Текст книги "Горные дороги бога"

Он явно был приезжим, это паренек, значит, следовало не откладывать дело в долгий ящик. К рассвету весь заказ был готов. Трифф, устало пройдясь бархоткой по гладким изгибам пряжек, подхватил шкатулку с последней партией и отправился в дальнюю комнату, где всю ночь напролет, не смыкая глаз, трудился усердный молодой человек, так отменно подходящий на роль будущего хозяина ювелирной лавки.

Трифф от двери полюбовался еще раз отточенными, скупыми движениями тонких пальцев. Поставил на стол свою ношу. Подвинул поближе стул, присел, дождался, когда парень поднимет взгляд, и спросил:

– Как вам нравится город?

Наверное, можно было обойтись без расспросов издалека, но ювелир чувствовал себя слишком взволнованным, чтобы с места в карьер раскрывать свои карты. Предложение более чем достойное, заманчивое, лестное, и все же как знать – вдруг обнаружится причина, по которой весь план рухнет, даже не начав воплощаться?

– Красивый, – коротко ответил парень, не забыв улыбнуться.

Это сочетание сосредоточенности и улыбок, удивительно похожих на искренние, подкупало даже больше умелых пальцев. Триффу следовало бы остановиться на минутку и задуматься о том, что у парня явно был очень хороший наставник, вполне возможно, не просто вышколивший своего ученика, а вложивший в его голову и тело много разных навыков. Следовало бы вспомнить об осторожности, одним словом. Но сейчас, когда очередная цель, еще вчера казавшаяся недостижимой, стала так близка…

– Вы бы хотели здесь жить?

Парень вновь вернул свое внимание упругой лозе, но улыбаться не перестал:

– Живут не где-то, а, главным образом, на что-то.

И обыденная мудрость вкупе с непосредственной прямотой тоже отозвались в душе Триффа долгожданным эхом. «Он хорош», – восторженно думал ювелир, не осознавая, что где-то, глубоко в сознании, между этими двумя словами прячется еще одно, в корне меняющее смысл фразы.

Слишком хорош. Даже голову бреет, как подобает при исполнении любого тонкого и тщательного дела.

– Работа для умелых рук всегда найдется.

– Это предложение? – спросил парень, не поднимая глаз от очередной пряжки.

Другой на месте Триффа теперь уж точно насторожился бы. Догадливость хороша, но ее у работника должно быть меньше, чем у нанимателя. Или, по крайней мере, она должна быть хорошо укрыта от любопытных глаз.

– У вас есть способности.

Бритоголовый усмехнулся. Скорее, даже хмыкнул. Впрочем, возражать не стал.

– Нужно лишь немного обучения. Под началом мастера, разумеется. И вы сами вскоре станете мастером.

Парень не ответил, продолжая вплетать лозу в серебряное кружево. Трифф не рассчитывал на мгновенное решение, но весь предыдущий короткий разговор словно бы намекал, что если сделка состоится, то либо сейчас, либо никогда. А чем дольше в комнате висела тишина, тем меньше шансов становилось у первого возможного исхода событий. На третьей минуте молчания ювелир мысленно вздохнул и собрался уже попрощаться с надеждой в ближайшие дни обрести помощника, когда раздался звон колокольчиков, потревоженных входной дверью.

– Кто бы это в такую рань? – недоуменно спросил сам себя Трифф, но понял, что сделал это вслух, только получив нежданный ответ:

– Мои наниматели.

А, вот в чем дело! Вот почему он молчал так долго!

Ювелир почувствовал, как сердце в груди снова забилось проснувшейся пташкой. Конечно, если парень связан другими обязательствами, он не волен давать кому-то обещания. А главное, услуги всегда можно перекупить, это лишь со свободой не всегда получается.

Их оказалось двое. Один высокий, слегка худощавый, спокойный, как безветренное небо. Второй пониже, заметно крепче и непоседливее. Ничего примечательного во внешнем виде пришельцев не было, кроме шляп, надвинутых почти по самые брови. Одеты оба были добротно, но небогато, стало быть, все то, что они могли предложить своему работнику, имелось и в распоряжении ювелира. А может, он даже был намного богаче.

