Текст книги "Трудно быть другом"

Он любил и очень уважал АБЕ. Тот никогда не сидел во время урока – ходил по рядам и заглядывал каждому в тетрадь. Объясняя, всегда жестикулировал – обеими руками, указкой, классным журналом. Огромные очки с толстенными стеклами каким-то чудом держались на самом кончике его носа, а увеличенные ими глаза будто плавали перед ним. На лысой черепушке, похожей на очищенную редиску, торчало всего несколько клочков седых волос, и он нежно их поглаживал, выслушивая даже самые нелепые ответы.

В алгебре Денис да еще двое в классе рубили, остальным все было до фонаря. Но всегда на уроках АБЕ стояла какая-то благодатная тишина, словно наслаждался народ, наблюдая, как учитель расправляется с формулами, как шутит. Особенно любили слушать его рассказы о жизни великих ученых. И так здорово у него это получалось, будто был знаком с каждым лично, чаёк вместе попивали. И ни разу он не повысил ни на кого голос. А на других уроках и не поймешь, кто кого хочет переорать: училка – гладиаторов или они – училку. Иногда целый урок все стоят на ушах! Училка в слезах, девчонки в соплях. Жуть!

АБЕ знал, что у Дениса с иксами полные лады, и не вызывал к доске. Зато во время контрольных вручал ему листок с такими хитрыми задачками, от которых у ученика по спине пробегали мурашки и все внутри начинало звенеть в предвкушении предстоящего поиска, радостной борьбы.

Кроме Гольда, никто не знал, даже не догадывался, что у них с АБЕ идет большая игра – «решишь – не решишь».

Иногда, получив новую задачку, Денис так увлекался, что забывал обо всем, начинал бормотать что-то невразумительное, царапая ручкой по листку. И тут Гольд врезал кулаком в бок – возвращал в реальную действительность: «Чо шуршишь? Тихо сиди! Не возникай!»

Сам же АБЕ незаметно поглядывал на Дениса, поблескивал очками и слегка улыбался. «Вроде крепенько достал я тебя? Это тебе не водичку переливать из бассейна А в бассейн Б! Тут надо серьезно пошевелить извилинами!»

– Вот и всё на завтра, – донеслось до Дениса из трубки.

– Стоп! Знаешь, последнюю можно долбануть совсем иначе: хипповый вариантик появился! Закачаться можно! Записываем!

– С ума сошел! Какой еще вариантик?! – взмолилась Таня. – В классе все в курсе, что я полный ноль в алгебре, а ты еще мне что-то предлагаешь. Представляешь, это же будет настоящий цирк: Барканова решает задачки «хипповыми вариантиками»! Надо мной все обхохочутся! И АБЕ первый!

– Ладно, оставим этот вариант… – Денис с сожалением вздохнул. – А так здорово можно крутануть… и так красиво! Ладно! Всё! Точка! Ну а теперь ты уже поняла, что делать дальше?

– Да, сейчас я все это, что ты надиктовал, вызубрю, чтобы не совсем полной дурой выглядеть, когда АБЕ спросит…

– Не нагнетай! Все будет нормально.

– Я постараюсь. А у меня есть предложение.

– Весь внимание.

– Давай в воскресенье, если оно у тебя и Маши не занято, съездим в Сергиев Посад.

– Хорошая мысль. Правда, мы там уже были всем классом.

– В Троицкий храм заходили?

– Не помню… Вот Музей игрушек помню. А что в том храме?

– Этот храм самый главный: в нем хранятся мощи святого Сергия, основателя лавры.

– Ну да! У меня книжка как раз есть про его житие и чудеса. Еще не успел прочесть… Говоришь – в воскресенье? А мы с Мышонком хотели пойти в школу. Она при храме, который рядом с нами.

– Воскресная школа?

– Ага!

– Барканова из 9 «А» может присоединиться к вам?

– К вам, товарищ Барканова из 9 «А», у матросов нет вопросов!

– Спасибо за доверие, товарищ Пожарников. Значит, после школы сразу поедем в Сергиев Посад?

– Конечно! Слушай, а почему ты такая… сообразительная?

– Сама не знаю! – Таня залилась смехом. – Наверное, от радости, что так здорово раздолбали задачки. Завтра АБЕ будет смотреть на меня и удивляться… А вообще-то его не удивишь. Он отлично знает, что я не способна на такой подвиг. И может, догадается, чьи мозги тут потрудились на самом деле.

