Текст книги "Симон Петлюра"

12 октября 1920 года Петлюра приказал своей армии наступать на Вапнярку и Жмеринку и издал распоряжение о начале всеобщего восстания на Украине. Он призвал повстанцев нападать на отряды Красной армии, проводить глубокую разведку, террор и диверсии, уничтожая «комиссаров, чекистов, агитаторов», разрушая железные дороги и мосты. Но ставка на всеобщее восстание не оправдалась. 18 октября весть о неожиданном перемирии на 20 дней поляков с Советами разрушила все надежды и планы. Следуя указаниям Пилсудского, Петлюра приказал прекратить бои на своем участке общего фронта. Весть о перемирии снова испортила отношения польского и украинского лидеров. Петлюра протестовал против сепаратных переговоров, ведь в соответствии с Варшавским договором поляки не имели права вести подобные переговоры без участия УНР и ей во вред. Симон даже бросил Пилсудскому обвинение в том, что поляки «умывают руки», глядя на уничтожение УНР.

После этого Петлюра приказал провести мобилизацию призывников в уездах Подолья, где петлюровцам удалось создать свою администрацию. Но для увеличения армии катастрофически не хватало винтовок, патронов, теплой одежды. Армия Петлюры формировалась в апреле, с расчетом на летнюю кампанию, поэтому оказалась недееспособной, когда в октябре ударили первые морозы.

14 октября Петлюра «призвал во власть» более лояльный к нему кабинет министров во главе с премьером А. Ливицким. Н. Шаповал называл правительство Ливицкого «буржуазной гопкомпанией, которую Петлюра сделал “советом министров”». Командующий армией Омельянович-Павленко выдвигал политические требования, выступая против всевластия Петлюры и «правого» правительства. Мазепа вспоминал, что Петлюра в тот момент утратил присущие ему энтузиазм и веру в перспективы. Оставалось или прекращать борьбу, распускать армию и перебираться в эмиграцию, или продолжать самостоятельно воевать против трехмиллионной Красной армии. Такая борьба закончилась бы быстрым разгромом петлюровцев, гибелью или взятием в плен как военных, так и гражданских лиц, оставшихся с Головным атаманом. Но план «энтузиастов» заключался в том, чтобы, собрав в один кулак армейские части, ударить по Виннице, прорвать красную оборону и выйти на оперативные просторы Центральной Украины, где поднять всеобщее крестьянское восстание. Было решено начать наступление 1 ноября 1920 года, не откладывая его до окончания перемирия, и воспользоваться таким образом фактором внезапности. Такое наступление могло временно сорвать советско-польские переговоры. Но за несколько часов до начала наступления Петлюра отложил его по «политическим обстоятельствам».

7 ноября Государственное совещание поддержало Петлюру и приняло решение обратиться к народу с воззванием о наступлении и с призывом поддержать его восстанием в тылу большевиков. Было решено атаковать красных, пока их армия не оправилась от поражений. Армии Петлюры – 19 тыс. штыков и сабель при 95 пушках и 4 бронепоездах и 3 самолетах – противостояли 33 тыс. красногвардейцев, которые, в отличие от петлюровцев, были хорошо вооружены.

9 ноября принесло петлюровцам неутешительные сообщения о подписании предварительного мира между Варшавой и Москвой и о разгроме армии Врангеля в Крыму. С этого момента Петлюра оставался один на один с Красной армией. Но, несмотря на это, он дал приказ начать наступление утром 11 ноября.

Разведка большевиков знала о планах петлюровского наступления, и командование решило предупредить атаку армии УНР контрнаступлением Красной армии. 10 ноября 3 тыс. кавалеристов прорвали петлюровский фронт, стремясь прежде всего захватить ставку Петлюры. Петлюровцы не имели возможности удерживать фронт шириной в 130 км, войска находились только в опорных пунктах, расстояние между которыми доходило до 15 км. И все же, несмотря на прорыв красных, Петлюра санкционировал наступление. Наступая на Винницу, петлюровским частям удалось прорвать оборону двух советских дивизий и захватить Литин (ныне – город в Винницкой области), но на этом их успехи закончились. 17-я красная кавалерийская дивизия отбросила петлюровцев и начала наступление на Проскуров. 12—16 ноября Петлюра еще пытался контратаковать, но в результате встречных боев потерял связь и управление своими частями.

