Текст книги "Так не бывает. Почти фантастические рассказы"

Варикоз

Дождь идёт четвёртые сутки. Дороги размыты, метро затоплено водой. В городе объявлено чрезвычайное положение. Школы, магазины, промышленные предприятия закрыты. Больницы – перегружены пострадавшими. Есть жертвы. Возникшее мародёрство подвергло правительство ввести войска. Панически настроенных граждан и грабителей солдаты подвергают изоляции. Ночью комендантский час.

Борис Иванович пребывает в наихудшем настроении духа. Непогода – как следствие такому настроению. Тридцать пять лет его мучил варикоз. Вот и сейчас обострился. Около трёх лет не подавал болевых симптомов, а сегодня боли усилились, передвигаться по квартире – и то мучительно. Виной всему та же непогода.

В девятнадцать лет, когда появились первые признаки болезни и начали прогрессировать, Борис Иванович, молодой и красивый парень, чуть было не женился. Его избранница, Анечка, увидев ноги Бориса Ивановича, пришла в ужас! И, как следствие, не вышла за него замуж, когда он предложил руку и сердце, объяснив своё решение тем, что её будущие дети могут иметь те же болезни, что и их отец. Себя она считала чистой, идеальной и здоровой девушкой. Она, шестнадцатилетняя, мечтала о некоем принце без изъянов.

Это первый случай, малоприятный, из жизни Бориса Ивановича, который произошёл по вине варикоза.

Второй раз ему отказали в приёме на работу в милицию. Он так хотел работать во внутренних органах, тогда ещё советских, что не мог понять, почему какая-то выпуклость не даёт сбыться его мечте. Взятку он не предложил медицинской комиссии, ибо, как будущий милиционер, не мог переступить закон, да и денег свободных-то особо не было у молодого человека. А дать намекали.

В третий раз из-за варикоза от него ушла жена. Десять лет они прожили вместе, но у них так и не было детей. Медицинское обследование выявило полную непричастность жены по этой проблеме, а вот Борис Иванович оказался бесплодным – варикоз левого и правого яичка превращал яйца Бориса Ивановича в огромные бильярдные шары, которые так любили теребить немногочисленные женщины, спавшие с ним, но эти шары были пустыми, полыми – воздушные шарики.

Это наследственное, успокаивал он себя. Отец и мать тоже были больны, но никто из них не умер от этой болезни, да – некрасиво и жутко, но жить можно. Правда, у отца родился я. Ему повезло больше.

Дождь продолжается.

Надо выбираться отсюда, думает Борис Иванович, потонет город. Только куда сбежать? От себя не убежишь.

Он включает телевизор, передают новости:

– Краснодарское водохранилище было разрушено мощным землетрясением. Город Краснодар стёрт с лица земли и затоплен. Почти всё население города погибло…

Городской телефон надрывается. Борис Иванович долго не хочет брать трубку – кто это может быть?

Звонит сосед.

– Ты слыхал?

– Да.

– Эта наша мокрая аномалия, как выпавшая роса ранним утром. К обеду высохнет. Родственники в Краснодаре не проживали?

– У меня нет их нигде.

– Тебе легче. У моей жены сестра родная с детьми там жила. Связаться не можем.

– Сочувствую!

На самом деле Борис Иванович оставался холоден ко всем этим новостям. Его беспокоил варикоз, который вызывал боль в обеих ногах, – это моё. И дождь за окном беспокоил – это рядом. Нет, какая там роса, к чёртовой матери! Сосед заблуждается. Не высохнет.

Дождь продолжается, усиливаясь до ливня.

Борис Иванович переключает канал, диктор говорит:

– Ростовская область закрыта для всех въезжающих и выезжающих, причина: свиной грипп. Есть жертвы среди населения ростовской области и прилегающим к ней территориям…

У Бориса Ивановича не дёргается ни один мускул на лице. Вот уже шестой год он не ест свинину: во-первых, дорого, а во-вторых, жирно – вредно для здоровья, особенно для сосудистой системы.

Водку Борис Иванович тоже не пьёт. Не потому, что был трезвенником, а всё по той же самой причине.

«НТВ» говорит о засухе в волгоградской области, о саранче, уничтожившей посевы зерновых культур…

Чешутся яички. Они только чешутся, никогда не болят. Странно: одна и та же болезнь, но разные симптомы.

Рука добирается до кнопки местного телевидения. Канал «ТВЦ» передаёт, что Москва под властью мощного циклона. Дожди продлятся ещё неделю.

Выйдет река из берегов, говорит сам себе Борис Иванович. Потонет город, как и Краснодар. Только там сразу, быстрая смерть, а мы постепенно уйдём под воду.

За окном раздаётся автоматная очередь. Борис Иванович выглядывает из-за занавески: солдаты оттягивают труп в сторону, в подворотню. Об этом в новостях не говорят.

Снова звонит телефон.

Сосед не может поверить в происходящее, он кричит в трубку, паникует:

– Они изолировали, а теперь расстреливают!

– А что ты хотел, – говорит Борис Иванович, – чрезвычайная ситуация требует твёрдых решений, – его голос спокоен, выдержан, как будто всю жизнь он проработал в органах, командиром, а не шофёром за баранкой троллейбуса двадцать пять лет.

– Я не понимаю…

– Я не понимаю тебя, и я не кричу во весь голос в трубку то, что и так видно. Нечему здесь удивляться. Когда болят ноги от варикоза, ты знаешь мою болячку, ничему другому не придаёшь значения. Сегодня у меня обострение, и я не хочу говорить на другие темы, извини.

Он кладёт трубку. Ему хочется закурить. Когда-то давно он курил «Лайку». И как только Аня его бросила – он бросил курить. Вредные привычки остаются в подсознании надолго. После проявляются с новой силой, попробуй удержаться.

С каким бы удовольствием он закурил бы сейчас! Лучше бы, конечно, «Лайку»… Но и от папиросы тоже не отказался. С травкой. Было дело.

За окном слышится грохот рассыпающегося кирпича. Правое крыло соседнего жилого здания рушится, вода, видимо, подмыла фундамент.

Надо уходить.

Борис Иванович собирает в сумку все самые необходимые вещи, консервы, садится на дорожку в кресло.

Громкоговоритель патрульной машины объявляет о комендантском часе.

Борис Иванович разбирает сумку, раскладывает всё на свои места. Завтра день в запасе.

Перед сном он включает телевизор. Показывают «танцы со звёздами». В записи. Он улыбается: красиво танцевать – была его мечта. Не научился. Варикоз помешал. Или яйца.

– Известное дело, – говорит он самому себе, – нашего горя и топоры не секут. И ложится спать. Завтра разберёмся. Выкрутимся. Если не помрём.

Хлёбово

Ночь прошла беспокойно. Однако под утро мне приснился сон, что я потерял время. Казалось, я нахожусь в свободном падении, а мир проплывает вокруг меня в режиме какой-то паузы, стоп-кадра; хотел быть точным, чтобы не опоздать на работу, но не смог: электронные часы во всём городе, а вместе с ними время – исчезли, испарились, ликвидировались. Надо полагать, отразилось молнией, кто поймал время, застолбил – тот не спешит. Поспешность – неспешность. Равенства между этими понятиями нет, скорей – тире. Мой мозг явно не находился в состоянии покоя, он бодрствовал, хотя на самом деле я спал.

***

Обладая номером «78654», я мог себе позволить летающий автомобиль «Летатра-7500». Правда, он был в употреблении. Зато квантовый двигатель находился в хорошем техническом состоянии. И то, что немного протекала плазма, а на лобовом стекле расположилась трещина, не имело значения, ибо голографическая магнитола, сиденья с подогревом, сигнализация с лазерной турелью компенсировали остальные недостатки.

Анну я подвёз к отелю – у меня возникали мысли жить с ней вместе, но я пугался той её отрешённости от жизни, какую проявляли почти все долгожители, и Анна была не исключением. По пути нам встретилась новая красочная реклама, которой раньше на этом месте не было. Она гласила: «МУЧАЕТ СОВЕСТЬ? ПРИМИ ТАБЛЕТКУ СЧАСТЬЯ!» И мелким шрифтом под фотографией улыбающейся полуобнажённой девушки: дёшево, доступно каждому.

Она сказала сухо, но сумела в одно слово вложить всю свою уставшую от бытия душу:

– Спасибо!

Я смотрел ей вслед, её тембр голоса возбуждал – не резкий, не монотонный. Вот что цепляет меня в ней. Я нуждаюсь в ласковом слове, я понимаю интонацию. Это так странно звучит. Тем более перед инструктажем, который я сейчас буду проводить перед двумя десятками охранников. И голос мой, как старшего по смене, должен быть убедительным, я обязан найти правильную интонацию: суметь объяснить просто. Кажется, я догадываюсь, почему привязан к этой красивой женщине, привязан уже полгода – я её понимаю.

Она скрылась за входной дверью. Квантовый двигатель щёлкнул – на работу без опозданий.

***

Торговая сеть «Вестер» являлась крупнейшей в стране. Супермаркет, где я работал, насчитывал двадцать тысяч квадратных метров торговой площади – без учёта складских помещений.

На входе наряду с пластиковой карточкой доступа была предоставлена таблетка «совести» – минус 0.02 креда с зарплаты. Всё буднично, как обычно бывает перед сменой.

Меня уже ждали. Я обвёл взглядом собравшихся – из двадцати человек пять новеньких, одна из них девушка. Политика супермаркета была таковой по отношению к своим сотрудникам, что любая провинность каралась в лучшем случае увольнением. И так как коллектив менялся, каждый день в мою обязанность входила ежедневная лекция либо планёрка, на которую отводилось тридцать минут.

– Первое, на что следует обратить внимание, – начал я свою речь, вспоминая голос Анны, – это распределение потока людей в торговом зале. Второе – исключить возможность проникновения посторонних лиц в служебные помещения. Тотальная слежка за всеми – в первую очередь за работниками супермаркета. Практика показывает, что львиная доля хищений совершается именно сотрудниками, а не покупателями. Двое из вашего числа будут отслеживать работу самих охранников – об этом я сообщу анонимно по телефону, кого посчитаю достойными. И за этими двоими непосредственно буду следить я сам через событийный видеоконтроль у себя на рабочем месте аналитика. Есть вопросы?

Девушка спросила:

– Всё так серьёзно?

– Новенькой, прощаю этот вопрос. Я понимаю, есть те, кому надоели эти инструктажи, но это моя обязанность, которую я буду выполнять неукоснительно, до запятой в тексте… Идём далее. Значит, сразу определяйте зоны, наиболее вероятные для совершения хищений. Во-первых, это места выгрузки товара, места маркировки товара. Во-вторых, сами торговые залы, кассы. Необходимо проверять заднюю территорию супермаркета, на улице, но не задерживаться там с сигаретой в зубах дольше трёх минут – я всё это прекрасно буду видеть. Теперь: способы совершения преступлений. Стало быть, это кражи, совершаемые покупателями, это кражи, совершаемые непосредственно персоналом, это хищения, совершаемые в сговоре между персоналом супермаркета и покупателями…

– А возможен сговор между старшим охранником и главным менеджером, к примеру, чтобы отстранить неугодного работника? – Сергеев задал вопрос, который интересовал и меня. В моё отсутствие.

– Нет, – ответил я. – Сергеев, ты уволен.

Он вышел из конференц-зала, молча. Таблетки совести порой дают побочные действия.

Моя должность позволяла убирать неугодного подчинённого, но эта должность не позволяла подобрать на освободившееся место угодного мне человека.

– На чём мы остановились? Основные мероприятия по предупреждению хищений. Это самая важная часть в нашей работе – предотвратить, а не поймать. Главное, я считаю, – это использование методов психологического воздействия, под которыми следует понимать демонстрацию присутствия охраны с вашей стороны, я же в свою очередь провожу видеонаблюдение, информируя об этом в громкоговорители покупателей и сотрудников супермаркета. С целью выявления лиц, как покупателей, так и сотрудников, вынашивающих умысел совершить преступление, сотрудниками службы безопасности, то бишь охранниками, должна вестись агентурно-оперативная работа. Для негласного сотрудничества следует выявить лиц из персонала супермаркета, кто сможет с нами работать негласно. Руководство для этих целей выделяет солидные денежные средства для поощрения, как охранников, так и персонала супермаркета. Охранник обязан следить за работой рабочего персонала. Лишние разговоры, недоброжелательность к покупателю, частые выходы в курилку и прочее – всё фиксируется, в форме докладной предоставляется мне. Охранник службы безопасности должен уметь определить потенциального вора в общей массе покупателей, уметь вести наблюдение за подозрительными лицами, правильно задерживать и предъявлять претензии, предельно корректно и вежливо вести себя со всеми покупателями, даже если это оказался вор. Одним словом, потенциальный вор, оценивая нашу работу, должен говорить, что есть только одна причина, удерживающая его от преступления, – охранник, способный свести с ума своим присутствием, – подытожил я. – Да, и ещё… Помните: контролируете вы, контролируют вас.

Последнее предупреждение было самым важным из всех – потерять статус означало опустить себя на дно жизни, никаких привилегий, рабский труд, презрение общества, забвение.

***

Рабочий десятичасовой день подошёл к концу. Прошли те времена, когда ты работал восемь часов. Гудок, и чуть ли не строем все покидают рабочие места, никаких вольностей, иначе – понижение социального статуса, увеличение порядкового номера.

Я забрал Анну с отеля. Каждый день я выполнял одни и те же действия.

***

Сон повторился. Но я не смог его увидеть до конца, проснулся: Анна переворачивалась на другой бок и зацепила меня. Она не была моей женой, не была любовницей. Анна не была даже проституткой. Так она считала, но я ей платил за её услуги. Она была похожа на разумного человека, и могла понимать, что ей говорили, и более или менее успешно исполнять любовницу. Высшие власти знали, кто она такая. Знал и я.

За окном ещё не рассвело, и неоновая вывеска рекламы ярко светила, ослепляя, красной надписью: «КУПИ СЧАСТЬЕ! ДЁШЕВО! А ЛУЧШЕ ПОТРАТЬСЯ! ПОДАРИ СЕБЕ РАДОСТЬ ЖИЗНИ! КУПИ ВЕЧНУЮ МОЛОДОСТЬ!» И мелким шрифтом под фотографией улыбающейся полуобнажённой девушки: «Дорого».

В утренних сумерках мне сделалось страшно. Я сжался в комок, подогнул под себя колени, и подбородок упёрся в них. Я привык к рекламе не постепенно – сразу! Всосал с грудным молоком матери ложь. А теперь догадывался – и я был не одинок в своих мыслях – реклама инструмент. То есть я-то так считал, но вслух не говорил, поймёт ли ближний? Хотя всем известно, что сигареты, алкоголь, вечная молодость и смерть одна волчья ягода. Правда, вечная молодость – здесь есть сомнения, профессоры высказывают свою точку зрения по этому поводу, но она всегда совпадает с официальной точкой. Что не удивительно. Анна в своё время это тоже понимала. Её двузначный порядковый номер «97» говорил о высоком статусе в обществе – она не могла не знать, но купилась на дешёвую рекламу с надписью «дорого». Тогда это было престижно, престижно и сейчас. Да, двадцатипятилетняя успешная модель не смогла удержаться перед соблазном. А как иначе? Остановив старость – она остановила и любое развитие своей личности. Ей сто двадцать, старушка. Молодое тело, а душа устала. Сколько таких! Тысячи. Бывшие толстосумы или дети их. Они живут вечно, а кончают суицидом. Правительство не поощряет самоубийц, зарабатывает на этом. Купить смерть дороже, чем вечную молодость. Бизнес на смерти и вечной молодости – выгодная статья дохода государства.

Рука прикоснулась к груди девушки. Эрекция. Я вошёл в неё спящую. Она проснулась и стала симулировать оргазм – привычка, выработанная за десятки лет, тяжёлая ноша. Для проститутки это естественно, но Анна, я говорил, не считала себя таковой, и мне не казалось странным её поведение – зачем? Ладно, IQ. Видимо, у неё, действительно, не могли срабатывать никакие другие защитные реакции организма – она знала, так надо, ей платят за это. Вечная молодость – вечная покладистость… Нет проблем. Поэтому правительство перечеркнуло её двузначный порядковый номер на запястье ещё девяносто пять лет назад, но не извело совсем, как напоминание о том далёком благополучии.

Мой номер «78654» соответствовал среднему статусу. Я не завидовал ни тем, кто вверху, и не испытывал сочувствия к тем, кто внизу. Они находились в недосягаемости от меня. И когда семя вылилось в пустоту, я сумел остаться безразличным, ибо спать с бессмертной женщиной не каждый может себе позволить. А я могу! И здесь моя ложь выглядит открыто, как на ладони.

Из прикроватной тумбочки я извлёк деньги, отсчитал нужную сумму. Я мог бы дать ей и меньше, но те самые таблетки совести, которыми пичкает правительство почти бесплатно каждый день всех и каждого, действовали, наверное, со вчерашнего дня. И я был честен с ней.

Она спрятала деньги в потрёпанную сумочку и неожиданно сказала:

– Если бы ты, Сергей, сумел бы меня убить, я бы была тебе благодарна. Там, на том свете возвратила долг. Тысяча кредов – это приличная сумма в моём положении. Но хотелось бы освободиться, понимаешь? – она сделалась грустной и от этого ожила, приняла человеческий облик.

Я обладал толикой понимания, как ни странно.

– Глупостей не говори, – сообщил ей.

– Эвтаназия – мало кому доступна. Как и вечная молодость. А руки на себя не поднимаются. И грех, говорит правительство. Страшный грех, говорит церковь. Они правду говорят?

Она разучилась различать цвета. Её недостаток – благо для цивилизованного общества. Рекламные щиты, рекламирующие вечную молодость, часто располагались рядом со щитами, рекламирующими смерть. Я знал наизусть текст этой рекламы – эту рекламу знали, видимо, все. Она гласила: «НЕ БЕРИ ГРЕХ НА ДУШУ, ПРЕКРАТИ СУИЦИД, ДОВЕРЬСЯ ДРУГИМ – ЗАКАЖИ ЭВТАНАЗИЮ! ОПЫТНЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ ПОМОГУТ ТЕБЕ СПРАВИТЬСЯ С ЖИЗНЬЮ!» И мелким шрифтом под фотографией улыбающейся полуобнажённой девушки со шприцем в руке: очень дорого.

Я ушёл от щепетильной темы, сказал:

– Мне пора на работу, сегодня вечером снова тебя заберу.

***

– … да, и ещё… Помните: контролируете вы, контролируют вас, – закончил я привычной фразой планёрку.

Событийный видеоконтроль работал безупречно. На своём рабочем месте я был уверен в электронном устройстве. Руководство супермаркета совсем недавно поставила эту систему, и она окупилась, поговаривали, за четыре месяца.

Вот и сейчас звуковой сигнал сообщил об обнаружении вора. Монитор включил нужную картинку. Это был покупатель. Он снимал маркировку с дорогой бритвы. Сегодня или завтра придёт подельник. А может, и он сам вернётся. Я сообщил охранникам номер стеллажа, но предупредил, чтобы его не задерживали. Если брать, то с поличным. Нанесение вреда маркировки товара не является преступлением.

Обед на рабочем месте. Как обычно. Я заварил себе кофе, оно не даёт эффект сонливости, сделал быстрый плов в пластиковом пакете.

Событийный экран вывел картинку: в супермаркет зашла полная дама в дорогой длинной шубе. Она обошла множество отделов, рассматривала технику, примеряла одежду, купила кое-что из косметики и, видимо, собиралась уходить. Я отвлёкся, чтобы доесть плов. Через пару минут позвонил охранник, работающий в зале.

– Сергей Николаевич, – сказал он, – спускайтесь вниз, сработали антикражевые ворота.

Кофе пришлось оставить остывать. Спускаюсь вниз.

На внешний вид даме было лет шестьдесят. Сколько ей на самом деле не знал никто, только пластиковая карточка паспорта могла прояснить этот вопрос. Я заставил женщину распахнуть шубу. Она возмутилась, но я сказал, что если даже что-то мы найдём, то отпустим её, представителям власти не будем выдавать. Она подчинилась: пылесос, разобранный по частям, был спрятан по потайным внутренним карманам.

– Не хорошо, – сказал я.

Пылесос был изъят. Я попросил даму пройти ворота ещё раз, но они зазвенели снова.

Даму проводили в отдельную комнату. Девушка-охранник, новенькая, осталась с ней наедине. Даме предстояло полностью раздеться. Она долго сопротивлялась, выкрикивая бранные слова, угрожая всем и каждому. Но вскоре успокоилась. Видимо, вспомнив мои слова.

Когда она оделась, я вошёл в комнату. На столике лежали женские прокладки с защитной этикеткой: именно они, а не пылесос, стали причиной провала хитроумной операции.

Даму пришлось задержать до приезда правоохранительных органов (в любом случае я бы её не отпустил из супермаркета, даже если б не нашлись эти злосчастные прокладки), а руководству доложить о неполадках в электронике антикражевых ворот.

***

Анна никогда не говорила много. Старалась отвечать кратко «да» или «нет», не спорила и не пререкалась – можно сказать, она являлась идеальным вариантом для любого мужчины. Да, это так. Но мне с ней было скучно. Совместный ужин, просмотр альтернативного телевидения через интернет, секс, сон.

Секс получился быстрым. Вытирая салфеткой сперму с ягодиц девушки, я услышал снова:

– Убей меня, – она перевернулась на спину.

– Я не могу, – сказал я не сразу, комкая салфетку.

– Боишься правительства?

– Боюсь понижения статуса.

– Это одно и то же, Серёжа. Значит, боишься.

– А тебе не страшно? Умирать.

– Нет.

– Деньги для эвтаназии можно скопить.

– Я не могу их копить сто лет. В моём положении это невозможно.

– Оставим эту тему на завтра, хорошо?

– Ладно.

…казалось, я нахожусь в свободном падении, а мир проплывает вокруг меня в режиме какой-то паузы…

***

Он вернулся. Как я и предполагал. Бритва утонула в кармане пальто. На выход он шёл через рыбный отдел.

Там его и задержали.

Бритва была изъята – я удивился – из протеза: вор был инвалидом. Хитроумная уловка. Я видел, куда пряталась бритва. Но при досмотре в кармане её не оказалось.

Раздевался мужчина при мне. Оставшись голым, он казался таким беззащитным. Член и так маленький, сморщился, почти не был заметен в густых зарослях. Я обратил внимание на его ноги ниже колен. Они имели различие в цвете. Не трудно было догадаться – это протез из гибкого силикона, он полый.

Так оно и было. А карман пальто соединялся специальным рукавом, проходящим через брюки, с протезом. В нём я обнаружил ещё три баночки чёрной икры.

***

Её не было в номере. Никто из работников отеля не знал, когда она ушла. Телефон не отвечал. Постоянство было нарушено.

Летатра, подъезжая к дому, сломалась: вытекла вся плазма.

Звонок в морг.

– Головная служба моргов города.

– Девушка с перечёркнутым номером «97» к вам не поступала?

– Минуточку… полчаса назад.

Я прибыл в морг. Мне представили документы о её смерти: огнестрельное ранение в голову несовместимое с жизнью.

– Она сама это сделала? – спросил я у девушки, предоставившей документы.

– Нет, молодой человек. Он уже задержан, – сказала она и спросила:

– Тело вы будете забирать?

– Нет.

– У неё есть родственники?

– В таком возрасте у людей нет никого, – сказал я и пошёл прочь.

Я долго не мог уснуть. У неё, наверное, был ещё один любовник, о котором я мог бы догадываться. Именно он до конца смог понять её, войти в положение, и он дал ей шанс. Он знал, чем рискует.

И я это знал… и ушёл от ответа.

Был ли во всём этом смысл?..

Постепенно я погрузился в сон. Стоп-кадр превратился в подвижную картинку, время ускорило ход.