Текст книги "Ловушка для личного секретаря"

– Илли… – Голова принца склонилась к ее руке, и девушка горестно сморщилась.

Вот что он делает? Неужели не понимает, что ей тоже нелегко? Что этот браслет лег на сердце цветочным венком, нежным и душистым, пробудил самую сокровенную мечту… своя семья. Не приемные родители, которые столько для нее сделали и так расстраивались, меняя ее на Лиру, не чужая тетушка, которая никого, кроме себя, никогда не любила, а своя семья – муж, его родственники и, может быть, дети…

– Пойду скажу, чтоб грузили твои вещи, – резко поднялся с кресла Бенгальд. – Служанку возьмешь?

– Нет. А вот зеркало обязательно возьму, оно в моей комнате. Ингирд… там у Млаты записки… она отдаст их только тебе.

Ингирд стиснул зубы, согласно кивнул и выскочил из кабинета вслед за бывшим начальником. «Хотя вряд ли Бенгальд сказал про отставку всерьез, – мельком подумалось сеньорите. – Наверняка просто хотел задеть их и посмотреть, насколько брат готов защищать своего друга».

– Канд… – она осторожно коснулась пальчиком свисающих к ее коленям волос, – не принимай никого личным секретарем… ладно? И место финансиста придержи… мне нужно будет помочь родителям… когда они вернутся. Деньги там бумажные… а золото стоит очень дорого.

Сеньорита специально говорила так спокойно и буднично, чтоб он поверил, что она обязательно вернется, и перестал так терзаться. Оказалось, что свою собственную боль значительно легче перенести, чем смотреть на его страдания, и она только теперь начала понимать значение вечных слов «быть вместе в горе и радости»…

Да, это было бы очень замечательно… но не зря приемный отец четыре года учил ее мыслить логически и избавляться от розовых иллюзий. И разрешил рассказать про него, его работу и его подозрения только в том случае, если ей будет грозить опасность именно от бывших коллег графа. Вон как заинтересовался Бенгальд… теперь она может ехать с ним спокойно и не беспокоиться, что он довезет ее только до середины Брислы. Ради тех сведений о крысе, на которые она намекнула главному прокурору, он действительно будет ее беречь… и это очень радует, с одной стороны, и очень обидно – с другой. Всегда неприятно понимать, что сама, без связей и чьего-то мощного авторитета за спиной, ты ничего не стоишь, столько бы ни сделала добра и подвигов.

– Никогда… – нежно прижимая к губам ее ладошку, хрипловато сказал принц, – у меня не будет другого секретаря. И финансиста тоже. И этот браслет… – он нехотя провел по камням пальцами, и застежка, щелкнув, открылась, – никогда не украсит другую руку… клянусь.

– Спасибо… – Голос Илли против ее воли прозвучал тоже хрипловато и жалобно, и едва услышав эти жалобные нотки, Кандирд отшвырнул на стол браслет и стиснул девушку так крепко, как когда-то под кустом.

– Не отпущу… не могу. Сам с вами поеду, под видом простого стражника…

– С ума сошел? – сразу опомнилась Иллира. – Хочешь, чтоб я не о своей безопасности думала, а за тебя тряслась?! А Бенгальду сколько лишних хлопот, а ее величество… Нет. Поезжай домой и занимайся делами… но, пожалуйста, не начинай вешать всех подряд… если найдешь ошибки. Все… мне пора идти, через две недели увидимся… я буду ждать.

– Я провожу, – он решительно встал со стула, и шагнул следом, но замер, остановленный голосом старшего брата:

– Не нужно. Иллира, вот твои дорожные вещи, быстро переоденься в ближайшей комнате… до условного места ты поедешь верхом. Я пока скажу брату несколько слов.

Илли крепко пожала на прощанье руку, державшую ее ладошку, и молча, не оглядываясь, почти бегом выскочила из кабинета. Да и зачем оглядываться? Если он увидит ее слезы, снова начнет придумывать доводы… как бы все повернуть так, чтоб им можно было не расставаться. Характер у него такой… не сдаваться, вот и не хочет понимать, что судьба уже крутнула свое колесо и сейчас лучшего пути для них нет.

