Текст книги "Дыхание осени"

Часть 3
Возвращение

Глава 25
Побережье к югу от Мокрых гор, Мокрые горы

Когда «Туман» врезался в берег, на ногах не устоял никто. С душераздирающим скрежетом днище пропахало по гальке, что-то оглушительно хрустнуло, корабль содрогнулся, в трюме затрещали бочонки, по всему судну был слышен скрип и визг… Наконец парусник замер, и стало тихо, только чайки кричали над головой да шелестели волны, накатываясь на пологий пляж.

– Дурак ты, Никлис, – сказала Ннаонна, поднимаясь на ноги и потирая то место, которого у принцесс не бывает. – Мог бы и помягче причалить.

– Сама ты… – буркнул начальник королевской стражи, – в следующий раз сама причаливай.

– Мне нравится твой оптимизм, – заметил Ингви. – Значит, будет следующий раз?

– У тебя, твое демонское величество этих разов до Гангмара еще будет, это я тебе как большой, слышь-ка, знаток предрекаю. Но уж только без меня. Вон ее вампирская милость как раз и станет причаливать, как и было сказано.

– Да уж не хуже тебя управлюсь, – буркнула девушка. – Все же мог бы и не так разгонять «Туман», мы же под парусом шли! С разгону на берег – хрясь! Дурак.

– Вот же девица молодая, – Никлис развел руками. – Никакого понимания.

– А какого тебе еще понимания? Мог же скорость погасить, тихо причалить.

– Так подумала б ты, сперва, милость твоя, слышь-ка, вампирская! Мы ж уйдем отсюда? Бросим «Туман»? Так, что ли?

– Обязательно, – подтвердил Ингви. – Нужно торопиться, а то они опять демона вызывать наладятся, чтоб короля им назвал.

– Ну так вот, мы уйдем, а «Туман» здесь останется. А если шторм? А если какая непогода? С гор, вон, поток сойдет, и готово! Унесло наш «Туман» в море, ищи-свищи! А бочонки в трюме? А винцо для королевского стола? Его куда? А? Я судно крепко в берег всадил, как ножик в ножны, теперь, небось, не сойдет с мели.

– Мы ж якорь бросим, канаты на берег перекинем, – заметил Ингви.

– И это будет, – охотно подтвердил Никлис. – Однако так надежней. Да и суденышко-то целехонько! Ну, разве что киль к Гангмару, слышь-ка, развалился, а так – все целенькое. Мы еще на «Тумане» на Архипелаг сгоняем за вином.

– А что, это мысль! – одобрил король. – Устроим здесь пристань, будем контрабанду возить…

– До самого миротрясения, – согласилась вампиресса. – Оно же с юга должно накатить, так ты рисовал на своей карте? Верно? Так что пока не началось, будем спасать с Архипелага вино.

– Что-то ты вдруг о миротряснии вспомнила?

– Потому что мы дома, а ты здесь его и ждал.

– А может, оно уже началось, трясение ваше? – пробормотал Никлис. – Слышите, какая тишина? Только чайки, а этим тряси, не тряси, им все едино, так и будут орать. Что чайки, что бабы – всегда одним заняты.

– Дурак ты, Никлис.

– Вот я и говорю, всегда одним заняты – дураком хорошего человека назовут, а чайки…

– Ты хороший человек? – вампиресса округлила глаза, чтобы показать, как она поражена таким открытием.

– … А чайки – те еще и на голову нагадить норовят.

– Все люди дураки, правда, Ингви? Ты куда?

– Якорь бросим. Вон как раз камень подходящий, за него закину. Никлис, давай – крепи канаты. В самом деле «Туман» нужно подготовить, а затем – в путь. Нам еще через горы шагать и шагать.

– Это верно… Хорошо бы, слышь-ка, непогоду ветер не пригнал. Ох, не нравится как чайки кричат. Вроде как к дождику. Дождик, слышь-ка, собирается.

