Текст книги "Туристы (сборник)"

Дюймовка

Пошла уже вторая неделя, как у него поселилась племянница, а снять подходящее жильё и съехать у неё никак не выходило. Подобно многим тысячам россиян, оторванных от родных корней в надежде обрести сносные условия жизни, Мария, получив в родном Воронеже бухгалтерское образование, отправилась в Москву, искать свою «синюю птицу». Устроившись на платные курсы, по окончании сулящие приезжему человеку достойный заработок, племянница неукоснительно посещала занятия, а остальное время дня посвящала обзвону сдающих жилую площадь.

Уже в первый день их встречи он обеспечил Марию ворохом подобранных загодя, после телефонного разговора с сестрой, газет, печатающих бесчисленные объявления, в том числе и по вопросам найма жилья, но при этом честно предупредил о сомнительной достоверности подавляющего большинства из них. Предостерёг также и о жуликах, прячущихся за некоторыми, как правило, наиболее заманчивыми предложениями.

Не в возможностях одинокого пенсионера было иным образом поддержать родственницу, кроме как предоставив на время продавленную кушетку в углу своей единственной комнаты. Конечно, присутствие постороннего человека в его холостяцкой квартире стесняло давно отвыкшего от совместного с кем-либо существования, но иначе поступить не позволяли тёплые чувства к старшей сестре, чьей дочерью и являлась Мария. Пребывание молодой особы внесло коррективы в сложившиеся традиции обихода, вынуждало тщательнее следить за внешностью: регулярно бриться и расчёсывать поредевшую с возрастом шевелюру, забыть о расхристанности в одеянии. Ради близких людей какое-то время можно потерпеть неудобство, лишь бы оно не слишком затянулось!

Вот и теперешний день начался в раздумьях, как ко всеобщему удовольствию разрешить сложившуюся ситуацию. Не по первому кругу перебрав в памяти имена своих даже самых давних знакомых, он не обнаружил в их среде никого, могущего помочь.

Машинально листая старую записную книжку, он вдруг наткнулся на телефонный номер одноклассницы, о которой давно и думать забыл. А ведь у неё, как помнилось, помимо квартиры в спальном районе, где они обитали с дочерью, была ещё комната в коммуналке. Да не где-нибудь на отшибе, а в самом центре столицы. Минуту поколебавшись – жива ли? – набрал номер. Как ни странно, тотчас же отозвался знакомый, ничуть не изменившийся за четверть века со дня их последнего разговора, приятного тембра грудной с томным придыханием голос. Женщина также, нимало не удивившись, с первых слов узнала звонившего, так что представляться оказалось излишним.

На дежурные вопросы о делах, самочувствии последовали не менее стереотипные ответы, что «всё нормально», «как у всех», «по возрасту». К сожалению, комната в центре совсем недавно сдана новому жильцу. В целом разговор не клеился, а, впрочем, и говорить-то им было не о чем. Простившись, он с облегчением нажал клавишу отбоя.

Телефон-то выключить оказалось легко, но, вызванная минутной беседой, лавина воспоминаний не иссякала, а, напротив, являла воображению во всех подробностях всё новые кадры их прежних взаимоотношений. Вытряхнулись из глубин сознания мельчайшие детали, мозаичными пластинками сложившиеся внезапно в целостную картину запутанных отношений его с ней, длившихся три десятилетия. То дремавших годами, то вспыхивавших на день, неделю, месяц…

Эту девчушку он выделил из среды других первоклашек, в первый же учебный день оглядев класс с задней в среднем ряду парты, куда его определила добрая с виду пожилая учительница. Обыкновенная, едва ли не самая маленькая ростом. Треугольное, сужавшееся к подбородку личико с огромными голубыми глазами, двумя большущими белыми бантами на кончиках закреплённых за ушами косичек, делали девочку похожей на котёнка. Возможно, он оказался первым, кто нарёк эту пичужку школьным прозвищем Дюймовочка, которое, в силу грубых нравов московской окраины, сразу же трансформировалось в Дюймовку и закрепилось за ней в среде одноклассников до окончания восьмилетки.

