Текст книги "Туристы (сборник)"

Удачно, что блага цивилизации пришли и в высокогорье! В гардеробе столовой турбазы я обнаружил телефон-автомат, которым без свидетелей воспользовался, чтобы позвонить Тае. Я убедительно попросил эту милую девушку проявить заботу о моём брате. Ей предстояло навестить того и передать настоятельную просьбу: до моего возвращения пожить во всё ещё остающимся за мной номере гостиницы. Непосредственной угрозы ему уже не было, но, как говорится, бережёного Бог бережёт!

Поскольку неотложные дела меня не ожидали, хорошо проветрив комнату от духа убывшего соседа, я предался неге и вышел на крыльцо только вечером, заслышав неподалёку женские голоса.

К моему временному приюту приближались две молодые женщины: одна – белокурая, стройная, выше среднего ростом. Вторая – чуть полноватая шатенка со смуглым волевым лицом, выразительным ртом, над верхней губой которого пробивались едва заметные усики. Обе незнакомки выглядели по-своему привлекательно. Колечко на большом пальце правой руки у высокой и цепочка с серебряным лабрисом на шее у подруги свидетельствовали посвящённому о том, что их связывает не просто дружба, а нечто большее.

– Привет, – запросто, как со старым знакомым, поздоровалась смуглолицая. – Я – Лена.

Высокая, улыбаясь, застенчиво кивнула в знак приветствия.

– Добрый вечер, барышни! И не страшно вам одним в потёмках по горам шастать? – выказал я озабоченность.

– Нет, как-то не особо! Во-первых, я здесь, как дома. А во-вторых, у меня есть кое-что для обороны, – усмехнулась Лена, доставая из кармана джинсов маленький пистолет. – Вполне достаточно, чтобы защитить себя и подругу.

– Наверное, и обращаться с ним умеете?

– Продемонстрировать?

– Нет-нет, как-нибудь в другой раз! Да, опасная вы особа!

– Но не для всех. Вообще-то я добрая и покладистая. Для друзей.

– Тогда давайте, будем друзьями! Если ваша подруга не против.

– Я не возражаю, – снова улыбнулась и грациозно повела плечами блондинка. – Кстати, мы здесь уже неделю, но ещё не попробовали местного вина. Лена меня не угощает, а мне очень хотелось бы попробовать. Просто смешно, побывать в этом краю и не узнать его вкуса. По-моему, это непростительно. Вон, я видела, как мужчины из главного корпуса час тому назад с канистрами ушли. Наверняка, за вином к местным. Может быть, мы тоже их примеру последуем?

В это время по тропе, ведущей к калитке, со стороны посёлка показалась группа мужчин с пластиковыми ёмкостями.

– Ну вот, я же говорила! Узнайте у них, где вино брали!

Пойти и расспросить незнакомцев вызвалась Лена. Мужчины остановились, опустили ношу на землю и, жестикулируя, что-то ей наперебой растолковали.

Девушка вернулась к нам, заливаясь смехом.

– Эх ты, следопытка! Да кто сказал, что они за вином отправились? В горы на источник мужики ходили за какой-то целебной водой. Я вспомнила: по местному поверью воду надо набирать именно сегодня после захода солнца. Здесь как раз начинается религиозный праздник. А вина хорошего сейчас не купить. Для молодого сезон не скоро наступит, только на выдержанное можно рассчитывать. Но его для своих берегут. Вон соседи на местном базарчике днём пытались найти – не вышло. На продажу приезжим предлагают дешёвку, вкусом – как слабый уксус, да к тому же настоянное на табаке. У меня здесь полно родственников, завтра попрошу у них, если вам так хочется!

Ещё несколько минут девушки поболтали со мной и отправились к себе. Я почему-то предполагал, что Лена вернётся позже. Так оно и случилось.

Без подруги она выглядела собранней, а от смешков не осталось и следа.

– Карена нам надо застать врасплох, поэтому отправимся к нему как можно раньше, перед рассветом. Если тебя это не покоробит, я хотела бы заночевать здесь. Думаю, подельникам нелишне узнать друг друга ближе.

