Текст книги "Зачетная алхимия. Разозлить дракона"

Молчание становилось все более натянутым, и… Первой не выдержала сфера. Та самая, полога тишины. Ее все же взломали, и до нас через закрытую входную дверь донесся азартный радостный голос братца:

– Ну что там у вас?

– Не мешай. Мне делают предложение! – рявкнула я. Была бы не на костыле, еще бы и пяткой по створке долбанула. А так пришлось вымещать свою злость локально.

– Предложение? – озадачился мелкий. – Ты тогда, сестренка, хорошо подумай! Я, конечно, понимаю, любовь-морковь, да и он вроде порядочный, жаль, что гад, и вообще, в семье не без ур… дознавателя, но как воспримет это папа?

– Отец переживет! – озверела я окончательно. – А вот ты сейчас, если не отлипнешь от замочной скважины, нет!

– Так бы сразу и сказала, что у вас тут интим и вообще не мешать… – пробурчал братец и затих. Не иначе как смылся…

Правда, не без моей помощи: я ударила в замочную скважину заклинанием. Беседу с дверью и атаку на нее же я проводила, повернувшись полубоком к дракону, и когда Нар испарился, а я наконец повернулась лицом к ящерюге, то тот… бессовестно ухмылялся!

– Ну так как? Принимаешь мое предложение? – совладав с улыбочкой, уточнил дознаватель.

– Да! – скорее из чувства противоречия, нежели руководствуясь здравым смыслом, отозвалась я.

И посмотрела вверх, на окно второго этажа. Рохт не понял, но, как и я, задрал голову.

– И чего ты ждешь? – уточнил он.

– Зная братца… – начала было я. Но тут створки окна распахнулись, и выглянул Ник, свесившись едва не по пояс на улицу. – Ты опоздал, – сообщила я этому любителю подслушивать.

– А что я пропустил? – невинно уточнил братец.

– Свое аутодафе! – выпалила я. – Исчезни!

Хотела подкрепить свои слова еще и проклятием, но братец тоже знал меня не хуже, чем я его, и скрылся прежде, чем слова успели слететь с губ.

Мне осталось лишь выдохнуть. Потом вдохнуть. Еще раз выдохнуть и… сделать себе пометку на будущее: если я когда-нибудь решу, что пора замуж, и мне будут делать предложение, нужно, чтобы в этот момент моя семья была подальше. Как можно дальше! В идеале – на другом континенте!

– Я рад, что ты приняла верное решение, – опустив голову и глядя на меня, произнес Рохт. – Буду ждать тебя завтра после занятий… – Он на секунду задумался, словно подбирая место и мысленно вычеркивая из списка отделение правопорядка, где нас мог застать босс, и порог моего дома, где нас могли застукать… все! – В таверне «Гадкий пони». Обсудим детали.

– По рукам, – с этими словами я ритуально плюнула на свою открытую ладонь и протянула ее дознавателю, чтобы скрепить наш договор.

Дракон с сомнением посмотрел на мою руку и уточнил:

– Мне тоже так нужно сделать?

И тут я поняла, что ничто так не выдает, как мелочи. Жест, который был привычен на Новом континенте, здесь, похоже, был не в чести. Но не признаваться же в этом?

– Я с юга. У нас так принято, – произнесла я так, словно это могло все объяснить.

Рохт с сомнением посмотрел на свою ладонь, потом с видом аристократа, которому предложили испачкать в грязи не просто руку, а всего себя целиком, плюнул на нее и пожал. Крепко так пожал, уверенно. Дескать, нечего терять, чего уж там…

А после, попрощавшись, пошел прочь. Я постояла на крыльце, глядя ему в спину пару минут, пока дознаватель не скрылся в тени ночной улицы, и покостыляла в дом. А там, в гостиной, меня уже ждала семья.

Отец чинно сидел на диване, мама – рядом с ним. А братец лихо раскачивался в кресле-качалке. Как младшенького при этом не мутило – загадка. Мне один вид Нара, который маятником мельтешил туда-сюда, навевал мысли о морской болезни.

