Текст книги "Дыхание осени"

Глава 33
Сантлак, уже не королевство

Императорский конвой – слишком малочисленный, чтобы именоваться армией – двигался по Санталку. Вдоль дороги тянулись унылые пустоши, потом они сменялись полями, на которых зелеными волнами колыхались взошедшие злаки. В отдалении на пригорках маячили силуэты замков. Вероятно, большинство здешних помещиков сейчас отсутствовали, да что там – многие вряд ли возвратятся домой с Большого турнира. В этот раз Большой турнир завершился большой войной.

И замки молчали, никто не появлялся на дороге, чтобы приветствовать его величество. Унылый санталкский пейзаж оставался безлюдным. Крестьяне привычно прятались при виде имперских солдат. Они не то, чтобы боялись – вряд ли такой большой отряд заинтересуется жалкими селянами. Но в этом краю простой народ веками вырабатывал привычку скрываться, когда приближаются вооруженные всадники, и этого не могли изменить никакие здравые рассуждения. Пройдут годы и годы, прежде чем местные потянутся к дороге, прежде чем научатся: проходящее по стране войско скорей сулит наживу, чем беду. Солдаты в походе легче расстаются с медяками, им можно предложить снедь или выпивку. В Санталке все было иначе, здесь воины не покупали, а отбирали все, что приглянулось.

О сантлакских обычаях и беседовал Алекиан с Коклосом. Карлик был страшно рад, что император снова стал человеком, с ним можно поговорить, даже поспорить.

– Ты прав, братец, если бы твоим губернаторам удалось навести здесь хоть сколько-нибудь сносный порядок, на этой дороге у нас не было бы отбоя от желающих поглазеть на твое величество. Народу свойственны дикие привычки!

– Что ты имеешь в виду?

– Почему-то холопам страстно хочется узнать, как выглядит повелитель, каков он с лица! А здешнему люду больше по душе твоя спина, они рады, когда чужаки проходят, не задерживаясь. Вот увидишь, едва пересечем границу, тебя станут приветствовать толпы бездельников!

– Ты просто завидуешь, Коклос. Если бы приветствовали тебя, ты бы и слова против не сказал!

Коклос покосился на собеседника – Алекиан улыбался. Добрый знак! Он шутит и улыбается! Шут решил, что они с «братцем» на правильном пути, теперь нужно поддержать веселую беседу, не оставлять Алекиана наедине с тягостными мыслями.

– Разумеется, не сказал бы! Потому что это было бы справедливо. Это я выиграл войну, да только простонародью плевать. Им подавай алый плащ да длинное тело! А маленькому ростом, но великому делами герою в сером камзоле ничего не обломится.

Камзол на Коклосе был, к слову сказать, пестрый и расшитый золотыми позументами.

– Ты виграл войну? Согласись уж, по крайней мере, что мы сделали это вдвоем. Если бы я не начал поход, тебе бы не представилось возможности совершить свой великий…

– Ха. Если бы ты не затеял этого безумия, если бы послушался меня, я выиграл бы войну, не начиная. Выиграл бы лишь тем, что отговорил твое величество от необдуманного шага. Это еще большее достижение – победа без войны, заруби на носу! Тебе, как императору, пригодится.

– Нет, Коклос, нет. Этот поход был необходим. Мы сломали хребет сантлакскому рыцарству, и теперь, по крайней мере, поднимая меч против востока, будем знать, что империи не грозит нашествие этих варваров с запада. И энмарские товары хлынут по новому пути.

– Товары, это славно… А Гева ничего не получит? Это мне, конечно, нравится… Оставить с носом Гезнура и Гюголана – отличное дело! Они-то, небось, ждали, что Энмар повезет заморские вина к ним, да только не вышло!

– Стало быть, ты признаешь, что затеянный мною поход был необходим? Что мы совершили славное дело?

– Во всем этом деле мне нравится лишь одно.

– Что же именно?

– Что мы с тобой возвращаемся живыми. Хотя я выжил лишь чудом! Да! Я оказался в самой гуще схватки, я…

– Не знаю, наказать тебя или наградить за смерть бедняги Когера?

