Текст книги "Сквозь время (сборник)"

Глава 5

Всадники – их было четверо, и еще пять нагруженных мулов – прибыли вечером долгого дождливого дня. Сначала дул сильный ветер и грохотал гром, а теперь мелкий ванденбергский дождик скучно сыпал с затянутого тучами неба. И хотя час был еще не поздний, стало совсем темно.

Когда Вили увидел четверых путешественников и понял, что ни один из них не был Нейсмитом, он быстро обошел особняк и направился в сторону пруда и своего тайника. Правда, он несколько мгновений потратил на глупые раздумья о том, не предупредить ли Ирму и Билла.

Впрочем, он заметил, что эти простофили уже сбегают по ступенькам, чтобы встретить чужаков: огромного, толстого типа и троих охранников с винтовками. Вили спрятался в кустах, но Билл повернулся и, казалось, посмотрел прямо туда, где сидел мальчишка.

– Вили, иди помоги нашим гостям.

Пытаясь сохранить достоинство – насколько это было возможно в его положении, – Вили выбрался из кустов и направился к незнакомцам. Толстяк слез с лошади; он был похож на Джонка, однако говорил по-английски со странным акцентом.

– Ага, так это и есть его ученик, hein?[9]9
  А? (фр.)


[Закрыть] Я беспокоился, найдет ли мастер того, кто станет его последователем, и каким будет этот человек.

Он погладил ощетинившегося Вили по голове, как и все, неправильно оценив его возраст.

Жест был снисходительным, но Вили почудилось, что он уловил намек на уважение, может быть даже благоговение, в голосе толстяка. Возможно, этот тип не был Джонком и до сих пор ему не доводилось видеть черных. Незнакомец несколько мгновений внимательно рассматривал Вили и только потом, казалось, заметил, что идет дождь. Он нарочито передернул плечами, и все двинулись вверх по ступенькам. Билл и Вили остались, чтобы отвести животных в пристройку.

Четверо гостей. И этим не кончилось. По двое, по трое и по четыре – они прибывали весь вечер. Лошади и мулы быстро заполнили небольшую пристройку, и Билл показал Вили потайную конюшню. Слуг не было. Гости, по крайней мере те, что помоложе, сами заносили багаж в дом и помогали устраивать животных на ночь. Большая часть багажа попадала не в их комнаты, а исчезала в залах под землей. Остальное оказалось едой и напитками – что было вполне разумно, поскольку поместье могло прокормить только троих или четверых.

Ночью снова зарядил дождь. Прибыли последние посетители – одним из них оказался Нейсмит. Старик отвел своего ученика в сторону.

– А, Вили, ты остался. – По-испански он говорил неуверенно и делал частые паузы, словно ждал, что какой-то невидимый собеседник подскажет ему нужное слово. – После совета, когда наши гости уедут, надо будет обсудить порядок занятий. Откладывать больше нельзя – ты уже достаточно взрослый. А пока помоги Ирме и Биллу и… не мешай гостям.

Нейсмит посмотрел на Вили так, словно догадывался о его намерениях. Внимательно разглядывая этих наивных путешественников, Вили заметил не один туго набитый кошелек.

– Новому ученику нечего сказать тем, кто старше его, а за такое короткое время он вряд ли сможет чему-нибудь у них научиться.

С этими словами старик направился в залы, расположенные под его маленьким замком, а Вили вместе с двумя гостями остался в тускло освещенной кухне помогать Ирме.

Загадочные гости провели в замке всю ночь и весь следующий день. Большинство из них сидели в своих комнатах или в залах. Кое-кто помогал Биллу ремонтировать главное здание, но даже тут они вели себя довольно-таки странно. Крыша конюшни, например, нуждалась в срочном ремонте, однако, когда взошло солнце, они не стали за нее браться. Казалось, гости предпочитают заниматься той работой, которую можно сделать в тени. Кроме того, на улице никогда не работали вместе больше двух-трех человек. Билл утверждал, что так распорядился Нейсмит.

