывала их девчонкам. Конечно, я вела себя очень плохо. Надо сказать, к чести Миши, он относился к этому совершенно философски, не обижался и подсовывал мне новые стихи.

После второго курса папа настоял на том, чтобы я перевелась на дневной. И следом за мной перевелась моя подруга Оля. И на вечернем, и на дневном – мне нравилось, было весело и доброжелательно. Но вот что интересно: на вечернем было полно красивых девчонок. А на дневном факультете их было мало. Не знаю, почему такая закономерность наличествовала.

Один из наших предметов назывался сокращенно ИОиМО (расшифровку я забыла, увы. Наверное, что-то очень умное). И на весь институт орали: «Когда у нас Е-мое?» В институте был даже компьютер. Помню, как мы ходили на него смотреть. Это была огромная, страшного вида машина, на которую можно было только взирать с почтительным восхищением. Нам вроде бы даже объясняли, что надо нажимать на какие-то кнопочки. Но делать этого никто не стал.

В нашей группе, на дневном, конечно, учились два монгола и монголка из дружественной страны, армянин с замечательной фамилией Сукиасян и чеченец. В параллельной группе учились две немки из ГДР: Петра и Кэрстин. И вот, подчеркну важную примету времени. К чеченцу и армянину относились полностью как к своим. Никому бы никогда в жизни не пришло в голову сказать слово «черные». Этого просто не было. Союзные республики были как отдельные комнаты в одной квартире. Да, была дружба народов. Не космополитизм, а дружба народов, за которыми признавались их особенности и обычаи. После краха СССР потеря этой дружбы была одним из самых страшных ударов.

Петра и Кэрстин были очень приветливы. При этом они выделялись среди наших девчонок своим внешним видом. Наши все стремились одеться получше. А немки всегда были в довольно страшных бесформенных брюках и мужских рубашках в клетку. Может быть, они уже тогда становились феминистками.

Монголы держались немножко особняком, особенно парень и девушка, которые ходили парой. Забыла я их имена. Третий монгол немножко дружил с нашими ребятами.

Когда я перевелась на дневной на третий курс, я сразу обратила внимание на Сережу. Мне показалось, что я давно его знаю. Эффект узнавания. Может быть, мы виделись в другой жизни. Еще мне казалось, что он очень молодой. Я даже думала, не вундеркинд ли он, поступивший в институт в 14 лет. На третьем курсе мы не общались. Но у меня была примета – если я пойду на экзамен следующей после него, то сдам хорошо. И я всегда так делала. Когда я выходила в коридор, сдав экзамен, его, конечно, уже не было. Он сдал экзамен и ушел домой. Так что это я не для того, чтобы поближе познакомиться. Просто примета такая была.

 
Кончился третий курс.
Пусто на душе.
Ах, тяжело иногда
Вечером в темноте.
 
 
Правда, грустить нет причин.
Жизнь у меня легка.
Только вот нет мужчин,
Мать говорит: «Не беда».
 
 
Правильно, я и сама
Не знаю, чего хочу,
Только сижу одна
Вечером и грущу.
 
 
Но это сладкая грусть,
Надеюсь я, все впереди,
Открытие жизни смысла
И красивые дети мои.
 
 
Найдет ли меня любовь?
Иль только подобье ее?
Ах, полностью мне никто
Не нравился еще:
 
 
Казался один дураком,
Другой – простоватым чуть-чуть,
А третий – расчетливым слишком,
Четвертый развратный – жуть.
 
 
Все в нашем мире сложно,
Но все же скажу: «Не беда,
Хоть сложно,
А все-таки можно
Счастливой быть… иногда.
 

Это одно из моих стихотворений. Когда мне было 19, 20 лет, я сочинила несколько стихотворений. Первое стихотворение пришло ко мне в голову, когда я тяжело болела, с температурой выше 39 градусов. Говорят, так бывает, на основе возбуждения пришло, так сказать, вдохновение. В молодости, наверное, многие пишут стихи, как могут. Потом это желание прошло.

 
Мама! Что за блестящие струи
Прилетают на землю с небес?
Это только капли дождя
Достигают земли наконец.
 
 
Мама! Что за волшебный свет
Этот праздник вокруг сотворил?
Это только солнечный луч
Поверхность земли осветил.
 
