Текст книги "Z – значит Зомби (сборник)"

Пирс

Лицеисты грузились на катер с надписью «Перекоп». За посадкой следили бойцы Янина и трое вооруженных матросов. Сам полковник стоял в стороне, под лебедкой. Он сразу заметил Красовского, вылезающего из воды, и пошел ему навстречу. Один из его подчиненных двинулся было следом, поднимая ствол автомата, но Янин отмахнулся, показывая, что справится сам.

– Кто вы такой? – спросил Красовский, тяжело дыша и выплевывая гнилую воду. – Кто вы такой на самом деле? И хватит врать!

– Зачем вам ответы, господин доктор? – Янин с оттенком легкого презрения на лице разглядывал мокрого Красовского. – Чем они помогут? Да, существует секретный проект. Да, лицей для одаренных сирот – прикрытие. Да, мы столкнулись с серьезной проблемой при эвакуации, потому что люди, которые знали о сути проекта, погибли двадцать второго. Да, мне пришлось обмануть вас и не только вас, чтобы добиться права на первоочередную эвакуацию.

– Вы убили моих сотрудников! Почему?!

– Иначе «Перекоп» не забрал бы нас. Пришлось выбирать. Не беспокойтесь, господин доктор, собранная вами информация сохранена и пойдет в дело. Для вас ведь это важнее всего? Вот и довольствуйтесь.

– Мы могли спасти миллионы людей…

– Сомневаюсь, – Янин покачал головой. – Очень сомневаюсь. Вы зациклились на одном решении, господин доктор, а их гораздо больше. И мое решение не хуже вашего.

– А если я попробую остановить вас?

– Смысл, господин доктор? Форт разорен, лаборатории нет. Зато есть дети. Вы хотите их смерти?

– Прекрати прикрываться детьми, урод! – зло выпалил Красовский.

Смутить Янина не удалось.

– Знаете, господин доктор, – сказал полковник, – мне и впрямь жаль вас. Но вы и сами не из тех, кто сожалеет о потерях. Наука превыше всего, не так ли? Ваша проблема в том, что вы забыли, кому служит наука… Прощайте, доктор. И не делайте глупостей, иначе я не буду цацкаться, а просто пристрелю вас, как мертвяка.

Янин ушел. Через несколько минут наполненный катер отчалил от пирса. Лицеисты смотрели на оставшегося Красовского равнодушно, словно туристы на некрасивое старое изваяние. Только девушка с ярко-красными волосами вдруг помахала ему рукой. Катер направился к кораблю, медленно ползущему через фарватер. Над кораблем развевался Андреевский флаг.

Красовский тоскливо огляделся. Двери форта заперты, из-за стены доносились протяжные стоны зет. В высоком чистом небе кружили вертолеты. В Каботажной гавани что-то горело, столбом поднимался черный дым.

Выбора не было. Красовский шагнул в воду и поплыл к Кронштадту.

– И в ночь идет, – заведено бормотал он, борясь с течением, – и плачет, уходя…

Остров Колгуев

На краю высокого суглинистого обрыва стояли двое: бритоголовый юноша с серьгой в ухе и девушка с красными волосами. Соленый холодный ветер дул им в лица. Черные волны с шумом разбивались о прибрежные валуны, оставляя после себя клочья грязной пены. Юноша читал стихи:

Далекий друг, пойми мои рыданья,

Ты мне прости болезненный мой крик.

С тобой цветут в душе воспоминанья,

И дорожить тобой я не отвык.

Кто скажет нам, что жить мы не умели,

Бездушные и праздные умы,

Что в нас добро и нежность не горели

И красоте не жертвовали мы?

Где ж это все? Еще душа пылает,

По-прежнему готова мир объять.

Напрасный жар! Никто не отвечает,

Воскреснут звуки – и замрут опять.

Лишь ты одна! Высокое волненье

Издалека мне голос твой принес.

В ланитах кровь, и в сердце вдохновенье. —

Прочь этот сон, – в нем слишком много слез!

Двое на берегу посмотрели друг на друга. Юноша издал громкий протяжный стон. Девушка рассмеялась и ответила тем же. Они взялись за руки, поцеловались, а потом медленно взмыли над землей. Две фигурки поднимались все выше и выше, пока не затерялись среди серых клубящихся облаков.