От нового жилого квартала, в котором проживали добрая половина семей учеников, до школьного здания было около трёх километров. Можно было подъехать автобусом, но в хорошую погоду предпочиталось ходить пешком, напрямки. Когда первоклашки в сопровождении чьей-нибудь мамаши чинно брели гуртом в школу, он старался пристроиться рядом с Дюймовкой и взять её за руку. Надо сказать, ей эти бесцеремонные знаки внимания радости не доставляли, ладошку она тотчас выдёргивала.

Сказать честно, Дюймовка не явилась первым предметом его обожания. Девочки привлекали его внимание и раньше. Вот, например, тогда он ещё в детский садик ходил, приглянулась ему одна, кажется, её звали Диной. Когда в выходной они с родителями выходили на прогулку, он стремился непременно проложить маршрут в сторону дома, где проживала Дина с родными. Просто так, рассчитывая на случай лишний раз полюбоваться на неё хотя бы издалека. Дина довольно скоро исчезла из его грёз, не оставив в памяти даже туманного образа.

Дружбы с Дюймовкой не получалось. В компании одноклассников и с приятелями на улице они бывали вместе, но так, чтобы вдвоём прогуляться – никогда. Вообще, как всякий нормальный подросток, постоянством привязанностей он не отличался: влюблялся то в одну, то в другую. Правда, ненадолго. Чаще всего его привлекали девочки на год-два постарше, в которых ощущалась некая женственность, но у тех, как водится, уже имелись кавалеры. В тайне повздыхав некоторое время, не набравшись решимости открыться своей новой пассии, он опять, как приворожённый, вспоминал о той махонькой девочке с косичками-хвостиками и направлял на неё всю силу своей невысказанной страсти. Она же тем временем взрослела, несколько опережая подруг. Что-то в ней проявлялось такое, что притягивало и других ребят, даже старшеклассников.

Он поморщился, живо вспомнив о покоробивших его чувства событиях, произошедших, кажется, в пятом классе. Тогда к Дюймовке стали приставать мальчишки. Караулили ватагой у школьного забора, набрасывались и с гоготом лапали. Он, конечно, в нападениях участия не принимал, однако, и защитить не мог – физически был слаб и к самопожертвованию не готов. Лишь однажды не сдержался, когда одноклассник, большеголовый очкарик с птичьей фамилией, обучавшийся в музыкальной школе игре на скрипке, позвал его:

– Пойдём с нами после уроков, Дюймовку будем прощупывать!

– Я вот сейчас тебя самого прощупаю, – удивляясь своей резкости, огрызнулся он и дал затрещину, чем поверг одноклассника в оторопь. Ошеломлённый, тот не мог сообразить, из-за чего это вдруг вспылил всегда такой деликатный приятель.

Вскоре у Дюймовки появился постоянный ухажёр, заводила местной шпаны, и страсти вокруг неё сами собой улеглись. Он же нашёл утешение в девчонке из параллельного класса, катал её, усадив на раму подаренного родителями взрослого велосипеда, и даже пару раз осмелился, как бы случайно, чмокнуть в щёчку.

Однако, как говорят в народе, старый друг лучше новых двух, что в делах любовных означает: «от меня не убегай, никуда не денешься»! В восьмом классе его снова потянуло к Дюймовке. Дружок её к тому времени загремел отбывать наказание в колонию, об иных же возлюбленных слухов не доходило.

Практиковались в то время такие замечательные для школьников события, именовавшиеся «днём здоровья». Это неописуемый словами праздник для учеников, когда в тёплый весенний денёк вдруг отменяли занятия, а все классы отправлялись на пикник в подмосковный лес, на природу. В тот раз местом для выгула молодняка были избраны окрестности железнодорожной платформы «Радищевская», куда добирались электропоездом. Там, в перелеске, ещё заросший пруд неподалёку.

Никаких особых планов у него на этот день не было, просто радовала возможность провести время не в чинной обстановке класса, а на приволье с друзьями. Где, укрывшись от бдительных очей классных наставников, можно спокойно покурить, валяясь на травке, да и по стаканчику припасённого заранее «Портвейна» пропустить.