– Чем могу служить? – осведомился Трифф, выходя к гостям.

– Заказ исполнен? – в ответ поинтересовался крепыш.

– Позвольте заметить, что лично от вас я не получал никаких заказов, – холодно ответил ювелир.

– Он говорит об этом. – Бритоголовый, подошедший вслед за Триффом, открыл крышку шкатулки, показывая плоды совместного труда.

На серебряном фоне плети лозы, переплетенные причудливым образом, выглядели намного зеленее, чем раньше, почти изумрудными, и теперь стали похожи на праздничные украшения, как их и назвал парень. Правда, не уточняя, к какому празднику они приготовлены.

– Замечательно, – кивнул высокий, взял одну из пряжек в руки и покрутил между пальцами. – Отличная работа.

В его голосе послышалось удовлетворение, но на лице по-прежнему ничего не отражалось, кроме равнодушного спокойствия.

– И справились вы в срок.

– Я не взял бы заказ, если бы не был уверен, – гордо сказал Трифф.

– Значит, мы в вас не ошиблись.

Краем глаза ювелир заметил, как бритоголовый парень кивнул, словно что-то подтверждая, а в следующее мгновение ощутил острую боль в заломленных за спину руках.

– Что… Зачем… Почему?

Обиднее всего было разочаровываться в собственном выборе. Предательства Трифф не ожидал. Наверное, потому, что несколько жизней назад перестал осторожничать. В этом мире он мог потерять только очередное тело, обустроенное в соответствии с каким-то желанием, не более. А такая потеря всегда являлась началом нового пути, заманчивого своей непредсказуемостью, причем в дорогу отправлялся уже не желторотый юнец, но и не растерянный, запутавшийся в настоящем старик.

Он ведь всегда заранее знал, какие шаги нужно сделать. Почему же сейчас так постыдно оступился?

– Это был особый заказ, – пояснил высокий, подходя ближе к ювелиру, выгнувшемуся дугой. – Особому заказу всегда требуется особый исполнитель, как можно догадаться. Но вы… Вы оказались слишком особым, если так можно выразиться. Нам на удачу.

Он поднес пряжку, обвитую лозой, поближе к лицу Триффа, и тот с ужасом заметил, как стебли начинают шевелиться. Сами по себе.

– Будь вместо вас обычный человек, он бы просто умер. Быстро и тихо. Конечно же мы не оставили бы в живых никого, не сомневайтесь! А вот вам придется помучиться. Хотя… можете считать это наказанием за совершенное преступление. Если это вас успокоит.

– Какое еще… преступление?! – испуганно прохрипел ювелир.

– Убийство.

– Я никого не убивал!

– Ой ли? Будете утверждать, что мирком да ладком живете в этом теле с его прежним хозяином? – зевнув, спросил высокий, и Трифф понял: дела плохи.

Будь это простое ограбление, всегда оставался шанс выжить. Смерть в здешнем мире всегда открывала ворота в новую жизнь, лишь бы поблизости нашлось желание. Из этих троих двое вполне подходили для переноса, тем более крепыш явственно сгорал изнутри от множества страстей, но незваные гости знали, что ювелир одержим демоном. И похоже, прекрасно понимали, как с ним следует поступить. Если собирались убить, то не мгновенно: наверное, обездвижат или придушат немножко, потом уволокут подальше и оставят умирать вдали от людей…

Ювелир взвыл от досады, благо боль тоже требовала выхода в голосе.

– Можно считать это признанием? – без тени улыбки спросил высокий.

Трифф понимал: надо что-то делать. Возвращаться к себе домой он не хотел всеми фибрами души. Туманных воспоминаний хватало, чтобы продолжать ненавидеть прошлое и отчаянно цепляться за настоящее. Да, не свое. Чужое. Но ведь выстраданное!

– Мы могли бы договориться, – выдохнул ювелир, облизывая пересохшие губы.

– О чем?

Поскольку в голосе главаря троицы послышалось искреннее удивление, ювелир решил, что взял верное направление.