Сергей Слюсаренко
Меморандум Малахова

Если верю, то верю и зная.

Если знаю, то знаю, не веря.

«Отчет комиссии ООН по изучению вторичного распространения вируса Z на территории, не подверженной первичному заражению.

Содержание.

Введение.

Материально техническое оборудование группы.

Стерильное оборудование для безопасного сбора эпизоотологических данных (производитель «Rektor») – 94 комплекта.

Баллистический масс-спектрометр Rektor-1011 – 1 шт. с расходным материалом.

Фильтры микропористые – 2011 шт.

Транспортные средства на базе внедорожников «Такома», переоборудованные компанией Rektor».

Вадим Малахов тяжело вздохнул и пролистал несколько страниц.

«Документы по подготовке личного состава комиссии.

Док 1. Протокол собеседования с представителем местных властей.

От властей района инспекции в группу был включен сотрудник МВД России лейтенант Николай Нечитайло. Собеседование с представителем МВД происходило в помещении администрации поселка в первые часы после прибытия группы на место дислокации. От имени группы вопросы задавал г-н Малахов. Вопросы заранее составлены в соответствии с протоколом 9.23.17 спец. Устава ООН и представлены всем участникам комиссии, ответы переводились официальным переводчиком группы Алексом Граром (Герасимовым) (Германия). Ниже приводится протокол собеседования.

М.(Малахов): Представьтесь, пожалуйста.

Н.(Нечитайло): Николай Степанович.

М: Пожалуйста, полностью имя, отчество, фамилия, должность.

Н: Нечитайло Николай Степанович. Участковый уполномоченный по селу Недряки Н-ской губернии.

М: Ознакомлены ли вы с целью нашей комиссии и готовы ли сотрудничать в ранге полноправного члена комиссии ООН?

Н: Да, мне сказали. Заразу нашли, да?

М: В поставках мясопродуктов обнаружен штамм вируса Z. Вы готовы сотрудничать?

Н: Ну, мне начальство приказало. Я что, я ничего. А что делать?

М: Я могу считать ваши слова согласием принять участие в работе комиссии? Вы готовы подписать декларацию о сотрудничестве и неразглашении?

Н: Да. А шо это такое?

Ремарка Малахова: В силу вмешательства в собеседование полковника Тито Брандта я был вынужден отойти от протокола и задать вопрос, не включенный в рекомендованный список.

М: Вы в курсе уровня полномочий нашей комиссии?

Н.: Ну да, ООН, НАТО. А шо?

Ремарка Малахова: В этом месте собеседования был вынужден прерваться и потребовать от госпожи Тиркуойнен избегать словесных конфигураций типа «уберите этого клоуна» в силу того, что основы английского языка могут быть известны интервьюируемому.

М: Ознакомьтесь с документом и подпишите его на каждой странице внизу и с обратной стороны.

По окончании интервью Нечитайло поздравили с началом работы в группе, и ему было предложено составить план выборочного опроса жителей села Недряки».

Вадим пролистал еще несколько страниц.

«Документ 3-1

Руководителю спецкомиссии ООН

Малахову В.П.

Участкового уполномоченного Нечитайло Н.С.

Докладная записка.

Согласно выданным мне вводным был составлен список лиц (дворов) подлежащих первичной проверке на основании личной инспекции поселка. Предлагается в первую очередь допросить следующих лиц:

1. Капашин Андрей Павлович. Скрытен. Замечен неоднократно на продаже мяса на городском уездном рынке. Источники получения свиной туши скрывает.

2. Капашина Юлия Михайловна. Подозрительное поведение. Неприветлива. Явно скрывает источники дохода мужа, Капашина А.П.».

Малахов закрыл папку с документами и в сердцах бросил ее на стол. Ладно, что было, то было… За окном кабинета уже смеркалось, и пора было домой, но Вадим, как обычно, засиживался допоздна. Чуть стукнув в дверь, в кабинет робко вошел молодой человек. Дорогой костюм подчеркивал его подтянутую фигуру, аккуратно повязанный шелковый галстук был подобран в тон. Малахов отметил про себя, что ткань на костюме тонкая, а туфли никак не подходят к осенней сырости за окном. Уличная грязь на туфлях, хоть еле заметная, все же говорила, что гость пришел в Центр пешком.

