Текст книги "Маэстро, музыку!"

7

Едва Люся переступила порог, как мама засыпала ее вопросами: «Ну как концерт? С кем ты там была? А в каком клубе? А почему так поздно?» На все вопросы Черепашка отвечала сухо и односложно. Про Влади она сказала только, что есть такой человек и что он главный в группе «Каста» (Елена Юрьевна, конечно, такую группу знала.) Про то, что концерт не состоялся, Люся рассказывать не стала. Потому что понимала, чувствовала, что тогда последует очередной шквал вопросов, а ей сейчас не хотелось на них отвечать. Хотелось остаться наедине со своими мыслями. И она, выпив чаю с кусочком рулета с маком, умылась, почистила зубы и пошла к себе в комнату.

«Завтра воскресенье, уроки делать не надо», – легко подумалось Люсе.

Девушка выключила свет и решила сразу же, даже не читая ничего на сон грядущий, лечь спать.

– Люсь, забыла сказать! Лу звонила, просила тебя перезвонить, – раздался из соседней комнаты мамин голос.

– Ладно, я завтра ей позвоню. Сейчас уже поздно, – отозвалась Черепашка ненатурально сонным голосом.

Пожелав маме спокойной ночи, Черепашка натянула одеяло до самого подбородка и свернулась калачиком.

Заснула Люся лишь во втором часу. Она просто лежала в темноте с открытыми глазами. О чем бы она ни пыталась думать, в ее мысли все время вплетался Влади. Стоило Черепашке на секунду закрыть глаза, как перед ней тут же появлялось его лицо. «Ну что в нем такого? – уже в который раз спрашивала себя девушка – Неопрятный весь какой-то, дерганый, необузданный какой-то… Так в этом-то все и дело… Самобытность, непохожесть на других, – сама себе возражала Люся. – Да какая, блин, самобытность… Дурак, он и есть дурак. И музыка тупая у него. И сам он… – злилась на себя Черепашка. – Так что же ты тогда думаешь о нем и заснуть не можешь, если и музыка у него тупая, и сам он дурак? Уж не влюбилась ли ты, дорогуша, в этого дурака? Бред! Было бы в кого влюбляться! Ни в кого я не влюбилась… И не собираюсь! – отчаянно пыталась убедить себя Черепашка в том, что противоречило ее истинным чувствам. – Ну надо же… Как я только могла подумать такое… Это совсем не любовь никакая… Просто он полная противоположность мне. А вместе с тем он так похож на меня, что просто страшно становится… Вот хотя бы история эта с палачом, она ведь похожа на мою со щавелем… Хотя чем, собственно говоря?..»

И вот в таких противоречивых размышлениях, так ни до чего и не додумавшись, не придя ни к какому выводу, решению или хотя бы ясности, незаметно для самой себя Черепашка уснула. Ей снилось множество снов. Один сплетался с другим, потом оба они вливались в третий, затем в четвертый и так далее, образуя вязкую сонную тину. И когда Черепашка проснулась, она, конечно, как ни пыталась, не смогла вспомнить ни одного из приснившихся за ночь снов или хотя бы обрывка. Но общее ощущение осталось радостное, светлое.

Люся сладко потянулась, встала и отправилась на кухню. Мамы уже не было. Даже в выходные та часто уезжала на монтажи или съемки. Черепашка к этому уже давно привыкла. Спать больше не хотелось и завтракать тоже. Хотя в сковородке – Люся видела это через стеклянную крышку с золотистой ручкой – лежала котлета и жареная картошка.

Посидев немного у окна, Черепашка решила, что надо позвонить Лу. Она набрала номер подруги и принялась терпеливо выслушивать длинные гудки. Внезапно гудки оборвались, и в трубке раздался как всегда бодрый (несмотря на столь ранний час) голос Лу.

– Алло!

– Это ты, Лу? – зачем-то спросила Черепашка.

– Нет, это техасский рейнджер, – ехидно пробурчала Лу.

