Текст книги "Нежилец"

– Узнай, что такое час Козерога! – остановил его Самсонов. – И чтобы остальные тоже работали! В больнице хватит нас троих, приедем – доложимся! Все, не обсуждать! – прикрикнул он, видя, что следак открыл рот. – Займитесь Никой, черт побери!

Дремин молча кивнул. Из кабинета вышел Морозов.

– Валера едет с нами, – сказал ему Коровин. Тот кивнул.

– Горелову располосовали живот ножом, – сказал он. – Даже кишки пропороли.

– Он выкарабкается, – твердо сказал Самсонов, хотя понятия не имел, насколько серьезны раны.

– Дай-то Бог! – пробормотал Морозов, доставая на ходу карманную пепельницу.

Полицейские вышли из управы и направились к своим машинам.

– Я поеду первым! – крикнул Коровин.

Самсонов влез в «Шевроле» и завел мотор. В голове вихрем кружились мысли. Было ясно, что они столкнулись с человеком крайне опасным: религиозный фанатизм сочетался в нем с хладнокровием и интеллектом. Оставалось лишь надеяться, что он – один из тех, кто хочет, чтобы его остановили. Иначе зачем он отправил Самсонову письмо?

Следователь вывел машину на дорогу. В голове вертелась строка из песни: «Ты не мой спаситель, но податься мне некуда».

Может, убийца прав и жизнью правит судьба?

Глава 3
«Сады фараона»

В больнице пахло лекарствами и каким-то средством от насекомых. Похоже, тут совсем недавно травили тараканов или клопов. Самсонов и двое оперов поднялись на третий этаж, где столкнулись еще с двумя полицейскими, дежурившими в коридоре отделения реанимации.

– Что говорят врачи? – спросил Самсонов, когда все обменялись приветствиями.

– Все плохо, – отозвался один из оперов. Его фамилия была Курников, он работал в управлении всего полгода.

А вот второй опер, Владимир Рогожин, скоро должен был сам стать следователем.

– Как это случилось? – спросил Морозов, обращаясь к нему.

– У нас есть показания только двоих прохожих, вызвавших «Скорую», и смотрительницы из Кунсткамеры, – ответил Рогожин, доставая блокнот. – Я тут пометил самое главное. Значит, так: похоже, Горелов выяснил, что зал Индии посещает подозрительный тип. Вдруг тот заявился полюбоваться на алтарь Кали. Смотрительница указала Горелову на него, и он пошел за посетителем. Они вышли на улицу, и там Горелов представился. В ответ тот тип полоснул его ножом по животу и скрылся.

– Похоже, это наш клиент, – заметил Коровин.

– Наверняка, – кивнул Самсонов. – Что с личностью преступника?

– Фоторобот составляется, показания свидетелей записываются. Но тут надежды немного, потому что все произошло очень быстро. Не думаю, что кто-то успел толком разглядеть нападавшего.

– Горелов разговаривал со смотрительницей. Я хочу с ней встретиться.

– Она в отделении, потом можно отвезти ее к нам в управу, – сказал Курников.

– Организуй, ладно?

– Конечно.

– Горелов будет жить хотя бы? – вмешался Морозов.

– Никто ничего не говорит, – ответил Рогожин. – Думаю, врачи и сами не знают.

– Остается лишь надеяться, – добавил Курников.

– Его родным сообщили? – спросил Самсонов.

– Нет пока. Хотим дождаться… результатов. – Рогожин смущенно отвел глаза.

– Правильно, – одобрил Коровин.

Через четверть часа полицейские разошлись: Рогожин остался дежурить у реанимации и обещал сообщить о любых изменениях в состоянии Горелова. Курников отправился за смотрительницей музея, чтобы доставить ее в управу. Коровин и Морозов уехали, чтобы продолжить прорабатывать тех, кто мог подставить Хоботова, а Самсонов вернулся в управление.

Башметова отвезли домой, врача вызвать все же пришлось. Самсонов нашел Дремина в его кабинете сидящим за компьютером.

– Здорово, – кивнул он, снимая куртку.

Следак оторвался от экрана и потянулся за сигаретами:

– Привет. Ну, как у Горелова дела?

– Неважно. Может, и не выживет. Его здорово порезали. Я попросил привезти сюда смотрительницу Кунсткамеры, опознавшую убийцу.