– Добрый вечер, Я корреспондент «Вечерних новостей», хотел бы с вами поговорить…

– Я не даю интервью, – не скрывая раздражения, ответил Вадим. – Вы же прекрасно понимаете, что у нас режимная организация. Вообще, как вы сюда попали?

Гость скромно улыбнулся и спросил:

– Вам разве не звонили? Вот сейчас, наверное, позвонят.

Тотчас запищал вызов внутреннего телефона.

– Малахов, – Вадим поднял трубку.

Он молча выслушал собеседника и закончил разговор словами:

– Да, выполню.

– Так о чем вы хотите со мной поговорить? – Малахов положил трубку и жестом указал гостю на кресло по ту сторону стола.

– Естественно, о документе, который всем известен под названием «Меморандум Малахова». О вашей экспедиции в…

– Это не моя экспедиция, это была инспекция комиссии ООН в район, где были обнаружены следы вируса. А вы что, без диктофона говорить будете?

– Нет нужды, – просто ответил корреспондент. – У меня хорошая память. Я потом напишу статью в свободной форме. Не беспокойтесь, каждая буква будет с вами согласована.

Вадим слабодушно глянул на сейф, где хранилась початая бутылка коньяка.

– Мне кажется, что об этой комиссии и так уже много написано. Я не хотел бы в который раз повторять отчет, – устало сказал он. – Задавайте лучше конкретные вопросы.

– Хорошо, договорились, – кивнул гость. – Вы разрешите к вам обращаться Вадим Петрович?

– А вы?..

– Влад Бенити, просто Влад, – представился корреспондент.

– Фамилия странная.

– Это псевдоним. Я под ним публикуюсь.

– Ну ладно. Влад. Спрашивайте.

– Расскажите немного о вашей группе. Вы сами подбирали коллег в этой миссии?

– Нет, группа составлялась из номенклатуры ООН руководителями совета по биобезопасности.

– Но все-таки кто чем занимался именно в процессе вашей работы? – не унимался гость. – Мне очень важно понять, как формировался отчет вашей комиссии, приведший к известным последствиям.

– Хорошо, наиболее профессиональным в группе был советник НАТО по эпидемиологии, полковник Тито Брандт. Это ветеран войны. Именно его группа организовывала очистку зон, инфицированных вирусом Z. Можно смело сказать, тем, что мы сейчас живем в безопасном мире, мы обязаны именно работе Брандта.

– Каковы его убеждения?

– Я не совсем понимаю, о каких убеждениях вы хотите узнать. Я могу только сказать, что он профессионал. Он находил зараженные зоны и уничтожал вирус. Он прекрасный биолог и организатор. Новая санитарно-профилактическая система под эгидой ООН – это в основном его заслуга.

– Хорошо, а вот в вашей группе была знаменитая…

– Я думаю, вы хотите спросить о Коре Тиркуойнен? Она почему-то всех интересует в первую очередь. – Вадим саркастически улыбнулся.

– Да, именно о ней я хотел узнать подробнее, – кивнул Влад.

– Кора была включена по квоте общественного движения за права лиц альтернативного метаболизма. Вы знаете, я всегда считал, что к работе нельзя подпускать никаких активистов, тем более борцов за что-либо. Эта женщина внесла определенные сложности в работу группы.

– Какие?

– Давайте лучше о другом, хорошо? – поморщился Малахов, словно у него заболел зуб.

– Хорошо, но только еще пару слов об этом движении. Они и вправду борются за права зомби?

– Они? Они борются за право получить грант на борьбу. Обычные крикуны и проходимцы. Эта дама в прошлом борец за права ЛГБТ.

– Какую роль эти люди играли в составлении окончательного документа вашей группы? Того, что потом назвали «Меморандумом Малахова»?

– Вы мыслите штампами. Отчет группы – это формальный документ, в основном заполнение стандартных форм. Но к отчету прилагаются и неформальные документы. – Малахов взял папку со стола и протянул ее корреспонденту. – Вот здесь все. Ничем не отличается от того, что было опубликовано в прессе.

