Текст книги "Туристы (сборник)"

Летающий

Женщины ушли далеко вперёд, а он приотстал, погрузившись в свои думы. Вдруг, точно из далёкого детства, мелькнула проказливая идея: а интересно, удивятся ли они его вдруг открывшимся способностям? Что если рискнуть, догнать эту увлечённо щебечущую парочку по воздуху! Или лучше пока не открываться? А, будь что будет!

Легко подпрыгнув, он согнулся в поясе, затем распрямился, приняв горизонтальное положение, и, без каких-либо видимых усилий, поплыл по воздуху вдогонку. Приблизившись, замедлил движение и, не выдавая своего присутствия, сопровождал далее чуть позади на уровне голов ничего не замечавших жены и её подруги…

– К сожалению, Людмила, пока ничем не могу вас порадовать, – выражение лица врача оставалось как обычно непроницаемым, а голос ровным, без выраженных чувств. – Я имею в виду, что отсутствие изменений в его состоянии – совершенно нормально в подобных случаях. Главное, ваш муж жив, это видно по стабильным, без отрицательной динамики, показаниям приборов. Остаётся только ждать, но вот, сколько именно – никто не даст ответа.

– Доктор, а он слышит наши голоса, узнаёт меня, когда я к нему обращаюсь? Ощущает моё присутствие?

– Конечно! Поэтому с больным надо разговаривать на приятные для него темы, сообщать новости нейтрального свойства, поглаживать ему руку. Такое общение с близким человеком обладает сильно выраженным терапевтическим эффектом – это же единственно доступный в его положении контакт с реальным миром.

…Они с женой, в белоснежном одеянии стояли, обнявшись, на просторной открытой террасе одного из белых дворцов, разбросанных по причуде искусного архитектора среди зелени парков по склону холма, спускавшемуся к лагуне. Перед их взором парусное судно, лавируя по голубой глади, приближалось к берегу. С гвалтом срывались в пике чайки и, едва коснувшись воды, вновь возносились к сияющему небосводу. Он поднял руку, указывая ей над собой:

– Погляди, что за чудо эти облака, белее свежевыпавшего снега, правда? А хочешь разглядеть их ближе?

– Жаль, но это доступно лишь птицам! Уж не собираешься ли ты покатать меня на вертолёте?

– Нет, всё гораздо проще. Только не пугайся, доверься мне. Подойдём ближе к парапету. Вот так. А теперь держи меня крепко-крепко за руку и плотно зажмурь глаза. Не открывай их, пока я не разрешу.

– Ой, я ощущаю, что через твою ладонь мне передаётся какая-то необычная лёгкость, разливающаяся по всему телу, будто я стала совсем, совсем невесомой. Что же это?

– Потерпи ещё немного, узнаешь, только не открывай глаз. Раз, два, три. Теперь – можно!

– Как это, где мы очутились? – изумилась женщина.

– На облаке. Они, ведь, не все состоят из паров воды, как написано в учебниках. Встречаются твёрдые, из снежных кристалликов. Вот на такое мы и взобрались. Видишь, мы здесь не одни. Во-о-он там, – указал он кивком, – ещё группа счастливцев, для которых визит на облако – дело обыденное.

– Как это возможно? А мы не упадём вниз?

– Главное, не совершать резких движений, всё-таки мы не на тверди. Структура под нами рыхлая. Но пока ты не выпустишь мою руку, ничего страшного произойти не может.

В это время снежок, пущенный кем-то из группы незнакомцев, рассыпался, ударившись о его куртку. Разлетевшиеся во все стороны ледяные кристаллики светлячками вспыхнули в лучах близкого солнца.

– Давай-ка, слепи комочек и брось в ответ, – рассмеялся он. Это же просто игра, забава близких по духу людей. Кидай же, помашем им рукой и отправимся в обратный путь!

– Вокруг всё так необычно и изумительно! Мы сможем побывать здесь ещё?

– Да, безусловно! Всякий раз, как пожелаешь, любимая…

– Доктор, сегодня в какой-то момент мне показалось, что муж пытался улыбнуться. Во всяком случае, уголки его губ слегка дрогнули.

