Текст книги "Снежное дыхание любви"

16. Снег падал и таял

Костюм, который Нина, как говорит ее бабушка, назначила подходящим для ресторана, состоял из брюк и пиджака светло-серого цвета в широкую полоску. Они с мамой его купили на распродаже в солидном магазине. Он хорош и очень шел Нине. В нем она казалась еще стройнее, пиджак, слегка приталенный, намекал на тонкую талию, но не подчеркивал ее. Она надела под него темно-бордовый топ и очень себе понравилась. Волосы вымыла шампунем для светлых волос, потом кондиционером ополоснула, а после втерла в них средство для блеска. Волосы всегда служили украшением, и она это знала.

Черные полусапожки из мягкой кожи блестели. Нина повертелась перед зеркалом еще, ожидая звонка Антона.

Мама работала по субботам, папа в командировке, Филька – единственный, кто мог одобрить или осудить. Но он сегодня спал весь день, в этом ему помогала погода – с утра валил снег.

Антон позвонил и сказал, что машина у подъезда.

Нина жила напротив парка Дубки, на улице с неожиданным названием Ивановская. А ехать нужно в Кузьминки, где в тихом переулке открыл свой ресторан Валерий Сергеевич, тот, о котором говорил Антон.

Она долго не спала и думала, как ей взять деньги и привезти домой. Не ограбления она боялась. Другого. Как скажет родителям, что за работу заплатили столько, сколько они едва ли получат за год? Что такое она делала?

Ничего дурного они не подумают, это понятно. Но им будет тревожно – кто заплатил ей? Не опасно ли?

Она решила попросить Антона приехать к ним в воскресенье с этими деньгами. Объяснить, что он представитель заказчика, для которого она сделала карту. То, что Нина делала карту, родители знали.

Нина спустилась в лифте с пятого этажа и не увидела знакомой «девятки».

Хорошенькое дело, у какого же подъезда он стоит?

Серебристый джип поморгал фарами, но Нина не посмотрела в его сторону. Она никогда не оборачивалась ни на гудки, ни на мигание фар. Она стояла, хмурясь, пока, наконец, не услышала голос:

– Нина, садись!

Из джипа, который так старательно мигал, выглянул Антон.

Она нерешительно спустилась с крыльца. Это его машина?

– Привет, – сказал он. – Ты стойкая девушка. Я тебе мигал, мигал…

– Я этого никогда не замечаю, – сказала она. – Это твоя машина?

– Хотел бы сказать да, но не могу. Это Валерия Сергеевича. Он дает иногда покататься. На ней приятно подъехать к ресторану.

Она осторожно поднялась на подножку и села рядом с ним.

– Как здорово, – сказала она. – Не кажется, будто сидишь на асфальте. Как высоко.

– Эх, понимаю, – вздохнул Антон. – Поехали.

В субботу среди дня особой толкучки на дороге не было, да и не всякий полезет под могучий серебристый джип.

– Смотри, эти «пыжики», – улыбался Антон, – нас побаиваются.

Наконец они остановились возле небольшого особняка. Антон поставил джип на стоянку. Швейцар узнал машину хозяина и заранее открыл дверь.

Неважно кто, но эта пара приехала на хозяйском джипе, значит, его не должен интересовать ни дресс-код, ни фейс-контроль. Но спросить его, они оба прошли бы и то и другое с честью.

Зал был пуст, а один столик у окна накрыт.

– Вам сюда, – указал метрдотель, когда они разделись.

Антон и Нина сели друг напротив друга, обоим показалось, что они могут сидеть вот так всегда.

– Ты принесла карту? – спросил он. – На диске?

– Да, – сказала она. Похлопала рукой по сумочке. Антон обратил внимание, что сумочка из настоящей кожи.

Нина проследила за его взглядом и сказала:

– Это мамина.

– Я же говорил, у твоей мамы есть вкус.

Нина кивнула.

– Ты можешь в этом убедиться сам, – сказала она.

– Как это?