И это опять сказано без тени улыбки. Ну, на серьёзное предложение многогранной личности и ответ должен быть соответствующим…

Лена разбудила меня затемно и повела к дому своих родственников. Известными ей окольными тропами вдоль обрыва мы незамеченными подошли к тыльной стороне глухого забора, окружающего прилегающую к двухэтажному особняку территорию.

– Здесь лаз имеется, я его с детства помню, – подсказала напарница. – Пошли!

Раздвинув доски, мы проникли в сад и тихо приблизились к открытой веранде дома. Дверь оказалась не заперта. Стараясь не скрипеть ступенями, по лестнице, поднялись на второй этаж. Лена указала на одну из дверей, выходивших на галерею:

– Здесь его спальная! На-ка вот, возьми, – протянула она мне пистолет. Надеюсь, умеешь с ним обращаться?

– Да пару раз видел в кино, как это делается!

– Имей в виду, шутник, что братец в совершенстве владеет холодным оружием и навыками рукопашного боя. Я его повадки хорошо знаю! Дашь мне возможность с ним немного потолковать, а потом… делай, что хочешь.

Девушка первой вошла в комнату. Я остановился в дверях. На кушетке, лицом уткнувшись в подушку, посапывал во сне темноволосый мужчина средних лет.

Бесшумно ступая, Лена подкралась к спящему и достала из-под подушки большой охотничий нож. Возле изголовья топчана в пол был воткнут стальной дротик с костяным древком, который девушка также прибрала. Обезоружив незнакомца, она легонько потрепала того по плечу.

Дальнейшее произошло мгновенно. Ещё толком не очухавшись ото сна, разглядев мой силуэт в дверном проёме, мужчина сунул под подушку руку. Не обнаружив ножа, круговым движением руки попытался захватить рукоятку метательного орудия. Не найдя и того, поднял тяжёлый башмак и запустил, целясь мне в голову, настолько метко, что я едва успел отшатнуться. Тут же, как на экране при ускоренном пуске киноленты, он вскочил на ноги и, набычившись, кинулся ко мне, пытаясь, протаранив головой, спихнуть вниз с галереи.

Иного не оставалось, как привести его в чувство парой хороших тумаков. Мужчина отлетел к стене и ошалело завертел головой, пытаясь сосредоточиться. Но тут же обмяк и затих, услышав смех Лены, донёсшийся из спальной.

– Ты неисправим, Каренчик, – сказала она, зажигая свет. – А мы к тебе за шубой! Ты ничего не хочешь объяснить?

Тут только он осознал обстановку и смиренным голосом обиженного человека ответил:

– Эх, Лена Мхитаровна! Зачем же спектакль разыгрывать, пугать человека ни свет, ни заря! Днём бы пришли, как люди. Обидно, ведь как!

– Знаю, как к тебе днём приходить. Поди, ищи ветра в поле. Так, где она, шубка-то моя?

Поглядывая на пистолет в моей руке, Карен вернулся к топчану, взял со стула и не спеша, обдумывая положение, надел форму гражданского лётчика. Потом, мимоходом глянув в зеркало, машинально поправил ладонью густую шевелюру. Вышел на минуту в смежную комнату и тут же вернулся с объёмным тюком.

– Вот она, ваша шуба, не стоило так переживать, – положил он на стол свёрток.

– Сразу бы так. А скажи-ка, Карен-джан, что произошло? Думал, ходить за тобой будут, умолять: «отдай!» Дядя Вартан тебе что наказал? Как приеду, сразу мне вещь вручить. Неужели, правда поверил, что так сойдёт? Или хотел свою красотку Лолу обновкой побаловать? А, может быть, кому-нибудь уже показывал моё приобретение? Если так, скажи прямо. Знаешь ведь, всё равно допытаемся! Давай-давай, не артачься! Видишь, какой у меня дружок свирепый! Чуть что не по-моему, любого на части порвёт.

