Текст книги "От Баркова до Мандельштама"
![](/books_files/covers/thumbs_240/ot-barkova-do-mandelshtama-171960.jpg)
Автор книги: Виктор Есипов
Жанр: Языкознание, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
«Я тяжкую память твою берегу…»
В зиму 1924–1925 годов Осип Мандельштам пережил сильное увлечение Ольгой Ваксель (1903–1932), настолько сильное, что брак с Надеждой Яковлевной оказался под угрозой, его спас случай.
К этому времени манельштамоведы относят стихотворения поэта, обращенные к Ваксель, из них наиболее выразительным и важным для нас является всё сплошь выдержанное в фольклорным духе стихотворение «Жизнь упала, как зарница…» с прямыми вкраплениями сказочных мотивов:
Жизнь упала, как зарница,
Как в стакан воды ресница.
Изолгавшись на корню,
Никого я не виню…
Хочешь яблока ночного,
Сбитню свежего, крутого?
Хочешь, валенки сниму,
Как пушинку подниму?
Ангел в светлой паутине
В золотой стоит овчине,
Свет фонарного луча —
До высокого плеча.
Разве кошка, встрепенувшись,
Черным зайцем обернувшись,
Вдруг простегивает путь,
Исчезая где-нибудь…
Как дрожала губ малина,
Как поила чаем сына,
Говорила наугад,
Ни к чему и невпопад.
Как нечаянно запнулась,
Изолгалась, улыбнулась —
Так, что вспыхнули черты
Неуклюжей красоты.
Есть за куколем дворцовым
И за кипенем садовым
Заресничная страна, —
Там ты будешь мне жена.
Выбрав валенки сухие
И тулупы золотые,
Взявшись за руки, вдвоем
Той же улицей пойдем,
Без оглядки, без помехи
На сияющие вехи —
От зари и до зари
Налитые фонари.
Фольклорный колорит стихотворения представляет для нас определенный интерес, который поясним позже.
В то время Ольга Ваксель представлялась кому-то из своего окружения лишь легкомысленной и капризной красавицей, однако интуиция влюбленного Мандельштама, по-видимому, подсказывала ему нечто иное. Иначе откуда бы взялась такая буря чувств! Как отметил Павел Нерлер, Мандельштама привлекал в ней «гений жизнетворчества»[281]281
Нерлер П. Лютик из заресничной страны // Интернет-журнал «Семь дней». 2011. № 8 (21). URL: http://7iskusstv.com>2011/ Nomer8/ Nerler1/php.
[Закрыть].
По версии Надежды Яковлевны, в 1925 году Мандельштам, испугавшись разрыва семейных уз, резко прервал отношения с Ольгой, можно сказать, в самый решительный момент этих отношений, и остался с ней, со своей Надеждой.
По версии Ваксель, это она прервала романтические отношения с поэтом, что, вообще-то говоря, не столь важно для нас в данном случае.
В 1932 году Ольга Ваксель вышла замуж за норвежского вицеконсула Христиана Вистендаля (1903–1934) и уехала с ним в Осло, где 26 октября того же года застрелилась из пистолета.
Впоследствии выяснилось, что Ольга Ваксель была человеком более глубоким, чем это могло представляться знающим ее современникам, в том числе Надежде Яковлевне Мандельштам, человеком разносторонне одаренным. В частности, она сочиняла стихи, вела дневник, писала мемуары – и все в тайне от других!
Скрытый от современников внутренний мир Ольги Ваксель открылся для нас благодаря ее сыну от первого брака Арсению Арсеньевичу Смольевскому, который сохранил и подготовил к печати литературное наследство матери.
Предпринятое нами обращение к некоторым фактам биографии Ольги Ваксель – это своего рода вступление к нашему разговору о поэтическом реквиеме Мандельштама, посвященном памяти своей бывшей возлюбленной:
Bозможна ли женщине мертвой хвала?
Она в отчужденьи и силе, —
Ее чужелюбая власть привела
К насильственной жаркой могиле.
И твердые ласточки круглых бровей
Из гроба ко мне прилетели
Сказать, что они отлежались в своей
Холодной Стокгольмской постели.
И прадеда скрипкой гордится твой род.