– Антон, я думала сегодня всю ночь…

– Не спала? Но ты хорошо выглядишь после бессонной ночи, завидую, – насмешливо бросил он.

– Я не всю ночь не спала. Как только все продумала, я заснула, – объяснила Нина.

– Можно узнать, до чего ты додумалась?

– Я хочу, чтобы деньги за карту ты привез к нам домой.

– Почему?

Нина объяснила.

– Если ты так хочешь… Хорошо. Но, – он сощурился, – я потребую чай с тортом.

Нина кивнула.

– Обещаю. Ты его получишь.

Они смеялись.

– Ра-ад, рад, вам у меня весело. Уже сейчас, хотя вам не подали ни-че-го!

Они обернулись. К ним шел круглотелый мужчина, точно такой, какими Нина представляла всех рестораторов.

– Здравствуйте. Приятно видеть. – Он сел за стол. – Ваш трюфель томится, а сейчас вам принесут закуску. Антон сказал, что вы оба пьете только сок.

– Да, – сказала Нина.

– Сейчас будет. Итак, знакомимся.

– Нина, это Валерий Сергеевич, – представил Антон.

– Очень приятно, – сказала Нина мужчине, который пристально смотрел ей в лицо. Прежде она бы смущенно дернула головой, плотнее прикрывая щеку с пятном. А сейчас, напротив, откинула голову. Ничто в глазах мужчины не изменилось.

– Вы очень стильная девушка, Нина. И умная. Потому что только умная девушка может сообразить, что трюфели сегодня – это золото вчера.

– На самом деле, это правда, – начала Нина, а Антон засмеялся.

– Нина знает себе цену, Валерий Сергеевич.

– Всякий человек должен знать себе цену. Иначе он перепутает цены на все остальное.

– Вы не поняли, – Нина поморщилась, – я имела в виду, что еще древние римляне закупали трюфели на золото. Они покупали североафриканские, ближневосточные. Они не знали, что у них самих эти трюфели под ногами.

Валерий Сергеевич кивал.

– Теперь мы тоже начинаем понимать, что и у нас они под ногами. А не в Италии и Франции. Нина, я готов купить то, что вы мне продадите.

Нина открыла сумочку и вынула дискету.

– Я должен проверить.

– Конечно, – она кивнула.

Он ушел.

Им принесли сок, потом большое блюдо, на котором лежали листья салата рукола, крошечные красные и желтые помидоры, что-то еще, чему Нина не знала названия.

– Все прекрасно, дорогая, – сказал Валерий Сергеевич. – Нина, я готов сотрудничать с вами дальше. Вот конверт. В нем вся сумма.

Нина зарделась.

– Валерий Сергеевич, я хочу, чтобы вы отдали эти деньги Антону.

– Ка-ак? – изумился он. – Насовсем?

Его круглые глаза стали еще круглее. Теперь они походили на большой глаз-оберег, который туристы привозят из Турции. Нина подумала, может быть, такие глаза на самом деле оберегают этого человека, поэтому ему все удается? Она попробовала округлить свои, не получилось.

– Нет, я просто хочу, чтобы он привез их завтра ко мне домой. Понимаете, мне трудно объяснить родителям, откуда у меня столько денег.

Валерий Сергеевич поджал губы.

– Кроме того, что вы умная девушка, вы еще и деликатная. Это правильное решение. – Он протянул конверт Антону. – Надеюсь, ты надежный сейф. Ключ от себя не отдашь чужой женщине, а?

– Только Нине, – быстро ответил Антон.

Нине показалось, что он смутился, а Валерий Сергеевич похлопал его по плечу.

– Ну что ж, я должен вас покинуть. Трюфель подадут сию секунду.

На самом деле официант уже нес перед собой блюдо.

– Спасибо вам, спасибо нам, – Валерий Сергеевич раскланялся и укатился.

Антон посмотрел на блюдо и сказал:

– Нина, ты видела его раздетым в моем доме. А вот так он выглядит парадно одетый.

