Текст книги "Как очаровать распутника"

– Я очень рада, дорогая. – Она вздохнула. – Уилл, похоже, ты взял в жены очень милую и разумную девушку. А теперь бегите празднуйте свой медовый месяц.

На следующий день Эми, как и обещала, нанесла вдовствующей графине визит. Пейшенс, Хоуп и Гермиона явились тоже. Бабушка тихо похрапывала возле Эми. Как было заведено, за разговорами женщины шили или вышивали. На несколько минут к ним присоединилась и Джулиана, прежде чем отправиться кормить Эмму.

Вдовствующая графиня показалась Эми женщиной довольно робкой. Она легко поддавалась влиянию дочерей, в особенности Пейшенс. Затем оказалось, что Пейшенс придирается и к Гермионе: неровный у нее стежок! По мнению Эми, стежок был совершенно ровным, но она оставила свое мнение при себе.

– Уверена, Эми в совершенстве владеет иглой, – воскликнула Хоуп. – Ведь она придумывает новые модные фасоны.

– Такого понятия, как «совершенство», не существует, – возразила Эми. – И я не могу беспристрастно судить о собственной работе.

– Ваши платья имеют успех, – заметила Пейшенс. – Вы должны гордиться своими достижениями.

Эми не поднимала глаз от шитья.

– Действительно, Уилл очень гордится моим умением придумывать платья.

– Ах как мило! – язвительно сказала Пейшенс. – Не правда ли, Хоуп?

Эми подняла глаза. Ее поразил саркастический тон Пейшенс.

Хоуп скривила губы.

– Право же, я уверена, он и не надеется получить от жены что-нибудь в награду за комплименты.

Три сестры весело рассмеялись.

Жаркий румянец залил щеки Эми. Она ничего не ответила, не поднимая глаз от работы. Однако намек ей очень не понравился. Разумеется, они ее дразнили. Но что стояло за их словами на самом деле? Сестры не верили, что Уилл восхищается ею искренне!

– Простите, Эми. Мы не хотели вас обидеть, – опомнилась Пейшенс. – Просто мы хорошо знаем брата. Уилл напропалую источает обаяние, очень часто ставя себе целью получить что-нибудь взамен.

Отчасти Пейшенс была права. Обаяние было у него в крови. Его жизнелюбивой натуре просто невозможно было не поддаться! Живой пример – их с Уиллом пари. Но, в конце концов, Эми его совсем не знала.

– Вам лучше приправлять его медовые речи солью, – подхватила Хоуп.

– У него беспокойный нрав: не сидится ему подолгу на одном месте, – но, может быть, как раз вам удастся его приручить, Эми, – сказала Гермиона.

Эми воткнула иглу в ткань, уже готовая найти предлог, чтобы откланяться.

– Мне вот что подумалось. Иногда мы верим, что хорошо знаем человека, а на самом деле это нам только кажется. Это правда, что мы с Уиллом знакомы совсем недолго. Но он мой муж, и я ему сказала, что для меня он всегда будет самым главным человеком в жизни. Я также поклялась, что встану на его защиту, если кому-то вздумается на него нападать.

Сестры удивленно переглянулись. Пейшенс взяла слово:

– Эми, мы любим брата, но хорошо знаем, насколько заслуженна его дьявольская репутация. Мы от души надеемся, что именно вам суждено наставить его на путь исправления. Но не можем не видеть, что вы слишком влюблены в Уилла. Нам просто хочется убедиться, что вы его понимаете.

– Если вы полагаете, что он не умеет быть искренним, тогда я делаю вывод, что вы его совсем не знаете! – воскликнула Эми. – И я не позволю вам бранить его в моем присутствии. А теперь прошу меня извинить. – Она встала и только тут заметила, что в дверях стоит Хок.

– Эми, прошу вас сесть.

– Может быть, оставить вас одних? – спросила Пейшенс.

– Сядь, Пейшенс. Разговор по большей части касается тебя.

– Но мне и вправду пора идти, – возразила Пейшенс, собирая швейные принадлежности.