– Наказать или наградить? В самом деле, трудный выбор! Хорошо, что ты спросил об этом меня. Я дам тебе верный совет!

– Коклос, тебя извиняет лишь одно: Когер умер в тот миг, когда надобность в нем отпала, потому что подоспели воины Ливды. Опоздай они…

– Нет-нет, ты просто не понимаешь знаков, которые шлют небеса! Когер исполнил свое дело, если тебе нравится так думать. После этого рука Пресветлого направила меня, чтобы я сразил несчастного дурня, тебе Гилфинг Воин послал рыцарей Ливды, да и мне тоже одного подкинул – славного молчаливого Джейема. Если бы не он, меня прикончили бы санталкские бандиты. И перебили бы остатки твоего воинства. Но Пресветлый рассудил иначе. Суди сам, все сложилось один к одному. Выходит, я исполнил волю Его. Итак, меня следует наградить!

* * *

В таких беседах проходили дни – один за другим. Обремененное обозом войско двигалось медленно. В фургонах, которые длинной вереницей растянулись по тракту, стонали раненные, просили воды. В разгар лета солнце жгло немилосердно, поутру было славно, но чем позже – тем более душным делался воздух. Обозные глотали пыль, поднятую кавалерией, и раненным было совсем худо. Каждый день несколько человек умирали. Всеми забытый маршал Войс находился, конечно, в лучших условиях, и можно было ожидать, что он сумеет пережить тяжелый переход.

Алекиан останавливал армию пораньше, чтобы у солдат было время похоронить тех, кто скончался за день. Всякий раз для стоянки выбирали обжитое место – поблизости от какой-нибудь убогой деревеньки. Местные крестьяне сперва боялись, потом, осмелев, подходили, чтобы поглядеть на церемонию отпевания. Император распорядился, чтобы павшим оказывали все возможные в этих тяжких условиях почести. Сантлакские сервы дивились богатым, хотя и грязным, пропыленным облачениям священников, слушали, как клирики выводят натреснутыми от жары и пыли голосами торжественные гимны в честь Гилфинга Воина… Для сантлакцев это было развлечением.

Над могилами, где покоились имперские солдаты, возводили высокие стелы с именами. Потом, уходя, солдаты долго оглядывались – высокие сооружения блестели свежеоструганным деревом посреди убогих деревенских погостов…

Если планам императора суждено осуществиться, и здесь в самом деле будет пролегать оживленный торговый тракт, вдоль него будут тянуться могилы воинов.

С утра Алекиан снова заводил беседы с Коклосом, потом жара брала свое, и оба умолкали… В конечно счете разговоры сводились к тому, что Коклос нехотя признавал: этот поход оказался удачным, а император, в свою очередь, соглашался с тем, что смерть Когера освободила его, Алекиана, от странной и тягостной зависимости, выпустила из плена душу. Словом, все закончилось достаточно хорошо – мятежный Сантлак повержен, энмарцам открыт новый путь в империю, а оба они – Алекиан с Коклосом – живы, и могут беседовать о том и о сем как в старые добрые времена. Империя переживет нынешний год, не рухнет под ударами, которые ссыплются со всех сторон.

Чем ближе к ванетской границе, тем богаче делались поселения, тем выше стены молчаливых замков, тем оживленней дорога. Сюда уже рисковали изредка заходить торговцы с той стороны кордона, а местные сеньоры кичились теми ценностями, что получили в наследство от предков, успевших пограбить ванетские земли в прежние времена.

– Эта земля уже отдаленно напоминает имперскую территорию, – признался Коклос, – а здешние жители уже отдаленно напоминают людей. Помнишь, как я сказал, что по мере углубления в Сантлак растет бедность?

– Да, – Алекиан кивнул, – ты еще сулил мне замки под соломенной кровлей.

– И не отказываюсь. Просто мы недостаточно углубились в эти дикие просторы. Наверняка дальше были бы и с соломенной. Но я не советую тебе возвращаться, чтобы проверить мои слова.

– Ты рассуждаешь не так, как подобает великому герою! – притворно возмутился Алекиан. – Разве тебе не хочется еще подвигов?