– Трудно сказать, какой из них красивей. Не видна структура, но я думаю, вкус…

– Пробуй. Как я понимаю, нам приготовили говядину с трюфелями. Соус тоже из трюфеля.

Нина попробовала кусочек гриба.

– Какой нежный, – заметила она.

– И какой ароматный. Что значит подмосковный трюфель томить в мадере. Валерий Сергеевич, я думаю, быстро сообразит, что гораздо выгодней родные грибы, чем привезенные из Франции. Но давай не будем о делах, наслаждайся.

Нина наслаждалась. Больше всего – обществом Антона, которое сейчас ее волновало больше, чем вкус трюфеля.

К его обществу она привыкала все больше. Когда она была вместе с ним, она даже соображала лучше, оригинальней, неожиданней. Рядом с ним она ничего и никого не опасалась. Она говорила, не думая о том, как он отнесется к ее словам. В его компании она чувствовала себя необыкновенно свободной.

Внезапно ее сердце сжалось. Завтра он привезет деньги и… все? Что общего у них может быть, когда дело закончено? У него своя взрослая жизнь, она даже не знает, была ли у него жена. Вполне могла быть, ему уже двадцать четыре года.

Он заметил перемену в ее настроении.

– Ты разочарована? Ты думала, трюфель на вкус другой?

– Нет, нет, он замечательный. Мне нравится. Очень.

– А мне показалось, ты скисла. Нет?

– Все в порядке, – сказала Нина и улыбнулась, глядя Антону в глаза. – Все хорошо. Ты приедешь к нам завтра в обед?

– А что, может быть не только торт, но и целый обед? – Он подался к ней через стол. Взял ее руку в свою. Потом тихо сказал: – Я готов приезжать к тебе на обед каждое воскресенье.

Нина засмеялась. Значит… значит он… не собирается расстаться с ней завтра навсегда?

Кофе, который им подали, был крепкий, терпкий. Десерт – необыкновенный. Нина не сказала бы, какие фрукты обладают подобным вкусом. Ей нравилось все. Даже снег за окном.

Они вышли из ресторана медленно, переполненные удовольствием.

– Нина, – сказал тихо Антон, когда они подошли к джипу. – Можно, я тебя поцелую?

Нина почувствовала, как задрожали колени. Она повернулась, подняла руки и обняла его за шею.

– Можно.

Антон прижался к ее губам, усы и борода щекотали, но губы теплые и сладкие ласкали ее губы так, что она от слабости готова была упасть. Она не падала только потому, что он крепко прижимал ее к себе.

– Нина, я… я… – наконец он оторвался от ее губ.

– А можно теперь я тебя поцелую? – прохрипела она. И, не дожидаясь ответа, ткнулась губами в его губы…

Снег падал и падал, но на их разгоряченных лицах он быстро таял…

Нина целовалась вот так впервые в жизни.

17. Обед втроем

– Мама, завтра у нас будет гость. Ты не против? – спросила Нина.

Мария Андреевна повернулась к дочери от экрана компьютера. Она читала почту, кажется, кроме кучи спама пришло что-то. Может быть, это ответ от доктора из Туниса, с которым она работала на конференции? Она все-таки написала ему, как Нина просила, задала вопрос, есть ли трюфели в их стране?

Она уже хотела сказать ей об этом, но, взглянув на ее лицо, поняла – есть что-то важное. Чего она не знает.

– Что за гость? – спросила она.

– Ты же знаешь, что мы с Кирюшкой делали карту трюфельных полей Подмосковья.

– По-моему, это делала ты, – заметила Мария Андреевна.

– Но с его подачи, – Нина поспешила защитить двоюродного брата.

– Допустим. Но не он придет к нам в гости, верно? Кстати, его выписали из больницы?

– Да-а, – Нина махнула рукой, – но сидеть ему больно.

Мария Андреевна улыбнулась. Не повезло.

– Мама, к нам придет человек по имени Антон. Он принесет деньги за карту.