– Откуда дождик? Смотри, в небе ни облачка!

– Ох, твоя вампирская милость… Зря я чаек обидел, когда с бабами сравнил. От чаек хоть польза бывает. Это только бабы все дураком называют, а пользы…

– Дурак ты, Никлис.

– Вот я и говорю.

* * *

Пока готовили «Туман» к долгой стоянке, ветер усилился, со стороны моря потянулись тучи, все гуще и гуще. Море сделалось серым, его поверхность, еще недавно гладкая и поблескивающая на солнце, теперь будто сморщилась, Тяжелые волны взбухали за горизонтом и мерно, размеренно катились к скалам. На берегу волна одевалась пенными гребнями, накатывала на пологий пляж, с грохотом разбивалась брызгами…

– Поторопимся, – решил Ингви. – Не то в самом деле дождь пойдет.

– Ну, а я что говорил, – проворчал Никлис. – Однако, слышь-ка, зря я правду-то толкую. Кому? Зачем?

При этом он увязывал в заплечный мешок фляги и кувшины. С тяжелым сердцем оставлял начальник стражи «Туман» с его полным трюмом… и уж в дорогу собирался прихватить изрядный запас вина.

Ингви тем временем выволок на палубу кадку с Древом.

– Эй, ты что, потащишь с собой эту колоду? – поинтересовалась Ннаонна. Дерево и впрямь вымахало за время путешествия. На колоду оно не тянуло, однако теперь в нем было невозможно узнать чахлый росток из Семи Башен, ростом побег уже превосходил короля.

– По-моему, эта кадка маловата, нужно что-то побольше, – задумчиво пробормотал демон. – Вообще-то, мне казалось, артефакты наподобие Древа, должны как-то о себе заботиться. А выходит, я должен беспокоиться о кадке, поливать и все такое.

– Ну и компания. Один с деревом беседует, другой бочку вина на себя нагрузил. А нужные вещи кто понесет? Нужные в дороге? Я одна, что ли?

Сама вампиресса прихватила с полдюжины клинков разного размера и формы. Помимо привычного меча у нее были заткнуты за пояс кинжалы и широкий нож, справа, под рукой – топорик в чехле, а над плечом торчала еще одна рукоять.

– Ничего, твоя вампирская, погоди, когда замерзнем в горах, ты же у меня первая и попросишь глоточек, чтоб согреться. Эх, ну почему же меня никто не слушает…

Ингви и впрямь не стал слушать, он торопился, потому что тучи уже заволокли неба, и с них падали мелкие холодные капли. А ветер увлекал черную завесу дальше на север – к Мокрым горам, вот там-то и прольются дожди.

– Осенью, что ли, дохнуло, – заметил король, осторожно ступая на доски, которые они с Никлисом перекинули с борта на берег.

Спустился на камни, торопливо сделал несколько шагов, чтобы не настигла набегающая на берег волна. Перед королем лежал пляж, покрытый галькой, как воин – кольчугой, а потом поднимались скалы, чем дальше – тем выше и круче. К скалам и направился Ингви, он собирался подняться по склону и осмотреть берег. На ходу обернулся и бросил:

– Эй, где вы там? Давайте, поднимайтесь за мной.

Из-под сапога выкатился круглый булыжник, Ингви споткнулся, кадка с Древом вывернулась из рук, раскололась на камнях, а король с руганью съехал на несколько шагов вниз по крутому скату. Скользкие, смоченные дождевыми каплями, камешки сыпались из-под его ног, не позволяли остановиться.

Наконец Ингви сумел затормозить, ухватившись руками за сухие стебли, опутавшие камень. Поднялся, скептически оглядел разбитую кадку, пошевелил белый ствол.

– Вот это да! Вот это… вот…

– Что там у тебя? – окликнула Ннаонна.

– Древо проросло здесь на склоне! – прокричал Ингви. – Я не смогу его поднять, не повредив корней!