На следующий день вечером в одном из залов был устроен банкет. Вили, Билл и Ирма принесли еду, но им ничего не удалось увидеть. Тяжелые двери закрылись, а они втроем отправились наверх к себе. Когда Моралесы уселись возле головизора, Вили сделал вид, что направляется в свою комнату, однако вместо этого прошел через кухню и оказался у боковой лестницы. Благодаря толстому ковру он передвигался быстро и бесшумно и уже через несколько мгновений оказался у двери, ведущей в зал. Охрана отсутствовала, массивная дубовая дверь оставалась по-прежнему закрытой. На деревянном треножнике была установлена черная бархатная табличка с золотой эмблемой. Вили подошел ближе и потрогал табличку. Бархат был очень густой, но эмблему просто нарисовали золотой краской. Она потрескалась и выглядела очень старой. Там было всего три буквы: «NCC».

А ниже кто-то вывел от руки на пергаменте: «2047».

Вили удивился еще сильней. Зачем? Кто будет читать эту надпись, если дверь закрыта. Может быть, эти люди верят в заклинания, вызывающие призраков? Тихонько подобравшись к двери, он приложил ухо к темному дереву и…

И не услышал ничего. Ничего, кроме стука собственного сердца. Дверь была толстой, но, по крайней мере, должен был доноситься хотя бы тихий шепот. Сверху вполне отчетливо звучали слова пьесы столетней давности, которую Билл и Ирма смотрели по головизору в гостиной, однако с другой стороны двери вполне могла находиться глухая стена какой-нибудь громадной горы.

Вили бросился к себе наверх и был просто образцом добропорядочности, когда гости на следующий день стали разъезжаться по домам.

Они уезжали точно так же, как и приехали, – без шумного прощания, тихо и спокойно, точно ничего особенного не происходило. Странные, однако, у этих англов манеры.

Впрочем, кое-что все-таки роднило этих людей с южанами – они оставляли подарки, которые были весьма удобно сложены на широком столе у самого входа в особняк. Вили пытался делать вид, что подарки его совершенно не интересуют, но, несмотря на все его старания, глаза, словно по собственной воле, вылезали из орбит каждый раз, когда он проходит мимо стола. До сих пор ему не доводилось видеть ничего похожего, сюда словно бы перенесли все богатства Лос-Анджелеса – рубины, изумруды, алмазы и золото. Кроме того, здесь были всяческие приспособления, упакованные в искусно украшенные резьбой шкатулки из дерева и серебра. Он не знал, что это такое – голографические игры или что-нибудь еще. Здесь лежало так много всего, что можно было прихватить себе огромное состояние и никто не заметил бы, что чего-то недостает.

Последние посетители уехали около полуночи. Вили сидел, скорчившись у окна своей комнаты на чердаке, и наблюдал за их отъездом. Гости быстро исчезли на темной тропе, а вскоре стих и стук копыт. Вили подозревал, что, как и все остальные, эти трое покинули главную дорогу и продолжали путь по какой-то только им известной тропинке.

Вили не пошел спать. Медленно тянулись часы, луна заняла свое место на небе, а он все пытался разглядеть знакомые места на побережье, однако опустился туман, и был виден только Ванденбергский Купол. Вили дождался предрассветного часа. Снизу не доносилось ни звука, даже лошади и те спали. Лишь легкое жужжание насекомых нарушало тишину. Если он хочет получить часть этих сокровищ, нужно действовать сейчас, не обращая внимания на то, что светит полная луна.

Вили скользнул вниз по лестнице, рукой касаясь рукояти ножа – не того, конечно, которым он напугал Ирму, тот он демонстративно ей отдал, а короткого разделочного тесака, который ему удалось стащить на кухне. После памятной ночи на веранде он больше не видел таинственного призрака. Вили почти удалось убедить себя, что это был обман зрения или какая-нибудь голографическая картинка, предназначенная специально для того, чтобы пугать людей. И тем не менее у него не было никакого желания оставаться здесь.

Сокровище лежало на своем месте и сверкало в лунном свете. Сейчас оно выглядело даже прекраснее, чем при электрическом освещении. Где-то далеко Билл перевернулся на другой бок и захрапел. Вили очень тихо наполнил свой мешок самыми маленькими и самыми ценными, с его точки зрения, предметами, разложенными на столе. Ему было трудно сдержать свою жадность, но он остановился, когда мешок был всего лишь наполовину заполнен. Пяти килограммов вполне достаточно! Это все равно гораздо больше, чем старый Эбенезер платил подлым Нделанте за целый год! Теперь оставалось выйти через заднюю дверь, обойти пруд и подобраться к тайнику.