– А, может быть, вы просто долго, не моргая, смотрели на него, вот и почудилось. Так бывает.

– Нет, нет, определённо то была улыбка. В этот момент я в голос вспоминала нашу давнюю поездку на море. Он услышал меня, понял. Его обрадовал мой рассказ.

– Хорошо! Будем считать, что так оно и есть. Но в таком случае, крайне жаль, что, как вы говорили, какое-то время не сможете посещать больного. Ваши планы не изменились?

– К сожалению, это так, и ничего невозможно изменить. Около недели я проведу в отъезде. Увы, таковы издержки профессии журналиста. Как вы полагаете, муж заметит моё отсутствие?

– Боюсь, что да. Но мы что-нибудь придумаем и отвлечём его от грустных мыслей. А, знаете, я поручу сестре во время вашей командировки приходить и читать ему вслух. В какой-то мере занимательная книга скрасит его одиночество. Да, пожалуй, так и поступим!

Казалось, что чьё-то монотонное бормотание, исторгаемое из окутавшей пустоты, проникает прямо в его рассеянное сознание. Он собрался, сосредоточился, начал различать слова разборчиво, но без эмоциональной окраски произносимые голосом незнакомого человека. Слова складывались во фразы, из фраз строилось повествование. Женский голос рассказывал кому-то, он не сразу сообразил, что именно ему, о трагическом происшествии. Отшелушивая всё лишнее, он сосредоточился на сути и содрогнулся: пропала жена, её похитили злоумышленники, которым необходимо добиться чего-то от него. Смысл услышанного взрывом оглушил его. Голос незнакомки отдалился, перейдя в невнятный рокот, а всё его существо охватило бессильное негодование…

Он проснулся на лежанке в охотничьей избушке, разбуженный исторгаемой хриплым голосом злобной бранью:

– Я всё о тебе знаю: ты – ничтожество, полный ноль, сын простой работницы и китайца-эмигранта. Если бы не тот фолиант, которым твой отец завладел не по праву, ты никогда не попал бы в круг моих интересов. – Чернобородый топал ногами, заходясь в крике. – Твой отец, убегая из страны, напуганный погромами хунвейбинов, увёз с собой книгу тайных знаний, мне это доподлинно известно. Старика уже нет в живых, но есть ты. Ты отдашь нам книгу или я уничтожу тебя! Но это будет потом. Сначала я разорву на куски твою жену. Думаешь, ты, хитрец, загодя позаботился о её безопасности, спрятав в надёжном месте?

Как бы ни так! Нам открылось её тайное убежище. Такая неосторожность – не проверить, придя домой, факсимильный аппарат! Мои люди нашли в нём интересное сообщение, которое помогло установить, где она в данный момент скрывается. Ну, а далее, дело техники: направил, привезли. Теперь она у меня в горах, а тебе надлежит быть паинькой!

Казалось, ругань незнакомца наполнила всё небольшое помещение, так что стало нечем дышать. Растворив дверь, он вышел во двор и, с трудом сдерживая ярость, процедил сквозь зубы, глядя в ненавистное лицо последовавшего за ним врага:

– Ты, Чернобородый, плохо знаешь меня, а познакомившись ближе, пожалеешь, что связался! Я убью и тебя, и всех твоих людей, если с моей женой что-нибудь случится! Хочешь узнать, как я это сделаю? Да, очень просто, например, вот так, смотри! – Он схватил врага в охапку и взмыл с ним в воздух. – Полетаем немножко, проветримся. Не боишься?!

Тот лишь смеялся:

– Это ты забавно придумал! Такие новые, непривычные ощущения. И нисколько не страшно!

– Так я и не стремился испугать тебя. Просто предупреждаю, что могу сделать с вами всё, что пожелаю. А на сегодня, пожалуй, хватит!