Спутники догнали короля и остановились, рассматривая белое растение, которое впрямь успело угнездиться на склоне и теперь выглядело так, будто пробилось из земли на этом месте и с тех пор росло здесь.

– Хм… ты же сам говорил, что оно о себе позаботится! – сказал вампиресса.

– И нам легче, не придется эту тяжеленную штуковину, слышь-ка, на себе переть. – Все к лучшему!

* * *

– Ну что, нагляделись на эту дубину? Пойдем, что ли? – Ннаонна зябко поежилась.

Ветер с моря дул ровно и сильно, и стоять на склоне стало довольно зябко. Ингви не отвечал, он осматривал окрестные склоны. Тем временем Никлис приложился к фляге, фыркнул, утерся рукавом и объявил:

– Чего глядишь, твое демонское величество? Дорогу высматриваешь? Так вон, слышь-ка, за тем холмиком драккар Толстяка Рогли зимовал. Оттуда можем поискать прежний-то путь.

– Идем. Мне страшновато оставлять Древо здесь без присмотра… хотя, честно говоря, как его утащить отсюда по скалам, понятия не имею. Но если осенью в горах пойдут большие дожди, сюда хлынут потоки, а дерево на склоне… как бы не смыло.

– До осени оно вымахает так, что его никаким потоком не стронешь, – успокоила Ннаонна. – Потому и растет теперь. Таков его план!

– Ты думаешь, все было спланировано заранее? Быстрый рост Древа, мое падение на склоне?

Ннаонна поглядела на удивленное лицо Ингви и расхохоталась. Она, как обычно, болтала все, что приходит в голову и предоставляла королю собственными силами отыскивать логические связи в ее словах. И демон справлялся!

– Так ты шутишь… а ведь это похоже на правду.

– Однако, господа мои, не двинуться ли нам в путь-дорожку? – осведомился Никлис.

– Что ж, идем.

Никлис не ошибся, на берегу, там, где он и показывал, остались следы зимовки морских разбойников. Оттуда и стали искать обратный путь. Ннаонна полагала, что она, с ее эльфийским чутьем, сумеет стать следопытом и выведет всех к мокрогорским фермам, но на деле дорогу определял Ингви. Он поднимался на склон повыше, осматривал окрестности, потом указывал направление… и впрямь, Ннаонна узнавала места, которыми их вел король. Сперва девушка заподозрила секрет и решила вызнать, как именно Ингви определяет путь в горах. Следила, но так и не поняла, чем король руководствуется в выборе направления. Потом решилась и после того, как Ингви в очередной раз указал дорогу, окликнула его.

– Погоди, а откуда ты знаешь, как нам идти?

Вместо ответа король указал пирамидку из камней. Этот путь был отмечен могилами аршванов. Когда миновали захоронение, Ингви поднимался на горку повыше и высматривал оттуда очередную могилу. Обычно удавалось отыскать без труда. Как сами аршваны нашли дорогу с побережья – это оставалось загадкой. Впрочем, пару раз Ингви сбился с прямого курса, должно быть, там аршваны в своих зимних странствиях бродили по кругу. Но королю помогало то, что они с Ннаонной старательно отмечали пройденный путь, так что петлять пришлось немного.

Погода во время путешествия была не очень-то типичной для лета. Небо то и дело закрывали тучи, частенько шел дождь. Мокрые горы не зря носили свое имя. Здесь, в этом сыром унылом краю, уже вполне явственно ощущалось дыхание осени – тогда как весь мир наслаждался летним теплом… ну или мучился от летнего зноя, это как посмотреть.

По горам брели шесть дней. К вечеру шестого дня Ннанонна обнаружила силки, расставленные на прогалине. Случилось это так. Никлис шагал первым, у него подходил к концу запас вина, от чего начальник королевской стражи сделался мрачным и угрюмым. Путь пролегал в лесистой долине между пологих склонов, и Никлис брел по звериной тропе, не глядя по сторонам.