– Ну и что? Народная мудрость гласит: «Сам погибай, а товарища выручай!» Е?

– Е! Но есть и другая пословица: «Сколько веревочке ни виться…»

– Товарищ Барканова! – перебил строгим голосом Денис. – А разве вы будете безразлично наблюдать, как тонет в пучине беззащитный человек, вроде меня, и не протянете ему руку?! Фу-у-у… Выдохся… Нет больше сил… Короче, все вызубрить, чтоб от зубов отскакивало! И АБЕ будет доволен. Дошло?

– Вызубрю. Маша уже спит?

– Только-только затихла. Вся в работе – пилит и пилит…

– Не пилит, а играет. Она бесподобная!.. Знаешь, что я хочу тебе сказать… Ты, кажется, не понял, зачем мне с Машей надо было встретиться. Помнишь? Так вот, я увидела Машу – как она держит в руках скрипку, как дышит на нее – и поняла: заниматься не своей работой человеку, я имею в виду себя, противопоказано. Так нельзя. И сказала маме об этом. И отцу. Мама переживает. Нет, конечно, я не засуну скрипку под диван – буду играть. Но это все уже будет совсем по-другому выглядеть. Ты со мной согласен?

– В принципе… Хотя…

– Давай безо всяких «хотя». Как ты сам говоришь – «всё! Точка!». Апельсину привет! Спок ночи!

– Не бросай трубку! В Сергиев Посад надо обязательно поехать! Но не в это воскресенье. Вот Муравья вышибут под зад домой. Мы всей развеселой командой и двинем в лавру, на поклон святому Сергию. И еще захватим длинноногого Гольда. И бабу Жанну с Толяном! Нет возражений?

– Ты что! А я и не подумала. Бабу Жанну – обязательно! Она будет очень рада!

– Да, для нее это будет праздник, а то она совсем закисла дома. Вот теперь точка! И спок ночи!

– Спок!

Денис повесил трубку. Осторожно так уложил ее, ведь по этим проводкам сейчас туда-сюда проносились слова… столько слов!..

Взглянул на листок, лежавший рядом с учебником.

 
Стихи не лепят из пыли,
И они не растут из бурьяна —
Они родятся от боли
Или большого обмана…
 

Прикрыл глаза. Дэн, а ведь ее голос, наверно, еще где-то в проводах, вот в этой трубке, рядом с твоими дурацкими ушами. Конечно, он знал, что, согласно физике и всяким прочим законам, в этих тонких медных проводках-ниточках давно уже ничего нет. Но почему же слышится ему голос Тани? И кажется, что он где-то близко-близко…

Брякнул звонок у двери – родитель!

В прихожую вошел отец с газетным свертком в руке.

– О-ля-ля! – только и смог произнести удивленный Денис, когда отец развернул сверток.

Там был шикарный букет белых роз.

– Это нашей маме. Завтра исполняется восемнадцать лет со дня нашей свадьбы. Хочу утром отнести цветы ей в больницу.

– Мама будет очень рада. А откуда у тебя деньги? Это дорого…

– Я попросил аванс, и мне дали в храме. Цветы, наверное, надо поставить в воду?

– Это мы запросто!

– С отцом Вадимом мне так легко, просто, он сразу всё понимает… Я ему рассказал про себя всё… буквально всё…

– И правильно. Ну а теперь моемся, ужинаем.

Отец стоял переминаясь с ноги на ногу.

– Иди мойся, а то совсем остынет ужин.

– Да, я тебе должен сказать… Я звонил в центр, где учится Маша. Спросил, как прошел конкурс. Маша стала лауреатом? Это на самом деле?

– Да, на самом деле.

– Ты меня прости, я без разрешения позвонил. Но не подумай, ничего не говорил лишнего, только спросил о конкурсе.

– Хорошо, что позвонил. Я хотел рассказать тебе, как придешь.

– Я очень рад за Машеньку. Подарок ей принес… – Отец достал из кармана небольшую коробочку. Открыл. – Взгляни.

В коробочке лежала миниатюрная икона.

– Владимирская Божия Матерь.

– Красивая какая! – восхищенно произнес Денис, глядя на добрые, все понимающие глаза. – Это Мама Христа, да?

– Да, и образ, по преданию, был написан еще при жизни Марии.