– Вот как? Ты уже отдала карту?

– Да, на диске.

– Сколько же вам заплатят? – спросила она, насмешливо глядя на дочь.

– Много, – коротко сказала Нина.

Мария Андреевна подняла бровь. Много? Но у каждого человека свое представление о «много» и «мало».

Нина догадалась, о чем подумала мама.

– На самом деле много. У нас никогда не было таких денег… сразу, – тихо сказала она.

Мария Андреевна нахмурилась. Большие деньги не приходят просто так. Обычно они приносят с собой тревоги. Ей показалось, что уже сейчас, с Ниниными словами, тревога вошла в дом.

– Мама, это… – Нина назвала сумму, лицо Марии Андреевны побледнело.

– Нина, за что тебе дадут такие деньги? – спросила она, ее губы дрогнули.

– За карту, мама. Такой карты нет нигде. Понимаешь? Она принесет тому, кто ее купил, во много раз больше денег. Она… ну как тебе сказать, она ключ к трюфельным запасам всего Подмосковья. Ты же знаешь, я тебе говорила, сколько стоит килограмм трюфелей.

– Знаю, – сказала она. – Я проверила. Но меня волнует другое – как ты смогла отстоять такую сумму? Самое главное сейчас не сделать дорогую работу, а получить за нее сполна.

Нина вздохнула.

– Давай я тебе расскажу все.

Нина говорила, а Мария Андреевна слушала, не перебивая. Только по переменам в лице Нина могла догадаться, как страшно было матери, когда слушала о том, как Нина свалилась в реку, как оказалась в доме незнакомого мужчины…

– Что ж, – вздохнула Мария Андреевна, – мы примем гостя как положено. Испечем торт с фруктами. Салат сделаем, подадим бульон с пирожками, а на горячее приготовим не трюфели, конечно, а шампиньоны в сметане. Годится?

– Здорово, – сказала Нина. И, наконец, выдохнула с облегчением.

– Жаль, что папа в командировке, – сказала Мария Андреевна. Приедет – удивится. – Она снова повернулась к экрану. – Я хотела прочитать почту. По-моему, наш друг из Туниса прислал ответ на твой вопрос. – Она быстро нажимала клавиши. – Ага… Так и есть. – Она бормотала по-французски. – Да, в Тунисе растут песчаные трюфели. Если моя дочь приедет в Тунис когда-нибудь, он готов свести ее с людьми, которые об этом все знают.

– Мама, ты можешь ему написать, что в зимние каникулы я приеду на операцию?

Мария Андреевна вскинула голову. В ее глазах появился непривычный блеск.

– Да… Конечно… Теперь это можно сделать. Наконец-то.

И она заплакала. Нина протянула к матери руки, обняла ее. Она гладила ее по спине, как прежде гладила ее мама.

– Видишь, все решится, мама. Уже скоро.

Мария Андреевна хлюпала носом.

– Хорошо, что папы нет дома, он не любит, когда я плачу.

– Этих женщин не поймешь, – пробасила Нина, подражая отцу. – То плохо, что нет, то хорошо, что нет…

Мария Андреевна уткнулась Нине в живот и смеялась. Потом замерла, не поднимая головы, чтобы не позволить сорваться с губ вопросу… Он… отдаст деньги? А если… нет?

Но потом, прокрутив в голове то, что рассказала Нина, она поняла: вопросом она обидит дочь. Мария Андреевна, наконец, подняла лицо и молча улыбнулась.

Завтра в полдень за столом сидели трое – Нина, мама и Антон.

– Жаль, что Кирюшке пока еще рано ходить по гостям, – заметила Нина. – Точнее, сидеть в гостях. – Она фыркнула.

Мария Андреевна улыбнулась.

– Какая ты бесчувственная, Нина.

– Вы правы, Мария Андреевна. Я согласен, – подал голос Антон.

– Ты согласен, что я бесчувственная? – Нина отложила вилку. – Правда?