– Представь себе, нет! Да и тебе не хочется, я знаю. Вот скоро прибудем в Трингвер, тамошний аббат закатит угощение, ты вспомнишь, каково это: быть императором среди верных слуг. И в будущем году наконец-то похода не будет, ты останешься дома, будешь наслаждаться покоем и любовью подданных. Не забудь поблагодарить меня, если бы не я, ты казнил бы вдесятеро больше народу, и некому было бы любить великого императора. А так у нас еще осталось немножко подходящих для этой цели лизоблюдов. Эх, Валлахал… какие там были закоулочки, темные коридорчики и тесные чуланчики! Ей-ей, прекраснейшее местечко в Мире, вот возвратимся туда и… но сперва – Трингвер и этот подобострастный аббат. Он начнет докладывать тебе о вестях, дошедших в эту глухомань со всех концов, славить твое величие, превозносить успех нынешней кампании… еще бы, ведь обитель блаженного Ридвина славно обогатилась… Трингвер, Тирингвер… скорей бы прибыть туда!

* * *

Рано или поздно всему приходит срок, и армия Алекиана наконец-то доползла к Трингверу. Когда император со свитой приблизился к городу, там ударили в колокола. Звонили в монастыре – аббат в самом деле готовил торжественную встречу. Авангард имперцев уже находился внутри стен, о прибытии Алекиана было известно.

При звуках колокола Алекиан вскинул голову – его успело разморить от жары, и он едва не дремал в седле.

– О, я вижу, ты приободрился, – не преминул съязвить Коклос. – Почуял волну лести, которая вскипает в душах добрых горожан, а? Сейчас она хлынет на нас и поглотит твое величество с головой.

Ворота Трингвера были распахнуты настежь, справа и слева выстроились солдаты гарнизона в начищенных кольчугах, подле них – пропыленные воины авангарда. Из ворот выступила процессия, во главе которой торжественно вышагивал престарелый аббат. За ним валила толпа клириков – монахи обители блеженного Ридвина, священники из городской церкви, странствующие братья, которые всегда в немалом числе стекались в обитель… За этой толпой гилфинговых слуг терялись городские старшины и купцы. Святой круг на груди аббата был серебряным, а цепь украшали самоцветы.

– Ого, как сияет наш старичок! – восхитился Коклос. – Особенно хорош ошейник.

Эту тираду шут проговорил вполголоса. Кто знает, как изменившийся Алекиан воспримет шутку на людях? Разумней не проверять, насколько далеко теперь простерлись границы его терпения. Император спешился и приблизился к настоятелю. Тот торжественно приветствовал императора и поздравил с благополучным возвращением.

– К нам уже донеслась весть, что успех сопутствовал правому, и враг повержен непобедимой десницей вашего императорского величества! – торжественно произнес аббат.

– Милостью Гилфинговой, – отозвался Алекиан.

Коклос тоже слез с лошади и тихонько придвинулся к императору.

– Ну вот, – буркнул карлик, – сейчас его священство объяснит нам, что лишь твой поход спас империю. И что теперь все будет процветать и колоситься…

– И тем более отрадно было нам слушать о победе императора, – продолжал тем временем аббат, – что отовсюду доносятся слухи об утратах и потерях, о бедствиях и недобре!

– Какие слухи? – насторожился Алекиан. – Мы долго были лишены новостей.

– О, Пресветлый, – аббат даже пристукнул посохом, так что взлетело облачко дорожной пыли, – неужто мне выпало оказаться вестником несчастья? Увы!

– Так что там стряслось, – повысил голос шут, – пока мы напропалую геройствовали в этом Гилфингом забытом краю? Мир в очередной раз сошел с ума? Это становится однообразным. Говорите уж, святой отец, что ли?

– Мы слушаем, – произнес Алекиан.

– Так вашему величеству пока не ведомо, что эльфы устояли в Феллиосте? И что гномы напали на Анновр, пока король Деймут был в походе на севере? И что варвары захватили Нос, что они осадили Приют? И что черный колдун из Гевы вступил в земли Ванета?

Алекиан молча глядел на старика, глядел и будто надеялся, что тот откажется от собственных слов.