– У меня есть деньги. Много денег. Вы не найдете их, если не знаете, где искать. Но я все расскажу. Все! Я даже оставлю вам эту лавку, только позвольте уйти. Клянусь, никто ничего не узнает!

Высокий качнул головой:

– Нам не нужны деньги.

Так не бывает, подумал Трифф. Деньги нужны всем и всегда. А если не деньги, то…

– Я могу свести вас с влиятельными людьми. Очень влиятельными! Многие из них обязаны мне и окажут любую услугу, стоит только попросить.

– Не старайтесь. То, что вы можете предложить, нас не интересует. А вот то, что ни за какие сокровища не согласитесь отдать…

Пряжка снова приблизилась, только теперь не к лицу ювелира, а к груди. Стебли лозы задрожали, словно в лихорадке, а один, самый проворный, скользнул в расстегнутый ворот рубашки и прижался к коже.

Трифф давно уже забыл, что такое страдания первородного тела. Те, кто пускал его внутрь, были послушны и исполнительны, но никогда не становились с демоном единым целым. По большей части это только помогало, разве что было несколько затруднительно испытывать определенные виды удовольствий. А теперь все как будто вернулось обратно: раскаленная спица боли, вонзившаяся в грудь ювелира, казалось, пробралась за границу мира и достала до самой души.

– Что… вы… делаете…

– Забираю то, что на самом деле ценно. Вашу силу без вас самого. Так будет намного удобнее использовать ее, не правда ли?

О подобном Трифф еще ни разу не слышал. А услышал бы, не поверил. Да и сейчас осознавал только одно: ему больно. Смертельно больно.

– Почему… меня?

– Потому что первым попался под руку. Нам нет никакой разницы, чью силу изымать. Здесь вы все на одно лицо, – оскалился крепыш, потряхивая стеклянным сосудом, в котором мерцала странная синеватая жидкость.

Первым попался? Но это еще не значит, что и умирать тоже нужно первым!

– Стойте… Стойте! Подождите!

Высокий сильнее сжал пальцы на пряжке, и лоза замерла. Правда, не отлипая от кожи.

– Хотите еще что-то сказать?

– Вам нужны демоны? И как много?

– Вы знаете. Достаточно пересчитать те вещицы, над которыми вы трудились всю ночь.

– Я могу указать место. Там соберется… много демонов. Даже больше, чем вам нужно!

Незваные гости обменялись вопросительными взглядами.

– Но взамен… Обещайте, что отпустите меня!

Они не спешили отвечать, и ювелир добавил:

– Если упустите этот шанс, второй выпадет только через несколько лет. Подумайте, в одном месте, в одно время… Десятки демонов как на ладони, только подходи и бери!

– Заманчиво, – согласился высокий и кивнул тому, кто держал Триффа.

Хватка мигом исчезла. Оставалась только нить лозы, протянутая из руки высокого к груди ювелира.

– Итак, что это за место?

Когда выбираешься на спасительный островок короткой передышки из моря страха, пьянеешь даже от воздуха. Трифф почувствовал, что ноги подкашиваются, и рухнул бы на пол, если бы бритоголовый вовремя не подставил кресло.

– Танцевальный зал Лотта. Будущим вечером там назначено собрание.

– В разгар праздника? Умно, – оценил крепыш.

– Много демонов вместе… – задумчиво протянул высокий. – Да, это хороший шанс. Но им еще надо суметь воспользоваться.

Он погладил пальцами серебряную филигрань, вглядываясь в извивы лозы, а потом разжал пальцы, но пряжка, вместо того чтобы упасть на пол, как и полагается неодушевленному предмету, рванулась к груди ювелира.

Трифф почувствовал удар и, если бы не сидел, непременно оказался бы сбитым с ног. А следом за ударом пришла боль. Правда, для одержимого она продлилась всего несколько мгновений: оглушенное сознание погасло прежде, чем извлечение эссенции завершилось целиком и полностью.

– Неужели нам улыбнулась удача? – спросил самый молодой из троицы, с сомнением глядя на мертвое тело.

– Его слова надо проверить. Но думаю, он не врал, – сказал высокий.