Гость полистал папку, на некоторое время задержался на последней странице и, удовлетворив любопытство, вернул документы Малахову.

– Ну хорошо, а расскажите мне, – Влад заглянул в маленький блокнотик, в котором делал редкие пометки, – с какого момента вы поняли, что ситуация в поселке не такая идиллическая?

– Все пошло кувырком после того, как мы увидели первого зомби. Стало ясно, что местные жители были не вполне откровенны. Попросту сказать, нам все врали.

– Вот с этого момента мне бы хотелось больше деталей. Как вы нашли первого? – Влад поерзал в своем кресле.

– Это было дело случая. Посещали очередной двор, он, как и остальные в деревне, был огорожен высоким забором, местные объяснили это многолетней традицией со времен Войны. Но, в общем, во дворе не было ничего странного. Хозяин в меру неприветлив, как любой честный субъект проверки. Но я обратил внимание на цепь…

– На цепь?

– Ну да, вы же знаете, обычно через двор протягивают прочную проволоку на столбах и по ней скользит цепь, на которую вечером привязывают собаку. Так зону ее службы определяют.

– И чем она вам не понравилась?

– Да нет, все нормально, цепь как цепь. Только на вопрос «А где собака?» мне ответили, что собака околела год назад. А проволока, по которой скользила цепь, была отполирована так, словно ее терли железом по железу только что.

– И вы стали выяснять…

– Зачем пытаться выяснять что-то, когда очевидно, что от тебя скрывают истину? Так ничего не добьешься, кроме очередной порции неправды, – усмехнулся Малахов. – Я просто незаметно подбросил видеожучок.

– У вас было разрешение на негласное наблюдение? – в голосе журналиста проскользнула нотка возмущения, скорее напускная.

– Нет, конечно, но я не собирался использовать в отчете результаты видеонаблюдения. Мне важно было определить направление поиска. Вы что, как корреспондент никогда не используете системы скрытой аудио– и видеорегистрации?

– Нет, конечно!

– Ну, тогда, раз вы не используете видеорегистратор с камерой во второй пуговице вашего пиджака, знайте, что все равно запись у вас не сохранится. У нас хорошая система защиты.

Влад делано улыбнулся и демонстративно извлек из кармана регистратор.

– Вот так лучше, – сказал Малахов. – Будем откровенны до конца. И в трансмиттере батарейки зря сажаете. Никакой радиосигнал сигнал отсюда не выйдет.

– Мне кажется, что у вас тяга к жестоким розыгрышам, – недовольно буркнул корреспондент.

– Не надо обижаться, вы прекрасно понимаете, на что идете, взяв с собой приборы негласного наблюдения, – улыбнулся Вадим. – Я просто хотел сказать, что тогда я поступал по обстоятельствам, как и вы сейчас. Так что давайте продолжим, не будем упускать из виду, что мы оба – профессионалы.

– Хорошо, вернемся к вашей цепи, – кивнул Влад.

– Это была не моя цепь. Ну так вот, уже у себя на базе я увидел на мониторе прекрасную картину. – Малахов замолчал и глянул на потолок.

– И?

– Впечатляющее зрелище. В ночной темноте по двору слонялся зомби. Не было никаких сомнений, что это был пораженный вирусом человек. Цепь была пропущена через глазницу и дырку в височной кости. Типичные малокоординированные движения, белые зрачки. И потом, когда ему хозяева принесли куски мяса, типичная для зомби манера пожирать все, что видит.

Корреспондент сидел, поджав губы, словно гноящийся зомби стоял прямо перед ним.

– И вы немедленно его уничтожили? – предположил Влад.

– Зачем? Ну, держат люди зомби на веревочке, это еще не катастрофа. Ведь согласитесь, этот факт никак не отвечает на вопрос, почему на поставляемом с местной свинофермы мясе есть следы вируса.

– Ну, так начали бы со свинофермы. Там и были все разгадки?

– Всему свое время. Ведь, э… по документам в этой деревне не было никакой свинофермы. Просто крестьяне сдавали мясо. А потом оно уже обрабатывалось в уездном городе на мясокомбинате.