18 ноября 1920 года бригада Григория Котовского захватила Проскуров. Петлюра, министры, армия отступили в пограничный Волочиск на Збруче. Для «функционирования» армии и правительства Симон потребовал у поляков территории – хотя бы один уезд. Но из Варшавы заявили, что армия Петлюры может быть только интернирована, разоружена и размещена в лагерях для военнопленных. Украинский лидер надеялся, что если Польша признала УНР, то должна обеспечить нормальные условия для ее армии и сохранить ее «как военную единицу, до лучших дней». Утром 21 ноября произошло последнее сражение у села Писаревка, в котором участвовало около двух тысяч конников Петлюры, прикрывавших отход армии и правительства за Збруч, а вечером того же дня последний отряд петлюровцев покинул территорию Украины. Петлюра стоял перед окном штабного вагона и с горечью наблюдал, как заканчивается последний бой трехлетней Гражданской войны. Он не думал о будущем, он думал о прошлом. Слава, почет, уважение, независимость, выбор, власть… все закончилось с окончанием революционной войны. А. Шульгин, бывший министр межнациональных дел УНР, писал о Петлюре: «Он познал ошеломляющую славу. Его приветствовали, как Бога, люди, охваченные экстазом. Но массы бывают неблагодарными и в какой-то момент теряют веру в своего бога…»

* * *

В эмиграции, в Польше, Симон Петлюра оказался вместе с 30 тыс. бойцов и чиновников исчезнувшей республики. Он стал проигравшим вождем десятков тысяч нищих, раздетых, разутых, голодных людей. Одни смотрели на него как на отца, который должен позаботиться об их будущем и обеспечить им сносное существование, другие – как на главную причину своих неудач.

Перейдя Збруч, армия Петлюры была вынуждена сдать полякам оружие, военное имущество, лошадей. Остатки петлюровских частей были переведены в лагеря для военнопленных. К весне 1921 года часть солдат УНР разбежалась из этих лагерей, 2 тыс. умерло от голода и болезней, в лагерях осталось 15 тыс. человек.

Правительство УНР и Петлюра оказались в городке Тарнов, где собралось до 3 тыс. чиновников и «партийцев», а также членов их семей. В месяц на их содержание уходило 15 млн польских марок, в то время как казна УНР была пустой. К лету 1921 года все деньги казны, а также польские кредиты были проедены. В это время против Петлюры формировалась «военная» оппозиция – группа генерала Омельяновича-Павленко – с целью отстранения его от руководства движением. Заговорщики связались с польским командованием, заявив, что Петлюра больше не «вождь армии», просили поляков сберечь армию как военную единицу, а представителей французского руководства – утвердить протекторат Франции над армией УНР. Но Симон сумел сохранить свое влияние на армию, а польские власти желали иметь дело только с Петлюрой.

В итоге Петлюра отстранил Омельяновича-Павленко и других своих конкурентов от власти над армией. В ответ оппозиционные Петлюре силы создали в Вене Всеукраинскую Национальную Раду, которая претендовала на руководство всем украинским движением и объединяла сторонников Петрушевича, Коновальца, Вышиваного. Стремясь обезопасить себя от действий «военной» и «венской» оппозиций, Петлюра заявил о созыве Народной Рады – законодательного предпарламента под лозунгом «консолидации всех национальных сил». Народная Рада начала работу в феврале 1921 года в Тарнове. Она объединила в своем составе 34 представителя украинских партий, профсоюзов, общественных организаций, главой Рады был избран федералист И. Фещенко-Чеповский. Но несмотря на громкое название, Рада была неспособна ни наладить работу министерств, ни создать новое коалиционное правительство. В апреле 1921 года, когда Рада вышла из-под влияния Петлюры, он уже рассматривал ее как своего конкурента на «призрачную власть» и стремился ее «временно распустить». Сделал это Симон в августе 1921 года, после чего объявил о создании нового правительства в эмиграции во главе с Ф. Пилипчуком.