– Пейшенс, я прямо сейчас объявляю открытым наше импровизированное семейное собрание, – сказал Хок.

Эми заметила тревогу в глазах Пейшенс.

– Хок, я ничего плохого не делала.

– Я стоял за дверью и слышал каждое слово. И сейчас мне стыдно за вас, сестры!

Эми проклинала себя за болтливость. Вспомнилось предостережение Уилла. Однако она не смогла бы жить в ладу с собой, если б не встала сейчас на его защиту!

– Девочки просто поддразнивали Эми, – сказала вдовствующая графиня.

Хок посмотрел на мать:

– Это злая выходка, мама! Мы одна семья, а это значит, что все мы должны поддерживать друг друга. Мне было странно слышать, как мои сестры внушали Эми, будто ее брак с нашим братом не выдержит испытаний. Пейшенс, ты дурно влияешь на Хоуп и Гермиону. Я их не извиняю, но тон задаешь именно ты, а они послушно идут у тебя на поводу. Уилл – наш брат. Они с Эми только что поженились и как раз сейчас начинают совместную жизнь. Я прошу всех вас оставить осуждающий тон и сосредоточить усилия на том, чтобы поддержать молодоженов.

– Мы большой выводок, – продолжал Хок. – Мы разные по натуре, у всех свои интересы. Но должны быть едины, поскольку все мы – одна семья. Будем думать о хорошем и постараемся не замечать дурного.

Пейшенс вздохнула.

– Ты прав, Марк. Прошу вас, Эми, примите мои извинения. Мы и вправду очень любим Уилла, однако случается, что человека видишь сквозь призму того, что уже знаешь о нем. Не сочтите за оскорбление, но я слышала, будто вы считались одной из «желтофиолей». Я думала, что вы робкая мышка, бесхребетная, не умеющая связать двух слов в разговоре, однако вы оказались полной противоположностью.

До этой минуты Эми не понимала, насколько изменилась за столь короткое время. Ведь она сумела стать хозяйкой собственной судьбы, хоть ей и случалось терять самообладание. Она взглянула на Пейшенс:

– Мне всегда хотелось иметь большую семью. И я была так тронута, когда вы одолжили мне подвенечное платье! У меня нет ни братьев, ни сестер, и я надеюсь, что со временем мы сумеем сблизиться.

– Думаю, Уиллу здорово повезло, что он женился на вас, – вмешалась Хоуп. – Он изменился к лучшему. Теперь, возможно, он оставит наконец свои мечты о путешествиях. До того как в его жизни появились вы, он мечтал уехать в Швейцарию, однако все в семье считали – хватит ему скитаться по свету! Мы боялись, что он задержится вдали от нас на долгие годы, как уже случалось раньше.

Пейшенс вздохнула.

– Уилл твердо намеревался уехать, но мы вынудили Хока урезать его квартальное содержание. Уилл пришел в ярость. Но нужно же было ему заняться делом наконец!

Чего стоило Эми сохранить внешнее спокойствие! Однако в душе ее росла тревога. Неудивительно, что Уилл воспротивился семейному диктату. Но почему он не сказал ей правду? Не рассказал, какие меры предприняла семья, чтобы удержать его дома?

Глава 12

Эми провела день за подготовкой званого обеда, который должен был состояться вечером. У них собирались обедать Беллингем и Фордэм, и Эми хотела, чтобы все получилось безупречно. Горничные до блеска натерли каждую поверхность в доме; на кухне готовились изысканные блюда. Эми оставалось лишь одеться. Когда она упомянула об этом при Уилле, тот рассмеялся и сказал, что его приятели-холостяки ничего не заметят, но Эми была тверда как гранит.

Эми намеревалась обсудить с Уиллом то, о чем проболталась Пейшенс, однако решила отложить разговор – ведь сегодня к обеду придут его друзья. Почему Уилл не рассказал ей обо всем сам? Эта мысль очень беспокоила Эми, но, возможно, он просто решил, что все течет, все изменяется. Когда речь заходила о прошлом, Уилл часто говорил ей – что было, то было, и прошлого не изменить. Не любил он оглядываться назад! Однако возможность путешествовать, судя по всему, значила для него очень многое.