– Хорошо. А я выяснил, что такое час Козерога.

– Ну и?

– Десять утра.

Самсонов присвистнул:

– Времени совсем мало.

Дремин щелкнул зажигалкой, прикуривая:

– Скажи честно, думаешь, мы найдем Нику?

Самсонов помолчал, не глядя на коллегу.

– Должны, – проговорил он наконец.

– Это понятно. Я про другое.

– Знаю.

Дремин выпустил струю дыма, побарабанил пальцами по подлокотнику.

– Я тут покопался в архивах и выяснил, не открывался ли какой-нибудь мост в тот год, когда… умерла твоя сестра.

– И? – Самсонов постарался держать себя в руках и не показывать, что любое упоминание о Марине ранит его.

– Открывался. Тот самый мост, на котором Хоботов работал сварщиком.

Самсонов застыл, глядя на Дремина.

– Кровь нужна этому парню, чтобы приносить жертвы, а его алтари – это новые мосты, – проговорил следак.

– Но почему?

– Я и это выяснил, – кивнул Дремин. – Смотри! – Он ткнул пальцем в экран компьютера.

Следователь подошел и придвинул свободный стул.

– Вот тут статья про ритуалы Индии, – сказал Дремин. – И среди них есть упоминание о древней традиции, негласно сохранявшейся вплоть до недавнего времени.

– После окончания строительства моста приносили человеческую жертву! – перебил его Самсонов, впившись глазами в монитор, где была открыта статья об индийских ритуалах.

– Именно! Чтобы был крепче и надежнее.

– А при чем тут наш убийца?

– Вот именно. – Дремин выпустил струю дыма и откинулся на спинку кресла. – Какое ему дело до их прочности?

Самсонов задумался.

– Он мог принимать участие в строительстве, – предположил он. – Или проектировать эти мосты.

– Я подумал о том же и запросил материалы о тех, кто занимался их сооружением. – Дремин придвинул следователю листок бумаги с двенадцатью фамилиями. – Здесь шесть инженеров, четыре прораба и два техника. Пока все, на кого я смог собрать материал. – Следак взглянул на часы. – Это я поручу операм. Пусть прошерстят этих и остальных.

Самсонов кивнул:

– Ладно. Главное – алиби и автомобили. Ищем синюю «Газель» с мишленовскими шинами.

– Естественно. – Дремин встал. – Я передам им это дело и вернусь. Думаю, скоро привезут смотрительницу музея, надо будет еще раз ее опросить.

– Давай.

Самсонов ждал Дремина даже меньше, чем рассчитывал. Пока следак отсутствовал, немного почитал про ритуалы Индии, но ничего особенного не нашел. О гигантских мясорубках, во всяком случае, не было ни слова.

– А что с тем блаженненьким, Жорой? – спросил он Дремина, когда тот вернулся.

Следак усмехнулся:

– У него алиби нет, но нет и синей «Газели». Вообще никакой машины.

– Он мог воспользоваться чужой.

– Никто не заявлял об угоне.

– Это ничего не значит.

– Знаю. Но пока что нам предъявить твоему Жоре нечего.

– Выяснили его личность?

– Да. Все здесь. – Дремин постучал согнутым пальцем по тоненькой папке. – Хочешь почитать?

– Потом.

– Как знаешь.

– Его уже отпустили?

– Пришлось. Образец ДНК на всякий случай взяли. Ну и слежку установили. Если Ника у него, рано или поздно он нас на нее выведет.

В этот момент в кабинет заглянул Курников.

– Привез, – сказал он, заметив Самсонова. – Она ждет в комнате для допросов.

– Давай ее сюда, – велел следователь. – Ты не против? – добавил он, обратившись к Дремину.

– Только за. – Следак затушил окурок в пепельнице и встал, чтобы открыть форточку.

Курников исчез и через пять минут вернулся вместе со смотрительницей.

– Как ваш коллега? – сразу спросила она, переводя взгляд с Дремина на Самсонова. – Такой воспитанный молодой человек! Не надо было показывать ему того типа! Если бы я только знала…

– Не волнуйтесь. – Самсонов встал, чтобы помочь ей опуститься на стул. – Как вас зовут?

– Софья Ильинична. Востренкова.

– Софья Ильинична, я знаю, вы уже дали показания. Но не могли бы вы рассказать мне, что произошло?