– Так может, оттуда и надо было на…

– Давайте, вы все-таки оставите планирование миссии в моей компетентности, – строго сказал Вадим. – Нам нужно было обойти каждый двор, каждый сарай, где откармливались свиньи, и проверить скот на наличие вируса. Так вот, в том хозяйстве, где жил зомби на цепи, признаков вируса на двух хряках, уже готовых отправиться на бойню, не было. И так в каждом дворе! Не бы-ло! – по слогам повторил Малахов.

– Может, тогда…

– Не перебивайте, – незло оборвал Вадим. – В половине семей жили зомби, их днем держали в погребах, в подпольях, а ночью спускали погулять. Кто на цепи, кто даже просто так.

– То есть вы утверждаете, что жители этого села жили в некоем подобие мира или мирного сосуществования с…

– Да, именно так.

– Это вы и отразили в вашем докладе?

– В части доклада. Могу сказать, совершенно незначительной и не определяющей. Ну зомби и зомби. Селяне своих родичей пожалели. Но основная часть доклада содержала другую информацию.

– Какую? – глянул исподлобья корреспондент.

– Нам удалось найти свиноферму. Они спрятали ее в лесу, и она нигде не фигурировала в документах. Вот это и было главной информацией в моем докладе.

– Вы, как руководитель комиссии ООН, сосредоточились на том, что какие-то бедные крестьяне тайно разводили свиней только ради того, чтобы заработать лишнюю копейку? – Влад откинулся в кресле, хлопнул себя ладонями по коленям и театрально рассмеялся. – Вас не удивило, что с зомби можно жить в мире, а вот тайная ферма удивила!

– Я рад, что развеселил вас, – безрадостно сказал Малахов. – Но меня удивило совсем не то, о чем вы подумали.

– А что?

– На ферме работало около двадцати человек. Очень чистое хозяйство, животные ухожены, создавалось впечатление, что работа на ферме не прекращается 24 часа в сутки.

– Ну конечно, для средней полосы России это настолько странно, что надо сразу писать в ООН, – перебил его Влад.

– Очень ухоженное хозяйство, – повторил Малахов, не обратив внимания на реплику корреспондента. – И повсюду следы вируса Z. Повсюду.

– И какие вы выводы сделали?

– Выводы – это не моя задача, – отрезал Малахов. – Задача нашей комиссии состояла в определении места распространения вируса на мясопродуктах. Мы их нашли.

– То есть вы хотите сказать, что ООН создало специальную комиссию для того, чтобы провести простое санитарное э… расследование? А может, проще было послать зоотехника из района? Или кто там ведает такими делами…

– Видите ли, Влад… После мировой войны, когда казалось, все окончательно решено и решено кровью и состоянием мировой экономики, перекроенными странами, империями, любой вопрос, касающийся вируса Z, должен рассматриваться только на самом высоком уровне!

– Ишь как вы выдали! Прямо как на инструктаже в… э… в армии, – неожиданно ответил корреспондент, утратив всякую почтительность. – А может, все дело в том, какие действия последовали по итогам вашего меморандума? А скажите, почему ваш отчет так назвали? Вы как-то интерпретировали результаты работы комиссии, предлагали что-нибудь?

– «Меморандум Малахова» – это выдумка вашей братии. Я не делал в отчете никаких выводов, никаких предложений. Ничего, кроме необходимости дальнейших исследований профессиональных бактериологов и эпидемиологов, не предлагал.

– То есть это не вы…

– Я даже предположить не мог, что моментальная реакция ООН и сил безопасности выразится в ковровом бомбометании термитными зарядами, – жестко произнес Малахов, давая понять, что эту тему он развивать больше не хочет. – Хотя могу сказать, что с момента такой… э-э-э… зачистки никаких следов вируса не было обнаружено уже в течение… почти полугода, да?

– Да уж, не замечено. Нам пришлось приложить определенные усилия, чтобы подобное не повторилось. Кто мог подумать, что неактивные штаммы вируса Z могут привлечь такое внимание? Мало ли что ветер носит после войны…

В кабинете Малахова повисла тишина. Злая, звенящая в ушах. Даже старинные часы, оставшиеся от старых времен, словно перестали мерно отстукивать колебания маятника, а начали злобно выговаривать «ТИК-ТАК!»