Одна из подружек Дюймовки догадывалась, что он по той вздыхает и, под настроение, решила послужить сводней. Как уж у неё это получилось, но велела она парню ждать на берегу пруда, куда вскоре, вроде бы случайно, забрела Дюймовка. Увы, свидание не заладилось. Посидели они с полчаса рядышком, поглазели молча на воду, каждый со своими думами, да и разошлись. И как только у барышни терпения хватило на такого мямлю?

Никудышным он кавалером оказался, неопытным и нерешительным…

Дальше в его жизни была другая школа, иные друзья, новые увлечения. Добрых пять лет не вспоминал он о своей первой любви. Хоть и проживали в соседних подъездах одного дома, а, так случилось, что не сводила судьба.

Как-то раз, уже женатым был, возвращался он с работы в неурочный час, раньше обычного. Смотрит, сидит, опустив взгляд, на низеньком металлическом ограждении газона, точно птаха на жёрдочке, подружка его давнишняя. Как тут мимо пройдёшь – остановился, поздоровался. Чует, винцом от молодки попахивает. Из вежливости поинтересовался, как живёт. А та возьми, да разговорись.

Перешли они в тенистый дворик, уселись на скамейке рядком и пробеседовали едва ли не битые два часа. Точнее сказать, он-то больше слушал, так уж ей пришло желание выплакаться. Всё о себе без утайки поведала. Побывала замужем. Родила дочку. С бывшим мужем расстались по-доброму, он оставил им с девочкой комнату в коммуналке, а сам подался в дальние края. А сегодня она насовсем ушла с работы, невмоготу сделались домогательства начальника. И как теперь жить – не знает. Вот, вернулась на время в родительский дом. Но что-то надо решать, причём срочно.

На прощание обменялись они телефонами, выяснив, что до того друг другу никогда не звонили. На следующий же день он поговорил с заведующим лабораторией, где трудился, и вопрос с устройством Дюймовки разрешился удачно.

Так они стали коллегами по работе, правда, ненадолго. Вмешалось стечение обстоятельств, сделавших его жену свидетелем двусмысленной сцены. Представьте, каково любящей женщине застать своего благоверного с глупой улыбкой на лице, держащим за ручку, сидящую перед ним на столе молодую даму, заливающуюся радостным смехом! Да кто бы сдержался, увидев подобное! Супруга, будучи в институтском коллективе фигурой заметной, поспешила восстановить статус-кво. «Разлучницу» спешно уволили без объяснения причин.

Мало сказать, что его возмутила подобная бесцеремонность. Он негодовал до глубины души. Подумаешь, дел-то! На правах школьного приятеля пожал женщине руку! Конечно, было бы неправдой утверждать, будто планов о близости с давней подружкой он не вынашивал. Но, кто знает, нашли бы они воплощение в дальнейшем, или подобно всем прежнем испарились бы пустыми мечтами? Как можно за тайные желания одного человека подвергать гонениям другого?

Наверное, с того эпизода и началось охлаждение в его супружеских отношениях, приведшее в конце концов к полному разрыву. Но это уже иная история…

А общение с Дюймовкой он, тем не менее, периодически поддерживал. Правда, носило оно односторонний характер. Не было ни одного случая проявления инициативы с её стороны. Он звонил, что-то невинное предлагал, она, как правило, соглашалась. Иногда, под настроение, он приглашал её с дочкой поехать в выходной прогуляться загород, а то, когда позволяли средства, звал посидеть после работы в кафе.

Но вот однажды, что немало его удивило, она позвонила сама и впервые попросила приехать в ту самую коммуналку, что оставил ей бывший муж. Решив, что наконец-то в их, до того времени платонических, отношениях наступает решительный перелом, он захватил бутылку вина. Вино пришлось кстати, но в совершенно иной, непредвиденной им мизансцене.