– Ну? – выразил общую заинтересованность моими проводами представителя власти из логова беззакония отец.

– Меня завербовали для одного расследования, – выдохнула я покаянно.

– Ну слава небесам! – облегченно выдохнула мама и откинулась на спинку дивана. – Хотя бы не брак! А то твой брат уже успел нас здорово напугать… – Она даже помахала перед лицом ладонью вместо веера.

– Знаешь, дочка, – начал папа, – мама права: после того, как я сдал всех своих подельников властям, чтобы спасти жизнь нашей семье и себе, вторая сделка с законом – не самое плохое, что могло бы случиться.

Вот так вот! Ни уточнения о мотивах поступка, ни расспросов, почему ты согласилась… За это я любила маму. Она всегда считала: я расскажу, когда сочту нужным. И если сейчас этого не сделала, значит, так надо.

Она улыбнулась мне и произнесла:

– Главное, не подставляйся!

С такими словами напутствия мама поднялась с дивана и, зевнув, сообщила, что идет спать. Она уже направилась в сторону лестницы, когда ей пришлось обернуться. А все потому, что папа сидел на своем месте как приклеенный и, поджав губы, смотрел на меня.

– Дорогой, ты идешь? – спросила она тем особым мягким тоном, который намекал на все муки пекла и смертельные проклятия, на которые способна настоящая черная ведьма, если не будет так, как она сказала.

– Конечно, милая, – вздохнул отец и поднялся. Но прежде чем отправиться следом за мамой, он подошел ко мне и, положив руку на плечо, произнес: – Будь осторожна, моя девочка.

Поцелуй в лоб был коротким. Папа всегда был не слишком щедр на слова и жесты. Но его поддержку я чувствовала всегда. И сейчас тоже. Он не осуждал за то, что я притащила домой законника. У кого не бывает промашек?

Папа всегда считал: его задача не в том, чтобы ребенок не допускал ошибок, а в том, чтобы чадо на них училось, при этом желательно оставаясь целым и невредимым и не допуская подобного впредь. А долг родителя – прикопать следы этой научной деятельности, если те слегка выходят за рамки закона.

Поэтому, когда мне было десять лет, папа лично упокоил демона, которого я из любопытства вызвала, в тринадцать – утопил в водах Гейроза мой трофейный чарострел, из которого я так метко попала в бедро убийцы, целившегося в маму, в пятнадцать – морально урыл одного моего ухажера, который, по мнению отца, стал слишком распускать руки и язык, уговаривая меня на разврат.

Одним словом, не сильно-то папа и приврал Рохту, утверждая, что он археолог и занимается раскопками. Откопать… закопать… смысл-то примерно одинаковый: и там, и там нужно работать лопатой на благо общества. А если то представлено исключительно лицами нашей семьи – так это мелочь, не стоящая внимания.

С такими мыслями я смотрела на спину поднимавшегося по лестнице отца. А когда родители ушли, то я рухнула на кресло. Стоило это сделать, тут же удостоилась пристального взгляда братца.

– Не нравится мне этот чешуйчатый, – изрек он. – Ты не расскажешь, как ему это удалось?

– Про «влюбилась и решила бескорыстно» версия не прокатит? – уточнила я для проформы.

– Неа, – зная меня как облупленную, заверил мелкий.

– Этот ящер пообещал мне куратора.

– В смысле, выкрасть, связать и доставить тебе? – уточнил мелкий, озадачившись.

– Нет. Уговорить миру Райт взять меня своей дипломницей. Судя по тому, как эта офицер нас сегодня встречала на практике, стать научным руководителем она не жаждет от слова «совсем».

– А как она вас встретила? – заинтересовался Нар.

– Никак.

– М-да… Тогда твои мотивы понятны… – Затем, вздохнув, добавил: – Вот уж никогда бы не подумал, что сестренка ради того, чтобы удержаться в академии, пойдет на сделку с законом, а я стану смотрящ… старостой группы.

– Ты староста? – удивилась я. – Ты тот, кто вынужденно сдает прогульщиков преподавателям, тот, кого не любит вся группа?.. А больше самоубийц не нашлось?