Он резко пошёл на снижение и у самой земли сбросил свою ношу в грязную колею просёлка перед натужно урчащим тяжеловозом, гружённым брёвнами. Враг, ругаясь последними словами, поспешно выкарабкался из-под колёс перед самым радиатором грузовика и грозил кулаком ему вслед…

Тот же бесцветный голос вновь вывел его из небытия, сделавшегося в последнее время его постоянным прибежищем. Лихорадочно, как ему почудилось, заработал мозг: почему не приходит Люда? Значит то, что ему поведал голос, правда? Случилось непоправимое. Она в руках Чернобородого! О какой книге тот вёл речь? Умерший год назад отец ничего не рассказывал о драгоценном фолианте. Да и откуда он у простого пекаря в спешке, в поисках спасения покинувшего родную страну? Определённо, произошла роковая ошибка. В состоянии ли он исправить случившееся? Надо сосредоточиться и понять, что ему пытается объяснить голос невидимого собеседника. Замок на скале, так, понятно! В потайной комнате под надёжной охраной его жена. Это тоже ясно. Остаётся проникнуть внутрь. Горные выси – не препятствие для него. Его оружие – неожиданность появления. Он ворвётся, как вихрь, сметёт всю их банду, освободит любимого человека! Да, только так…

И вот он в замке. В помещении с двумя дверями под высоким куполом люди. Их пятеро. Они пьяны. Чернобородого среди них не видно. Тем лучше, с ним – потом.

– Как ты сюда пробрался, – на нетвёрдых ногах к нему подошёл Щуплый.

– Прилетел! Хочешь, покажу, как это делается?

Он обхватил Щуплого поперёк тела, поднялся над полом и закружил с ним под куполом по залу:

– А куда, интересно ведут двери? Давай, поглядим! С лёту он распахнул ногой одну из них. Так, эта ведёт на лестницу, вероятно, там выход. А где другая? А, вот она! Скажешь, что за ней? Или не знаешь?

– Довольно, хватит, знаю, знаю! Раньше это был выход на балкон, что над пропастью.

Теперь балкона нет, обрушился.

– А давай-ка поглядим, так ли это? – Подлетев к двери, он, как и первую, открыл ударом ноги и вместе с жертвой вылетел из замка. – Надо же, и правда, нет балкона! А внизу – пропасть. – Ну, коли так, значит судьба, – он разжал руки, и Щуплый с воплем ужаса полетел вниз на камни. Он же вернулся в дом и, как ни в чём ни бывало, объявил притихшим подельникам Щуплого:

– Итак, минус один! Кто из вас следующий? Учтите, такова учесть каждого из вас, если Чернобородый не вернёт мне жену!

– Набрасывайте на него сеть и крепко держите её! – это Чернобородый, вбежавший в зал отдал команду слугам.

Те моментально исполнили его распоряжение. Сеть накинута, он в западне.

– Рано торжествуете! – Он собрал всю свою волю, напрягся и поднялся в воздух, потянув за собой преследователей, ухватившихся за кромки сети.

Так, рывок, ещё рывок, и он выволок всю банду наружу. Всех, включая Чернобородого. Только бы достало сил закружиться над ущельем, чтобы эти мерзавцы, разбившись о скалы, разжали руки и попадали вниз. Но сил у него недоставало. Чувствуя, что с каждой минутой слабеет, он предпринял последний бросок, отлетев подальше от склона, и вместе с врагами рухнул в пропасть на острые зубья камней…

– Доктора, скорее позовите сюда доктора! – медицинская сестра в панике выглянула в коридор.

– Что произошло? – запыхавшийся врач вбежал в палату. – Что с пациентом, почему он ничком на полу в полуметре от кровати?

– Не знаю! Я пришла, чтобы продолжить чтение вслух детектива, как вы распорядились, и застала такую ужасную картину. Разве это возможно? Ведь он все дни находился в коме после той жуткой аварии.

– Теоретически, такого никак не должно было случиться. Но наш пациент был исключительно мужественным человеком, многократно доказавшим этот факт своими победами на треке. Жаль его. И нам никогда теперь не узнать, какие процессы протекали в его голове, что именно побудило напрячь все силы, преодолеть недуг и совершить этот беспримерный роковой прыжок в вечность.

– Я догадываюсь, – прошептала сестра, – это большая любовь.