Женщина кивнула. Курников тем временем протянул Самсонову фоторобот, составленный на основе показаний смотрительницы и бывшего крановщика Жоры. Оба видели явно одного и того же человека. Его лицо было следователю незнакомо: узкое, худое, высокий лоб, тонкий длинный нос и близко посаженные глаза под едва заметными бровями. Широкий рот, сжатый в прямую линию. Волосы короткие, темные, прямые. На рисунке, сделанном в профиль, четко виднелся шрам в форме полумесяца – прямо под правым ухом. На вид мужчине было лет сорок пять. Самсонов подумал, что узнал бы этого человека, если бы встретил на улице: художники постарались на славу.

– Вот еще описание, – подал Курников другой листок. – Тут рост, одежда и так далее.

Самсонов отложил его и обратился к смотрительнице:

– Софья Ильинична, что произошло в музее?

– Ваш коллега, – вздохнув, начала женщина, – подошел ко мне и спросил, не помню ли я кого-нибудь из частых посетителей. Тех, кто увлекается Кали. Я начала рассказывать, он заинтересовался одним мужчиной. И вдруг тот появился. Думаю, он пришел посмотреть на алтарь Кали из слоновой кости. Я подошла к вашему коллеге и сказала, что это тот самый человек. Он поблагодарил и вышел из зала вслед за ним. Больше я ничего не видела. Потом уже узнала… о том, что случилось.

– Скажите, а этот человек разговаривал с кем-нибудь из посетителей или служащих музея? Может быть, раньше. Вы ведь видели его прежде, я правильно понял?

Женщина кивнула:

– По-моему, он никогда ни с кем не заговаривал. Он производит впечатление очень замкнутого человека. Но я дежурю только в зале Индии, так что, может, он спрашивал о чем-нибудь моих коллег.

– Проверь это. – Самсонов повернулся к Курникову. – Сегодня музей уже закрыт, но завтра с утра будь там.

Опер кивнул:

– Я отвезу Софью Ильиничну домой.

– Конечно, – Самсонов постарался улыбнуться смотрительнице. – Спасибо, что заехали.

Когда Курников и женщина вышли, Дремин взглянул на часы:

– Пора ехать в клуб. Не передумал?

– Нет.

– Сказал своей благоверной, какие у тебя планы на вечер?

Самсонов представил, как сообщает Карине, что собирается в стрип-клуб. Исключительно по служебной необходимости, дорогая, честное слово!

– Не успел.

– Ну-ну! – усмехнулся следак. – Ладно, пошли. Поедем на двух машинах?

Самсонов покачал головой:

– Давай лучше на твоей.

* * *

– Клуб называется «Сады фараона», – говорил Дремин, пока полицейские ехали по улицам города. Сумерки становились все гуще, фонари плыли в паутине деревьев, подобно огням святого Эльма. – Довольно большой и гламурный, как я понял. Чижикова танцевала там стриптиз, но нам надо будет выяснить, зачем она и ее подружки сделали временные татуировки. И что за мужик был с ними.

– Только не надо прямо с этого начинать, – заметил Самсонов.

– Почему? – удивился Дремин.

– Мало ли. Может, это их сутенер. Вряд ли они захотят обсуждать его с нами. Могут вообще ничего нам не сказать.

Дремин с сомнением пожал плечами:

– Ну, как знаешь.

– Просто постараемся узнать, что к чему. Аккуратно.

– Да понял, понял.

Когда полицейские припарковались возле клуба, народ уже начал собираться. Машин было немного: посетители планировали хорошенько выпить, а потом вызвать такси. Несколько минут Самсонов с Дреминым сидели, наблюдая за тем, как внутрь входят мужчины. Некоторые были одни, другие прибывали целыми группами. Женщины тоже приходили, в сопровождении спутников или парами. У тяжелой двери, обшитой деревянными панелями, дежурил коренастый охранник в черной майке и кожаной куртке. Он даже не пытался изображать презентабельность, зато всем своим видом говорил: «Вы все – грязные извращенцы, только попробуйте выкинуть что-нибудь эдакое, и вмиг познакомитесь с моими кулаками!»

В витринах соседних домов отражались неоновые вывески, фонари и фары проезжающих мимо машин. Все эти разноцветные огни резко контрастировали с темнотой ночи, и от этого Самсонов ощущал неясный дискомфорт – словно оказался на границе двух миров.