«Откуда такая агрессия? – удивилась было Люся, но уже в следующую секунду сама нашла ответ на свой вопрос: – Разве тебе вчера Лелик не передавала, что звонила Лу?»

А через миг Лу озвучила Черепашкины мысли. Слово в слово.

– Разве Лелик не передавала тебе вчера, что я звонила? – с плохо скрываемой обидой в голосе спросила Лу.

– Она мне сказала, но было уже поздно, понимаешь? – оправдывалась Черепашка.

– Ага! А я тут жду ее звонка, волнуюсь… Пошла неизвестно с кем, неизвестно куда… Полдесятого – ее нет… Лелика спрашиваю, говорит, сама уже волнуюсь, мол, Люсенька пошла на какой-то концерт, а что за концерт такой и с кем пошла – неизвестно, – бурчала, как старая бабка, Лу.

Черепашка не смогла сдержать заливистого смеха:

– Почему это неизвестно с кем? Очень даже известно…

– Ну и с кем же? – Лу сразу же оставила свои нотации и изменилась в голосе.

– Ну что я буду тебе по телефону… Может, зайдешь? – предложила Люся.

– Ну, если у тебя действительно что-то интересное…

– Интересное. Очень даже, – перебила подругу Люся. – Можешь не сомневаться.

– Тогда считай, что я уже у тебя! – И, даже не удосужившись сказать «пока», Лу бросила трубку.

Не успела Черепашка убрать постель и умыться, как в прихожей раздался звонок.

– Ну, рассказывай! – с порога потребовала Лу, бросая на Черепашку нетерпеливые взгляды.

– Да ты хоть разденься! – Люся включила в прихожей свет.

Лу быстро скинула пальто, сняла сапоги, стремительно прошагала на кухню, уселась за стол на свое любимое место у стены и, подперев кулаками щеки, уставилась на Люсю немигающим взглядом. При этом она мелко подергивала правой ногой, давая тем самым понять, что терпение ее не безгранично.

– Да успокойся ты, – улыбнулась Люся. – Выпей чаю вначале. Куда спешить-то?

– Издеваешься?! – гневно вскинула свои черные, будто нарисованные брови Лу.

– Ну, хорошо, – вздохнула Люся. – Ну, в общем, мы пошли в клуб… – начала было она свой рассказ, но Лу тут же перебила ее:

– Кто это «мы»?

– Да я и Влади… Ну и вот…

– Какой еще Влади? – тряхнула волосами Лу.

– Влади – это лидер группы «Каста». Слышала о такой?

– Да, слышала… Эти придурки, которые, типа, группа года? – презрительно поморщилась Лу, которая если и уважала кого-то из музыкантов, так разве что Бритни Спирз или, на худой конец, Алсу.

– Никакие они не придурки… – обиженно отвернулась Люся.

– О-о-о! – Лу округлила свои огромные черные глаза. – Да ты что?! Че, ну ладно «Снайперы», ну я еще понимаю «Сплины», но это же… это же… – От возмущения Лу даже не могла подобрать нужных слов.

– Да ведь ты их не слушала! – отчаянно боролась за справедливость Черепашка. А ведь совсем недавно она была о «Касте» точно такого же мнения. – Музыка, может, и правда не очень, ну так она и не имеет никакого значения. Пойми ты, что не всегда в песне важна музыка…

– Это что-то новенькое, – хлопая ресницами, протянула Лу. – А я, дура, всю жизнь думала, что песня – это когда поют!

– Хип-хоп – это другое, – махнула рукой Черепашка. – Реперы не поют, они наговаривают текст… И потом у них аранжировки очень классные… И даже голос исполнителя иногда не играет никакой роли, понимаешь?

– А что же тогда, по-твоему, играет роль? – язвительно фыркнула Лу.

– Тексты.

– Зачем тогда все это называть песней? Ведь если тут, как ты говоришь, ни музыка, ни голос не важны, то тогда это стихи. – Лу победно смотрела на Черепашку, но та не собиралась сдаваться.