– Были, но они сейчас в лазарете, – довольно отозвался мелкий, словно лично посодействовал им в покупке билета до лечебницы.

– Но зачем?

– Это была единственная возможность опосредованно добраться до личных дел адептов. В тот архив доступа студентам нет, а охраняется он так, что не взломать. А я там кое-что хочу подправить…

– Уже появились враги? – уточнила я.

– Нет, пока лишь рьяные недруги. Для врагов пришлось бы устраиваться на кладбище сторожем – чтобы незаметно трупы прятать. А недругов – только лишь… устранять из стен академии.

– И насколько они рьяные? – уточнила я, чувствуя, как в душе просыпается змея по имени Вендетта. Потому что никто не смеет издеваться над моим братом, кроме меня.

– Ну, Рони пытался сломать мне ноги, Миник притопить в ватерклозете, а Соррин искупать в компосте…

– Что из этого им удалось? – задала я вопрос тоном следователя.

– Почти ничего… во всяком случае, я жив, здоров и мое достоинство пострадало лишь отчасти, – братец не стал делиться подробностями своего унижения. А оно, судя по всему, было. Потому как иначе он не стал бы так рваться в старосты.

Но имена обидчиков я запомнила. И забывать, пока не отомщу, не собиралась.

– Время позднее, – зевнув, произнес Нар, желая уйти от неприятной для него темы. – Давай я помогу тебе подняться по лестнице до твоей спальни.

Я согласно кивнула.

– Тогда еще мою сумку и вон тот сверток у порога захвати, – попросила я.

Затем, опираясь на плечо брата, добралась до своей комнаты, чтобы там раздеться и рухнуть на кровать. Ну и денек сегодня был!

Глава 11

Я так насыщенно жила сегодня, что мне захотелось немножко трупности: спокойствия, безмолвия и горизонтального времяпрепровождения с закрытыми глазами. Одним словом – мертвецкого сна! Ему-то я и предалась с полной зевотной самоотдачей.

Я провалилась в блаженную тьму, где не было ни звуков, ни образов. Но потом мрак начал рассеиваться. Из черноты стали проступать контуры, а чернильный сумрак сменялся голубой лазурью.

Небо. Облака. Зеленая трава, на которой я лежала. Покой и безмятежность. Вдали виднелись сахарные вершины ледников, венчавших горный хребет. И на этом фоне среди облаков я увидела дракона, который парил в воздухе.

Сильное, мощное чешуйчатое тело блестело на солнце, а крылья были оттенка стали. Нас разделяли мили и мили, но казалось, что ящер сумел разглядеть меня на горном лугу. И как увидел – больше не отрывал от меня взгляда.

Дракон развернулся, описав в воздухе круг, и устремился ко мне. Зверь, словно сотканный изо льда и стали, казавшийся еще совсем недавно всего лишь малым силуэтом в небе, начал снижаться. И я вдруг поняла, насколько он огромен.

Когда его лапы ударились о землю, то я почувствовала, как та вздрогнула. Это была махина. Воплощение силы и смерти во плоти. И нужно было бы бежать, прятаться, но… откуда-то я знала, что зверь не причинит мне зла. И я ему тоже… не захочу.

Я подошла к дракону и протянула к нему руку. Зверь наклонил голову и прищурил янтарные глаза, в вертикальных зрачках которого отражались я и горы. И мне захотелось того же. Потому что вдруг я почувствовала, что именно здесь, на лугу, рядом с этим огнедышащим монстром, я в самом спокойном и безопасном месте на всем белом свете. Мне было… тепло и уютно. Да, именно так.

Я прижалась щекой к чешуйчатой морде, обнимая ее, и ощутила, как меня саму укрывают кожистым крылом от палившего солнца и от всего мира. От его бед и невзгод.

– Я буду рядом, – услышала я вдруг знакомый голос, и, едва он отзвучал, чешуя под моими руками начала меняться, а прекрасный дракон превратился в ужасного ящерюгу! Законника в человеческой ипостаси!!! Рохта, гарпии ему в печенки!