– Или великая ненависть, – в задумчивости добавил доктор…

В совхозе

Поколесив узкими улочками старинного подмосковного городка, автобус выбрался за его пределы и, натужно урча мотором, вкатился на холм. Остановились на обочине у торца одной из трёх, поставленных параллельно друг другу, панельных пятиэтажек центральной усадьбы совхоза.

– Всё, народ, прибыли на место. Выгружаемся и ждём моего возвращения. Я – в дирекцию, выясню насчёт заселения, – назначенный старшим группы, грузного телосложения инженер по охране труда, до сорока лет остающийся для всех Толиком, вразвалку заковылял на другую сторону дороги к одноэтажному строению, выделявшемуся линялым флагом над входом.

Ни с кем из попутчиков, командированными в совхоз сотрудниками института, Олег до сего дня личного знакомства не имел. Во время двухчасовой поездки он присматривался к спутникам, пытаясь определить характеры, наметить пути сближения с теми, кто показались ему наиболее симпатичными.

Согласно разнарядке, профком направил на сельскохозяйственные работы десять человек. Помимо Олега вызвались поехать ещё семеро мужчин разных возрастов и две молодые женщины. Естественно, что именно эта, державшаяся особняком, парочка первым делом и приковала его внимание. Одной, пухленькой, темноволосой хохотушке, которую звали Галей, на вид было не более двадцати. Вторая, что выше ростом, худощавая, с высокой грудью Татьяна показалась ему лет на пять старше товарки. Как одну, так другую на первый взгляд трудно было назвать писаными красавицами, но к концу пути они обе уже представлялись достаточно привлекательными.

Из мужчин по крайней мере двое казались только что справившему тридцатилетие Олегу его ровесниками: поджарый, выше среднего роста Сергей из конструкторского бюро и круглолицый, кряжистый Михаил, слесарь сборочного цеха. Два паренька из лаборатории – явно вчерашние школьники. По всей видимости, их, не поступивших в высшее учебное заведение, родители укрыли от призыва на действительную воинскую службу, трудоустроив в структуру оборонного предприятия, предоставляющего «бронь».

Самым старым выглядел чахоточного вида щуплый седоусый мужичок, которого Толик называл Петровичем. Этого Петровича, в брезентовой спецовке и с метлой в руках, Олег регулярно встречал поутру, пройдя через проходную на охраняемую территорию института.

Ещё один человек, предпенсионного возраста, рыхлого сложения, лысый работник бюро пропусков, немало надоел спутникам своим неукротимым словоизвержением. Группа знала, пожалуй, уже всю его биографию: в каких городах и весях обитал, на кого учился, что и как готовит его супруга, чем увлекаются внуки. Звали этого мужчину по тем временам довольно архаично: Прокопий Парамонович. Для себя Олег решил от этого типа по возможности дистанцироваться и уж, во всяком случае, всеми путями избежать заселения в одну с ним комнату. Выдержать длительное соседство, выслушивая беспрерывные разглагольствования, представлялось ему мало занимательной авантюрой.

Отойдя в сторонку, Олег закурил и с интересом огляделся на новом месте. Кроме пятиэтажек на самом холме и его склонах по обе стороны дороги были разбросаны частные подворья – жилые дома, утопающие в садах, хозяйственные постройки. С одного бока от дирекции на некогда явно жилой избе он прочитал вывеску «Столовая». По другую сторону расположилось кирпичное строение с плоской крышей продуктового магазина.

Густые заросли кустарника, извилистой линией тянувшиеся по низине в полукилометре от посёлка подсказали, что там хоронится ручей либо даже небольшая речушка. Над речкой в березняке виднелись могильные оградки, кресты, металлические надгробные памятники в форме пирамид.

Непривычную горожанам тишину нарушал невидимый, где-то за деревьями тарахтевший трактор. Дорога, миновав речку, рассекала свежевспаханные, подготовленные под посадку озимых поля и поднималась на следующую возвышенность, над которой белел увенчанный крестом шатёр церкви. К храму жались деревенские усадьбы, ярусами нисходящие к подножию.