Глава 11

А через четверть часа она уже сидела в своем эльфийском седле и мчалась сквозь ночь в центре маленького отряда. Кто-то держал поводья ее лошади, кто-то выбирал дорогу… Илли понимала, что все они выпили зелье ночного зрения, но просить, чтоб выдали и ей, никого не стала. От него действительно болит наутро голова и ломит глазницы, а смотреть ей все равно некуда. Да и много ли можно разглядеть залитыми слезами глазами?

– Приехали, – глуховато сказал голос Бенгальда часа через два. – Дальше поедем в повозке. Карету для таких целей я брать не стал, извини.

– Все равно, – вяло отмахнулась Илли и спрыгнула с лошади в темноту, наугад.

Попала в чьи-то крепкие руки, которые бережно донесли до повозки и просунули за откинутый полог. В повозке горела подвешенная к потолку масляная лампа, похожая на уличный фонарь, только меньше, по обе стороны от узкого прохода были устроены две узкие лежанки, а под ними громоздились узлы и баулы и торчал уголок завернутого в ковер зеркала. «Немного же у нее добра, которое можно взять с собой, – саркастически усмехнулась Илли, – если все ее богатство легко поместилось под лежанкой».

– Устраивайся поудобнее, там корзинка с едой и бутылки с напитками, – торопливо проговорил Бенг. – И постарайся поспать. Утром снова поедешь верхом.

– Хорошо, – покорно кивнула девушка, садясь на одну из лежанок, – спорить или проявлять характер не было никаких сил.

– Илли! – с непонятным выражением смотрел на нее его высочество. – Держись. Все будет хорошо.

Она только молча кивнула, наблюдая, как задергивается полог. Ей бы его уверенность!

Покачивалась повозка, покачивалась лампа, глухо стучали за полотняной стенкой копыта. Илли сидела на лежанке, поставив перед собой корзинку, и тихо жевала вкуснющий пирожок с гусятиной, явно купленный на рынке в Ольшанах. Спать девушке не хотелось, растревожили душу расставание и воспоминания, разогнала сонливое настроение быстрая скачка.

– Можно? – приподняв полог, на всякий случай поинтересовался Бенгальд, с первого взгляда рассмотревший, что сеньорита не раздевалась и не ложилась.

– Угу, – кивнула Илли, дожевала, запила компотом и, глядя, как он усаживается напротив, спросила: – Есть будешь?

– Не хочу… а вот поспать бы не отказался. Тебя это не смутит?

– Нет, – качнула она головой, – спи. Долго еще ехать?

– К рассвету доберемся до дома хозяина повозки, – сонно пробормотал принц, завернулся в одеяло и зевнул. – Оттуда пара часов верхом до реки. Спокойной ночи.

Отвернулся к стене и вскоре ровно засопел. Угадывать, на самом деле он спит или притворяется спящим, чтоб обдумать все свалившиеся на него новости, Илли не стала, у нее и без этого мыслей хватало. Но больше всего беспокоило странное, почти детское желание прикоснуться рукой к старинному зеркалу. Это был тревожный знак: всех, прошедших хоть раз зеркальным путем, держал в памяти мир отражений, и чем старше было зеркало и больше отражений оно видело, больше эмоций и эманаций получило, тем крепче было связано с зазеркальем. Новые зеркала были пусты и холодны, а те, в которых смотрелось не одно поколение, ценились у знающих пути отражений очень дорого. Особенно ценились зеркала, долго провисевшие там, где в них заглядывало много народу, – в магазинах, дворцах, трактирах и гостиницах. Особой силой обладали зеркала, прослужившие не одно десятилетие магам, особенно эльфийским, но достать их не было никакой возможности. И стократ была права старушка, всучившая свое зеркало Бертине, говоря, что знающий отдаст за него хорошую цену.

Илли печально вздохнула. Как хорошо, что она догадалась оставить Ингу точные распоряжения насчет Бертины и малыша, теперь у нее хоть за них не будет болеть душа.

– Дьявол! – резко повернулся третий принц. – Не могу я спать, когда над ухом так жалобно пыхтят!