От потрясения я резко распахнула глаза, не сразу осознав, что я в собственной комнате. Первой мыслью была: как, пекло побери, такой хороший сон превратился в столь отвратный кошмар? А второй: как я могла проспать? А все потому, что я посмотрела на циферблат хронистов, стрелки которого показывали девять утра.

Я соскочила с кровати, забыв про свою больную ногу, и… тут же вспомнила. Произошло это ровно в тот миг, когда я полетела носом в ковер. Удар получился громким. Я полежала, пытаясь осознать, на каком я свете и сколько звездочек кружит перед глазами, и, только поняв, что помирать пока рано и до полноценного трупа я недотягиваю, начала подниматься.

На середине этого процесса меня и застал братец, вломившись в мою комнату без стука, зато с отпиравшим щеколду заклинанием.

– Я думал, тебя там убивают! – голосом, в котором было поровну разочарования и беспокойства, воскликнул он.

– Как показывают последние события, с вопросом собственной смерти я могу справиться самостоятельно, – придерживая поясницу, отозвалась я, медленно разгибаясь из позы вопросительной руны.

– Да я заметил, что, как только мы сюда переехали, из твоей спальни доносятся интригующие звуки, словно какого-то дракона в крылатой ипостаси дубиной оглушают, а потом пытаются сожрать… – заметил младшенький.

– Интересные у тебя представления об интригах, – выдохнула я, прислушиваясь к ощущениям тела. Судя по ним, меньше всего в моем организме болела как раз поврежденная вчера лодыжка. Сдается, если бы я так резво не подскочила и столь неудачно не встала на ногу, боли бы вообще не было, но…

– У меня и о братской заботе такое же, – ничуть не смутился Нар и добавил: – Я тут тебе, болезной, таксомотор вызвал, чтобы ты, ну и я заодно, в общественном транспорте не тряслись и успели в академию вовремя… – гордо заявил братец.

– Тоже проспал? – поняла я.

– Да, – выдохнул он. – Так что давай собирайся, у тебя есть пять минут, пока автомобиль подъезжает.

Сообщив последнее, брат испарился быстрее, чем туман соляной кислоты из открытой пробирки, а я начала спешно одеваться.

Взгляд упал на сверток с формой. Я уже потянулась к ней, когда вспомнила, что стажировка у нас через день. А это значит, что сегодня посещения отдела правопорядка в списке нет и можно ограничиться привычными юбкой и блузкой.

В отличие от многих девушек, штаны я не любила. А все потому, что на бедре можно было столько всего закрепить… от миниатюрного магомета и метательных кинжалов до ампул с эликсирами. И они, в отличие от сумки, будут при тебе всегда, только приподними низкий, в пол, подол – и все! А штанина… там разве что пара карманов да голенище сапога, в которое можно спрятать заточку.

Так что женственность, женственность и длинная юбка – был мой девиз. Следуя ему, я выбрала красивую летящую юбку, широкий пояс, облегающую блузку и удобные туфельки без каблука: все же ногу стоило поберечь.

Успела одеться и привести себя в порядок точно в отведенный братцем срок и ровно через пять минут уже стояла на крыльце. Нар, впрочем, тоже. Таксомотор опоздал на пару минут, в течение которых младшенький не преминул уточнить: а не ведет ли у нас сегодня лекций некий дракон и не потому ли я сегодня так принарядилась?

На что я вскинула брови и веско ответила, что вообще-то всегда так выгляжу. Это красиво и практично.

– Ну-ну… – глумливо протянул Нар с видом человека, который все понял, но ничего, гад такой, не скажет. И повода для того, чтобы на него психануть и проклясть, тоже не даст.

К счастью (исключительно для братца!) в этот момент подъехало такси, и мы, сев в него, отправились в академию.

Водитель попался такой лихой, что у меня сложилось впечатление: не иначе как перед тем, как сесть за руль, он выпил эликсир бессмертия. Так мой папа не подрезал никого, даже когда уходил от погони. Зато мы не опоздали на занятия.