В 1921 году в лагерях для военнопленных еще сохранялась военная организация, условное разделение на полки и дивизии. Петлюра приказал ждать похода на Украину весной этого года, поэтому солдат в лагерях постоянно «занимали» военной подготовкой. Все надежды, как уже упоминалось, были связаны с внутренним восстанием крестьян в Украине. В УССР были направлены эмиссары, которым поручалось организовать координационный центр повстанчества, был создан Центральный повстанческий комитет и региональные повстанкомы, повстанческий отдел при украинском Генштабе и Партизанско-повстанческий штаб при Главном атамане во главе с генералом Ю. Тютюнником. К моменту начала восстания поляки обещали вооружить и организовать ударную двухтысячную группу.

Хотя польский Генштаб и допускал начало новой войны против РСФСР, но он не хотел ее специально провоцировать. 18 марта 1921 года был подписан Рижский договор между Польшей и РСФСР – УССР. Этот договор закреплял за Польшей земли, которые уступил Пилсудскому Ленин, что было «пределом мечтаний» многих польских ура-патриотов. В соответствии с Рижским договором правительство УССР потребовало от поляков соблюдения принципов невмешательства во внутренние дела друг друга и запрещения существования на своих территориях вооруженных, враждебных другой стороне, формирований. Поэтому польское правительство было вынуждено формально запретить деятельность правительства УНР на территории Польши и обязалось выдворить из страны Петлюру и его министров. С этого времени украинские учреждения в Польше перешли на нелегальное положение.

Переговоры с небезызвестным Борисом Савинковым, на тот момент главой «Российского эвакуационного комитета», обещали Петлюре поддержку до 10 тыс. «савинковцев». Восстание должно было начаться с перехода отрядов Петлюры и Савинкова советско-польской границы. В эти дни Симон заявил: «Я хочу с конницей идти на Украину». Было решено перенести начало похода на Украину на вторую половину мая 1921 года.

Но начало выступления снова было отложено, сначала на конец июня, потом – на середину августа, и наконец – на начало сентября… И хотя к тому времени большинство повстанкомов было разгромлено, Петлюра принял план похода – петлюровцы должны были захватить Каменец-Подольский и развернуть наступление на Киев.

Но в сентябре 1921 года вызрел внутренний конфликт между Петлюрой и Юрком Тютюнником, бывшим генерал – хорунжим армии УНР, командующим Партизанско-повстанческим штабом. Тютюнник, возомнив себя новым лидером Украины, решил самостоятельно добиваться «польской ласки» и поддержки украинских правых. Он заявил, что «Петлюра на Украину не пойдет» и если до 15 сентября не будет дано добро на поход, он начнет его самостоятельно, лично возглавив «акцию всеобщего восстания».

Польский Генштаб объявил, что сможет «выпустить на Украину» не более 1200 человек и без самого Петлюры, и что время для похода на УССР упущено и уже нет надежды поднять всеобщее восстание. Петлюра и Тютюнник настаивали на том, чтобы начать акцию, и потребовали от польской стороны оружия и лошадей. Но полякам не нужна была широкая акция, которая могла бы спровоцировать войну, достаточно было прощупать красный тыл и разорить приграничную инфраструктуру.

7 октября Польша и РСФСР подписали совместный протокол, по которому поляки обязались до конца октября 1921 года выслать из страны Петлюру, Тютюнника и других руководителей «антисоветских формирований». Правительство Польши было вынуждено официально заявить, что Петлюра 28 октября выехал из Польши. Однако на самом деле поляки разрешили Симону остаться в Польше, с условием перехода на «конспиративную жизнь». Теперь ему приходилось скрываться даже от ближайших единомышленников. Петлюра поселился на конспиративной квартире в Варшаве, не имея возможности «подавать признаки жизни», и только по вечерам выходил из дома, чтобы прогуляться и встретиться с семьей.