– Ты должен сам подарить. – Денис протянул коробочку отцу.

– Я уйду очень рано, Машенька еще будет спать. А если я напишу ей записку и мы оставим все у нее на столе?

– Отлично придумал! – улыбнулся Денис. – Так и сделаем!

Апельсин проводил отца до ванной и галопом обратно на кухню.

– Помогать пришел? Ух ты, бандюган! – Денис почесал у Апельсина за ухом, и тот радостно замурлыкал. – «Пой песню, пой, рыжий ковбой!..»

Тонкий нежный запах исходит от цветов.

Когда последний раз в их доме стояли цветы? Склеротик Дэн, напрягись, вспомни! Не помнишь. Как этим розам обрадуется мама! Перед выпиской из больницы он тоже купит цветы. Мама откроет дверь и увидит их в вазе на столе… Представил ее радостные глаза…

Запиликал мобильник – Гольд.

– Привет длинноносым!

– Салют кривоногим! Сообщаю: мои стрельцы сегодня пасли Косого. Сейчас звонили. Косой снова вошел в тот самый дом и не выходит оттуда… Что-то не нравится мне этот домик.

– И мне не нравится. Но Никите говорить пока рано, нужны факты и только факты. Ты меня понял?

– Понял. Завтра я на первый урок не успею. Из деревни едет вторая тетушка, надо встретить. Не была в Москве лет двести.

– Встречай. А я недавно имел базар с нашей кинозвездой.

– С Веркой?

– С ней. Она видела Муравья, и даже ампулу тот ей показывал. Сказала ему, что он может подохнуть, если вколотит, а он – ха-ха… Где достал такую дурь – не выдал. И она не знает.

– Врет, зараза!

– Да, верить нельзя. Я по всем ее адресам пройдусь. Она, кажется, здорово боится торговца этой дурью. Вякнет – пришьют. С этим делом надо разбираться. Как наш Муравей?

– Пока не выписывают. Чихать начал, доходяга.

– Ничего, вылечат. Главное, чтоб потом он не расслабился. А то мне Верка тут всякого набазарила… Потом расскажу. С Доктором надо поговорить.

– После уроков заканчиваем модель?

– Уже давно пора! Материал есть, клей есть.

– Тогда усё, как говорит моя маманя.

Мобильники отключены.

Прислушался: вода в ванной уже не шумела.

– Твое ученое мнение, рыжий? – Денис взглянул на кота, сидящего на табуретке рядом с раковиной, даже брызги воды не пугают его, только морщится. – Наш родитель перестанет куролесить? В норму придет?

Апельсин многозначительно пошевелил усами.

– Я с тобой вполне согласен: будем надеяться.

На пороге появился отец.

– Помылся?

– Да.

– Ну и хорошо. Вон и Апельсин рад, что ты пришел. Садись ужинать. Все горячее на плите. Сам клади. А это праздничный торт. А я налью воду в вазу.

– Спасибо. Мама наша как там?

– Уже ничего. Вполне ничего. Скоро выпишут. Настроение хорошее. Особенно после победы Мышонка на конкурсе. Но я еще ей не говорил, что ты начал работать в храме…

– Я это должен сам сказать. И завтра скажу. Обязательно. Часов в одиннадцать поеду в больницу… Утром.

А потом у меня разные дела в городе по поручению отца Вадима. Много дел… Денис?

– Что? – Сын повернулся к отцу.

– Ты веришь в меня?.. Мне веришь?

– Конечно, верю.

– Спасибо. Ну, продолжай, продолжай обрезать розы. Этот шум воды в раковине… Так хорошо мне от него… Мне кажется, наша мама моет посуду, вода так же шумела. Я любил сидеть вот на этом стуле, и мы с мамой разговаривали, как прошел день у нее, у меня… Я подумал: когда мама выйдет из больницы, мы с тобой займемся квартирой – уже давно не меняли обои, потолки надо покрасить…

Денис принялся счищать кожицу с последнего стебля. Включил посильнее воду… Пусть шумит! Пусть как следует шумит!

7

Денис открыл глаза и взглянул на часы.

Отец ушел уже на работу.

Улыбнулся, представив, как Мышонок проснется, протрет глазенки, скатится с постели, а перед самым носом записка, иконка, – тут только держись, какой будет писк и вопли!..