– Ого! – буркнул Коклос. – Выходит, все только-только начинается…

Глава 34
Альда

Церемония встречи, которую устроили королю у ворот Альды, оказалась не менее торжественной, чем та, что ожидала Алекиана в Трингвере. Когда Ингви со спутниками подъезжал к столице, дорога опустела. Путешественники не обратили внимания на это обстоятельство, и лишь приблизившись к городу, поняли, что не замечали отстутствия встречных. Теперь-то стало ясно, почему – перед городом собралась толпа. В городе уже пронесся слух о возвращении короля, и встречные-попречные собрались, что поглядеть на торжественный въезд его величества в столицу королевства.

Пустырь перед воротами был запружен возами, всадниками и пешеходами, стража требовала отойти с дороги, и люди расходилисьи разъехжались по сторонам. Солдаты в желтых плащах с нашитым воробьем, орки в тускло блестящей броне, рыцари с латниками верхом – все это пестрое воинство выстроилось справа и слева от портала, а на городской стене и на парпетах гигантской Северной башни трепетали под ветром яркие одеяния горожан.

– Сюрприз не удастся… – пробормотала Ннаонна. – А я думала, как нагрянем, как устроим… как покажем им всем!

– Зато у них сюрприз удался на славу, – ответил король, – надо же, успели! Ну ладно, не станем тянуть, вперед!

Когда путники приблизились, над Северной башней взмыли в воздух полупрозрачные шары всевозмодных оттенков, полыхнули над стенами ворохами разноцветных искр, горожане закричали. Ингви видел улыбки на лицах, люди размахивали шляпами, женщины махали платками, ветер кружил над головой угасающие магические искры. Рыцари прокричали девизы, но их рык утонул в многоголосом хоре… Из ворот выступила процессия, во главе которой шагали епископ с Мертенком, за ними валила толпа. Король разлядел ухмыляющегося Вентиса – представление было делом рук его «колдунчиков» и придворный маг был страшно горд собой.

Ингви спешился, пошел навстречу.

– Ваше величество! – торжественно произнес Мертенк.

– Да, я вернулся, – быстро вставил Ингви.

Но канцлера было не сбить так просто.

– Ваше величество! Приветствую вас от имени всех добрых подданных!

– Можно подумать, злые не рады, – предприняла попытку Ннаонна, но Мертенк гнул свое, не сбиваясь.

– …Наша радость не поддается описанию, ибо нет большего счастья для подданных, чем славный милостивый государь. Мы счастливы приветствовать ваше величество, и в этот торжественный день благополучного возвращение вашего величества из далеких странствий в городе объявлен праздник. Цеха прекратили работу, нынче вечером будут шествия с музыкой, а я взял на себя смелость объявить нынешний день свободным от налогов! Купцы въезжают и покидают город беспошлинно, налоги на торговые сделки отменяются до полуночного удара колокола и…

– Сэр канцлер, я вас не узнаю!

– …И пусть будет проклят тот, кто станет нынче торговать, вместо того, чтобы праздновать! – закончил наконец сэр Мертенк.

– По-моему, Ингви, твое отсутствие пошло Мертенку на пользу, – заметила Ннаонна, – смотри, как ловко придумал!

– И то верно, важно кивнул демон, – мы станем почаще исчезать, чтобы сэр Мертенк совершенствовался в великолепном безрассудстве. Пусть всякий раз мое возвращение будет объявляться свободным от налогов днем!

Тут наконец канцлера проняло.

– Смилуйтесь, ваше величество! Частые праздники разорят казну, а государственные труды разобьют мое сердце! Не покидайте столицу… хотя бы предупреждайте, я бы успел приготовить, как минимум…

Ингви махнул рукой, потом повысил голос и объявил:

– Спасибо, мои славные люди! И нелюди! Спасибо всем, кто пришел нынче приветствовать наше возвращение! Клянусь, чем угодно, стоило уехать, чтобы испытывать сейчас такую радость…

Толпа разразилась протестующими воплями – требовали не покидать Альду. И, хотя Ингви нарочно усилил голос при помощи колдовства, последние слова его ответа потонули многоголосом хоре.

Демон склонился и прокричал на ухо Ннаонне:

– Они спорят с королем! И ведь как приятно наблюдать такой бунт!