В этот вечер Анна убедила Эми надеть шелковое платье золотисто-нефритового цвета с низкой линией декольте. Анна уже заканчивала причесывать хозяйку, когда в дверь постучали.

– Спасибо, Анна. Сегодня все, – сказала Эми и окликнула мужа.

Уилл вошел, держа руки за спиной.

– Оставайтесь за туалетным столиком.

– Почему?

Он поймал ее взгляд в зеркале.

– Закройте глаза.

– Зачем?

– Сделайте, пожалуйста, то, что я прошу. И не подглядывайте.

Эми послушно закрыла глаза. Он нагнулся к ней, и она почувствовала, как ее шею обнимает ожерелье. Пальцы Уилла застегнули замочек застежки.

– Можете открыть глаза.

Эми так и ахнула, увидев, как блестят и сверкают на ее шее изумруды.

– Какая красота! Но когда вы это купили? И где?

– В тот день, когда вы с Джулианой ездили по магазинам, я отправился в «Уайтс» повидаться с Беллом. И вдруг понял, что так и не сделал вам свадебного подарка. Поскольку вы не стали сетовать по этому поводу, я решил, что подарок должен быть из ряда вон. Ах да! Есть еще серьги. Но лучше наденьте их сами.

– Должно быть, Анна знала о сюрпризе, – заметила Эми.

Он улыбнулся.

– Вижу, она убедила вас надеть это платье.

Эми вдела серьги в уши.

– Уилл, они прекрасны! – Она обернулась к мужу. – Спасибо!

Он взял ее руки в свои и помог встать.

– Рад, что они вам понравились. А знаете ли вы, что просто поразили меня в тот день? Вы отправились по магазинам, а вернулись с пустыми руками.

Эми продолжала улыбаться, чувствуя, как сосет под ложечкой. Ни она, ни Джулиана не сделали покупок, поскольку Эми нечаянно выдала свою тайну. Эми захватило чувство вины, и она едва удержалась от соблазна выложить Уиллу все как есть. Только не сегодня, напомнила она себе. Сегодня к обеду приедут его друзья. Не стоит омрачать праздничное настроение этого вечера.

– Жаль, что вы не позволили мне пригласить еще двух дам, чтобы сравнять счет мужчин и женщин за столом, – сказала Эми. – У меня есть подруги, которые были бы очень рады познакомиться с Беллингемом и Фордэмом.

– Не сомневаюсь, что ваши подруги были бы в восторге от подобного знакомства. Однако мои холостые приятели чуют брачную ловушку за многие мили. – Уилл приник к ее губам долгим поцелуем. – Вы помните, что осталось всего семь дней? Еще семь, и один из нас выиграет пари.

– Я не нашла кого нанять в шпионы, однако мы провели врозь всего один день, – ответила Эми. – Ну и еще тот день, когда я навещала вашу матушку. – Она рассказала ему, что произошло в гостиной Эшдон-Хауса, за исключением того, что узнала о его любви к путешествиям.

Уилл порадовался, узнав, как она за него заступалась! Еще он признал, что Хок был прав, сделав выговор сестрам. И уж совсем потряс Уилла ее рассказ о том, как она дала отпор Пейшенс.

Его темные глаза заволокла дымка. Он задумался:

– А ведь правда, клянусь Юпитером! Мы провели вместе все вечера, так и не отведав десерта.

Рассмеявшись, Эми погладила ожерелье. Уилл улыбнулся:

– Интересно, кто же выиграет пари?

– Может быть, получится ничья? Когда заключали пари, я была уверена, что вы проиграете. Однако вы доказали, что умеете быть таким романтичным! Цветы, поэзия, украшения. Но лучше всего получились наши беседы, – сказала Эми.

Обхватив теплыми ладонями ее лицо, он долго смотрел ей в глаза. Сердце Эми затопила головокружительная надежда. За эти две недели им удалось пробудить в себе нежные чувства! Она сказала себе, что судит слишком поспешно. Но ведь сердце сроков не признает.