– Пытаясь спасти свою жизнь, люди часто придумывают небылицы, – заметил крепыш. – Чем демоны хуже?

– Они одиночки. И не слишком-то любят друг друга, иначе давным-давно объединились бы и стали править этим миром. Так нет же, каждый живет сам по себе. Как будто боится, что сородичи что-то у него отнимут.

– Хочешь сказать, ему не было смысла врать?

– Ему не было смысла защищать других. Мы ведь могли ему помочь избавиться разом от кучи соперников.

– Мы и поможем, – ухмыльнулся крепыш. – Только ему тоже придется поработать!

Он выдоил из лозы последнюю каплю мерцающей синевы и плотно заткнул горлышко стеклянного сосуда.

– Достаточно? – спросил высокий.

– Почти. Но для верности нужен хотя бы еще один.

– Будет, – кивнул молодой. – Сам придет, дайте только солнцу взойти.

И сейчас…

Я легко просыпаюсь от любого шума, если сам себе приказываю это сделать. Однако большая часть ночи и наступившее следом утро оказались мертвенно-тихими, а потому пробуждение позорно отстало от рассвета. Часа эдак на три.

И даже когда я открыл глаза, то долго лежал, глядя в потолок, пока не сообразил, что солнечные зайчики, танцующие в облачках пыли, появляются, когда солнце уже вовсю карабкается на небосвод. Отрадно было лишь одно: тишина, царящая и в комнатах гостевого дома, и за его пределами, успешно обманула не только меня. Лус сладко посапывала в своей постели, хотя еще вечером демон обещал встать с первыми лучами утренней зари и отправиться на свидание с очередным знакомым из дальнего во всех отношениях прошлого.

На лице девушки, погруженной в сон, ничто не напоминало о странном госте, занявшем место бывшей хозяйки дома из плоти и крови. Наверное, в такие минуты, когда сознание уходит куда-то в сторону от действительности, одержимые становятся почти прежними. А какими становимся мы, обычные люди? Хочется верить, что лучше, чем во время бодрствования.

И все же почему демон так отчаянно ухватился за мысль о Большом собрании своих соотечественников? С одной стороны, конечно, гораздо удобнее рассказать всем и сразу о грозящей опасности, но ведь ему куда важнее, если не врет, убедить упрямцев вернуться, а это можно сделать только двумя способами: напугать или пристыдить. Вариант с насильственным возвращением, то бишь убийством, требует, по меньшей мере, уединения, значит, пока сброшен со счетов.

Так что же из двух оставшихся?

Страх?

Угрызения совести?

Ни первое, ни второе не рождаются в толпе. Даже два человека, глядя друг на друга, поостерегутся давать волю своим чувствам. Целое собрание – тем более. И зачем тогда демону все это нужно? Неужели у него имеется еще какая-то цель, о которой мне не известно?

Скорее всего.

Главное, эта цель может быть любой, в том числе и опасной для обоих миров разом. Он ведь странновато себя ведет, сомневаться не приходится. Заполучил послушное тело и отказывается использовать его покорность. Готов жестоко расправиться с собственными приятелями, и в то же время не решается посягнуть на чужую волю. Знает, что в родном мире ему места больше нет, и тем не менее не желает оставаться в моем, выбирая смерть вместо бессмертия. Либо он лжет мне в каждом слове и взгляде, либо…

Он просто хороший человек. Вернее, демон.

– Пора просыпаться.

Я дотронулся до плеча Лус, и глаза девушки открылись. Заспанно-красные.

– Уже утро?

– Давно. Скоро будет день.

– День?! – Она чуть ли не подскочила на месте, путаясь в одеяле. – Почему ты меня не разбудил?

– Сам только проснулся. Очень тихо вокруг.

Демон прислушался и согласился:

– Да, тихо. Словно все вымерли.

Я невольно вспомнил тело покойного казначея. Если убийца умел и сноровист, он вполне мог за ночь очистить город от одержимых. А если охотник за эссенцией еще и не один…

– Надеюсь, кто-то все же остался жив.

Видимо, демона посетили схожие мысли, потому что девичье лицо резко побледнело, а потом сразу начало наливаться краской.