* * *

Наконец рев толпы немного поутих, Ингви снова сел в седло и во главе кортежа двинулся по городским улицам. Из окон глазели альдийцы, улыбались, махали руками так, что, кажется, если перевести силу этиих взмахов в порыв ветра, то и Сверную башню свалить можно… Почетный караул, встречавший за воротами, присоединился к шествию – рыцари, орки, солдаты из отряда Воробья… колонна все удлинялась, и хотя король ехал в Альхелллу, хвост все еще топтался на месте – у въезда в город.

Мертенк несколько раз порывался что-то сказать, но перекричать крики горожан не мог, и махал рукой. Ингви кивнул канцлеру – дескать, еще поговорим. Оглянувшись, он увидел, что Ннаонна шепчется с епископом, которому тоже подали лошадку, чтобы прелат мог сопровождать шествие. Шептались – это условно, конечно, наверняка девушка и старик говоили очень громко, но в общем шуме их слов было не разобрать уже в трех шагах. Потом вампиресса кивнула, старичок осторожно похлопал ее по плечу, придержал коня и отстал. Девушка нагнала Ингви и тоже стала махать ладонью высовывающимся из окон горожанам. Она улыбалась направо и налево, демонстрируя вампирью улыбку и, кажется, это всем нравилось…

– Я отвык от всего этого! – крикнул Ингви девушке.

Она не рассылашала слов, но энергично закивала головой, отвечая невпопад:

– Да, они в самом деле тебя ждали!

– Нас! Нас ждали!

– Как я отвыкла от всего этого!

– Я тоже очень рад!..

Им не нужно было слов, чтобы понять друг друга, чтобы улыбаться альдийцам и видеть улыбки во всех окнах.

Наконец Ингви вступил под древние своды Альхеллы. Мертен по-прежнему вертелся рядом и, едва только тяжелые двери захлопнулись и стало тихо, канцлер приступил к делу.

– Ах, ваше величество, как же так можно было, не сказать ни слова, не оставить никаких распоряжений, я не знал, за что хвататься… я…

– Млейший сэр Мертенк, – строго объявила Ннаонна, которая плелась позади, – если вы станете наседать на Ингви, он снова сбежит.

– Сбегу, точно, – подвердил Ингви. Сэр, но разве я не оставил подробных указаний? Вам не передали моих записок?

– Я исполнил все в точности! Каждое слово! Но жизнь идет, каждый день что-то происходит…

– Не сомневаюсь, вы были на высоте и отлично сводили концы с концами.

– Да, баланс отрицательный, но когда придет время уплаты налогов, надеюсь, мы сумеем выправить его в нашу пользу.

– Возьмите лучше, – Ингви отстегнул от пояса тяжелый кошель, в котором звенели монеты из Семи Башен, – осталось немного, но наверняка пойдет на пользу альдийской казне.

– Золото? – Мертенк тут же сунул нос в кошель. – Эти монеты золотые? Ваше величество…

– Да, это тот самый клад, за которым меня уговорили съездить на север. Как обычно, легенды оказались сильно преувеличенными, это все, что мне удалось сберечь, и это куда больше половины. Прибавьте десяток бочонков отличного вина с Архипелага, мой трофей. И если это не поможет балансу, я отправлюсь в новый поход за новой добычей.

– Нет уж! – Мертенк решительно затянул тесемки и прижал звякнувшую добычу к груди как любящая мать – младенца. – Никаких походов!

– А на юг? – быстро спросил Игнгви. – Что там за дикие племена? И где лорд Кендаг?

– Ах, ваше величество… Ах… – Мертенк снова погрустнел. – Я уже заранее предвижу, что в Альхелле вы не задержитесь… Эх, будь моя воля, я бы предоставил войну маршалу и прочим лоботрясам, а ваше величество оставил бы здесь! Но – увы…

– Все настолько серьезно?

– Увы, – снова подтвердил канцлер. – Если я верно понял, варвары заполонили всю степь, а теперь они свернули к Короне Гангмара и орки готовятся к большой войне… как во времена Сына Гангмара и Фаларика Великого.