– Нет, Лу, это именно песни. Вот о чем мы с тобой сейчас спорим, когда ты даже не слушала их ни разу…

– Я имею вполне четкое представление об этой группе, – отчеканила Лу, презрительно и демонстративно отвернувшись от Люси.

– Это ты имеешь представление о хип-хопе? Судишь наверняка по одному Децелу… Понимаешь, нельзя говорить, и тем более спорить о том, чего не знаешь. – Черепашка подошла к окну и меланхолично уставилась вдаль.

– Ладно, нравится и нравится, это пройдет. – Лу примирительно махнула рукой так, будто хотела отогнать назойливую муху. – Рассказывай про Влади этого, что там у вас случилось?

– Да в принципе ничего особенного, – пожала плечами Люся.

– И все-таки? – Лу пальцами выстукивала по столу незамысловатый ритм.

– Ну просто концерт отменили, и мы с Влади поехали гулять. Потом он проводил меня домой, и все. Больше ничего не было, – закончила отчет Черепашка.

– Нет не все. Че, это не все… – Лу встала со стула, подошла к Люсе и, взяв ее за локоть, развернула лицом к себе. – Рассказывай, – тоном, не терпящим возражений, потребовала она.

Лу называла Люсю Че только в самых ответственных и чаще всего щекотливых ситуациях. «Да, – подумала Черепашка, – плохо дело…»

– Когда мы гуляли, он рассказал мне одну историю, очень похожую на мою. Ну помнишь, я тебе ее рассказывала, про щавель. Но она похожа не самим сюжетом, а… – Люся внезапно осеклась.

– А чем? – нетерпеливо поинтересовалась Лу.

– Я даже сама не знаю. – Люся виновато опустила глаза.

– А я знаю! – Лу скрестила руки на груди. – Ты просто в этого Влади втюрилась.

– Да ни в кого я не втюрилась. – Черепашка почувствовала, как краска горячей волной ударила ей в щеки. – Это тут совершенно ни при чем.

– Именно это и при чем. А вот история про щавель действительно ни при чем. Ты посмотри на себя в зеркало! Стоишь вся красная как рак! – Лу снова тряхнула черными, блестящими волосам и стала ждать ответа.

Но Черепашка молчала, уставившись на свои клетчатые, изрядно поношенные тапочки. Через какое-то время Лу произнесла тихим, сдавленным голосом:

– Да и люби себе на здоровье своего Влади, кто против? Вот только бы Женька второй раз на крышу не полез…

Лу понимала, что причиняет своей лучшей подруге ужасную боль, но она чувствовала ответственность за нее. «Кто, если не я, все это ей объяснит. Потом она еще мне спасибо скажет». Реакция Люси была неожиданной как для Лу, так и для самой Люси.

– Уйди, пожалуйста, Лу, – попросила она голосом, дрогнувшим от внезапно подкатившихся к горлу слез.

Повторять свою просьбу ей не пришлось. Оскорбленная Лу оделась и ушла, не сказав больше ни слова. А Люся подумала, что ни за что ни про что обидела человека. А ведь на самом деле Лу сказала то, в чем Черепашка боялась сама себе признаться.

8

После ухода Лу Люся еще долго сидела на кухне в одной и той же позе. Когда она немного оправилась, то решила, что надо срочно позвонить Жене и отменить поход на репетицию… Но как? Как ему сказать, что она просто не хочет, не может сейчас никого видеть?! Как объяснить ему, что она сама еще не понимает, что творится в ее душе?.. Но позвонить надо. Черепашка набрала номер. После первого же гудка в трубке раздался Женин голос.

– Алло, Жень, это я. Привет!

– А, Люсь, привет! Ну что, ты готова? – бодро отозвался он.

– Нет, я не пойду. Мне что-то нездоровится сегодня… Кажется, даже температура поднялась, – соврала Люся.

– Тогда, конечно. Давай никуда сегодня не пойдем, – согласился Женя. И Люся почувствовала в его голосе искреннее беспокойство.