– Этому должно быть объяснение!

– Конечно.

– Нужно просто спросить.

– Спросим. Обязательно.

Сборы на утреннюю прогулку заняли у нас примерно одинаковое время, хотя всяческих застежек, шнурков и ленточек в одеянии Лус было почти вдвое больше, чем на моем костюме: похоже, пальцы девушки справлялись с подобными задачами сами, без участия чужого сознания. Спускаясь вниз и выходя на улицу, мы так и не встретили ни одной живой души. Только когда уже вышли на набережную, которая вела к мосту на островок с ювелирной лавкой, город стряхнул с себя ночное оцепенение и начал стремительно наполняться звуками и красками.

Заиграла музыка, загомонили люди, над улицами взвились яркие флажки и гирлянды, сотни ставен и дверей приветственно распахнулись, словно выпуская обитателей домов на свободу, а в воздухе поплыли ароматы горячего хлеба и жареной рыбы.

– Сумасшествие какое-то, – заметил демон, растерянно оглядываясь по сторонам. – Что это со всеми творится?

– Яра-мари начинается, – сообщил старшина Сепп, вынырнувший нам навстречу из потока прохожих.

– Яра… что?

– Праздник первого улова, – чуть озадаченно пояснил стражник, по случаю торжеств снявший форменную тунику. – Разве вы приехали не на него посмотреть?

– Признаться, у нас были другие цели, – ответил я. – А кто кого ловит?

– Жемчужные раковины. С сегодняшнего дня за ними пойдет охота. Пока вода снова не станет холодной.

– А сейчас она разве теплая?

Блондин кивнул:

– Да. К концу весны до Аллари дотекает вода с Зольных отмелей, прогревшаяся на солнце. И можно отважиться на ныряние. Вот-вот откроются состязания, кстати. Желаете взглянуть?

– А будет на что?

Кажется, старшина немного обиделся, услышав высказанное мною сомнение, но начал перечислять:

– На яра-мари много разных увеселений. А главные – это те, что касаются жемчуга. Приз за первую выловленную жемчужницу, приз за большее количество выловленных за один нырок раковин… Правда, они для умельцев, не для новичков. А вот приз за лучшую жемчужину дня может заработать каждый, нужно только немного удачи.

– Удачи! – фыркнула Лус, впрочем, сделала это достаточно тихо, чтобы стражник не уловил в ее голосе насмешку.

– И долго все это будет происходить? – спросил я, глядя на набережную, постепенно заполняющуюся народом.

– Всего один час. Потом люди разойдутся праздновать, веселиться до самой ночи, а завтра все начнется сначала. До первого летнего дня.

– И вы тоже примете участие в празднике?

– А как же! Порт в эти дни закрывается, чтобы не помешать ловцам жемчуга, так что если люди будут приезжать в речную часть Аллари, то с берегов.

– И нырять будете? – поинтересовалась Лус.

Старшина Сепп замялся:

– Я не настолько хороший пловец…

– И не особенно удачливый?

Если демон намеревался оскорбить стражника, то почти этого добился. Блондину не давало повернуться и уйти восвояси только сознание того, что, хотя муж и жена – хвороба одна, от меня пользы можно получить намного больше, чем колкостей от моей «супруги».

– Не обращайте внимания, она сегодня не в духе, – поспешил я успокоить старшину.

– Ни одно украшение не пришлось по вкусу? – догадливо уточнил тот.

– Мы не застали ювелира дома.

– О, жаль. – Теперь он посмотрел на Лус с искренним сочувствием. – Но даже если он уезжал, к празднику должен был вернуться.

– Вот я и проверю, – заявил демон, делая шаг в направлении моста.

Я поймал Лус за острый локоток и прошипел в ухо:

– Не смей ходить один!

– Да ничего не случится! Вон отсюда дверь лавки видна как на ладони. Я только спрошу, вернулся ли он, – недовольно шепнул в ответ демон. Шелк платья, скользнув между моими пальцами, вырвался на волю, и вдох спустя девичья фигурка уже оказалась отделена от меня потоком прохожих.