* * *

– Варвары, значит…

– Варвары, ваше величество. Новые, невиданные люди! И лорд Кендаг сказал, что они идут на Корону Гангмара. Хотя считается, что их разведчики, этих чужих людей, ни разу прежде не приближались к орочьему логову… прошу прощения, к их крепости… так вот, хотя варвары и не могут знать, что там, в Черной Скале, но со всех сторон по степи движутся полчища, и все – точно на Черную Скалу. Наши союзники орки затевают большой поход против них. Кендаг также считает, что…

– А кстати, где лорд Кендаг?

– Он в своей крепости в Ничейных Полях, туда же ушли его воины. В Альде не больше сорока солдат лорда. Я попросил оставить их… ну, скорее как символ.

– Понятно. Мне нужно туда.

– Прошу прощения, ваше величество?

– Я должен принять участие в этом походе! Сколько воинов сможет выставить королевство, не рискуя?

Канцлер испутил протяжный вздох.

– На этот вопрос мог бы ответить маршал Валент. Ваше величество! Не покидайте столицу так скоро! У нас большие трудности, а осень не за горами, тогда начнется вся эта суматоха с налогами…

– Сэр, вам останется корабль с трюмом полным дорогого вина. Если я верно понял, энмарцы не спешат везти вина с Архипелага на восток – в Ленот и Геву.

– Это верно.

– Ну вот и отправьте мою добычу туда. Уверен, легко удастся реализовать. Выберите кого-то пооборотистей, да и снарядите. Корабль на побережье, южней Мокрых гор, тамошние жители покажут дорогу. За добром приглядывает Никлис. Вот и решение всех проблем. А мне нужен Валент.

– Ах, ваше величество… Я знал, что вас не удержать здесь… но все же надеялся… Я уже послал за Валентом.

– Кстати, откуда вы узнали о моем приезде?

– Я велел придворному магу следить за дорогой. Эти энмарцы… так и норовт объехать заставы, протащить товар без уплаты пошлин. Но теперь мы следим! И дорога под наблюдением. Должна же быть польза от этих дармоедов… э, я имел в виду – от уважемых чародеев. Они недешево обходятся казне!

– Хорошо, сэр Мертенк. Мне нравится ваш подход. Итак, когда явится Валент – сообщите.

– И это все? Ваше величество, я готовил доклад…

– Мне вполне достаточно того, что я видел и слышал у ворот. Вы славно потрудились, сэр канцлер.

Когда они с Ннаонной наконец остались наедине, девушка заявила:

– Епископ ответа из столицы не получил. Но он согласен провести церемонию по собственному разумению без утвержедения обряда из Ванетинии. Доброе дело, сказал наш старичок, утверждает себя само!

– Ты хочешь заняться этим немедленно? Но как же церемония, гости, пиршество?.. Это требует приготовлений!

– Свадьбы играют осенью, во всяком случае, так заведено у людей и эльфов. До осени мы потерпим, да?

– Осень совсем скоро!

– Тогда я скажу старичку, чтобы готовился? И Мертенку, чтобы готовил эти самые, как их? Фонды! Расходные фонды!

– Погоди-ка, с епископом я должен поговорить сам. Расскажу ему о Гунгиллином Древе на побережье, это величайшая из святынь Мира, наш старик должен знать о Древе. Идем к нему, поговорим, пока не объявился Валент. Потому что едва маршал будет здесь, мы начнем готовиться к походу!

Епископ, едва услышал о Древе, тут же загорелся идеей посетить чудесное растение.

– Отлично, – напутствовал прелата Ингви, – наш канцлер как раз собирает конвой. Там, на побережье, мой корабль с грузом, груз нужно вывезти в столицу. Отправляйтесь вместе. Заодно проведаете наших ручных дикарей. Вы их видели?

– Разумеется, сын мой! Я посещал Мокрые горы, и наши добрые братья неустанно трудятся среди народа аршванов, несут этим заблудшим детям Гилфинговым слово истины! Не сомневаюсь, что из чистых духом дикарей выйдут отличные гилфингиты. И… эта милая девочка сказала мне, что…

– Да, ваше священство, – подвердил Ингви. – Осенью! Осенью мы сочетаемся с Ннаонной браком, если будет на то воля судьбы, и ваше согласие провести церемонию. Осень уже скоро!