Вили тихонько вышел на веранду, и у него отчаянно забилось сердце. Последняя возможность для призрака напасть на него.

Dio![10]10
  Господи! (исп., искаж.)


[Закрыть] Там на самом деле кто-то есть. Стараясь не дышать, Вили замер на месте. Это был Нейсмит. Старик сидел в плетеном кресле, завернувшись во что-то теплое, чтобы уберечься от ночной прохлады. Казалось, Нейсмит смотрел на небо – но не на луну, поскольку находился в тени, – значит это вовсе не засада. Тем не менее Вили покрепче сжал рукоятку ножа и, подождав немного, снова двинулся вперед, в сторону пруда и подальше от старика.

– Иди сюда и сядь рядом со мной, – не поворачивая головы, сказал Нейсмит.

Вили чуть не бросился бежать, но потом сообразил, что если старик сидит тут и рассматривает звезды, то и он вполне может объяснить свое появление на веранде теми же причинами. Он опустил свой мешок с сокровищем в тень и подошел к Нейсмиту.

– Вот так, хорошо. Садись. Что ты делаешь здесь так поздно, юноша?

– То же, что и вы, господин… Вышел посмотреть на звезды.

Что еще здесь мог делать старик?

– Хороший повод.

Тон оставался нейтральным, и Вили не мог сказать, нахмурился Нейсмит или улыбнулся; ему едва был виден профиль старика. Рука Вили нервно сжала рукоять ножа. Он никогда раньше никого не убивал, но ему было хорошо известно, как наказывали за грабеж.

– Но я любуюсь не самим небом, – продолжал Нейсмит, – хотя оно очень красиво. Особенно я люблю утро и поздний вечер, потому что в это время видны… – снова возникла характерная пауза, когда казалось, что он ищет подходящее слово, – спутники. Видишь? Вот и сейчас можно разглядеть сразу два.

Нейсмит показал ближе к зениту, а потом махнул рукой в сторону горизонта. Вили проследил взглядом и увидел крошечное пятнышко света, которое медленно и свободно скользило по темному небу. Слишком медленно для самолета или тем более метеора: это была движущаяся звезда, конечно. На мгновение Вили почудилось, будто старик собирается показать ему что-то действительно волшебное. Вили пожал плечами, и Нейсмит каким-то образом умудрился заметить его жест.

– Не производит особого впечатления, да? Когда-то там находились люди. Теперь нет.

Вили с трудом скрыл усмешку. Как такое может быть? Самолет по крайней мере можно разглядеть, а эти маленькие огоньки похожи на бессмысленные звезды. Но он ничего не сказал, и наступила долгая тишина.

– Ты не веришь мне, Вили? А ведь это правда. Там находились мужчины и женщины – так высоко, что отсюда невозможно разглядеть форму их летательного аппарата.

Вили расслабился, сидя на корточках перед стулом старика.

– Тогда, господин, я не понимаю, что держит их наверху. – Вили постарался, чтобы его голос звучал кротко. – Даже самолет должен спускаться вниз, чтобы заправиться топливом.

Нейсмит засмеялся:

– И я слышу это от мастера игры в «Селесту»! Подумай, Вили. Вся Вселенная – это грандиозная игра в «Селесту». Движущиеся пятнышки света на самом деле вращаются вокруг Земли, точно так же как планеты на дисплее.

Del Nico Dio![11]11
  Единый Бог! (исп., искаж.)


[Закрыть] Вили плюхнулся на каменный пол. У него даже закружилась голова. Небо больше никогда уже не будет прежним. В космологии Вили – до этого момента – Земля была плоской. А теперь, совершенно неожиданно, он обнаружил, что попал во внутренний космос «Селесты», где ему суждено остаться навсегда и где нет ни верха, ни низа, а есть только источник мощных сил тяготения – Земля, вокруг которой вращаются Луна и эти движущиеся звезды. Теперь он не мог не думать о бесконечном пространстве: он слишком хорошо представлял себе «Селесту». Ему вдруг показалось, что он стремительно уменьшается, превращаясь в нечто, мало отличающееся от нуля.