– Да нет, Жень… Ты иди один. Тебя ребята ждут. И потом это же не последняя в жизни репетиция… Просто я в другой раз приду.

– Нет, ты что!.. Я тоже никуда не пойду. У тебя дома есть кто-нибудь?

– Нет, – ответила Люся и тут же пожалела о том, что сказала.

– Тогда я сейчас к тебе приду.

– Нет, Жень, не надо.

– Как это не надо? Вдруг ты серьезно заболела? Кто сходит за лекарствами? – И снова Люся услышала в его голосе неподдельное беспокойство и даже тревогу.

– Да ну, ерунда… Подумаешь, голова болит… Нет, Жень, я не заболела, – сказала Люся.

– Ну, так с этого все и начинается. Ты же сама говоришь: температура. Короче, я скоро буду. – И Женя повесил трубку прежде, чем Черепашка успела сказать хоть слово.

Ей стало еще более стыдно за свою ложь и за свое почти предательство. «Он сейчас мчится со всех ног ко мне, думает, что я болею, а я просто-напросто не могу, видите ли, в своей душе разобраться!»

Женя пришел очень быстро. Он разделся и сразу же устремился на кухню. Когда через секунду Люся тоже туда вошла, то весь стол был заставлен какими-то пузыречками и разноцветными коробочками.

– Вот смотри, это мазь такая, классно помогает! Разотри вот тут. – Он двумя пальцами дотронулся до своих висков. – И все. А нет, еще под носом и затылок. Мне мама так же делала, когда я болел. А это… – Он взял в руки плоскую ярко-синего цвета коробочку с иностранными буквами. – Это, если сильно голова болеть будет…

– Где ты все это взял? – перебила его Люся.

– Где взял, где взял?.. В аптеке купил, – широко улыбнулся Женя.

– Нет, ну правда? – не оценила его шутки Черепашка.

– Ну правда, купил, – пожал он плечами.

– Для меня? – Люся подняла на него спрятанные под толстыми стеклами очков глаза.

– Ну а для кого же?.. – искренне удивился Женя. – Так, а это нюхательный карандаш. – Он взял со стола какой-то продолговатый предмет.

– Жень, убери это все! – выкрикнула вдруг Люся.

– Почему? – Он посмотрел на нее округлившимися и ничего не понимающими глазами.

– Ну я нормально себя чувствую, понимаешь? Я абсолютно здорова! – из последних сил сдерживая слезы, выдавила из себя Черепашка.

– Как это? – Он часто-часто захлопал ресницами.

– А вот так, – с каким-то даже непонятным вызовом в голосе бросила она.

– А зачем же тогда говорила?

– Я тебя обманула… – Люсе казалось, что сейчас за нее говорит кто-то другой, но в то же время она всем сердцем чувствовала, знала, что поступает правильно, честно, потому что говорит правду.

– Зачем? – Женя все еще сжимал в руке нюхательный карандаш.

– Я, понимаешь, просто устала… И никуда не хотела идти. Я хотела побыть одна…

– Так бы и сказала… – Женя как-то странно дернул головой, резко развернулся и зашагал в прихожую.

Когда он, уже одетый, стоял в дверях, из кухни, низко опустив голову, вышла Люся:

– Жень, не уходи… Пожалуйста, не уходи.

– Люсь, что происходит? – Он внимательно посмотрел ей в глаза.

– Ничего… – Она крутила пуговицу на своей рубашке.

Наконец пуговица оторвалась и упала Люсе в ладошку.

– Ну раз ничего, тогда я пойду на репетицию.

Долго еще стояла она в прихожей, будто надеясь, что Женя вернется. На самом же деле Люся не думала сейчас о Жене. Она вообще ни о чем не думала. Медленно вернулась она на кухню. Стол по-прежнему был завален разноцветными коробочками и пузырьками…

Неизвестно, сколько времени просидела бы еще Люся на кухне, горестно обхватив руками колени, если бы не услышала скрежета ключа в замочной скважине. В следующее мгновение в прихожей вспыхнул свет, и Черепашка увидела маму.