А у тебя, засоня Дэн, сегодня проза жизни: надо шуровать в школу. Хватит заставлять Гольда придумывать разные страшные истории про твои болезни. Гайморит вылечил, лихорадку победил. Температура нормальная. Все микробы обезглавлены и растоптаны. Хватай книжки, тетрадки – и шагом марш!

Гольд сегодня может и не дохромать до школы: встретить на вокзале очередную тетушку из деревни – задачка не из простых. У той небось всякие узелки, сумки, заполненные банками с огурчиками, грибочками, и прочее, и прочее. И надо доставить тетушку и весь товар в целости и сохранности, чтобы народ не затоптал в метрухе, чтобы не расколотить банки-склянки.

Что будут грибочки, Денис ничуть не сомневается. Тетушка часто присылает своей сестрице и ненаглядному племянничку деревенские подарочки через родственницу-проводницу. Денис вместе с Гольдом ходят на вокзал встречать поезда с посылками. Потом на кухне у Гольда проводят дегустацию. Вот подумал об этой вкуснотище – и слюнки потекли.

Дэн, ты что-то слишком рассиропился – огурчики, грибочки! Сейчас думай, как будем говорить с народом в классе, чтобы никого не обидеть, и в тоже время очень серьезный вопрос на повестке – прокол с наркотой! О «витаминчиках»! Как такое получилось? Почему мозги у народа не сработали? Неужели и дальше так дешево будем прокалываться?!

Наверняка возникнут вопросы. Вот, Дэн, и будем расклевывать их, и до конца! А то опять появится на горизонте какая-нибудь дурь, и будем снова все очень дружно хлопать ушами.

Прислушался: тишина. Мышонок еще сны сладкие видит.

Подумал, что неплохо бы сейчас добежать до бабули Жанны – успеет до школы! – еще разок спросить про развеселую блондиночку. Странное впечатление осталось после встречи с Белой туфелькой возле метрухи. И ужасно захотелось засунуть нос в сумки под столом – что за товар в них лежит, из-за которого Белая туфелька залила горючими слезами бабулю Жанну.

Через несколько минут он уже нажимал веселенькую голубую кнопку – недавно поставил новый звонок у двери квартиры бабули.

Никакого движения в прихожей на трезвон, хотя звоночек здесь очень даже громкий: чтобы на кухне было слышно, просила.

Еще пару раз вдавил пуговку.

Дэн, ты лопух! Сейчас бабуля уже на своем боевом посту – с Толяном. Будущие профессора рванули в институт.

Нет бабули – так это даже лучше, значит, в спокойной обстановке разберемся с сумочками девицы.

Денис достал ключ и вошел в прихожую. Запер дверь изнутри на ключ и вытащил его, чтобы не перепугать бабулю, если вдруг надумает вернуться.

Сразу под стол – сумки на месте. И только хотел засунуть нос внутрь, как раздался трезвон в прихожей. Звонок прямо надрывался! Нет, это не бабуля! Зачем ей звонить? У нее есть ключ.

И снова: дзынь-дрынь-дзынь! Через паузу – дзынь-дзынь!

Дэн, кто-то с утра пожаловал в гости к нашему одуванчику. Может, соседке нужна соль или спички?

Два прыжка – и он в прихожей, вжался носом в обшивку двери. И увидел в глазок мордочку Белой туфельки. Сразу узнал ее! Ха-ха! А хозяйки нетути дома! Зря пришла! Прокол, дорогуша!

Белая туфелька, прикусив накрашенную губку, продолжала звонить. Смотрите-ка, настырная какая!..

И неожиданно заскрежетал замок – это Белая туфелька пыталась открыть дверь! Здорово живем! Бабуля отдала ей свой ключ!

Замок с большой придурью – всегда заедает, и потому надо хорошо повозиться с ним, чтобы открыть.

Дэн, что делать? Спрятаться! В туалет? Исключено! В газовую плиту?

Замок вот-вот откроется…

Ага, под кушетку можно! Под ней тесно, зато надежно! Втиснулся ужом и замер. Весь ушел в слух.

Еще щелчок… еще… и дверь открылась! Сумела! Ну мастер!

Цок-цок каблучки… Туда-сюда…. Туда-сюда…

Перед носом Дениса появились белые туфельки на тонких высоких каблучках. На одной из ног, над лодыжкой, две цепочки. Красивенькие цепухи, одна витая, другая из пластиночек.