– Ну что? – спросил Дремин, доставая сигарету. – Как будем действовать?

Его голос вывел Самсонова из оцепенения.

– Сначала надо расспросить стриптизерш о Чижиковой. А уже потом, как бы вскользь, поинтересуемся наколками. Если в них нет ничего необычного, мы это сразу почувствуем.

– А если девки напрягутся? – Дремин щелкнул зажигалкой, прикуривая. – Что тогда?

– Начнем раскручивать.

– Картинка – это всего лишь картинка, – вздохнул, выдыхая дым, Дремин. – Она может не иметь для нас никакого значения.

– И тем не менее подозреваемый может быть прямо в этом здании, – проговорил Самсонов, окидывая взглядом темную махину «Садов фараона».

Дремин продолжал курить, не сводя глаз с дверей клуба.

– Я бы предпочел, чтобы у Чижиковой обнаружился дружок, который никому не нравился. Обычно такие парни и мочат своих подружек.

– Очень сомневаюсь, чтобы на этот раз все оказалось так просто, – возразил Самсонов.

– Кто знает, – не сдавался Дремин. – Что, если наш убийца познакомился с Чижиковой, заранее решив засунуть ее в утилизатор? А потом ненароком засветился перед ее родней или знакомыми.

– Я был бы только рад, – без особого энтузиазма отозвался Самсонов.

Следак усмехнулся:

– Ты ведь не веришь в такую удачу, да?

– Ни секунды.

Дремин открыл дверь и выкинул окурок:

– Я тоже.

Полицейские вылезли из машины и направились к входу в клуб. Над широким козырьком из гофрированного железа переливалась надпись: «Сады фараона». По обе стороны от двери в кадках возвышались пальмочки с обвисшими листьями.

Охранник проводил полицейских равнодушным взглядом, но оживился, едва запикал сигнал металлоискателя. Дремин негромко выругался и остановился. Самсонов заметил, как из сумрака вынырнул и направился к двери еще один дюжий секьюрити.

– Назад! – скомандовал он. – Не светимся перед посетителями.

Полицейские подошли к первому охраннику, вперившемуся в них подозрительным взглядом. Самсонов достал удостоверение, Дремин проделал то же самое. Второй секьюрити подоспел вовремя: успел увидеть корочки.

– Нам нужно поговорить с девушками, – сказал Самсонов. – По поводу Чижиковой. Знаете такую?

Оба охранника медленно покачали головами. До сих пор они не произнесли ни слова.

– Свяжитесь с управляющим и организуйте нам встречу с танцовщицами, – проговорил Самсонов, глядя на одного из них. Тот подумал и вытащил рацию. Кивнув напарнику, он углубился обратно в тень. Дремин сунул руки в карманы и огляделся.

– Торчим тут..! – процедил он так, чтобы слышал только Самсонов.

Через пять минут вышел управляющий – невысокий мужчина с животиком, в светло-сером костюме и галстуке цвета лосося. Его короткие черные волосы были зализаны назад, открывая лоб с крупными морщинами. На правой руке сверкали золотые часы, на безымянном пальце – перстень с зеленым камнем.

– Чем могу, господа? – проговорил он, подходя почти вплотную и поглядывая по сторонам. От него пахло дорогим парфюмом, сигарами и виски.

Полицейские показали удостоверения.

– Хотите пройти? – приподнял брови управляющий. – Нет проблем, отдыхайте. Все за счет заведения! – Он лучезарно улыбнулся, отчего его морщинистое лицо на миг превратилось в гримасу гориллы.

– Нам нужно поговорить с вашими танцовщицами, – сказал Самсонов.

Дремин достал из кармана бумажку, где были записаны имена девушек, с которыми Чижикова приходила в тату-салон.

– По крайней мере с этими, – добавил он, протянув листок управляющему.

Тот недовольно сощурился.

– Мне кажется, вы ошиблись, – проговорил он холодно. – В нашем заведении девушки не оказывают интимные услуги. Я не знаю, кто вам сказал, будто…

– Это тут ни при чем, – перебил Самсонов. – Ваши танцовщицы – свидетельницы, проходящие по делу, которое мы расследуем.

Управляющий помедлил пару секунд, затем взял листок двумя пальцами и близоруко сощурился, глядя на список.

– Серьезно? – спросил он, подняв через мгновение глаза на полицейского.

– Абсолютно.