Первое из них было по теоретической магии, где в дебрях расчетов матриц заклинаний заблудился не один мой сокурсник. Благо у меня был отличный поводырь – Колокольчик. Хотя эльф об этом и сам не подозревал. Но кто мешал мне воспользоваться древнейшим искусством списывания?

Теоретическая магия ничего общего с алхимией не имела, и на континенте ее мы проходили лишь на первом курсе, в ознакомительных целях. Здесь же, не иначе как чтобы порадовать древнего старичка-преподавателя, эта дисциплина изучалась все годы обучения адепта в академии.

Как выяснилось чуть позже, я была права: наш преподаватель был родственником ректора. Причем весьма деятельным родственником. Поэтому глава академии пристроил профессора на все возможные кафедры, чтобы кипучая деятельность старичка находила выход на студентах, а не на самом ректоре.

Вторым занятием была и вовсе история магии, на которой мы изучали и переводили с древнего наречия античные тексты и легенды о великих магах. И хотя я владела праязыком неплохо, все же корпеть над переписыванием текстов не любила. Но это не значило, что я ленилась. Скорее наоборот – слишком шустро писала. Это не ускользнуло от внимания Колокольчика, который как-то подозрительно начал коситься в мою сторону.

Та-а-а-ак, кажется, наш всезнайка не такой и всезнаестый…

– Держи. – Я пододвинула лист с готовым переводом в сторону остроухого.

Эльф сначала оскорбился. Скривил свои губы, принял надменный вид, а потом… Скосил глаза и, делая вид, что он совершенно не списывает, шустро заработал пером, перенося текст к себе, иногда сверяясь с текстом на праязыке.

– У тебя тут неточность, – почти дописав, не выдержал Лир и ткнул пальцем в одну из строк. – «Туривин» переводится как пыль, а не пыльца. Так что для эликсира нужно использовать растертое растение.

– Нет, пыльцу, – возразила я. – Потому что «Туривин» используется в связке с апострофом «томо», что указывает на период середины лета, то есть цветения. Значит, точный перевод будет именно пыльца.

Уши Колокольчика вспыхнули, а сам он изобразил невозмутимость и молчание, то есть не нашелся с достаточно язвительным ответом. Зато оборотница Элайра, сидевшая позади нас, все прекрасно услышала и, в отличие от надменного эльфа, не стала изображать из себя светоч знаний, а заодно и надменности.

– П-с-с… – шикнула она, заставив меня обернуться. Как только я это сделала, двуликая, сложив руки в молящем жесте, шепотом произнесла: – Дай скатать…

Я взяла в руки лист и, делая вид, что читаю, подняла его так, чтобы оборотница (а заодно и все, кто был перед ней) через две парты увидела текст.

А затем мой несчастный листочек успел еще и полежать на краю парты. У Зефра с древним языком тоже оказалось туго. Лишь демон Феррин отказался от помощи, отрицательно покачав головой и показав свой готовый перевод. А Скроу сидела на задней парте, так что до нее бы и так не дошло. Да она и не просила, презрительно поджимая губы.

До самого звонка, ознаменовавшего окончание занятия, поджимала. А едва то закончилось, как я поспешила покинуть аудиторию. Причина была прозаической – голод. Позавтракать мне не удалось, так что теперь есть хотелось еще как.

Я бы устремилась в студенческую столовую, благо на сегодня занятия закончились и можно было посидеть там подольше, но мы с Рохтом вчера договорились встретиться в «Гадком пони» сразу после обеда.

Так что я сначала достала из сумки карту, чтобы понять, куда идти, и, разобравшись с направлением, поспешила в условленное место.

На улице стояла полуденная жара. Она была душной, липкой, плавившей брусчатку и мысли. Вязкий аромат фиалок и ирисов, смешанный с выхлопами автомобилей, запахом железной окалины и пота, бил в ноздри наотмашь.

Сегодня выдался на редкость жаркий для северной весны день, и к чувству голода у меня присоединилась дикая жажда.

Я шла по мостовой, стиснутой с обеих сторон старинными зданиями, явно хранившими тайны многих поколений. Черепичные крыши этих домов были увенчаны замысловатыми флюгерами, которые застыли недвижимыми: в такую жару даже ветер обленился и стих.