– Вижу, что свирепый! Никому я не показывал и не говорил ничего о ваших с дядей делах. Но больше меня никогда не просите о таких услугах. Первый и последний раз согласился. Других идиотов ищите вашу дурь, даже в меховой оболочке, через границу возить. Лучше скажи, как мне теперь на людях показаться, – причитал Карен, пристально разглядывая в зеркало свежий, наливающийся синевой, ушиб под глазом.

– А ты отвыкай на людей кидаться, сперва разберись, что к чему! Ничего, очками закроешь травму свою. Впрочем, и это теперь лишнее. Припудрят. Давай-ка, проводи нас в подвал. Я обещала подружке принести пару бутылок вина. Ну, того, помнишь, сладкого, что мне так нравилось.

Втроём мы спустились в подвал дома: впереди Карен, за ним я и, замыкающей, Лена. Покопавшись на стеллаже, лётчик протянул ей две запылённые бутылки.

– Вот ваше вино, забирайте! И давайте забудем этот инцидент.

– Ну и что же ты, – тронула меня за плечо женщина. – По-моему, самое подходящее место!

Сделав вид, что не понимаю, о чём идёт речь, я отступил на шаг, чтобы вернуться к лестнице.

– Ладно, делать здесь больше нечего. Вот, возьми-ка бутылки, а мне верни пукалку.

Я протянул Лене её оружие. Повертев пистолет в изящной ладони, обтянутой тонкой лайковой перчаткой, она неожиданно резко подняла его и выстрелила Карену в лоб. Зашвырнув пистолет далеко под стеллаж, презрительно взглянула мне в лицо, и процедила сквозь зубы:

– Ну и помощнички у Вартана! Проще самой всё сделать.

Круто повернувшись, женщина поспешила подняться из подвала. Если бы я не поторопился следом, дверь могла захлопнуться перед самым моим носом. Однако сноровка мне не изменила, и я успел вставить в притвор одну из бутылок, что прихватил так, на всякий случай. Когда б не вышло, сценарий дальнейшего был понятен. Я остаюсь в подземелье, из которого выбраться без посторонней помощи невозможно, рядом со свежим трупом. Даже если я и сотру с орудия убийства свои отпечатки, пистолет мне не проглотить. Рано или поздно, но его отыщут. Есть жертва, налицо пришлый злодей с сомнительной репутацией – одним словом, раскрытое преступление и неотвратимое за него наказание. Собственно, для этого я и послан был участвовать в мелодраме. Спросите, зачем убивать моего брата, он-то какое имеет отношение ко всей этой истории? Да, никакого! Наверное, просто на всякий случай. Теоретически: мог я ему что-то рассказать о цели приезда? Мог! Им надёжнее казалось подстраховаться.

Как Лена не тужилась, ни насылала на мерзавца проклятия, навалившись на дверь, предотвратить моего явления на поверхность не получилось. Мне не хотелось, да и не имело смысла допытываться у неё, прав ли я в своих умозаключениях. Поэтому пришлось просто, без церемоний и лишних слов, спустить её с лестницы прямо, если так можно выразиться в отношении мертвеца, в объятия двоюродного братца. Наверное, случайности, повлиявшие на ход событий не в её пользу, повлекли не только эмоциональную, но и физическую травму. Исключительно из человеколюбия мне пришлось снова сойти в подвал, чтобы удостовериться: несмотря на временное беспамятство, жизни Лены ничего не угрожает. Тщательно протерев на всякий случай опрометчиво брошенный на виду пистолет, я с глаз долой убрал его за банки с домашними заготовками: кому будет надо, тот найдёт! Вход в подвал запер накрепко, но тушить свет не стал: мало ли, вдруг барышня боится грызунов!