Если бы у них был период сватовства, как и положено перед свадьбой, им бы не удалось провести вместе столько времени, как сейчас. Они бы не разговаривали целыми часами при свете свечи, у них не было бы любовных объятий. Если бы все шло как обычно, им бы пришлось тщательно выбирать тему беседы, поскольку они сидели бы в гостиной в присутствии компаньонки. Разве в таких условиях можно в открытую говорить о том, что действительно важно? А вот супругам разрешается все. И хотя супругами они стали вынужденно, оба согласились чтить брачные клятвы! Как сказал Уилл, никто не верил в успех их брака. Эми не забывала его слов: «Давайте докажем всем, что они ошибаются!»

Эми прислушалась к своему сердцу и вынуждена была признать правду. Она влюбилась в Уилла.

– О чем вы думаете? – спросил он.

Она хотела признаться в любви, но предпочла дождаться правильного момента. Сегодня он преподнес ей подарок. Наверное, теперь ее черед? Эми положила руку ему на грудь, туда, где сильно и ровно билось сердце.

– Сегодня я тоже хочу преподнести вам дар.

– О, и что же это?

– Хочу уступить вам в нашем пари, – ответила она.

– Что? – Казалось, он не верил собственным ушам.

– Я хочу, чтобы победили вы. Сегодня хочу любить вас без всяких правил и ограничений, – призналась она.

– Благодарю. – Уилл поцеловал ее, сначала нежно и бережно, затем с нарастающей страстью. Его губы были горячими, а поцелуй обжигающим и очень, очень обещающим. Руки гладили ее спину, потом обхватили ягодицы. Он привлек Эми, и возбужденная плоть заявила о себе, прижимаясь к низу ее живота. Когда он оторвался от ее губ, его темные глаза горели страстью:

– Я только сейчас понял, что вы снова откладываете выплату вознаграждения.

– Я?

– Вы преподнесли мне подарок, но мне придется ждать, пока не уедут друзья, чтобы, так сказать, открыть коробку.

Эми шутливо хлопнула его по плечу.

– Испорченный мальчишка.

– Кажется, мы давно знаем насколько.

Эми разгладила лацканы его сюртука.

– Уже не настолько.

Уилл взял ее руки, ладонями вверх, и поцеловал по очереди оба запястья.

– Вы продолжаете меня удивлять и очаровывать.

– Как и вы меня, – шепнула Эми.

– Нам лучше сойти вниз, потому что меня ужасно соблазняет эта постель, а я хочу любить вас долго, неторопливо, – признался Уилл.

Эми взяла его за руку, наслаждаясь восхитительным, таким мужским, ароматом. В груди защемило от сладостного предчувствия, и она поняла – радость входит в ее сердце.

– Ах, обед был просто восхитительный, миссис Дарсетт, – воскликнул Фордэм, убирая со лба светлый локон. – Я хочу сказать, что все это кажется мне странным! Никогда не думал увидеть этого Дьявола женатым мужчиной. Но вы улыбаетесь. Полагаю, вы его перевоспитываете.

Эми рассмеялась:

– На самом деле иногда бывает наоборот.

– О, вот это да! – воскликнул Фордэм. – Она маленькая плутовка, не правда ли?

Уилл подмигнул Эми:

– Жена умеет удивлять меня чуть ли не ежедневно.

– Уилл сумел найти самую лучшую в мире жену – в винном погребе, не где-нибудь еще! – заметил Фордэм.

Беллингем покачал головой.

– Фордэм, прошу тебя, не забывай о приличиях.

Фордэм поморщился:

– Простите, миссис Дарсетт.

– Не беспокойтесь. Я не обиделась.

– Разумеется, это весьма своеобразный путь к алтарю, – вздохнул Уилл. – Имейте в виду, вряд ли мне когда-нибудь захочется переступить порог какого-нибудь винного погреба. Там оказалось чертовски холодно. Вино, однако, было превосходным.

Плечи Белла затряслись от смеха.

– Так и знал, что ты воспользуешься возможностью изучить отличную коллекцию вин Босвуда. И сколько же было павших солдат?

– Один. – Уилл взглянул на Эми. – Так мы называем опустошенные бутылки. За последние годы я хоронил их во множестве.

– Кстати, о вине. Позвольте наполнить бокалы, – сказал Белл, поднимая бутылку кларета. – За мистера и миссис Дарсетт, – провозгласил он тост, поднимая свой бокал. – Желаю счастья вам обоим.

Белл очень заинтересовал Эми. Он был высокий и мускулистый, как ее супруг. И такой же темноволосый, как Уилл, только волосы короче.

– Милорд, вы много лет странствовали вместе с моим супругом.

Он устремил на нее пристальный взгляд своих ярко-синих глаз.

– Да, мы четыре года скитались по Европе. Вот это было приключение!

– Я тоже поехал с ними, – подал голос Фордэм. – Но семья заставила меня вернуться уже через полгода. Под угрозой наказания.

– Ты сам сущее наказание, – рассмеялся Уилл.

– Правда. Но, может быть, придет день, и я встречу женщину, которая согласится взять меня в мужья. – Он улыбнулся Эми. – У вас, случайно, нет незамужних подруг, которым может понравиться парень со стоптанными туфлями и прискорбным отсутствием денег?

– И почему у меня возникает подозрение, что вы умчитесь, сверкая пятками, как только я предложу вам познакомиться с кем-нибудь из моих подруг? – Эми нравился Фордэм. Его манера тушеваться казалась ей просто очаровательной.

– Вижу, Дарсетт рассказал вам правду обо мне. Значит, я обречен. Вы никогда не подпустите меня к своим подругам. – Он нагнулся к ней через стол. – Вероятно, этого действительно делать не стоит, если вы желаете сохранить с ними дружбу.

Эми со смехом обернулась к Уиллу:

– Неужели это правда?

– Боюсь, что да.

Она обратилась к Беллингему:

– Должно быть, милорд, вы хорошо знаете моего мужа.

– Да, он мне как брат, – ответил Белл. – Он попросил составить ему компанию в большом путешествии по континенту в очень тяжелый для меня час. Наверняка Уилл рассказал вам, что болезнь унесла всю мою семью.

– Да, рассказал. – Его прямота восхищала Эми. Обычно люди предпочитают молчать о мучительных событиях прошлого, вместо того чтобы смело принять воспоминания.

Белл сделал глоток вина.

– Путешествие вышло захватывающим и помогло мне хоть немного забыть о горе.

Должно быть, он пережил страшный удар. Слава Богу, рядом оказался Уилл, который пришел на помощь другу.

– Вы планируете снова отправиться в путешествие? – спросила Эми.

– Я намеревался поехать в Швейцарию. Но, оказывается, очень трудно найти хорошего спутника, – ответил Белл. – Бывает, оказываешься в довольно суровых условиях, и не каждый способен с улыбкой справляться с трудностями так, как ваш супруг. Уилл чрезвычайно многосторонняя личность. Знаете ли вы, что он умеет заваривать чай и варить яйца?

Эми улыбнулась.

– Да, он рассказывал мне, что нужда заставила его освоить эту науку. – Она уже поняла, что Уилл собирался отправиться путешествовать вместе с Беллом. Хотел сбежать от семьи, точно так как делал это в далеком детстве. Но почему? От чего ему так хотелось убежать?

– Поскольку теперь вы в Англии, милорд, не думали ли вы жениться? – спросила она.

– Зачем вы спрашиваете? Хотите познакомить меня со своей незамужней подругой? – спросил Белл.

– Между прочим, да.

– Поразительно! – воскликнул Бел. – Обычно хозяйка дома приглашает подруг и заставляет меня с ними знакомиться, не спрашивая моего мнения.

Эми улыбнулась.

– По правде говоря, я хотела, чтобы за столом было равное число дам и джентльменов, но Уилл твердо заявил, что ни один из вас не оценит мой талант свахи.

– О, если у ваших подруг есть папаши с туго набитыми карманами, я, возможно, чудеснейшим образом захочу влюбиться! – воскликнул Фордэм.

Эми рассмеялась, но от ее глаз не укрылось, как ее муж и Белл загадочно переглянулись. Наверное, решили, что шутка Фордэма явно дурного тона.

Лакей убрал тарелки, и Уилл одарил Эми жарким взглядом.

– Время третьего блюда.

Эми залилась краской – она поняла намек. Неужели для нее слова «первое блюдо» или «десерт» всегда будут намеком на физическую любовь?

– Насколько я знаю, миссис Дарсетт, вы становитесь деловой женщиной? – спросил Фордэм.

– Никаких особых дел, – сказал Уилл. – Эми обожает придумывать новые фасоны платьев.

– Одна лондонская портниха шьет платья по моим эскизам, – сказала Эми. – Я даю ей советы по части тканей и отделки.

Фордэм задумался.

– По мне, так это все равно деловая карьера.

– Это ее увлечение в свободное время, – сказал Уилл. – Эми талантлива и очень любит рисовать.

Белл не сводил глаз с Эми.

– Не обращайте внимания на этого пустоголового парня. Он не видит разницы между ремеслом и развлечением.

Эми старалась сохранить самое безмятежное выражение лица. Нельзя даже думать на эту тему сейчас, в присутствии Уилла. Своим смущенным видом она может нечаянно выдать себя, и обман раскроется.

– Эми, хотите еще вина? – спросил Уилл.

– Нет, благодарю вас.

Уилл налил вина себе и приятелям.

– Уверяю вас, моя супруга не занимается ремеслом, – сказал он, подавая бокал Фордэму.

– Простите, миссис Дарсетт, – проговорил Фордэм. – Я как-то не подумал. Разумеется, вы не торгуете своим искусством.

– Никаких обид. – Ей вспомнилось, как Джулиана заклинала ее соблюдать осторожность, когда зазвенели монеты. Воспоминание было постыдным, но не стоило сейчас думать об этом. Лучше всего сменить тему беседы. Но в голову ничего не приходило – на Эми накатило знакомое оцепенение, как случалось всегда, стоило ей занервничать.

К счастью, Белл начал расспрашивать Уилла о его обязанностях управляющего. Новая тема показалась мужчинам очень увлекательной, но ненадолго. Уилл повернулся к жене:

– Простите, дорогая. Мы забылись. Вы нас извините?

– За что же тут просить прощения? Я ничего не знаю о вашей должности, так что мне интересно послушать. – Эми решила притвориться одной из тех глупых дамочек, у которых вата вместо мозгов.

– Вы слишком снисходительны, миссис Дарсетт, – проговорил Белл и перевел взгляд на Уилла. – Ты счастливчик, парень. Такая женщина – одна на тысячу.

– Я сам так думаю, – ответил Уилл.

– Вы заставляете меня краснеть, – сказала Эми. Обманывая мужа, она не могла наслаждаться восхищением его друзей.

Уилл улыбнулся:

– Вы очень часто краснеете, женушка!

– Я уверен, Дарсетт, что чаще всего – из-за тебя, – вмешался Фордэм.

Уилл подмигнул ей. Эми опустила глаза, понимая, что он решил, будто смущает ее. Тем временем лакеи внесли десерты: свежие и засахаренные фрукты, орехи и творожный торт.

– Так и знал, что супруга велит подать сегодня мое любимое лакомство! – воскликнул Уилл.

Похоже, Белл и Фордэм тоже были поклонниками творожного торта. Однако Эми съела лишь маленький кусочек. На сердце легла тяжесть, а ведь ей бы следовало радоваться, что Уилл оказался чудесным мужем. Как ни успокаивала себя Эми, в ушах стояли слова Уилла: «Уверяю вас, моя супруга не занимается ремеслом».

В будущем придется отказаться принимать деньги за рисунки. А сегодня она отдаст лавры победителя Уиллу и докажет, что доверяет ему. Она не может жить, обманывая мужа, потому что обман может погубить их столь успешно развивающиеся отношения. В следующий раз, когда она повезет рисунки мадам Дюпон, скажет ей, что платы не нужно. Нет нужды объяснять модистке свои резоны. Мадам Дюпон интересует лишь прибыль. Но что, если она откажется брать рисунки?

Когда джентльмены покончили с десертом, Уилл извлек из буфета бутылку портвейна:

– Эми, если хотите, мы удалимся с портвейном в гостиную.

– Нет, оставайтесь и располагайте собой. Мне нужно закончить вышивку. – Эми поднялась из-за стола. Уилл и его друзья тоже встали.

– Наслаждайтесь портвейном, – сказала она.

Уилл проводил ее до двери. Как он гордился своей умной и великодушной женой! Она произвела впечатление на его друзей, сумев увлечь гостей беседой. Ему нравилось полное отсутствие в ней тщеславия. Слишком многие дамы, которых он знавал в прошлом, буквально напрашивались на комплименты. В отличие от них Эми больше интересовалась собеседниками.

Пальцы Эми пробежались по драгоценным камням на шее, и Уилл улыбнулся. Он собирался преподнести ей эти изумруды, когда закончится пари, но ему захотелось, чтобы она надела их к обеду.

– Сегодня вы восхитительны, – прошептал он, целуя ей руку. – Я не задержусь надолго.

Эми ушла, и Уилл вернулся к столу, чтобы разлить портвейн. Жена ошеломила его, сказав, что уступает ему победу в их пари. Сладостное предвкушение ночи любви действовало возбуждающе. Он едва сдержал веселую ухмылку, когда придумал, как будет дразнить Эми. Она придет в страшное негодование, когда он заявит, что не выпустит ее из постели все оставшиеся семь дней!

– Удачливый Дьявол, – сказал Фордэм, когда Уилл разлил портвейн по стаканам.

– Я такой, – согласился он.

Белл пригубил свой портвейн.

– Она хорошо воспитана, умна и совершенно неповторима. Тебе невероятно повезло.

– Как жаль, что у нее нет сестер, – сказал Фордэм.

– Зато есть подруги, – ответил Уилл.

– Что? Должно быть, у меня случился минутный приступ болезни. Уверен, что желание жениться улетучится немедленно, стоит мне покинуть гнездышко новобрачных! – воскликнул Фордэм.

Уилл фыркнул. Фордэм вытащил часы.

– Джентльмены, я обещал навестить любовницу. Увидимся в клубе, не так ли?

После его отъезда Белл, выгнув дугой бровь, поинтересовался:

– Не выкуришь ли со мной сигару на свежем воздухе?

– Я выйду с тобой.

Они вышли в сад, и Белл вытащил портсигар, взял сигару сам и предложил Уиллу.

– Нет, благодарю. – Он не хотел, чтобы в постели Эми от него пахло табаком.

Белл зажег свою сигару и затянулся.

– С ней ты очень изменился.

– Это правда. В ее присутствии я стараюсь избегать вульгарных привычек.

Белл пустил кольцо дыма.

– Я не об этом.

Уилл это понимал.

– Произошли некоторые события. Мы прилаживаемся друг к другу.

– Вот тому наглядный пример: ты сказал «мы», а не «я».

– Она моя жена.

Его приятель стряхнул пепел с сигары.

– Ты влюбился и ослеп.

– Можешь заранее послать меня к черту, – ответил Уилл.

– Позволь, я угадаю. Ты советуешь мне жениться.

– Ты единственный из всей семьи, кто остался в живых. Возможно, провидению было угодно, чтобы именно ты продолжил род.

Белл загасил сигару.

– Я не верю в провидение. Существует только зрение, обоняние, слух и осязание. Если есть и другие чувства, для меня они давным-давно мертвы.

Уилл смотрел в небо, на полную луну.

– Есть еще кое-что, – сказал он. – Ты жив, и это не случайно.