Управляющий взглянул на одного из секьюрити.

– Проводи в гримерку, – велел он. – Это по поводу чего, господа? – добавил он, возвращая Дремину список.

– Произошло убийство одной из ваших девушек, – сказал следак. – Не слыхали?

Управляющий покачал головой.

– Ими занимается Пьер. – Произнося имя, он слегка поморщился. – Это наш хореограф.

– Мы бы хотели и с ним переговорить, – сказал Самсонов.

– Да ради бога! Он тоже, наверное, в гримерке. – Управляющий нетерпеливо дернул подбородком. – Я вам еще нужен?

– Наверное, нет, – ответил следователь.

– Ну, тогда всего. – Кивнув, управляющий удалился.

Охранник махнул рукой, приглашая полицейских следовать за ним. Он провел их каким-то узким темным коридором, и через полминуты Самсонов и Дремин очутились на дощатых подмостках, тянущихся позади сцены. Здесь гремела музыка и сновали наряженные кто во что люди.

Пахло дезодорантом, духами, пудрой, гримом и пылью. Было душно, хотя откуда-то сверху струился свежий воздух.

Полицейские поднялись вслед за секьюрити по немного шатающейся лестнице и прошли мимо кулис. Отовсюду свисали канаты, под потолком виднелись нижние части декораций. Остальное терялось в полумраке.

– Сюда, – угрюмо бросил охранник, ткнув пальцем в серую дверь без таблички.

После этого он бесцеремонно распахнул ее и заглянул внутрь.

– К вам посетители! – рявкнул секьюрити и тут же вынырнул обратно. – Пожалуйста, – добавил он, бросив на полицейских недружелюбный взгляд.

Самсонов вошел первым и увидел стайку девушек в разной степени обнаженности. Вид у них, однако, был не смущенный, а озабоченный: судя по всему, они привыкли к различным визитам и думали лишь о том, как побыстрее одеться и приготовиться к номеру. Повсюду лежали блестящие детали туалета, баночки с гримом, перья, ленты, стразы и расчески всех мастей. Перед большими вертикальными зеркалами выстроились шеренги баллонов с лаками, муссами и антистатиками. Пахло духами, помадами, тальком и бог знает чем еще. У Самсонова в первый миг даже перехватило дыхание. Он обвел глазами девушек, затем развернул список и проговорил:

– Нам нужно поговорить с Гердой, Глорией, Клариссой, Дафной и Виолеттой.

Ответом ему была недоуменная тишина.

– Девчонки, расклад такой, – вмешался, широко улыбнувшись, Дремин. – Либо мы заметаем всех для выяснения личности, либо те, кого назвал старший лейтенант, делают шаг вперед.

– У нас выступление через десять минут, – с беспокойством взглянув на висевшие на стене часы, проговорила одна из девушек.

– Ничего, нам этого хватит.

– Ну, допустим, я – Глория. – Одна из танцовщиц выступила вперед и скрестила руки на пышной груди. – Чего надо-то?

– Остальные? – вместо ответа приподнял брови Дремин.

Еще несколько девушек неохотно шагнули из толпы.

– Где мы можем поговорить? – спросил Самсонов.

– Где хотите, – ответила одна из них. – Хоть в коридоре.

– Тогда пройдемте, мадемуазели. – Дремин распахнул дверь.

Полицейские пропустили танцовщиц вперед и вышли следом.

– Для начала, как вас всех зовут? – поинтересовался Самсонов, доставая блокнот. – Называйте прозвище и настоящую фамилию.

– Кларисса, – проговорила высокая брюнетка с выпирающими ключицами, но большими, яркими зелеными глазами. На одном были наклеены ресницы, на другом – еще нет. – Наталья Андреевна Рыбкова.

– Виолетта. – Голос у худощавой, но атлетичной шатенки был хрипловатым и низким. – Татьяна Петровна Пятницкая.

– Слушайте, может, объясните, в чем дело? – вмешалась полноватая девушка с рыжими кудрями.

– Вы знакомы с Чижиковой Александрой Николаевной? – Взгляд Самсонова задержался на виднеющейся из-под золотого топа татуировке, изображающей гербового жеребца.

– Ну, допустим! – вызывающе отозвалась рыжая. – А дальше что? Сашки тут нет.

– Нам уже звонили из полиции, – добавила Виолетта. – И мы сказали, что не видели Чижикову с понедельника.