За забором очутился как раз вовремя. В соседнем дворе закричал петух, приветствуя зарю. Другие подхватили, и перекличка пошла гулять по селению…

Вернувшись на турбазу, я разыскал светловолосую пассию Лены, застав ту ещё в пеньюаре. Как бы выполняя поручение, вручил ей ту самую бутылку, что помогла мне избежать заточения в прямом и переносном смыслах. Довольная девушка предложила составить ей компанию, отведав напиток вместе. Естественно, я принял приглашение. В процессе дегустации возник вопрос, где же сама Лена. Вполне правдоподобное объяснение, данное честным и убедительным тоном, мол, гостеприимные родственники оставили её у себя на день-другой, развеяли бы опасения у самой недоверчивой и пытливой особы. Что уж говорить о блондинке!

Через пару дней она хватится подруги, вернее сказать, кавалера и станет расспрашивать о ней. Там, глядишь, пойдут к дому родственников, услышат стенания, доносящиеся из подвала – всё и раскроется. За это время, находясь в винном подвале, даже женщине, как известно, более мужчин обладающей природной предрасположенностью к алкоголизму, спиться не удастся. Впрочем, насколько я успел осмотреться, помимо бутылок там ещё в изобилии банки с соленьями – чем не закуска! Голодная смерть братоубийце не грозит.

Встретить такси в окрестностях турбазы было не проще, чем лицезреть инопланетный корабль. Умение не только смотреть, но и видеть, помогло мне ещё тогда, из окна «Волги», приметить в долине, километрах в десяти ниже по дороге, многолюдный лагерь скалолазов. Уехать оттуда в город на попутке не составило большого труда. Времени, которым я располагал, для целеустремлённого человека было вполне достаточно, чтобы не только выбраться из этой высокогорной глуши, но и улететь самолётом в столицу…

* * *

Прошло две недели как я, обременённый сопутствием далеко не трезвого брата, вернулся в Москву. С прежней квартиры, которую снимал до поездки в тёплые края, по понятным соображениям пришлось съехать. Но свет клином на том жилище не сошёлся – при наличии финансовых возможностей поселиться в столице с любой степенью комфорта несложно.

Являться с отчётом о командировке к дяде Вартану в мои планы не входило, хотя по слухам он сильно хотел произвести окончательный расчёт. Отблагодарить его за предоставленную возможность пощекотать нервы неожиданной поездкой в родной город мне хотелось особым образом.

Наше новое убежище регулярно посещает врач-нарколог, который клятвенно заверил в успехе, но просил меня содействовать его развитию. Мне было предписано как можно больше вовлекать брата в беседы на интересующие того темы, читать ему вслух книжки и периодику, пробуждая интерес к жизни.

Что ж, свободным временем я располагаю в достатке. Беседуем, читаем. Кстати, сегодня обнаружил и познакомил брата с привлёкшей моё внимание заметкой в одной из столичных газет. Представляете, по информации Государственной противопожарной службы Министерства внутренних дел, пятого июля 1988 года в одном из парков дотла сгорел бильярдный павильон вместе с игроками. И, что самое интересное, все погибшие, как установило следствие, принадлежали к организованной преступной группировке, возглавляемой криминальным авторитетом, известным в уголовном мире как дядя Вартан. Найденный при разборке рухнувшего строения обгоревший труп самого дяди Вартана, безо всяких сомнений, опознан представителями администрации парка и участковым милиционером. В качестве причин пожара называются традиционные: неисправность электропроводки и неосторожное обращение с огнём. Надо же такому случиться, воистину: и на старуху бывает проруха!

Но, хватит о скорбном! Возможно, вам интересно узнать о моём телефонном разговоре с Таей. Так вот, дней через десять она будет в Москве проездом в свой, условно говоря, Урюпинск. Тут мы с ней непременно повидаемся. Как не крути, а я кое-чем обязан девчонке. Долг же, как меня учили благочестивые наставники, платежом красен!

Пришелец

Вставать ото сна в два пополудни – для него обычное дело. Привычка выработалась ещё в начале «карьеры», когда он после учебки стоял в графике: три ночи работаешь, две отдыхаешь. Вот и сегодня, проснувшись, Эдик выжидал, глядя на циферблат настенных часов, когда остриё минутной стрелки укажет, наконец, вертикально вверх. До постели он добрался лишь под утро, как, впрочем, бывало всегда, если игра шла по-крупному.