– Ну что ты врешь? – возмутилась ошарашенная таким резким обвинением Илли. – Вовсе я жалобно не пыхчу! И вообще, когда человек сильно хочет спать, на такие мелочи внимания не обращает.

– Спать хочет мое тело, – вздохнув, признался принц, – а в мозгу все просто лопается от любопытства: как там живут люди?

– Ты уверен… – девушка многозначительно указала взглядом на полотняную стенку и показала на пальцах свое сомнение в том, что тут безопасно говорить о таких вещах.

– Потому и молчу, – нехотя буркнул он и сел. – Что ты там жуешь?

– Пирожки с гусятиной. Вкусно, – Илли подвинула ему корзинку. – Вот.

– Давай. – Бенгальд взял пирожок, откусил, пожевал и вдруг спросил: – А в вашей… провинции гуси водятся?

– Водятся, – не выдержав, улыбнулась Илли. – И собаки, и кони, и коровы, и лоси… в лесу. Вот эльфы и гоблины не живут… такая бедная провинция, одни люди.

– Да? – задумался его высочество и вдруг решительно приказал: – Ложись-ка ты спать. А то сядем на баркас и начнешь зевать. И я посплю.

И сообщил на пальцах, что позже поговорит с сеньоритой серьезнее.

«Все понятно», – хихикнула девушка, заматываясь в одеяло, – у принца любознательность зашкаливает, как когда-то у нее самой. Она прикрыла глаза и, словно наяву, оказалась в том дне, что перевернул всю ее жизнь.

Словно минуту назад открылась дверь кабинета главврача, нянечка поставила возле стола ее кресло и ушлепала в коридор. А Эдуард Петрович строго взглянул на нее и объявил, что ей очень повезло. Вот эти люди усыновили ее и сегодня забирают домой.

…В первый момент Оля не поверила… не маленькая уже, десять лет. И в больнице почти полтора года… несколько операций, странно худые, застывшие в недвижимости ноги. Таких никто не усыновлял, от нее даже родная бабушка отказалась.

– Идем домой, – просто сказала худенькая женщина с зелеными глубокими глазами, улыбнувшись как-то особенно светло. – Там и поговорим.

А статный сероглазый мужчина просто поднял ее на руки и понес прочь, отшвырнув ногой кресло как совершенно бесполезную вещь.

Тогда ей было обидно: как же она будет без кресла? Неужели придется весь день лежать в кровати?

И только через несколько дней, вцепившись руками в прикрученные к стене специальные поручни и продвигаясь вдоль нее на дрожащих от слабости ножках, Оля поверила окончательно, что кресло ей действительно больше не понадобится.

– Илли! – звал сквозь сон терпеливый голос третьего принца. – Проснись! Приехали!

– А? – Девушка села и потерла кулачками глаза, пытаясь вспомнить, как произошло, что она уснула.

Ничего не вспомнила, махнула рукой на бесполезное занятие и полезла из повозки в серый полумрак раннего утра, скрашенный только теплыми квадратиками освещенных окон.

– Тебе покажут, где умыться, – просвещал Бенгальд, ведя сеньориту к крылечку, – и дадут мужскую одежду. Придется несколько дней побыть парнем… но каюта и умывальня будут отдельные. Выдержишь?

– Легко, – сонно буркнула сеньорита. – А имя?

– Хилер. Запомнишь? Я все время буду поблизости, и каюта рядом. Просто на баркасе люди всякие… свой некогда было гнать, наняли торговца.

– Ясно, – вздохнула Илли: вот и начинается у нее такая же жизнь, как была у родителей, которых она никогда не называет приемными.