17 октября 1921 года Петлюра снова приказал начать поход в УССР, возложив на Ю. Тютюнника обязанности командования «армией вторжения». Первыми во Второй зимний поход Тютюнника вышли: Бессарабская группа (около 300 человек) – из Румынии, в рейд на Тирасполь, и Подольская группа (около 500 человек) – из Польши, в рейд на Подолье. 3 ноября в поход на Киев выступила основная Волынская группа Тютюнника (около 900 человек). Однако только 50 % бойцов группы были вооружены, а у четверти не было даже зимней одежды. Тютюнник намеревался на рождество взять Киев и поднять всеобщее восстание, но уже через две недели похода его группа была полностью разгромлена.

Только около сотни бойцов во главе с командиром смогли вернуться в Польшу. Вскоре Тютюнник был лишен польского покровительства, поддержки своего штаба и стал частным лицом. Петлюра же в этой ситуации оказался полководцем без армии, поскольку польские власти лишили его всякого контроля над интернированными солдатами УНР. Поляки уже не верили ни в возможность восстаний, ни в «союзнический потенциал» петлюровцев, поэтому было сокращено и финансирование «украинских политиков».

Не имея возможности вести вооруженную борьбу, Петлюра стремится организовать международную помощь голодающим в Украине, обратить внимание мировой общественности на трагедию украинского крестьянства. В письмах 1921 года четко просматривается отход Симона от поддержки польского курса, он заявляет, что польские границы на Волыни «не могут быть приняты».

Жизнь под чужим именем и невозможность «подать голос» продолжались… Денег хронически не хватало. Уйдя из «большой политики», Петлюра вернулся в журналистику. В 1923 году он написал ряд статей для журналов «Трибуна Украlни» и «Табор». В них он отмечал, что даже не имея государственной территории, можно сохранить правительство в изгнании для того, чтобы «подготовить нацию к самостоятельной государственной жизни». Одним из главных заданий эмиграции Симон считал выход ее на мировую политическую арену через Лигу Наций и другие международные организации.

В это же время Совет министров УНР продолжал проводить в Польше подпольные заседания с участием Петлюры. Симон организовал в Польше Государственный центр УНР в эмиграции во главе с премьером А. Ливицким (он же заместитель главы Директории). В случае гибели Петлюры Ливицкий должен был наследовать власть в несуществующей республике. С декабря 1922 года, со времени отставки Пилсудского, кризис власти в Польше нарастал и Петлюра в любой момент мог ожидать от польской власти своей высылки из страны, выдачи большевикам или чего-то подобного.

Вспоминая сложный 1923 год, бывший премьер-министр УНР В. Прокопович писал: «Политическая работа почти замерла. Дипломатические миссии едва ли не все прекратили свое существование… Правительство дышало на ладан, и никакой работы проводить было невозможно. И условия, в которых он находился, и исчерпание всех средств не давали ему возможности даже пошевелиться. Тарнов доживал последние дни, постепенно замирая. Наши ответственные люди рассеялись повсюду; значительная часть из них отошла от конкретной политики и борьбы и перешла к культурной работе, отдавшись ей полностью. Лагеря еще существовали, однако уже были под угрозой ликвидации; частые наезды различных большевистских комиссий, которые завлекали слабых духом домой, хоть и встречали у большинства соответственное отчуждение, но все же дезорганизовывали лагерную жизнь, вносили разложение. Материальные и духовные условия все ухудшались и ухудшались; сверху приходили новые ограничения; иногда сильно допекали смена настроений у комиссаров и их промахи. Ясно было, что приходит конец. Молодежь потянулась в Чехию за образованием. Среди лагерников обозначилось сильное течение ехать на работы во Францию, и должны были уже выехать туда первые партии. Организационные связи между эмиграцией ослабли; усилились влияния разных враждебных групп. Давала знать общая усталость, депрессия, апатия. Мы как будто переходили в стадию анабиоза».