И в этом стазисе природы бурлила и кипела уличная жизнь: мчались авто, спешили куда-то люди, кричала горластая торговка, расхваливая свою зелень, ругался скорняк со своим подмастерьем… Жизнь била ключом. Хорошо хоть, не разводным и не по голове. Впрочем, я все равно чувствовала себя словно им оглушенная, когда наконец добралась до «Гадокого пони».

Рохт ждал меня за столиком в углу. И я поспешила туда. Правда, все свое внимание уделила сначала не дракону, а меню. То спустя пару минут меня жутко разочаровало. «Пони» действительно был гадким! А все потому, что очень приличным! Я бы даже сказала, крайне. Сюда только водить благовоспитанных девушек, которые сидят на диетах и питаются исключительно запахом чая и салатным листом, не иначе.

Меню гласило, что в этом заведении подавали кофе, диетические пирожные, виноградное суфле с перепелиным яичком и иные изыски, но не нормальные стейки или жареную картошку со шкварками!

– Что-то не так? – уточнил дракон, поймав мой взгляд поверх меню.

– А котлетки и пюрешки у них тут нет? – спросила я упавшим голосом.

В этот момент к нам подошел официант. Он, услышав мой вопрос, скривился так, словно я была на мессе в храме и требовала блудниц для немедленной оргии. Впрочем, подавальщик ограничился лишь взглядом.

– Ну нет так нет… – опечалившись, произнесла я и заказала самое сытное, что в этом диетическом заведении было, – пасту с соусом.

Дракон же ограничился чашкой кофе.

Эх… а каким многообещающим было название… Я рассчитывала здесь как следует поесть. Но, видимо, не судьба. Зато, оглядевшись по сторонам, я, кажется, начала понимать, почему дракон зазвал именно в это заведение: столики здесь располагались достаточно далеко друг от друга, из посетителей – одни влюбленные парочки. Так что мы отлично вписывались в здешний фон, да и помешать или подслушать нас вероятность была минимальной.

Но когда нам принесли заказ, дракон все же не преминул создать полог тишины.

– Так в чем именно должна заключаться моя помощь? – я не стала тянуть кота за подробности и задала главный вопрос сразу после того, как над нами на миг мыльной пленкой обозначилась сфера заклинания.

– Мы никак не можем поймать банду Гвоздя, которая занимается поставками лунной пыли в столицу. Они всегда на шаг опережают нас. Облава – они удирают с нее раньше, чем мы приедем. Ловля на живца – никто не клюет. Вся надежда была поймать за руку курьера на пристани, удалось даже узнать, как он будет выглядеть…

– И тут я с братом, – закончила я за Рохта. – Именно поэтому ты решил, что я – преступница?

– Да, я не верю в совпадения.

– Но это не тот случай, – возразила упрямому дракону.

– Я это уже понял, – произнес он, поджав губы. – Но это то исключение, которое подтверждает правило.

Я лишь мысленно хмыкнула. «Понял» в исполнении дракона, насколько я успела убедиться, значило: я перепроверил тебя несколько раз, пробил по всем базам, запросил личное дело и стребовал клятву.

– И что именно ты понял? – наматывая спагетти на вилку, исключительно из природной вредности уточнила я.

– Что ты не имеешь отношения к преступному миру. А ловкость и находчивость – это твои природные качества, которые еще с детства отмечали преподаватели в школе, где ты училась, а также помимо уроков занималась акробатикой, делая в ней большие успехи, а еще играла в любительских постановках, занималась языками, увлекалась алхимией…

От такого заявления я заглотила все спагетти, что были на вилке, разом, как удав кролика. Ничего себе у меня липовая биография! Как ловко те, кто фабриковал мою легенду, смогли объяснить все мои криминальные таланты…

– Именно поэтому ты решил попросить меня о помощи?

– Да, я видел тебя в деле. И главное – ты чиста перед законом.

– А если бы нет? – спросила и в упор посмотрела на дракона.

– Иметь дела с преступниками – против моих правил, – Рохт произнес это, как топором рубанул.

А у меня внутри отчего-то поселился холод. И от него захотелось избавиться любым способом, и я поспешила спросить:

– При таком раскладе я и сама бы никому не верила, но… когда совпадения так часты, впору задуматься о том, что кто-то рядом с тобой работает на обе стороны…

Законник посмотрел на меня так, что без слов стало понятно: он об этом уже думал. И это была еще одна не озвученная им причина, почему он предложил мне, чужой, столь специфическую сделку. Своим он доверял еще меньше.

– После того как вчера скоропостижно скончался единственный, кто мог дать хоть какие-то показания по банде Гвоздя, я уже не думаю, а уверен…

– А есть еще какие-то зацепки… Ну кроме этого покойника, которого, как понимаю, штатный некромант не смог разговорить.

– Тяжело допросить труп, если у того нет головы, – признал мою правоту законник.

– Как это? – не поняла, слабо представляя, что нужно сделать в камере, чтобы это произошло.

Рохт пояснил, что это случилось, когда преступника вели на допрос. Он неожиданно рванул вперед, вырвался из всех захватов и прыгнул головой вниз в квадратный пролет лестницы. Пять этажей, несколько ударов о перила, приземление лицом об пол. Итог – раздробленная нижняя челюсть и сильно поврежденная гортань. Членораздельная речь невозможна.

– Ментальное воздействие? – прикинув варианты, я предположила самое вероятное.

– Скорее у него была установка. Гипноз, внушение. И утром он услышал кодовую фразу, которая и заставила его совершить самоубийство любым способом, – ответил Рохт. – Что же до других улик… Есть доза лунного порошка. Но штатные алхимики не смогли ничего конкретного по нему сказать. Только заключение, что приготовлена эта гадость профессионально. Не кустарно, в подвале на коленке, а в лаборатории. Порошок чистейший.

– А можно взглянуть на этот образец? – спросила я.

– Думаешь, увидишь что-то еще? – уточнил дракон.

– Пока не знаю… – произнесла задумчиво и втянула последнюю спагетти с тарелки.

Рохт же отпивал кофе из чашки маленькими глотками.

Со стороны мы наверняка казались обычно парочкой. Мило беседовали. Я даже улыбаться старалась (и когда расспрашивала о самоубийстве – тоже), дракон был просто невозмутим. Так что… Свидание. Как есть свидание.

Только почему спиной я все это время чувствовала чей-то пристальный взгляд?

Я немного выждала и медленно повернулась, как бы невзначай посмотрев себе за спину. Ничего. Лишь стекло широкого окна, за которым была обычная улица. Уже не столь бурная и шумная, как в вечерний час, когда люди и нелюди спешат с работы домой, но и не тихая, как утром, когда город только просыпается. Спешили прохожие, ехали машины… Вроде бы все как всегда.

И тут я увидела Скроу. Драконица стояла на противоположенной стороне улицы, и ее глаза метали молнии. Я вдруг почувствовала, что нахожусь в зале суда и каждый мой взгляд, жест, слово могут обеспечить мне смертный приговор.

Секунды тянулись медленно, словно взгляд адептки заморозил само время. Я сглотнула, вдруг осознав, что вляпалась по полной! Потому как хуже злой драконицы только злая влюбленная драконица, вышедшая на брачную охоту. А Скроу, судя по всему, нацелилась осчастливливать браком законника, как бы тот ни сопротивлялся. И сейчас я стояла между ней и ее будущей жерт… мужем!

Вот когда пожалеешь, что Рохт озаботился столь отличным прикрытием для нашего исключительно делового разговора.

Да, умом я понимала, что сейчас я в безопасности и чешуйчатая мне ничего не сделает. Пока. Но даже самый суровый тюремный срок когда-нибудь кончится, а уж моя удача – и подавно.

– Ты меня подставил, – без обиняков сообщила я дракону.

Рохт от такого заявления аж кофе подавился.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Твою ревнивую будущую невесту. – Я кивком указала на окно за моей спиной, больше напоминавшее витрину магазина.

– У меня сейчас даже любовницы нет, – отчеканил дракон, не понимая.