Мало того, что женщина ожидала его не в одиночестве, а с супружеской парой – как выяснилось, то были жильцы из соседней комнаты. Так они до его прихода уже успели основательно нагрузиться спиртным. Незавидно положение трезвого человека в среде захмелевших! Он решил было сразу же под благовидным предлогом, дабы не мешать честной компании, удалиться, но был остановлен и усажен за стол. Более всех присутствовавших преуспел худой молодой человек с горящими глазами, бестолковая суетливость и словесное недержание которого выдавали системного пьяницу:

– Что же вы, не уходите! Сейчас женщины сварят манты, пообедаем вместе!

По всему было видно, что одноклассницу утомило присутствие соседей, и она не прочь была остаться наедине со своим визитёром. Он это понял и, сославшись на необходимость обсудить кое-какие дела, предложил перенести трапезу на более позднее время. Выпроводить супругов удалось только после того, как опорожнили принесённую им бутылку вина.

– Эти соседи – люди, в общем-то, безвредные, хотя порой их общительность становится слишком назойливой, – начала рассказ женщина, когда за супругами закрылась, наконец, дверь. – Он считает себя инвалидом, нигде постоянно не работает. За бутылку помогает в соседнем продуктовом магазине разгружать машины. Она где-то на фабрике числится швеёй, но чаще всего проводит время дома. Как у неё это получается, не знаю. На пару выпивают. Когда сразу не находится предлога им отказать, приходят «в гости». Обычно в такие дни им просто нечем закусить. Раз-другой занимали у меня по трояку, но я быстро сообразила, что возврата не дождусь, и кредит закрыла.

А вообще забавно бывает за ними наблюдать! У него с похмелья случаются сильные головные боли, которые, по его словам, насылают внеземные цивилизации. От этой напасти спасает специальная кастрюля, в которую впаян штуцер. Кастрюлю он нахлобучивает на голову, ложится, а жена накачивает воздух присоединённым к штуцеру велосипедным насосом. Давление, создаваемое под кастрюлей, приводит соседа в блаженное состояние, он успокаивается и засыпает.

Но я позвала тебя не для того, чтобы поразвлечь историями из жизни соседей. Вернее, речь пойдёт о соседях, но других. Тут у нас ещё одна парочка обитает, Шокальские. Мы их Шакалами прозвали за скандальность и страсть совать нос не в свои дела. Эта семейка занимает в квартире две смежные комнаты, поэтому они считают себя основными. Пытаются командовать нами, устанавливают свои порядки. Те, кого ты видел, Шакалов боятся, как огня. Они ведь могут донести, что соседи нигде не работают, и их привлекут за тунеядство. А могут и выселить из квартиры. Наверное, этого Шокальские и добиваются в конечном счёте. Разделаются с одними, потом за меня возьмутся. Знают: мужа нет, заступиться некому.

Сам-то Шакал, несмотря на возраст, взялся, было, ко мне приставать. Пытался как-то потискать в ванной, да я ему, щуплому, в лоб дала. Теперь ещё больше озлобился, буквально зубы скалит, когда в коридоре встречаемся.

Как бы их припугнуть, не придумаешь? Ты, ведь, всегда мастером был на разные проделки! – польстила она приятелю.

…За разговорами засиделись допоздна. Конечно, уходить ему не хотелось, но и намекнуть на желание остаться до утра решимости он не набрался. Пообещав в ближайшее время придумать коварным соседям какую-нибудь каверзу, он поднялся с намерением проститься. Хозяйка по-простому задержала его:

– Поздно уже ехать, если особой нужды нет, оставайся до утра! Диван, правда, у меня один, но ничего, потеснюсь, – улыбнулась она. – Только, видишь ли, какое дело. Мне тут пришлось почиститься, не зажило ещё. Так что не трогай меня, пожалуйста! Прости, не получится.

«Да, ладно, – подумал он тогда, засыпая, – не сегодня, так в другой раз. Главное, прогресс-то налицо!»

…На следующий день в обеденный перерыв он вышел на улицу и из будки телефона-автомата набрал знакомый номер. Скрипучим голосом и надменным тоном ему ответила незнакомая женщина.

– Слышь, мать, – нарочито развязно засипел он в трубку, – давай по-шустрому, позови-ка сеструху мою!

– Кого вам надо, скажите определённо, – по голосу чувствовалось, что женщина озадачена и встревожена.