Неужели баба Жанна отдала ключ? А почему бы и не отдать? Девочка слезу пустила! Ну а бабуля даже кофточку последнюю снимет – только попросите.

Стоп, стоп! Бабуля не могла отдать свой ключ! У нее же нет запасного! А она ушла из дома к Толяну и сама заперла дверь!

Вдруг до него дошло: отмычкой работала Белая туфелька! Молоток!..

Вопросик: зачем в такую рань прискакала сюда? Сначала звонила – проверяла, дома баба Жанна или нет.

Каблучки опять зацокали. Кажется, к столу подошла.

Тишина. Какой-то шорох… Как будто бумагой шуршит.

Ни черта не видно!

Коснулся носом пола, и ужасно захотелось чихнуть.

Весь сжался, задержал дыхание… Только твоего чиха не хватало сейчас, Дэн! Сам виноват: у бабули нет сил вытирать пыль под кушеткой. Надо устроить в ее апартаментах генеральную уборку, заодно и кухню покрасить, и рамы оконные…

Как же щекочет в носу! 0-ой… Особенно в левой ноздре! Держись, Дэн! Терпи! Не дыши!

Изо всех сил сжал пальцами переносицу – Доктор Серж научил. Ага, всё, порядок! Пронесло! А то был бы настоящий цирк!

Опять каблучки зацокали. И уже рядом. Хоп! – скрипнула и застонала кушетка – присела Белая туфелька. Перед самым носом торчат каблучки – можно потрогать и цепочки пальцем подцепить.

Дэн, а если сейчас схватить ее за ногу? Вот будет номер! Нет, такие шуточки в сторону.

– Марат, новый товар я уже занесла. Беру старый и плыву к ячейке. Какой номер сегодня? Поняла! Завтра звоню в семнадцать.

Каблучки цок-цок! Хлопнула дверь, звонко щелкнул замок. Тишина.

Денис еще немного полежал, уткнув нос в пол. Затем выбрался из-под кушетки – и сразу к окну. Белая туфелька уже вышла из подъезда. Спортивная сумка на плече. Головкой туда-сюда, закурила и пошуровала в сторону гастронома.

Дэн, что делать?

В башке шторм семь баллов, уже паруса трещат! Мысли крутятся, вертятся, сшибая друг дружку… О каком новом «товаре» говорила Белая туфелька? «Беру старый…» Взяла сумку – значит, в сумке старый! Что за «товар»? Это потом посмотрим… «Плыву к ячейке…» А это что значит?

Рванем за Белой туфелькой! Разберемся, куда она «плывет»!

Догнал ее, когда была у гастронома. Держался несколько в отдалении.

Дэн, давай прокрутим условия задачки. Что-то многовато иксов и игреков. Под столом бабули девица организовала склад: в сумках находится какой-то «товар». Белая туфелька приносит его и уносит. Пользовалась отмычкой, чтобы войти в квартиру. Странный разговор по мобильнику. Куда-то «поплыла» с «товаром»…

Целая куча вопросиков, и все заковыристые. Давай врежем по шее хотя бы одному иксу! Девица пустила слезу: влипла в жуткую ситуацию, бандиты обижают. Бабуля взяла ее под свое воробьиное крылышко. Появился в квартире склад.

Но Белая туфелька не похожа на разнесчастную – у метрухи хорошо отрывалась!

Что еще мы знаем? К сожалению, пока всё. Хиловато, Дэн, не густо. Иксов не уменьшилось…

Белая туфелька притормозила, головкой по сторонам – и в подземку. Но тут резко повернула – и уже шагает в сторону автобусных остановок. Хорошо ориентируется – значит, знакомы ей эти места. Потихоньку пошла. Чувствуется, что сумка тяжелая.

Таксист, проезжавший мимо, сбавил скорость, приглашает. Не хватало только этого! Чтоб на тачке рванула из-под самого носа!

Белая туфелька отрицательно махнула ручкой. Молодчина!

До остановки автобуса дошлепали. Народ топчется, скучает. Денис затерялся среди пацанов – похоже, студенты, которые что-то с жаром обсуждали.

Белая туфелька опустила сумку себе под ноги – устала.

Наконец выплыл из-за угла автобус.

Давка, шумок у дверей, но вот все вползли и успокоились. Туфельку прижали к задней стенке, возле дверей.

Едем, едем. Народ все втискивается и втискивается.