Вчерашняя компания составилась вполне достойной. Речь идёт, конечно, не о мастерстве игроков, а об их финансовой основе и обуреваемости азартом. Внешне не уступая партнёрам в запале, демонстрируя задор и бесшабашность, он сохранял холодность ума и расчётливость. В результате выигрыш оказался весьма приличным. Настолько серьёзные деньги принесла прошедшая ночь, что одна лишь мысль о необходимости сдать бо́льшую их часть в кассу заведения вызывала внутренний протест.

Не впервые задумывался он о смысле круговерти, в которую окунулся несколько лет назад в поисках местечка потеплее в не чаяно наступившем капиталистическом завтра.

Военный завод, в отдел главного технолога которого он пришёл по распределению, окончив институт, в начале девяностых стагнировал не по дням, а по часам. В результате стремительного разграбления его корпуса обрели эффективных собственников, сдавших первоклассное оборудование в металлолом, а помещения в аренду пришлому люду. Тогда Эдику повезло больше коллег, цинично выброшенных за порог. Его взяли обивщиком в мебельный цех, где ушлый выходец с гор в одном из корпусов наладил выпуск диванов из сырых досок и залежавшегося на складах поролона. Года, проведённого на «производстве», хватило, чтобы осознать полную бесперспективность существования в условиях отупляющего труда и грошового жалованья.

Но ему продолжало фартить. Случайно встретившийся однокурсник за кружкой пива кстати вспомнил о хваткости Эдика в картёжной игре, которой они стихийно увлеклись, будучи на четвёртом курсе. Впрочем, как пристрастились, так вскоре и охладели, захваченные иным поветрием.

– Что бы тебе не заняться игрой профессионально? – в порядке рассуждения подал идею приятель. – На днях четвертак стукнул, пора в люди выходить. Есть у меня родич один, тот какой-никакой долей владеет в игорном клубе. Краем уха слышал, что нуждаются они в перспективных специалистах. Гляди, надумаешь, звони. Дам рекомендацию.

«А, что? Почему бы и нет! Всё лучше, чем в заскорузлой робе феноловыми парами дышать», – решил он, обдумав неожиданное предложение.

Дальнейшее произошло быстро. Позвонил приятелю, который познакомил Эдика со своим родственником, а тот, в свою очередь, свёл с человеком, которого все окружающие именовали Хозяином. Хозяин отправил его пройти «краткий курс молодого крупье», затем приставил стажёром к опытному игроку. Можно сказать, что практика проходила в обстановке, приближённой к боевой – с первого же дня в зале за столом, с реальными клиентами. Так что осваиваться пришлось в процессе, что пошло на пользу: без проб и ошибок мастерства не наживёшь!

Первый успех пришёл через полгода, когда Эдик самостоятельно провёл удачную партию с тремя толстосумами, прилично их пощипав. Премии, выданной Хозяином, хватило на подержанную машинёшку. Раньше он о таком и мечтать не смел. Дальше – больше. За семь тысяч «зелёных» купил квартирку в новостройке на окраине Подмосковья. Правда, быстро понял, что ездить оттуда далековато, и снял жильё в городе.

Нет, шулером он не стал, да такой задачи перед ним и не ставили. В арсенале профессионального игрока имеется масса специфических приёмов, с помощью которых достаточно честно удаётся «развести» не только простаков, но и прилично умеющих просчитывать игру. Что стоит, например, дилеру перед игрой «выронить» из колоды и не доложить в «шуз» всего одну, лишь ему известную карту, обеспечив себе бесспорное преимущество? Проще простого! Да, мало ли, ещё какие наработки накоплены мастерами-картёжниками, всех не перечислишь…

У каждой профессии имеются и свои издержки. Не может не отреагировать психика человека, например, если полдня он проводит под землёй, или вынужден спать днём, потому что работает по ночам. Трудно надолго сохранить ясный ум, ежедневно напрягая мозг, заставляя функционировать в режиме электронно-вычислительного агрегата. Рано или поздно, сбой неизбежен. До поры помогают стимуляторы. Это – как в большом спорте: имеется предел возможностей, дальше которого достижение результатов невозможно без использования допинга. Смешны те, кто всерьёз ратует за «чистые» победы. Они нереальны уже с тех пор, когда соревноваться перестали спортсмены-любители и состязания стали зрелищем. Потому-то контроль применения так называемых «запрещённых» препаратов на соревнованиях бессмысленен. Запрещать их – то же самое, что ставить крест на спорте, чемпионатах, рекордах.