 
Мама! Мне улыбнулась прохожая,
Как все люди добры и прекрасны.
Это только, когда у них просят немногого,
Я надеюсь на большее, но пока что напрасно.
 
 
Мама! Что за огромная нежность
Таится в душе моей.
Это только защита от бича одиночества,
Которое все же сильней.
 

Мне кажется, что стихи пишутся, когда грустно, когда обостряется чувствительность. Боль высекает стихи. «Не пиши, если нет изболевшей души», – цитата из стихов моей подруги Лены Далматовой.

Возможно, это не всегда так.

Даже мне однажды залетело в голову шуточное стихотворение. Оно пришло как бы со стороны, то есть это не мои чувства, в отличие от других стихов.

Шуточная французская песня 16 века.

(на мотив «Как родная меня мать провожала…)

 
Предложила я себя, ну и что же,
Ведь не крестьянину, как ты, а вельможе.
Очень я ему тогда приглянулась,
И сердечко тут мое встрепенулось.
 
 
Ты прощай, прощай, мой друг,
До свиданья, я к нему сейчас пойду на свиданье.
 
 
Может, даст тебе оброк он поменьше,
Ну, а здесь уже меня ты не встретишь.
 
 
У него дворец большой и богатый,
Не сравнить его никак с нашей хатой.
 
 
Там вино все пьют, едят и не тужат.
Ах, пойду к нему губить свою душу.
…
 

В начале четвертого курса мы с Сережей случайно встретились у деканата и вместе ждали, когда откроется дверь. Журнал, что ли, хотели посмотреть. И тут мы очень хорошо разговорились, шутили, смеялись, и мне показалось, что это родная душа. Он тоже этот день запомнил. И однажды пригласил меня к себе домой. Но это было не в моих правилах. Как это, сразу домой? Ну, думаю, такой мальчик, а ведет себя как заправский Дон Жуан. Я не пошла. Но я уже влюбилась в него и долго ждала и надеялась, что он пригласит меня в кино или еще куда-нибудь. К этому времени мы уже сидели на лекциях и семинарах рядом. Как-то Сережа шел по проходу и остановился в глубокой задумчивости около места, где мы с Ольгой сидели. Я гордо молчала, а Оля сказала: «Да ладно, чего уж там, садись». Он радостно сел, и с этого момента всегда сидел с нами. И вот в один прекрасный день Сережа выдавил из себя: «Пошли в кино». Я подумала: «Ура!». Нужно было, конечно, не кино, а выполнение формальности – вот куда-то пригласил, поухаживал. Мы пошли в кинотеатр «Зарядье».

Там мы увидели примету времени – огромную очередь за билетами часа на два на какой-то западный фильм. Мы постояли две минуты и ушли. Формальность-то была выполнена. Мы пошли пешком ко мне домой на Таганку. Дома была мама. Пили чай, разговаривали. Так мы начали встречаться.

А в первый раз к Сереже я поехала, вооруженная фартуком и большим куском мяса. Я на полном серьезе думала, что буду варить суп, так как поступили сведения, что его мама болеет, и нужна помощь. Но супом заняться мне тогда так и не удалось.

…

В студенческие годы каждое лето я путешествовала. Естественно, путешествовать свободно можно было только по Советскому Союзу, страна была закрытая.

После первого курса в августе мы с папой на самолете полетели в Крым, в санаторий «Золотой берег» по путевкам от его работы. Я в первый раз увидела море и самолет. Это было нетипично для того времени. Все ребята из нашего класса в детстве ездили с родителями в Крым, на Кавказ, в Прибалтику, и только я все сидела на даче.

Место тоже называлось «Золотой берег», недалеко от Ялты. В санатории папа общался с несколькими своими друзьями-коллегами. Мне все, конечно, очень понравилось. Ездили на экскурсии, ходили по Царской тропе, которая называлась Солнечной. Вечерние развлечения были обычными, санаторскими: почти каждый день показывали какой-нибудь известный фильм в летнем кинотеатре, и была дискотека. Отдыхающим было где познакомиться.