За четыре года они вложили в нее столько заботы, тепла, умений и навыков, сколько редко вкладывают другие люди в родных детей. Отец в ее мире не работал, числился охранником у родной жены, довольно прилично зарабатывающей на целительстве, и все свободное время учил дочь выживать в чужом мире и среди враждебных людей. Элинса тоже работала только по утрам, в обед калитка запиралась, и весь вечер мать занималась только дочерью. Нужно было так многому ее научить – языку, письму, манерам и привычкам. Но на всякий случай Илли велели после перехода раздать все игрушки другим девочкам, словно в благодарность за исцеление. Дети внимательнее взрослых и сразу приметят изменившееся отношение подружки к любимой кукле. А потом за нее взялась сестра Апраксия, и ее Илли считала своей второй матерью. За три года она выправила подопечной все недочеты в походке и разговоре, научила делопроизводству, проверке счетов и помогла постигнуть все трактаты по экономике, что нашлись в библиотеке монастыря. Родители и Лира появлялись в зеркале два раза в год, и девушка видела на их любящих лицах тревогу и неизбывную вину. К тому времени она уже могла бы вернуться, Лира быстро набирала умения и силу, но Илли сама выбрала тот путь, что считала наиболее верным. Они подарили ей так много – здоровье, внимание, любовь и тепло, что забрать надежду на возвращение было непростительной жестокостью.

Костюм оказался чуть великоват, но Илли это только порадовало – свободный колет превосходно скрывал все то, что выдавало в ней девушку. Больше всего ее волновал вопрос, что делать с волосами, но вместо шляпы на сундуке обнаружился высокий полушлем, и заплетенные в простую крестьянскую косу локоны свободно уместились в его куполе.

– Вот кинжал, – оглядев ее с ног до головы, протянул пояс с ножнами его высочество. – Но постарайся его не доставать.

– Почему? – ехидно ухмыльнулась девушка: неужели он считает, что ее предусмотрительный папа мог пропустить хоть малейший шанс научить ее чему-то, что однажды сможет послужить спасению жизни?

Правда, показывать свои умения запретил категорически, но вот забывать, что повторение – мать учения, не велел. К тому времени он овладел грамотой чужого мира и читал биографии выдающихся людей.

– Даже так? – Бенгальд, похоже, не очень-то и удивился. – Тогда ты не туда поступил секретарем, Хилер. Такой человек подошел бы мне самому.

– Куда поступило предложение, туда и пошел, – веско сказала Илли, стараясь говорить на пару тонов ниже обычного, но, похоже, получилось не особенно удачно.

– Выпей молоко и поехали, – с еле заметной ухмылкой сообщил принц. – Позавтракаем на месте.

И вновь они мчались сквозь туман нового дня, собирая на сапоги и колени росу со встречных кустов. Тропа была узкой, и вряд ли ею пользовались слишком часто, встречались полянки, где даже проводник на мгновение придерживал коня, всматриваясь в просветы между деревьями и решая, в какой направиться. Часов в одиннадцать, когда молоко в желудке Илли давно превратилось в безвозвратное прошлое и она уже подумывала, не пора ли взбунтоваться, деревья перед ними начали сменяться густыми кустами, а потом перешли в заросли камыша, сквозь которые была проложена бревенчатая кладка.

Тут лошади ступали осторожной вереницей, так узка и ненадежна казалась дорожка. Хорошо, что длилась она недолго и закончилась на песчаной косе, где несколько матросов, одетых в простые штаны и рубахи с широко распахнутым воротом, жарили что-то на костре. От запаха чуть пригоревшего жира у Илли потекли слюнки, но она старалась не думать про еду. На последнем привале, сделанном около получаса назад, в их маленьком отряде произошли заметные изменения. У Илли отобрали эльфийское седло и упаковали в дорожный мешок, выдав ей взамен обычное. Бенгальд, одетый в такой же простой костюм, как у спутников, приклеил себе усы и кустистые брови, сразу потеряв всякое сходство с братьями.

И теперь в роли командира был его помощник, крепкий темноволосый мужчина, на вид лет на десять старше принца. Он подал команде молчаливый сигнал спешиться, и Илли спрыгнула с лошадки, не дожидаясь, по обыкновению знатных сеньорит, ничьей помощи. А чего ждать, если сейчас она вовсе не знатная сеньорита, а простой гонец?

Кто-то из отряда сунул ей поводья еще двух лошадей, и пока остальные разгружали поклажу и складывали в лодку, девушка успешно делала вид, что тоже занята важным делом.