О возможности применения разного рода «дури» Эдик даже и не размышлял. Одно время он увлёкся было спиртным, но разум подсказал: опасно! Тем более что в его окружении примеров на этом поприще загубленных жизней – пруд пруди. Знакомая посоветовала ему рецепт хорошего стимулятора природного состава, вот его он и взял на вооружение. Сегодняшний день не явился исключением.

Автоматически, думая о своём, он налил в шейкер полстакана воды, влил ложку яблочного уксуса, той же ложкой положил тёмного каштанового мёда, закрыл и хорошо взболтал ёмкость. Осталось добавить на кончике ножа молотых корицы, имбиря и влить ещё порцию воды. Вот, собственно, и всё приготовление. Ещё поболтать, и можно выпить.

А мысли всё возвращались к той пачке купюр, что лежала в борсетке. Как она там оказалась? Да, очень просто! Иногда Хозяин, идя навстречу просьбам состоятельных клиентов, командировал кого-либо из опытных игроков для организации и поддержания партии к ним на дом. Именно такой случай имел место накануне.

По правилам заведения, даже такому особо ценному специалисту как Эдик следовало бы отправиться в казино и сдать выручку сразу же по окончании игры. Эту установку он уже нарушил и морально созрел для усугубления самовольного поступка. Не впервой зародилась идея бросить всё к чертям собачьим, исчезнуть из поля зрения надзирателей, контролирующих каждый его шаг, раствориться на бескрайних просторах страны. В конце-то концов, кто в состоянии будет найти его, например, в чувашской глубинке, где прошли детство и юность? Но лучше всё-таки укрыться где-то подальше. И мысль, где именно, сам не подозревая о том, подал Эдику разговорчивый автомеханик-армянин, который как-то ремонтировал подвеску его колымаги.

Оказывается, есть в Армении у самой границы с Турцией, у подножия великой горы Арарат такой замечательный городок – Арташат. Обитает там доброжелательный, гостеприимный народ. Попасть же туда можно кружным путём, совершенно запутав маршрут и сбив с толку возможных преследователей.

Прежде всего, электричкой надо добраться до Рязани. Там сесть на поезд до Астрахани, где затаиться на несколько дней в ожидании иранской визы и отправления парома до Энзели. Пройдя по Каспию, от иранского порта часов пять на попутке ехать до столицы, откуда каждый день отправляется автобус в Ереван. Вот, собственно, и конец пути.

Неправда это, будто нормальный человек, повинуясь спонтанному импульсу воли, вдруг решается на отчаянный шаг. Такое возможно наблюдать лишь у неуравновешенных натур. Обычно же, со стороны кажущийся рисковым поступок исподволь обдумывается, готовится заранее, вызревает в душе до такой крайности, когда уже не может не состояться.

Так вышло и у Эдика: путь следования, в конечном счёте, выверен, рюкзачок с необходимыми в дорогу вещами собран, новый телефон с «левой» симкой припасён. Захлопнул входную дверь, швырнул связку ключей от съёмной квартиры в мусоропровод, чтобы не возникло искушения вернуться, спустился в подземку, смешавшись с прохожими, и сгинул бесследно. Был человек – и нет его. В жилище, на первый взгляд, всё на своих местах: одежда в шкафу, типовой набор продуктов в холодильнике, даже посуда в кухонной мойке хранит следы завтрака. Автомобиль припаркован у подъезда. Поди, сообрази, что пропавший уже тысячу вёрст отмахал, сидя в купе. А если даже и смекнёшь, то не скоро определишь направление побега. Раскинешь умом – искать-то себе дороже!