Ярче всего вспоминается праздник Нептуна, в котором мне поневоле пришлось играть активную роль. Так получилось, что на этом самом празднике я сидела в рядах зрителей одна, без папы и недавно приобретенных знакомых. Действие разворачивалось на пляже. Был дедушка-Нептун, какие-то то ли его слуги, то ли морские разбойники. По ходу дела было решено принести жертву богу моря. Разбойники стали ходить по рядам зрителей и довольно быстро подошли ко мне. «Ну, пошли,» – сказали эти люди в зеленых водорослях, подняли меня на руки и потащили к морю. Я интеллигентно, тихо говорю: «Вы ошиблись. Я просто тоже в красном купальнике». Я, естественно, подумала, что должна сидеть подставная девушка с приметой: красный купальник. Но меня уже раскачали и бросили в море. Потом меня отнесли к Нептуну, и он подарил мне подарок. Так проявилось и закончилось мое актерское мастерство.

В конце отпуска мы с папой на «ракете» (такой быстроходный корабль, похожий, действительно, на ракету) поехали в Севастополь. Там жила бывшая папина одноклассница Алла Старкова, дружбу с которой он пронес через всю жизнь. Она есть на школьных фотографиях, очень хорошенькая. В свое время она вышла замуж за моряка и с северного моря переехала на южное. Папа по этому поводу сказал, что он не мог бы жить там, где полгода ужасная жара. Мы пообщались с Аллой и ее дочкой, ходили смотреть панораму Севастопольской битвы. В то время никто не думал о том, Украина Крым или Россия. Ну, переложили политики при Хрущеве что-то из одного кармана в другой (Крым передали Украине в 1954 году, раньше он был частью России), этого никто и не заметил тогда. Это было неважно.

После второго курса я два раза ездила в путешествия «по просторам нашей сказочной страны». Кто это пел? Юрий Лоза.

Совершенно неожиданно мне позвонил один дальний знакомый и предложил путевку в дом отдыха в поселке «Янтарный» Калининградской области. Ехать одной не хотелось, но я решила, что надо.

Никаких особенных дел на июль запланировано не было, и я решилась. Ведь и родители отпустили. Этим летом мне исполнялось 19 лет. Ехать все-таки было далеко и неизвестно куда. Видимо, считалось, что ехать безопасно. Я получила документы у парня и в нужное время села в поезд, помахав рукой папе.

И начались приключения. Во-первых, в поезде мне стало плохо, как никогда. Меня тошнило и рвало, я не могла ничего есть, а ехать надо было около полутора суток. Я плохо переношу транспорт, но такого не было ни до, ни после. Когда поезд стал подходить к Калининграду, я слезла с верхней полки и села внизу с умирающим видом. Думаю, сейчас выйду, сяду где-нибудь на вокзале и буду сидеть. Искать поселок «Янтарный» – об этом не могло быть и речи. И тут мой умирающий вид заметила соседка – девочка из Калининграда.

– Что с тобой?

– Мне что-то плохо.

Видок был, видимо, тот еще. Девочку – Лену встречали родители. Она вышла, о чем-то с ними поговорила, я тоже вылезла. Тут они подходят ко мне, забирают чемодан, берут под руки и ведут к себе домой. Три дня я у них лежала, и эта семья меня поила – кормила, ухаживала за мной. Не знаю, что со мной было бы, если бы я их не встретила. Тогда я подумала, что, наверное, когда положение совсем критическое, бог посылает помощь. И как верна поговорка «Мир не без добрых людей», и надо в нее верить. Это были редкие люди. Ведь они меня видели в первый раз.

Потом я познакомилась с Леной и ее родителями поближе. Калининградская область отошла к России только в 1945 году, после войны. Раньше эта область с городом Кенигсбергом принадлежала Германии, ее части Восточной Пруссии. Я была там в 1980 году. Город был уже вполне русским. Не знаю, жили ли там немцы. Среди достопримечательностей города можно назвать могилу Канта, который всю жизнь прожил в этом городе, замечательную органную музыку в костеле. Еще мы с Леной были в довольно интересном зоопарке.

Лена рассказала, что ее папе, как коммунисту, дали направление на работу в этот город. Надо было осваивать новые места.

В городе было много моряков. Лена спросила, где в Москве девушки и молодые люди знакомятся. Я затруднилась с ответом. На дискотеках? Бывало, но не часто. Лена сказала, что они с подругами всегда знакомятся в Доме офицеров. Хочешь познакомиться – иди в Дом офицеров на танцы. Я даже позавидовала ей.