Его разум заметался в темноте, в мучительной сложности открывшихся явлений, а над головой раскинулось ночное небо. Значит, все эти предметы имеют собственную гравитацию и все они движутся под влиянием, пусть даже совсем небольшим, остальных объектов. Образ Солнечной системы, не слишком отличающийся от реального, начал медленно формироваться перед его мысленным взором. Когда Вили наконец заговорил тихим голосом, ему больше не требовалось имитировать смирение:

– Выходит, игра показывает те путешествия, которые люди совершали на самом деле? На Луну, на эти движущиеся звезды? Вы… мы… можем это делать?

– Мы могли это делать, Вили. Мы могли делать это и многое другое. Но не можем теперь.

Вили вдруг показалось, что у него снова отобрали Вселенную. И в его голосе прозвучала мольба:

– Почему?

– Сначала виновата была Война. Пятьдесят лет назад там, наверху, находились люди. Им оставалось либо голодать, либо возвращаться на Землю. После Войны начались эпидемии. Теперь… теперь мы опять способны это сделать – иначе, чем тогда, но в принципе способны. Мы могли бы снова выйти в космос… если бы не Мирная Власть. – Последние два слова Нейсмит произнес по-английски, помолчал немного и добавил: – Mundopaz[12]12
  Мир во всем мире (исп.).


[Закрыть].

Вили посмотрел в небо. Мирная Власть. Она всегда казалась ему частью Вселенной, такой же далекой и равнодушной, как сами звезды. Он видел их самолеты, а иногда и вертолеты. По большим шоссе каждые два или три часа проезжали их грузовики. У них был анклав в Лос-Анджелесе. Нделанте Али никогда не строили планов нападения на Мирную Власть; они предпочитали грабить феодальные владения Ацтлана. Даже владыки Ацтлана, наглые и самодовольные, неизменно говорили о Мирной Власти только в нейтральных тонах. Неудивительно, что звезды у человечества украли эти почти сверхъестественные силы. Неудивительно, но и совершенно нестерпимо.

– Они принесли нам мир, Вили, но цена оказалась слишком высокой.

По небу пролетел метеор, и у Вили мелькнула мысль, не был ли и он творением рук человека.

– Я сказал тебе, что нам следует поговорить, и сейчас для этого самый подходящий момент. Я хочу, чтобы ты стал моим учеником. Но из этого ничего не выйдет, если ты сам не захочешь. Мне почему-то кажется, что у нас разные цели. Я думаю, ты жаждешь богатства – мне известно, что лежит в твоем мешке. Я знаю, что находится у дерева, которое растет за прудом.

Голос Нейсмита звучал сдержанно и спокойно. Вили не мог отвести глаз от той точки в небе, где исчез метеор. Все это было похоже на сон. В Лос-Анджелесе его бы уже вели к вождю – приемный сын, пойманный на предательстве.

– Что принесет тебе богатство, Вили? Минимальную безопасность, да и то лишь до того момента, пока кто-нибудь не отнимет его у тебя. Даже если бы тебе удалось взять здесь власть, ты все равно остался бы мелким вождем, не имеющим надежной защиты.

Кроме богатства, Вили, существует и сила – думаю, ты уже видел достаточно, чтобы оценить ее, даже если никогда не мечтал о ней.

Сила. Власть. Да – управлять другими так, как до сих пор управляли им самим. Заставить других бояться так, как боялся он. Теперь Вили видел силу Нейсмита. Как еще можно объяснить этот замок? Ему сразу вспомнился призрак, охраняющий дом… Ха! Призрак или изображение, но он явно на службе у Нейсмита. Час назад одна эта мысль могла бы заставить Вили остановиться и вернуть все украденное. Сейчас он почему-то не мог оторвать глаз от неба.

– Однако, кроме силы и власти, существует еще знание, про которое многие говорят, что оно само по себе сила. – Нейсмит перешел на родной английский, но Вили не стал делать вид, будто ничего не понимает. – Станет это знание силой или нет, зависит от воли и мудрости того, кто им пользуется. Как своему ученику, я несомненно могу предложить тебе знание, Вили; возможно, и силу. Что же до богатства – у меня есть только то, что ты уже видел.

Серп луны осветил сосны. Луна уже больше никогда не будет для Вили прежней луной.

Нейсмит посмотрел на мальчика и протянул ему руку. А Вили протянул ему нож рукояткой вперед. Старик принял нож, не выказав ни малейшего удивления.