– Я думаю, сейчас и начнется основной разговор? – спокойно спросил Малахов.

– Вы правильно заметили, – согласился Влад так же спокойно.

Во всем облике корреспондента произошли изменения. Из слегка нахального и напористого гостя, развязного журналиста он превратился в хозяина положения, вернее не единоличного хозяина, а одного из равных участников беседы.

– Теперь, видимо, я буду задавать вопросы? – спросил Малахов.

– Нет, не надо вопросов, я сам вам их задам в нужный момент. Вот мой первый вопрос. Не кажется ли вам, что действия ООН по итогам работы вашей комиссии были предопределены и никак не связаны с теми выводами, которые вы привели в вашем отчете?

– Разрешите, я оставлю это вопрос без ответа?

– Хорошо, вы же прекрасно понимаете, что такой вопрос содержит в себе ответ, с учетом того, что произошло. – Влад осмотрелся и добавил: – А вы налейте коньяка. И себе, и мне. Я же вижу, что это вам сейчас необходимо.

– Не передергивайте. Мне это было необходимо в начале нашей беседы, а сейчас я не рискну пить коньяк в вашей компании. Ничего личного, но это сугубо профессиональное, – ответил Малахов.

– Конечно, я понимаю, в присутствии противника нельзя расслабляться. А я себе налью! – улыбнулся Влад.

Он встал, подошел к сейфу, щелкнул поворотной рукояткой и достал бутылку. Малахов попытался вспомнить, был заперт сейф на ключ или нет.

– Не беспокойтесь, тут нет никакого трюка, я привык, что именно в таких сейфах в таких кабинетах стоит коньяк, – произнес Влад, наливая себе полстакана. – Так вот, – Влад сделал большой глоток. – Отличный коньяк. Так вот, вы себе никогда не задавали вопрос, почему жители этой деревни держали дома пораженных вирусом?

– Я думаю, ответ напрашивается сам. Много раз, это все знают еще по временам войны, люди часто не соглашались на экстерминацию ближайших родственников. Они надеялись на выздоровление. У каждого всегда есть надежда, что болезнь отступит, – ответил Вадим.

– Да, самое простое объяснение. Люди готовы рисковать своей жизнью, но все-таки не предавать своих близких. Это у ВАС редко случается.

– Слушайте, вы! – Малахов повысил голос. – Я не знаю, что вы понимаете под своей исключительностью, я не знаю, какую организацию представляете, но вы несете чушь! Нет никаких близких. После поражения вирусом человек перестает быть человеком. Это просто набор клеток, который даже и организмом не назовешь. Просто агонизирующая субстанция, пытающаяся совершить лишь одно – распространить вирус дальше. И пытаться спаси пораженного родственника или друга – это все равно что труп умершего от бубонной чумы сажать за обеденный стол. Благородство, превратившееся в безумие.

– Вы такой специалист по этике? – буркнул Влад. – Вы уверены, что благородство – это проявление разума? Что любовь – это следствие какого-либо знания? Я вот знаю историю, как один африканский царек убил своего сына за то, что тот видел, как его папа кушают. По их моральным и этическим нормам сын совершил преступление, и папа благородно скормил отпрыска крокодилам. Так что…

– Вы оправдываете убийство?

– Убийство всегда надо пресекать! – громко ответил Влад и дальше уже спокойно: – А вот желание сохранить чью-то жизнь, даже ценой своей, я думаю, неподсудно.

– Я не направлял авиацию на ту деревню, вы прекрасно знаете.

– Я вас уже и не обвиняю, – пожал плечами Влад, скосив глаза в бокал. – Я просто хочу, чтобы вы изменили свое мнение о том, что видели в той деревне. В конце концов, ну разбомбили деревню, ну погибли десяток зомби и сотня… Ну, об этом позже. Ничего страшного. Страшно, что мы никак не можем прийти к взаимопониманию.

– «Мы» кто?

– Ну, я так в лоб не могу объяснить вам… Давайте издалека. Вы в теорию Дарвина верите?