– О господи! Что случилась, Люсенька? – Елена Юрьевна, не разуваясь, кинулась на кухню и опустилась рядом с Черепашкой на колени. – Что с тобой? Зачем столько лекарств? Откуда?

– Все в порядке, – наклонила голову набок Черепашка. – Ты не волнуйся. – Просто я пожаловалась Женьке, что голова немного болит, а он вот пришел и притащил все это… – У Люси немного хрипел голос, и она кашлянула, чтобы прочистить горло.

– Ты что, плакала? – Елена Юрьевна настороженно вглядывалась в лицо дочери.

– Да нет… – Люся попыталась улыбнуться.

Мама ей не поверила, но больше ни о чем расспрашивать не стала. Она знала: когда будет нужно, Черепашка сама обо всем расскажет ей.

– Ты ела? – Елена Юрьевна поднялась, вернулась в прихожую.

Люся слышала, как «вжикнула» два раза молния на ее сапогах.

– Нет, – с большим запозданием ответила ей Люся.

– Почему? – Мама прошла на кухню и, открыв холодильник, начала пристально изучать его содержимое.

– Ну не хотела… – пожала плечами Черепашка.

– Понятно… С чем будешь блинчики, с мясом или с абрикосовым джемом?

– Я не хочу есть, – сказала Люся.

– Как это? – Мама строго посмотрела на дочь.

– Ну так… – Черепашка встала и пошла в свою комнату.

Через пару минут в дверях появилась Елена Юрьевна:

– А уроки ты сделала? – Она смотрела на Люсю, слегка склонив голову набок.

– Я не пойду завтра в школу, – спокойным голосом сообщила Черепашка маме, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

Люся даже придумала уже причину, ожидая очередного маминого «как это?», но Елена Юрьевна не произнесла больше ни звука. Она просто вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

«Какой же я ужасной стала! – мысленно сокрушалась Черепашка, проводя рукой по своим коротким, почти как у Влади, волосам. – Лу обидела, Женю обидела, теперь вот и маму еще… А ведь все они любят меня и желают мне добра…» Люся могла сейчас пойти к маме и помириться с ней, но вместо этого она нащупала на столе кассету «Касты», вставила ее в плеер и стала слушать.

9

Она действительно не пошла на следующее утро в школу, хотя проснулась даже прежде, чем прозвенел будильник. Люся слышала, как собирается на работу мама, слышала, как хлопнула за ней дверь. Черепашка просто лежала с закрытыми глазами, притворяясь, что спит. В последнее время манера притворяться вошла у нее привычку: перед самой же собой притворяться в чем-то, в чем-то себя убеждать, что-то себе доказывать.

«К чему все это? Ну, скажи, кому это нужно? Если ты любишь Влади, то наберись смелости и скажи об этом Жене, а если любишь Женю, пошли куда подальше Влади! Только, знаешь, хватит врать всем и самой себе в первую очередь!» – ругала себя Люся, лежа с закрытыми глазами и пытаясь убедить саму себя в том, что она спит.

Пролежав так еще полчаса, она встала и лениво поплелась на кухню, зажгла конфорку и поставила на плиту чайник. Когда тот вскипел, заварила чай и сделала себе бутерброд. И вдруг (как всегда неожиданно!) раздался телефонный звонок.

– Алло, – произнесла Черепашка.

– Алло, Люсь! – Этот голос Черепашка узнала бы теперь из тысячи других голосов. Это был его голос. Голос Влади.

– Да, – ответила Люся и остро ощутила, как часто забилось вдруг сердце. Ладони сразу же сделались влажными настолько, что она едва не выронила из рук трубку.

– Это я, Влади… Слушай, Люсь, ты извини меня, пожалуйста… Ты не могла бы выйти на пару минут к подъезду, – попросил он вдруг.

– К какому подъезду? – совершенно искренне не поняла Люся.

– К твоему. Я стою тут… Давно уже…

– А зачем? – вырвалось у Черепашки.