– Стой, – окликнула его Ннаонна, – ни шагу!

– Чего, твоя милость?

– Гляди-ка, что здесь?

Девушка вытащила меч, подошла к Никлису, встала рядом и ткнула острием в ворох палой прошлогодней листвы. Раздался щелчок, прелые листья разлетелись в разные стороны, а перед носом Никлиса взметнулась упругая веревка. Бывший разбойник инстинктивно отскочил в сторону, хватаясь за оружие. Потом расслабился – перед носом покачивалась веревочная петля.

– А я, слышь-ка, сперва решил: змеюка! – объяснил он. – А это… это значит…

– Это значит: дошли, – объявила Ннаонна. – Мы дома.

Глава 26
Юго-восточные окраины Мира

По Миру ходят многочисленные сочинения, приписываемые Мерку Новому – бродяге, насмешнику и острослову, который взял себе имя в честь Мерка, знаменитого философа древних времен. Кем был тот Мерк, да и существовал ли он? Никто не знает наверняка, однако слава его такова, что новый странствующий философ решил назваться Мерком – разве что присвоил дополнение «Новый». Впрочем, и в существовании этого современного Мерка многие сомневаются.

Находятся люди, которые утверждают, будто видели знаменитого бродягу. Но вот незадача – одни описывают его тощим сухощавым аскетом, другие утверждают, что Мерк Новый – полнокровный коротышка, обжора и выпивоха… Иногда Мерк был бородатым старцем, иногда – юнцом, едва начавшим бриться… Да вот еще: при императоре Элевзиле Мерка Нового казнили семнадцать раз – за высказывания, подрывающие устои Церкви и государства. Семнадцать! И всякий раз Мерк объявлялся сызнова. В короткое правление Алекиана Мерка казнили пока что единожды, в Велинке. А вскоре Мерк объявился снова, как раз неподалеку от Велинка, и на этот раз он был толстым коротышкой, больше всего похожим на монаха. Чудны дела твои, Гилфинг Светлый…

Но что не подлежит сомнению – по Миру ходят многочисленные сочинения, приписываемые перу этого многоликого пройдохи. Эти записи частенько переплетены в обложки других книг, чтобы укрыть от глаз шпионов Церкви. Бывает, они изложены скверным почерком, потому что переписаны не в монастырской келье братом каллиграфом, а полуграмотным подмастерьем или торговцем, а то и подростком, едва овладевшим грамотой. Одна из этих книг называется «Возвращение».

«Моя жизнь, – писал Мерк Новый, – это возвращение. Недоброе чудо занесло меня в чужие края, к чужим людям. Здешний народ отличается злобностью, вероломством, подлым умением радоваться чужой беде… Я помню иные края и иных людей, добрых, отзывчивых, с благородным сердцем, всегда готовых протянуть руку тому, с кем приключилось несчастье. Я не помню, как и почему заблудился в незнакомой стране, не помню, как попал сюда, и не знаю дороги домой. Но я ищу ее, ищу неустанно. Эти поиски гонят меня по дорогам и без дорог, не дают остановиться, не позволяют отдохнуть… Я много странствовал. Я скитался меж людьми. Я входил в поселения нелюдей. Случалось забредать в такие земли, где никто до меня не славил Создателей. Бывал я в краях столь диких, что картографы, нанося их на пергамент, снабжают пометкой: „Здесь водятся львы и драконы“. Пустыня, печаль и уныние! Однако если долго шагать по пустынному краю, оказывается, что там живут существа пострашней львов с драконами. Я встречал там людей».