– Иногда женщин следует оставить наедине с их желаниями, – заметил стражник, поглядывая, как ловко Лус пробирается к своей цели.

Мне оставалось только промолчать.

Хотел встретиться со своим знакомым втайне от меня? Божа ради! Но можно было сделать это иначе, а не выставлять меня на посмешище! Такое ощущение, что не только демон оказывал влияние на тело, которое занимал, но и сама плоть, вроде бы бессознательная и податливая, медленно, но верно захватывала пришельца в плен. Кажется, еще немного, и он начнет вести себя, как настоящая женщина…

Да нет, уже ведет! Вовсю.

– Что-то удалось разузнать? – спросил я старшину Сеппа, надеясь не только отвести того от размышлений о чужой семейной жизни, но и притупить собственные несвоевременные мысли.

– Я расспросил всех, кого смог.

– И?

Блондин сокрушенно вздохнул:

– В тот час дядя был необыкновенно оживлен, как мне сказали. Благодушно здоровался со всеми встречными, выглядел счастливым, но ни с кем не задержался даже для короткого разговора. Словно торопился куда-то прийти или что-то сделать.

– И думаю, мы оба знаем что.

Стражник поднял на меня печальный взгляд:

– Неужели он все-таки?…

– Сами посудите. Если человеку чего-то отчаянно хочется, он рано или поздно решится осуществить свое желание. И еще хуже, если он вынужден долгое время сдерживать себя сам: тогда достаточно любой нелепой случайности, чтобы сорваться с привязи. А тут еще и праздник подошел, много приезжих… У своих воровать ваш дядя, может, и не рискнул бы, зато у чужаков – легко!

– Вы правы, – признал старшина. – Мне горько это слышать, но, наверное, так оно все и было.

– Ваш дядя выбрал себе жертву и отправился к ней. Потому не останавливался, не заговаривал ни с кем по дороге. А на обратном пути тем более.

– И выбор он сделал нехороший…

– Неудачный. Если это ваша фамильная черта, понимаю, почему вы не ловите жемчуг.

Рот блондина болезненно скривился, и я примирительно улыбнулся:

– Не обижайтесь. Настоящее везение дано лишь немногим.

– Да Бож с ним, с везением! Лучше скажите другое… – Взгляд стражника стал еще напряженнее. – Мы сможем найти его убийцу?

– Еще вчера вы сомневались, что таковой существует.

– Я думал всю ночь. А сейчас вы еще сказали про выбор и прочее… Дядя что-то смог украсть. И это «что-то» стало причиной его смерти, других объяснений у меня нет.

Зато у меня есть, но я не буду торопиться поведать о них всем на свете.

– Вы найдете его?

О, ответственность уже полностью перекладывается на мои плечи? Хотя на этот вопрос могу ответить честно:

– Сделаю все, что смогу.

Пока мы разговаривали, Лус добралась до ювелирной лавки и постучала в дверь, как ни странно, опять же закрытую, несмотря на праздник.

– Похоже, его опять нет дома.

– Кого? Триффа? – переспросил стражник.

– Да. Вчера его подмастерье сказал, что хозяин уехал за какими-то материалами, но к утру должен вернуться, а лавка все еще закрыта.

– Подмастерье? – Глаза блондина растерянно округлились. – У Триффа никогда не было подмастерьев…

Окончание фразы я дослушивал уже на ходу, потому что сорвался с места сразу же, как уловил в голосе старшины Сеппа удивление. Но между мной и Лус оставалось еще очень большое расстояние, когда дверь лавки распахнулась, выпуская на порог того самого бритоголового парня, улыбающегося еще шире, чем вчера.

Кричать было бессмысленно: в гомонящей толпе, среди звуков разномастной музыки мой голос затерялся бы быстрее, чем прозвучал. Я ускорил шаг до предела, за которым движение уже называется бегом. Головы прохожих то и дело заслоняли от меня Лус и мнимого подмастерья, и когда мой взгляд в очередной раз добрался до дверей лавки, там никого не оказалось.