В 1923 году Петлюра призвал к переходу на «новую тактику», которая предполагала отход от повстанческо-партизанских действий. В «мирную эпоху» он советовал украинскому подполью проникать в аппарат коммунистической партии, комсомола, на командные должности в Красную армию, для их «перерождения, разложения… взрыва изнутри». Украинизация в УССР открывала «новые перспективы врастания в систему», использования автокефального движения, потенциала украинской интеллигенции.

В конце того же, 1923 года Симон был вынужден выехать из Польши, спасаясь от безденежья, от слежки польских и советских агентов и своей «заброшенности». Выжить в эмиграции можно было, только выйдя на «международную арену», а «польское уединение» не давало таких возможностей. Петлюра надеялся стать представителем идеи «самостийной Украины» в Европе. А. Шульгин вспоминал, что «Петлюра не отказывался никогда от своих должностей, оставаясь во главе национального правительства, которое не переставало существовать ни минуты».

1 января 1924 года Петлюра и Прокопович выехали через Вену в Будапешт, где еще оставалась дипломатическая миссия УНР. В мае 1924 года Симон перебрался в Женеву. Здесь он пытался добиться официального статуса для миссии УНР при Лиге Наций, однако никто не хотел слышать о миссии несуществующей страны. Неудача постигла Петлюру и в деле с признанием Великой ложи Украины масонским координационным центром. В то время он писал Н. Шумицкому: «материальных возможностей у меня нет никаких».

В октябре 1924 года Петлюра и Прокопович переехали в Париж. Но французских политиков уже не интересовали перспективы борьбы с СССР, их полностью устраивала «версальская система» передела Европы и существование СССР как противовеса германским интересам. Франция помогала Польше, Румынии и Чехословакии, которые захватили часть украинских земель, и поэтому «украинского вопроса» для французов просто не существовало. Петлюре хотя и дали вид на жительство, но в официальных структурах его игнорировали, рассматривали как бесправного эмигранта. Несмотря на это, Симон продолжал демонстрировать свое франкофильство и призывал украинскую эмиграцию воздерживаться от «ориентации на Германию».

В конце концов в полиции Петлюру предупредили, что он не должен заниматься «публичной политикой» и может только вести жизнь частного лица. Петлюра и Прокопович были вынуждены делить одну комнату для ночлега с безработным князем И. Токаржевским. Симон вспоминал, что жил в Париже в 1924 году, «словно в собачей будке».

В середине 1925 года Петлюра получил некоторую сумму денег из неизвестных источников, что позволило ему воссоединиться с семьей и начать в Париже выпуск журнала «Тризуб», который рассматривался как «официоз УНР в изгнании». Профессор В. Коваль вспоминал: «Петлюра живет убого, обедает без вина за 4 франка. Без зубов. Читает много военной литературы по-французски и всю военную большевистскую литературу».

Петлюра понимал, что правительство УНР в эмиграции может выжить только благодаря организации украинских трудовых эмигрантов, для чего был создан «Союз украинских эмигрантских организаций Франции». Петлюра поддержал создание Союза, однако не вошел в его руководящее звено. Он дистанцировался от этой организации, не желая создавать конфликты вокруг своей особы.

С приездом Симона в Париж сюда переместился государственный центр УНР в изгнании. И хотя большинство министров несуществующей УНР проживало в Чехословакии и Польше, несколько раз в год министры съезжались вместе и строили планы на будущее. За 11 месяцев до смерти Петлюра писал А. Ливицкому, что чувствует близость конца, который будет внезапным. За восемь дней до своей гибели Симон заметил, что «Петлюру, если не говорить о личности, не так легко уничтожить».