– Это научная теория, в нее нельзя верить. Ее нужно знать и соглашаться или не соглашаться с ней.

– Нужно ли?

– Да, нужно, других же теорий нет…

– Ну, а Адам и Ева…

– Это вера, а не теория. Она не подлежит анализу.

– Ну хорошо, а креационисты? Это ведь так прекрасно – разум из космоса, мы дети галактики и титанов, и мы…

– Это еще хуже, это вера, которая пытается доказать самое себя научными, естественнонаучными методами, так что не будем об этом. – Малахов улыбнулся – Вы удивительно разносторонне образованы для журналиста… Хотя и путаете понятия.

– А я и не журналист. И я не путаю. Я пытаюсь выяснить, путаете ли вы понятия.

– Выяснили?

– О да, вы мыслите очень рационально и грамотно для военного.

– Ну, я не могу ответить в вашем духе, что я не военный. Но вы знаете, военные бывают разные.

– Знаю, – кивнул Влад. – Скажите, что вы знаете о тигровых лилиях?

– Что? – Вопрос был для Малахова неожиданным. – Ну, лилия, тигровая, цветок. И что?

– Красивый цветок, раскраска редкая.

– Ну и?

– Тигровые лилии всегда заражены вирусом пестролепестности, и именно это вирус делает их лепестки столь прекрасными. – Влад даже изобразил рукой цветок.

– Мне понятен ваш посыл. Но вот я никак не могу сказать, что человек, пораженный вирусом Z, прекрасен. Гниющая плоть, управляемая сигналами спинного мозга и мышечными рефлексами, стремящаяся пожрать все вокруг себя.

– Ну, вы еще вспомните, как выглядит ребенок, больной ветрянкой. А ведь ею надо переболеть.

– Зачем?

– Чтобы потом не заболеть уже взрослым.

– Я не совсем улавливаю вашу мысль.

– Вы и не можете ее уловить, – менторским тоном сказал Влад. – Вы не можете подозревать, что я думаю.

– Так объясните. Я начинаю уставать от этой дискуссии.

– А вы не хотите предположить, что, кроме гипотетического эволюционного пути развития человека и жизни, может существовать и вирусный?

– Я понял, о чем вы, – после некоторой паузы сказал Малахов. – И сразу возражу. Вот вы говорите, что вирус Z – это эволюционный шаг. Но не получается в результате заражения этим вирусом новых красивых лилий, а получаются зомби. Которые не результат эволюции, а как раз наоборот. Вирус поражает смертельно! Никто не выздоравливает, как в случае ветрянки!

– А если выздоравливает? – тихо спросил Влад.

Повисла пауза. Малахов не отрываясь смотрел на Влада, который и не подумал отвести глаза. Он глядел на Малахова глазами стеклянной совы, бесстрастно и отрешенно.

– Я так понимаю, вы из выздоровевших? – спросил Вадим.

– Не все ли вам равно?

– Мне бы было очень интересно повстречаться с представителем следующего витка эволюции, как вы себя называете. Вы чем-то от нас отличаетесь, кроме того, что вылечились от вируса? Это ваше единственное преимущество?

Корреспондент изменил позу. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы продемонстрировать, что теперь он хозяин положения, что теперь все превосходство, возможно мнимое, на его стороне.

– Человечество тысячелетиями жило в ожидании. Оно ждало момента, когда сбудутся самые смелые мечты. Мечты о том, чтобы стать царем природы. Настоящим. Былинным богатырем, экстрасенсом, телепатом… Э… кстати. Вы думаете, я был настолько глуп, чтобы устроить цирк со звукозаписывающими устройствами и передатчиками? Да бросьте. Все, о чем мы говорим, я спокойно передаю силой мысли своим соратникам. Соплеменникам, если хотите. Вы правильно сказали, мы новая ступень эволюции. Мы сверхлюди.

– Я не очень люблю это слово – «сверхлюди», – поморщился Малахов. – Но продолжайте. Расскажите о ваших удивительных способностях.

Влад глянул на бутылку с коньяком. Та плавно всплыла над столом и, наклонившись, аккуратно наполнила бокал.