От шейки ее хорошея,
И ты раскрывала свой аленький рот,
Смеясь, итальянясь, русея…
Я тяжкую память твою берегу,
Дичок, медвежонок, миньона,
Но мельниц колеса зимуют в снегу,
И стынет рожок почтальона.
Стихотворение обстоятельно прокомментировано мандельштамоведами[282]282
Мец А. Г. Комментарий / Мандельштам О. Полное собрание стихотворений (Новая Библиотека Поэта). СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1995. С. 613.
[Закрыть]. В частности, указано, что Ваксель умерла и похоронена в Осло, а не в Стокгольме (как у Мандельштама), что прадед ее, выдающийся скрипач А. Ф. Львов, «был обладателем “редчайшей” скрипки работы итальянского мастера Маджини», что «Миньона» («младшая, маленькая») отсылает к героине романа Гёте «Ученические годы Вильгельма Мейстера», а последние два стиха «соединяют образы из вокальных циклов Шуберта “Прекрасная мельничиха” и “Зимний путь”». Первый цикл Мандельштам использовал в музыкальном сопровождении радиокомпозиции «Молодость Гёте», составленной им для воронежского радио, где было «введено действие, посвященное женщинам Гёте»[283]283
Там же. С. 613.
[Закрыть]. В упомянутой радиопередаче была и повторяющаяся ремарка «Рожок почтальона»[284]284
Там же.
[Закрыть].
Комментарии эти неоценимы для читателя, они позволяют воспринять стихотворение, насколько это возможно, адекватно авторскому замыслу.
Но для еще более глубокого постижения мандельштамовского реквиема не хватает одной детали.
Дело в том, что размер (метр) рассматриваемого стихотворения – четырехстопный амфибрахий в нечетных стихах и трехстопный в четных, с чередованиями мужской и женской рифм соответственно – совпал (случайно или намеренно, этого мы не можем знать) с размером русской народной песни о ямщике, который в метельную ночь находит свою возлюбленную замерзшей в сугробе:
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силенку,
И крепко же, братцы, в селенье одном
Любил я в ту пору девчонку.
Сначала не чуял я в девке беду,
Потом задурил не на шутку:
Куда ни поеду, куда ни пойду,
Все к милой сверну на минутку.
И любо оно, да покоя-то нет,
А сердце болит все сильнее.
Однажды дает мне начальник пакет:
«Свези, мол, на почту живее!»
Я принял пакет – и скорей на коня,
И по полю вихрем помчался,
А сердце щемит да щемит у меня,
Как будто с ней век не видался.
И что за причина, понять не могу,
И ветер так воет тоскливо…
И вдруг – словно замер мой конь на бегу,
И в сторону смотрит пугливо.
Забилося сердце сильней у меня,
И глянул вперед я в тревоге,
Потом соскочил с удалого коня —
И вижу я труп на дороге.
А снег уж совсем ту находку занес,
Метель так и пляшет над трупом.
Разрыл я сугроб-то и к месту прирос, —
Мороз заходил под тулупом.
Под снегом-то, братцы, лежала она…
Закрылися карие очи.
Налейте, налейте скорее вина,
Рассказывать больше нет мочи.
В основе текста песни лежит стихотворение старшего современника Мандельштама поэта Леонида Трефолева[285]285
Трефолев Леонид Николаевич (1839–1905) – русский поэт, публицист.
[Закрыть] «Ямщик» (1868), которое является переводом стихотворения «Почтальон» (1844) польского поэта Людвига Кондратовича[286]286
Кондратович Людвиг Владислав (1823–1862), псевдоним – Владислав Сырокомля, польский поэт школы Адама Мицкевича.
[Закрыть]. В оригинале не ямщик, а почтальон, и доставляет он почту на коне или в экипаже (оттого и в русской песне у ямщика не тройка, а конь), с сумкой и сигнальным рожком. В песне сигнального рожка нет, такая деталь не соответствовала бы российскому укладу. Но в стихотворном переводе Трефолева сохранена эта примета польского обихода:
…Средь посвистов бури услышал я стон,
И кто-то о помощи просит,
И снежными хлопьями с разных сторон
Кого-то в сугробах заносит.
Коня понукаю, чтоб ехать спасти;
Но, вспомнив смотрителя, трушу,
Мне кто-то шепнул: на обратном пути
Спасешь христианскую душу.