Во вторник 25 мая 1926 года в час дня Петлюра обедал в ресторанчике, в трех кварталах от дома. Пообедав, он пошел по улице Расин и остановился у лотка с книгами. В это время к нему приблизился неизвестный мужчина. Он окликнул Петлюру по фамилии и, выхватив пистолет, начал стрелять в упор. Симон замахнулся на нападавшего тростью, попытавшись выбить оружие, но не успел. Первая пуля попала ему в плечо, он потерял равновесие и упал на тротуар. Нападавший закричал: «Это тебе за убийства! Это тебе за погромы!» Следующая пуля скользнула по коже подбородка, третья и четвертая – попали в живот. Петлюра успел крикнуть: «Боже мой, хватит, хватит!» Пятая – смертельная – пуля прошла у самого сердца, пробила легкое и сердечные сосуды. Подоспевший полицейский набросился на стрелявшего, отнял у него револьвер, после чего с десяток прохожих, подбежав к убийце, начали его избивать. Еще живого Петлюру отвезли в госпиталь на улицу Сен-Жермен, где через 20 минут он скончался.

На первом же допросе преступник заявил, что его зовут Самуил Шварцбард и что он убил Петлюру осознанно, мстя за организацию кровавых еврейских погромов в Украине. На следствии Шварцбард утверждал, что подготовил убийство самостоятельно и не является ничьим агентом. Он стремился представить свой поступок «актом справедливой мести», заявляя, что убил Петлюру «как виновника в смерти десятков тысяч евреев во время погромов», что «Петлюра заслуживал самого страшного наказания». Парижский суд не хотел рассматривать версию о том, что Шварцбард – советский агент, и предпочел версию «террорист-одиночка», хотя убийца и сознался, что был анархистом. Однако жившие во Франции эмигранты-украинцы были уверены, что руку Шварцбарда направляли советские агенты. Возможно, убийство Петлюры курировал В. Ауссем, тогдашний большевистский полпред в Париже.

Суд по делу об убийстве Симона Петлюры начался только в октябре 1928 года. Обвинительный акт достаточно правдиво описывал роль Петлюры в истории, указывая, что он боролся с преследованиями евреев и не являлся ни виновником, ни организатором многочисленных погромов времен Гражданской войны. Но коллегия присяжных парижского суда оправдала убийцу Петлюры. Адвокат А. Торез обвинил покойного в организации погромов, антисемитизме, германофильстве, враждебности по отношению к Франции. Во время процесса показали свою силу французская левая пресса, а также симпатии к СССР, которые были тогда модны в кругу французских интеллектуалов. Постарались и представители Кремля, которые предоставили суду письмо жителей Проскурова, в котором лидер УНР обвинялся как организатор резни евреев. Шварцбард заявил, что на совести Петлюры полмиллиона еврейских жизней. Потом, правда, количество «жертв Петлюры» он сократил до 100 тысяч…

Оправдывая Шварцбарда, защита сыграла на его заслугах во время Первой мировой войны, на его участии в боях за Францию в составе Иностранного легиона, на французском гражданстве обвиняемого. Петлюру же представили как «лицо без гражданства», с подозрительными «немецкими связями в 1918 году». Под воздействием эмоций и непроверенной информации 8 из 12 присяжных заявили, что Петлюра виновен, а Шварцбард заслуживает оправдания!

В итоге был создан столь необходимый советскому режиму миф о Петлюре. Его имя должно было ассоциироваться со всем темным и кровавым, грехи Петлюры были невероятно раздуты, он был «возведен» в ранг главного «всеукраинского антигероя»…

Задолго до появления на свет Симона Петлюры Иван Котляревский, затем и Тарас Шевченко начали создавать украинскую нацию. Петлюра продолжил этот процесс, четко осознавая свою миссию. И хотя к 1917 году украинская нация еще была «сыровата», он (как, впрочем, и большинство деятелей Центральной Рады и Директории) ускорил процесс ее «вызревания». Нужно ли было спешить, нужна ли была вся эта кровавая борьба за «самостийность»? Сможет ли Украина реализовать украинскую идею? Теперь эти вопросы обращены более не к Симону Петлюре, а к нашим современникам – гражданам Украины XXI века. Ведь шанс был дан, и он оплачен дорогой ценой…