Пожалуй, я не испытывал такого ужаса, даже предчувствуя возможную потерю Ведомого, хотя в Сопроводительном крыле меня ждало бы суровое наказание и в лучшем случае отставка, а сейчас отвечать и оправдываться было не перед кем и не за что. Он же сам настоял на своем, упрямец! Вот только почему мне вдруг показалось, что весь окружающий мир укоризненно и горестно раскачивается из стороны в сторону?

Когда лицо Лус все-таки показалось в толпе, я не поверил собственным глазам, а в следующее мгновение снова захотел закричать, но уже не чтобы предупредить об опасности. Куда он, Боженка его подери, бежит?! Там же набережная, в которую он упрется и…

Впрочем, причина, почему Лус движется не ко мне, а от меня, стала понятна довольно быстро: тот подмастерье бежал следом за девушкой. На расстоянии, не позволявшем дотянуться, и то хорошо. Должно быть, демон почувствовал неладное и без моих стараний, распрощался и постарался уйти, а потом началась погоня, и парень оказался как раз между мной и Лус. Но на набережной, хоть и полным-полно народу, спрятаться вряд ли получится. Так зачем же…

Я снова сглупил, приписывая демону свои решения, а он вовсе не собирался прятаться. Шелк платья, намного менее яркий, чем праздничные наряды горожанок, но потому и хорошо заметный в толпе, взвился над парапетом, чтобы упасть вниз. Прямо в волны Онны.

Каким бы странным ни выглядел поступок демона, преследователя он все же остановил. Видно, охотник за эссенцией не пожелал купаться в весенней воде: отступил назад, двигаясь теперь уже со скоростью всех остальных прохожих, и оказался в задних рядах зевак, сгрудившихся на набережной.

– Кто-то упал в реку!

– Да где? Не видно же ничего!

– Женщина вроде…

– А чего так быстро на дно ушла?

Следующие несколько секунд я не думал ни о чем. Нарочно не думал, осознанно, хотя в голове пронеслись целые стада самых разных мыслей, начиная от того, что тело Лус вообще вряд ли умеет плавать, а тем более нырять, и заканчивая воспоминаниями о наблюдениях за рекой, чтобы сообразить, куда и откуда направлено течение в этом месте города, насколько глубоким может быть русло и хватит ли объема моих легких, чтобы найти девицу раньше, чем она благополучно захлебнется и утонет уже по-настоящему.

Сотня футов через плотно сбившуюся на набережной толпу. Скрипнувшее дерево парапета, ставшего опорой для прыжка. Мгновение полета и… Цепкие объятия воды.

Она и вправду была не слишком холодной, как я понял потом, но поначалу показалось, что меня живьем вмуровали в ледяную глыбу. Тело испуганно онемело от неожиданной смены тепла на холод, тем более что после усиленной нагрузки разгорячилось еще больше, чем от солнечных лучей, и ответило на мои приказы не сразу. Очнулось, только когда ноги коснулись дна, и аж зазвенело от напряжения.

В воде было темновато, но, благодарение Божу, от теней, отбрасываемых сваями, а не по причине большой глубины. И блеклое платье Лус, сливающееся с цветом речного дна, а потому почти незаметное сверху, трепетало разглаживающимися складками совсем близко.

Он даже не попытался всплыть между сваями…

Чтобы как можно быстрее уйти под воду, нужно избавиться от излишков воздуха в груди – это демон наверняка знал. Но того, что тело Лус, никогда не ощущавшее вокруг себя большой воды, судорожно выдохнет вообще почти все, что имелось в легких, даже не предполагал. Или не стал об этом раздумывать, предпочтя утонуть, только бы не попасть в руки охотника за эссенцией. А вот я умирать не собирался и потому наделал запасов вдоволь. За двоих.

Ее губы не хотели разжиматься, сведенные судорогой, пришлось надавить, заставляя рот раскрыться, выпустить последние, уже бесполезные пузыри, а потом плотно прижать к своему, с силой выдыхая содержимое груди. Лус вздрогнула, задергалась было, то ли вырываясь, то ли пытаясь всплыть самостоятельно, но вдруг снова обмякла в моих объятиях, да еще попыталась вернуть вдох обратно. Больше всего на свете мне захотелось в этот момент выругаться, но негодовать было не ко времени, и я с силой оттолкнулся от дна…

Шум в ушах, что водяной, что порожденный людьми, равно мешает разбирать отдельные слова, если гомонят все и повсюду, но когда наши головы показались над речной гладью и восторги зевак, в первую минуту поистине оглушительные, чуть стихли, над набережной явственно прозвучало:

– Похоже, лучшего улова сегодня уже и быть не может!