Они встали и направились обратно в дом.

Глава 6

После той ночи многое осталось без изменения, но это была лишь внешняя сторона: Вили продолжал, как и раньше, работать в саду. Даже несмотря на то, что гости оставили в подарок немало продуктов, все равно приходилось потрудиться, чтобы прокормить себя. (У Вили всегда был хороший аппетит – он ел больше остальных. Однако это мало помогало, он оставался таким же худым и болезненным на вид, как и раньше.) А утром и вечером Вили занимался с машинами Нейсмита.

Оказалось, что призрак – одна из этих машин, старик называл ее Джилл. На самом деле это была программа, пропущенная через специальный процессор. Джилл напоминала настоящего человека и с помощью специального оборудования, смонтированного в стенах веранды, могла появляться даже на открытом пространстве. Она оказалась превосходным учителем, бесконечно терпеливая и достаточно «человечная», так что Вили хотелось получить от нее похвалу. Час за часом она обучала его языку. Это напоминало устную игру в «Селесту». Всего за несколько недель Вили, до того едва умевший писать, научился составлять компьютерные команды на английском.

Одновременно Нейсмит начал учить его математике. Сначала парень с презрением относился к задачкам, он мог считать ничуть не медленнее Нейсмита. Однако очень скоро Вили обнаружил, что математика – это нечто куда более значительное, чем четыре основных арифметических действия. Были еще корни и трансцендентные функции, а также закономерности, которые управляли и «Селестой», и планетами. Машины Нейсмита показывали ему графическое изображение функций и способы их преобразования.

Шло время, функции становились все более сложными и интересными. Однажды вечером Нейсмит, сидя у панели управления, вывел на экран целую серию разноцветных прямоугольников разных размеров. Они походили на неровные бойницы в стенах крепости. Под первым рядом старик вывел второй, а за ним третий, причем каждый последующий напоминал первый, только в нем было больше мелких прямоугольников. Их высота колебалась между отметками «+1» и «–1».

– Ну, – сказал Нейсмит, отворачиваясь от дисплея, – какая здесь закономерность? Можешь показать мне три следующих ряда?

В эту игру они играли уже несколько дней. Конечно, можно было спорить о том, что является действительным продолжением той или иной серии, и дать несколько ответов, в зависимости от личных предпочтений, но поражало то, как Вили удавалось почувствовать некую правильность в одних ответах и лишенную изящества пустоту – в других.

Он несколько секунд смотрел на экран. Это было сложнее, чем «Селеста», где требовалось решить задачу с вполне определенными условиями. Мм. Площадь становилась меньше, высота не менялась, минимальная ширина прямоугольника уменьшалась вдвое в каждой новой линии.

Вили провел пальцами по экрану и быстро начертил три серии значков.

– Хорошо, – кивнул Нейсмит. – Думаю, ты мог бы изобразить еще несколько серий, пока прямоугольники не станут такими узкими, что их уже будет не вывести при помощи пальцев или даже курсора. А теперь посмотри сюда.

Нейсмит нарисовал другой ряд амбразур, явно выпадающий из предыдущей закономерности. Высоты их не были теперь ограничены уровнями «+1» и «–1».

– Построй мне теперь закономерность как сумму или разность из тех функций, которые мы уже с тобой разбирали. Разложи ее по другим функциям.

Вили наморщил лоб, внимательно глядя на дисплей; это было сложнее, чем «угадать закономерность». А потом он вдруг увидел решение: утроенная первая функция минус учетверенная третья плюс…

Его ответ оказался правильным, но Вили недолго пришлось гордиться собой. После этого старик предложил такую задачку, что у него ушло немало минут, прежде чем он нашел правильный ответ… пока Нейсмит не показал ему один маленький фокус под названием «ортогональное разложение». В нем использовалось одно замечательное свойство этих функций, волны Уолша, как Нейсмит называл их. Новое знание слегка напомнило Вили то благоговение, которое он почувствовал, узнав о движущихся звездах. Научиться сразу отвечать на вопрос, находить мгновенно скрытые закономерности, на которые в противном случае у него ушло бы немало времени, – это было просто здорово.