Со стороны церкви показался грузовик с жёлтой кабиной, который, не прошло и пары минут, подняв пыль, остановился возле Олега. Из-за отворившейся со скрипом водительской двери вылез курчавый светловолосый, добродушно улыбающийся молоденький шофёр:

– Здорово! Новая смена, что ли? – запросто обратился он к Олегу и протянул руку. – Меня Павлом зовут. Я тут уже давно, на всё лето прикомандирован от автобазы. Значит, теперь вместе работать будем. А вы надолго?

– Привет! Я – Олег. Пока на двадцать дней приехали, а там видно будет. Но, скорее всего, сменят.

– Ладно, бывай, Олег! Увидимся.

К тому времени, завершив переговоры с руководством, вернулся преисполненный важности Толик:

– Так, мужики, дружненько идём в пятиэтажку. Там нам выделили двухкомнатную квартиру. В одной комнате пять коек, в другой – три. Я с собой беру Прокопия и Петровича. Остальные размещаются в большой комнате.

Барышни остаются на месте и ожидают. За ними скоро придёт работница дирекции, Клава, и отведёт на постой в частный сектор.

Сегодня, после дороги, отдыхаем, осматриваемся. Завтра в восемь утра сбор в столовой. Заправляемся, получаем наряды на работу. Всем всё ясно?

Отдав распоряжения, Толик отвёл в сторону Петровича, тихим голосом втолковал тому что-то. Петрович согласно закивал и потрусил в сторону магазина.

* * *

Квартира, используемая в качестве общежития для присылаемых из Москвы временных работников, к их вселению была по мере возможного приведена в подобающий вид. Металлические кровати были застелены явно свежевыстиранным, ещё немного влажным бельём. Вымытые дощатые полы слегка попахивали хлоркой. Прикроватные тумбочки освобождены от мусора прежних обитателей.

Олег первым оказался в большой комнате и потому сумел занять приглянувшуюся ему койку у стены в дальнем от входной двери углу. Водрузив поверх байкового одеяла свой рюкзачок с вещами, отправился на экскурсию по временному жилищу.

Сантехника в ванной комнате и туалете исправно работала. Горячая вода, согласно приклеенному над раковиной расписанию, подавалась с восьми вечера до девяти утра. На кухне имелись газовая плита на две конфорки, квадратный стол, четыре табурета. Из посуды – алюминиевые миски, ложки, кружки, чайник и трёхлитровая кастрюля, а также закопчённая до предела чугунная сковорода. В целом прожить три недели в обстановке этого прибежища представлялось вполне приемлемым.

Из меньшей по площади комнаты, где обосновалась команда Толика, доносился приглушённый прикрытой дверью спор. По голосам он определил, что Толик в чём-то убеждает Прокопия Парамоновича, на что тот категорически возражал. Посчитав разумным выяснить, в чём же суть проблемы, Олег задержался и прислушался.

– Прокопий, пойми ты, чудак! Это лучше, чем на току зерно грести или землю копать. Работа под крышей. И заработок совсем другой, я узнавал. На току три с полтиной за смену закрывают, а здесь – чирик верный. Опять же, бригадир свой мужик, подхалтурить позволит и не продаст, случись что.

– Нет, Толян, Боже упаси! Ты возьми туда «зелёных». Я-то в этих делах понимаю, мне моё здоровье дороже. Лучше уж зерно лопатой погребу, а то и учётчиком куда устроюсь. Петрович тоже, думаю, с тобой не пойдёт, не под силу ему мешки тягать.

Окрылённый возможностью за рабочий день получать десятку – вдвое больше того, что ему каждодневно начисляют на основной работе в институте, Олег решил с выгодой использовать подслушанную информацию и поспешил удалиться от двери. Это было сделано вовремя, потому что в тот самый момент из магазина, придерживая рукой сокрытую в кармане спецовки бутылку, вернулся запыхавшийся Петрович.

* * *

На следующее утро Олег поднялся раньше коллег. Спокойно, без помех с их стороны, привёл себя в порядок и отправился к столовой. Вскоре явился небритый, с опухшим лицом Толик.

– Какие задачи нам предстоят, товарищ начальник? – воспользовался Олег удачным моментом, чтобы, опередив прочих, прибиться к хлебному месту, о котором случайно узнал накануне.