* * *

Наверное, если бы в Аллари так свято не почиталось ныряние в воду на излете весны, трудностей на долю двух вынужденных купальщиков пришлось бы куда больше. А так мне всего лишь потребовалось доплыть до ближайшего плотика, пришвартованного к набережной, и принять помощь, предназначенную ловцам жемчуга.

Когда нас вытаскивали из объятий реки, Лус уже пришла в себя, но благоразумно помалкивала, приняв растерянно-виноватый вид. На девичьи плечи тут же заботливо накинули пару плащей, я предпочел сначала стянуть с себя ставшую неприятно тяжелой куртку и рубашку, прилипшую к коже, и только потом закутаться в предложенное одеяло. Подниматься по узкой лесенке на набережную мы не спешили. Хотя бы потому, что сейчас между демоном и его преследователем оставалось расстояние, слишком большое для внезапного нападения, зато там, наверху, где столпились десятки, а может, и сотни людей…

– Что с вами стряслось? – участливо осведомился старшина Сепп, ловко, как заправский матрос, скатившийся на плотик по лестничному поручню.

Вместо того чтобы ответить, отшутившись или отмахнувшись от чужого любопытства, Лус посмотрела на меня. Весьма выразительно.

Ну да, конечно! Напрягать мозги опять придется мне. Как радушному хозяину, принявшему на себя все заботы о госте.

– Помните, я говорил, что вместо ювелира на порог лавки к нам вышел подмастерье? А вы еще заметили, мол, у эрте Тьезаре отродясь не было никаких помощников?

– Не было. Может, он и собирался взять кого, но еще пару дней назад точно был один как перст. Я как раз заходил в лавку… – Тут старшина Сепп чуть замялся и расплылся в глуповатой улыбке. – Заказ делал. А то все вокруг твердят, что пора остепениться. Вот и я решился. Ну вы ж понимаете?

Что ж, других подтверждений, пожалуй, уже не надо. Девяносто шансов из ста, что тот бритоголовый молодчик появился в ювелирной лавке неспроста. И девяносто девять шансов, что достопочтенного Триффа Тьезаре на этом свете нам найти уже не удастся.

– Скажу больше. Очень возможно, что человек, выдавший себя за подмастерье, имеет отношение к смерти вашего дяди.

– Каким боком? – искренне удивился стражник.

А действительно каким? Я-то вижу происходящее совсем с другой стороны, нежели старшина Сепп, и не могу начать рассказывать долгую историю про людей, демонов, Цепь одушевления и все остальное. Придется перевернуть историю с ног на голову.

Или попробовать зайти с тыла?

– Итак, мы сошлись во мнении, ваш дядя подписал себе смертный приговор, когда попытался что-то стащить у кого-то из приезжих. А теперь подумайте, кто обычно приезжает в Аллари на праздник жемчуга?

Блондин задумчиво нахмурил белесые брови:

– Те, кто хочет на него посмотреть.

– Не только. Когда человек, разинув рот, за чем-то наблюдает, это самое подходящее время, чтобы… Догадываетесь?

Обычно после правильно заданного вопроса следует единственно возможный, а главное, требующийся тому, кто спрашивает, ответ. Атьен Ирриги в этом деле был великим мастером, я – всего лишь нерадивым учеником, но старшина Сепп последовал правилам заданной игры со всем возможным старанием:

– Воришки! Да, их тут пруд пруди на яра-мари. Местные в такие дни ничего ценного с собой не носят: можно быстро остаться без денег, стоит только зазеваться.

Конечно. Этим грешат либо большие города, где даже близкие соседи с трудом знают друг друга в лицо, либо места, куда время от времени наезжают со всех краев Дарствия любители развлечений.