Целую неделю Вили придумывал другие семейства ортогональных функций и был ужасно разочарован, когда узнал, что почти все они – волны Хаара, тригонометрические ряды и так далее – известны специалистам вот уже лет двести. Теперь он был готов к книгам Нейсмита. Он зарылся в них, проскочив вступительные статьи, отчаянно пробиваясь вперед – туда, где любые новые идеи превосходили все то, что удалось до сих пор сделать другим исследователям.

В мире за пределами дома, в полях и лесах, которые теперь почти не занимали мысли Вили, на смену лету постепенно пришла осень. Чтобы собрать урожай и заготовить припасы на зиму, приходилось работать гораздо больше. Даже Нейсмит порывался внести свою лепту, хотя остальные изо всех сил старались оградить его от тяжелого физического труда. Старик не был болен, но в нем чувствовалась физическая слабость.

От бобовых посадок на маленькой возвышенности Вили мог заглянуть дальше, за сосны. Лиственный лес изменил цвет и напоминал оранжево-красную ленту, брошенную на зелень елей и сосен. Побережье затянуло тучами, но Вили подозревал, что влажные леса там зеленеют по-прежнему; над облаками, как всегда величественный, вздымался Ванденбергский Купол. Теперь Вили кое-что знал о нем и верил, что наступит день, когда его секрет раскроется. Нужно только задавать правильные вопросы – себе и Нейсмиту.

Дома, погрузившись в свой огромный мир, Вили сумел сдать первый экзамен на знание функционального анализа и занялся решением трех новых задач, поставленных перед ним учителем: электромагнетизм, теория полей Галуа и стохастические процессы. Впереди у него появилась цель, хотя (и это очень радовало Вили) предела тому, что он должен узнать, не существовало. У Нейсмита был проект, который он собирался передать ученику, если тот окажется достойным.

Теперь Вили понимал, почему все так ценили Нейсмита, какие необычные услуги он оказывал людям, живущим по всему континенту. Нейсмит решал задачи. Старик почти каждый день говорил по телефону, иногда с местными жителями – вроде Мигеля Росаса из Санта-Инеса, но так же часто вел дела и с теми, кто жил во Фримонте или вообще настолько далеко, что когда у них, в Калифорнии, был еще день, там, куда он звонил, уже наступила ночь. Он говорил по-английски, и по-испански, и на языках, которых Вили никогда прежде не слышал. Нейсмит беседовал с людьми, которые не были ни Джонками, ни англами, ни черными.

Вили уже многому научился и понимал, что это совсем не такое простое дело, как обычный местный звонок. Связь между городами, расположенными на побережье, осуществлялась легко – по стекловолоконному кабелю и на любой частоте. Даже на более серьезных расстояниях, как, например, от особняка Нейсмита до побережья, наладить видеосвязь было относительно несложно: когерентный излучатель, установленный на крыше, мог посылать инфракрасные и микроволновые сигналы в любом направлении. В ясные дни инфракрасный излучатель обеспечивал качество лишь немногим хуже, чем по кабелю (даже с учетом хитроумных приемов Нейсмита, чтобы скрыть их местоположение). Но разговаривать с теми, кто находился за пределами прямой видимости, за изгибом поверхности Земли, за лесами и реками, где не проложишь кабель, было куда более сложной задачей. Нейсмит использовал то, что он называл «короткие волны» (которые на самом деле имели длину от одного до десяти метров). Они не слишком подходили для высокоточной связи. Чтобы передавать видеоизображение – даже расплывчатую черно-белую картинку, – требовались невероятно сложные схемы кодирования и адаптация в режиме реального времени к меняющимся условиям в верхних слоях атмосферы.

Люди, с которыми говорил Нейсмит, ставили перед ним задачи и получали ответы. Разумеется, не сразу; часто у него уходили на это целые недели, но рано или поздно он что-нибудь придумывал. Во всяком случае, заказчики казались довольными. Хотя Вили до сих пор не очень ясно представлял себе, какая польза Нейсмиту от благодарности людей на другом конце света, вскоре он начал догадываться, откуда берутся средства на содержание особняка и почему Нейсмит может позволить себе первоклассную аппаратуру для головидения.

Одну из таких задач Нейсмит передал своему ученику. Если Вили добьется успеха, то они и в самом деле смогут получать изображение с разведывательных спутников Власти.

Однако на экранах появлялись не только люди.