– Скоро будет, – заверила я и пояснила: – Скроу нацелилась на тебя. И статусом просто подружки она явно не ограничится. А насколько я успела понять, драконица она целеустремленная, и сейчас, судя по всему, она, увидев нас, либо ревнует, либо уже думает, как меня сожрать по-тихому…

– Я поговорю с ней, – произнес Рохт тоном человек… точнее, дракона, привыкшего брать решение всех проблем на себя.

– Она все еще смотрит на нас? – невпопад спросила я.

– Да, – нахмурился законник, не понимая, к чему я клоню.

– Тогда накричи на меня, а я оболью тебя водой, – произнесла я. – Сцена скандала и расставания – это быстро, эффективно и, главное, убедительно. Лучше любых слов.

– Никогда бы не подумал, что для того, чтобы загладить свою вину перед девушкой, мне придется на нее кричать.

– И делать это сильно и громко, – педантично заметила я. – А еще можешь кулаком по столу стукнуть…

Дракон оказался покладистым. В смысле положил на мои советы по всяким там постукиваниям и крикам. Он медленно, как сама неизбежность, поднялся со своего места, упер раскрытые ладони в скатерть и, опираясь на вытянутые руки, просто навис грозовой тучей. Правда, не совсем надо мной: столешница мешала, но все равно вышло впечатляюще. Я на миг почувствовала себя на допросе.

А затем опомнилась, вскочила и схватила вазу. Все же как хорошо, что на столе были живые цветы! Иначе скандалить было бы нечем: чай-то я успела весь выпить!

А тут вышло очень даже эффектненько. Хризантемы, вода… Много воды.

Впервые я видела, как Рохт обтекал в самом прямом смысле. Капли стучали по накрахмаленной скатерти в абсолютной тишине.

Законник возмущенно уставился на меня. Видимо, в его представлении это все же была не ваза… Он стоял с мокрым лицом, хризанема кокетливо заправлена за ухо, мокрая насквозь рубашка прилипла к телу. И взбешенный (сейчас уже по-настоящему, без актерской игры) взгляд.

– Стирать будешь сама, – предупредил, стиснув зубы, дракон.

– Тогда платишь за обед ты, – ударив кулаком по столу (ну кто-то же из нас должен это сделать!), парировала я.

Все же как хорошо, что вокруг нас был полог безмолвия.

Все посетители с интересом смотрели на беззвучную пантомиму, и зуб даю (не свой, конечно, драконий), что в красках представляли, как мы выясняем отношения, ревнуя и искря эмоциями, а не обсуждаем бытовые и финансовые вопросы.

Войдя в роль разъярённой возлюбленной, я резко развернулась на пятках и пошла прочь. Жаль, что обувь была без каблука. Вышло бы эффектнее. Но и так получилось неплохо.

Когда я оказалась на улице, то сделала вид, что не заметила Скроу, стоявшую на противоположенной стороне улицы. Драконица не сводила взгляда с одного из окон «Гадкого пони». Видимо, следила за оставшимся внутри заведения Рохтом. А главное – чешуйчатая довольно улыбалась. Ну и славно. Ревнивиц мне еще для полного счастья не хватало. Мало того что согласилась сунуть нос в дела поставщиков лунной пыли, пытаюсь вместе с семьей жить тихо и мирно, маскируясь под обычных горожан, так еще эта браконьерша… кхм… озабоченная браком адептка.

Так что я порадовалась тому, что хотя бы одна проблема устранена. Эти светлые мысли не смогли омрачить даже тучи, которые начали стремительно заволакивать небо. Наоборот, я порадовалась, что стало не так жарко, и… Не стоило!

Дождь ливанул как-то разом. Вот только-только, прибивая пыль, упали первые капли, и… сразу будто опрокинули ведро. Я опомниться не успела, не то что найти укрытие. Вымокла – враз и вся. Даже защитный купол создать не успела.

Струящаяся юбка и батистовая блузка враз утратили свою легкость, прилипнув к телу. В ногах что-то захлюпало, и я искренне захотела поменяться с Рохтом местами. Он-то мокрый остался в теплом уютном «Пони»…