В Мире принято считать, что пустыня Предел – место, где выжить невозможно. Потому и дали такое имя бескрайним равнинам, что для людей Мира они становились пределом, который невозможно преодолеть. И все же никто толком не знал, что там, за краем описанных земель. А там текла своя жизнь, ничуть не похожая на жизнь Мира – и очень похожая в то же время. Там обитали люди, не перенявшие от эльфов умения разводить сады и приручать коней… там жили люди, не усвоившие гномьих технологий, там жили люди, никогда не видавшие воды больше, чем можно унести в бурдюке на собственной спине – а потому не представляющие себе мореходства… И, тем не менее, эти люди делились на племена, имели собственные законы и обычаи, пели песни о похождениях собственных героев, проводили обряды и, разумеется, воевали. Эти люди знали магию – пусть грубую и примитивную, но они умели применять ее в бою.

Встречал ли в самом деле Мерк Новый обитателей Предела в своих странствиях? Вряд ли это удастся когда-то узнать, во всяком случае в преданиях племен пустыни ни слова нет о чудаке, пришельце из невиданных северных стран. Ни малейшего упоминания о Мерке Новом, каков бы он ни был собою, высокий или низкий, старый или юнец, громогласный или тихоня, бородатый или бритый… Об этих ли людях писал Мерк Новый в книге «Возвращение»? И писал ли он такую книгу? И существовал ли такой человек в самом деле? А люди в пустыне Предел существовали, и их было много.

* * *

Одно из племен Предела в своем движении на север вышло к горам Тайны. Чужаки явились из засушливых степей со своим стадами, эти кочевники привыкли к широким равнинам и они искали новых пастбищ. Длинные тени, отбрасываемыя поутру горными пиками, пугали степняков, поэтому дикари двинулись вдоль кромки предгорий, обходя их с юго-запада, так разведчики племени оказались на землях Могнака Забытого. Оставив горы Тайны по правую руку, они продвигались все дальше на север. У самого горизонта слева от них маячили синей полосой горы Туманов, а племя продвигалось дальше и наконец оказалось в краю, богатом водой. Стояло сухое лето, и по меркам Мира холмистые равнины Забытого Могнака были довольно неприветливым местом. Весной здесь с гор Тайны текли ручьи, сейчас они почти совершенно пересохли, однако кочевникам пустыни Предел этот край показался прекрасным, а пастбища – обильными.

Измученные тяжелым переходом люди отдохнули, а животные отъелись серой травой, покрывающей холмы. Озерца, лежащие в ложбинах между склонами, приводили степняков в восхищение, а древние руины внушали суеверное почтение. Людям из Предела казалось, что они отыскали благословенный край.

Осмотревшись на новом месте, они стали расселяться в серой стране, разведчики уходили все дальше, переваливали все новые и новые гряды холмов, и всякий раз обнаруживали, что к северу воды становится больше, а серая трава гуще и гуще покрывает склоны. Наконец странствия привели их к равнине, над которой всегда громоздились черные тучи. В тени под тучами лежал черный город.

Дозоры черных солдат больше не обходили Могнак Забытый, но обитающие в городе чародеи по-прежнему следили за тем, что происходит в окрестностях. Конечно, появление чужаков не осталось незамеченным. Молодые магики, обязанностью которых было магически наблюдать за серыми холмами, увидели в оконце артефакта странных – по их меркам, по меркам Мира странных – пришельцев. Жилистые загорелые мужчины в просторных одеждах из шерстяной ткани, вооруженные короткими копьями с наконечниками из кости, бродили в ложбинах, иногда поднимались на холм и треворожно озирались. Конечно, чаще всего они рассматривали черные зубчатые стены Забытого Города, указывали друг другу пальцами. Пришельцы переговаривались между собой, но колдовское приспособление не передавало звуков, так что магики не могли определить, знаком ли им язык чужаков.

Магики не спешили поднимать тревогу, они по очереди смотрели на степных бродяг, обменивались шутливыми репликами, высмеивая неказистую внешность дикарей. Насмотревшись, отправили ученика доложить старшему магу. Этот чародей, молодой мужчина, не достигший и тридцати лет, носил теперь громкий титул брата разведчика. В отличие от предшественника, этот не совершал долгих прогулок, если не считать вылазки к озеру Тайны за янтарем. Очновные же обязанности разведчика теперь заключались в том, чтобы присматривать за округой.