– Впечатляет, – безразлично сказал Малахов. – Стоило положить миллиард, чтобы такому научиться.

– Никто их не убивал. Вирус разил без выбора. И те, кто выжил, – эволюционировали. Нельзя же осудить вирус. Он слеп в своем выборе. Когда естественный отбор совершал эволюцию, вас же это не коробило?

– Не коробило.

– Так почему вас возмущает то, что мы выжили и стали такими, какие есть?

– Я не в курсе, кроме вашего фокуса с коньяком, какие вы есть, но кое-что меня в вашем рассказе беспокоит.

– А что же здесь не так?

– Вы можете мне объяснить, почему за время войны не удалось столкнуться ни с одним случаем выздоровления? Умирали все…

– Стоп! – поднял указательный палец Влад – Что значит умирали? Всех инфицированных уничтожали. Естественно, тот, кого уничтожили, – умер. О каком выздоровлении может идти речь?

– Молодой человек! Или вас уже не стоит называть человеком? – усмехнулся Вадим. – Я вполне информирован, такая у меня работа, в статистике войны и смертности. Масса инфицированных были помещены в карантин, за ними следили, их пытались лечить. Но никакой положительной динамики. Процесс был необратим и всегда кончался одинаково. Человек превращался в зомби. Гниющее и бессмысленно дергающееся в попытках найти пищу существо. А двигательный аппарат в итоге тоже разрушался, как и все остальное.

– Лечили, говорите. Не аспирином ли? – засмеялся гость.

– Лучшие лаборатории работали над решением проблемы. Извините за плакатный штамп, но было именно так.

– Значит не лучшие, – скривил губы Влад. И сразу отвел глаза, поняв, что произнес лишнее.

– Вы хотите сказать, что были еще лучше? – спросил Вадим.

– Ничего я не хочу сказать. Вы же сказали, что работали лучшие и не смогли вылечить. А исцеление было рядом. Простое как…

– Какое?

– Естественный отбор. Выжить могли не все, а только те, в ком вирус производил изменения и появлялись антитела, подавляющие его действие.

– И кто они, выжившие?

– Избранные.

– Ага, опять двадцать пять. А кто отбор производил? Вирус? Значит, в организме этих людей должно было быть что-то особенное? Генетические особенности? – не успокаивался Малахов.

– Да, конечно.

– А что же вы, выжившие, молчали? Почему никто из поборовших вирус не пришел к специалистам? Ведь это был шанс создать сыворотку и остановить уничтожение человечества, извините за патетику.

– В промысел божий вмешиваться нельзя. Разве вы не согласны с тем, что мы не вольны менять ход эволюции?

– Спорное утверждение. Оно становится еще более спорным в ваших устах. Что, никто из выздоровевших не захотел помочь? Такая эволюционная солидарность по всей Земле? Хотите, я предположу, что было на самом деле?

– Предположение не может изменить произошедшего. Мироздание уже сложилось именно так, как сложилось.

– А скорее всего, все очень просто, – Малахов продолжал, не обращая внимания на слова Влада. – Кому-то повезло создать антивирус. Случайно или в результате кропотливой работы. Не важно. И испробовав его, этот некто увидел, что выздоровевшие отличаются от обычных людей. Если, конечно, отличаются и вы не распускаете здесь перья, как павлин во время гона.

– А если и так? Обладатель сокровища вправе потратить его по собственному усмотрению.

– И имеет право выбирать, кому умереть, а кому нет? Кому сгнить, а кому жить? Это не преступление?

– Почему преступление? – возмутился Влад. – Средство спасло столько человек!

– Но не спасло всех. И если бы антивирус не оставался секретным, он бы не стал средством манипуляции. Ведь спасение избранных – это уже манипуляция.

– Не вам судить о нас! О наших поступках и наших мотивациях! Сверхчеловек – он таким является независимо от того, прошел ли он через заражение или нет! Мы сделали то, о чем мечтали все! Каждый человек мечтает быть лучше других. Спортсмен хочет победить и стать чемпионом, бизнесмен стремится к вершине финансового олимпа, и никто не вправе их упрекать в этом! – с истерическими нотками произнес Влад.