* * *

Вачо Вочхаряну не спалось. Семья находилась в Ереване, где он ещё в годы советской власти приобрёл кооперативную квартиру. Младшую дочь надо было положить в больницу, и жена решила пока пожить с детьми в городе. Забота о доме и хозяйстве на окраине Востана, что в километре от районного центра Арташат, доставшихся Вачо от родителей, легла на его плечи. Ночью Вачо разбудили какие-то странные взрывы за дорогой, которая ведёт в Кахцрашен, но вставать с кровати не хотелось. Рано утром он поднялся и, выйдя за ограду своего участка, не спеша перешёл дорогу. Лёгкий утренний ветерок принёс запах горелой травы, и заинтригованный Вачо двинулся дальше, осматриваясь вокруг. То, что он обнаружил примерно в двухстах метрах от своего участка, оказалось выше его понимания. Представьте себе: ещё дымящийся круг сухой выжженной травы диаметром шага в четыре, а в его центре – лежащая ничком фигура, напоминающая человеческое существо в странном серебристом комбинезоне…

Преодолев оторопь, Вачо переступил через тлеющую окружность и приблизился к незнакомцу. Тот, словно почувствовав опасность, заёрзал, будто пытаясь зарыться в землю.

– Эй, харгели! – обратился Вачо к существу, и, на всякий случай, повторил уже по-русски: уважаемый!

Чужак, не поднимаясь, повернул к Вачо чумазое, вполне человеческое лицо, которое выражало полное недоумение, зачмокал губами и произнёс что-то неудобоваримое на странном языке:

– Амма пар!

– Ес дзез чем хасканум! – развёл руками отчаявшийся вступить в контакт Вачо и опять продублировал: – я вас не понимаю!

Решив, что полагается представиться, ткнул себя пальцем в грудь и пояснил на двух языках, которые знал:

– Март, человек я, значит. Вачо меня зовут.

Существо опёрлось передними конечностями о землю, повернулось и уселось на траву. Вачо на всякий случай отступил на шаг.

– Сын! – также указав на себя пальцем, произнесло существо. Потом воздело руки к небу, намекая на отправную точку своего маршрута. И тут же просительным тоном добавило: – Сып, ах! – а поднеся к губам сжатый кулак, имитировало жадный глоток, показывая, что хочет пить.

– Значит, имя твоё – Сын, – высказал догадку обрадованный Вачо. – Хымэл, джур! Так ты хочешь пить, вода, правильно? – Он тоже сделал глоток из воображаемого стакана.

Незнакомец согласно закивал головой.

– Хымэл, джур! – старательно повторил он, демонстрируя отличную обучаемость, и наглядно зачавкал ртом, снова перейдя на свой язык: – Амма пар!

– Есть хочешь! – сообразил Вачо и, чмокая, пожевал воздух.

Незнакомец закивал ещё интенсивнее, что означало установление взаимопонимания…

Прошла неделя, как странный визитёр поселился в доме Вачо Вочхаряна. О своём госте, который большую часть времени наслаждался покоем и дремал на тахте или в шезлонге под абрикосовыми деревьями в саду, Вачо никому из соседей не рассказывал. Всегда отличавшийся разговорчивостью, он был счастлив, что обрёл благодарного слушателя, и ни с кем не хотел делиться своей радостью. Ну и пусть, гость мало что понимал из сказанного, освоив лишь небольшую толику обиходных выражений. Был очевиден неподдельный интерес к самой мелодии незнакомого говора, звучанию слов и фраз. Часто он жестом останавливал словоохотливого хозяина, указывал на какой-либо предмет, а выслушав его название, повторял, копируя произношение и артикуляцию Вачо. Дважды повторять одно и то же необходимости не возникало, память у Сына была отменной. А ещё он отличался прекрасным аппетитом, чему Вачо был рад, считая готовку национальных блюд своим коньком.