В этом месте отряд делился на две неравные части. Пятеро, вместе с Илли, плыли дальше на баркасе, а остальные четверо, как поняла из их безмолвных переговоров Илли, возвращались назад, собирали отдохнувших лошадей и не спеша двигались в сторону столицы, проверяя в каждом гарнизоне, не поступило ли для них нового приказа.

Лодка причалила к сброшенной за борт веревочной лестнице, а для груза матросы спустили сетку. Илли поймала беспокойный взгляд Бенгальда и ответила коротким жестом, что все под контролем.

Помощник принца, исполнявший роль командира, заметив изящную уверенность этого жеста, бросил Бенгальду очень красноречивый взгляд, но его высочество ничего «не заметил». И ловко полез по лестнице первым, а едва оказавшись на борту, обернулся посмотреть, что делается в лодке. И сумел почти не удивиться, обнаружив, что Илли взбирается вслед за ним с ловкостью обезьянки.

Подхватил ее за предплечье только в тот миг, когда девушка добралась до верха, и сразу же сделал вид, что только затем тут и стоит, чтоб подавать руку всем взбирающимся на борт. А остальные так же усердно изображали, что ну просто очень в этом нуждаются.

Каюты пассажиров оказались неподалеку от капитанской, и это означало, что они самого высшего на баркасе класса. Как сообщил Бенгальд жестом, внося с помощником тщательно запакованное зеркало в маленькое помещение, предоставленное на несколько дней в полное распоряжение Илли, дешевых пассажиров торговец не брал, предпочитая забить все помещения мехами и воском.

«Ну и хорошо, – думала девушка в ту минуту. – Чем меньше народу, тем лучше. А то гуляли бы по палубе скучающие лавочницы и трактирщицы и пришлось бы изображать к ним интерес определенного рода».

Не успели долгожданные пассажиры занять свои места, как баркас немедленно снялся с якоря и поднял паруса, капитан, как видно, надеялся, что с попутным ветром нагонит пару бесплодно потерянных в ожидании дней.

– Завтрак в каюте командира, поторопись, а то все съедим, – заглянул в каюту Бенгальд и сделал знак, что дверь, уходя, нужно запирать.

Илли только вздохнула украдкой – именно такие предосторожности всегда считал обязательными ее отец.

Она уже успела заметить, что ей выделили каюту, которая находилась в окружении остальных. С обеих сторон от переодетой сеньориты поселили воинов, а напротив, в большой каюте, состоящей из столовой и спальни, поселились Бенгальд с помощником. И это вовсе не означало, что матросы тут особо кровожадные или капитан занимается темными делами, – вряд ли Бенг нанял судно с такой репутацией. Просто так они вели себя всегда и даже в самых безопасных ситуациях предпочитали действовать по привычке.

– Ты останешься спать в этой каюте, – подтверждая ее рассуждения, хмуро сообщил Бенгальд сеньорите, когда все быстро позавтракали и разошлись, – в спальне. Мы всегда так делаем: в первый день занимаем одни каюты, а потом меняемся. И матросы, и торговцы относятся к очень любознательным людям, которые умеют отличить девушку от мужчины. Очень боюсь, что твой маскарад обманул не многих. Ты намерена отдохнуть или готова ответить на несколько вопросов?

– Бенг… я отвечу, но только на самые главные… и на те, для которых не нужны крепкие стены, – помогая себе жестами, ответила Иллира, отлично понимая, что вызывает у него разочарование.

Но не так просто ей было преодолеть многолетний запрет даже думать на эти темы, запрет, который исходил не столько от родителей, сколько от ее собственного осознания своего положения.

– Хорошо… – испытующе глянул на нее принц. – Ты знаешь, как удалось твоим родителям уйти и оставить в сгоревшем доме два трупа?