Еще, уже после «Янтарного», мы ходили с Леной на Военно-морской парад Балтийского флота. Потрясающее зрелище. До сих пор помню.

Потом мы с Леной переписывались. У меня сохранились некоторые ее письма. Через какое-то время переписка заглохла. Ругаю себя за это. Я не должна была этого допускать.

А тогда, очухавшись, поблагодарив всех, я собралась ехать в поселок «Янтарный», дом отдыха «Янтарный». Лена проводила меня до пригородной электрички.

Поселок у самого моря называется Янтарным потому, что море там просто выбрасывает янтарь на берег. Идешь вдоль кромки моря, ступаешь по янтарю. Я, как и все, набрала полный пакет этого необработанного янтаря, но не знала, куда его потом девать. Ездили на экскурсии в Светлогорск и Зеленоградск. В Светлогорске катались на речных велосипедах. Места и архитектура очень живописные.

Однажды ночью в Янтарном была гроза, никто не мог спать, и я узнала, что грозы в тех краях гораздо сильнее наших, московских. Грохотало, как около водопада, непрерывно, казалось, рядом, сверкали молнии.

Было там еще одно экстремальное приключение. Мы с двумя девочками пошли на пляж, сидели там и играли в карты. Вдруг подходят трое парней и начинают приставать. Сначала словами, мы тоже что-то отвечали. Мы были в купальниках, на пляже – никого. Вдруг один из них погладил меня по ноге. Я поняла, что этого уже терпеть нельзя. Если стерпишь, они решат, что все можно. Было рискованно, но я собралась с силами (сказала про себя – три, четыре) и ударила со всей силы человека по щеке. Кстати, ударить человека было очень трудно психологически. Я никогда раньше этого не делала. Я как будто что-то преодолела. И вот результат! Они все поняли, и скоро собрались и ушли. Неплохие, в сущности, мальчики.

Вот и все об Янтарном.

А в августе этого лета мы с папой поехали во Владимир, к сестре Тане. Электричка шла 5 часов и были битком набита. А сейчас можно доехать за 3 часа на экспрессе и спокойно сидеть, даже со столиком (1-й класс). Прогресс.

Я думала, что нас будет встречать одна Таня, но с ней была и ее мама Любовь Тихоновна, первая папина жена. Она была в брючках, стройная, и показалась мне очаровательной женщиной. С папой они встретились радостно, и мы пошли отмечать встречу.

Институтские мои годы – это уже было время дефицита. Причем, что интересно – в магазинах на прилавках очень грустно и большие очереди, а дома в холодильниках у всех все было. В Калининграде, во Владимире – то же самое. Но приходилось все это добывать с боем. В Москве снабжение было лучше, и Таня периодически приезжала в Москву, останавливалась у нас и затаривалась, грубо говоря, колбасой. Во Владимире мне загадали загадку «Что это – длинный, зеленый, пахнет колбасой». Примета времени. Это, конечно, поезд из Москвы. А такую загадку отгадайте: «Название города состоит из двух слогов. Первый слог – название рыбы наоборот, второй слог – крик животного». Я долго думала. Москва.

Владимир и Суздаль, конечно, очень понравились. Попробовала медовуху. «Тут русский дух, тут Русью пахнет».

После третьего курса у меня опять было целых два замечательных путешествия, в Эстонию и в Прикарпатье.

В Эстонию, в Пярну мы поехали с Олей и еще с целой группой молодежи.

Воспоминаний об этой поездке не так много, и все какие-то не очень хорошие. Море было очень мелкое, по нему можно было только ходить. Идешь, идешь, скоро в Финляндию придешь, а море все не доходит до пояса. Там я в первый, собственно, и в последний раз в жизни видела нудистский пляж.

Вечером наша группа пошла в местное кафе-дискотеку. Там сидели эстонцы, и произошел очень неприятный инцидент. Быстрые танцы мы привыкли танцевать не парами, а все вместе. И вот наши девчонки пошли танцевать, и вдруг выключают музыку. Что такое? Сели. Музыка заиграла. Опять пошли танцевать. Опять выключили музыку. Мы спрашиваем, в чем дело, нам объясняют, что надо танцевать парами. Это, конечно, была отговорка. Так мы столкнулись с плохим отношением к русским. Осадочек остался.