Конечная – «площадь трех вокзалов»! Знакомая остановочка.

Белая туфелька соскочила с подножки, с усилием закинула на плечо сумку и пошагала в сторону Казанского. Видимо, уже хаживала здесь не раз.

Дэн, шаркни в сторону, чтобы не засветиться!

Дружно заворачиваем за угол вокзала, и Белая туфелька бодренько так спускается по ступенькам в подвал и шагает в сторону автоматических камер хранения.

Давненько сюда не заглядывал. Вдоль стен выстроились ящики, где можно оставить вещи. Удобная штука: запомнил код – и гуляй не хочу.

Денис уже понял, про какие ячейки толковала по мобильнику Белая туфелька.

Народу не густо. Возятся с чемоданами, сумками, перекладывают что-то туда-сюда. Каждый занят своим делом, на соседей не обращает никакого внимания.

Туфелька подошла к ящику и с облегчением опустила сумку на пол. Пробежала по залу остреньким взглядом. Потом втолкнула сумку в ячейку для хранения и захлопнула дверцу. Достала зеркальце из сумочки, губки подкрасила. Вытащила пакет в цветочках и пошагала в дальний угол зала, где никого нет.

Принялась причесываться, а сама по залу глазками, глазками… Ничего подозрительного не заметила и как бы нехотя открыла самую крайнюю ячейку. Какой-то сверток, который взяла из ячейки, сунула в пакет с цветочками. Отошла в сторону и снова начала причесываться. Потом присела возле дремлющей старушки и стала обеими руками что-то перекладывать в пакете, а головкой иногда незаметно крутила из стороны в сторону.

Во время всей этой «операции» Денис стоял возле теток, заваленных грудой пакетов, сумок. Тетки перебирали вещи, перемещая их из одного баула в другой, громко спорили о каких-то покупках, рядом крутились пацанята…

Туфелька медленно поплыла к выходу из камеры хранения. Вышла и сразу задымила сигаретой, поглядывая то по сторонам, то на свои часики. Покурив, пошла к метрухе. И сразу на кольцевую.

До станции «Проспект Мира» доехали без всяких приключений.

Денис изучал дебильную рекламу, когда засек краем глаза, что Белая туфелька вылетела из вагона. Он успел выскользнуть из уже закрывающихся дверей. На станции Белой туфельки не видно. Смылась?! Унюхала?! Не может такого быть, потому что такого быть не может! Это АБЕ выносит такой приговор бредовому ответу у классной доски.

Дэн, спок! Она никак не могла засечь тебя! Может, просто на всякий пожарный случай решила проверить, нет ли хвоста.

Гудит метруха. Мелькают перед глазами лица, сумки и снова лица, лица…

Привстал на цыпочки.

Дэн, ха-ха! Ты, конечно, большой лопух, но еще и везунчик! По широкой лестнице, ведущей к выходу в город, поднималась Белая туфелька! И кажется, даже отсюда, издалека, он услышал звонкое цоканье каблучков по мраморным ступеням.

Догнал ее уже на выходе из станции. Конечно, не бросился обнимать, а незаметно просочился вслед за здоровенным мужиком, который каким-то совершенно непонятным образом тащил в руках сразу три огромных чемодана, да еще на плече у него висел далеко не маленький рюкзачок. Рядом семенила тощая, как карандаш, дама в огромной шляпе и что-то беспрерывно трещала мужику, размахивая руками. Тот только мотал башкой и пёр вперед, как бульдозер, распихивая чемоданами пассажиров.

Под прикрытием этой парочки Дениса вынесло из дверей метро прямо к проспекту Мира.

Шум города. Бабульки с букетиками цветов, носильщики, таксисты, мужики и женщины с детьми, пацаны с огромными рюкзаками за плечами, видно, ехать куда-то собрались и что-то хором гундосят под гитару…

Представил тетку Гольда, как на нее обрушилось все это. Хорошо, что длинноногий топает рядышком…

Белая туфелька цокает по площади, как по родной, – даже ручкой помахала кому-то. Ну совсем своя здесь.

Вышла на улицу и тормознула у газетного киоска. Поводила носиком по журналам, книжкам, торчащим за стеклом. Оглянулась – и к окошечку. Быстро что-то вытащила из своего цветастого пакета и протянула киоскерше.

Денис даже привстал на цыпочки и увидел: это не деньги! Точно, не бабки! А какой-то пакетик. Небольшой пакетик.