– Конечно. Мать нашла по отражениям экстрасенса… женщину, которая, не имея никаких способностей, выдавала себя в нашем мире за мага. И заключила с ней договор: та находит два трупа, мужской и женский, и получает за это магический браслет. В нашем мире такое проделать не так трудно, уже вечером экстрасенс подала сигнал, что все готово. Но забрать таким путем Лиру было невозможно, мать боялась, что обмен на мертвое тело оставит в ауре ребенка нехороший след. И ее оставили с документами под кустиком… мать всегда плакала, когда это вспоминала, хотя отец заранее договорился с Апраксией, что она присмотрит за их дочерью в случае чего. Он знал ее мужа… работал с ним вместе одно время.

– Теперь, когда я знаю, кто все это организовал, – тяжело вздохнул Бенгальд, – у меня не вызывает никакого удивления, что все удалось. Я очень рад… на самом деле, что этот человек жив. И когда ты сможешь с ним поговорить… скажи, если они захотят вернуться, я найду хоть десяток людей или трупов, чтоб бросить в проход в обмен на них. И обещаю… сделаю все… чтоб он занял подобающее место в моем ведомстве.

– Спасибо большое… – Илли не выдержала и заплакала. – Ты не представляешь, как трудно жить столько лет в чужом мире!

– Прости… – мгновенно осознал свою оплошку принц, – я как-то забыл… что тебе наш мир чужой.

– Я не про себя, – всхлипнула она в последний раз и вытерла платочком глаза. – Ваш мир для меня почти родной, я попала сюда в четырнадцать лет и успела его полюбить заранее, по рассказам родителей. И сестра Апраксия меня очень поддержала, она стала мне второй матерью. В родном мире у меня никого нет, мои родители погибли в аварии, а я осталась калекой. Когда родители меня удочерили, мать вылечила меня… отдав столько силы, что сама потом две недели не вставала с постели. И они четыре года занимались со мной, учили языку, манерам, всему, что должно было пригодиться мне тут. Но в последние дни, перед тем как открыть путь, мать каждый день плакала и умоляла меня остаться. У нее появились к тому времени возможности найти другой вариант… достать жертв аварии или умирающую наркоманку… их невозможно вылечить ее силами. Но это означало, что пути в этот мир будут закрыты для них навсегда. Некому будет сделать знак прохода… а чужим мать не верит, многие из ее сестер работают на колдунов. Поэтому я не сдалась… и сама пошла взамен Лиры. Все, Бенг… я сказала слишком много…

– Только одно пояснение… – остановил ее принц, – возможно, ты знаешь. У меня был случай… ушел опасный преступник с женой, и она тоже была из тех… ну как твоя мать. А на их месте оказались двое мертвых людей, молодые мужчина и женщина в черных капюшонах… и под ними ничего.

– Тебе непонятны капюшоны? Или то, что под ними ничего не было?

– Все, особенно почему они сразу, как прибыли, выпили яд.

– Твой преступник их жестоко обманул. Сказал что-то типа – это эликсир для владения чужим языком и оставил яд. А капюшоны надевают обе стороны для более быстрой работы прохода. Когда я сюда шла, тоже надела точно такую рубашку, как Лира, и набросила на лицо вуаль. Непохожих людей пути отражения перебрасывают труднее, а иногда и делают похожими, как близнецы. Изменения пола тоже случались. Поэтому мужчина идет за мужчину, а женщина за женщину. Ну а одежда… по ней вы бы сразу поняли, что люди из другого мира. Вот и пообещал им, что взамен оставит свою, чтоб они сразу надели. Определенно где-то поблизости лежала одежда. Пока путь не сработал, видны все детали.

– Да… так и было. Все-таки я прав, тебе нужно переходить на работу ко мне. Я буду платить в два раза больше.

– Бенгальд… ты сейчас что проверяешь – мою порядочность или мои чувства? – не удержалась от горькой насмешки Илли. – Так объясняю сразу… я никогда не поступлю так с Кандирдом. И вовсе не из-за его браслета. Поверь, я точно знаю, что он не положен мне по статусу и я его никогда не получу. Но я и никогда на него не рассчитывала и от всей души хотела, чтоб Канд никогда не обращал на меня внимания. И надеюсь все же доказать ему, что он делает ошибку… принцам не положено жениться на простых сеньоритах.

– Иди поспи… – поднялся из-за стола его высочество, – мне нужно переговорить с Лиждеем.