– Кого-кого! Сказано же, сеструху, – назвал он имя школьной подруги. – Видишь, спешу я.

– Так она же на работе, разве вы не знаете!?

– Откуда мне! Только с паровоза слез. Ладно, мамаша, передай, когда вернётся. Радость, мол, у неё, братан освободился, вышел, значит, на волю с чистой совестью. Поживу пока в её хоромах. Сегодня не обещаю, с корешами свидеться надо. А завтра днём точно приду. Ключ пускай под коврик положит, как мы в детстве делали. Всё, пока, – наскоро простился он, не давая возможности высказаться собеседнице.

Основное дело было сделано. Оставалось позвонить Дюймовке и проинструктировать, как вести себя вечером с соседями…

Впоследствии он узнал, что соседи, едва ли не на коленях, униженно умоляли избавить их от появления в квартире уголовника. Немного для вида поупрямившись, она согласилась что-нибудь придумать. Выдержав соседей в тревожном ожидании в течение нескольких дней, она сняла напряжение, объявив им, что брат согласился поселиться у родителей. Пока. Но, с идеей прописаться у неё, окончательно не расстался…

Ощущая себя избавителем от напасти, справедливо рассчитывая на достойное вознаграждение, он как-то в выходной напросился в гости. Позвонил в её дверь в полной уверенности, что предстоящую ночь проведёт у подруги. Встретили его не так, как он полагал. Женщина чем-то была явно озабочена, зримо было охватившее её напряжённое ожидание. Беседа не клеилась. Отвечая невпопад на его вопросы, она, заслышав звонок телефона, срывалась с места и спешила в прихожую. Поскольку звонили не ей, возвращалась на какое-то время успокоенной, но вскоре опять настораживалась.

Выбежав за дверь в очередной раз, она задержалась у аппарата и вернулась с покрасневшим лицом и виноватым взглядом.

– Извини, но мне надо уйти. Так вышло. Меня ждёт один человек, и я не могу не пойти к нему. Мне вовсе не хочется этого, но так надо, поверь. Я очень тебя прошу проводить меня. Важно, чтобы он увидел: я не одна. И ты постарайся его запомнить. Просто погляди на него внимательно. Он поймёт, что… В общем, тогда всё будет нормально. Может быть, увидит нас вдвоём и отвяжется. А нет, так мы с тобой встретимся в другой раз, хорошо? Только ты звони…

Они доехали на троллейбусе до Петровки. Там, на углу Столешникова переулка, её ожидал вертлявый брюнет в кожаном пиджаке, с тонкими усиками на смазливом лице и бегающим взглядом карих глаз. Мужчины лёгкими кивками зафиксировали, что видят друг друга, не выказав намерения назваться. Брюнет заторопил Дюймовку, увлекая за собой, точно третьего и не было рядом:

– Ну, где же ты болтаешься, нас уже ждут! Столик давно накрыт, и вообще…

Нет нужды пояснять, как обидела его та сцена на углу Петровки и Столешникова переулка. Будто в душу плюнули. В тот день он решил, что навсегда оставит школьную подругу наедине с её тайными проблемами. Как водится, вышло по-другому. Года не прошло, а желание увидеть её возникло снова. Кляня себя за малодушие, он всё же позвонил и, услышав знакомый воркующий голос, съязвил.

– Смотри-ка, как быстро ответила! Похоже, в коридоре, у телефона стоишь, опять в ожидании важного звонка?

– Нет! Знаешь, я договорилась с соседями, что проведу параллельный аппарат к себе в комнату. Так что сидим мы с Элькой на диванчике, пьём «Шампанское», а телефончик под рукой.

– Жаль, что вы с Элькой, а то бы я заехал. Кстати, это не та «подруга», чернявая, с усиками?

– Смотри-ка, запомнил. Ты потому и не звонил так долго? Да, хватит тебе, на обиженных воду возят! А Элька – не помеха. Есть желание, приезжай, ждём! Если сможешь, прихвати чего-нибудь выпить.