Из окошечка передали газету. И она сразу отвалила от киоска. На ходу, не разворачивая, сунула газету в пакет.

Еще у трех газетных киосков останавливалась Белая туфелька. И повторялось одно и тоже: в окошечко вместо денег протягивала какой-то пакетик, получала газету – и дальше.

Тут Денис уже просто обнаглел: подошел к боковому стеклу киоска и разглядел, что за пакетик – в таких продают семена цветов!

Девушка получила очередную газету. Дальше самое смешное: все газеты она одним махом засунула в мусорную урну и стала трепаться по мобильнику.

Денис слегка расслабился, загляделся на что-то и – ля-ля! – даже не заметил машину, тормознувшую в стороне. Туфелька вскочила в нее. Только успел увидеть взметнувшиеся белоснежным облаком волосы. Хлопнула дверца, и тачка, резко газанув, умчалась.

Ну ты растяпа, Дэн! Как дешево тебя накололи!

Подошел к месту, где только что стояла Белая туфелька. На асфальте валялась недокуренная дамская сигарета. В воздухе все еще висел терпкий запах духов.

Теперь, Дэн, после того как тебя так красиво умыли, можешь купить булку-калорийку. Поработай челюстями, раз мозги не шурупят.

Шагая обратно к метрухе, он по очереди заглядывал во все газетные киоски, к которым подходила Белая туфелька.

В киосках, как на подбор, сидели весьма симпатичные женщины, у одной даже огромный котище дремал на полке. Стеклянные стенки заставлены журналами, детективами и газетами. Рядом с ними висят на липучках яркие пакетики с различными семенами и бумажки: «Радость для дачников!»

– Скажите, пожалуйста, сколько стоит пакетик семян морковки?

– Зачем тебе, мальчик? Все равно же не будешь покупать!

– Почему не буду? – совершенно искренне возмутился Денис. – Мы в школе сделали теплицу. Сбегаю за деньгами и куплю! Мы проводим эксперименты по биологии, понимаете…

– Понимаю. Приходи с деньгами, и тогда будем разговаривать.

Примерно такой же разговор состоялся у Дениса с хозяйками киосков. Кто отвечал с улыбкой, а одна тетка, хмыкнув, послала подальше.

И тут на него вдруг прямо до тошноты навалилась тоска. Зря убил время на эту Туфельку! Сыщика решил изобразить! Волну погнал! А это обыкновенная торгашка! Не знает, куда семена пристроить, и мельтешит. А пока семена лежат у бабули Жанны под столом, трудится на панели, чтоб золотые цепочки на ноги вешать! Семенами такое не заработаешь!

Уже шел третий урок, когда Денис сунул нос в полураскрытую дверь. Народ в классе радостно загудел. Извинился за опоздание перед Веревгеньевной. Историчка милостиво разрешила ему сесть за парту. С историей у Дениса проблем нет. Самое главное, не спутать разные исторические даты. Веревгеньевна за этим следит, как сокол. Вот великий экспериментатор Гольд, бывает, такое сморозит, что у нее даже начинает краснеть и вздрагивать кончик носа и она хватается за сердце, чтобы то вдруг случайно не выскочило из груди.

У Гольда – это он сам не может толком объяснить – в мозгу почему-то жуткая мешанина из разных исторических событий и дат: никак не может их запомнить и вечно путает, когда и кто с кем воевал, кто и когда выпустил какой-то манифест, подавил восстание или произвел революционный переворот. И тогда он начинает изворачиваться, разводить философию, закатывать глаза к потолку. Насчет этого он большой артист.

Но Веревгеньевна на такие дешевые штучки не клюет и прерывает его красноречие одним взмахом руки: «Ушел в сторону, Гольдштейн! Не сочиняй разную белиберду! Возьми себя в руки! Когда произошло это событие? Дата! Пожалуйста, отвечай!» Ну, он и брякает. И спокойно так брякает. Его же попросили. А он очень вежливый.

И тут у Веревгеньевны нос подрагивает. «Зачем ты надо мной издеваешься, Гольдштейн? Неужели тебе не совестно? За что ты так не уважаешь меня? Неужели тебе не стыдно смотреть в глаза своим товарищам? Неужели не в силах запомнить такую важную дату?!»