Брат архивариус, нежданно негаданно ставший правителем Могнака, назначил в Черный Круг новых мистиков, однако эти братья не обладали ни нужными познаниями, ни опытом. Прежние мистики десятилетиями овладевали магическим ремеслом, теперешние недоучки – увы, не имели должной подготовки. Теперь брат разведчик задумался: как быть? И, разумеется, не сообразил ничего лучшего, чем отправиться к брату архивариусу с докладом.

Когда старик архивариус услышал новость, едва не рехнулся от страха. Он, как и назначенные им мистики, вовсе не подходил для исполянемой роли. Младшие братья глядели на него с завистью и восторгом, как же – он ветеран, он чародей старой школы. От него ждали мудрых решений, считалось, что архивариусу ведомы ответы на любой вопрос… На деле старик был слабым магом, да и человеком он был нерешительным, осторожным, вялым… и теперь не знал, как быть.

Новые люди, новая опасность… Опасность! Что делать? Как быть? Никогда прежде старому магу не приходилось брать на себя этакую ответственность, никогда не случалось принимать решений. Душа архивариуса провалилась в черную бездну… однако, овладев собой, он глянул на брата разведчика, тот был спокоен. Молодой брат просто не понимал, чем может встревожить появление чужаков. Для него Могнак был величайшей силой, он не знал Мира и не понимал опасности. Показать свое волнение перед таким – нет, подобного архивариус не мог себе позволить. Старый чародей сделал вид, будто принял известие совершенно спокойно.

– Так, говоришь, их было немного, этих людей?

– Мои магики видели троих. Они говорят: смешные люди, одеты как дикари.

– Откуда они явились?

– Прошу прощения, брат?

– Ты же разведчик! – просипел архивариус. – Ты должен знать, кто и откуда идет в нашем краю.

Молодой брат пожал плечами:

– До сих пор никто никуда не ходил. Эти первые. Они о нас тоже, должно быть, ничего не знают, разглядывали тень над Могнаком, рожи были удивленные. Какие-то уроды, явились невесть откуда невесть зачем.

– Может, они сами уйдут? – предположил архивариус. – Но ты готовься, даже если эти люди не появятся вновь, ты отправишься посмотреть что там, на юге. Они ведь пришли с юга, верно?

– Верно, брат.

– Не будем тревожить Черный Круг, пусть пока появление чужаков останется тайной.

– Как скажете, брат.

Молодой чародей снова пожал полечами. Отстуствие опыта делало его равнодушным к опасности и легкомысленным. Он не боялся отправиться на разведку, ему было невдомек, что тревожит старика. Подождать – так подождать, что ж такого… А старый мистик мечтал, чтобы пришельцы убрались из окрестностей Могнака и тогда не придется ничего делать. Он боялся брать на себя ответственность, боялся предпринять хоть какие-то шаги. Его бы вполне устроило, если события будут обходит Могнак Забытый стороной. Увы, это не могло продолжаться бесконечно. Дикарей манил город в вечной тени. На следующий день на холмах к югу от Могнака снова показались чужаки, теперь их было больше, они не оглядывались, они не раздумывали, они шли к Могнаку.

* * *

На этот раз брату разведчику не пришлось раздумывать, являться ли с докладом к старику архивариусу, тот с утра торчал в комнатке, отведенной для наблюдений и пялился в оконце магического прибора. Этому изделию могнакских чародеев было далеко до знаменитых толленорнов, здесь изображение передавалось на небольшие расстояния, так что оконце было мутным, если цель находилась дальше, чем в двух километрах от наблюдателя.