– Я о том, что это на самом деле больно – сидеть, когда в тебя что-то впилось.

– Дробь в него впилась, вот что.

– И дробь, конечно.

Нина заметила, что губы Антона слегка скривились.

– Ох, – Мария Андреевна вскочила со стула. – Звонит телефон. Я думаю, это папа. – Она ушла в прихожую.

– Как я понимаю Кирюшку, – снова сказал Антон.

– Послушай, Антон, а что, тебе тоже попадало?

– Никогда. Даже солью в чужом саду.

– Ты лазил по садам?

– Не прилетало, потому что не лазил.

– Тогда про что ты говоришь? Откуда ты знаешь?

– Опыт, Нина. Только опыт. – Он наконец привстал и пошарил по стулу. – Вот. Кто-то подложил мне… кость.

Нина уставилась на кость, которую показал Антон.

– Ох, это же Филькина любимая игрушка.

– Понимаю. И его любимый стул. Наверняка он положил кость, чтобы никто не занял его место.

Нина засмеялась.

Мария Андреевна вернулась.

– Это с работы, – сказала она. – Не папа. Над чем так весело смеетесь?

– Да над Филькиной выходкой. Он такой собственник, что даже уезжая в ссылку, застолбил свой стул, – сказала Нина.

– Филька в ссылке? За что? Где? – удивился Антон. Он говорил, но не забывал откусывать пирожок, причем с большим аппетитом.

– Он поехал к бабушке. В общем-то она его хозяйка. Соскучилась по нему.

– А он нет, – Антон громко вздохнул. – Что же ему так не нравится в бабушке?

– Там никто его не тренирует, – сказала Нина. – Знаете, – она посмотрела на Антона, потом на мать, – он очень талантливый. Я думаю, может… – Нина на секунду умолкла и прикусила нижнюю губу, словно решая, правильно ли то, что хочет сказать.

– Что же ты думаешь? – Мария Андреевна сама так делала, поэтому ждала от дочери какого-то важного признания.

Антон с интересом наблюдал за дочерью и матерью.

– Я думаю, может быть, лучше на эти деньги, что принес Антон… – Нина набрала побольше воздуха и сказала: – Устроить питомник для собак. Натаскивать их на трюфели. Я узнавала, нет ни одного такого питомника…

– Ага, купить кусочек леса, да? – сказал Антон. – Хорошая мысль.

– Нина, о чем ты говоришь! – Мария Андреевна порозовела. – Мы столько времени думали, искали вариант, как привести в порядок твое лицо… Мы…

– Мама, да мое лицо в порядке, – Нина махнула рукой. Потом замерла, сощурилась, медленно повернулась к Антону и спросила: – Правда, Антон?

В ее голосе было столько игры, что он рассмеялся.

– Какая она у вас кокетливая, Мария Андреевна.

Нинина мать недоуменно пожала плечами.

– Она никогда такой не была…

Антон улыбнулся.

– Правда, Нина, у тебя замечательное лицо. Но я сторонник последовательных действий. Когда ты садишься в машину, а я тебя спрашиваю, куда отвезти – в университет или домой, ты по дороге никогда не меняешь решение.

– Так вы, Антон, ее возите? – Мария Андреевна, не мигая, смотрела на Антона.

– Да, когда могу – вожу, – спокойно сказал он. За столом вдруг стало тихо. – Я очень хорошо отношусь к вашей дочери, Мария Андреевна. Не беспокойтесь. Я взрослый человек.

– Я тоже, мама, – сказала Нина. – Я взрослая.

– Я… рада, – тихо сказала Мария Андреевна. – Если это так.

– Мама, по-моему, пора вспомнить о торте! – Нина с блестящими глазами вскочила со стула.

– Не так шустро, – остановил ее Антон. – Еще столько вкусных пирожков. Мария Андреевна, никогда таких не ел.

– А разве ваша мама не печет вам с отцом пироги? – в этом вопросе было сразу три: есть ли у Антона мать, отец, кто ведет хозяйство.