– Погоди чуток. Поедим, придёт местное начальство с разнарядкой, распишет, кого куда, – выдавил с похмельной хрипотцой старший. Окинув взглядом ладное сложение Олега, продолжил: – хочешь, возьму в свою бригаду, зерно травить перед посадкой. Мне три мужика нужны. Прокопий с Петровичем не потянут, кто посильнее нужны.

– Хорошо, согласен, записывай, – с охотой согласился Олег. – Можно ещё Сергея с Михаилом взять, вроде как здоровые парни.

– Ладно, поглядим. Пошли, съедим по стакану сметаны, а то неможется что-то…

После завтрака, как и было условлено, Толик позвал с собой Олега, Сергея и Михаила и привёл бригаду на околицу к огромному сараю с двускатной шиферной крышей, обшитому необрезными некрашеными, почерневшими от дождей досками. У распахнутых ворот сарая курил папироску, поджидая работников, узкогрудый мужик с плохо выбритыми впалыми щеками в кепке, телогрейке и резиновых сапогах.

За руку поздоровавшись сначала с Толиком, мужик оценивающим взглядом синих водянистых глаз окинул пришедших и, представляясь, каждому из них назвал своё имя – Владимир. Когда со знакомством было покончено, перешли к осмотру рабочего места. В центре сарая возвышалась странная металлическая конструкция с электрическим мотором.

– Вот эта сама машина для протравки зерна перед посевом, – начал вводный инструктаж Владимир.

– А зачем его травить-то, от мышей что ли? – полюбопытствовал Сергей.

– Может и от грызунов помогает, – задумался бригадир, – не знаю. А вот что точно, так это против всяких там грибных заболеваний. Чтобы посевные качества улучшились, а, значит, и урожай стал больше.

– А нам-то что делать? – продолжал допытываться Сергей, но Толик одёрнул его:

– Да погоди, не гони лошадей! Видишь, человек всё подробно растолковывает.

– Нам сюда станут подвозить зерно, предназначенное на посадку. Пшеница в мешках. Значит, разгружаем и складируем плашмя вот у этой стенки, – указал Владимир, куда именно. – Дальше технология не сложная. Берём мешок, закидываем его наверх, развязываем и высыпаем зерно в бункер. Вон там, сверху, квадратная воронка с крышкой! Туда же засыпаем препарат, примерно сто граммов на центнер зерна, туда же полведра воды. Включаем вот этот рубильник, и процесс пошёл. Гоняем минут пятнадцать, пока всё хорошенько перемешается, и через выпускной жёлоб высыпаем в тот же мешок. Мешки с готовым для посадки зерном складируем у противоположной стены. Это чтобы не перепутать с непротравленным.

Придёт машина – грузим, отправляем на поле. Всё ясно?

– А что за препарат? – Олегу вспомнились вечерние опасения Платона. – Вредный, что ли?

– Сказать по совести, неполезный. Называется он «гранозан». Работать с ним надо в респираторах. Я каждому из вас выдам индивидуальную маску. Храните, потому как их мало. Потеряет кто или порвёт, другую не получит.

– Ну, полведра воды, это понятно. А как мы определим, что зерна именно центнер, а препарата сто граммов? – попросил внести ясность Михаил.

– За центнер зерна для простоты будем считать два мешка. Хотя, на самом деле, мешок мешку рознь. Попадаются такие, из-под кофе, мы их «африканскими» зовём. Так в них, в каждый, около центнера вмещается. Однако мелочиться не станем: два, значит два, какие они ни будь.

Готовый к применению препарат – вот он тут, в бочке. Подкрашен синькой, чтобы сразу были видны его следы на зерне. А тут жестянка с ручкой, в ней аккурат сто граммов будет. Опять-таки примерно. Но мы же не в аптеке! Туда-сюда малость, роли не играет.

Сперва я сам гранозан сыпать буду, потом – поглядим, кто смышлёнее окажется, тому и поручу.