Итак, старый великий мистик, сопя и отхаркиваясь, склонялся над магическим приспособлением и рассматривал чужаков, медленно идущих к Могнаку Забытому. Впереди шагали, опираясь на короткие копья, мужчины. Почти все носили просторные шерстяные одеяния, а головы покрывали бесформенным подобием капюшонов, поскольку привыкли прятаться от палящего солнца пустыни. Из складок торчали курчавые черные бороды, оголенные части тела были смуглыми – намного темней, чем у людей Мира, но не возникало ни малейших сомнений – это люди.

За передней группой следовала еще более мнгочисленная толпа, их было совсем уж трудно разглядеть, как следует, и великий мистик полагал, что там идут женщины и молодежь. А дальше над степью поднимались густые облака пыли, и в этом желтовато-сером мареве невозможно было вовсе ничего разобрать, там двигались стада кочевников. Вот они приближаются, все уже делается полоса серой степи, отделяющая передние ряды пришельцев от темной тени. Почему-то в оконце магического артефакта граница тени была видна особенно отчетливо. Теперь уже не осталось никакого сомнения – дикари идут к Могнаку. Брат архивариус до последнего надеялся на чудо, но теперь уже тянуть с решением было невозможно. Старик, кряхтя, разогнул спину и поглядел на брата разведчика. Тот почтительно молчал, молчали и мальчишки, его ученики. Этим было строго запрещено болтать о пришельцах, и ребята прониклись серьезностью ситуации.

– Что велите делать, брат мистик? – осторожно осведомился разведчик.

– Вот ты, – длинный палец архивариуса ткнул в подростка, тот согнулся в поклоне, – приведешь брата маршала. Объяснишь ему, что мы здесь видели, пусть отдаст необходимые распоряжения и идет сюда.

Мальчишка умчался, проявив похвальную прыть.

– Ты, ты и ты, – тощий желтый палец двигался по кругу, указывая юнцов, учеников разведчика, – обойдете братьев мистиков, также приведете к нам. Этим ничего не объяснять, я сам с ними поговорю.

Теперь Черный Круг состоял из пяти братьев. Помимо разведчика, в капитул входили брат кастелян, брат повар и брат небесный – таким странным титулом именовался маг, наблюдающий за небесами и обеспечивающий облачный покров над городом вечной тени. Ни одному из них нет и сорока, они ученики архивариуса и прежних мистиков, привыкшие слепо доверять слову старших. Они не помнили ничего, кроме Могнака, куда их привели детьми, так что они успели позабыть, какова жизнь под солнцем… Такие хороши, если жизнь идет своим чередом, и один серый день сменяется другим, такми же серым и лишенным событий. Как они поведут себя, столкнувшись с проявлением жизни из-за пределов черного города?

Первым явился маршал. Этот, едва отвесив поклон архивариусу, сразу приник к оконцу наблюдательного прибора. Ему не потребовалось много времени, чтобы оценить, насколько опасны пришельцы, военачальником архивариус сделал решительного и толкового брата. У этого верного и исполнительног парня был один недостаток – молодость, он был младше всех в Круге, даже брата разведчика. Это обстоятельство и определило выбор старика, поскольку нынешний брат маршал не обладал ни авторитетом, ни знаниями, способными сделать его опасным конкурентом великому мистику.

Молодой маршал заговорил:

– У нас слишком мало людей, чтобы отразить правильный приступ, настоящую осаду Могнак неспособен выдержать.

– Ты говоришь об этом спокойно, – прохрипел архивариус, – значит, все не так уж плохо?

– Совсем не плохо. Здесь же не войско! Дикари! Мы без труда побьем такую толпу. Неважно, сколько их, даже вдесятеро большее племя не представляет для нас опасности. Для меня, моих учеников и моих мертвых солдат. Меня заботит лишь одно – не владеют ли они магией лучше нас?..

Архивариус задумался, ответа он не знал. Но решительный юноша быстро продолжил:

– …Однако полагаю, такое попросту невозможно. Жалкие варвары не могут превосходить в тавматургической науке наследников Проклятого Принца.

Архивариус важно кивнул. Он хотел бы разделять уверенность молодого маршала. Но если честно – не разделял.