Несколько слов на другую тему. Медленные танцы тоже танцевали, и я обратила внимание, что из всей нашей группы эстонцам очень нравится смуглая девушка с иссиня-черными волосами, похожая на кореянку. Ее все время приглашали эстонцы и смотрели на нее с восхищением. На нас с Ольгой никто не обращал внимания. Я отметила себе, что, действительно, физическая несхожесть притягивает.

В августе мы с моей школьной подругой Машей решили съездить еще куда-нибудь. Путевки мы решили купить в Петроверикском переулке (это рядом с Маросейкой). Там находилась туристическая фирма, по-моему, если не ошибаюсь, одна в Москве. Большинство покупало путевки через работу. А если ты индивидуалист, иди в Петроверикский переулок. Мы приехали туда часам к 8-ми с мамами. В переулке стояла толпа. Но мы просочились к стендам, выбирали, выбирали, и решили поехать в Прикарпатье. Интересный инцидент был, мы там познакомились с девушкой, которая спросила совета, куда поехать, чтобы познакомиться с парнем. «Может быть, путешествие на плотах?» – сказали мы. Там было такое. Девушка грустно ответила: «Была. Одни девчонки».

Помню громкий крик моей мамы на всю Маросейку:

– Ну, почему, почему Вы решили ехать к бандеровцам?

Именно в Прикарпатье во время войны было много сторонников Бандеры, противников Советской власти.

Мама не хотели меня отпускать, считала, что ехать в Прикарпатье очень опасно. Мама Маши тоже сомневалась. Мы с Машей, конечно, убеждали их, что никаких бандеровцев давным-давно нет. След их простыл. Все эти события ушли в прошлое и никогда не вернутся. И поездка показала нашу правоту. Никаких бандеровцев, противников СССР, украинских националистов-фашистов, днем с огнем нельзя было отыскать. Вообще, если бы в 1980-м году кто-нибудь сказал, что через одиннадцать лет СССР развалится, никто бы не поверил. Никаких признаков этого еще не было тогда.

Правда, через много лет одна подруга сообщила мне, что в эти же годы она ездила в Львов и столкнулась с недоброжелательным отношением местных к русским, а другая в красках рассказывала, как она (о, ужас) увидела в Ивано-Франковске в кафе маленький портрет Гитлера, висящий рядом с барной стойкой.

– Позвольте, а кто это у Вас там на портрете изображен?

– Так, один хороший человек…

– Но, позвольте, это же Гитлер!

– Ну… да…

Получается, сторонники Бандеры и Гитлера в этих краях уже тогда существовали, но, конечно, громко не заявляли о себе. Мы, во всяком случае, абсолютно ничего не заметили. И кто бы мог подумать, что всего через десять лет эти самые поклонники Бандеры начнут устраивать факельные шествия. И виноваты в этом события, происходящие в Москве. Если центр страны дает слабину, на окраинах начинается брожение. Иначе до сих пор, я уверена, была бы идиллия. А про так называемых бандеровцев давно бы все забыли.

Составилась группа из девяти девчонок, одного парня и двух пар молодоженов. Группа у нас получилась очень дружная и веселая, и парень был хороший. Мы несколько дней прожили в Ивано-Франковске, симпатичном городке. Потом переехали в Яремчу. Это деревня рядом с Карпатами, местные жители занимались там сельским хозяйством, и в то же время это было туристическое место. Был там рыночек с местными изделиями, я купила национальную вышитую рубашку (вышиванку) и деревянную кружку. Природа там очень красивая, живописная, необычная и романтичная. Карпаты – старые, полуразвалившиеся горы, они производят совсем другое впечатление, чем, например, кавказские. Никогда не забуду зрелище, как альпинист взбирается по почти отвесной скале. Глазам не верилось. Мы познакомились с этим альпинистом, это был, собственно говоря, местный проводник по горам, и ходили с ним в поход по горному маршруту. Маршрут этот проходил через ущелье (проводник рисковал, он, видимо, хотел дать нам острые ощущения, экстремал). Меня и Машу и других девушек, которые не пошли в обход, мужчины перенесли через ущелье на руках. Как им это удалось? В общем, риск был. Лично я была в диком восторге.