– Знаешь, Сын, – вещал он, колдуя у плиты, переходя с родного на русский и наоборот, – мы, армяне, наверное, первыми из людей придумали свои, особенные блюда, которые готовим по традициям предков точно так, как они делали это две тысячи лет назад. И, заметь, во все времена используем одни и те же натуральные, чистые и полезные продукты: овощи, фрукты, мясо, муку. А, интересно, как у вас там, в смысле еды? – воздел он вверх руку, указывая пальцем в потолок летней кухни, на что гость, интуитивно схватив суть вопроса, поморщился и брезгливо пожал плечами:

– Алама!

– Я так понимаю, ты сказал, что плохо! Конечно, дорогой, разве найдёшь где лучше наших блюд! Но для хорошего повара недостаточно самому быть большим профессионалом. Важно, чтобы и гость понимал в еде толк. Ты, вот, молодец, сразу разобрался, что к чему.

Гость слушал и с наслаждением уминал шашлык и долму, поливая ароматным дошабом. При этом, смакуя пятизвёздочный коньяк «Арташат» местного завода, искренне недоумевал, почему сам Вачо предпочитает водку.

Одним словом, тёплые и дружественные отношения воцарились в доме Вочхаряна.

За несколько дней, проведённых у Вачо, Эдик настолько вжился в роль представителя внеземной цивилизации, что ему почти не приходилось уже сдерживать накатывавшиеся первоначально приступы хохота. Ещё со школьных лет он любил разыгрывать моноспектакли по поводу и без оного. В общем, драматург, постановщик и лицедей в едином лице. Работа в казино способствовала повышению уровня актёрского мастерства.

Реквизит для своего эффектного пришествия на землю Араратской долины он скомплектовал за считанные минуты, для этого не потребовалось даже выходить за пределы московской квартиры. Несколько петард, флакончик жидкости для разжигания костра, да смеха ради приобретённый по случаю маскарадный костюм астронавта из металлизированного лавсана хранились в его кладовой. Оставалось, осмотревшись на натуре, подобрать соответствующий антураж. Надежда же на наивность аборигенов оправдалась в полной мере. Простодушие хозяина дома к тому же удачно сочеталось с присущими тому добротой и хлебосольством.

Расположенность Вачо к гостю была порой настолько неумеренной, что вызывала у пришельца муки совести. В то же время Эдик понимал всю неуместность раскрытия своей мистификации и изобретал способ выйти из игры, не затронув самолюбия хозяина. И сделать это следовало как можно скорее, потому что Вачо, насладившись тайной общения с «инопланетянином», почти созрел для того, чтобы обнародовать выпавшее на его долю везение. Кроме того, следовало понять, в какой форме возможно вознаградить за гостеприимство, так как оставаться неблагодарным Эдик не любил.

Перед отъездом из Москвы Эдик перевёл все свои сбережения на счёт в банке, имеющем отделения в Армении. Наличные же привёз с собой и разместил в армянском банке, предварительно выяснив, чей филиал открыт в Арташате. Минимум взятых в дорогу вещей остались в номере не особенно престижной, но весьма комфортабельной гостинице Еревана. Там же в сейфе остающегося за ним номера хранились личные документы.

Поскольку большую часть дня Вачо проводил в саду и на огороде, упорно и систематически пестуя посадки, у гостя не было проблем отыскать его пластиковую карточку и срисовать её номер. Оставалось выбрать подходящий момент и исчезнуть столь же эффектно, как и явился, во всяком случае, не менее таинственно и неожиданно. А тянуть время было никак нельзя: накануне Вачо, развлекая гостя за ужином на традиционной смеси двух языков, объявил, поясняя жестами, что через день-два возвращаются из столицы жена с детьми. Участвовать в семейном торжестве по случаю выздоровления девочки Эдик полагал излишним.

Около полуночи, когда могучий храп Вачо достиг его слуха, гость выскользнул за порог. В соседском винограднике отыскал место, где зарыл в ночь появления пакет со своей обычной одеждой. Переодевшись, поджёг запалы двух оставшихся петард и, послав своему благодетелю мысленное «прощай!», не спеша двинулся к центру Арташата искать машину до гостиницы…