И пошло-поехало… Она начинала рассказывать, что происходило в те мрачные давнопрошедшие времена, конечно совсем позабыв о негоднике Гольдштейне. Она вся как бы перемещалась в прошлое. Класс в полном кайфе: народ обожает слушать рассказы Веревгеньевны.

Место Гольда пустое – разбирается со своей теткой. Великое дело! Вечером снимем пробу с маринованных грибочков!

Незаметно взглянул на последнюю парту: Таня уткнулась носом в книжку. Спиралька возле уха подрагивает. Можно сделать вывод – встреча с АБЕ прошла без особых потрясений.

На большой перемене весь класс стоял на ушах. Староста Галька Звонариха, вскочив на парту, лупила указкой по учебнику, орала что-то восторженное. Сестры-двойняшки Селезневы скакали, словно горные козы, многие отплясывали танец дикарей из племени Мумбо-Юмбо. Рогачева и Ефименко то и дело набрасывались на пацанов и целовали всех подряд. Денису под руки попала чья-то кофточка, и, размахивая ею, как флагом, он носился по классу и тоже что-то кричал.

А случилось следующее: классная Марина Дмитриевна объявила, что вокально-инструментальная группа «Ветер» награждена главной премией на конкурсе школьных коллективов. Что такое группа «Ветер»? Ее создал Муравей! Солисты все тутошние – обе сеструхи Селезневы, Ефименко и Рогачева, Сережка Мыльцев и Гришка Петров. Все поют в группе! А сам Дэн вместе с Гольдом рубят ритм на барабанах.

Конкурс проходил в прошлом месяце, выступали музыкальные группы чуть не со всей столицы. И «Ветер» под чутким руководством Муравья утерла всем сопатки. По всем правилам утер! Потом сама Арнольдовна из центра прослушивала игру Вадика на гитаре и сказала, что ему надо обязательно учиться музыке. И она поможет, подскажет…

Марина Дмитриевна объявила и, трезво оценив обстановку, что народ от радости начнет швырять ее к потолку, мигом испарилась из класса, желая остаться в живых.

Безумствующие от восторга гладиаторы остались праздновать победу. Было чертовски обидно, что нет с ними главного виновника торжества – Муравья! Доктора держат его в больнице, где он то кашляет, то чихает и никак не поправится.

Постановили единогласно: провести у больницы манифестацию в честь победы группы «Ветер». И чтобы доктора знали: они лечат знаменитого Муравья!

После уроков всем классом двинули к больнице.

Муравей стоял у открытого окна. Рукой помахивал и лыбился. Рядом с ним стояли товарищи по болячкам и тоже вовсю радовались. В белоснежных халатиках высунулись медсестры. На всех этажах корпуса распахнули окна и слушали записи песен группы «Ветер». Песни были те самые, что принесли им победу. И народ хлопал и кричал: «Еще давай! Еще да-вай! Да-вай!»

Муравей, это тебе салют! Все в больнице теперь знают про тебя, Муравей, и какую клёвую музыку ты сочиняешь! После твоих песен у больных все болезни должны сами излечиваться!

Денис пришел домой, а там его уже ждал Гольд. Он почесывал за ухом Апельсина и травил Мышонку что-то про «черные дыры» в космосе и самые последние сведения об инопланетянах.

Мышонок слушала раскрыв рот. Она обожала «лекции» Гольда.

– Все айда на кухню! – прервал Денис друга. – Сейчас полопаем кашку гречневую! Очень пользительная организьму!

– Внимание! – Гольд потряс в воздухе своим здоровенным кулаком и рванул в прихожую. Оказывается, он притащил две баночки грибов и припрятал в углу прихожей. – От тетушки подарочки! – Гольд водрузил банки на стол.

– Уря-а-а! – восторженно пропели дуэтом Маша и Денис.

– Грузди еще не дозрели, как сказала тетя. А вот маслята уже в полной форме: можно смело рубать!

Начался пир. От маринованных маслят только за ушами трещало…

Потом Денис и Гольд занялись вплотную шхуной – надо же закончить! И работы там осталось уже не так много, но заминочка все-таки вышла: не оказалось нужной материи для парусов. Да еще надо кроить и шить, чего ни Денис, не Гольд не умели.

– Слушай, а если привлечем к этому делу Барканову? – спросил Денис.

– Какую такую Барканову? – не врубился сразу Гольд.

– Новенькую, которая к нам в класс пришла.