Тут как раз к сараю подъехал грузовик, доверху кузова гружёный мешками с зерном. Поначалу работа не клеилась. Не имея опыта, грузчики бестолково суетились, по двое хватаясь за мешок, причём каждый стремился первым взять его за перехваченную бечёвкой горловину. За углы снизу ухватить и нести было труднее – туго набитая мешковина выскальзывала из рук.

Олег обратил внимание на то, как водитель в сторонке о чём-то посекретничал с бригадиром. Тот согласно кивнул и распорядился зачем-то поставить пару мешков к той стенке сарая, где полагалось складировать протравленной зерно. Поскольку задавать вопросы в процессе разгрузки он счёл неуместным, решил просто понаблюдать за дальнейшей судьбой этих мешков и сделать соответствующие выводы самостоятельно.

Порожняя машина ушла, в бункер высыпали два мешка пшеницы, бригадир, надев на лицо защитную маску, всыпал туда же жестянку препарата, налил воды и включил электромотор.

– Малость перекурите, – позволил он. – Потом начнём затаривать.

Привезённая первым рейсом партия зерна была обработана задолго до обеденного перерыва, и заполненные мешки встали на положенное место. У ворот посигналила другая машина. Её водитель, тот самый улыбчатый Павел, на правах знакомца подошёл к Олегу и вполголоса попросил оставить ему один мешок непротравленной пшеницы.

– Баба, у которой я квартирую, попросила для курей привезти, – пояснил он. – Не сомневайся, в долгу не останусь!

– Так тебе его в кузов прямо сейчас закинуть?

– Ты чего, нет, конечно. После обеда приеду грузиться, поставишь незаметно с краю у заднего борта.

«Вот и разрешилась загадка „левых“ мешков» – с удовлетворением мысленно констатировал Олег. Выбрав момент, когда Толик с бригадиром вышли покурить, он незаметно организовал заначку для Павла.

– Хорош, мужики, шабаш! – Толик выключил рубильник, когда последняя струйка синеватого зерна перетекла из выпускного коллектора агрегата в очередной мешок. – Пошли в столовку, есть охота!

Те пять сотен шагов, что отделяли рабочее место от центра усадьбы, показались москвичам, непривычным к систематическому сельскому труду, серьёзным препятствием. Ныли спины, гудели ноги и руки, не желая двигаться. Управившись с обедом, вкуса которого из-за переутомления даже не ощутили, понуро вернулись в сарай. Не сговариваясь, попадали на мешки, даже не помышляя о продолжении работы. Однако долго пребывать в неге не получилось: Толик, вернувшийся явно навеселе, растормошил бездельников и расставил по местам. В отсутствие бригадира он взял на себя распорядительные функции, и трудовой процесс ни шатко, ни валко возобновился. Оказалось, что таскать, грузить и заполнять тару, пусть и без первоначального энтузиазма, очень даже возможно и в их стадии утомлённости. Как бы то ни было, до конца смены ещё два грузовика были загружены и отправлены на поле.

Казалось бы, наломавшись за день, перекусить малость, да завалиться в койку и продрыхнуть без задних ног до побудки! Но не таков наш человек. Неугомонный на выпивку Толик решил расширить круг собутыльников. То ли для привлечения дополнительных средств, а, может статься, по причине обуявшего вдруг интеллектуального голода, он пригласил в свою устоявшуюся ячейку также всех членов бригады «агрохимиков».

«Скинулись» по трояку, и Петрович, как опытный гонец, отправился с кошёлкой в магазин. Молодняк же, Александра и Григория, к застолью не привлекли. Вероятно, из педагогических соображений. Зато, робко постучав в дверь квартиры, неожиданно явились заскучавшие по землякам барышни.

Галя с Татьяной привнесли в ряды дееспособной части мужчин элементы конкуренции и хвастливую демонстрацию «боевых» качеств, равно свойственную как молодым петушкам на птичьем дворе, так и рыцарям на ристалище, завоёвывавшим право выбора королевы любви и красоты.