Эми пыталась сосредоточиться на работе – нужно было вышить платьице для Эммы, – но совесть не оставляла ее в покое. Она сказала Джулиане, что деньги, которые берет за рисунки, спасут ее в случае нужды. В тот момент она считала, что поступает мудро: нужно дождаться, пока Уилл докажет, что не разорит их, – но именно она, Эми, подвергла риску их брак!

Выйдя за Уилла, она имела все основания ему не доверять. Но сегодня, после разговора за обедом, она не могла больше обманывать себя. В их браке отнюдь не Уилл оказался не заслуживающим доверия. Храня в тайне финансовую сторону своей работы, она пошла на риск, что так напугало Джулиану. И продолжала настаивать, что ей нужно время, даже после того как подруга обрушилась на нее с упреками!

Это было ошибкой просто потому, что Уилл ничего не знал.

Эми понимала, что поступает неправильно, в тот самый день, когда взяла деньги у мадам Дюпон. Она хотела отказаться, но модистка предложила ей платить по пять шиллингов за рисунок. Эми всегда казалось, что предубеждение светского общества к занятию ремеслом или торговлей – сплошное лицемерие. Вот и убедила себя, что имеет полное право принимать плату за труды. Однако разве не лицемерием будет держать в тайне то, что она нарушает принятые в свете правила приличия?

Джулиана права. Если кто-нибудь увидит, как она принимает звонкую монету, слухи разлетятся мгновенно, к стыду и позору семьи Уилла и ее родителей.

Как же поступить? Поздно, слишком поздно признаваться, что она взяла деньги за рисунки! Если она скажет мужу сейчас, получится только хуже. Она уже обманула его и не станет усугублять вину новой ложью. Но скажи правду, и он не станет слушать оправданий. Ее единственный довод – скопить денег, на случай если он станет играть, – его оскорбит и, весьма вероятно, разрушит связь, которая далась им с таким трудом.

От стыда Эми почувствовала себя совсем плохо. Она предала Уилла, вовлекла в обман Джулиану. Эти деньги вдруг стали ей отвратительны, но не оставалось ничего другого, кроме как держать их в тайне на самом дне сундука в ожидании того момента, когда Уилла не будет и она сможет вытащить кошелек и вернуть его мадам Дюпон.

– Эми? – позвал Уилл.

Эми вздрогнула.

В гостиную вошли Белл и ее муж. Уилл рассмеялся:

– Вы, кажется, очень глубоко задумались!

– Прошу, посидите со мной, – сказала Эми, вставая.

Белл покачал головой.

– Я пришел поблагодарить вас за чудесный обед, но не хочу докучать вам более. До следующей встречи. – Поклонившись, Белл вышел.

Уилл пересек комнату и сел возле Эми.

– Дорогая, вы не передумали? Если вы не готовы, я не стану вас принуждать.

Он был так заботлив, что у Эми защемило сердце. Она его не заслуживает! Но ей нужно спрятать чувство вины в самый дальний уголок души и все внимание сосредоточить на муже.

– Уилл, я не передумала.

Он помог ей встать, затем повел наверх. Эми твердила себе, что будет лучше для них обоих, если она сохранит тайну. Их отношения только зарождаются, и все так хрупко, уязвимо! Она проживет жизнь, оберегая свой секрет. Лучше страдать молча, чем ранить Уилла подозрениями, которые заставили ее прибегнуть к обману.

Они остановились перед дверью ее спальни, и он сказал:

– Сегодня я хочу сам распустить вам волосы.

Эми кивнула. Он закрыл за ней дверь, и сердце, терзаемое чувством вины, болезненно сжалось. До сей поры она считала его распутником, а себя праведницей, но Уилл вел себя как человек чести с той самой ночи, когда их заперли в винном погребе. Ни разу не попытался уклониться от ответственности. Согласился ухаживать за ней, свято соблюдая условия договора. Уилл навестил свой клуб лишь однажды, когда она сказала, что отправится за покупками. Какая ирония – она сама оказалась слабым звеном. И видит Бог, Уилл никогда об этом не узнает.