– Что, кстати, с ней? Почему ее ищут? – спросила Кларисса.

– Давайте сначала закончим вот с этим. – Самсонов постучал пальцем по блокноту. – А потом я вам все объясню.

Девушки скривились, но возражать не стали. Дафна, Глория и Герда оказались соответственно Ренатой Олеговной, Галиной Андреевной и Лидией Борисовной.

– Так зачем вам понадобилась Саша? – спросила Дафна, когда Самсонов дописал последнюю фамилию и поднял глаза от блокнота.

– Потому что она умерла, – ответил следователь, глядя на девушку. – Вернее, ее убили.

– Перемололи в промышленном утилизаторе, – добавил Дремин.

– В чем?! – переспросили девушки хором.

– Это такая штука для уничтожения отходов производства. Вроде здоровенной мясорубки, – охотно пояснил следак.

– Шутите?! – Лица у танцовщиц вытянулись.

– Расскажите нам о Чижиковой, – попросил Самсонов. – Какой она была, чем интересовалась. Она вам вообще нравилась?

Девушки переглянулись. Узнав об убийстве подруги, они напрочь забыли о том, что им нужно готовиться к выступлению. Они невольно приблизились к полицейским и теперь заглядывали им в глаза.

– Кто перемолол?! Когда?! Это точно Сашка?! – Эти и другие вопросы сыпались как горох.

Самсонов поднял руку, призывая девушек успокоиться. Он едва дышал, буквально задыхаясь от мощных запахов духов, лицо покрывала испарина.

– Мы ищем того, кто убил вашу подругу, – сказал он, вытирая лоб ладонью. – Надеемся, что вы нам поможете.

– Если сумеем! – с готовностью кивнула Герда. Та самая, которая встретила полицейских в штыки.

– С кем Чижикова общалась? – спросил Самсонов. – Был ли у нее бойфренд? Кто мог желать ей смерти?

– Из мужчин? – деловито переспросила Дафна. Испуганные глаза на круглом миловидном личике казались особенно выразительными.

– Да, из мужчин, – ответил следователь.

– У нее был парень, – убежденно сказала Глория. – Кажется, Макс. Тот еще кобель и подонок, но ей нравился.

– Почему подонок?

– Это сразу видно, – заявила Кассандра. – Уж поверьте нашему опыту.

– Фамилию знаете? – спросил Самсонов.

– А то! – Девушки усмехнулись.

– Парфенов, – сказала Виолетта.

– Где его можно найти?

– Его домашний адрес мы не знаем, – ответила Герда. – А тусуется он обычно в баре «Траншея старого партизана».

– Это где? – живо встрял Дремин.

– Давайте я запишу адрес, – предложила Дафна.

– Этот Макс появлялся после смерти Анабэль?

– Нет, ни разу, – сказала Глория.

– А еще с кем-нибудь Александра общалась? – спросил Самсонов, когда Дафна вернула ему блокнот и ручку. – Я имею в виду, достаточно близко.

– Достаточно для чего? – буркнула Герда. – Чтобы ее убили?

– Как бы это ни звучало, да, – согласился следователь.

– Был один, – нехотя проговорила Виолетта. – В возрасте уже. Мы думаем, Сашка из него просто деньги тянула.

– Поподробнее, пожалуйста.

Девушки переглянулись.

– Дней пять назад, – начала Глория, – мы видели, как приходил этот мужик. Он отдал Сашке бумажный пакет. Или конверт.

– Конверт, – вставила Дафна.

– Там были деньги, – сказала Глория.

– Почему вы так решили?

– А что еще там могло быть? – усмехнулась девушка. – Не признание же в любви!

– То есть самих денег вы не видели? – уточнил Дремин.

– Нет, – покачала головой Герда. – Просто, когда стали спрашивать Сашу, она не отрицала, вот мы и решили…

– Конверт был толстый? – вмешался Самсонов. – На нем были надписи, марки?

– Этого мы не знаем. Стояли далековато, – сказала Кларисса.

– Но пакет был тонкий, – добавила Дафна.

– Почему вы подумали, что это не обычное письмо? – спросил Самсонов.

– Саша спрятала его в карман так, словно боялась, что его кто-нибудь увидит, – пояснила Виолетта.

– Вы знаете, как зовут этого мужчину?