Мне сделалось страшно. Едва я дышал,
Дрожали от ужаса руки.
Я в рог затрубил, чтобы он заглушал
Предсмертные слабые звуки.
Дело в том, что в переводе Трефолева и в подлиннике «смотритель» приказал почтальону немедленно доставить пакет адресату, и поэтому, не смея ослушаться приказа, почтальон проезжает мимо замерзающей в метели человеческой фигуры, в которой на обратном пути он узнает свою возлюбленную.
«Рожок почтальона» мог появиться у Мандельштама благодаря стихотворению Трефолева. Да и в сюжетах есть некоторое сходство: почтальон проезжает мимо замерзающей возлюбленной – Мандельштам, фигурально выражаясь, проходит мимо своей любви к Ваксель и, спустя время, узнает о ее гибели.
Трудно предположить, чтобы поэт не знал песни «Когда я на почте служил ямщиком…» и стихотворения Трефолева, составляющего ее основу[287]287
Размер песни и стихотворения Мандельштама довольно редкий. До него употреблялся в русской поэзии всего 120 раз (в том числе Жуковским, Дельвигом, Языковым, Баратынским, Лермонтовым, А. К. Толстым и менее известными поэтами). В процентном отношении ко всему корпусу русских стихотворений это составляет 0,156 %. Частота употребления, например, четырехстопного ямба с чередованием мужской и женской рифмы составляет 7,79 %.
[Закрыть].
Не от этого ли студеного зимнего сюжета и возникли студеные зимние мотивы в стихотворении Мандельштама. Ведь, с фактической точки зрения, никаких оснований для этого не было: Ольга Ваксель покончила с собой 26 октября, да еще в Осло, где благодаря гольфстриму в это время может быть чуть теплее, чем в России. Откуда было взяться «холодной стокгольмской постели» и заключительным стихам:
Но мельниц колеса зимуют в снегу,
И стынет рожок почтальона.
Комментаторы стихотворения указывают на радиокомпозицию Мандельштама в Воронеже и музыку Шуберта, но, может быть, наоборот: музыкальные пьесы Шуберта и ремарка «рожок почтальона» возникли в сознании Мандельштама под воздействием невольно вспомнившейся ему народной песни о ямщике и ее первооснове, стихотворении Трефолева.
А вспомнилась они ему, когда он услышал о трагической гибели своей бывшей возлюбленной: уж очень щемило душу. Ведь песня как раз щемящая, и отдаленное совпадение ситуаций имело место.
Вполне вероятно, что, замышляя и осуществляя свою радиокомпозицию, Мандельштам уже оплакивал в душе Ольгу Ваксель, но стихи еще не родились, они зрели, и, может быть, последние два стиха уже легли ему на сердце и требовали продолжения. Это ведь не секрет, что стихи могут зарождаться с конца, а не сначала, с любой спонтанно возникшей строчки или двух строчек.
То есть мы хотим предложить такую схему творческого процесса создания стихотворения: известие о трагической гибели Ольги Ваксель – непроизвольное обращение к песне «Когда я на почте служил ямщиком…» – возникновение двух завершающих строчек поминального стихотворения с «рожком почтальона» – музыкальная радиокомпозиция «Молодость Гёте» – стихотворение «Bозможна ли женщине мертвой хвала…».
Неизбывная тоска по трагически умершей возлюбленной, которой пронизана народная песня, по-видимому, как нельзя больше соответствовала душевному состоянию Мандельштама, узнавшего о трагической смерти Ваксель. Об этом свидетельствует признание:
Я тяжкую память твою берегу…
Отметим еще, что в рассматриваемом стихотворении тоже, как и в стихотворении «Жизнь упала, как зарница…», присутствует фольклорный мотив, но не явно, как там, а прикровенно. А в стихотворении «Жизнь упала, как зарница…» неявно присутствует зимний мотив: «овчина», «валенки сниму», «валенки сухие», «тулупы золотые».
Существование фольклорного фона в этих стихотворениях говорит о том, что Мандельштам, как бы ни возносился он в свои поэтические эмпиреи, как бы ни был усложнен его поэтический стиль, знал народное творчество, помнил о нем и, когда было необходимо, подпитывал им свои поэтические аккумуляторы.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.