– Ну, мне это… В общем, поговорить надо. – Тут до Люси дошло, что Влади звонит по мобильнику.

– Так, значит, ты у моего подъезда стоишь? – зачем-то переспросила она.

– Ну да! – неожиданно обрадовался он. – Так выйдешь или нет?

– Хорошо! Конечно. Подожди секунду, – сказала Люся и повесила трубку.

В какой-то непонятной панике заметалась она по квартире, на ходу стягивая с себя пижаму, быстро влезла в первое, что попалось под руку. Это были джинсы и домашняя рубашка в мелкую голубую клетку. Потом она надела ботинки, со странной тщательностью зашнуровала их, накинула на плечи легкую куртку и, с шумом захлопнув дверь, побежала вниз по лестнице.

Влади сидел на скамеечке. На ней обычно по вечерам собирались старушки из Люсиного подъезда. Черепашка со вздохом плюхнулась рядом, и парень, обернувшись, засиял улыбкой.

– Привет! – Влади привычным жестом провел рукой по своим торчащим коротким «ежиком» волосам. – Слушай, тут такое дело… Короче, мне тут в Ростов надо ехать… Ну и вот… Ну я и подумал, что, может, ты бы со мной поехала? А?..

– Ты что?! Как это? – Люся поправила указательным пальцем очки, съехавшие на самый кончик носа. – Я не могу…

– Почему? – Влади сделал вид, что очень удивлен ее ответом.

– Ну, во-первых, меня не отпустит мама, во-вторых, у меня школа, а в четверг еще и съемка, а в-третьих, мне там совершенно негде жить. – «А в-четвертых, с какой стати я должна куда-то ехать?..» – подумала Люся, но вслух говорить этого не стала.

– Ну наверняка ты уезжала в какие-нибудь командировки? – Он вопросительно посмотрел на Люсю, а она в ответ лишь качнула головой.

– И отпускала же тебя мама. Правильно? Вот и в этот раз отпустит.

– Но ведь это не командировка, – возразила было Черепашка, но Влади тут же ее перебил.

– Командировка не командировка… Какая разница? Она же не пойдет к тебе на работу узнавать…

– Моя мама работает там же, на телевидении, но проверять она, конечно, все равно не будет… Дело не в этом, просто не могу же я соврать… – Люся, почему-то чувствуя себя виноватой, опустила глаза.

– Тогда скажи правду. – Он немного помолчал. – А что касается съемок и школы, то на них, я думаю, можно забить, – закончил Влади с неожиданной твердостью в голосе.

– Как это? – отстранилась от него Люся. Она снова поправила очки, хотя те и не думали никуда сползать. – Ну, допустим, школа – это ладно. А вот съемки… Это же моя работа, понимаешь? Меня уволят, если я забью на них.

– Ну уволят и ладно… Подумаешь… – Влади махнул рукой. – А может, и не уволят, пустят какие-нибудь там повторы, и все. Ну должен же у тебя, в конце концов, быть отпуск?

– Здравствуйте. – Черепашка кивнула выходившей из подъезда соседке с третьего этажа и тут же снова опустила голову. Она как будто не слышала того, что только что сказал Влади. А он между тем продолжал упорно гнуть свою линию:

– Ну и потом, мы же ненадолго поедем, а жить у меня будем… Вместе с мамой моей, – поспешно добавил Влади. – Ну так что?

– Я не знаю… – Люся наконец посмотрела на него.

– Давай так: ты подумаешь пока, с мамой посоветуешься, а вечером я тебе позвоню. – Влади медленно встал с лавочки. – Хорошо?

– Хорошо. – Люся тоже встала, и в следующую секунду ее сердце забилось часто-часто. «А вдруг он снова меня сейчас поцелует?» – подумала Черепашка.

Но Влади не поцеловал ее. Пройдя несколько шагов, он обернулся, махнул рукой и сказал негромко:

– Пока.

– Пока, – отозвалась Люся, повернулась и быстро вошла в подъезд.