– Нет. Саша всегда называла его просто «старый друг». – Девушка хихикнула. – Он и правда не молоденький уже.

– Сколько ему?

– Лет пятьдесят, наверное. Вообще-то выглядит хорошо.

– Описать можете?

– Ну, невысокий, подтянутый. Волосы темные, короткие. Нос такой крупный. – Девушка изобразила в воздухе что-то вроде дуги.

– У него еще борода и усы, – добавила другая.

– А одет во что? – подсказал следователь.

– В черное пальто.

– Может, в вещах Чижиковой есть фотографии? – с надеждой предположил полицейский. – Этого «старого друга» или Парфенова?

– Кто знает? – пожала плечами Герда. – Мы в ее ящике не рылись.

– Да вы сами посмотрите, – предложила Виолетта. – А нам пора уже. – Она с беспокойством взглянула на подруг.

Те дружно закивали и зашумели, вспомнив, что через пару минут надо выходить на сцену.

– Покажите ящик Чижиковой, – попросил Самсонов.

Но не успели девушки открыть дверь, как она распахнулась и из нее повалили танцовщицы.

– Скорее! – крикнул кто-то из них. – Опоздаете – Пьер будет в ярости!

– А где, кстати, этот Пьер? – вспомнил вдруг про хореографа Дремин. – Управляющий сказал, что он должен быть в гримерке.

– Нет, Пьер уже возле кулис, – объяснила Кларисса. – Он пришел как раз перед тем, как появились вы.

Девушки показали полицейским ящик Чижиковой, быстренько оделись и умчались, на ходу заканчивая туалет. Самсонов и Дремин дождались, пока они уйдут, и только тогда вытащили ящик и поставили его на пол.

– Надо было их все-таки расспросить про татуировки, – заметил Дремин.

– Успеется, – махнул рукой Самсонов. – Главное – не спугнуть эту компашку. Давай пока посмотрим, что тут есть.

– На первый взгляд, не густо, – заметил Дремин, вытаскивая из кармана тонкие белые перчатки. – Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят! – Он присел на корточки и для начала вынул лист бумаги, перевернул и, хмыкнув, отложил в сторону. – Пусто, – прокомментировал он. – Наверное, девчонка просто прикрывала им вещички. Так сказать, от любопытных глаз.

– Вряд ли, – возразил Самсонов. – Она не положила бы сюда что-то важное, потому что ящик не запирается.

– Тоже верно, – кивнул Дремин. – Тогда зачем мы тут копаемся? – Он выудил пластмассовую коробочку с тенями, помаду, пудреницу и несколько расчесок. – А вот это интересно. – Следак раскрыл сложенную пополам картонку с золотыми вензелями по краям. – Это приглашение. На бал! – Он присвистнул. – Знаешь куда?

– Куда? – Самсонов протянул руку, и Дремин вручил ему открытку.

– В Чесменский дворец.

– Куда?

– Знаешь Чесменскую церковь?

– Естественно. Красная такая, с белым.

– Вот-вот. А рядом с ней есть желтое здание, где сейчас ГУАП.

– Это еще что такое?

– Государственный университет аэрокосмического приборостроения.

– А я думал, там раньше церковь была, – удивился Дремин.

– Нет, Императорский путевой дворец.

– Откуда ты знаешь?

– У меня там приятель учился.

– Ясно, – протянул Дремин. – Только я не пойму что-то: как Чижикову туда могли на бал пригласить?

– Наверное, на студенческий, – предположил Самсонов. – Может, этот ее Парфенов там учится. Или работает.

– Надо проверить.

– Надо, – согласился следователь. – На какое число приглашение? – Он прищурился. – На завтра, к десяти вечера.

– Не похоже на студенческий бал, – заметил Дремин.

– Да, поздновато.

– Как поступим?

Самсонов положил приглашение во внутренний карман куртки.

– Я думаю, мы им воспользуемся, – сказал он.

Дремин прищурился:

– Пойдешь вместо Чижиковой, что ли?

– Почему бы и нет?

– На бабу ты не похож, Валера.

– Тут ничего про пол не сказано. Что там еще есть в ящике?

Дремин скептически хмыкнул.

– Сейчас глянем. – Он порылся, вытаскивая обрывки бумаги, испещренные бытовыми записями. – Слушай, ты серьезно насчет бала? Одному идти туда нельзя.

– Почему?

– Сам знаешь.

– По-моему, тут опасаться нечего. – Самсонов протянул руку и выудил из ящика небольшой круглый жетон с выбитой на одной стороне чашей.

– А это что? – заинтересовался Дремин.

Следователь перевернул жетон и слегка приподнял брови: на обороте была надпись «ТАЙНА», выполненная готической вязью.

– Не знаю, – сказал он. – Но думаю, лучше это прихватить. Похоже, Чижикова куда-то собиралась, но оставила все здесь.

– Думаешь, этот жетон – что-то вроде проходного билета? – скептически спросил Дремин. – По-моему, все это слишком сложно. Хватило бы и одного приглашения.

– Может быть, – отозвался Самсонов, пряча жетон в карман. – Но подстраховаться не мешает.

– Я пойду с тобой.

– Ни к чему.

– Подожди, выслушай! Внутрь не полезу, не волнуйся, но снаружи подежурю. Будем держать связь.

– Как ты это себе представляешь?

– Прилепим тебе микрофон. Если заявишься с приглашением, тебя проверять не будут.

– Уверен?

– Процентов на девяносто.

– Не так уж мало! – усмехнулся Самсонов. – Вот только где взять аппаратуру?

– Есть у меня знакомый парнишка, он все притащит.

– Серьезно?

– Угу. Согласен?

Самсонов пожал плечами:

– Почему бы и нет? Давай попробуем. Может, у тебя еще и камера найдется? В пуговице?

– Это вряд ли, – серьезно покачал головой Дремин.

– Ну, нет так нет. – Самсонов повернулся к двери. – Кажется, тут больше ничего полезного не найти. Пора двигать.

– Ящик все-таки прихвачу, – сказал Дремин. – На всякий случай.

– Надо поговорить с Пьером, – заметил Самсонов, когда полицейские вышли из гримерки. – Кажется, девчонки говорили, что он где-то возле сцены.

Самсонов и Дремин спустились и, притормозив пробегавшего мимо рабочего, спросили, где выход на сцену.

– Еще немного спуститесь, а потом налево и по коридору. Только никуда не сворачивайте, а то там много ответвлений, – отрывисто ответил тот и помчался дальше. Через плечо у него висел толстый, похожий на свернутую мурену кабель.

Полицейские двинулись в указанном направлении. Проходы были узкие, иногда было не разойтись с тем, кто спешил навстречу, и приходилось пропускать.

Света было мало – он шел от лампочек, свисающих в разных местах с потолка. Иногда идущие от них шнуры терялись в темноте, и казалось, что потолка нет вовсе, а лампочки появляются из ниоткуда.

Музыка звучала все громче. Это указывало на то, что полицейские на верном пути.

Наконец Самсонов и Дремин выбрались из лабиринта коридоров и оказались в толпе девушек и парней в самых разных костюмах. Здесь тоже пахло пудрой, потом и пылью. Она лежала на кулисах, на полу, стенах и вилась в воздухе.

– Ну и как мы его узнаем среди всей этой гвардии? – процедил Дремин.

– Кто больше всех распоряжается, тот нам и нужен, – отозвался Самсонов, обводя глазами присутствующих.

К полицейским протиснулся толстый клоун в невообразимом трико и кричащем гриме. На белом лице жуткой раной алел нарисованный до самых ушей рот. Между красными губами виднелись такие крупные зубы, что улыбка больше походила на оскал.

– Вы кто такие?! – прошипел он, наклоняясь к Самсонову и обдавая его запахом крепкого табака. Глаза у клоуна были маленькие и колючие – словно две льдинки, вставленные в мягкую оправу век.

– Нам нужен Пьер! – сделав страшные глаза, ответил Самсонов. – Срочно! Горим!

– Что случилось? – В голосе клоуна прозвучала обеспокоенность. Он невольно обернулся в сторону высокого тощего мужчины в синем пиджаке с розовым цветком в петлице. – Он сейчас занят.

– Некогда объяснять! – тревожным, если не сказать трагическим, голосом прошипел Самсонов. – Нам нужно срочно с ним переговорить.

Клоун помедлил всего секунду, затем протянул руку, указывая на мужчину с цветком.

– Пьер вон там. Надеюсь, у вас действительно что-то важное. – Он смерил полицейских недовольным взглядом и отошел, затерявшись в толпе танцовщиц в золотых смокингах.