Собственно, в качестве реальных соперников могли при желании выступить каждый из троицы «бойцов» – Олег, Сергей да Михаил. Толик же, регулярно приезжавший в совхоз, совершенно точно давно обзавёлся в среде безмужних аборигенок устойчивыми связями, чем был вполне удовлетворён. Петрович не имел шансов котироваться на роль ухажёра в принципе по совокупности параметров. Что же до Прокопия, сальными глазками нет-нет, да и поглядывавшего на разомлевших в душном помещении женщин, скорее не возраст и облик, но статус работника режимно-секретного органа послужил бы серьёзным препятствием даже спонтанно возникшему желанию сблизиться с ним.

Трезво, насколько это было возможно с учётом выпитого, взвесив все «за» и «против», Олег надумал превзойти прочих возможных претендентов проявлением неожиданной инициативы. Отметив, что Толик с нетерпением теребит в ладонях разбухшую от длительного применения колоду карт, дабы не мешать старшим, он увлёк молодёжь подышать свежим воздухом. А, выйдя из подъезда, в качестве романтического места для прогулки предложил желающим проследовать к раскинувшемуся за околицей, освещённому полной луной, местному кладбищу. Ойкнув, девчата не раздумывая, согласились, иным же ничего не оставалось, как присоединиться к компании.

Робея, плотной цепочкой вслед за ведущим миновали два покосившихся столбика, обозначавших калитку. Осторожно ступая, озираясь по сторонам, при полном молчании углубились в гущу могильных холмиков и поржавевших оград. Обнаружив подле свежего захоронения добротно сработанную скамью, умудрились на ней разместиться, продолжая безмолвствовать. Михаил достал пачку сигарет, вынул одну, предложил также Олегу. Закурили. Сидевшая рядом с Олегом Татьяна попросила у того разок затянуться. Приняв явный знак расположения, Олег как бы невзначай обнял девушку за талию, после чего та ещё теснее к нему прижалась.

Не обычная, прямо сказать, жутковатая обстановка не располагала к шумному общению. Молчание затянулось настолько, что возникла опасность перерастания его в уныние. А это вовсе не входило в планы инициатора прогулки. Порывшись в памяти, включив фантазию, Олег вполголоса взялся пересказывать, слегка адаптируя к возрасту присутствующих, давно, ещё в пионерском лагере, передаваемую из смены в смену историю о бытие кладбищенских обитателей, о таинственном подземелье, хранительницей которого являлась жена милицейского майора. Похоже, сюжет показался небезынтересным, слушатели время от времени шёпотом вклинивались в повествование наводящими вопросами и наивными уточняющими репликами.

Незаметно время перевалило за полночь. Вспомнив о предстоящем трудовом дне, нехотя поднялись и, легкомысленно договорившись сделать скамью традиционным местом сумеречных посиделок, так же как пришли, цугом, потянулись к выходу с кладбища. Лишь на полпути к посёлку обнаружили отсутствие Михаила и Гали. Решив, что вдвоём те не пропадут, у подъезда пятиэтажки расстались с Сергеем. А Олег отправился проводить Татьяну.

– А что, у хозяйки, где вы остановились, большая семья? – решил он по пути разведать обстановку.

– Да, нет, бабуся одинокая, – усмехнулась девушка, смекнув, что в первую очередь интересует спутника. – Только условия она поставила жёсткие: никаких ночных гостей, иначе откажет в постое. Вечером все вместе можем у неё в доме поужинать, но ничего другого не позволительно. Так-то вот!

– Ну, вот и решено, – обрадовался Олег, – завтра после работы затаримся, и к бабусе. Пусть чугунок картошки наварит. Кстати, живность у неё есть какая, ну, куры там, гуси? Есть!? Ну, вот и отлично. Обещай, что корм для птицы за нами будет, – вспомнил он, кстати, обретённую днём нехитрую сельскую науку. – Мешочек пшеницы при случае подкинем.

На крыльце девушка повернулась лицом к провожатому:

– Так вот ты какой, оказывается, душа компании! Я теперь стану тебя называть Олежкой-сказочником. – И, привстав на цыпочки, Татьяна дотянулась ртом до его губ, приникла к ним долгим поцелуем, затем прильнула к нему всем телом так плотно, что жаркая истома охватила мужчину, но, будто не понимая, как сложно расстаться в подобной ситуации, тут же горячо зашептала, решительно высвобождаясь из его объятий: