Текст книги "Дыхание осени"

Глава 23
Королевство Анновр

Возвращение в столицу Анновра было безрадостным… Армия Деймута вовсе не походила на войско победителей, а уж город выглядел так, будто нашествие нелюдей затронуло и его. Несколько кварталов на окраинах выгорело дотла, в центре, на улицах, выходящих к королевскому дворцу, дома были разрушены, а на площади красовались только что установленные виселицы. Эшафот сиял свежеоструганной древесиной – тем мрачнее выглядели висельники в грязных обгорелых лохмотьях.

Обычно преступников в Анновре казнили за городскими воротами, подле дороги, дабы все приезжие могли убедиться в строгости королевского суда. Старые виселицы тоже не пустовали, въезжая в столицу, Деймут видел тела казненных. Теперь же канцлер велел возвести еще один эшафот на площади. Королевское правосудие демонстрировало себя не только и не столько приезжим. Канцлер решил преподать урок собственным подданным.

На площади было полно вооруженных воинов. Хотя бунт подавили в течение пары дней, войска продолжали стягиваться к столице. Деймут, проезжая по площади мимо эшафота, принимал приветствия хмурых рыцарей. Здесь были и старики, и юнцы – в поход король увел небольшое отборное войско, теперь созывали всех, кто способен склонить копье и пришпорить коня.

Деймут спешился, латники распахнули тяжелые створки ворот, и король быстро зашагал через обнесенный стенами двор отеля. Канцлер уже спешил навстречу.

– Ваше величество…

– Оставим приветствия. Где гномы?

– Они уже углубились в Малые Горы. Их кавалерия патрулирует район к северу от долины Атонах.

– Кавалерия? Фенадцы? Мерзавец Гратидиан?

– Гратидиана наши лазутчики не видели с тех пор, как войско вошло в горы. Вроде бы, появляется граф Слепнег.

– Еще один мерзавец… Итак, они вошли в Малые горы через Атонах? Поднимайте людей, мы двинемся туда.

– Но ваше величество, столица… был бунт… я думал сделать подробный доклад…

– Я видел на севере, как крестьяне вешают чародея. Мне все известно.

– Увы… я счел нужным установить эшафот на площади, чтобы подданные вашего величества подумали не раз, прежде чем устраивать мятежи. Надеюсь, я не…

– Отличное решение. Но виселиц должно быть больше. Пусть бунтовщиков продолжают разыскивать, пусть хватают всех, кто виноват, и вешают в столице на пепелищах, пусть виселицы ставят на перекрестках дорог. Урок должен быть наглядным. Я с войском иду на юг, к долине Атонах, и мне не нужны беспорядки за спиной. Сколько людей вы собрали здесь, в столице?

– Ваше величество… – канцлер замялся.

– Что вы мямлите, сэр? – Деймут никогда не стеснялся высказываться невежливо, а теперь он был очень зол. – Говорите короче.

– Я выдвинул десять значков к Ойверку, отряды ополчения патрулируют наш берег Золотой…

– Отлично. Не пропускать к Ойверку купцов! Мерзавец Гратидиан не получит ни гроша с Ойверкского моста.

– Но ваше величество, тогда купцы забудут эту дорогу. Мы тоже понесем убытки…

– Это меньшее из зол. Либо я буду получать подати на Ойверском мосту – либо не получит никто! Ныне жестокие времена, и действовать нужно в соответствии с ними. Итак, сколько здесь, в городе, рыцарей?

– Шестнадцать значков, сир. Около трехсот всадников. И королевские лучники из гарнизона. После нынешних бунтов я бы не рискнул призывать в ополчение простолюдинов. Маловато против армии гномов, увы. Прошу прощения, не получим ли мы помощи из Ванетинии? Прошлые войны с нелюдями велись империей, не одним лишь Анновром…

– Мы получим помощь. Будь я проклят, Алекиану не останется ничего иного, кроме как помочь мне! Но сперва он должен об этом узнать! Не было ли сообщений о его возвращении из Сантлака?

– Еще раз прошу прощения, но было бы удивительно, если его императорское величество возвратится живым.

– Я бы сказал, что это не худший вариант… но сейчас нам нужна военная помощь против гномов. И Алекиан – именно тот, у кого я смог бы эту помощь получить. Пусть вернется в столицу, и тогда…

* * *

Воины Белого Круга в столицу не входили. Они остались снаружи – они и большая часть анноврцев. Король въехал в город, сопровождаемый небольшой свитой, остальным было позволено передохнуть, наблюдая за движением на дорогах и за висельниками у городских ворот. Покидая войско, Деймут предупредил: стоянка будет короткой. Король спешил на новую войну.

Отсутствовал Деймут около двух часов. Затем из ворот вышли стражники и стали орать на проезжих – требовали, чтобы повозки и путники сошли на обочину и освободили проезд. Показался Деймут, за ним, сверкая латами, ехали по двое в ряд кавалеристы. Отец Брак поглядел на движение и велел братьям готовиться к маршу. Король, сопровождаемый свежими воинами, проехал по дороге, затем зашевелились анноврцы, возвратившиеся из северного похода – затягивали подпруги, подгоняли доспехи и садились в седла. Когда Деймут и три сотни всадников из города проехали, ветераны стали пристраиваться за ними.

Потом дошла очередь Белого Круга, прискакал оруженосец Деймута, передал приказ – подтягиваться к хвосту колонны, позади обоза.

Воины в когда-то белых, а теперь перепачканных плащах, потянулись к дороге, чтобы занять место в строю. Велитиан, как обычно, ехал рядом с викарием. Отца Брака тревожили неприятные предчувствия, юноша был спокоен.

– Теперь мы составляем в войске меньшинство, – нарушил молчание Брак.

Велитиан не ответил.

– Я хочу сказать, что если король замыслил некую подлость, чтобы захватить тебя, мне будет трудней вступиться. Я уверен, Деймут что-то замышляет.

В самом деле, теперь церковные солдаты составляли меньше четверти войска.

Принц пожал плечами.

– Если бы я боялся, то не стал бы открывать своего имени.

– Во имя Гилфинга, я до сих пор не пойму, зачем ты это сделал.

– Просто другого пути я не видел. А разве можно было иначе? Этот мир, который мы заключили с эльфами – неправильный, невозможный мир. Мы дрались с ними, перебили множество нелюдей, сожгли их драгоценный лес… но я удивил их полководца, и мы заключили перемирие.

– То есть ты хочешь сказать, что не видел иного пути для империи? Но для себя-то ты мог выбрать что-то более безопасное?

– Протите, отец Брак, наверное, во мне говорит гордыня, а это грех… но все же! Меня убили в прошлом году, верней, должны были убить. Тихо зарезать в подземелье Валлахала. Вместо этого мне была подарена жизнь. Нет, не так. Не подарена, а дана взаймы. Я теперь живу в долг. И всякий раз, решаясь совершить тот или иной поступок, думаю лишь об одном: как бы возвратить часть этого долга. Понимаете ли вы меня, отец Брак? Мне так хочется, чтобы меня хоть кто-то понимал!

Велитиан порывисто вздохнул. Чувства, которые он тщательно скрывал, вдруг вырвались наружу. Юноша на мгновение утратил контроль над собой и позволил выплеснуться потаенному напряжению. Потом, словно устыдившись минуты слабости, снова замкнулся, лицо утратило выражение.

– Отец, пусть все идет своим чередом. Я не боюсь ни Деймута, ни гномов, ни даже собственного брата. Предоставим Пресветлому решить за нас.

Он боялся лишь одного: что в миг смерти успеет возместить слишком мало в сравнении с тем, что дал взаймы коротышка Дартих, когда вытащил из стен Валлахала и обрек на новую жизнь.

* * *

После того, как Деймут нанес видит в столицу, армия не делала остановок. Колонны шли на юг, сперва по хорошему купеческому тракту, потом – по мере продвижения к Малым Горам – дороги делались все хуже, поселения попадались редко. Местность обезлюдела, несколько раз приходилось двигаться мимо пепелищ, и уже невозможно было определить, какая беда стряслась с обитавшими здесь людьми, стали они жертвами нелюдей или местных мятежников. А может, попросту ушли, сбежали в страхе из обжитых мест? А уж потом брошенные жилища кто-то сжег?

Авангард повстречался с дозорами, высланными из столицы накануне. Рыцарь, руководивший анноврцами на юге, доложил Деймуту: гномы ушли в горы, оставив на входе в долину большой отряд. Нелюди укрепились на возвышенности, они перекрывают тропу, по которой ушло их войско.

– Сильно укрепились? – спросил король. – И сколько их там?

– Вроде бы возвели стены из камня, – пожал плечами рыцарь. – Близко подобраться мы не можем, с севера подходы к долине охраняются их кавалерией. Гангмар бы уволок этих мерзавцев, предателей рода человеческого. Похоже, Слепнег с ними. Я как-то видел его, когда был ребенком, и отец брал меня в Ванетинию.

– Вполне возможно, – кивнул Деймут. – Почему бы Слепнегу не следовать за хозяином? Говорят, гному он служит верней, чем покойному Элевзилю. Но почему вы не осмотрели укрепление нелюдей в Атонахе? Всегда можно сыскать способ пробиться через их охранение. Например, напасть на них, отвлечь ложным отступлением, чтобы Слепнег стал преследовать застрельщиков, тем временем просочиться в долину.

– У меня мало людей, – рыцарь снова пожал плечами. – Сперва я так и сделал, мы атаковали их дозор, тут же появились еще несколько десятков верховых, тогда мы стали отходить, а мои разведчики скрытно двинулись в долину. Вот с тех пор у меня мало людей. Предатели одеты в гномью сталь, и кони под ними отличные, я едва оторвался от погони и…

– К Гангмару погоню! Разведчики вернулись?

– Вернулись, через день. Им пришлось долго отсиживаться, пока кавалеристы Слепнега не закончили прочесывать окрестности. Предатель не дурак – должно быть, тоже понял, чего мы добивались, вступая в эту схватку.

– Ну? Что я каждое слово из тебя тяну? Мне плевать на твои потери и на твоих разведчиков! Что они рассказали?

Рыцарь пожал плечами в третий раз.

– Они вошли в долину, но едва попытались приблизиться к укрепленному лагерю гномов, с неба посыпались камни. Пришлось сбежать, а потом отсиживались, покуда Слепнег и его всадники…

– Хватит, конец этой истории я уже слышал, – буркнул король. – Готовься, тебе предстоит повторить ложную атаку. На этот раз мы поступим несколько иначе, и когда Слепнег погонится за тобой, его встречу я. А потом мы проверим, насколько крупные камни здесь сыплются с неба.

Войску был дан приказ располагаться лагерем. Марш выдался трудный, потому что Деймут гнал солдат слишком быстро. Усталые воины наконец получили возможность передохнуть, зато конным разведчикам король велел удвоить бдительность – он собирался сохранить свой приход в тайне, для того и гнал людей. Деймут хотел, чтобы его прибытие с севера, из Феллиоста, стало для нелюдей сюрпризом. Еще более он бы хотел удивить врага численностью своей армии, но увы – анноврцы сильно уступали числом войску нелюдей. Кампания обещала быть тяжелой.

Глава 24
Сантлак. Дороги, ведущие от Вейвера; город Энгра

Расстояние, отделяющее Вейвер от Энгры, всадник может преодолеть за день, если не будет жалеть себя и лошадь. Но войско не несется вскачь, за войском следует обоз, да и пехотинцы жалуются на жару, им нужен отдых. Опять же, лошадей летом нужно чаще поить. А лето уже было в разгаре, долгие солнечные дни выжгли серединные области Сантлака, сейчас в этом краю стояло самое жаркое время года.

Ближе к осени задуют ветры с моря, они принесут тучи и дождь, но пока что солнце жарит, как раскаленная печь, и солдаты на марше обливаются потом в тяжелых доспехах. Многие, ох многие завидуют сейчас братьям Белого Круга, их белым плащам. В белом нынче не так жарко. По колонне, растянувшейся вдоль тракта, то и дело проносятся незамысловатые шутки насчет белых плащей и жары.

Герцог Тегвин повел небольшое войско к Энгре. Если бы не поражение сантлакских мятежников и если бы не гибель Перка, этот марш протекал бы вовсе не так гладко. Всего под началом Тегвина насчитывалось не больше восьми сотен человек, да и то значительную часть этих людей составляли раненные да обозная прислуга. Обоз у герцога был большой. Везли добычу и соратников, получивших увечья в последней битве. Оставлять их в Вейвере было опасно, потому что Сантлак оставался, в общем-то, враждебной страной, ее по-прежнему наводняли странствующие рыцари, которые ничем не отличались от разбойников, но смертельно оскорблялись, если их называли разбойниками, хватало и тех разбойников, кто назывался так без стеснения.

Так что длинный обоз растянулся по тракту, и отряды местных волонтеров под сине-черными тильскими флажками патрулировали окрестности, чтобы никому из разбойников того или иного рода не пришло в голову приближаться к дороге. Впрочем, дорогу покидали все путники, едва видели вооруженных всадников в большом числе. Сине-черные флаги над колонной или еще какие, а прохожие и проезжие отлично знали – лучше не попадаться на пути.

Ливдинское ополчение двигалось на запад – домой. Эрствин был горд собой, но парнишку несколько смущало, что он не получил особых благодарностей. Заранее придуманный им разговор с императором, похвалы и заверения в верности – все это так и осталось мечтами. Увы. Его императорское величество не изволил уделить вернейшему из вассалов никакого внимания сверх странной аудиенции… Эрствин утешал себя тем, что вряд ли кому еще довелось видеть Алекиана так близко и в такой непринужденной обстановке.

Юный барон осторожно пожаловался Хромому, потому что больше никому довериться не рискнул. Хромой кивнул – он понимал мальчика. Он всегда понимал.

– Хорошо, что ты не стал смеяться, – буркнул барон.

– Это не смешно. Вспомни, что говорил нам карлик. Утешься тем, что мы живы и едем домой.

Добычу взяли по местным меркам неплохую, но Эрствин пока еще не умел радоваться одной только добыче. Карикан, заметив невеселое настроение графа, принялся утешать – дескать, на подобной войне достаточно вознагражден тот, кто возвращается домой на собственных ногах.

С Эрствином следовали рыцари, чьи сыновья оставались заложниками в Большом доме. Удачный поход вполне примирил их с графом Ливдинским. Конечно, не всем повезло возместить за счет трофеев выкуп за сыновей, но эти рыцари не умели помнить старые расходы и прибытки. Они жили сегодняшним днем – именно так, как описывал Карикан, обучая сына благородному образу жизни. А нынче они были с добычей – вот и славно, чего же еще?

Ну а император с потрепанными остатками ванетского ополчения ехал на восток. Солдаты уже не радовались победе, эйфория схлынула, уступив место тревожному ожиданию. Удастся ли добраться в Ванет без стычек? Что там, дома? Не отнимет ли по возвращении господин граф добычу, и без того небогатую? Когда Алекиан в конце весны пересек сантлакскую границу, под его началом было раза в четыре больше людей, чем сейчас. А воины очень хорошо чувствуют подобные изменения.

Коклос больше не хорохорился и не задевал «братца», теперь карлик окончательно потерялся в догадках и предположениях. Что творится в душе Алекиана? О чем он думает?

Алекиан думал о герцоге Тегвине и славном городе Энгре.

* * *

В Энгру герцог прибыл под вечер второго дня марша. Жара пошла на убыль, и уставшие солдаты тащились по дороге из последних сил, они надеялись на скорый отдых. Они уже давно не шутили, жара и пыль отбили охоту к веселью.

Столица Сантлака, как и всякий город, была окружена крепостными стенами, но укрепления давно пришли в упадок, их не обновляли много лет. Быть может, век, а то и больше столица самого обширного из королевств Мира не подвергалась нападению. Наверное, Энгра была самым безопасным местом в Сантлаке – до сих пор. В этом пыльном и тихом городишке не было ничего примечательного, кроме дворца. Кто в Сантлаке осмелился бы покуситься на королевскую резиденцию? Никому бы даже в голову не пришло. В этой стране не было силы большей, чем король и его двор. Случалось, рыцари объединялись против кого-то из соседей, но такие коалиции долго не держались, да и в любом случае, сантлакский король – первый рыцарь своей страны, при нем состояли конюшие, сокольничьи, кравчие и прочие придворные чины, при такой поддержке сантлакский монарх оказывался сильней любой банды сеньоров. С другой стороны, взять в Энгре было нечего, городишко беден. Королевский дворец – обширней, но не богаче какого-нибудь рыцарского замка. Потому-то городские укрепления никто не поддерживал, и они тихо ветшали.

Энгре никогда не грозила смерть, но и жизни в этом городе не было. Мир не знал более скучного местечка. И вот герцог Тегвин подъехал к воротам. Они были распахнуты настежь. Никто не встречал пришельцев, никто не пытался им помешать. Тегвин натянул поводья, рыцари подъехали и окружили сеньора. Голова колонны остановилась перед воротами, солдаты расходились на обочины, останавливались, разглядывая серые стены.

Тильцы молча переглянулись, затем герцог пустил коня шагом. Пришельцы ехали по тихим улочкам, изредка встречались прохожие. Иногда останавливались, чтобы поглядеть на процессию, иногда спешили проскочить мимо. Жители столицы были странно равнодушны. Видно, уж таково свойство этого сонного городка.

Кавалеристы ехали по городу в тишине, только бряцала сбруя, и звонко стучали подковы. Тегвину стало немного не по себе.

– Смотрите, господа, какое спокойствие, – излишне громко обратился он к спутникам. – Как бы и нас не сморил сон, а?

– Ничего, ваша светлость, вы вдохнете жизнь в этот унылый край! – поспешил подобострастно заметить пожилой рыцарь. – Клянусь чем угодно!

Процессия выехала на площадь.

– И это дворец? Королевский дворец? Невозможно… – герцог не шутил. Он в самом деле был удивлен. – Здесь слишком много придется изменить.

Войско вошло в тихую Энгру, а во дворце Тегвина встретили придворные – пожилые степенные люди, такие же тихие и сонные, как весь этот город. Герцог прошелся по скрипучим полам, заглянул в несколько залов, наугад перевернул пыльные страницы в канцелярии…

Старый дворец был тих, солнечный свет лился в окна и вяз в пыли. Пыль покрывала все – ветхие драпировки, изъеденные насекомыми гобелены, дряхлую мебель… Было душно, пыльно, скучно.

– Завтра займемся делами, господа, – решил Тегвин, – а нынче празднуем. Эй, вы, кто там…

Слуги дружно поклонились.

– Найдется в этом дворце ужин для усталых путников?

– Да, ваша светлость. Когда прикажете накрывать?

– Немедленно.

Ужин получился довольно скудный. Разумеется, во время Большого турнира склады были опустошены, но прислуга не могла ответить «нет» новому господину. Все, что они сумели собрать на столы, показалось Тегвину убогим. В последнее время юноша сделался раздражительным, но Энгра так удивила и разочаровала его, что герцог так и не сумел разозлиться.

– Завтра, господа, – устало повторил он, поднимая кубок с кислым дешевым вином, – завтра мы начнем преображать этот город, эту страну и этот Мир.

Сеньоры дружно прокричали здравицы юному повелителю, и это пошло бродить над головами – среди покрытых копотью и вековой пылью потолочными балками.

Наутро Тегвин проснулся с твердым намерением немедленно начать преобразования. Он даже собрал городских старшин и велел им составить план работ по обновлению крепостных стен. Подумал и еще велел составить списки членов общины, пригодных для военной службы. Теперь Энгра не будет столь безопасным местом, как при королях, объяснил герцог. По тревоге цеховые должны будут занимать места на стенах и у ворот. Потом задумался, чего бы еще приказать? Мыслей не было. На всякое распоряжение члены Совета степенно и неспешно кланялись и обещали исполнить. Ничто не могло поколебать их равнодушного спокойствия. Тегвину стало скучно, и он отпустил горожан.

После полудня скуке пришел конец. После полудня в город явился епископ.

* * *

Престарелый, но не утративший воинственности прелат прискакал в город, сопровождаемый тяжеловооруженными воинами в белом. Когда они пронеслись по улицам, пыль поднялась столбом, и по тихим переулкам пошел грохот. Окутанная клубами пыли кавалькада остановилась перед дворцом. Латники Тегвина внимательно вглядывались в оседающую пыль и гадали, к чему воинам Церкви потребовалось поднимать такой шум.

Тильский герцог вышел на крыльцо и тоже уставился на пришельцев. Его окружали вассалы и дворцовые слуги из местных. Часть прибывших спешилась, затем они двинулись к дворцу.

– Его священство Ранлей, – тихо подсказал пожилой конюший, наряженный в красно-зеленый сантлакский камзол.

– Ах, это епископ?

Тегвин поспешил навстречу прелату, чтобы не показаться неуважительным. Возраст и сан епископа требовали, чтобы молодой герцог встречал гостя не в дверях.

– Да будет благословение Пресветлого с вами, юноша, – скороговоркой пробормотал старик. – Его императорское величество известил меня, что в Энгру направляется его вассал, дабы принять в свои руки бразды правления сим несчастным краем. Это вы?

– Тегвин, герцог Тилы, – назвался юноша.

– Прекрасно, сын мой! – епископ стянул с головы подшлемник. Потные свалявшиеся за время скачки седые кудри контрастировали с багровым лицом выпивохи. – Но вы слишком молоды, чтобы в одиночку нести этакое бремя! Я готов разделить с вами труды.

– Благодарю, ваше священство, – с достоинство отозвался Тегвин. – Едва мне понадобится ваша поддержка, я тут же… кстати, готов ли у вас список вновь образуемых диоцезов? Нет? Почему же? Я думал начать приведение Сантлака в порядок именно с этого.

– Каких диоцезов? Почему?

Тегвин старательно сдержал ехидную улыбку. Старик ему сразу не понравился – чересчур торопится вырвать собственный кусок власти.

– Так вы, ваше священство, не знаете? Полноте, не может быть! Его императорское величество говорил мне, отправляя в Энгру: эта епархия чересчур велика, в Сантлаке должно возникнуть не меньше пяти епископств, и в каждом будет побольше порядка.

– Что?

Удивление старика было искренним. Конечно, он помнил, какие планы вынашивал аббат из Трингверской обители блаженного Ридвина, однако полагал, свои собственные заслуги столь великими, что император не станет урезать его епархию. И уж во всяком случае, дело это непременно окажется в ведении императора. А тут нахальный мальчишка герцог твердит, будто вопрос решен – и что созданием епархий займется он! Какого Гангмара! Почему?!

Тут Тегвин, глядя на огорченного старика, не сдержался, – улыбнулся все-таки. Эта улыбка вмиг вывела вспыльчивого прелата из равновесия.

– Что? После всех моих тягот и страданий! После великой службы Пресветлому! – с каждой фразой хриплый голос Ранлея звучал все громче. – После того, как я с боем пробился из Энгры! И оставил с носом бунтовщика Перка! После всего… и теперь…

И без того красное лицо епископа прибрело багровый оттенок, глаза налились кровью, теперь он уже орал вовсю.

– Не допущу! Не дам! Пресветлый не дозволит! Что ты себе позволяешь! Сопляк! Мерзкая гнида! Твой папаша – предатель! И скрывается от имперского суда в Энмаре! У колдунов! Проклятых! Бесчестных! И ты! Сам! Предатель! Мерзкий мальчишка!

Тегвин отступил на шаг, утер брызги стариковской слюны с лица и тоже заорал:

– Не смей вспоминать имя моего благородного отца, грязный старикан!

Юному герцогу не хватало комплекции и голоса, внешне он крепко проигрывал массивному старику в доспехах, а голосок Тегвина был слабый и по-мальчишески высокий. Чувствуя, как он смешон, Тегвин распалился сильней, даже вцепился в рукоять кинжала. Этот жест заметил Ранлей – и тоже ухватился за меч. К спорщикам бросились рыцари из свиты герцога, оттащили Тегвина…

Старые дворцовые слуги в красно-зеленых камзолах равнодушно глядели с крыльца, как бранятся новые господа Сантлака.

– Видишь, ругаются, – заметил один.

– А как же. Это же Сантлак, – согласился другой. – Тут, как ни поверни, а выйдет драка и непорядок. Никому этого не изменить.

– Такова, выходит, воля Гилфинга, чтоб в нашем краю всегда были свары да междоусобицы. А что Гилфингом установлено, не человеку менять.