Антон услышал все три вопроса и ответил тоже одним:

– Мама иногда приносит нам с отцом пирожки из супермаркета, разогревает в микроволновке. – Потом подумал и ответил еще на один, не заданный, но волнующий каждую мать вопрос. – Но чаще всего я сам покупаю и разогреваю, потому что больше некому. Мои родители постоянно в экспедициях.

– А они… геологи? – предположила Мария Андреевна.

– Нет, биологи. Они изучают морских котиков на Командорских островах.

– Как интересно, должно быть, – заметила она с облегчением.

Потом они пили чай с тортом, болтали ни о чем, как все вкусно поевшие люди.

Антон незаметно осматривал комнату, ему нравилось безыскусное убранство. Никакого евроремонта с гирляндами офисных лампочек на потолке. Аккуратность, стильность, гармония, уют. Гостиная, показалось ему, похожа на Нину и на ее маму.

Понравилось ему и то, как Нина взяла конверт с деньгами, отдала его матери. А та просто положила на журнальный столик.

Он посмотрел на часы.

– Мне жаль, но я должен вернуть машину Валерию Сергеевичу ровно через час.

– Может быть, еще чаю? – спросила Мария Андреевна.

– В другой раз, если вы не против.

– Да что вы, приходите.

– Конечно, – поддержала Нина, – мы с мамой испечем другой торт.

– Согласен. Я люблю торты. Очень. – Он встал из-за стола. – Ты проводишь меня, Нина? – спросил он в прихожей. – До машины?

Она быстро сбросила туфли, надела ботинки, куртку.

– Мама, я скоро.

Мария Андреевна помахала им рукой.

– Все в порядке? – спросила Нина, когда они в лифте поехали вниз.

– Н-нет, не все, – Антон хмуро свел брови.

– Нет? А что не так? – Нина открыла рот. Антон быстро наклонился и поцеловал. – Вот теперь – все.

Нина покраснела.

– Ты что-о…

– Все просто замечательно, у тебя прекрасная мама, теплый дом… – говорил Антон.

– Я забыла тебе сказать, – спохватилась Нина. – Маме пришел ответ от доктора из Туниса.

– Они готовы тебя принять? – быстро спросил он.

– Да я не про это. Он написал, что трюфели растут и у них. Песчаные…

Антон засмеялся.

– Растут, значит, да? Ну тогда мне придется поехать с тобой вместе. Кто же тебя станет ловить в реке, если меня там не будет?

– Может, Филю прихватим? У бабушки есть клетка для перевозки собак.

– Я думаю, он не согласится. В Африке для него слишком жарко, – сказал Антон. – Поэтому поедем вдвоем.

Они вышли из подъезда, Нина осталась на ступеньках, смотрела, как Антон садится в машину. Потом зажглись фары, осветили снег. В полосу света попал мальчишка, который вел собаку на поводке. Нина узнала его. Этот тот, которого она поколотила в начале осени. А теперь ей хотелось обнять и его тоже…

Антон уехал, она стояла и смотрела, пока не погасли красные угольки задних фонарей.

18. Лечу с тобой!

Где-то за облаками была весна. Нина знала это точно, хотя небо, которое над ней сейчас, низкое, каким ему положено быть в Москве в феврале. Как странно, еще совсем недавно, взглянув на такое небо, Нина увидела бы лишь толстые снеговые тучи, которые, если ткнуть острием длинного зонта, осыпали бы город, да так, что сотни снегоуборочных машин засуетились бы на улицах.

Но сейчас она смотрела сквозь тучи, потому что знала – за ними – солнце. Туда, к нему через четыре часа ее поднимет самолет. Она будет сидеть рядом… с Антоном Метельским. Он обнимет ее… Нина почувствовала, как под курткой загорелось плечо… Как в тот вечер, когда они сидели в машине напротив ее подъезда. Она думала, что он потянулся к ящику для перчаток, а он обнял ее…

Нинино сердце быстро забилось, лицо обожгло, словно жаром из открытой духовки. Вчера мама пекла яблочный пирог, к вечернему чаю, на который пригласили Антона.