Однажды вечером, вскоре после того, как выпал первый снег, Вили, вернувшись домой из конюшни, застал Нейсмита за странным занятием: старик внимательно наблюдал за пустым участком земли. Каждые несколько секунд картинка дергалась и перемещалась, словно камеру держал пьяница. Вили присел рядом с учителем. В этот вечер желудок у него болел сильнее, чем обычно, и раскачивающаяся перед глазами картинка не улучшила его самочувствия, но любопытство удерживало Вили у экрана.

Неожиданно камера повернулась вверх и оказалась направленной сквозь сосновые деревья на дом, едва различимый в вечернем полумраке. Вили даже вскрикнул – на экране был особняк, в котором они жили.

Нейсмит с улыбкой отвернулся от экрана.

– Думаю, это лань. К югу от нашего дома. Я следил за ней две ночи подряд.

Вили потребовалась целая секунда, чтобы сообразить: Нейсмит поясняет ему, где находится камера. Он попытался представить себе, как кто-то ловит лань и устанавливает на ней камеру. Должно быть, Нейсмит заметил удивление парня.

– Одну секунду.

Старик порылся в ближайшем ящике стола и протянул Вили крошечный коричневый шарик.

– Такая же камера и на этом животном. Ее разрешающая способность достаточно велика, по крайней мере на уровне человеческого глаза. Кроме того, я могу изменить параметры так, что она будет «смотреть» в разных направлениях, даже если сама лань не поворачивается… Джилл, можешь повернуть ось камеры?

– Хорошо, Пол.

Картинка скользнула вверх, и они увидели свисающие ветки, а затем камера повернулась в другую сторону, показав мохнатую спину и часть уха.

Вили посмотрел на предмет, который Пол вложил в его руку. «Камера», теплая и немного липкая, была всего трех или четырех миллиметров в поперечнике и ничем не напоминала те громоздкие устройства с линзами, которые он видел на виллах Джонков.

– Значит, вы просто прилепили ее к меху? – спросил Вили.

Нейсмит покачал головой:

– Все еще проще. Грины из Норкросса присылают мне эти штуки целыми сотнями. Я разбрасываю их по лесу, по веткам и кустам, и они пристают к самым разным животным. Это обеспечивает нам дополнительную безопасность. Сейчас в горах намного спокойнее, чем раньше, хотя изредка по-прежнему встречаются бандиты.

– Угу. – (Если у Нейсмита есть оружие, под стать системе обнаружения, то особняк защищен куда лучше, чем любой замок в Лос-Анджелесе.) – Хорошо, если бы у нас были люди, чтобы вести наблюдение постоянно.

Нейсмит только улыбнулся, и Вили сразу подумал о Джилл – программа вполне способна с этим справиться.

Больше часа Нейсмит показывал ученику разные сцены, снятые многочисленными камерами. Одна из них вела съемку с высоты птичьего полета, – видимо, камера прилипла к перьям какой-то птицы. Это давало примерно такой же вид, как тот, что открывался пилоту самолета или вертолета, принадлежащего Мирной Власти.

Вили вернулся в свою комнату и еще долго сидел, глядя из чердачного окошка на засыпанные снегом деревья, сравнивая этот вид с тем, который еще несколько минут назад он, подобно Богу, мог наблюдать дюжинами других глаз. Наконец он встал, стараясь не обращать внимания на спазмы в желудке, которые заметно усилились в последние несколько недель, вынул всю свою одежду из шкафа и, разложив ее на кровати, тщательно обследовал каждый квадратный сантиметр глазами и пальцами. В швах своей любимой куртки и на рабочих штанах он нашел несколько крошечных коричневых шариков. Вили снял их; в бледном свете настольной лампы они выглядели совершенно безобидно.

Он положил камеры в ящик стола, а одежду снова развесил в шкафу.

Долгие минуты Вили лежал без сна, размышляя о том месте и том времени, которые старался не вспоминать. Что общего могла иметь лачуга в Глендоре с дворцом в горах? Ничего. Или все. Там было ощущение безопасности. Там был дядя Сильвестр. Там он тоже учился – арифметике и чтению. До Джонков, до Нделанте – там был детский рай, время, утраченное навсегда.

Вили тихонько встал и снова прилепил камеры на свою одежду. Может быть, не навсегда утраченное.