«Желание-то у меня есть» – пробормотал он про себя и отправился в гастроном. Как водится, креплёного вина, в те годы наиболее востребованного в народе, на прилавке не обнаружилось. Пришлось ограничиться даром братской Болгарии – коньяком «Плиска» и бутылкой сухого «Рислинга».

Когда он появился в комнате подруги, женщины были немного навеселе. Гостя усадили между собой, налили «штрафную» и принялись с двух сторон угощать всем, что из съестного находилось на стоящем перед диваном раскладном сервировочном столике.

Он расслабился в непринуждённой обстановке и принялся живописать историю своей безответной любви к хозяйке дома. Наверное, он преуспел в обнажении душевных мук, которые пришлось пережить за три десятилетия бесплодных ухаживаний за предметом обожания. Подруга Дюймовки даже слезу пустила, а после одного из пассажей не выдержала и возмущённо, с дрожью в голосе отчитала ту:

– Что ты за человек, правда! Нет, посмотрите, он к ней и так, и эдак, а она нос воротит. Пойми, дурёха, ты – его ПЕРВАЯ любовь! И столько времени он тебя забыть не может. Такое дорогого стоит! Да, ты просто обязана уважить мужика. Не смей сегодня ему отказать. Знаешь, я в такой ситуации даже готова взамен себя предложить, только понимаю, как-то это будет не по-человечески!

В конце вечера сострадательная Элька сама постелила им на диване, пожелала доброй ночи и, многозначительно погрозив подруге пальцем, оставила их наедине.

В то свидание, оказавшееся для них последним, он, наконец, добился того, чего желал многие годы. По его мнению, всё у них получилось нормально. Однако, проснувшись, оба ощутили апатию. Взглянув друг на друга, почувствовали какое-то возникшее между ними отчуждение. Будто переступили они некую грань и разрушили эфемерную стенку, до того делавшую их отношения не вполне обычными для общения между собой мужчины и женщины. Поразительно, но имевшая место близость не сделала их нужнее друг другу, словно тупо исполнили они ночью некоторый рутинный ритуал, не накладывающий взаимных обязательств и не предполагающий дальнейшего развития.

Молча позавтракали. Вместе дошли до стации метро и, спустившись по эскалатору, разъехались в разные стороны, погружённые каждый в свои мысли.

В течение месяца-двух после той памятной встречи он несколько раз звонил ей по телефону. Вежливо, но сухо она ему отвечала. В гости он не напрашивался, она также не проявляла инициативы. Пустой, ни к чему не обязывающий разговор сходил на нет. Оба с безразличием вешали трубки…

До возвращения племянницы из очередного похода по жилищным делам он успел убрать в шкаф альбом со старыми, школьных лет фотографиями, которые машинально разглядывал, витая в воспоминаниях.

Несмотря на предостережения, Мария всё-таки связалась с мошеннической фирмой. Расстроенная, она поведала, что вляпалась-таки: по глупости подписала какой-то договор, заплатила деньги, получив взамен листок с адресами, якобы сдающихся в аренду квартир. Потеряв полдня, обегав в бесполезных поисках несколько районов, убедилась, что адреса липовые. Кляня себя за доверчивость, усталая, она приехала домой.

За ужином, вполуха следя за исповедью племянницы, он думал о своём. Ему вдруг пришёл в голову вопрос о том, как бы могли сложиться их отношения, ответь ему Дюймовка взаимностью в школьные годы. Не факт, что вышло бы что-то путное. Да и имели ли место когда с его стороны серьёзные чувства к этой женщине? Вряд ли. Так, влечение. Сперва юношеские фантазии, позже – проявление обычного сладострастия. Наверное, даже к лучшему, что сблизились они, будучи уже зрелыми людьми. Когда довелось испытать жизнь с разных сторон, столкнуться и с радостями, и с поражениями. Когда черты их характеров и предпочтения ярко и выпукло продемонстрировали несовместимость. Потому и физическая близость произошла как бы между делом, и разрыв состоялся безболезненно. Ни то, ни другое, как говорят, не затронуло струн сердечных. Сделанным умозаключениям он вполне удовлетворился, что привело пожилого человека в душевное равновесие и согласие с самим собой.