Он нравился маме, это видно.

– Антон, – говорила она, – я думаю, вы проследите, чтобы все было в порядке…

– Все получится, – уверял он ее.

Нина видела, как блестят мамины глаза.

– Я так давно этого ждала… – Она достала белый носовой платок с вышитой розочкой на уголке. – Мне жаль, что я не могу поехать с Ниной…

– Ну что ты, мама, я сама справлюсь, – перебила она ее. Она опасалась, что мама сейчас расплачется.

– Мы справимся, – поправил ее Антон. Потом протянул руку, взял ее и пожал. – Мария Андреевна, я должен поздравить вас. – Нинина мама подняла глаза, которые блестели, но слез в них еще не было. – И тебя, Нина.

– С чем? – она покраснела, попыталась выдернуть руку из его руки.

– Нина получает грант.

– Что? – Мария Андреевна и Нина произнесли это краткое слово вместе.

– Грант от компании «Настоящий русский трюфель». Таким образом, компания хочет, чтобы Нина продолжала работу по этим грибам и дальше.

Мария Андреевна стиснула платочек.

– Какая неожиданность… Нина, ты ничего не говорила…

– Но мама, – Нина, наконец, высвободила руку. – Я сама не знала. Антон, как же это… Что я должна делать теперь?

– То же, что и раньше. Будешь писать диплом по ним, когда придет время. Это компания оплачивает твой перелет.

– Ма-а-ма! – Нина вскочила и захлопала в ладоши.

– Как жаль, что папа в командировке!

– Ничего, я ему позвоню…

– Горячие пирожки-и-и! – пронзительный голос вернул ее в настоящее.

На ступеньках возле входа в метро толстые тетки, одетые в темно-серое, в цвет неба, размахивали коричневыми, ломкими на вид, ветками, обещая, что багульник расцветет сиреневыми цветочками, если поставить его воду. Светло-серый чеснок в лохматых одежках лежал на пучках южной зелени. Взгляд поймал предупреждающий цвет – желтый.

Нина остановилась, губы сами собой разъехались в улыбке. Пирамида из лимонов. Неужели правда, уже сегодня она увидит их на деревьях?

– Вам чего, девушка?

Нина вздрогнула.

– Мне? – переспросила она, тряхнула волосами, посмотрела на женщину.

– Ой, как же тебе не повезло, дочка. – Нина вскинула брови. – Хочешь лимон? Я тебе так отдам.

Нина отшатнулась, не сводя с нее глаз. В них она увидела то, от чего успела отвыкнуть. Снова… Сочувствие, жалость. Вот почему она захотела ее одарить. Чур меня! – означал этот жест. Чур моих близких!

Заученным движением Нина набросила капюшон на голову, быстро пошла к стеклянной двери метро.

Ей показалось, что небо опустилось еще ниже, и никогда не поднимется выше. Не вглядываясь в свое отражение, с силой толкнула двери. В ответ на неласковое обращение они ответили тем же – ударили в рюкзак. Он был тощий, Нина ощутила толчок в спину. Она взяла мало вещей, Антон сказал, что там, куда они летят, вечное лето.

Внезапно Нина остановилась. Да о чем она думает! Какое ей дело до сочувствия тетки с лимонами? Или до низкого неба? Она совсем скоро поднимется выше мрачного неба, под которым останется и эта тетка, и все остальные. Она будет сидеть рядом с человеком, которому неважно, какое у нее лицо.

Нина наконец почувствовала, что горло отпустило, она дышала ровно, сердце усмирило свой бег.

Она взглянула на часы над окошечком кассы, они показывали, что она не опаздывает. Значит, можно не бежать вниз по эскалатору.

Но это говорил разум. А ноги не могли тупо стоять на черной рифленой ступеньке лестницы. Они требовали: бежать!

Нина подчинилась. Она бежала к нему. Чтобы лететь…